Текст книги "Обещанная медведю"

Сказки стали явью. Обрели краски, зазвенели в голове ручьями и пролились слезами по щекам. Мама же мне рассказывала это сотню раз! Запертая чувством вины по отношению к Ларе, она обрекла себя на медленное угасание… Жестоко. Бесчеловечно. Но мы – не люди. Мы даже не звери. А я теперь вообще не пойми кто!

Решительно развернувшись, я направилась в коридор. Внутри глухо отдавался пустотой каждый шаг. Я плохо помнила, как спустилась на лифте, как прошла через зал на воздух.

На улице уже стемнело, город залило электрическим светом, и он корчился в отражении мокрой мостовой. Я шагала по улице, куда глаза глядят. У меня не было ничего с собой, кроме мобильного в ладони, но сейчас мне ничего не было нужно. Шум мегаполиса потихоньку заполнил звенящий вакуум внутри, я вдохнула глубже, огляделась и вскинула руку перед первой попуткой. Просто какой-то импульс, но я точно знала, что мне нужно так сделать.

Водитель послушно выкрутил руль и съехал на обочину. Послышался щелчок, и я дернула двери. За рулем оказался немного потрепанный мужчина в куртке и с копной длинных волос с проседью на висках. Чем-то он напомнил мне рок-звезду девяностых. Взгляд хмурый и усталый.

– Вас кто-то бросил, – констатировал он недовольно на мое молчание в распахнутую дверь и оглядел меня с ног до головы. – Судя по вам, это был принц.

– Это точно, – кивнула я. – Был.

Он призывно похлопал по пассажирскому сиденью:

– Мы погонимся за ним?

– Нет, просто поедем. – Я подобрала ноги в салон и захлопнула аккуратно двери. – Но это далеко за городом. Буду благодарна любому расстоянию, на которое сможете подвезти. Денег у меня нет.

– Это само собой, – усмехнулся он хрипло и выкрутил руль. – За город так за город.

Машина плавно заскользила по улицам. Водитель виртуозно объезжал заторы, а если и попадал в какой-то, виртуозно проскальзывал в нем.

– А у вас какой дар? – просила я.

– Я в доставке работаю днем и в такси ночами, – устало отозвался он. – Помогаю судьбе делать задуманные дела. Вот сегодня вы попались…

– И вам нравится такой дар? – посмотрела на его профиль.

– Дар не выбирают. – Он помолчал, щурясь на дорогу. – Я благодарен, что мне выпадает честь поучаствовать в чем-то большем, в чьей-то судьбе… Но, по сути, каждый человек на это способен. Отличие только в том, что я точно знаю, что сейчас должен вас отвезти туда, куда вы попросили. Странно, что не к принцу, но мы и не в сказке.

– Не в сказке. Это точно, – бессильно выдавила я. – Так странно… Я всегда считала себя бездарной… А оказалось, что у меня страшный дар. Просто чудовищный…

– Ну удивите меня, – усмехнулся собеседник.

– Я притягиваю оборотней… – Он прыснул, а меня прорвало: – Вы не понимаете! – возмутилась я в голос. – Они ради меня готовы на все – заключать договоры, терпеть мою крысу и даже использовать презервативы…

– Действительно, на такое мало кто готов просто так, без влияния «страшного дара», – рассмеялся он.

– Ну как вам не стыдно?! – скривила я губы и расплакалась.

На это он потянулся вдруг ко мне, но не успела я отпрянуть, как сообразила, что целью мужчины был всего-навсего бардачок. Он щелкнул замком, пошерудил в содержимом и вытащил фляжку:

– Хлебни, – сунул ее мне. – Пару глотков достаточно. Давай…

Я повиновалась. Напиток прокатился по горлу согревающей волной и рухнул будто прямиком в легкие. Я раскрыла рот, хватая воздух, и принялась отчаянно искать кнопку для открытия окна.

– Медленно выдыхай, – глянул на меня насмешливо ведьмак. – И лучше прилечь на кресло, а не махать руками…

И в следующий момент меня развезло по спинке сиденья. Я съехала задом чуть ли не на его край и уложила голову на плечо, вяло хлопая глазами.

– Это ненадолго, – донеслось будто сквозь вату, – скоро попустит…

Откуда-то заиграл «Джаз» Кинчева. Что-то про слезы звезд… А я бездумно смотрела на дорогу, проливая собственные бесконечные слезы на ткань платья.

