Текст книги "Перепутье: Начало после конца"

Глава 13: Кража души

– Я люблю тебя! – слабое эхо разнеслось над пылающей землей.

Образ Аннет мелькал среди падающего пепла, он медленно проплывал сквозь огонь, приобретал четкие формы, растворялся в невидимых порывах ветра и появлялся вновь.

– Я люблю тебя! – снова разлетелись по округе сладкие слова.

В те краткие моменты, когда она появлялась, Аннет нежно улыбалась, смеялась и танцевала, перепрыгивая с одного языка пламени на другой. Вдруг ее образ замер, а призрачный взгляд устремился вдаль, туда, откуда накатывал гулкий шум приближающейся стихии.

– Вельге!

Пространство наполнилось мощью нежного голоса, небо озарилось яркой вспышкой. Безудержные волны необъятного океана хлынули на обезображенную землю, унося с собой пепел, а вместе с ним и образ Аннет. Преодолев силу могучего потока, Адам сумел всплыть. Как только легкие наполнились новой порцией воздуха, он вновь услышал слова, обращенные к нему:

– Вельге, забудь о прошлом, оно ушло навсегда. Впереди только будущее, а в нем я всегда буду рядом. Даже в непроглядной тьме ты увидишь мой свет, даже в пространствах вечной мерзлоты мое тепло будет согревать тебя, ведь ты – мой избранный – мой меченый Вельге.

Вода вокруг Адама сгустилась, приобретая очертания кокона. Закончив трансформацию, водяной кокон заботливо окутал мужчину со всех сторон, помогая удержаться на плаву. Волны стихли, в бескрайнем океане на многие мили воцарились тишина. Адам повернул голову и увидел, как бесшумной поступью, едва задевая кромку воды, к нему приближалась Соня. Плавными движениями рук она поправляла полы длинной полупрозрачной вуали и заигрывала с потоками воздуха, будто они были живыми. Подойдя, дева опустилась на колени, посмотрела на него томным взглядом полного очарования, прикоснулась к его лицу теплыми ладонями и нежно поцеловала в лоб. От поцелуя тело наполнилось теплом.

«Прошлое осталось в прошлом», – повторились в голове слова Сони.

Внезапно пространство завибрировало от нового громоподобного зова, волны океана сразу взбугрились.

– Меченый! – грозно промолвил полный злобы голос.

Дева поднялась на ноги, океан забурлил с еще большей силой. Он был отражением ее чувств, стихией, настолько крепко связанной с ней, что создавалось впечатление, будто океан сам был ее частью.

– Нергал, даже не думай! – прокричала Соня, озираясь по сторонам в попытках найти источник звука.

Водный кокон все еще поддерживал Адама на плаву, но волны, минуя деву, все равно окатывали раз за разом, оставляя на губах соленый привкус.

– Я не думаю, сестра, – вновь прозвучал злобный голос. – Я совершаю необходимое.

Адам ощутил под собой краткое молниеносное движение. Тень мелькнула в толщах воды, позволив заметить ее лишь краем глаза. В следующее мгновение что-то обхватило его ноги и с силой, недоступной ни одному живому существу, потянуло под воду. Кокон распался на мелкие капли, легкие сразу сдавило. Черные щупальца, словно пальцы самой бездны, тянули его вниз в пучину темных беспросветных глубин. Он пытался вырваться из их хватки, но все было тщетно, поверхность удалялась.

Под водой не было слышно ни звука, но Адам видел, как, стоя на поверхности, яростно кричала Соня. Там, наверху, ее гнев передавался по бескрайним водам от капли к капле, но здесь, в темной пучине, погубившей тысячи жизней, ничто не передавало ее голоса. Силуэт девы становился все меньше до тех пор, пока толща воды не скрыла его полностью. Вместе с ее образом пропал сам свет.

– Кричи! – повелел ужасающе злобный голос.

