Текст книги "Лавка ужасов"

– Нет уж, спасибо, – произнес Сергей. – Мне и наверху неплохо. Пусть и не слишком тихо.

– Оно говорит с тобой? – спросил Витар.

– Да. Зовет к себе. Предлагает прыгнуть в колодец.

– Пожалуй, на этом общение стоит прекратить, – гномий кузнец двинулся к люку. Власов встал, чтобы помочь Витару вернуть на место крышку.

Страшный удар сотряс вдруг недра Ростова, точно где-то внизу, даже глубже коварного белого озера, забился в припадке безумия или ярости грозный великан. Молодые гномы, зашатавшись, выронили ящики с железными болванками. Сергей же не удержался на ногах и спиной вперед полетел прямо в колодец.

Падая, он успел увидеть, как исказилось от ужаса лицо Витара. И услышать голос Вестри, выкрикнувший странное слово «Ермунганд!».

Власов ждал болезненного столкновения с каменистым дном, но этого не случилось. Озеро в месте, где он упал, было достаточно глубоким. Проведя под водой всего несколько секунд, Сергей вынырнул и посмотрел вверх.

В проеме люка маячили головы четверых гномов.

– Витар! Вестри! Бросьте веревку! – прокричал Власов.

– Сейчас! – донеслось сверху. Головы исчезли.

– Кто-нибудь, принесите же, наконец, веревку! – кричал Вестри. Один из подмастерьев выскочил из бокового коридора с мотком в руках. Витар и Вестри привязали один конец веревки к основанию наковальни. Второй бросили вниз Власову.

В этот миг подземелье снова содрогнулось. Второй толчок был настолько мощным, что не удержались на ногах и приземистые гномы. Никто из них не успел заметить, как от потолка пещеры отделился громадный сталактит. Глыба рухнула прямо в колодец. Упавший ближе всех к краю люка Вестри развернулся, пытаясь на ощупь найти свалившийся с головы шлем. Внизу раздался ужасающей силы грохот. Из колодца вырвался фонтан белесых брызг.

– Бальрог меня побери! – прошептал Вестри. Нахлобучив шлем и осторожно подобравшись к краю колодца, гном посмотрел вниз.

– Водан великий, – вырвалось у него. – Не сберегли…

Торчавший из воды каменный зуб окружало маслянистое алое пятно. С каждой секундой оно становилось все больше.

Плахов сидел на диване, без особого интереса листая книгу, которую Влад подарил Сергею. Власов отсутствовал, пожалуй, уже чересчур долго, но никто особо не беспокоился – это ведь был его собственный дом, а не полная опасностей ночная улица, на которой даже бывший десантник может пасть жертвой юркого хмыря с отверткой в рукаве.

Влад, пританцовывая в такт одному ему слышной мелодии, рассматривал стоявшие на полках серванта пластиковые стойки с компакт-дисками. А Евгений – тот и вовсе уснул. Слава закрыл книгу и положил ее на стол.

Внезапно его охватило странное чувство – прежде Слава никогда такого не испытывал. Он понял, что не хочет больше оставаться здесь, не желает продолжать многолетнюю наркотическую вакханалию, не жаждет ни пива, ни «Хванчкары». Осознал, что его друзья – мрачный Кушнир, добродушный вояка Сергей, вечно хохочущий Влад – на самом деле ничего для него не значат. Мир на глазах становился другим. Славе стало противно. «Все это было зря, – подумал он, окинув взглядом ставшую вдруг холодной и неуютной комнату. – Школьная дружба, наркотики, дискотеки, все мои девушки… Напрасная трата времени, серая могильная пыль! Разве для этого я был рожден? Торчать по-черному в компании бывшего зека, толстокожего увальня и записного паяца? Снимать вместе с ними в клубах отстойных телок, которых по три часа приходится разводить на простой минет? Лабать в тех же клубах дебильные песенки про многократный оргазм Сатаны? Господи, какой же я идиот! Мне нужно совсем другое. Другая жизнь, другая музыка, другой мир. Прочь отсюда!», – Вячеслав резко встал и вышел из комнаты. Увлеченный изучением хозяйской фонотеки Влад не обратил на это внимания. Он не отвлекся от своего занятия, даже когда в прихожей хлопнула дверь.