– Даже и не помню, чтобы меня так веселили пассажиры последнее время. Страшный дар… – усмехнулся водитель, нарушая молчание. Цветные пятна светофоров и стоп-огней больше не отражались в его глазах. Там царил мрак открытой магистрали. – Кто ж так твою рыжую голову задурил?

– Мой отец – оборотень, – промямлила я. – А я даже не знала.

– О как! – И он потянулся за флягой, сделал глоток и приложил запястье к губам. – Надо же. Это интересней… Может, ты к нему хочешь?

– А можете?

Он задумался, хмурясь.

– Нет, – отрицательно мотнул головой. – Не вижу дороги.

– Это значит, что его нет в живых?

– Это значит только то, что не мне тебя туда везти. – Он кинул флягу в бардачок и щелкнул замком. – И не время.

Молчание стало уютным. Я перестала дрожать, и даже показалось, что уснула. Обнаружить, что я – не дочь холодного бесчувственного монстра, было неожиданно приятно. Хотя кто знал, каким был мой настоящий отец? Он же такой же правящий, как и отец Дарьяра. Обалдеть! Интересно, а я могу обернуться медведем?

– Попробуй, может и обернешься…

Я подскочила, сонно моргая и силясь сообразить, где я. Дверь машины была распахнута, двигатель заглушен, а все вокруг погружено в тишину. Мы стояли перед проходной приюта, а над кромкой леса уже виднелась узкая полоска рассвета. И только тут до меня дошло, что я не сказала водителю, куда меня везти. Он стоял у распахнутой двери и курил.

– Простите, я уснула, – засуетилась, неуклюже пытаясь вылезти.

Он хладнокровно отбросил окурок и подал мне руку, помогая встать на ноги.

– Мне не нравится мой дар, – посмотрел в глаза насмешливо.

– Почему? – машинально поинтересовалась я.

– Потому что я обречен лишь участвовать в чужих жизнях, не имея своей собственной. – Он помолчал и усмехнулся грустно. – Но так многие люди живут. Разница лишь в том, что я это точно знаю. Не благодари…

Я захлопнула рот, проглатывая «спасибо». Он сел за руль, завел двигатель, и я уже собралась было направиться к проходной, когда окно снова опустилось вниз.

– Уверен, ты бы его крысу тоже терпела, – глянул на меня ведьмак уже с привычной насмешливостью. – И сделала бы для него все. Твой дар называется просто – любовь. Редкий в наше время. Но совсем не страшный.

Он сдал назад, развернулся на широкой поляне и не спеша скрылся за изгибом дороги, а я смотрела вслед, слушая его вердикт снова и снова, прокручивая слова в мыслях.

Ну нет. Не может быть все так просто. Наверняка ведь Дарьяр повелся на меня только из-за моего кривого дара. Ну с чего еще бы ему меня пускать на порог и спасать? И то, что он до сих пор не позвонил, лишь подтверждало это. Он поверил Ларе. Поверил, что я для него лишь наваждение, хитрый план отца для достижения целей. Иначе он бы взял меня с собой, не бросил на приеме одну.

Зря я начала думать. Сил снова не стало. Я опустилась в траву и подтянула коленки к груди. Захотелось заползти под ближайшую елку и скрутиться у ствола – настолько ничтожной и маленькой я себя почувствовала. Зачем ведьмак привез меня в приют? А куда я собиралась? Кажется, к Дарьяру…

Именно. Если он решил, что вся я – сплошная ложь, я хочу услышать это от него лично. Поднявшись на ноги, я поплелась к проходной.

– Здрасьте, – встала перед охранником.

– Ну здрасьте, – оглядел меня тот сонно. – Сегодня прям ночь возвращения блудных детей…

– В смысле? – моргнула я. – А кто еще вернулся?

– Друг твой. Сашка.

Я развернулась и бросилась через шлагбаум к приюту. Несколько раз чуть не свернула ноги в колдобинах дороги, скинула туфли, сгребла в охапку и побежала босиком. Приют стоял в тишине предрассветных часов, и шорох гравия под ступнями казался оглушительным, как и колотящееся сердце. Ступеньки жалобно скрипнули, выдав меня с головой недовольному оборотню, комната которого располагалась сразу рядом с лестницей. Сашка скидывал вещи в разложенную на кровати сумку, когда я влетела в комнату. Хотелось броситься ему на шею, но что-то остановило. Взгляд друга показался слишком отличным от того, к которому я привыкла.

