Текст книги "Анатомия манипуляций"

Глава 9. Диагнозы

Вот мы и подобрались к финальной главе третьей части. Мы уже говорили, что каждая эмоция как реакция на событие в токсичной и патологической форме может приводить к крайне неприятным диагнозам. Тревога трансформируется в тревожность, непрожитая печаль – в депрессию, страх – в фобию. С развитием социальных технологий, СМИ и когнитивных наук вы и сами наблюдаете рост различных психических патологий.

К сожалению, деструктивные приемы используются свободно и повсеместно, и эта тенденция усиливается, распространяясь на повседневное взаимодействие. Когда мы говорим про создание расстройств, обычно речь идет о длительном воздействии. Как правило, оно происходит в каких-то отношениях: близких, любовных, дружеских профессиональных и т. д. То есть человек облучается долго и регулярно.

Длительное интенсивное токсичное воздействие, направленное на разрушение личности и внутренних опор приводит к психологическим расстройствам и даже травмам.

Как бы чудовищно это ни звучало, существуют заказчики и исполнители такого рода манипуляций. Некоторые методички с техниками находятся в свободном доступе, а часть материалов по тому, как сводить людей с ума, даже демонстрируются соответствующими службами и вписаны в официальную доктрину. А нам с вами остается сохранять в этом всем устойчивость и искать выход из-под влияния.

Поэтому предлагаю ознакомиться с двумя комплексными техниками, чтобы понимать, как это работает и выработать иммунитет.

По психбольнице ходит мужик и хлопает в ладоши. Один из врачей не выдерживает и спрашивает:

– Ты зачем это делаешь?

– Так крокодилов разгоняю.

– Но здесь нет никаких крокодилов! – удивляется врач.

– Так потому и нет, что хлопаю!

Страх – одна из самых сильных и витальных эмоций. Он способен отключить наше критическое мышление, лишить разума и заставить сделать то, на что в другом состоянии мы никогда бы не пошли. Именно поэтому многие манипулируют именно с его помощью.

Однако есть два важных нюанса: во-первых, у человека формируется четкая связь между испытываемой эмоцией и ее источником. То есть мне становится страшно с конкретным собеседником-манипулятором, и своими действиями он подставляется. Как итог, я стараюсь держаться от него подальше. Во-вторых, страх ситуативен, и для того, чтобы его вызвать, манипулятору нужно находиться со мной рядом, а это как минимум неудобно, да и неэффективно. Поэтому гораздо проще сделать так, чтобы человек пугал себя сам – от себя и от своих мыслей не убежать. Скажу больше: никто лучше него с этой задачей не справится.

Кратко освежим в памяти понятия. Страх – это ситуативная реакция на опасность, то есть на то, что происходит прямо сейчас, допустим, в тот момент, когда на меня рычит большая собака. А тревога – это реакция на мысль о том, что моей жизни или ценностям в будущем может что-то грозить. По какой-то причине я сам себе показываю какие-то страшные мультики про грядущие напасти. Например, про то, что все собаки мира только и ждут удобного момента, чтобы меня укусить.

Тревога не отпускает, пока мы не исследуем то, что ее вызвало, и не подготовимся к возможным угрозам. По сути, эта эмоция помогает организовать свою жизнь безопасно, учесть все риски и двигаться наиболее оптимальным маршрутом, то есть исследовать объекты тревоги и подготавливаться к встрече с ними. Ощущение тревоги может длиться довольно долго, если оно подкреплено мыслями и убеждениями вроде «я всегда заражаюсь, когда рядом кто-то кашляет», «меня всегда поднимают на смех, когда я высказываю свое мнение», «вокруг одни негодяи, которые желают мне зла» и т. д. Но в итоге психика заставит перепроверить, действительно ли это так. И когда чужой кашель не убивает, к мнению прислушиваются, а окружающие оказываются чуткими и заботливыми людьми, подобные убеждения разрушаются, сменяясь на более актуальные и адекватные, и тревога отступает. По крайней мере, так работает механизм творческой тревоги. Поэтому, даже если кто-то «заражает» своим беспокойством, мы, как правило, перепроверяем информацию и в конечном итоге либо понимаем, что нам ничего не угрожает, либо предпринимаем какие-то действия, чтобы себя обезопасить. И успокаиваемся.

