Текст книги "Его истинная. Наследие"

9

Я только и успела, что вцепиться когтями в матрас, когда он жестко сжал рукой мое бедро и толкнулся членом внутрь. Перекатился со мной на живот, наваливаясь сверху, и вжал в кровать одним сильным толчком, а я привычно сжалась изнутри, защищаясь от напора.

Так хорошо и плохо одновременно мне еще не было никогда. Алекс делал со мной что-то невообразимое. Нет, я и раньше теряла способность соображать, но лишь частично. Моя животная сущность всегда была настороже, готовая драпать в любой момент. Теперь же побег отметался полностью – не выйдет. Тигр не отпустит раньше, чем сам захочет, а я не смогу сопротивляться его зову.

Равно, как и сейчас. Секс с ним был чистым наслаждением! Ни боли, ни страха – все растворялось в сильных движениях этого мужчины. Странно, неправильно и глупо, но мне казалось, он не брал меня, как все остальные. Он отдавал. Рывок за рывком, с каждым хриплым выдохом, он наполнял меня чем-то, дающим слишком запредельное чувство завершенности, спокойствия… Бежать? Бред! Я хотела еще и еще, подаваясь ему навстречу сама, приподнимая бедра, чтобы усилить его проникновение и добавить огня вместе с амплитудой.

Тигр внутри Алекса исступленно рычал, прорываясь удлинившимися когтями к моему телу, требуя меток, обладания, и моя безбашенная тварь с кисточками согласно урчала, подставляясь под укус. Только мы с Алексом были слишком заняты, чтобы давать зверью слово. Он двигался все быстрее, хрипло рыча, потом резко вздернул меня кверху, вынуждая встать на колени и вскрикнуть. Последние несколько секунд прошли для меня как в тумане, потому что я ничего не соображала, исступленно растворяясь в нашей общей агонии. Почувствовала только, как он в несколько сильных рывков насадил меня до предела и боли, и тут же излился… и впился в ягодицы когтями!

– Алекс! – взвизгнула-рыкнула я, но куда там! Выдраться получилось бы только с мясом.

– Черт, прости, – послышалось смущенное в перерыве между тяжелыми вдохами. – Ты меня выводишь… вечно… за черту.

И он вдруг сделал невероятное – прошелся горячими поцелуями вдоль позвоночника, толкая меня на живот, а потом вернулся к ягодицам и принялся их зализывать. Тягуче, не спеша, будто нарочно задевая дыханием мою налитую сердцевину и снова возбуждая.

– Прекрати, – прорычала обессилено.

– Ты – невыносимая, Алиса Мирославовна. Папочка мало порол в детстве?

– Вообще не порол, – дергаться не хотелось, и я просто растекалась в его руках и ласках. – И я нормальная. Ты бы лучше на себя посмотрел…

– Нормальная ли ты – я выясню позже, – отозвался Правящий деловым тоном. Будто не попку мою поцарапанную вылизывал в этот момент, а снова разбирался с договором. – Пока что я вижу девочку с забитой всякой ведовской чушью головкой. Тебе отбило нюх, малышка.

– Какая тебе разница? – еле ворочала языком, не в силах бороться со слабостью. Меня будто выкрутили. А как ехать на работу – вообще не понимала. За окнами уже светало.

Я уже почти не слышала, как Алекс продолжает меня гладить. У тигра были большие горячие ладони, немного шершавые, но такие приятные, что я, кажется, сквозь сон замурчала, сдаваясь окончательно.

* * *

– Я скоро вернусь, максимум еще несколько дней, может, неделя…

Голос Алекса пустил дрожь по телу, я глубоко вздохнула, но не шевелилась – боялась быть услышанной. В плотно сомкнутые веки проникал вполне себе дневной свет, а это значило, что мы, скорее всего, пропустили встречу с Зулом и вообще забили на дела.

– Потерпи, – его хриплый полушепот пустил сердце вскачь, и я задержала дыхание. Казалось, стоит мне открыть глаза, и обрушится столько всего, что меня просто переломает пополам. – Я люблю тебя… слышишь?

Сердце больше не нужно было тормозить – оно споткнулось и почти замерло от того, как тигр выдохнул эти слова. Он и «я люблю» не существовали вместе, это явления разных миров, которые никогда не соприкасаются друг с другом! И все же он и правда это сказал. Кому-то.

– Ты слышишь? – повторил тихо и как-то опустошенно. Будто говорил с пустотой, которая никогда не слышала и не слушала.