Плахов перешел железную дорогу и пошел по улице Нансена в сторону Западного жилого массива, где располагался его дом. Стояла глубокая ночь, и вокруг не было ни единой живой души. Куда-то пропали даже стайки пьяной молодежи и бродящие по городу в поисках пищи голодные бомжи.

Проходя мимо зоопарка, Слава увидел за оградой свободно бегавших между клетками волков и остановился. Один из волков подошел к ограде и посмотрел на человека. Плахов прикурил сигарету, затянулся и выпустил дым прямо в серую морду. Зверь чихнул, рыкнул и отбежал в сторону. Слава пошел дальше.

Скоро он оказался в одном из самых жутких мест Ростова – Змиевской балке. «Интересно, а почему она так называется? – подумал музыкант». Он знал, что в здешних оврагах захоронены десятки тысяч жертв фашизма, но никакой связи с пресмыкающимися в данном факте не видел.

Мысль о происхождении названия балки покинула Плахова, едва он сам покинул эту мрачную локацию. Дойдя до улицы Доватора, Слава свернул налево.

«На Земле не существует нот, которые нужны мне, чтоб исполнить музыку, звучащую у меня в душе, – думал Плахов. – Проклятье, где же мне взять их? Дальше держать все это в себе невозможно. Меня разорвет на части, если я не смогу воплотить свои замыслы!».

Плахов остановился, чтобы закурить очередную сигарету. Посмотрел по сторонам и увидел, что стоит напротив входа в Ботанический сад.

«Судьба привела меня сюда, – подумал Слава. – Только природа может подсказать, как мне возвыситься над мирской суетой. Прислушавшись к ее голосу, я смогу, наконец, сделать то, о чем так долго мечтал!».

Плахов вспомнил слова священника, что заходил минувшим вечером к Власову. Пожалуй, то был самый здравомыслящий человек во всей компании – несмотря даже на принадлежность к главному рассаднику мракобесия. «Как он там говорил? Ты опустись на колени у родника, зачерпни в ладони прозрачной водицы – вот тебе и крещение. А ведь в Ботаническом саду есть источник, который в народе считают святым! Определенно, эта ночь должна что-то изменить в моей жизни, став отправной точкой нового, великого пути!».

Ворота, разумеется, были закрыты. Но чуть поодаль пролегала обходная тропа, по которой в любое время суток могли проникнуть в сад любители отдохнуть на природе. Скоро Слава уже стоял над бурлящим источником. Падать на колени он, конечно, не стал – для человека его взглядов то был бы слишком унизительный поступок. Присев на корточки, музыкант набрал в ладони холодной воды и… «А что дальше? Нужен какой-нибудь ритуал…».

Будь Вячеслав по-прежнему сатанистом, он ни за что не сунулся бы к христианской святыне Языческая традиция, к которой Плахов принадлежал сейчас, такие вещи не запрещала и не предполагала сложных обрядов. Простого воззвания к стихийным силам было достаточно, чтобы считать ритуал исполненным. К какой из стихий обратиться? Слава поднял взгляд. Ночное небо в обрамлении пышных древесных крон казалось живым. Оно смотрело на стоявшего внизу человека мириадами белых глаз и ровно дышало, с дыханием своим посылая на Землю песчинки подлинного знания. Вячеслав Плахов понял, что тьма, нависающая над ним, на самом деле является светом…

– Владычица Тьма! – воскликнул он, выпрямившись и подбросив две пригоршни воды в воздух над собой. – Открой мне истинный путь! Позволь очнуться от сна и прикоснуться к диким тайнам мироздания!

Слава крепко зажмурился, чтобы символически «проснуться» в тот миг, когда первые капли воды упадут на его лицо.

И это случилось. Нет, то было не просто ритуальное пробуждение – такие вещи, по большому счету, никого ни к чему не обязывают. Слава Плахов пережил настоящее духовное перерождение – то самое, к которому и стремился. Брызги воды, коснувшиеся его лица и волос, показались музыканту крупицами той самой звездной пыли, в которой содержится так необходимая ему сейчас вселенская мудрость.

