Текст книги "Его истинная. Наследие"

10

Платье сидело идеально. Оно начиналось от груди корсетом с ровным целомудренным вырезом и заканчивалось на середине бедра. Кое-как собрав длинные волосы в ровный высокий хвост, я перетянула прядью его основание и сколола единственной невидимкой, которой располагала. В дополнение к платью в коробке нашла тонкие черные чулки и кружевное белье – дорого и изысканно. Но во всем этом я была слишком доступной и незащищенной. Стоит ему только поднять руку…

– Ты очень красива…

Я вздрогнула.

– Не находишь, что платье непристойно короткое?

Я стояла у туалетного столика, рассматривая себя в небольшом зеркале. Можно было выйти в гостиную, где имелось зеркало в полный рост, но я так и не решилась.

– Непристойно? – неподдельно возмутился, приближаясь. В зеркале отразился мужчина в черном костюме – мне под стать. Или я ему? – Я отстал от жизни, или женщины с умопомрачительными ногами теперь считаются непристойными?

– Я выгляжу, как самка в поиске, – прошептала, чтобы не выдать, как взволновали его слова.

Не льстил, не гладил, просто говорил, что думает.

– Отдельно – возможно, – он остановился за спиной и красноречиво вздохнул глубже, – со мной ты выглядишь, как моя самка.

– Непристойная самка…

– Крышесносная самка. И пусть все завидуют.

В который раз за этот день у меня возникло чувство, что мы с этим зверем – нечто большее. На одной волне, без диссонанса. Он не шел мне наперерез, подхватывал, перенаправляя, но не ломал. И делал это также изящно, как и убивал. Несмотря на все противоречия, не могла не признаться себе, что меня это восхищало.

– А ты любишь диссонировать в кругу Правящих, как я посмотрю.

– Плевать я на них на всех хотел, милая. Твои туфли в гостиной.

Не коснулся меня. Просто посторонился, пропуская к выходу, и направился следом.

Туфли оказались черными, высокомерно поблескивающими лаковой поверхностью – красота. Два варианта размера. Пока я пробовала каждый, прогуливаясь по гостиной, тигр не отказывал себе в удовольствии любоваться моими ногами. И тем самым доставлял удовольствие мне.

– Если ты переобуешься в четвертый раз, мы сильно опоздаем, – прорычал хрипло, опустив низко голову.

Я покосилась на те, что немного жали, но предпочла остаться в более просторных, лишь бы не испытывать терпение тигра.

Уже сидя в машине, я решилась поднять тему с договором:

– Зул говорит, ты готов подписать договор завтра…

– Да, – повернулся он ко мне. – Алиса, я не буду набрасываться на тебя в машине, не надо вжиматься в двери. Чувствую себя чудовищем. Шампанское будешь?

Лимузин, который прислал за нами Вознесенский, давал мне пространство не только вжиматься в двери, но еще и побегать от тигра по салону. В мини-баре действительно стояло шампанское в ведерке со льдом, призывно искрясь в свете уличных фонарей.

– Тогда я сразу выскажу все «главине» династии, и буду выставлена за дверь.

Я залюбовалась его улыбкой. Готова была поклясться, что такой еще не видела.

– Прекрасно – быстрее закончится нудный светский визит, – Алекс налил мне треть бокала. – Пей. Этого достаточно, чтобы расслабиться.

– За что пьем? – вздернула я брови, выжидающе замерев.

И тигр капитулировал, только налил себе еще меньше.

– За тебя, – поднял бокал, и наши взгляды встретились.

Его был словно подернут какой-то поволокой, будто он уже выпил бутылку.

– Так нравлюсь? – и я звонко чокнулась своим бокалом с его.

– Нравишься, Алиса, – расслабленность как ветром сдуло. Тигр сдвинул брови и раздраженно пригубил из бокала.

Я передернула плечами и одним глотком осушила свой. Он прав – надо расслабиться. Вечерок предстоял тот еще!