– Саш… – глухо выдавила я, опуская туфли на пол. – Ты как?

– Как тот, в чью жизнь постоянно кто-то лезет, – процедил он, сверкая злыми глазами на меня. – Кто тебя просил меня вытаскивать из клиники?

– Что ты несешь? – округлила я глаза. – Ты забыл, как тебя утаскивали отсюда?

– Не забыл, – направился он ко мне. – Но иногда приходится делать выбор! Забыть обо всех, кто дорог, и запереть себя в клетке под капельницами! Потому что, в отличие от тебя, у нас с Олькой реальные проблемы. Я хотел, чтобы на мне закончили эксперименты с лекарством! Я хочу жить, Рома, а не существовать! Только ты из нас троих можешь жить, но тебе этого вечно недостаточно!

Он вынудил меня вжаться в стенку позади.

– Саш, мы нашли тех, кто может тебе помочь, – тихо возразила я. – Оля сейчас у них… – Он прикрыл глаза и отвернулся, направляясь к шкафу. – Саш… – жалобно выдохнула я. – Она тебя так ждет…

– Передай ей, что я тоже без нее скучаю, – тихо отозвался он. – Но не могу так больше.

– Саша, веды из поселка могут тебе помочь! – решительно шагнула к нему. – Они занимаются реабилитацией оборотней…

– Ром, хватит, – мотнул он головой. – Я устал.

Он схватил сумку, зло застегнул замок и перекинул через плечо.

– Куда ты? – беспомощно выдохнула я, глядя, как он прошел мимо. – Саша! – Я бросилась за ним, но он даже не обернулся. Сбежал по ступенькам и направился к шлагбауму. – Сашка… – тихо позвала с крыльца и опустилась на ступеньку.

Невозможно это принять вот так сразу. Сашка ушел. Бросил меня, Шебу… Что мне делать? Бежать за ним? Бесполезно. А как я Ольке скажу, что не смогла его остановить?

Накатила усталость и апатия. Я будто снова осталась в одиночестве там, куда меня вышвырнули пять лет назад – без Дарьяра, без семьи и без друзей. В горле стал ком, и стоило труда его проглотить.

Но над лесом светало, и предрассветная муть отступала вместе с отчаянием. Если Дарьяр от меня откажется, я не сломаюсь. Переживу, как и раньше все переживала, и буду двигаться дальше. Но сначала посмотрю ему в глаза.

Я поднялась и тихо прокралась в комнату, минуя скрипучие половицы в коридоре. Оставалось надеяться, что мотоцикл мой не увели. Наволочка, которую набивал моими вещами Яворский, лежала на кровати. Я залезла под кровать, вытащила сумку и раскрыла, чтобы переложить вещи, когда позади раздался смешок.

– Так у тебя все же была сумка.

Волосы на затылке встали дыбом от этого хриплого голоса. Я медленно обернулась и встретилась взглядом с Сергеем. Он стоял в проеме, прислонившись к нему плечом, и болтал початую бутыль с темно-коричневой жидкостью в одной руке.

– Мне когда сказали, что ты тут, я не поверил, – усмехнулся он и сделал большой глоток из горла. Поморщился и облизал губы. – Ну и как тебе медовый месяц?

– Что тебе надо? – насупилась я.

– Ничего, – пожал он плечами. – Просто интересуюсь. Мне ничего не осталось от всего… – он оскалился и указал на меня снизу вверх, – этого.

– И с каких пор ты пьешь? Да еще и с горла? – вздернула я бровь, не чувствуя угрозы. От Яворского разило алкоголем, слабостью… и дымом. Но не от костра. Пахло невкусно. Гарью.

– Горький меня уволил, – хохотнул он зло. – За то, что посмел поперек твоему дикарю высказаться. Шавка дрессированная. На цирлах скачет перед ним. – Он сделал еще один глоток и медленно втянул воздух, глядя на меня мутным взглядом: – А ты продуманная шлюшка, Ромалия. Конечно, простой волчара тебе, принцессе, не ровня. А вот медведь – в самый раз, да? – Он закрыл двери и медленно направился ко мне. – А я как дурак тебя берег, не трогал, ждал, когда сама попросишь…

Я даже не двинулась. Съежилась только, прикидывая, куда буду бить, когда замахнется.