Зато слышала я. И от этих его слов все свернулось внутри, будто это я пыталась докричаться до кого-то, но тщетно.

– Жди меня. Целую…

В гостиной стало тихо. Алекс, очевидно, повесил трубку и застыл, приходя в себя. А я будто видела его даже сквозь опущенные веки. Вот он стоит возле панорамного окна в гостиной и смотрит на город, но не видит его. Перед глазами у Правящего что-то свое, напоминающее выжженную пустыню, припорошенную пеплом. Взгляду не за что зацепиться, но он и не пытается уже давно.

Мотнув головой, я открыла глаза, стряхивая видение. Такое бывает на грани яви и сна. На грани… Я и забыла, что «грань» может быть многогранной. Но приятными сторонами она ко мне никогда не поворачивалась.

– Доброе утро…

А вот это уже адресовано явно мне. Я вскинулась на постели, подгребая под себя простынь.

– Да что же ты пугливая такая? – скалился Алекс.

– Ты себя видел вообще? – проворчала я, прикрываясь отвоеванным у постельного месива краем.

– И что со мной не так?

Он опирался плечом о дверной косяк, спрятав ладони в карманы штанов. Резинка соблазнительно обнимала его бедра гораздо ниже тазобедренных косточек, открывая к вниманию плоский подтянутый живот и дорожку темных волос.

– А со мной? – закатила глаза и отвела их от соблазнительного объекта в окно.

– И что же с тобой…

– Когда мы расстанемся, я, пожалуй, воспользуюсь твоим советом и уеду к папочке «под хвост», – выдохнула, качая головой. – Достало все. Ты прав: я – катастрофа…

– А как же любимые веды и Горевич? – он оттолкнулся от двери и направился ко мне.

– Не знаю, придумаю что-нибудь.

– С чего ты вдруг оказалась ведом? – прозвучало неожиданно заинтересованно.

Он встал рядом, склонив голову на бок.

– Моя мать – ведунья, мне передался ее дар, – съежилась я и сглотнула: воздух в комнате словно сгущался вокруг тигра.

– И что за дар?

– Редкий, Алекс, – обняла себя руками. – И неприятный, но я не могу с тобой об этом говорить.

– А ты не можешь послать этот дар к чертям и забыть?

– Веды – не профессия, – вскинула на него возмущенный взгляд. – Это образ жизни и большая ответственность. Мы ведь защищаем этот мир, изучаем его законы и решаем проблемы…

– Только вы во многом являетесь источником этих самых проблем, – процедил вдруг Правящий.

– Что? – выпрямилась, сдвинув брови.

– Давно вы перестали воевать друг с другом? – усмехнулся Алекс. – А с нами?

Воевать мы перестали лет сто назад. Но дел наворотили, конечно, знатно. Во всех учебниках истории самой кровавой называли вековую войну между ведами и зверями, которая закончилась официально лет сто двадцать назад, но отголоски ее еще сотрясали два мира, да и до сих пор не утихли окончательно. Сегодняшняя ситуация с демографическим кризисом у зверей была следствием этой вражды. Особенно Правящие хорошо помнили потери. Любые переговоры с ними были тяжелыми, а договоренности столь зыбкими, что оборотни в одну секунду их разрушали в случае малейших разногласий. Веды, в свою очередь, заняли очень терпеливую позицию, и Зул был ярким представителем этой политики.

Как-то я разговаривала с отцом о том, почему он так тяжело впускает к себе ведов, ведь мама – одна из них. Он посмеялся, сказал, что мама уже давно его любимая симпатичная рысь, а не ведунья, и, была бы его воля – всем бы ведам отрастил хвосты. А если серьезно – Правящие ненавидят ведов уже на генетическом уровне. Совет Правящих в Ванкувере ежегодно собирает сводки продолжающихся стычек одних с другими, ужесточая политику протекционизма. В общем, ситуация была стабильно тяжелая.

– А дети, Алиса, – вывел меня из задумчивости Алекс. Он стоял у окна ко мне спиной и снова созерцал свои пепельные поля…

– Дети?

– Кем будут твои дети от зверя? – он обернулся на меня, пугая взглядом. – Какая вероятность, что родятся веды?

– У меня не может быть детей, – поежилась и спустила ноги с кровати, откидывая простынь. Ну чего он там не видел за наше совместное утро, правда? – Да и какая тебе разница?

Я направилась было в ванную, только воздух за спиной колыхнулся, и я уже стою на цыпочках у стенки, голая, прижатая к почти такому же голому мужчине.