Когда мы въехали в мой темный маленький дворик, Алекс вышел из машины, и открыл двери с моей стороны.

– Пойдем, – кивнул в сторону дома.

Воля на нового знакомого вздыбил загривок и неистово завыл.

– Да ладно! – закатил глаза Правящий, а я прыснула.

– Видишь, напарник со мной солидарен.

Алекс убрал руки в карманы, не пытаясь нарушить территорию маленького, но отважного кота, а я быстро метнулась на кухню.

Когда вернулась, кот так и не отлип от входа в гостиную, шипя и завывая, и я поспешила утащить Алекса в коридор, отгородив собой от Воли, на что Правящий ехидно заметил:

– Спасибо, даже не знаю, что бы я без тебя делал!

– Ты недооцениваешь маленьких кошек, – улыбнулась я, удостоившись плотоядной ухмылки.

Поместье Вознесенских раскинулось за городом на осушенных болотах. Территория вмещала в себя красивейшие парки и сады, а в глубине располагался просторный вольер для обернувшихся. Сейчас парк был занесен снегом, а расчищенные тропинки искусно подсвечены снизу и сверху, создавая приятную атмосферу для прогулок и долгих уединенных бесед… С каким удовольствием я бы туда выпрыгнула прямо из машины! Но нас неумолимо везли дальше, к сердцу империи Правящих.

Поместье стояло на ушах, в каждом, даже самом захудалом подсобном окошке, мерцал свет, ворота распахнуты в ожидании гостей, двор усыпан автомобилями.

– Ого, как они расстарались! – не спускала я взгляда с открывающейся картины.

Шампанское не сильно помогло – меня немного потряхивало от нервного напряжение. Алекс молча толкнул дверь со своей стороны, и подоспел подать мне руку, не подпустив ко мне служащего.

Я прижалась к нему, и он перехватил меня за талию, вжимая в себя крепче.

– Замерзла?

– Н-нет, – повернула голову в его сторону и… улыбнулась в ответ на его пронизывающий взгляд.

Шампанское, кажется, подействовало с запозданием. Меня, наконец, отпустило. Надежные руки, в которых оказалась, отгородили от всего мира… то есть враждебного общества, которое уже спешило нам навстречу.

На вершине лестницы выстроилось все семейство Вознесенских. Мамаша Лариса Владленовна и две ее дочери – Владислава и Станислава. Сестры Даниила были бы девицами на выданье, только их, как и многих, постиг недуг отсутствия истинной пары. И теперь эта троица таращилась на наше с Алексом триумфальное восхождение, даже не скрывая изумления.

А я чуть было не рассмеялась в голос: девчонки сверкали платьями от кутюр и фамильными драгоценностями, как новогодние елки. Лариса, очевидно, вожделела подложить одну из них швейцарскому правящему!

А тут… я.

С моих губ сорвался сдавленный всхлип, призванный немного компенсировать безудержное веселье, рвущееся наружу.

– Алиса, держись, – скривил уголки губ Алекс, наслаждаясь ситуацией, но тут же застыл маской: – Добрый вечер, Петр.

Владел он собой невообразимо! Ни один мускул на лице не дрогнул, а голос был таким ледяным и жестким, что, казалось, следующей фразой он бросит Вознесенскому вызов.

Петр держался немногим хуже. Поприветствовал меня и Алекса и пригласил пройти внутрь. Алекс все также прижимал меня к себе, перехватив еще и руку для надежности. Когда мы вошли в праздничную гостиную, он сжал меня едва ли не до хруста ребер. Можно было подумать, мы – истинная пара, а он защищает меня от десятков мужчин, обернувшихся на наше появление из разных уголков зала.

– Дамы и господа, наш долгожданный гость – Алекс Гербер со спутницей.

К нам потянулись собравшиеся, но близко подходить не решались, останавливаясь в паре шагов. Практически все мужчины, представляясь, опускали головы, инстинктивно признавая силу Правящего. Никакого близкого контакта типа рукопожатия. Алекс просто никого к нам не подпускал! Женщины с любопытством рассматривали наш с Алексом дуэт, вежливо скалясь Правящему. Я видела, как удаляясь, все шокировано качали головами, напряженно переглядываясь.