Повторюсь: тревога изначально функциональна и нацелена на защиту и выживание.

А вот непроживаемая и неосознаваемая тревога со временем превращается в токсичную. То есть становится доминирующей в психике и начинает разрушать и искажать восприятие. Мы начинаем видеть угрозы, думать про угрозы, воспринимать все как угрозы, искать и находить подтверждения тому, что вокруг сплошные угрозы. Тревога становится токсичной, когда замыкается сама на себя: я тревожусь из-за того, что испытываю тревогу, и начинаю тревожиться еще больше. Все это напоминает монолог собаки из анекдота: «Когда я волнуюсь – я потею. Когда я потею – я пахну. Когда я пахну – меня моют. Когда меня моют – я волнуюсь».

Так формируется тревожность – устойчивое комплексное состояние, которое включает изменения фокуса внимания, рамок восприятия, мыслей, убеждений, привычек, физиологических проявлений и искажает поведение. Она проникает во все сферы, превращая человека в одинокого, беспомощного, слабого, ранимого и зависимого. Им движет мысль «как бы чего ни случилось», а рамка мышления меняется с «что я хочу получить» на «чего я хочу избежать». А это крайне удобное, я бы сказал, целевое состояние для некоторых интересантов.

Соответственно, самый деструктивный вариант манипуляции тревогой – это комплексное создание тревожности, когда она, как психовирус, развивается и заражает все сферы жизни, а также инфицирует окружающих. Часто это доходит до тяжелых тревожных расстройств и потере дееспособности. Конечно, этот процесс занимает не один день и включает в себя все ранее изученные нами темы: и калибровку, и эмоциональное заражение, и воздействие на ценности, цели, убеждения и т. д.

Разберемся, из чего состоит тревожность и как создается. За основу возьмем свод правил тревоги по Роберту Лихи1818
  Роберт Лихи – американский профессор психологии. Сформулировал свод правил тревоги в своей книге Anxiety Free: Unravel Your Fears Before They Unravel You. Издана на русском языке: Лихи Р. Свобода от тревоги. Справься с тревогой, пока она не расправилась с тобой. – СПб.: Питер, 2022.


[Закрыть] и рассмотрим их с точки зрения деструктивного воздействия. Поехали.

1. Тревожные убеждения, которые, как вы уже знаете, определяют восприятие. Из-за них наши фильтры восприятия настраиваются таким образом, что мы ищем во всем опасность, распознаем ее и находим ей подтверждение: «Самолеты падают. В новостях показали, как недавно пилот совершал экстренную посадку», «Кругом много вирусов. Коллега заболел. Знакомая моей мамы попала в больницу».

Чтобы вызвать тревогу, манипулятору достаточно скормить вам мысль о возможных опасностях: некие угрозы жизни, благополучию, здоровью, деньгам, имуществу, статусу, отношениям или любой другой ценности. Как вы помните, люди едят слова, и мозг для распаковки смысла слов проживает опыт с ними связанный, как реальный. Поэтому самый простой способ – говорить о вещах, которые пугают: холод, голод, разорение, насилие, одиночество, болезни, несправедливость и т. д. Главное, что это неминуемо и от этого невозможно защититься.

В любой ситуации и при любых обстоятельствах можно найти повод для беспокойства. «А я выключил утюг?», «А не прорвет ли воду?», «А если цунами?», «А неизвестная болезнь?», «А вдруг меня неправильно поймут и засмеют?». Если манипулятор вас откалибровал и находится в раппорте, подобные предположения будут звучать, словно он прочитал мысли и понимает вас, как никто другой. С любовью и заботой поддерживая все то, чего вы и так опасаетесь, он станет лучшим советником и поверенным всех тревог.

