Текст книги "Дом воспоминаний"

– Эй, я слышу звук прибоя…

– Открывай глаза, – Кинрей встал около Кати и с весёлой ухмылкой на лице наблюдал за её реакцией.

Что за вид увидела девушка, когда открыла глаза! Перед ней расстилалось бескрайнее лазурное море, накрытое пеленой мерцающих звёзд – это были яркие блики от солнца, которые играли друг с другом и перепрыгивали с волны на волну; казалось, что небо и море слились в единое целое, из-за чего создавалось ощущение, что ребята находятся в каком-то нереальном мире; небо было чистым, ясным и таким свободным, что Катя почувствовала неимоверную лёгкость от одного взгляда на него. Вдали, где-то за горизонтом, слабо мерцали отдалённые очертания кучеватых белоснежных облаков, придающих местности вида крепости, в которой спрятались ребята.

Катя так и ахнула, когда опустила глаза вниз: перед самим берегом стоял небольшой деревянный столик с огромным букетом цветов. Именно от них разносился тот самый приятный приторный запах, который донесся до девушки за считанные секунды. На том столике стояли две кружки с кофе, дымка которого извилистой ленточкой тянулась ввысь, в голубое небо.

Всё дышало романтикой и тишиной.

Кинрею было забавно наблюдать за выражением лица Кати, когда она подошла ближе к берегу. Она уже держала в руках свои чёрные кожаные дерби и водила по воде пальцами, оставляя за собой небрежную рябь.

– Когда ты успел всё это приготовить? – ехидно заметила девушка, когда Кин подошёл к ней и присел рядом. Парень только неловко пожал плечами, повернул голову в сторону и натянул истерическую ухмылку, когда заметил в небе три ярких силуэта.

– Ой, смотрите, они уже тут! – залепетал Гизиро, повернув головы друзей влево вниз.

– Какой у меня внешний вид? – Тобиас начал быстро прихорашиваться: он взъерошил волосы, поправил свои штаны с водолазкой, прокашлялся и покрасовался перед парнями.

– Ты собираешься портить им свидание, что ли, своим присутствием? Аня нам сказала, чтобы мы не мешали ребятам.

– Я не собираюсь спускаться к ним. Просто хочу выглядеть прилично, – показал язык Тоби.

– Замолчите! Ничего не слышно! – шикнул на друзей Гай.

– Помолчать ему надо… Молчи, сколько влезет! Тут решается вопрос о девствен…

– Что ты сказал?! – охнул Гизиро, резко повернув голову к Тоби. Парень попятился назад, выставил вперёд руки и только робко сказал:

– Шучу я, дружище! Никто не будет ложиться в постель, спокойно!

– А ты почему об этом подумал? – заметил Энцо, кусая игриво губу.

Тобиасу стало не по себе, поэтому он молча опустил руки и продолжил наблюдать за парой, думая про себя, что хотя бы сегодня в жизни Кати произойдёт что-нибудь приятное и новое.

– Кать, посмотри на это, – вдруг произнёс Кинрей, показав на телефоне фотографию с выпускного вечера. – Это ведь Аня, да?

– Нет, что ты! Аня ведь была с распущенными волосами, не помнишь?

– Точно… Просто мой друг, кажется, перепутал свою сестру с Аней, да ещё и стоит она спиной. Да и платье то же самое практически.

– Очки бы не помешали твоему другу, – отхлебнула ещё раз кофе Катя, глядя на маленькие приближающиеся волны.

– А у меня есть вопрос: как ты относишься к концертам?

– Концерты? Я так хочу побывать на одном хотя бы! – глаза Кати загорелись.

– А что там такого?

– Как что?! Это самое прекрасное и радостное, что может случиться! Я смотрела много всяких трансляций с концертов разных исполнителей и групп, и знаешь, что мне нравилось больше всего? Когда люди пели сами. Я так хочу стать частью этой небольшой полуторачасовой истории, если честно! У нас сейчас, к сожалению, нет денег, а ведь ближайший концерт намечается, вроде бы, двадцать третьего июля.

– А почему именно концерт? Почему, к примеру, не кино?

– Эмоции. Чувства. Это всё можно получить на концерте. Я читала, как люди потом с энтузиазмом рассказывали про то, как они прыгали, кричали, буквально орали даже, и они отдавались музыке. Она их забирала с собой туда, где больше ничего нет, кроме эмоций. Да и это моя мечта – сходить на концерт.