Щупальца швырнули жертву на твердую поверхность, и сразу же метнулись за ней вслед, чтобы, приняв вид игл, вонзиться в ее плоть. Адская боль окутала разум, напомнив ощущениями о первой связи с энергией великой Матери в бункере во время испытания Одли. Тогда было так же больно, разве что в тот раз, тело проткнул один единственный отросток, а сейчас черных игл было больше, гораздо больше. Адам извивался и корчился в жалких попытках избавиться от невыносимых пыток. Не выдержав, он все же закричал.

– Хорошо, Меченый, – довольно прорычал таинственный мучитель. – Кричи громче и слаще, чтобы о твоих страданиях могли слагать легенды! Почувствуй и насладись тем, как каждая игла медленно погружается в твое тело, разрывая мышцы, пробивая кости, воспаляя нервы. Этот миг должен стать самым ярким воспоминанием, последним воспоминанием о тебе.

Беспроглядная тьма пришла в движение. Нечто бесформенное явилось из нее и, приняв образ тяжелой секиры, занеслось у Адама над головой.

– Воля бога Смерти окончит этот фарс, – продолжал говорить незримый палач. – Когда великая Мать примет тебя, передай ей, что Нергал не признает ее власти. У Смерти нет хозяев, Смерть заберет к себе всех живых, не считаясь с ее интересами или кого-либо еще.

Тяжелое оружие понеслось вниз, стремительно приближая конец мучениям, конец мыслям и чувствам, конец всему, что было ненавистно и дорого. Адам стиснул зубы, готовясь принять свою судьбу. Возможно, великая Мать сохранила ему жизнь именно для этого момента. Никто ведь не обещал великих свершений, все об этом только говорили, но по факту целью каждого меченого было оказаться в нужном месте в нужное время и сделать то, что необходимо для правильного течения событий, для гармонии и баланса всего сущего. Быть может, смерть от воли бога Смерти и есть его призвание? Мыслей на этот счет в голове не рождалось, в ней не рождалось никаких мыслей. Перед ликом могучего бога человек просто ждал следующей секунды. Ждал, но она все никак не наступала.

– Гав! – звонкий собачий лай ворвался в темноту, распылив секиру, едва она коснулась кожи шеи.

– Да, как ты смеешь?! – гневно взревел бог Смерти. – Это моя добыча и моя казнь! – прокричал он, обругивая нарушителя.

Ему ответом стал новый лай, а потом Адам увидел свет. Сначала он был блеклым и слабым, но с каждым вдохом, отдающимся острой болью, свет разрастался.

– Ты пожалеешь об этом! Отступи, пока еще не поздно! – кричал бог Смерти, обращаясь то ли к собаке, издающей лай, то ли к самому свету.

Несмотря на угрозы, лай и свет продолжали свое дело, планомерно разрушая тьму, распыляя ее сгустки, освобождая пленника от мучивших его игл.

– Ты все испортишь! Отступи, или клянусь вечностью, я помогу Хаосу убрать тебя с пути!

Последний маленький сгусток тьмы, не дождавшись ответа, не выдержал нового «Гав» и растворился. Бог Смерти покинул место пыток, оставив обессиленную жертву лежать теперь на кристально белой гладкой поверхности.

***

Адам проснулся в поту. Рядом с кроватью сидела Альфа. Заметив, что человек открыл глаза, она облизнула языком нос, затем запрыгнула на постель и, виляя хвостом, принялась облизывать его заспанное лицо.

– Ну, все, спасительница! Все, прекращай!

– Нравишься ты девочкам, я смотрю.

В дверном проеме показалась Мари. Альфа, услышав голос хозяйки, сразу соскочила с кровати и поспешила оставить людей наедине, дав им возможность поговорить.

– О чем это ты? – спросил Адам, приподнявшись в локтях.