Допустим, Михаил в свои 37 лет решил заняться инвестициями, чтобы приумножить капитал и обеспечить семье надежное будущее. Естественно, ценности, вокруг которых строятся подобные желания – деньги, безопасность, финансовая грамотность и т. п. Поэтому на первом этапе манипулятор отравляет эти ценности тревожными убеждениями: «Инвестиции – это как игра в казино. 3 процента профессиональных игроков наживаются на 97 процентах доверчивых дураков», «Вася, Петя, Гриша и знакомый моего знакомого тоже хотели заработать и пустить деньги в дело, а в итоге жестоко проиграли, оставшись без накоплений», «Читал прогнозы? Эксперты говорят, что рынок скоро обрушится, и все вложения превратятся в фантики». Фактически ему говорят, что он точно все потеряет, потому что зарабатывают только профессионалы, и при этом, если он инвестировать не будет – его деньги неминуемо сожрет инфляция. Понемногу Михаил начинает думать не о том, какие еще есть возможности для инвестирования, а все больше анализирует обстоятельства, по которым что-то может пойти не так.

2. Катастрофизация.

Нужно максимально ассоциироваться с возможной опасностью и поднять ценность, допустим, безопасности по иерархии верх. Фактически – создать доминанту: «Шеф, все пропало! Гипс снимают, клиент уезжает…!»1919
  Цитата из фильма «Бриллиантовая рука» (1968).


[Закрыть], «Это вопрос жизни и смерти!». Все просто: в любой непонятной ситуации – паникуй, придумывай апокалиптические сюжеты, раздувай из мухи слона. Например: «Я не помню, закрыл ли дверь. Теперь квартиру ограбят, ремонт испоганят, придется брать кредит на 20 лет, чтобы все восстановить!»

Рамки восприятия сменяются на негативные: не что получится хорошего, а что случится плохого. Фокус внимания смещается с того, что я хочу получить на то, чего хочу избежать. Доброжелатель приглашает прожить этот сценарий от первого лица, то есть ассоциироваться. «Это реально ужасно! Даже не представляю, как после подобного жить дальше. Вижу, ты понимаешь, насколько это страшно. Ты аж вспотел! Что чувствуешь еще?» – любые слова и физиологические проявления интерпретируются, как подтверждение грядущей неудачи.

Вернемся к Михаилу. Как и любой другой человек, он переживает и сомневается, старается учесть риски и мониторит рынок. Разумеется, он делится своими мыслями и беспокойством с окружением, и в качестве «поддержки», конечно же, с добротой и заботой, ему подкидывают тревожные фантазии: «Ну вот потеряешь ты все, и как дальше жить? Столько лет ты эти деньги зарабатывал, только представь насколько обидно и больно будет их лишиться. А ведь это не просто деньги – это будущее твоих детей! Что ты им скажешь: прости, сынок, средства на твое образование я проиграл или отдал мошенникам? Каково тебе будет с этим жить? Готов ли ты к такому исходу? Ты что-то побледнел, видимо, понимаешь, что рискуешь потерять все».

3. Потеря контроля.

Необходимо сменить фокус с того, чем возможно управлять на то, что невозможно контролировать. Рамка возможности сменяется на рамку невозможности, а внимание фокусируется на том, что от вас не зависит. Добрый человек в меру своей фантазии и экспертности отравляет вас беспомощностью, предлагая проникнуться, насколько хрупка и наивна человеческая уверенность: «Ну разве от тебя это зависит? Что ты можешь противопоставить чужим суждениям? Не в твоей власти на это повлиять». На любые доводы и попытки вернуть контроль находится подходящий роковой контраргумент. Понемногу вместо поиска решений вы начинаете искать способы избежать потенциальных опасностей.