– …Зато медведь не спрашивал, – и он остановился на расстоянии вытянутой руки. – Поймал и трахнул, да? А теперь он еще и правящий. Ты поэтому тут шмотки с утра пораньше собираешь? – И снова его губы дрогнули в пьяном оскале. – Спешишь на коронацию?

– Что? – вырвалось у меня. – Его отец что… погиб? – Ни один мускул на лице Сергея не дрогнул. Он только всмотрелся в мое лицо потемневшим взглядом, а меня некстати осенило: – Это ты, да? – дрогнул голос. – Это ты сделал?! – Сергей сжал зубы так, что желваки побелели, но у меня просто сорвало крышу. Я толкнула его в грудь: – Да что с тобой?! В кого ты превратился?!

Он рывком схватил меня за горло и притянул к себе:

– В кого ты меня превратила, принцесса, тем я и стал.

Наши взгляды встретились, и в его вдруг мелькнула тоска, ресницы дрогнули… но следом Сергей сжал на горле пальцы с такой силой, что мир сразу крутанулся перед глазами. А потом вдруг раздался грохот сорванной с петли двери, но на этом я провалилась в темноту…

… Пришла в себя на руках Горького. Давид Глебович аккуратно хлопал по моим щекам, тихо называя по имени. Я заморгала и вдохнула глубже.

– Это Сергей, – просипела и закашлялась, когда он всмотрелся тревожно мне в лицо. – Это он поджег дом отца Дара.

– Я знаю, – кивнул он. – Дыши спокойно. Ты как?

– Нормально, – заерзала я. – А его отец?

– Его убили. А мне как раз надо поймать Сергея. Тебя можно оставить?

– Нет! – Я сползла с его коленей на четвереньки и поднялась на ноги. – Я тоже хочу его поймать!

Давид Глебович не заставил себя ждать – вскочил на ноги и бросился в коридор. Я упрямо последовала за ним, хоть ноги все еще тряслись. Ну спасибо тебе, неведомый извозчик-доставщик! Откуда он знал, что мне надо быть здесь?

Выскочив на порог, я увидела, как Давид Глебович… снимает штаны у ступеней.

– Что вы делаете? – сползла я вниз, держась за перила.

– Преследую оборотня, – усмехнулся он.

– Голым? – Мне казалось, что Яворский меня все же если не придушил насмерть, то уложил в глубокий обморок, и мне теперь видится всякое.

Вместо ответа шеф снял боксеры, оголяя крепкий зад, и бросил к стопке вещей, а потом вдруг встал на четвереньки… и будто перетек в огромного коричневого медведя! Да так шустро, что я села на задницу рядом с его вещами.

– Нет, ну я точно в обмороке… – прошептала изумленно. – Нет-нет-нет, только не сейчас! Ромка, очнись-очнись!

А медведь тем временем бодро рванул в лес и был таков. Ну что за странный глюк? Хотя выглядело это ну очень реально! Только… я всегда считала Горького ведьмаком, а не оборотнем. Как так вышло-то?

Со стороны проходной вдруг донесся рев сирены, потом шум двигателей, и на поляну перед приютом выехали две спецмашины. Я только беспомощно смотрела, как из нее высыпает отдел быстрого реагирования. Когда заметили меня на ступеньках, начали допытываться, где Горький. А у меня язык не поворачивался сказать. И я выдавила первое, что показалось разумным:

– Преследует Яворского, – и прикрыла подолом платья его вещи рядом.

– Черт, и как его искать? – нахмурился главный, оглядываясь на лес.

Но искать не пришлось. Неподалеку вдруг взвыл волк, потом страшно заскулил и вывалился из кустов аккурат под колеса машины. На этом кусты ощутимо тряхнуло, и следом вышел Давид Глебович в привычной ипостаси. Яворский корчился недолго, но обернулся не так изящно, как шеф – с присущей всем городским мукой.

– Этого – в участок, – громогласно рявкнул Горький, дождавшись оборота Яворского. – Саша, дай футболку зад прикрыть!

Окончательно убедившись, что все – не сон, я поднялась на ноги как раз, когда Давид Глебович направился ко мне:

– Ну ты как?

– Лучше, спасибо…

Он осторожно взялся за мой подбородок и приподнял, вынуждая показать ему шею:

– Хреново. Дарьяр убьет Серегу…

– А вы видели Дара? – сдавленно выдохнула я.