– Ну, тогда у меня для тебя новость, – просто сказал Кинрей, положил руку в карман пиджака и достал оттуда…

Кинрей ожидал услышать крики, плач и визги радости, но вместо всего этого он увидел круглые растерянные глаза Кати, её полуоткрытый от шока рот и трясущиеся руки у лица.

– Сюрприз! – засмеялся Хейз, удивляясь, что девушка так и продолжает сидеть. Он осторожно убрал её руку, протянул два билета и широко улыбнулся. Катя до сих пор не отвечала.

«Я сломал Катю».

– Это подарок от меня на твой прошедший день… – не успел Кин и договорить, как на него налетела с объятиями Катя, громко и тяжело вздыхая и вытирая с лица слёзы. Он видел, как заметно побледнело лицо О’Коннор: теперь девушка села обратно, держала в руках билеты и рассматривала их, будто нашла бесценный клад. Она смотрела то на Кинрея, то на билеты; переводя каждый раз взгляд с одного на другое, Катя только истерически улыбалась, рыдала и постоянно икала от волнения.

Кинрея невероятно обрадовала и напугала такая реакция: он принялся успокаивать девушку, целовать её лоб и смеяться вместе с ней. Он вдруг почувствовал себя частью чего-то нового, напоминающего знакомство с новой книгой или фильмом, когда человека захватывает с ног до головы, и те события, что сменяют друг друга по сюжету, он будто проживает и сам. Человек становится губкой в такие моменты, которая впитывает в себя всё, что только видит, слышит, чувствует и ощущает.

Кинрей понял, что настало время, и он быстро встал, поднял за собой Катю и повёл её за собой. Девушка не сопротивлялась.

– Куда он её ведёт? – застучал зубами Тоби, с подозрением наблюдая с воздуха за парой.

– В ком-то взыграла ревность, вот это да! Успокойся, они, видишь, остановились уже и…

– Мой воздушный змей! – воскликнул Гизиро. – Кто его украл?!

– А кто-то ещё говорит, что это у меня память, как у крышки. Ты же сам нам отдал его ради этого, – нервно пробормотал Тоби.

– Я? Да я нервничаю, вот и забываю…

– Закройте свои почтовые ящики, дайте спокойно понаблюдать за ними, – грубо рыкнул на ребят Энцо, отчего бедные парни сжались, прижались друг к другу и, по-щенячьи заскулив, молча снова наблюдали за парой.

Золотые лучи, освещая тонкие линии облаков на горизонте, лениво искрились на бледном розово-голубом небе.

По морю гулял сладко-солёный бриз, разбивался о прибрежные камни и будто плакал, завывал в одиноком кругу жизни.

Печаль моря была развеяна сладким девичьим смехом, прокатившимся длинным эхом по пляжу.

Ребята бегали и играли, будто им было по десять лет. Они выглядели на фоне заходящего солнца такими счастливыми, такими свободными, как вольный ветер в широких полях и степях. Их руки сплетались, ребята кидали и толкали друг друга к воде, они падали в едва тёплую воду и там же барахтались, спокойно плавали и играли наперегонки друг с другом. В тот момент они совсем забыли о своих проблемах.

Они запускали в небо тот самый воздушный змей Гизиро, доставали его из воды, купались прямо в одежде, и в тот момент их ничего не смущало и не волновало: они полностью отдались моменту юности и сумасшествия.

Кинрей не мог остановиться щекотать Катю, а девушка в ответ только пыталась отскочить от парня, весело смеясь и пища, как ребёнок. Она подбегала к нему, взваливалась на спину, Кинрей хватал её за ноги и носил на спине, бежал, захватывая пальцами ног мелкий золотой песок, как сахарную пудру. Ноги вязли в мокром песке около воды, следы от ног простирались почти вдоль всей береговой линии, куда можно только глазом кинуть. Эти следы смывались небольшим накатом волны, тёплый предвечерний ветерок ласкал лица.

Было уже довольно прохладно, и наконец Кин в очередной раз сбросил Катю со спины в воду, злобно смеясь и отбегая назад, чтобы не оказаться в такой же ловушке. Девушка смеялась, барахталась в воде, и, кажется, ей было уже абсолютно всё равно, заболеет она или нет. Вдоволь насмеявшись, Катя встала и побрела к сидящему на песке Кинрею. Парень удовлетворённо прикрыл глаза, с тела его капала вода, одежда вся была мокрая, но и ему было абсолютно всё равно, заболеет он или нет.