– Мы безмерно рады, что вы почтили нас своим присутствием! – поставил точку в паломничестве Петр, приглашая широким жестом к столу. – Прошу!

Когда Алекс вынудил меня сделать шаг, я почувствовала, как дрожат ноги от напряжения.

– Еще шампанского? – интимно шепнул на ухо, легко касаясь носом мочки.

– Может, что покрепче? Алекс… – я обвела взглядом зал. – И это ты меня обвинял в отсутствии дипломатических навыков? Волки по углам разбежались…

– Случайно вышло, – пожал плечами Правящий. Даже показалось, что в его голосе скользнуло смущение.

Но не успели мы дойти до отведенных нам мест, откуда-то то нарисовался Даниил. Блистательный, дерзкий. Темно-синий костюм, сверкающие красно-карие глаза и ослепительная улыбка-оскал – все, что когда-то так нравилось мне.

– Рад приветствовать, – протянул он руку, – Даниил Вознесенский.

Алекс натянуто ответил на рукопожатие, впиваясь пальцами свободной руки мне в бок. Нашелся волк, не поджавший хвост при виде чужака. Только, зная Даниила, не от большого ума. Скорее, из упрямства. Ну и передо мной покрасоваться. Такое ощущение, что он вообще не собирался появляться и одевался впопыхах – ворот рубашки ослаблен, никакого галстука, волосы небрежно наскоро зачесаны назад, но уже принимали свое привычное положение, спадая на глаза.

– Алекс Гербер, – прорычал тигр, и волк едва заметно пошатнулся, делая шаг назад.

– Приятно, – раздул он ноздри.

– Надеюсь.

– Прошу прощения, – вклинился Петр между мужчинами, – присаживайтесь! – И потянул меня за руку в сторону, в надежде, что Алекс потянется прицепом. И не прогадал. – Алиса Мирославовна…

Правящий лично отодвинул мне стул. Волки тоже начали усаживаться. Те, кому выпали места на другом краю большого стола, уже расслабленно переговаривались. Ближние хранили угрюмое молчание.

– Передаю тебе пальму первенства, – шепнула Алексу. – Думаю, скандал со мной точно отойдет теперь на второе место.

– Еще не вечер, – напряженно возразил он.

Был напряжен и недоволен, но я ведь его предупреждала. Хотя причину его настороженности не понимала – вряд ли на меня тут кто-то позарится и бросит ему вызов, а от меня должно так благоухать принадлежностью к тигру, что надо быть просто смертником, чтобы хоть один косой взгляд бросить в мою сторону. Я оглядела присутствующих – так и есть. Даже женщины не решались встретиться со мной взглядом. Но с удивлением обнаружила, что некоторые были не прочь встретиться им с моим тигром, и не только взглядом. Сестры Даниила демонстративно игнорировали меня, пожирая Алекса глазами.

А вот Лариса Владленовна была не очень рада меня встретить. В ответ на ее убийственный взгляд я послала ей победную улыбку и, прищурившись, случайно угодила в сети пристального внимания сидевшего рядом с ней Даниила. Он не спускал с меня пронзительного взгляда, и, когда я опомнилась, было поздно.

– Так соскучилась по нему? – прорычал Алекс, не поворачиваясь в мою сторону.

– Может быть, – передернула плечами. – Какая тебе разница? Ты подпишешь договор и уедешь к той, кому сегодня утром признавался в любви по телефону, предварительно выставив меня потаскухой элитного пошиба на этом вечере.

Голос дрогнул, и я поспешила протолкнуть ставший в горле горький ком большим глотком из бокала. Петр, сидевший рядом, посчитал это знаком. Он подскочи на ноги и принялся толкать какую-то пафосную речь о сотрудничестве и удачном знакомстве, а я все это время чувствовала на себе тяжелое внимание Алекса и почему-то хотела провалиться сквозь землю.