– В поселке он был, тушили пожар там все, – сурово глянул он на меня. – Не звонил?

– Нет, – качнула я головой.

– Ром, ну у него отца убили. Знал бы он, что ты здесь, конечно, несся бы уже сюда… Кто ж знал? А что ты тут делала, кстати?

– За вещами приехала, – пожала я плечами.

– Ночью? – вздернул он скептически брови.

Но тут на крыльцо один за другим начали высыпали жители приюта. Горький плотнее стиснул футболку вокруг бедер:

– Можно у тебя переодеться где-нибудь? – смущенно попросил.

Я провела его в спальню Сашки – все равно она ему не понадобится больше. А сама поплелась в свою комнату. Переоделась, сложила на дно сумки платье, туфли, закидала это все заурядными вещами. Нужно будет вернуть платье Карине, чтобы она привела его в порядок. Или так и оставить его на дне походной сумки на память? Скорее, второе.

На стук позади я вздрогнула.

– Ну что ты пугливая такая? – проворчал Давид Глебович. – Мои кофе откопали тут в столовой. И бутерброды с ветчиной. – Он прошел к окну и поставил чашку на подоконник. – Что у вас с Дарьяром случилось? Вы были на приеме в честь помолвки, когда мы ему дозвонились.

– Это личное. Ничего, что можно было бы прибавить к вашему делу…

Я закрыла молнию сумки и огляделась. Вот и все. Но не напороться на выжидающий взгляд начальника не вышло.

– …Я не знаю, что у нас произошло. Вот, хотела собрать вещи, забрать мотоцикл и спросить. Но, наверное, Дару сейчас и правда не до меня…

– Но ты его женщина, – возразил Давид Глебович. – Что бы там ни было с отцом, тебя бы он не бросил просто так.

– Наверное, он думал, что за мной присмотрит семья. Но он плохо знает эту мою семью, – нахмурилась я и направилась за кофе. Есть хотелось дико. На приеме мне удалось только чаю выпить на сборище подружек невесты. – Скажите, Сергей по чьему-то указу работал? Заказчиком может быть мой отец?

– Допрошу – узнаем, – сурово отозвался Горький и протянул мне бутерброд.

– Думаете, вам позволят узнать? – повернулась я к нему и наткнулась на напряженный взгляд.

– Яворский под присмотром, – пожал он плечами. – Я полон решимости защищать права тех, кто нуждается в защите, независимо от расы и происхождения. Кто если не мы, Ром?

– Он предлагал Дарьяру мировой договор. – Я оперлась на подоконник рядом с шефом и обняла чашку пальцами. – Дар сказал, что он не правящий, чтобы обсуждать такие предложения. А Яворский общался с отцом, искал поддержки. Отец мог использоваться Сергея и его ненависть к Дару…

– А говоришь, нечего тебе к рапорту добавить, – невесело усмехнулся Горький. – Хотя, Ром, не думаю, что твой старик замешан.

– Вы многого не знаете. А я узнала только вчера! – возразила я. – Сестра откуда-то достала мамины дневники и из них вычитала, что отец использовал ее особенный дар притягивать оборотней, чтобы договориться с оборотнями южного региона. Я – не его дочь! Мой отец – медведь!

Давид Глебович пытливо сощурился на моем лице:

– Ром, я знаю эту историю совсем не так.

– Вы знаете?! – воскликнула я. И меня осенило: – А вы почему вдруг медведь? Вы же ведьмак!

– Мой отец был оборотнем, мама – ведьмой, – спокойно объяснил он. – Да, я не размахиваю своей базовой комплектацией, но вот ты теперь тоже знаешь.

– Так а что вы знаете?

– Тебе надо с отцом поговорить. Не знаю, что там твоя сестра вычитала в дневниках мамы, но сомневаюсь, что именно то, что она преподнесла тебе. Мы ведь часто видим то, что хотим видеть там, где этого и близко нет.

– Думаете, нет у меня никакого дара?

– Ром, а какая разница? Не дар важен, а то, что ты с ним делаешь.

– Вот я и сделала – приворожила нужного отцу оборотня. Дар теперь думает, что я его просто одурачила.

– Не надо додумывать за него, Рома, – нахмурился Горький.

– Я не собиралась.

Только решимости смотреть Медведю в глаза становилось все меньше. Я почти не сомневалась, что мой отец замешан в убийстве его отца.