В Ботаническом саду вдруг стало светло как днем. Славе казалось, что он впервые видит такой ослепительно яркий, волшебный свет. Все кругом – деревья, трава, кусты, камни, святой источник – засияло в лучах ночного светила, заискрилось, засверкало тысячами солнечных зайчиков, налилось пряным ароматом вечного лета. Тьма подхватила Вячеслава и вытащила из мрачной ямы, где он влачил свое жалкое существование. В мозгу музыканта одна за другой звучали ноты. У них еще не было названий, но Слава знал – он сможет сыграть их на любом инструменте. «Восьмая нота, как же! Не смешите мои тапочки, господа!». Целых пять новых звуков – знай о них Моцарт, он опередил бы свое время не на века, а на тысячелетия – оказались в распоряжении простого ростовского рокера Вячеслава Плахова.

Он ликовал. Ему хотелось кричать о своем счастье. Лицо Плахова обдувал свежий ветер перемен – приятно щекоча ноздри, маня к великим свершениям. И тут Слава ясно увидел его – волшебное колесо Фортуны. На фоне неба, что вновь становилось фиолетово-черным, оно раскручивалось все быстрее и быстрее, пока не превратилось в один большой сверкающий диск.

«Колесо Фортуны, – с удовольствием подумал Плахов. – Что ж, пожалуй, мне стоит назвать так свою первую симфонию. Подумать только, я – единственный на шесть с половиной миллиардов, у кого есть такое знание!».

Раскинув руки, Слава закричал:

– Я король мира!

Он развернулся, чтобы продолжить свой путь домой, и надо ж так – поскользнулся на мокрой траве. Нелепо размахивая руками, величайший музыкант планеты рухнул в воду. Течение тут же отнесло его на середину источника.

Тот оказался глубже, чем можно было подумать при взгляде извне. И холоднее – вода была поистине ледяной. Лишние секунды, проведенные в ней, могли стоить Плахову здоровья. И как только выдерживают это купающиеся здесь христиане? Отплевываясь, Слава поплыл к берегу. В этот миг чьи-то руки легли на его шею и потащили музыканта под воду.

Он не успел даже закричать. Немыслимый ужас пронизал каждую клетку его тела, парализовав волю. Невидимый враг сдавливал горло Плахова все сильнее, выжимая из несчастного парня остатки сил. Единственная мысль пульсировала в голове Вячеслава вплоть до тех пор, пока его череп не залила изнутри звенящая чернота. «Кто это? Господи всемогущий, кто это?!».

Открыв глаза, Влад обнаружил себя лежащим на кровати в Серегиной спальне. В доме было темно и тихо. За окном накрапывал дождь.

«Сколько времени, интересно?», – подумал Влад. Взглянул на табло музыкального центра и по привычке ужаснулся – полчетвертого утра. Но тут же Дыбенко вспомнил, что это было утро воскресенья.

«Так. И где же все? Разошлись? Но Серега-то должен был остаться. Или дрыхнут где-то по углам?». Приподнявшись, Влад разлепил пересохшие губы и негромко позвал:

– Эй! Славик! Жека! Сергей!

В ответ ему из гостиной раздался женский голос.

– Их здесь нет, – сказала девушка.

– Не понял, – встав с кровати, Влад нащупал ногами тапочки и, выставив вперед руки, двинулся к двери. Насколько он помнил, минувшим вечером в компании не было женщин. Впрочем, за прошедшее с момента «прихода» время друзья вполне могли склеить кого-нибудь в кабаке по соседству или же прямо на улице. Но почему тогда сами ушли?

Открыв дверь, Дыбенко на мгновение зажмурился от яркого света. На диване сидела одетая в черное платье симпатичная брюнетка. В руках она держала «Кошмары аиста марабу». При виде Влада ночная гостья приветливо улыбнулась.

– Доброй ночи, – сказала она. – Ты, наверное, Влад?

– Ага, – сказал Дыбенко, потягиваясь. – А ты кто? И где пацаны?

– Ой, я не знаю, – смущенно произнесла девушка, отложив книгу. – Когда я пришла, здесь только Женя какой-то был. Страшный такой, угрюмый. Как будто… только что из тюрьмы, – добавила незнакомка шепотом.

– А он и есть из тюрьмы, – усмехнулся Влад. – Давно уже, правда, но такое до гроба на морде отпечатывается. Как зовут-то тебя, красавица?