Еще ни один мужчина в моей жизни не умел так красноречиво молчать. Только все тело внезапно завибрировало от того самого рыка, который тигры издают, предупреждая о конце переговоров. И слышала этот рык только я.

Но почувствовали многие. Кто-то уронил бокал, у парочки волков дрогнули нервы, и они ретировались из-за стола, демонстративно хватаясь за сигареты.

Петр что-то спрашивал у Алекса, тот поддерживал беседу, а я все еще сидела с прямой спиной, будто мне между лопаток метлу продели. Волки потихоньку возвращались, заиграла музыка, атмосфера немного разрядилась и стала непринужденной. Только тут я заметила, что Даниила больше нет за столом. Видимо, Петр постарался.

Когда Алекса позвали подышать воздухом, он потянул следом и меня. Боялся, что стоит нам снова сцепиться, и его выдержка знакомо затрещит? Я благоразумно изображала покладистую спутницу, местами, возможно, переигрывая, но ничего не могла с собой поделать. Жалась к тигру, улыбалась волкам и поддерживала мужские беседы, ибо в женские меня не пускали.

Показалось, что Алекс даже расслабился, но хватку так и не ослабил, продолжая держать нашу с ним общую интимную зону. Мужское общество вскоре наскучило, я с тоской поглядывала на зимний сад и на оставленный на столе клатч с сигаретами.

– Алекс, я хочу в туалет, – шепнула Правящему в тот момент, когда он в очередной раз сухо и по делу ответил на вопрос Петра об ужесточении визового контроля для въезда в Швейцарию.

Он бросил на меня долгий полный сомнения взгляд, но все же разжал руку, и я с облегчением направилась обратно за стол.

– Аппетиты у тебя растут, – раздался голос за спиной, но я, не обращая внимания, полезла в клатч. – Как у тебя вообще совести хватило сюда заявиться?

Обернувшись, я встретилась взглядом с Ларисой Владленовной.

– Сама в шоке, – пожала плечами и, недолго думая, прихватила клатч целиком.

– Чувствуешь себя безнаказанной благодаря влиятельному папочке? – искривила та презрительно губы. – Совсем уже ни стыда, ни совести не осталось? Думаешь, раз мы все у Верховных под сапогом, можно творить все, что в голову взбредет?

– У меня дипломатическая миссия, – пожала плечами и начала обходить женщину, когда она бросила едко:

– Теперь это так называется? Стыдно должно быть, Карельская! Ты все же не безродная, чтобы работать ведовской подстилкой!

Какого труда мне стоило не сбиться с шага – одному богу известно. Я удалялась по коридору в сторону кухни, а по факту – бежала. Где-то тут у них был выход на веранду черного хода…

Похвастаться тем, что слова Ларисы не задели, я не могла. Она далеко не дебютировала в моем унижении, но почему-то сейчас ее слова достигли цели. Толкнув тяжелую дверь, я оказалась в боковом хозяйственном дворике. Тишина обрушмлась так внезапно, что показалось – я оглохла. Только где-то за углом дома еле слышались голоса. Я прислонилась к стене и вытащила из пачки сигарету.

Захотелось домой. Вот просто до воя, хоть мне и не была знакома волчья тоска. В тишину зимнего леса, к вековому спокойствию и мудрости… К папе на ручки, к маме на колени, смотреть на огонь в камине в гостиной и потягивать горячий брусничный чай.

Мне нужен отпуск.

Как только Алекс… исчезнет из моей жизни, смою его с себя, выдеру из-под кожи и сразу домой! И пусть весь мир подождет…

– И как он тебя отпустил?

Я прикрыла глаза и поднесла сигарету к губам. Катастрофа, он говорил?

– Уйди, пожалуйста, Даниил, – выдохнула… ему в лицо. Отступать было некуда – я сама встала у стенки.

Мужчина оскалился, даже не двинувшись:

– Смотрю, неплохо утешилась. А я волком вою на луну.