– Что за манеры, Алиса Мирославовна? – прорычал мне в губы. – Поворачиваешься спиной, – он опустил взгляд, – точнее, голой задницей к моему зверю… И как мне прикажешь его держать?

– Как-то держал все это время, – напыжилась я, заливаясь краской. Рядом с ним хотелось оказаться в космическом скафандре, чтобы не поддаваться влиянию. Да и то сомневаюсь, что помогло бы. – Пусти… я в душ хочу.

– Хочешь меня смыть… – он приблизился носом к шее и прикрыл глаза, глубоко вдыхая. Я чувствовала, как на его языке рождается тот самый привкус, за который он перегрызет любое горло. Даже мой собственный рот наполнился слюной. – Не выйдет, милая. Я запрещаю.

Предсказуемо.

– Да по… – начала я, вздернув верхнюю губу, но он резко развернул меня к себе спиной, и вжал в стенку, врываясь в меня одним сильным движением. Я вскрикнула и заскребла когтями по обивке.

Его прерывистое тяжелое дыхание растеклось по моей шее, пальцы рванулись в волосы и осторожно потянули голову назад. Я прогнулась, оттопыривая попку ему навстречу, и он тут же подхватил меня под живот, прогибая сильнее.

– Теперь можешь продолжать, – рыкнул мне в затылок, медленно отстранился и рванулся снова… и еще раз… все сильнее и сильнее.

Я не успевала делать вдохи между его рывками, променяв половину на вскрики. Голова кружилась, в животе все горело и дрожало от напряжения, отказываясь и сопротивляясь. Это вчера меня плющило от зова, утром голова была трезвой, а я – несогласной с таким положением дел!

Только тигр не принимал такого расклада. Нет, ему было далеко не плевать, но он быстро сломал мое сопротивление… чертовым нежным поцелуем между лопаток!

Замер, тяжело дыша… поцеловал… слегка прикусил, пуская волну дрожи… невесомо и нежно коснулся ладонью шеи…

– Впусти, Алиса, – прошептал хрипло, утыкаясь лбом в затылок. – Впусти…

И я снова сдалась чертовому зверю! Расслабилась, вжалась в его тело и доверилась. Никогда еще не сталкивалась с таким мастером «кнута и пряника». И он не лицемерил. Его хриплые вдохи, чуткие пальцы и губы не врали – хотел меня до безумия.

Как и я его.

Уже стоя в ванной, где тигр соизволил меня наконец-то оставить, я смотрела в зеркало и боролась с желанием его разбить. Я вся пропахла им, его желанием и моей ему принадлежностью. Прошла только ночь и полдня, а мне уже казалось, его запах въелся в душу, не говоря о теле.

И запретил смывать…

Мои губы растянулись в усмешке, потом раскрылись и задрожали. Знатно меня перемелет… Как никогда прежде. И звонить уже куда-либо бесполезно – я по уши в… неприятностях. Стоило прикрыть глаза, и зверь уже был во мне. Его руки, губы, тело будто снова вжимали меня в стенку и требовали подчинения. Как я буду завтра заниматься договором, сидя рядом с ним? Он же одним взглядом меня разложит звездой и заставит раздвинуть перед ним ноги… снова.

– Спокойно, – выдохнула я, открывая глаза, и облизала саднящие губы. – Мне ведь нравится? Я же люблю таких мужиков, да? А тут еще и драпать не надо – он сам уберется через недельку. Красота…

Помогало не очень. Я подняла голову и скосила глаза на пакет на тумбочке – Алекс позаботился, чтобы мне было чем привести себя в порядок.

Пока колупала баночки, думала, что надо бы позвонить Зулу и извиниться за прогул, перезвонить Елке – та уже оборвала сотовый – и попросить покормить Волю. И Маше, но что говорить ей – понятия не имела. Хотелось обернуться страусом и зарыться головой в песок. Или не вылезать из постели и номера Алекса до самого его отъезда. И никто и не пикнет, что из меня хреновый дипломат. Чем могла, так сказать, тем и помогла.

Настроение вопреки ожиданиям улучшалось. Из зеркала на меня смотрела все более знакомая женщина – красивая… Черт, нереально красивая! Кожа сияет, глаза блестят, губы сами по себе кажутся такими полными, что мне самой хотелось их трогать. Я даже подалась вперед, потом поворошила инструкции к кремам – мало ли, на что там разорился Правящий. Может, какая-то новейшая разработка швейцарской косметологии? Сфотографировала этикетку на всякий случай и, замотавшись в халат, вышла в гостиную.