Вытащив из кармана мобильный, я пролистала список вызовов – номера Дарьяра среди входивших не было. Зачем я поеду?

– Ладно, мне пора, – сдавленно выдохнула, нарочито бодро оттолкнувшись от подоконника.

– Куда ты? – потребовал Давид Глебович.

– У меня же отпуск.

– Рома, мне не особо есть время с тобой носиться, но если ты не поедешь сейчас к Дару, я повезу тебя в «бобике».

– Не надо. – И я вскинула сумку на плечо. – Вы мне сами дали отпуск. Я взрослая, Давид Глебович. Сама могу решить, куда мне ехать.

– Не делай глупостей, – напутствовал он меня в спину.

Но как я могла обещать?

Ничего другого я, походу, не умела.

Глава 11

Его нашли под утро. Вернее, то, что осталось от обгоревшего тела. Мне указали на сверток под забором двора, когда я примчался обратно. Остаток ночи я искал Нинор, опасаясь, что она могла оказаться в доме отца. Опрашивал тех, кто видел бабку последнее время, носился к Солоху, наказал белобрысой сразу мне позвонить, если Нинор объявится. Выяснилось, Оля вообще не помнит, куда дела мобильный, но обещала найти. Ее бледная физиономия напомнила снова о Ромке, но я отмахнулся от этих мыслей. Она сейчас должна быть с сестрой…

Да и я не знал, что ей говорить.

Глядя на тело отца в пакете, я чувствовал пустоту. Но вскоре она сменилась отчетливой тоской по своей ведьме.

Вся эта беготня прочистила мозги и помогла понять – я мог отчетливо осознавать, что не позволю собой манипулировать. Тот, кто во всем этом замешан, понесет наказание. По закону или в обход – все равно. Желание дать Ромалии мирную жизнь никуда не делось, но разве оно не нормальное? Вполне. Только не любыми средствами. Я не буду ползать перед ублюдками на пузе. Но и ведьму свою никому не отдам. Надеюсь, она наговорилась там с сестрой по душам. Может, спит еще. А проснется – поеду и заберу. Она нужна мне, и плевать на ее одаренность. Справлюсь.

– Дар…

Я посмотрел на бутылку воды у своего носа, потом на Яна. Уставший и вымотанный, он сидел рядом на траве.

– Надо с похоронами решать.

– Решим, – взял я бутылку и выпил почти все в несколько глотков. Потом вытащил мобильный и глянул на часы. Начало седьмого. Быстро отыскав нужный номер, я надавил на вызов. Но после недолгой тишины мне сообщили механическим голосом, что абонент, который мне жизненно важен, недоступен.

– Черт, – выругался я и набрал снова. Итог тот же. – Где эту ведьму черти носят?!

– Что такое? – поинтересовался Ян.

– Ромке не могу дозвониться.

– Езжай за ней. Я решу вопросы, – кивнул мне на калитку Ян. – Раз Нинор не нашли под завалами, значит, она просто куда-то ушла… Бывает.

– Надеюсь, – поднялся я. – Я быстро.

Новая волна беспокойства зашуршала внутри, перебирая нервами. Надо было позвонить Роме раньше, но я искал Нинор. Прыгнув за руль, я решил заехать домой и переодеться. К черту душ – потом залезу вместе с ней, лишь бы ведьма дождалась…

Я даже двигатель не стал глушить возле дома. Распахнул рывком калитку… и замер на пару секунд, хмурясь.

– Вот сучка! – выругался, наконец, и прошел к крыльцу. Нинор сидела на ступеньках с крысой в привычном кумаре, и даже не взглянула на мое приближение. – Я полночи тебя ищу! – повысил я голос. – Нинор!..

Я опустился перед ней на колени, пытаясь заглянуть в глаза, и та подняла на меня заплаканное лицо. Тогда я, повинуясь порыву, сгреб ее в объятья и прижал к груди:

– …Как ты меня напугала… – Бабка всхлипнула и разревелась. – Нинор, мне надо за ведьмой… Я ее бросил.

– Ну и дурак, – всхлипнула она и выкрутилась из моих рук, нахохлившись. – Ведьма ждать не будет. Эта точно не будет… Этой надо в глаза постоянно осмотреть и не моргать, чтобы не упорхнула! А ты бросил!