– Тебе проще, – пожала плечами, – я вот выть не умею…

– Заметно, – скривился он. – Я думал, страдать будешь, а тебе плевать. Ты холодная, равнодушная… тварь.

Я усмехнулась:

– Твои слова – да богу в уши, как было бы просто, – и я снова затянулась.

– Опять начала курить? – уже спокойнее заметил он.

– Я же бездушная тварь, Даниил…

– Послушай, – он схватил меня за плечо, – вернись. Прости, – рванул меня к себе, но я дернулась со всей силы:

– Не трогай! Он тебя убьет!

– Наслышан, – оскалился Даниил, но не отпустил. – Но он тебя бросит, а ты вернешься ко мне!

Меня затошнило. Волк снова меня дернул на себя, и я полоснула его когтями по лицу, зашипев. И в этот же момент дверь за нашими спинами едва не слетела с петель, а Даниил отлетел на три метра от крыльца.

Я молча уперлась спиной в холодную стенку и поднесла сигарету к губам, равнодушно наблюдая за тем, как Алекс в один прыжок оказался около Даниила и схватил его за горло.

Мне больше нечего было положить на спасение чужой жизни. Я не за гранью, а Алекс – не призрачное умертвие, в которых я была экспертом. Да и… надоело. Я ведь предупреждала Даниила.

Следом на крыльцо высыпала вся чета Вознесенских. Лариса охнула и схватилась за перила, сестры вцепились в мать с обеих сторон, Петр только сбежал со ступенек и застыл:

– Даниил!

Но тот не мог ответить. Он судорожно сжимал запястье тигра, пальцы которого все сильнее впивались в горло. Лицо Алекса отражало непривычную гамму чувств. Глеба он собирался убить совершенно бесстрастно, а вот Даниилу выпала сомнительная честь лицезреть Правящего в гневе. Глаза тигра полыхали огнем, верхняя губа была по-звериному вздернута, оголяя заострившиеся клыки.

– Сделай что-нибудь! – вскричала Лариса Владленовна, обернувшись ко мне. – Прошу!

Ого! Теперь она меня просит!

– Что я могу с ним сделать?! – вскричала неожиданно даже для самой себя. – Подставить свою шею вместо этого придурка?! – кивнула в сторону мужчин.

– Ты наглая беспринципная…

– Рот закрой! – вдруг громогласно рявкнул Алекс, отбрасывая Даниила в снег, и направился к крыльцу. – На цепь сажайте в следующий раз.

– Алекс, я прошу прощения! – горячо воскликнул Петр.

Но он уже не слушал. Схватил меня и потащил к выходу. И только когда оказалась в машине, меня начало трясти. Я прикрыла глаза и сжалась в комок. Завтра все закончится… только доживу ли я? Одного взгляда на Алекса хватало, чтобы сильно в этом сомневаться. Он напряженно следил за дорогой, ни разу не взглянув в мою сторону и не сказав ни слова.

– Отпусти меня, – прорычала раздраженно.

– Нет, – не удостоил меня взгляда.

– Я тебя боюсь…

– Правильно делаешь.

От его слов у меня все похолодело внутри. Разбирала злость и обида: за что боролся, на то и напоролся. Только… напоролась снова я!

– Я тебя предупреждала, что мне не стоит туда ехать! – вскричала я, пытаясь вынудить на меня посмотреть.

Но тут же об этом пожалела. Когда он повернул ко мне голову, я едва не провалилась за грань от страха, так пугающе полыхали его глаза.

– Да, только стоило тебя выпустить, ты оказалась в руках своего бывшего любовника!

– Я не должна перед тобой отчитываться, где и с кем я оказываюсь!

– С этим я тоже разберусь, – зло оскалился.

Когда автомобиль остановился у гостиницы, я вылетела из него пулей, только уже через пять шагов оказалась в руках Алекса.

– Стоять, – прорычал мне в шею и потащил ко входу.