Катя плюхнулась рядом с парнем, выжала мокрые волосы, закинула их назад и глубоко вздохнула.

– Смотри, чтобы не простудилась, – заметил Кинрей, почесав затылок.

– Это и тебя касается, – фыркнула Катя, с весёлой улыбкой легонько толкнув парня в бок.

– Я-то своё слово сдержу, а ты?

– И я тоже.

– Правда?

– Уверена в этом больше, чем ты, – просто ответила девушка.

– Сомневаюсь.

– Так ты спорить со мной собираешься?

– Я? Нет.

– Ты. Да.

Кинрей открыл глаза, повернул голову в сторону Кати и хитро улыбнулся. Он прекрасно изучил её поведение: если она так пристает к нему, то она жаждет внимания. Ей нравится, когда парень смотрит на неё; нравится, когда изучает её руки, веснушки и родинки на них, смотрит на щеки, трогает её лоб. Катя даже не догадывалась, что ей нравится такое, а вот Кинрей это уже знал. Знал и делал ей приятно таким контактом.

– И чего они молчат? – забурчал Тоби.

– А тебе какое дело? Пусть молчат, не всегда же им смеяться, – ответил ему Энцо.

– А где поцелуй? Я сюда зря пришёл?

– Да угомонись ты, – прошипел грубо Гизиро. – Давайте ближе подлетим к ним, они тихо общаются.

– Только Тоби, прошу, не сядь рядом с ними.

– Да чтобы я!.. – воскликнул возмущённо парень, положив руку на сердце.

– Знаешь, что за нами наблюдают? – спросила Катя.

– А ты как узнала? – удивился Кинрей.

– Да этот дурачок забыл, что у меня ведь слух хороший… Я узнала мелодию вызова на телефоне брата.

– С тобой страшно иметь дело, О’Коннор, ты знала? – хмыкнул доброжелательно Кинрей и снова посмотрел на улыбающуюся Катю. «Она…»

Парень наблюдал за каждым движением девушки. Она поправила свои мокрые волосы, взъерошила их, осторожно уложила и посмотрела в ответ на парня. С чуть потёкшей тушью под глазами девушка выглядела ещё прекраснее и молодо, как показалось Хейзу.

Они смотрели друг на друга и молчали. Такая звонящая тишина могла бы напугать сперва любого, но из-за этой тишины можно было услышать, как громко бьются сердца ребят и как громко раздался чей-то голос:

– Он собирается её целовать или нет? Меня начинает тошнить от нежностей.

– Может, им лепестки роз посыпать на головы? Романтика ведь.

– Где ты их возьмёшь сейчас? – посмотрел на Гизиро Тоби. Тот лишь пожал плечами.

– Я знаю, где, – отозвался Энцо, зевая.

– Где?!

– Тут недалеко кладбище есть, я видел пару роз там.

– Да ну тебя! – надул губы Гизиро.

– Кинрей, друг мой, не подведи! Засоси её до потери пульса! – взорвался Тоби, с диким криком замахав руками от волнения. Наступила угнетающая тишина, в которой парень понял, что только что натворил. Он чувствовал на себе пронзительные испуганные взгляды друзей, и когда повернулся к ним, то скорчил невинную гримасу, вжал шею в плечи и тихо произнёс: – Ну а что… Они отлично смотрятся вместе… Они мне нравятся…

– Я сочувствую Кате, что у неё такой тупой брат…

После этого громкого разговора пара переглянулась, ребята запылали краской и попытались не засмеяться. Катя только отодвинулась подальше от парня, закрыла одной рукой свой рот и пыталась успокоить себя. Кинрей повернул к ней голову, снова подсел ближе, взял её руку и устремил свой взгляд на её лицо.

«Какая она обворожительная».

Эти мысли нередко проскакивали в голове и сердце юноши, но он только сейчас осознал, что именно чувствует и понимает под словом «любовь».