– Ну, как это, «о чем»? Вон, Альфа к тебе ластится, и вчера эта твоя новая знакомая, дева Альвильды – мечта всех мужчин, – Мари переступила с ноги на ногу и чуть тише закончила, – что думают одним местом. Ну, оно и ладно, – она пожала плечами, делая вид, что последнее ее мало заботит. – Что же, может, расскажешь, каково это – стать избранником девы Альвильды? Она была особенно хороша или …?

Адам не услышал конца вопроса. Голова заболела с неистовой силой, буквально завибрировала изнутри. Перед глазами пронесся вихрь картинок, неразборчивых и ярких, словно кадры из фильма в очень быстрой обратной перемотке. Все тело пробила дрожь. Легкие с трудом заполнились воздухом, и, прощаясь с ним, породили протяжный стон.

***

– Что же, может, расскажешь, каково это – стать избранником девы Альвильды? Она была особенно хороша или, как и все остальные?

Мари не особо было интересно, какова Соня в постели, но промолчать, не поддев, она попросту не могла. Изнутри ее терзало ощущение несправедливости. Ей было несколько обидно, что тот, кого она выходила, кого отстаивала перед Советом, так легко и быстро переключил внимание с нее на какую-то девицу, пусть та и была девой Альвильды. Конечно, она и не думала получить особое внимание со стороны Адама, он, как мужчина, ей не особо нравился, но сам факт его связи с малознакомой девушкой, когда рядом была она, коробил ее женскую гордость.

Когда Меченый застонал и изменился в лице, Мари не поняла, то ли ему плохо, то ли таков был его ответ. Ну, а почему нет? Она не так хорошо знала этого человека, он мог отреагировать на личный вопрос как угодно, даже так. На всякий случай она поинтересовалась о его самочувствии, но то, что произошло дальше, затмило все ее мысли и породило внутри глубокое чувство обиды.

Оборвав протяжный стон, Меченый молча поднялся с кровати, а когда набросил на себя плащ, то подошел к ней почти в плотную и сквозь зубы ответил:

– Не лезь в личную жизнь других людей – это грязное дело. – И, запомни, мне нет дела ни до кого, кроме моей жены. Ее нужно найти. Это – моя цель, это – моя задача.

– Ну, вот – на тебе, очнулся! – мгновенно завелась Мари. – Такая твоя благодарность?! Знаешь, я к тебе с сочувствием относилась, по-доброму, но после такого… нет, честное слово, ты просто невыносим!

Она посмотрела ему в глаза, но не нашла там ни раскаяния, ни каких-либо других чувств. Они не выражали ничего, были пусты, почти как у мертвеца.

– Это уже слишком! – не выдержав, выкрикнула она ему в лицо, но даже этот выкрик последней надежды не подействовал на Адама.

Подобного отношения Мари стерпеть не могла. Так и не получив извинений или хотя бы, объяснений, она оттолкнула мужчину и, решительно вздернув подбородком, спешно покинула комнату, а затем и жилище Тихого.

***

Следопыт слышал, как Меченый и Мари что-то не поделили, но вмешиваться не стал. В конце концов, они оба были взрослыми людьми, а он не хотел отрываться от занятия малоприятной, но нужной процедурой – обработкой последствий вечерней драки. Сбитые кулаки он даже не стал трогать, они столько раз были разбиты, что очередная порция ссадин не воспринималась как что-то, требующее внимание. Другое дело – обширная гематома на ребрах с левой стороны. Она мешала двигаться и причиняла дикий дискомфорт. И все же, обидчику с табуретом в руках досталось куда больше. Вчера эта мысль поднимала настроение, сегодня же от нее веяло только глупостью. Не стоило ввязываться в драку, нужно было дать другим выпустить пар, а самому остаться в стороне. Так поступил бы разумный человек. Тихий считал себя разумным, но алкоголь не принимал ничьи мнения. Когда в крови его становилось слишком много, то разум всегда уходил на второй план и противиться этому не мог никто.