Мы пронеслись через пустующий холл и влетели в лифт, где он тут же прижал меня к стенке. Кошка внутри напыжилась и зашипела, только тигра этим было не напугать. Он рванул мои руки вверх, сжав запястья одной рукой, а пальцами второй обхватил жестко подбородок, вынуждая смотреть ему в глаза:

– Ты – моя, – прорычал в губы. – Тебе ясно?

И не дожидаясь ответа, втянул меня в жесткий требовательный поцелуй. Я задергалась в его руках, паникуя все сильнее, но, если раньше тигр старался успокоить, то теперь игнорировал полностью. Подхватив на руки, он внес меня в номер и сразу же направился в спальню.

– Не надо! – взвизгнула я, когда он бросил меня на кровать, и попятилась к противоположному краю.

Алекс нервно сдернул с себя пальто, потом пиджак. Не спуская с меня злого взгляда, расстегнул пуговицу за пуговицей, а я чувствовала, как сдаюсь… как ненавижу.

– Ненавижу тебя, – проскулила, обхватывая себя руками и сжимаясь.

– Иди сюда, – прорычал зло.

11

– Мне сегодня показалось, что ты другой, – зло искривила губы. – Но только ты такой же, как и все остальные. Унизить, присвоить… переломать…

Он больше не приказывал. Обошел медленно кровать и опустился передо мной на колени. Стянул с меня куртку и, усевшись позади, потянул молнию платья.

– Я не такой же, – и рванул его на моей спине на части, вынуждая вздрогнуть. – Я хуже.

И он отбросил его остатки в сторону. Потянул резинку с волос, распуская их. Его горячие ладони скользнули по напряженным плечам, неожиданно расслабляя.

– Мне спокойно, когда спокойно тебе… – ткнулось горячее в затылок. – И хорошо тоже… Я чувствую, когда ты пугаешься. Именно поэтому я оказался рядом с тобой и… этим шакалом. Что со мной, доктор?

Я усмехнулась против воли:

– Ты – псих.

– Это не новость.

Он толкнул меня на спину и, усевшись между ногами, принялся стягивать туфли.

– Почему ты не убил Даниила?

– А надо было? – усмехнулся он и принялся за чулки.

Его пальцы, такие горячие и немного шершавые, казались оголенными проводами. Я задерживала дыхание, чтобы не дергаться от каждого прикосновения. Быть с ним – как зайти в ледяное озеро: обжигающе ледяная вода перехватывает дыхание, и не факт, что привыкнешь.

– Я думала, что ты сохраняешь жизни только… – он скользнул ладонью по внутренней стороне бедра, и у меня сбилось дыхание, – за сделку…

– Ну и чем я заслужил твое такое мнение? – он навис сверху, продолжая, медленно оглаживая чувствительную кожу, продвигаться выше. – Не пойму, что такого я сделал, что ты предпочла сегодня удрать…

– Ты не оставляешь выбора, – выдохнула я и задрожала, когда он коснулся полоски кружева, слегка надавливая.

– А тот волк, который душил тебя на стоянке… оставил? Или этот сегодня?

Я упрямо дернулась, попытавшись сжать ноги, но он вклинился коленом между ними и скользнул пальцем под кружево, врываясь внутрь. Голова закружилась, и я схватилась за его плечи, выгибаясь. Но пощады сегодня ждать не приходилось – Алекс склонился к груди и прикусил ее вершинку через ткань лифчика, которая ни черта не сгладила эффекта. На мой стон он утробно зарычал, и я покорно подалась бедрами навстречу его руке.

Мелькнула мысль, что диагноз у нас с ним общий на двоих. Тело тянулось ему навстречу вопреки здравому смыслу, и не только тело. Но даже не кошка! Та была готова драпать со всех лап, вот только… теперь не хотелось мне. Иллюзия защищенности, что возникала в руках этого мужчины, давала призрачное чувство покоя. Такого желанного и забытого…

– Алекс… – сорвалось с губ, и сорвало его зверя с цепи.

Он только сдернул с себя брюки и рванул меня к себе, подхватив под бедра. Ткань белья разлетелась в его руках, и он ворвался членом на всю глубину.