Да, он уже не скрывал и не хотел ничего скрывать, поэтому мягко улыбнулся, дотронулся до шеи Кати и только попытался приблизить своё лицо к ней, как тут снова ему помешали:

– А-Ап…

– Только попробуй, – зашикал на Тоби Энцо, закрыв его рот рукой. Гизиро занервничал, ударил друга по голове и слабо зевнул. О’Коннор замычал в знак того, что уже всё отлично, и Эн убрал руку.

– Я убил бы тебя сейчас.

– Спасибо, парни, сейчас уже отли… Апчхи!!!

– Идио-от!.. – ударили себя по лбам Энцо и Гизиро. Они посмотрели друг на друга и сочувственно вздохнули.

– Кусок бревна ты! Только ты можешь испортить такой момент. Они почти поцеловались!

– А кто просил убирать руки?! – вспылил Тоби.

– Ты, дубина! – кинул со злостью Энцо.

– Я – дубина? Иди сюда, бледное ты…

– Заткнитесь вдвоём, балбесы! Вы всё испортили! – зарычал на них Гизиро, подарив каждому по сильному подзатыльнику.

Пока парни разбирались между собой, бедные Катя и Кинрей совсем покраснели, закашляли и отвернулись друг от друга. Никогда раньше они не чувствовали бóльшего стыда, чем сейчас.

Было невыносимо сидеть рядом друг с другом. Это понимали и сами ребята. Катя, проклиная своего брата и всю эту затею, поспешила встать, но её с ног сбил Кинрей, схватив её за ногу. Катя упала на песок и почувствовала над собой тяжёлое дыхание. Подняв глаза вверх, над собой она увидела лицо Хейза.

– Уйди, пожалуйста, – попыталась сказать девушка, но её слова прозвучали сквозь воздух. Сама не зная, почему, она положила ладонь на щеку молодого человека, и в следующий момент всё стало на свои места.

Всё произошло спонтанно: Кинрей откинул золотистую прядь волос с лица девушки, кратко улыбнулся и, когда увидел, как Катя облизала свои губы, прошептал:

– Девушка, можно ли поцел…

И, не дождавшись ответа, Кинрей ощутил на своих губах вкус моря, тот самый солёный привкус, обычно проявляющийся после купания. Она первая.

Парень медленно гладил талию Кати, прижимаясь к девушке.

Ледяной песок обжигал кожу, но даже это не чувствовалось паре.

Катя хотела полностью раствориться в этих ласковых и по-своему грубых губах, в этих сильных объятиях, в которых сразу поняла, что ими владеет точно не страсть. Нет-нет-нет! Страсть туманит разум, она забирает все силы и, точно искра, сильно быстро потухает.

Девушка была уверена с самого первого взгляда, что их судьбы переплетутся вместе не только из-за любви. Этих двух людей связывают и друзья, и интересы, и проблемы, и сомнения, и страхи.

Они вместе – что-то большее, чем просто пара; любовь согревала не только влюблённых, но окружала и их друзей. Все чувствовали это волнение и страх, когда видели друг друга.

И этот поцелуй, словно лицо окутали тысячи мягких лепестков роз, был чем-то бóльшим и значимым для самой пары. Они не чувствовали, как их кожа становилась до мерзости холодной; не чувствовали, что мокрая одежда затрудняла их движения; они не замечали, что за ними кто-то бы следил.

Для них время словно застыло.

– Месяц! Готово! Тоби, они пара!! – визжал Гизиро, тряся друга за плечи, пока тот пытался прийти в себя. Энцо же только скрестил руки на груди, мягко улыбнулся и подумал о чём-то своём.

После нескольких сильных встряхиваний Тобиас помотал головой, посмотрел вниз и понял, что сейчас происходит. Он видел, как они целовались, и, помедлив с минуту, натянул на лицо радостную ухмылку, почесал свой затылок и прошептал:

– Свершилось. Да, Гизиро… с этого момента мы почти родственники.

Джей всё время, пока находился у Хейзов, не сводил глаз с Ани. Девушка знала это и пыталась вести себя так же, как и всегда: шутила, молчала, встревала в разговор и… молчала. По большей части при разговоре с взрослыми людьми она не разговаривала, так как знала, что нетактично открывать свой рот при людях, которые знают больше тебя. Её уж так воспитали: такую заслугу можно отнести её бабушке – маме Аманды – Ирине Викторовной. Она была властной, строгой и почитаемой среди людей женщиной со своими внутренними странностями и предпочтениями.