Я поднялся и зашагал в дом, оставляя Нинор с ее табачным бредом. Разбирало зло. От бессилия. Я боялся обидеть Ромку в момент слабости, а теперь она не берет трубку… Черт!

Я снял костюм, влез в джинсы, схватил футболку и уже начал спускаться по ступеням, когда мобильный в руках зазвонил. Горький.

– Дарьяр, Рома доехала?

– В смысле? – замер я посредине лестницы.

Он тяжело вздохнул:

– Наверное, не успела еще. Не могу до нее дозвониться.

– Что случилось? Где ты с ней пересекся? – нахмурился я, предчувствуя неладное.

– Я в приют поехал. За Яворским. Это он был пособником Дмитрия…

– Ромка тут каким боком? – перебил я его нетерпеливо.

– Она оказалась в приюте. Сцепилась с Яворским, но все хорошо…

– Где она?! – рявкнул я. – Что значит – сцепилась с Яворским? Он ее тронул?!

– Должна была к тебе ехать. Она в норме, – спокойно отвечал Давид.

– В какой норме?! Как ты ее отпустил?! – заорал я.

– Не нянька я ей! – рявкнул Горький, теряя терпение. – Да, отпустил! Она просила!

Я медленно осел на ступеньки, пытаясь взять себя в руки.

– Давид, она не доедет до меня…

В трубке молчали, но связь не прерывалась.

– Черт, я так и знал! – досадливо процедил Давид наконец. – Дар, ты мне здесь нужен на допросе. Приезжай. Заодно подумаем, что с твоей бестией делать. Ей тут семейка наговорила всякого…

Еще лучше. Я выругался в сердцах и поднялся со ступеней.

– Ба, крысу покорми, – бросил Нинор, проходя мимо нее на крыльце. – Я по делам.

– Ну-ну, – недовольно каркнула она, но я уже не обернулся.

Прыгнул за руль и направился к Горькому. Все мысли были о Рыжей. Ей рассказали – сомнений не было, иначе она бы не сорвалась в приют. Только что? Если то же самое, что и мне? Что дар у нее все же есть, но его очень удобно использовать таким нечистоплотным ублюдкам, как ее не-отец? Еще и я сорвался с приема. И говорить не стал, когда она мне позвонила. Выходит, она поехала в приют собирать вещи и забрать мотоцикл, чтобы… уехать?

Я ударил в сердцах по рулю и выругался. Чертова ведьма! Ну не даст дух перевести!

Всю дорогу мы были на связи с Яном, решая организационные вопросы: что делать с участком, оставшимся от дома – разгребать или пока не трогать, а еще – когда и как хоронить отца. Все это не задевало больше так, как страх за ведьму. Между слов в телефоне я все сильней слышал вой внутреннего зверя, а сам строил планы – узнать, что она говорила Горькому сегодня утром. Потом тряхнуть ее семейку на предмет вчерашних откровений, чтобы понять, в каком направлении мне мчатся за беглой ведьмой.

А потом меня затопило мрачной решимостью. Я ее из-под земли достану! Будет у меня жить в постели и ходить только к столу и в туалет! Голой! Пока не запомнит, что меня нужно слушаться!

В таких мыслях я доехал до отделения Давида. Тот встретил на крыльце с сигаретой и кофе. Никто из нас не спал этой ночью, и Горький олицетворял общую усталость лучше всего. Он хмуро кивнул мне следовать за ним, убирая мобильный от уха.

– Этот волк еще у тебя? – потребовал я, когда мы оказались в кабинете.

– Еще тут, – опустился он на край стола и указал мне на стул.

– Давид, я понимаю – странно прозвучит, но мне пока плевать на него. Я должен знать все о Ромке. Что она тебе говорила?

– Что дар у нее страшный. – И он потянулся за новой сигаретой. – И что ты думаешь, что она тебя обманула с его помощью.

– Можно и мне сигарету? – не вытерпел я. Чувствовал, что на грани броситься хоть куда-то, лишь бы уже начать что-то делать, чтобы найти ее.

– Можно, – протянул он мне пачку. – А дар у нее не в этом. Не знаю, что там ее сестра нашла за дневники.

– Показала мне тетрадки какие-то.

– Взял тетрадку?

– Нет. Мне позвонили с вестью о пожаре. Я уже не думал о тетрадках тогда.

– Понятно, – кивнул он задумчиво и будто между прочим заметил: – Ромка – дочь моего брата.