Так, Михаил, сколько бы факторов ни пытался предусмотреть, невольно соглашается, когда ему, одни, сочувствуя, а вторые, заботясь, говорят: «Ну что от тебя зависит, когда есть люди, много лет зарабатывающие на инвестициях? Они используют все возможные инструменты для собственной выгоды, а не ради благотворительности. Тем более ты не можешь повлиять на политику и предугадать, как между собой договорятся страны. Ты же сам знаешь, как в последнее десятилетие все, что казалось незыблемым – обрушивается в одночасье».

4. Избегающее поведение.

Когда человек уже начал избегать потенциальных опасностей и скорректировал свои действия так, чтобы с ними не сталкиваться, это становится дополнительным триггером. Такое поведение еще сильнее закрепляет привычку тревожиться. Формируется внутреннее убеждение: если я начинаю избегать чего-то и выживаю при этом, то, значит, я выживаю благодаря избеганию. То есть: если я помыл 50 раз руки и не заболел, то я не заболел благодаря тому, что помыл 50 раз руки. Тревожность закрепляется, захватывая все больше сфер жизни.

Любая гипотетическая опасность должна быть исключена. То есть нужно не оказываться там, где может произойти нечто страшное или хотя бы предусмотреть защиту. Надеть шапочку из фольги, чтобы не облучаться от вышек 5G, не выходить из дома, избегая встречи с сумасшедшим соседом, мыть продукты три раза с мылом, избавляясь от бактерий, ставить продукты на сутки перед телевизором, чтобы его излучение убивало в них ГМО… Сюда же все ультимативные фразы из серии: не ходи по ночам, не разговаривай с людьми, не трогай предметы в общественном транспорте, не прикасайся к деньгам.

Наш Михаил настолько погрузился во всевозможные вероятности потери денег, начиная от мошеннических схем и заканчивая мировым финансовым крахом, что теперь относительно спокойно себя чувствует, только когда деньги у него есть физически, а не на электронных счетах. Сколько историй про фишинг, взломы и недобросовестные банки он теперь знает! Сколько всевозможных обманных схем ему рассказали! Да и электронные деньги ничем не подкреплены – это всего лишь пиксели. Об этом ему очень подробно рассказал один знакомый банковского эксперта. В итоге Михаил пришел к выводу, что единственный способ сохранить капитал – это защитить его самостоятельно. Поэтому теперь часть наличных он прячет в сейф, часть зашивает в матрас, а еще часть хранит на даче в чемодане с инструментами. Такая вот диверсификация.

Кстати, следующим витком тревожности, вполне могут стать опасения «вдруг меня ограбят», поддержанные окружающими, близкими и сводками новостей. Избегание начнет проявляться в том, чтобы побыстрее тратить любые поступающие деньги, так как сам факт их наличия вызывает тревогу. И если еще усугубить состояние, то можно начать жить в долг или в кредит, ведь в этом случае своими деньгами как будто уже не рискуешь. Мозг делает вывод: не иметь денег = отличный способ избежать опасности. Нет денег – нет тревоги.

Понемногу привычка тревожиться становится стилем мышления. Это – способ спастись.

5. Ритуалы. Они закрепляют привычку тревожиться: «Мой руки каждый час!», «Трогай медные памятники!», «Проговаривай мантру 106 раз подряд!», «Сплюнь через левое плечо, чтобы не сглазить!».

Если вернуться к Михаилу и его попыткам уже не приумножить, но хотя бы не рисковать своими деньгами, то ритуалов существует масса: от выращивания на всех доступных подоконниках денежных деревьев до зарядки кошелька на растущую луну. Ну или можно какой-то процент от любого дохода отправлять на благотворительность или в благодарность некоему гуру, открывшему тайны ритуала для привлечения богатства. Важно то, что мозг принимает все за чистую монету и реально связывает совершаемое действие с сохранением капитала (выигрышем, прибылью).

Итак, как мы движемся от функциональной творческой тревоги к тревожности, как к проблеме, которая мешает жить?

6. Из мыслей об опасностях формируются тревожные убеждения. Они заставляют искать опасности, находить их и интерпретировать происходящее, как нечто страшное. Это подкрепляет убеждения, и тревога усиливается.