И сразу же захотела вернуться обратно на лишних полчасика.

– Сегодня ничего больше не будет, – хрипло выдохнула под взглядом Алекса. Правящий сидел в кресле за столиком, все также в одних штанах. Перед ним был накрыт королевский обед, запахи которого вмиг напомнили мне о дипломатических достижениях и даже немного с ними примирили.

– Условия обсуждают на стадии заключения договора, Алиса, – усмехнулся порочно Алекс. – Присаживайся. Выглядишь потрясающе.

Этот его непонятный взгляд нервировал.

– Гены хорошие, – вмиг испортила ему настроение.

Он прищурился и перевел взгляд в окно:

– Я сказал Зулу, что ты у меня.

– Хорошо, – пожала плечами, хватая чашку с кофе.

На самом деле хотелось броситься и перезвонить Магистру, чтобы он не переживал и не принимал каких-то скоропалительных мер. Ведь понять все происходящее он мог единственным образом – правильно.

– Он просил тебя перезвонить, – вернулся Алекс ко мне взглядом и многозначительно добавил: – Как можно быстрее…

– Можно поесть? – закатила глаза. – Ты отпустишь меня до вечера?

– Нет. Я не отпущу тебя.

– Мне кота надо покормить, – напыжилась я.

– Можем заехать по дороге на ужин.

– Какой ужин?

– Мы сегодня едем на вечер по приглашению питерской династии Правящих.

Я так и застыла с недонесенной до рта чашкой.

Питерская династия оборотней во главе с Правящим решила зазвать к себе представителя из Швейцарии? Предсказуемо. Но вот только мне там появляться было ни в коем случае нельзя!

– Я не поеду.

– Поедешь.

Вот как он это делал? Одно слово, и я понимала – спорить бесполезно и опасно, он уже все решил.

– Мне нельзя там появляться, – решила воззвать к разуму Правящего.

– Почему? – он удобнее устроился в кресле, всем видом являя заинтересованность.

– Слушай, тебе так скучно живется в твоей Швейцарии? – повторила его позу, не забыв надежнее замотаться в халат. – Я встречалась с сыном Петра Вознесенского.

Петр Вознесенский – Правящий питерской династией вот уже шестьдесят лет. Не все оборотни предпочитали жить на воле, многие вполне неплохо чувствовали себя в городах. По понятным причинам особенно стремительно династии развивались последние сто лет. От заповедников они главным образом отличались тем, что не все оборотни в династиях были кровными или же близкими родственниками. Эта традиция сложилась после окончания войны, когда оставшиеся оборотни собирались в стаи, образовывая новые семьи. В городах всегда было проще выжить и затеряться.

А около года назад меня угораздило вляпаться в отношения с наследником Петра – Даниилом Вознесенским. Шуму тогда было!..

Ну откуда мне было знать, что Даниил был помолвлен? Да, не на истинной, но кроме потомства у Правящих могут быть и другие не менее значимые политические цели. И тем более я бы в жизни не предположила, что наследник разорвет надежды родителей на династический брак с какой-то высокородной девицей из Норвегии. Тот факт, что я как раз и могла дать Даниилу потомство, не сильно обрадовал венценосных родителей. А вот Даниилу было очень не просто меня отпустить…

– И? – нетерпеливо потребовал Алекс.

– И его сын расторг династический брак, на который семья возлагала большие политические надежды со всеми вытекающими. Я – персона нон грата, Алекс.

– Чувствую, под конец моей командировки у меня будет полная коллекция черепов твоих любовников, – усмехнулся он.

– Не смешно! Хочешь, чтобы нас с тобой оттуда выставили?

– Не выставят. А ты только представь, как они все выкусят, когда увидят тебя со мной.

Безумие происходящего начинало нервировать, потому что мне вдруг захотелось довольно заулыбаться. Нет, только в мечтах, но я бы прошлась по красной дорожке династического замка и посмотрела бы на лица мамаши Даниила и его сестер, которые охаяли меня на всю династию. И далеко за ее пределами.

Папа тогда позвонил со словами: «Малыш, ни о чем не беспокойся больше». И все стихло. И вдруг снова мое появление.

– Алекс, это надо быть полной дурой, чтобы туда заявиться!

– Да ладно, чего ты боишься? – подался он вперед.

– Я боюсь показаться идиоткой в их глазах.