– Алекс!

Мне не дали привыкнуть или вдохнуть. Он глухо рыкнул и вдавил меня в матрас, выбивая остатки воздуха. Но только каким-то образом смог его заменить…

Как он держался все это время – для меня осталось загадкой, потому что все, ради чего мы сейчас существовали, был секс. Хлесткий, болезненный, до одурения и хрипа. Мы будто голодали всю жизнь. Оба. Я снова впивалась когтями в его спину, а он покрывал беспорядочными жалящими укусами шею и ключицы. И ни одной мысли не мелькнуло, что все неправильно, ведь тигр меня бессовестно метил.

Его запахом хотелось заменить воздух и дышать только им одним, пропитаться до кончиков волос и укутаться в него с головой.

– Да, да, да… – повторяла, как в бреду, выгибаясь в его руках.

Если это была наша последняя ночь – пусть так! Сейчас я не жалела ни о чем…

Только я забылась и забыла, в чьих лапах очутилась.

Я даже не поняла, когда и как оказалась на животе, а он – сверху. От его рыка похолодело все внутри, резко отрезвляя. Стоило дернуться, и он тут же хватанул меня зубами между лопаток. Тело будто разнесло в клочья и сжало в один сгусток адской боли. Я только распахнула в ужасе глаза, судорожно вздохнула… и потеряла сознание.

* * *

– Аля…

– Ммм…

Первое, что почувствовала – как неприятно холодит и стягивает щеки, мокрые от слез. Запах крови заставил поморщиться и открыть глаза…

– Не шевелись, – приказал ненавистный голос.

Сколько я была без сознания – трудно было сказать. В комнате все также было темно и душно, тело, мокрое от пота, болело, словно по мне проехал грузовик… Или пометил тигр.

– Не трогай меня. – Собственный голос показался чужим, пугающим. – Никогда больше не трогай.

Он не удостоил ответа. Когда коснулся языком раны между лопаток, я зарычала и дернулась сильнее:

– Я сказала, не трогай! – взвилась из последних сил, вырываясь из его рук.

Алекс поднялся и взглянул на меня из-под бровей. Глаза зверя полыхали едким оранжевым, но во взгляде не было злости. Показалось, он был даже растерян, сбит столку, только меня это лишь подстегнуло:

– Убирайся! – прорычала я, презрительно кривясь. – Я разрываю нашу сделку! Хочешь – иди ищи Глеба и добивай его, мне плевать! Тронешь меня еще раз – лучше убей сразу! Потому что я перегрызу себе вены, но не позволю тебе еще раз меня коснуться!

Последние слова вырывались из горла с трудом и больше напоминали сип. Меня мутило и трясло, перед глазами резко потемнело, и я пошатнулась. Съехала по стенке и упала на четвереньки.

– Позволь мне… – оказался он рядом.

– Нет! – бросилась в сторону и сжалась в комок. – Не подходи!

– Аля…

– Не называй меня так! – взвыла раненой кошкой, загнанной в угол. Хотя, я и была раненной и загнанной.

Только отец называл меня так… Я вцепилась когтями в собственные плечи, чтобы не завыть от отчаянья. Нельзя, иначе он услышит, почувствует. И тогда точно порвет тигру горло за все, что тот сделал.

– Отпусти, прошу, – прошептала я. – Оставь в покое. Тебе же все равно, ты завтра уедешь.

По спине скатилась горячая капля крови, и зрачки Алекса дрогнули. Он раздул ноздри, тяжело сглотнув, резко развернулся и вылетел из спальни. А меня будто кто придавил к полу, и я распласталась по ковру, уткнувшись щекой в колючий ворс.

«Не звать», – приказала себе из последних сил. Перед глазами расплывались очертания рекламных вывесок на небоскребах – все, что я могла видеть, растекаясь кровавой лужей. Из горла рвались хрипы, где-то слышались точно такие же, только его. Он метался по гостиной, пытаясь взять себя в руки, но выходило хреново. Кажется, тоже упал на колени…

– Аля!