– Наташа. Я соседка Сергея. Долг отдать зашла, а его нет. Женя ничего не объяснил толком. Сказал, что Сережа скоро придет, и что ты в соседней комнате спишь. И ушел почти сразу. Он не наркоман случайно?

– Нет, конечно. Кто бы такого в дом пустил? – внутренне усмехнувшись, ответил Влад. – Так ты что, одна живешь?

– Одна.

– Без мужика?

Наташины щеки порозовели.

– Да как-то вот так, – неохотно призналась она. – Не любят меня мужчины.

Дыбенко сделал большие глаза.

– Вот козлы! – покачав головой, сказал он. – Кем еще можно быть, чтобы такую прелесть игнорировать?

– Спасибо, – Наташа зарделась еще сильней. Влад понял, что ему сегодня утром, возможно, будет светить не только Солнце. Но для того, чтобы сразу сказать Наталье, чего он хочет, Дыбенко был слишком интеллигентен. Вот если подпоить ее малость…

«Вино!». Влад вспомнил, что перед тем, как исчезнуть, хозяин дома собирался угостить своих гостей первоклассным грузинским вином. В пределах видимости не наблюдалось никаких бутылок, кроме пивных. «Странно все это, – подумал Влад. – Куда же, в самом деле парни пропали? Ну, с Женькой ясно, домой пошел, а Сергей со Славиком где?».

– Наталья… – Влад подарил гостье самую обольстительную из имевшихся в его арсенале улыбок. – Пока Сергей не вернулся… может быть, мы с вами немного выпьем?

– Что ж, можно. Только… – девушка бросила недовольный взгляд на уставленный бутылками стол. – Только я пиво не пью.

– Этого и не нужно, – елейно произнес Влад. – Я предлагаю вам отведать прекрасного грузинского вина с дивным названием «Хванчкара». Эксклюзивная поставка из солнечной Грузии, в наших краях такого давно уж нет! Минутку… – Дыбенко юркнул в кухню и открыл дверь кладовой. Спустившись в подвал, он сразу увидел что из двух грузинских бутылок кто-то успел уже порядочно отхлебнуть.

– Так, – начал рассуждать Влад, выуживая из ящика непочатый сосуд с вином. – Женька свалил последним. Был обдолбанный. Значит, вина он не пил. Получается, это Славик с Серегой посиделки в погребе устроили. И ушли. Куда? А бес их знает! Ну, так и хрен с ними, – резюмировал наркоман-философ, поднимаясь по лестнице наверх, к прекрасной Наталье. – А самое главное – хрен со мной! – усмехнулся Влад, ощутив сладкое томление в паху.

– Наташ, а почему ты пиво не пьешь? – спросил Влад двумя часами позже, когда операция по завлечению чернобровой красавицы в постель была успешно завершена. Она лежала сейчас рядом с ним – обнаженная девушка с лицом сказочной принцессы и телом фотомодели. Сам Дыбенко тоже не спешил одеваться – лишь прикрыл одеялом причинное место.

Влад восхищенно подумал о том, что происходило в Серегиной спальне несколькими минутами ранее. Да, именно это прекрасное тело змеей извивалось под ним, и сладострастные стоны срывались с сочных розовых губ. О, как же отличалась она от тех женщин, с которыми ему приходилось иметь дело обычно – всех этих секретарш, журналисток и мнящих себя гениальными сценаристками сотрудниц рекламных агентств. Те даже во время секса думали лишь о том, на сколько полос ляжет будущая статья, или на сколько сотен «зеленых» удастся наколоть нанятых для рекламной кампании театральных артистов.

Другое дело Наталья. Влад подумал, что ему, пожалуй, не попадалось прежде настолько чуткой и заботливой партнерши. Всего за сорок минут брюнетка выжала его, что твой лимон.

Вопрос, который Дыбенко задал ей сейчас, был, по сути, пустым сотрясением воздуха. Но… надо же о чем-нибудь поговорить после секса. Иначе, возможно, она сочтет его самодовольным самцом и больше никогда не подпустит к своим чреслам.

– Пиво, – слишком простой напиток, – сказала Наташа, поглаживая кончиками пальцев его безволосую грудь. – В нем нет ничего готичного.