7. Следующий виток: эмоции и физиологическая реакция. Тело реагирует на опасность мышечным напряжением (плечи поднимаются вверх, повышается тонус мышц), физиологическими проявлениями (усиливается сердцебиение, потливость, учащается дыхание, повышается давление) и выбросом кортизола, адреналина, норадреналина и т. д. Когда эти реакции сохраняются длительное время, добавляется обратный эффект: мозг интерпретирует гормональный выброс и мышечное напряжение, как подтверждение того, что происходит что-то опасное. Это усиливает тревогу еще сильнее. Грубо говоря, я начинаю тревожиться по поводу своей тревоги.

8. Спираль заходит еще на один виток. Когда мое тело долбит от кортизола, адреналина, норадреналина, значит – думает мозг – сейчас со мной происходит что-то опасное. И еще сильнее увеличивает напряжение мышц, и добавляет еще больше гормонов, что может привести к нарушению обмена веществ. Это приводит к хроническим мышечным зажимам и блокам, которые перманентно сигнализируют отделам мозга, отвечающим за эмоцию тревоги: я в опасности.

9. Следующий виток: поведение. Я уже вижу, ищу, нахожу и интерпретирую все как опасность. Мне плохо, я зажат и плаваю в бассейне из кортизола. Я корректирую поведение и начинаю избегать опасности: мою руки 50 раз, не выхожу из дома, держусь от людей подальше или, наоборот, хожу только по оживленным улицам. Если я выживаю, мой мозг делает вывод: избегать – рабочая стратегия для защиты. Это еще одно закрепление того, что кругом опасность. Привет, очередная доза кортизола!

10. Со временем формируется доминанта: моя тревога настолько вырастает, что перекрывает любую другую эмоцию и потребность. Главное – обезопасить себя. Весь заряд, который я мог бы потратить на достижение целей, я трачу на то, чтобы тревожиться.

Внутри замкнутой спирали циркулирует огромное количество энергии, и в итоге это все бетонируется сформированными нейронными сетями. Суть в том, что, когда мозг занимается одним и тем же длительное время, он под действием эмоций и гормонов какие-то сети усиливает, а какие-то ослабляет. Если одни противоречат другим, то сильные рвут слабые. Соответственно, когда мозг львиную долю времени тратит на тревогу, то сформированные нейронные сети закрепляются как привычки в поведении. Я даже могу знать, что не прав и какие-то действия – чушь, но все равно продолжаю так делать. Мозг привык и заставляет двигаться по накатанной колее. Система становится устойчивой. Все это обрастает вторичными выгодами и поддержкой опасений от окружающих и близких, которые закрепляют проблему еще и социально.

Привычка тревожиться со временем проникает во все сферы жизни. Это становится способом выстраивать отношения, работать, достигать целей, проявлять чувства и т. п. Тревожный человек заражает тревогой окружающих просто потому, что это – его средство выстраивать коммуникацию, а люди, как вы помните, едят эмоции.

Поэтому обращайте внимание, когда вас начинают тревожить, кормить пугающими историями, фокусировать на предположительных опасностях, а также предлагать каким-то образом изменить свои действия из-за гипотетических угроз. Скорее всего, вы имеете дело с манипулятором или с человеком, который уже сам отравлен тревожностью и, возможно, размещает в вас эмоцию, которую сам прожить не в состоянии. В зависимости от своих целей, вы можете выбрать, как поступить в данной ситуации: прекратить или минимизировать коммуникацию, вскрыть или потушить манипуляцию, попробовать помочь близкому человеку и т. д.

Вот и подходит к финалу третья часть книги. Наивная вера в доброту всех-всех людей у кого-то сменилась на настороженность, у других – на разочарование. Уже ничто не станет как прежде, ведь увиденное – не забыть, а узнанное – не отменить. Полный смеха и дружелюбия мир показал хищный оскал, который никогда больше не принять за улыбку. Увы.