Я вытерла маленькой ладошкой слезы, размазывая глину по щекам, и заорала на весь овраг:

– Папа! Папочка!

За те полдня, что просидела на дне в мокрой глиняной жиже, продрогла насквозь. Сапожки увязли в трясине, а я кое-как выползла на шаткую кочку и распласталась по сухой колючей траве. Как я вообще скатилась в этот овраг – помнила смутно. Обнаружив себя в мягкой жиже, сначала обрадовалась – ведь ничего не переломала. Но радость быстро улетучилась, стоило попытаться выбраться. И теперь, лежа на кочке, окруженная непролазной трясиной и отделенная рвом от леса, я выла в голос и звала папу. «Пусть папа услышит, пусть папа придет, пусть папа меня непременно найдееееет…» – мультик про мамонтенка всегда смотрела с замиранием сердца и слезами на глазах.

И папа услышал…

Тогда я выяснила, что если хорошо позвать – он примчится. Только никогда больше не звала, ведь так страшно, как тогда, мне больше, к счастью, не было.

До этой ночи. Воспаленное воображение тонуло в боли, которую причинил Алекс, и мне казалось, моя кошка решила продраться через рану наружу, прокладывая путь когтями и зубами. Так плохо мне, пожалуй, не было даже за гранью и после нее. Я проваливалась в забытье, и мне мерещилось, что тигр все же ослушался моей угрозы. Вернулся, поднял меня с пола… Его руки дрожали, тяжелое дыхание то и дело оборачивалось раздраженным рычанием, ладони привычно обжигали кожу, стирая с тела холодный пот и успокаивая дрожь.

– Ты – моя, – билось надсадное в мозгу, – не старайся, я не откажусь…

… Я как-то вывернулась из его рук и приземлилась на лапы, тут же вздыбила шерсть и выгнулась дугой. Когти впивались в простынь, цепляясь за складки ткани. Тигр лежал прямо передо мной на окровавленной постели, не спуская с меня взгляда. Большой и до одури пугающий – вот каким он был для меня с самого первого дня. И теперь наша разница казалась просто невероятной. Я ему на один зуб, мелкая помеха, игрушка. Он зарычал, я зашипела и скатилась кубарем с кровати, только Алексу хватило одного прыжка, чтобы настигнуть и вцепиться когтями…

Я дернулась и открыла глаза.

Мутное утро словно сворачивалось прокисшим молоком за окном и осыпалось творожным хлопьями на унылые крыши зданий. Я осторожно пошевелилась в одеяле, и тело услужливо напомнило обо всех моих вчерашних достижениях. Рана между лопатками прострелила болью, и я поморщилась, хватая ртом воздух.

Алекса в комнате не оказалось, но для меня это ровным счетом ничего не значило. Тигр поставил на мне точку… или крестик. А может, обвел кружочком. Плевать. Никому бы не простила подобное, а ему – тем более! Я не давала права меня метить и присваивать, не спросив. Поднявшись на дрожащие ноги, я огляделась. Моя одежда после прачечной обнаружилась на дверце шкафа, клатч – не тумбочке. Руки тряслись, спина не сгибалась, тело совершенно отказывалось двигаться…

Я бросила взгляд через плечо на кровать, которая пропахла нами, нашим сексом и болью, страхом и страстью…

Будет тяжело. Черт возьми, тяжелее, чем обычно!

В гостиной было тихо, а вот из ванной доносился шелест воды. И это был шанс. Я на цыпочках рванулась из номера и бросилась бежать по коридору к лифту. Никогда еще не выдиралась с таким сопротивлением. Каждый побег казался мне прорывом к свету и свободе. Теперь же, удаляясь от гостиницы, я задыхалась все сильнее. У меня даже мысли не мелькнуло вызвать такси, я неслась изо всех сил по прокатанной машинами колее, к какому-то жилому комплексу. И только трель сотового заставила остановиться и перевести дыхание.