– Так ты гот? – что ж, стоило, наверное, догадаться. Черная одежда, серебряные украшения, своеобразный макияж. В принципе, ничего сверхъестественного – обычный стиль «вамп», который исповедуют довольно многие женщины. Но вот, будучи помножен на специфические музыкальные пристрастия и некое несуществующее «готическое мировоззрение», он превращается в нечто совершенно иное, не поддающееся точному описанию. Влад неплохо разбирался в музыкальных тенденциях и знал, что десятилетия назад готика в чистом виде и впрямь существовала. Но те времена давно прошли, и ныне такой ярлык можно навесить на что угодно. Именно так и происходит, стоит лишь кому-либо из артистов одеться в черное или спеть песню, в которой упомянута смерть или, тем паче, затронута вампирская тема.

– Да, я гот, – с гордостью произнесла Наталья. – Ты что-то имеешь против?

– Нет, – соврал Влад. Вообще-то, он старался не связываться с девчонками из неформальной тусовки. Больно уж взбалмошные и, зачастую, совершенно безмозглые особы. Такие оторвы нравились Славику, который и сам был докой по части «трэша и угара». Влад же их не любил. С секретаршами и доморощенными сценаристками ему было проще и спокойнее.

– Просто интересно, – сказал Дыбенко. – Много раньше видел готов, но лично никогда не общался, – Влад не сказал, разумеется, что не общался с готами, потому как считал их отбросами общества.

– Ну, вот и пообщались, – рассмеявшись, Наталья сунула руку под одеяло и ухватила Влада за член. – А про готику я тебе расскажу, если хочешь.

– Давай, – кивнул Дыбенко. Ему, по большому счету, было сейчас все равно, о чем говорить.

Впрочем, ему-то как раз не пришлось произнести ни слова. В течение следующих полутора часов Наташа прочитала своему утреннему любовнику настоящую лекцию по истории и эволюции готического движения в России и мире. Влад с трудом сдерживал зевоту. Правда, затянувшийся ликбез имел и положительную сторону – член успел отдохнуть и был готов к новым «творческим достижениям».

– Можно сказать, что отчасти готы в том виде, в каком они существуют сейчас, возникли благодаря вампирской эстетике, – вещала девушка. – Главный символ готов – анкх – прижился в тусовке после того, как был продемонстрирован в фильме «Голод», герои которого пили кровь, делая на теле жертвы надрез маленьким ножиком, выполненным в форме анкха. Ты, кстати, знаешь, что это такое?

– Знаю. Древний Египет. Символ вечной жизни, – Влад не удержался и зевнул, но девчонка не обратила на это внимания. Что-что, а старинные мистерии он в свое время изучил хорошо. Правда, не наблюдал абсолютно никакой связи между египетским знаком бессмертия и унылой готической тусовкой. Не было ее, этой связи. Бессмертие и культ суицида – вещи, прямо противоположные друг другу. И как до готов до сих пор не дошло?

– Ты-то, надеюсь, не вампир? – спросил Дыбенко.

– Нет, – сказала Наташа и грустно вздохнула. – Но мне очень хочется им стать! Ведь это так романтично – бродить по залитым холодным лунным светом городским улицам, нападать на одиноких прохожих и высасывать из них кровь.

«Похоже, появился повод заткнуть ей рот».

– К вопросу о высасывании, – Влад отбросил одеяло, явив взору Натальи свой возбужденный «агрегат». – Сделаешь?

– Почему бы и нет? – пожав плечами, девушка начала подбираться к фаллосу. Влад закрыл глаза, приготовившись испытать наслаждение, которое он считал наивысшим.

Но вместо удовольствия явилась дикая боль. Дыбенко даже закричать не сразу смог. Напротив, стиснул зубы – так сильно, что откусил кончик своего языка.

В следующий миг он распахнул глаза и заорал как резаный. Впрочем, резаным в этой жизни приходится далеко не так тяжко, как парням, которым откусывают член…

Последним, что увидел в своей жизни Влад, были стремительно приближающиеся окровавленные зубы Наташи. Вполне нормальные человеческие зубы – не как у невест графа Дракулы из многочисленных кинолент.

Единственным желанием Владислава Дыбенко было – чтобы все закончилось поскорее.