О ней никто ничего не знал: Аманда рассказывала лишь о том, как сбежала от неё. Пару раз Ирина приезжала навестить своих внуков, и в то время Аня переживала не самые лучшие ощущения. Джон всякий раз, когда Аня находилась не в настроении, шутил, что теперь в их доме появилась новая Ирина Викторовна.

Хейзы с радостью приняли к себе всю семью Блэрри. Аманда и Джойс обсуждали своих детей и их достижения, а Джон, Лукас и Мэри весело хохотали над Джеймсом, рассказывая все его проступки.

– А помнишь, как Джей украл у меня тушь и накрасил ею усы нашей Лидии? Какой она красавицей была, дядя Джон! – громко смеялись Мэри и Лукас, придерживая друг друга, чтобы не упасть от смеха. Джон подхватил их весёлое настроение, а Джей только покраснел, забормотал и что-то сказал, но его никто не услышал. Аня растерянно улыбнулась, подпёрла ладошкой щеку, облокотилась на быльце дивана и вздохнула:

– Я думала, что ты любишь животных, а ты – живодёр…

Блэрри смерил её таким взглядом, что даже Аманда вдруг перестала оживлённо рассказывать Джойс о новом директоре. Лукас и Джон не переставали смеяться, вытирая слёзы.

– Кстати, дорогой, ты решил что-то насчёт поездки? – ласково коснулась плеча Джея Аманда, повернувшись лицом к своим родным.

– Тётя…

– Я обижусь, Джей. Ты же помнишь…

– Извините, – наигранно поклонился парень. – Я думал уехать осенью. Мама, конечно же, против…

– Ещё как против! Что он там будет один делать? Ему там скучно будет без всех нас! Тут семья, друзья, девушка будущая! – захныкала Джойс. Мэри глубоко вздохнула, проскользнула взглядом по лицу Ани и добавила:

– Ань, ты же не знаешь, да?

– Мне и не особо нужно знать об этом, кажется, – пожала плечами девушка, всматриваясь в свои руки. Лукас надменно улыбнулся, поняв, что этот разговор сильно зацепил Аню, хмыкнул и произнёс с улыбкой на лице:

– Ничего страшного, дамы! Разве Джеймс не взрослый мальчик? Я в его годы, мама, уже и карьеру построил, и домом обзавёлся, а ты всё держишь его у себя за спиной. Нельзя же так, ты сама прекрасно понимаешь это.

– Отличные слова, Лукас, – подал голос Джон. Он выкурил последнюю сигарету из пачки, выбросил окурок в пепельницу и зевнул: – Джойс, ты ведь не думай, что твои дети постоянно будут с тобой. Зачем им тут сидеть, сама подумай? Твои парни – вольные птицы! Они достигнут многого, если будут прилагать усилия. Если Джеймс улетит, то у него будет огромный шанс исполнить свою мечту.

– Я не хочу потерять своего сына так, как вы Кинрея, – с горечью произнесла Джойс, посмотрев на Аню. – Вспомните, как вы тужили, как я вас успокаивала. А бедная Аня! Она и спать нормально не могла; вот и я чувствую, что буду такой же.

– Разве было так? – удивился Джеймс, взглянув на девушку. Аня в ответ утвердительно кивнула.

«Интересно…»

– Ты попробуй не думать об этом. Выдумай себе новое хобби, займись написанием нового сценария, напиши музыку, в конце концов! Это ведь может помочь, ты же знаешь, милая, – погладила свою подругу по плечу Аманда, улыбнувшись Мэри и Лукасу.

– Что ж, детишки, был рад с вами повидаться, – Джон встал, размял руки и каждого сильно обнял. – Я должен бежать за своей посылкой. Мари, оставишь мне кусочек пирога в холодильнике?

– Попытаюсь, дорогой, – хитро улыбнулась его жена.

– Знаешь, Мари, мы тоже пойдём уже. Мы с Мэри должны приготовиться к приезду Бэна.

– Бэн приедет к нам? А мне вы почему не сказали?! – возмутился Лукас.

– Из-за того, что вы бы с ним начали играть в карты на деньги, я вас знаю! – нахмурилась Джойс, встала, обменялась тёплыми объятиями со всеми и, подождав Мэри с Джоном, ушла. Последним вышел Лукас, повернулся к Хейзам и вдруг спросил:

– Джеймс, а ты чего тут сидишь?