Если вы немного загрустили, прочитав абзац выше, то как раз почувствовали ключевую эмоцию для создания депрессии – печаль. Есть множество причин депрессивных состояний: и манипуляции, и индивидуальная предрасположенность, и травматический опыт, и дисфункциональные отношения, и прочие проблемы. Мы не будем углубляться в клинические аспекты болезни, поговорим только о тяжелых эмоциональных состояниях, заботливо усугубленных и поддержанных манипулятором. И вы уже знаете все приемы, которые для этого могут использоваться: от эмоционального заражения до разрушения Я-концепций.

Вспоминаем: печаль – это реакция на безвозвратную утерю чего-то важного в прошлом. Она помогает нам прожить утрату чего-то ценного и двигаться дальше без этого. Человек грустит и таким образом зовет на помощь, просит поддержки. В этом случае эмоция выполняет свои функции, чтобы психическая ткань нашей личности затянулась, зажила, и мы продолжили жить дальше.

Если печаль не удается прожить до конца, то она становится токсичной и дисфункциональной. Человек плачет и страдает бесконечно, облегчения не происходит, рана продолжает кровоточить. Психика снижает напряжение, выключает или выкручивает на минимум многие функции, и человек погружается в темное болото депрессии. В этом состоянии он неэффективен, слаб и глуп.

Чтобы описать структуру депрессии, возьмем за основу когнитивную триаду депрессии Бека2020
  Аарон Бек (1921–2021) – американский психотерапевт, крупный специалист в области лечения депрессии. Когнитивная триада Бека, также известная как негативная триада, – это когнитивно-терапевтический взгляд на три ключевых элемента системы убеждений человека, присутствующих при депрессии: негативное представление о себе, об окружающем мире и о будущем.
  ⁽Источник: https://en.wikipedia.org/wiki/Beck%27s_cognitive_triad.)


[Закрыть] и немного ее расширим:

– Негативные, токсичные убеждения о себе, других и мире: «Я плохой, люди злые, жизнь несправедлива», «Я ни на что не способен, люди предают, планета Земля – это место для страданий» и прочее.

– Фокус на то, что все важное и ценное безвозвратно потеряно. Это переносит внимание в прошлое и фиксирует его там.

– Негативное представление о будущем: «Впереди будет еще хуже, я потеряю еще больше. Нет никакой надежды и смысла».

Итого: в прошлом недопрожитые травмы и потери; в настоящем нет ресурсов и опор, чтобы выбраться и справиться с этим; в будущем нет никакой мотивации, там не ждет ничего хорошего. Это комплексная структура, которая охватывает разные функции психики: внимание, восприятие, мышление, память и т. д. Длительное пребывание в таком состоянии приводит даже к изменениям обмена веществ. Человек становится другим и это опять же интерпретируется как подтверждение негативных убеждений. Формируются и закрепляются соответствующие нейронные сети и привычки. И такое состояние бывает очень удобно для манипуляций.

Печаль превращается в депрессивные состояния аналогично тому, как из тревоги создается тревожность. Только здесь способом жить, мыслить и выстраивать отношения становится страдание, как в триаде Бека.

Разберемся, как создаются депрессивные состояния.

1. Негативные убеждения.

Вас отравляют грустными, мрачными, безнадежными новостями, мыслями и фактами, связанными с вашими ценностями, чтобы сформировать у вас негативные убеждения по поводу себя, других людей и мира. Фокус внимания смещается, и вы перестраиваетесь на то, что видите, ищете, находите и интерпретируете все как подтверждение того, что с вами, другими людьми и миром что-то не так и этому никак не помочь. «Хорошие машины уже не делают», «Такого сливочного мороженого за одиннадцать копеек теперь не найти», «В первый раз уже не влюбиться». Чем грустнее становится – тем больше находится поводов для печали.