Кушнир пришел в себя и увидел, что стоит перед открытым холодильником, держа в руке кружку с пивом. Перед глазами маячил отблеск наркотического видения – дряхлый старик протягивал к Евгению руки и что-то шептал слюнявым беззубым ртом.

– Блядь, – пробормотал Евгений, закрывая холодильник. – Ну и тему Влад надыбал.

Не сходя с места, Кушнир начал пить пиво. Когда кружка опустела, он стал вертеть ее в руках и внимательно рассматривать – будто впервые в жизни видел пивную кружку.

– Ты не Бог, – сказал вдруг Евгений кружке и с размаху грохнул ее об холодильник. Брызнули в разные стороны осколки. В руке Кушнира осталась только вычурная ручка.

– Ты не Бог, – сказал Евгений ручке и швырнул ее в мусорное ведро.

Взгляд Кушнира переместился на радиоприемник. Евгений залез на стул и протянул к прибору обе руки.

– Ты не Бог! – сорвав радио со стены, Кушнир швырнул его на пол. Следом спрыгнул сам и принялся топтать приемник ногами. Остановился, лишь когда тот превратился в бесформенную кучку болтиков, шестеренок и пластмассовых осколков. Кушнир заметил на столе большой фарфоровый чайник.

– Ты не Бог, – чайник полетел в стену. Остатки заварки жирными черными соплями поползли по обоям вниз. Кушнир подошел к двери и заглянул в гостиную.

На кожаном диване, раскинув руки, спал Сергей Власов. Из его рта стекала струйка слюны.

Кушнир прошел в спальню. На кровати, постанывая, ворочался Влад. На полу, расстелив какие-то тряпки, лежал Славик.

Внимание Евгения привлек висевший над кроватью портрет матери Власова. Кушнир с ненавистью посмотрел в глаза нарисованной женщине.

– Ты не Бог, – прошипел он, погрозил портрету кулаком и пошел на кухню. – Не Бог. Не Бог.

Евгений вернулся в спальню, сжимая в руке длинный и острый нож. Взобравшись на кровать, он переступил через спящего Влада и в упор уставился на портрет.

– Ты не Бог, – еще раз сказал Кушнир и начал полосовать картину ножом. Уничтожив холст, он снял со стены раму и разломал ее на мелкие кусочки, которые бросил на пол. Воткнул нож в стену и соскочил с кровати, едва не наступив на скорчившегося внизу Плахова. Бросил беглый взгляд на лицо друга и вышел в гостиную.

Остановившись подле телевизора, Евгений взял в руки пульт.

– Ты не Бог, – произнес Кушнир через мгновение и разломил пульт надвое. Прошел в угол комнаты, наклонился и поднял шестнадцатикилограммовую гантель. Развернулся и снова подошел к стойке с аппаратурой.

– Ты не Бог, – промолвил он, обрушивая гантель на серый корпус DVD-плеера. – И ты не Бог! – паутина трещин покрыла экран телевизора, – И ты не Бог! – музыкальный центр полетел вниз, увлекая за собой колонки. Пинком ноги Кушнир отбросил его в сторону. Но центр не разбился даже после этого. «Сука», – прошипел Женя, взял гантель обеими руками, шагнул к центру и несколькими мощными ударами превратил его в прах. Выпустил из рук свое орудие, выпрямился и отдышался.

Под потолком, назойливо жужжа, кружила муха. «Ты не Бог!», – сказал, ухмыльнувшись, Кушнир. Подпрыгнул, поймал насекомое ртом, раздавил зубами и выплюнул.

Власов на диване всхрапнул и подложил правую руку под голову.

– Витар! Вестри! Бросьте веревку! – пробормотал во сне Сергей. Евгений вздрогнул и уставился на него.

– Ты не Бог, – сказал Кушнир, наклоняясь, чтобы поднять гантель. – Я знаю, что ты – не Бог!

Подойдя к дивану, Евгений размахнулся и с силой опустил гантель на лицо друга. Раздался хруст. Власов дернулся и сразу затих. Женя убрал руку и посмотрел на то, что осталось от Серегиной головы. С дисков гантели на пол стекала кровь вперемешку с мозгом.

Отбросив гантель, Кушнир пошел в спальню. Несмотря на погром, который он устроил в холле, Влад и Славик дрыхли без задних ног.