– Я останусь пока, потом приду.

– М-м-м-м… – протянул Лукас, посматривая на Аню. Он развернулся и ушёл за своими женщинами, весело насвистывая какую-то мелодию.

– Мам, у меня есть новость, – начала Аня. Аманда встала, поставила все кружки на поднос и замерла с ним в руках.

– Вы с Джеймсом в последнее время много гуляете и проводите время. Я всё понимаю, – нежно улыбнулась женщина и лёгкой походкой пошла на кухню. У ребят отвалились челюсти.

– Нет, Аманда, у меня есть уже кое-кто!

Настала тишина. Аня с удивлением и злостью посмотрела на парня. Спустя пару минут Аманда вернулась в гостиную, открыла окна и присела рядом с дочерью, лучезарно улыбаясь.

– Да? И кто она? Мы знаем её?

– Она очень… очень… даже слишком… – мечтательно вздохнул Джеймс, закатив глаза вверх. Аня постоянно смотрела на него и не могла перестать злиться. От чего такая реакция – она и сама не понимала. Ах, бедные молодые, влюблённые и наивные люди! Уже в тот момент девушка начала жалеть, что дала слабину в спортзале.

– Вижу, ты влюблён по уши, милый, – усмехнулась Аманда. Джеймс стеснительно пожал плечами и кивнул. – Знаешь, это хорошо, что ты сейчас чувствуешь такое. Помню, когда встретила Джона…

– Фу, блин… Мам, так вот, у меня есть новость: я теперь подрабатываю в киностудии Джеймса младшим помощником визажиста-гримёра! – через силу улыбнулась Аня, пытаясь не смотреть на Блэрри.

– Как?! Когда ты успела? – вскрикнула Аманда, испугавшись. Её глаза наполнились слезами.

– Мама? Ты что, плачешь? Я ещё давно устроилась! Мне Тюльпан помог.

– Да-да, Аманда, вот поэтому я и остался здесь, чтобы потом мы вместе поехали в киностудию. Работа ждёт, – оскалился Джеймс.

– Это чудесно, доченька! Я рада за тебя, – Аманда заключила дочь в нежных и крепких объятиях.

Как Аня любила обнимать свою мать! Девушка и дня не видела без объятия матери; в детстве она обожала залезать в кровать к родителям и крепко-крепко прижиматься к маме, гладить её волосы, жевать их даже, расчёсывать, путать. И даже сейчас, находясь в осознанном возрасте, эта привычка не исчезла, только теперь Аня делает всё с любовью и нежностью; она не кусает и не жует, а целует и гладит эти блондинистые локоны.

– Кто она? Признавайся, Джей, – заговорчески подмигнула Аманда пареньку. Бедный Блэрри сразу покраснел, смутился и постарался стать более уверенным.

– Вы знаете её, и даже очень хорошо. Я познакомлю Вас с ней.

– Уже не терпится. А что ты в ней нашёл такого, чего нет в моей дочери?

Аня от неожиданности чуть не выронила кружку с рук. Девушка вскрикнула, случайно ударилась локтем об деревянный угол, завыла от ноющей боли и еле промолвила:

– Ты что такое говоришь, мама?!

– Что?

– Аманда! В ней есть и то, что есть в Вашей дочери, но…

– Ох, заяц мой, ты думаешь, я столько прожила для того, чтобы ничему не научиться?

– О чём ты? – влезла Аня. Ей стало даже интересно, что может сказать мать.

– Джей, дружок, просто запомни на будущее: если что, то мы заберём тебя к себе.

– Заберём?! – опешила Аня, пялясь большими глазами то на мать, то на гостя.

– В каком смысле заберёте?..

– Ох, детки, наивные вы! Всё давно решено, а то, что вы сейчас думаете, надумано за вас много лет назад. Ничего вам уже не придумать, не сочинить, не уйти от того, что уже решено. Так всегда в жизни устроено: всё, что вы хотели бы сделать, сделали до вас и за вас. Конечно же без вашего согласия. Вот посмóтрите: вы окажетесь мужем и женой, я это знаю.

– Мама, послушай, не надо думать, что мы будем вместе! И вообще, кто о таком думает? Ты посмотри на него: дерзкий, наглый, двуликий, подлый и бессердечный… петух, – добавила после короткого молчания Аня, взглянув на парня. Джеймс опешил от таких слов.