Давайте для примера возьмем Жанну 34 лет, которая хочет выйти из длительных токсичных отношений с сожителем. Что она слышит от окружения в ответ на свои планы? «Ты думаешь другой будет лучше? Всех нормальных щенками разбирают», «Бьет (орет, игнорирует, оскорбляет) – значит любит», «Все мужики одинаковые: все – козлы», «Ты и сама уже не тонкая и звонкая, рискуешь остаться у разбитого корыта» и т. п.

2. Катастрофизация.

Вам помогают максимально ассоциированно проживать печаль, превращая ее в страдание. Это потеря невосполнима, и никогда уже не будет хорошо. Чтобы гарантированно стало плохо, кто-то близкий может помочь вопросами: «А что ты чувствуешь?», «А что это значит для тебя?», «Только представь, насколько несчастными ты сделаешь своих близких. Каково жить с таким грузом на сердце?».

Жанну приглашают в драму под кодовым названием «тебе за 30, и ты одинока»: «Как ты вообще будешь жить одна! Ну полгода-год, а потом взвоешь от тоски!», «С возрастом выстраивать отношения и притираться все труднее», «Да с любым другим мужчиной будет также, у чувств короткий срок годности», «Да без мужчины тебе не выжить, ты ж даже табуретку сама собрать не можешь!» и т. д.

3. Потеря контроля.

Необходимо сменить фокус на то, что невозможно контролировать. От вас ничего не зависит, вы не можете избежать потери, потому что «таков жестокий мир», «люди несправедливы», «честность и порядочность теперь просто красивые слова» и т. п.

Вернемся к нашей Жанне, которая все больше сомневается в своем решении. Подруга говорит: «Видимо, карма у тебя такая», мама вторит: «Ну ничего не попишешь, нынче мужики не те, что раньше – сплошь герои и космонавты», гуру из видео вещает, что «вы притягиваете то, что заслуживаете вне зависимости от ваших желаний», а тортик в холодильнике намекает, что Жанна не властна даже над своим режимом питания. Наша героиня все больше убеждается, что проще смириться с текущим положением вещей, чем неоправданно и бессмысленно рисковать. Тем более вот ее подружка уже пятый год совсем одна…

4. Избегающее поведение.

Чтобы постоянно не грустить и не сталкиваться с горечью печали, вы можете сбегать в развлечения, в виртуальные и книжные миры, заедать, закуривать, запивать эти чувства. Вам могут предложить: «Да забей ты уже, хватит унывать, пойдем развеемся!»

После долгих раздумий, взвесив все «за» и «против», Жанна остается со своим партнером. Ну что изменит расставание, если все вокруг – тлен и суета, а ничего хорошего не произойдет в любом случае? Становится еще грустнее, и это только подтверждает, что ничего позитивного не предвидится. Закрепляется вывод: молодость и беззаботность ушли навсегда, альтернатив нет, остается лишь тянуть эту лямку бесконечно и безнадежно… И унывать, сутулиться, замедляться, проживая каждый бесцветный миг жизни в страдании, и замечая лишь то, что каждый день повторяет предыдущий.

Разберемся, как мы движемся от функциональной печали к депрессивному состоянию как к проблеме, которая мешает жить.

1. Как и в случае тревожности, формируется замкнутая спираль. Все начинается с убеждений: я думаю, что я, мир и люди вокруг – плохие. Все лучшее осталось позади, впереди не ждет ничего хорошего. Я ищу, нахожу и интерпретирую все, как нечто грустное. «Я же говорил, что мир – тлен, порядочных людей не осталось и нечего даже и пытаться что-то изменить. Так вот же, я прав!» – такие мысли посещают, даже если продавец случайно ошибся и обсчитал на пять рублей.

2. Следующий виток: физиологические проявления. Плечи опускаются, движения замедляются, в кровь выбрасываются гормоны, соответствующие эмоции печаль. Со временем появляются телесные зажимы, блоки и двигательные паттерны, из-за которых мозг делает вывод: если тело так реагирует, значит, происходит что-то грустное, я потерял что-то важное и ценное.