Опустившись на колени рядом с Плаховым, Женя сдавил его горло и принялся душить спящего друга. Тот замычал что-то, засучил ногами и руками, как будто пытался плыть.

– Ты не Бог! – заорал Кушнир, усиливая давление. Славик обмяк. Женя разжал пальцы и поднялся с колен.

Посмотрел на Влада и увидел, что у того оттопыривается ширинка. Женя залез на кровать и вытащил из стены нож, которым резал картину. Присел на корточки рядом с Владом. Размахнулся и вонзил нож в пах Дыбенко.

Влад закричал. Женя выдернул лезвие из его искалеченной промежности и одним движением рассек беззащитное горло. Дыбенко захрипел, содрогаясь в предсмертных конвульсиях.

– Ты не Бог. Ты не Бог. Ты не Бог, – быстро шептал Кушнир, завороженно глядя, как льется кровь из ужасной раны на шее Влада.

Через несколько минут Кушнир слез с кровати и вышел на середину комнаты.

– Ты не Бог, – ненужный более нож полетел в открытую форточку. Встав в дверном проеме между спальней и холлом, Кушнир рассеянно переводил взгляд с одного предмета на другой. Его окружало великое множество материальных сущностей, ни одна из которых не содержала в себе ни малейшей частицы божественного. Ничуть не меньше таких предметов находилось в соседних комнатах.

– Слишком много, – хрипло сказал Кушнир. – Слишком много.

Выйдя во двор, он осмотрелся и пошел в сарай. Справа от входя стояла большая канистра с керосином. Взяв ее, Евгений вернулся в дом.

Пройдя по комнатам, он полил из канистры пол, стены, мебель, и трупы своих друзей. Потом, встав посреди гостиной, поднял канистру над головой и вылил остатки горючего на себя самого. Поставил опустевшую тару на пол и достал из кармана зажигалку.

– Ты не Бог, – сказал Кушнир канистре и пнул ее, отбросив к стене.

– И я не Бог, – добавил он вслед за этим, чиркнул зажигалкой и поднес трепещущий огонек к пропитанным керосином волосам.

Интерлюдия восьмая

– Да уж, – по выражению лица Ангелины можно было сказать лишь одно – девушка потрясена. Примерно такие же эмоции Эйнари наблюдал у нее, когда рассказывал о мухе, погубившей директора оптовой базы. – Где-где, а в Ростове люди развлекаться умеют…

– Ты действительно считаешь такие вещи развлечением? – Тойвонен выглядел малость удивленным.

– Да нет, – готесса тряхнула косичками. – Это я пошутила. Наркотики мне вовсе не по нраву. Разве с их помощью можно чего-то достичь? Среди моих знакомых есть несколько наркоманов. Жалкое зрелище. Не думаю, что эти ребята хоть раз в жизни задумывались о личном общении с Богом. Вряд ли они вообще думают о чем-либо, кроме того, где достать очередную порцию своей дряни, – категорично закончила девушка.

– Рад, что тебя не затронуло это опасное «увлечение», – поглаживая бороду, промолвил Эйнари. – Но вещь, которая попалась тем ростовским ребятам – так называемый «гинунгагап» – не являлась наркотиком. Они-то, конечно, думали иначе. За то и поплатились. В общем-то, там все было куда серьезнее, чем можно подумать.

– Куда уж серьезнее? Четыре трупа и сгоревший дом…

– Я имею в виду то, что происходило в сознании парней. Тот из них, что стал в итоге убийцей, повстречался-таки с Богом. Он потому и сошел с ума, что понял – в окружающем мире давно уже не осталось частиц божественного.

– Где же тогда их искать?

– А стоит ли вообще их искать? Вот тебе, к примеру, – нужны такие частицы?

– Честно сказать – не очень.

– И я прекрасно без них обхожусь. Путей постижения существует много. Больше, чем можно описать в течение суток. И далеко не всегда общепризнанный путь является верным. Внимательно посмотри по сторонам – и, может быть, ты увидишь тех, кто идет другими путями. Валяющийся в грязи бродяга может оказаться философом страдания. А мерзкий онанист из общественного сортира – адептом полузабытого тантристского культа. Есть ведь и куда большие оригиналы. Но об этом давай поговорим завтра…