– Это ты сейчас так говоришь, милочка. Потом мы посмотрим.

– Посмотрим, вот увидишь. Ладно, Джей, давай собираться. Не успеем ведь, – натянула доброжелательную улыбку Аня, встав с дивана и убрав за собой чашку из-под кофе.

– А, да, конечно, – быстренько пробурчал Джеймс, задумавшись о чём-то. В его голове блуждали разные мысли, но только одно воспоминание представало перед ним всякий раз, когда он смотрел на Аню: её губы, как они нежно и неловко ласкали его губы, как они дрожали, какими были на вкус.

– Блэрри? Ты на связи? – Аня пощёлкала пальцами перед лицом парня, чтобы убедиться, что он хоть на что-то реагирует.

К её счастью, он очнулся от надоедливых мыслей, встряхнул головой и, оскалившись, попрощался с Амандой.

– Осторожней там, ладно? Джей, следи за моей дочерью.

– Будет сделано, Мама, – послав женщине воздушный поцелуй, парень засмеялся, взял Аню под руку и вместе с ней (совсем сбитой с толку и ошалевшей) вышел из дома Хейзов.

Когда Катя и Кинрей впервые поцеловались, Энцо чувствовал некий страх перед тем, что может произойти дальше.

Он знал О’Коннор уже больше четырнадцати лет; она стала ему сестрой, ведь именно она в день похорон его родителей стояла ближе всех к нему и держала за руку.

Энцо слишком хорошо помнил тот день и лицо Кати. Она была настолько уставшая, что даже лица покойных Браунов казались намного красивее, чем лицо девушки. Разлука с Браунами означала полный переворот в жизни каждого. После их смерти Родри был настолько поглощён проблемами с наследством и новыми командировками, что у него не оставалось времени на своего племянника. Энцо понимал это и не корил дядю за недостаток внимания. Эти недостающие парню внимание и нежность дарили ему именно семьи О’Конноров и Хейзов: они постоянно выводили его в свет, чтобы он не забыл о настоящей жизни, оставляли на ночевку, учили его тому, чему не успели научить Элла и Стив.

Энцо часто вспоминал о своих родителях со странным стеснением в груди. Он не чувствовал даже, что хотел плакать: слёзы были ему чужды даже в день похорон. В тот момент казалось, будто он даже не сожалел о смерти своих родителей, однако внутри парня бушевал ураган эмоций; ему хотелось разорваться на части и никогда больше не существовать, не чувствовать того отчаяния и боли, что превышали все нормальные показатели.

Смотря сейчас свысока на свою подругу, Браун невольно улыбался не только из-за того, что она счастлива, но и из-за того, что он участвует в её счастье, как и она в его горе. В груди будто что-то зашевелилось, затрепетало, стало даже трудно дышать, но парень не подал виду.

Радостный и одновременно раздражённый Тоби всё время язвил, при этом комментируя все действия своей сестры и её «новоиспечённого паренька». Ему было необычно наблюдать со стороны, как строится что-то новое, представляющееся ему далёким и нереальным. Он привык видеть свою семью и людей, живущих вместе на протяжении определённого срока, но никогда не видел, как зарождается новая семья (Тоби не знал, как назвать отношения его сестры с Хейзом, поэтому просто назвал их семьёй). Ему нравилось то, что теперь у Кати есть не только он, хотя какая-то маленькая частичка ревности всё же заиграла в нём.

– Сколько можно разговаривать? Я хочу уже спуститься к ним, – пожаловался Тоби.

– Сколько они хотят, столько и разговаривают. Тебе какое дело? – фыркнул Гизиро.

Гай был доволен. Он радовался, как малое дитя, глядя на своего брата. Он подумал, что Кинрею попалась самая лучшая девушка из всех возможных и что теперь их нельзя было представить отдельно: ребята будто слились воедино, стали одним человеком с мыслями, идеями и желаниями. Одновременно с радостью, как и у Эна, у него возникло ощущение скорого страха перед каким-то неизведанным событием. Такое состояние бывало у него часто, но именно сейчас оно усилилось.

– Эй, ну хватит вам! Можно присоединиться? – крикнул Эн парочке. Ребята захихикали, подняли головы наверх и жестом пригласили их к себе. Парни с нетерпением подлетели к ребятам, одарили их хитрыми взглядами и принялись кричать, перебивая друг друга:

– Поздравляю вас!