3. Спираль заходит еще на один виток. Когда я уже продолжительное время плаваю в гормональном коктейле, соответствующем эмоции печаль – у меня меняется обмен веществ, телесные зажимы и блоки становятся устойчивыми. Все это перманентно сигнализирует отделам мозга, отвечающим за печаль: я безвозвратно что-то потерял и должен страдать.

4. Подключается поведение. Когда я начинаю свои печальные мысли закуривать, запивать, заедать тортиками или отвлекаться от них в диком веселье, формируется избегающее поведение. Так как с самой проблемой, которую я старательно отодвигаю на второй план, ничего не происходит, а после развлечений все возвращается на круги своя – депрессивное состояние усугубляется и еще сильнее фиксируется собственная беспомощность и ничтожность. Ну и в дополнение я получаю букет зависимостей, а вместе с ними лишний вес и проблемы со здоровьем, добавляя себе еще больше поводов пострадать и все больше подтверждая, что я плохой, мир несправедлив, а впереди нет ничего хорошего. Чем больше избегаю печальных мыслей, тем сильнее в итоге накатывает грусть.

5. Со временем формируется доминанта: печаль настолько возрастает, что сопровождает меня повсюду, чем бы я не занимался, распространяется на все сферы жизни. Грусть и страдание становятся привычкой. Спираль замыкается и бетонируется соответствующей нейронной сетью.

Рано или поздно боль и печаль обрастают вторичными выгодами: например, когда я страдаю, чувствую себя исключительным или это помогает избегать чувства вины. Эти эмоции становятся самоценностями и способом существовать. Такие люди не отдадут свое право мучиться, а любой позитив и перспективы будут обесценивать – неосознанно, но оттого не менее эффективно. Они целенаправленно начнут разрушать позитивные установки и цели окружающих, которые мешают им страдать. Так психовирус депрессии охватывает все больше людей. Когда кто-то думает: «Все плохо, я плохой, ничего не получается и кругом враги», – именно так все и складывается, потому что мозг ищет подтверждения сформированным убеждениям. Даже если другие будут доказывать человеку обратное, он проигнорирует доводы и просто интерпретирует это как попытку ввести себя в заблуждение.

Рядом с зараженными депрессией людьми падает самооценка, мы становимся слабее и неувереннее, рушатся и блекнут цели – так работает эмоциональное заражение. Ситуация усугубляется тем, что в нас запускается механизм сопереживания, а грустный человек воспринимается как безопасный и нуждающийся в защите и помощи. Отношения с таким портить как-то неудобно и не по-людски. Здесь вспоминается широко известное высказывание Зигмунда Фрейда: «прежде чем диагностировать у себя депрессию и заниженную самооценку, убедитесь, что вы не окружены идиотами». Вечные страдальцы есть, и с этим мы ничего не можем сделать без их запроса. А вот позаботиться о себе, видеть, распознавать деструктивные приемы и вовремя на них реагировать – можем. Для некоторых людей мы из-за этого станем плохими и неудобными. Предлагаю воспринимать это как витаминку и профилактику слияния. Они взрослые – они справятся.

Готового рецепта защиты нет. Тут, как и в случае с тревожностью, необходимо обращать внимание, когда вас начинают кормить печальными историями, фокусировать на безнадежности и бессмысленности сущего, а также предлагать каким-то образом изменить свои действия или отвлечься, развлечься и т. п. В зависимости от целей выбирайте подходящую тактику поведения и никому не позволяйте затянуть себя в топкое болото депрессии.

И еще раз повторюсь: речь о манипуляциях и намеренном создании у вас депрессии как угнетенного состояния! Если есть подозрения, что вы страдаете клинической депрессией – срочно обратитесь к психиатру, тут шутки плохи. А также помните, что людям с клинической депрессией, если таковые есть в вашем окружении, нужны квалифицированная помощь, лечение и поддержка. И да, их близкие должны быть устойчивы, чтобы не провалиться вслед за ними в тяжелое состояние.