Я едва не поперхнулся, пытаясь прикурить от зажигалки.

– Что? – просипел.

– Ага, – усмехнулся Давид. – Вот, присматриваю. А то забот у меня мало… – Он снова затянулся, устало горбясь. – Магдалина, ее мать, вернулась в семью после рождения Ромки. Старшую дочь Гданьский ей не отдал, как они ни бились с ним за право забрать. Но совет по опекунству не отдал ребенка ведьмака оборотню на воспитание. И я не виню графа. Я бы тоже собственного ребенка не отдал. – Он помолчал, давая мне время усвоить услышанное. – Лина не выдержала разлуки со старшим ребенком. К сожалению. А брат мой остался убиваться горем одиночества. Отпустил и женщину, и свою дочь.

– Он жив?

Давид покачал головой.

– Когда Лина умерла, он ушел той же ночью. Просил присмотреть за Ромой. Но нянька из меня так себе…

– Это точно, – досадливо нахмурился я. – Где ее теперь искать?

– Слушай, она не дурочка. Да – взбалмошная, но уже не ребенок. Тебя она любит. Не денется никуда…

– У нее мир сегодня ушел из-под ног и перевернулся несколько раз, – сурово сдвинул я брови, вставая. – Ты сам сказал, что она подумала, когда я ее бросил.

– Ей не впервой, Дар. И ты ее не бросил. Когда бросают – это выглядит совсем иначе, и Рома это прекрасно знает. Но искать будем. Я кинул уже постам нашим ее номер – быстро выцепим, если куда-то направилась.

– Она, наверное, к отцу поехала, – предположил я. – Я бы так сделал…

В груди царапнуло тоской, и я прикрыл глаза. Последняя встреча с отцом была так себе. Но и по-другому бы не вышло.

– Может, – вздохнул Горький без энтузиазма.

– А по мобильному поискать?

Он усмехнулся:

– У ведьмаков это не работает. Она хоть и медведица наполовину, но и ведьма тоже. А с нашими силами сигналы не проходят.

– Что за дар-то у нее? – вспомнил я. – Если не тот, о котором ей сказали?

– Она сама живет долго и того, кто живет с ней, держит, – устало улыбнулся он. – Много кто хотел бы ее заполучить… Как и ее мать.

– Вот как? – вздернул я брови. – А сестра у нее, значит, сука. И тетрадки подделала.

– Скорее всего. Живи Ромка с ней, считая ее лучшей на свете – и долгая жизнь достанется Ларе, а не тебе.

– Вот черт, – покачал я головой. – Почему же граф тогда не воспользовался? Ромка же скучала по нему…

– Гданьский как раз честно в этой ситуации поступил. Ромку от себя убрал, любви не обещал, даром ее пользоваться не собирался.

– А сегодня добровольно мне его отдал, – задумчиво вставил я.

– Благословил?

Захотелось не только закурить, но и выпить. Выходит, только любовью ведьму можно привлечь и оставить у себя, а она в благодарность еще и жизнь продлит.

– Вот черт, – усмехнулся я. – Не повезло Ромке с семейкой. – Горький укоризненно усмехнулся. – Ну ты тоже так себе дядя, – поморщился я.

– Все так, – невесело усмехнулся он. – Дар, ведьм держать надо. И не отпускать. Только моргнешь – их уже и след простыл. И доверять их никому нельзя.

– А ты откуда знаешь?

– Я как раз не нашел свою. – И он хмуро затянулся. – Год уже почти…

Я всмотрелся в его лицо, чувствуя, как по венам, парализуя, ползет противный страх. Даже не представляю, как бы протянул год без своей ведьмы. Вернее, я как-то протянул пять, хотя тогда уже не мог ее забыть. Но выбрать и присвоить – разные вещи. С выбором жить сложно, но можно. А вот остаться без единственной – сложно представить. Мой отец тому пример. Даже не умея быть счастливым с мамой, он все равно угас без нее.

– А что произошло?

– Проморгал, Дар, – ответил он мне нехотя.

– Ладно – я. Но ты же ведьмак… – допытывался я. И тут до меня дошло: – Хоть и наполовину… оборотень…

– Если у ведьмы дар уходить так, чтобы никто не нашел, мои навыки бесполезны, – нахмурился он, не придавая значения моему озарению. – Я искал ее три месяца. В смысле, без отдыха почти. Все еще ищу, но знаю, что уже не найду.