– Вы уже пара! Ну, и что изменилось? Чувствуете что-то новенькое?

– Дурак, они встречаются только часа полтора, наверное. Что они смогли прочувствовать?

– На тебя посмотрю, когда девушку найдёшь!

– Мне такого горя не нужно!

– Ты считаешь девушек горем? – прищурилась Катя, наблюдая за оправданиями брата.

– Зачем они вообще мне сейчас? Я хочу пожить спокойно, без всяких стрессов, – простодушно улыбнулся Тоби и поцеловал сестру в затылок, чем очень поразил остальных.

– В тебе ревность заиграла, Тоби? Чего это ты сестру вдруг поцеловал? – заметил Кин. Он приобнял свою девушку за плечи и поцеловал в шею. Этот поцелуй обжёг кожу Кати и заставил вздрогнуть девушку. Она впервые ощутила что-то новое, и теперь желание, чтобы Кин продолжал так делать, только возросло.

– Ты тут губы не распускай, Хейз. Если я тебе разрешил её поцеловать, то это не значит, что разрешил целовать везде, где захочешь.

– Да ладно, они сами решат, куда целовать друг друга, – подмигнули другу Гизиро и Энцо. Бедные влюблённые покрылись густым румянцем и начали заикаться, что очень развеселило парней.

– Ладно вам уже, ребят. Кать, не пора ли тебе домой? – опомнился Кин, посмотрев на часы. Было без пяти минут десять вечера.

– Нет, мне разрешают до двенадцати гулять, а вот этим – не знаю.

– «Этим»? Ну, спасибо, сестрёнка, обласкала, – наигранно надул губы Тоби и скорчил обиженную гримасочку. Катя нежно улыбнулась, подалась к брату и подарила ему лёгкий поцелуй в щеку. Такой обмен нежностями ещё больше поразил ребят, и они бедные застыли в недоумении.

– Я же со всей душой, Тоби, ты знаешь.

– Не хочется прерывать ваши телячьи нежности, но мне нужно уходить. Только что Рик прислал сообщение с просьбой о помощи. Может, тебе лучше домой пойти, Кать? – Кинрей посмотрел на руки О’Коннор.

– Посмотри-ка, как распереживался, голубок, – начали язвить Гизиро и Тоби.

– Помолчите. Я просто забочусь.

– Не стоит так, Кин. Со мной трое сильных парней, которые могут защитить меня, – на этих словах Катя улыбнулась и поцеловала звонко в щеку парня.

Хейз воодушевился, но всё же дал несколько советов парням и пригрозил им расправой, если с Катей что-то случится. Парни в свою очередь, как обычно, съязвили и пообещали, что «с его прекрасной дамой сердца ничего не произойдёт». Вдоволь насмеявшись, ребята попрощались с Кинреем и заходились общаться на все интересующие в тот момент темы.

Катя чувствовала, что находится среди тех, кому действительно важно знать, что происходит с ней. Она видела, как горячо спорили между собой Тоби и Гизиро, обвиняя друг друга в произошедших неловких ситуациях; как Энцо постоянно разнимал их и в то же время расспрашивал у Кати обо всех подробностях свиданий с Кинреем. Девушка понимала, что вся эта суматоха только больше привносит в её жизнь чего-то неизведанного и хорошего.

– Ну, а как ты отреагировала, когда увидела…

Эна перебил неожиданный всплеск воды. Ребята насторожились, повернули головы к воде и стали наблюдать, как по чёрной глади медленно растекались небольшие пятна бурого цвета. Никто не понимал, откуда они взялись, пока Гизиро не обратил внимания на… цепь, лежащую на водной глади. Ребятам показалось это абсурдным.

Катя поднялась и только приблизилась к цепи на полметра, как сама цепь покрылась грязным налётом, с лязгом окунулась под воду, и оттуда на Катю посмотрел яркий глаз. Девушка даже не успела вскрикнуть, как её из воды вытащил Энцо и откинул подальше на песок. Сердце резко забилось, тело ослабло, и парень плюхнулся на колени в воду.

– Давно не виделись, Рикки, – пропел чей-то сладко-гадкий грубый голос. Всем присутствующим стало не по себе.