– Тебя правда так волнует мнение рафинированных зверушек, заигравшихся в аристократию? – недобро сверкнули его глаза. – А ты знаешь, что Правящие династиями не могут претендовать на совет Высших? Их давно уже не воспринимают всерьез.

– Правда? – теперь мне стало интересно.

– Периоды оборотов «городских» сократились почти вдвое, – продолжал он. – Они забывают, как быть зверьми.

– Ого, а они не обижаются?

Я не заметила, как наше противостояние обернулось интересной беседой. Вспомнить блеск и самомнение питерской династической верхушки, так можно подумать, они себя Верховными Правящими возомнили! А оказывается – все напускное.

– А кто их спрашивает?

– Ну, просто как-то жестко выходит…

– У зверей не бывает мягко, Алиса Мирославовна, кто сильнее – тот и прав, – заметил он сухо и поднялся. – В спальне – мое предложение тебе для вечера. Я бы предпочел его не обсуждать и домой к тебе заехать только, чтобы покормить кота. Отдыхай. Если что, я в кабинете.

Я проводила его широкую спину взглядом, отмечая, что исполосовала ему не только грудь, но зализать так и не удосужилась. Допив кофе, опасливо извлекла из сумки мобильный, но, пробежавшись взглядом по списку пропущенных, едва не выронила его. Быстрее, чем успела осознать, нажала кнопку «Перезвонить». Стас ответил через полтора гудка.

– Алиса Мирославовна? – по голосу помощника Глеба я поняла, что он не спал всю ночь, и это не самое худшее.

– Как он?

Я боялась. Что бы Алекс ни говорил, здесь у нас не дикая природа, и ее законы мне претили.

– Жить будет.

Я растеклась по креслу, обняв себя руками и прикрыв глаза.

– Благодаря тебе, – продолжил Стас. – Я звонил сказать «спасибо». Знаю, это ты его спасла.

– Надеюсь, он придет в себя… Спасибо, что позвонил.

– Не за что. Всего хорошего.

Уже вешая трубку, я прошла в спальню. Пока я приводила себя в порядок, постель поменяли, и теперь на покрывале лежала большая коробка. С бантом.

Я поднесла мобильник к уху, чтобы не начать думать, что бы это значило.

– Карельская!

– Я за нее…

– Веселишься?!

– Немного…

Я опасливо приблизилась к коробке и подцепила ноготком крышку. – Опять «справляешься сама»? Ты даже не представляешь, насколько я был близок к нажатию «красной кнопки»… Алиса, я все еще на нее давлю…

Под «красной кнопкой» Зул имел ввиду «позвонить Мирославу Карельскому» – моему отцу. И, скорее всего, не дожидаясь его личного приезда, ринуться вызволять меня из полосатых лап.

– Все под контролем, мы… заключили соглашение.

– Что, прости?!

В коробке я обнаружила классику – «маленькое черное платье». Красивое. Нет, не так. От одного взгляда на него перехватывало дыхание. Сатиновая ткань, лаконичный покрой, а на ощупь – перцепционный оргазм. Словно касаешься нежнейшей кожи кого-то дорогого и безумно любимого.

А еще его очень удобно задрать, где приспичит…

– Зул Вальдемарович, я в порядке. Алекс вчера спас меня от бывшего поклонника и предложил поехать к нему, а я согласилась. Только и всего. Мы же взрослые нелюди.

Я продолжала скользить ладонью по ткани, не в силах оторваться.

– Неужели?

– Совершенно точно.

– Гербер согласился подписать договор.

Мои брови поползли вверх, и я даже про платье забыла.

– Вот так просто? – прошептала, присаживаясь на край кровати.

– Я как раз это и пытаюсь выяснить, – рычал Зул, явно куда-то быстро шагая. – Насколько просто…

– Вы что же думаете, из-за меня? – прыснула я.

– Он позвонил утром, сказал, что ты у него, а с договором – полный порядок, и он завтра все подпишет.

– То есть он скоро уедет?

Взгляд устремился в окно, куда так часто смотрел Алекс. Город заметало снегом, но почему-то и мне теперь он больше напоминал пепел. Я обняла себя.

– Нам еще нужно решить текущие вопросы по этому договору… но это максимум сутки. Может, завтра все и закончится.

– Отлично, – попыталась улыбнуться я.

Значит, у нас с ним остался только предстоящий вечер и ночь. А потом он исчезнет в направлении той, которой признавался в любви по телефону. Так, как мне и хотелось. Только почему-то силы будто кто-то вытянул, и я рухнула в постель.