Травы должны были унять боль и рассосать припухлость. Оставалась надежда, что под гематомой не скрывался перелом. В противном случае, Тихий нуждался бы в покое какое-то время и, все бы ничего, но последним он не обладал. Впереди ждал поход к Лешему и окончание процедуры Определения. Сомнений касательно ее итогов не было, Меченый вправду оказался меченым, но пускаться хоть и в такое простое путешествие с переломом было бы неправильно по всем законам успешного похода.

Тихий снова обмакнул тряпку в отвар и, стиснув зубы, приложил ее к припухлости. На миг стало легче, но окрик Адама, заставивший сменить позу, снова породил боль.

– Тут я, заходи, – кряхтя, ответил Следопыт, накидывая рубаху и задвигая ногой миску с отваром под кровать.

Меченый предстал в хорошем виде. Тихий сперва даже удивился, увидев совершенно здоровое, без синяков и припухлостей лицо, однако потом он вспомнил о благословении великой Матери и сдержанно улыбнулся.

– Спрашивать о том, что у вас произошло с Мари, по всей видимости, не стоит? – спросил он, пытаясь незаметно задвинуть миску с отваром дальше под кровать. – Знаешь, с ней надо мягче. Поверь, она очень ценит тебя. Не знаю, чем ты заслужил ее отношение, но оставлять без внимания такую преданность сродни преступлению.

– Она лезла не в свое дело, – грубо ответил Адам, не обращая никакого внимания на попытки Следопыта скрыть побои и все, что имело к ним отношение.

– Фух, – Тихий выдавил полный удивления смешок. – Она же – женщина! Она любопытней нас с тобой вместе взятых. Такая природа, друг мой, неужели за свои годы ты так и не понял этого?

– У меня нет времени. Мне нужно найти свою жену.

– Ты точно в порядке? Выглядишь неплохо, но меня волнует твое внутреннее состояние.

– Мне нужно найти свою жену. Это – моя цель, это – моя задача, – холодно повторил Адам. – Ее зовут Аннет, я видел ее по трансляции вчера в таверне. Она служит Кредам. Ты знаешь путь к ним?

Тихий нахмурился.

– Путь известный. Но скорее всего ты ошибся. Креды ведут свою деятельность далеко на востоке. Ни один из знакомых мне людей с западной части Европы не служит у них, а если бы подобные случаи были, поверь, я бы знал. Я понимаю, что тебе хочется найти родных в новом мире, но быть, может, стоит принять факт их смерти и начать новую жизнь?

– Мне нужно к Кредам, нужно сейчас.

– Постой, давай сделаем так! – Тихий схватил Адама за локоть, пытаясь склонить его к обсуждению. – Давай сходим к Лешему. У него ты сможешь узнать правду и о жене и о многом другом. Плюс, мы закроем вопрос с определением. Я ведь дал за тебя гарантии, не забыл?

– Мне нужно ее найти. Это – моя цель. Это – моя задача, – словно робот, Адам четко озвучил уже сказанную дважды фразу.

Нахмурившись еще сильнее, Следопыт отпустил его. Что-то с Меченым случилось, он был сам не свой. Он говорил не так, как обычно, смотрел неведомо куда пустым взглядом, противоречил разуму и собственной сути.

– Ты помнишь, как звали девушку, в которую я был влюблен? – спросил Тихий Адама.

Тот без эмоций на лице повернулся к нему.

– Я рассказывал тебе у источников, помнишь? – продолжал говорить Следопыт. – Это было вчера, вряд ли ты успел забыть наш разговор. Что скажешь?

Адам моргнул, и глаза его стали чернее ночи.

– Не глупи, мелкий человек! – чужой голос полился из его рта. – Тебе ясно было сказано, нужно найти жену Меченого. Это – его задача, это – его цель!

– Хм, не думал, что дойдет до этого…

– Что ты там себе мямлишь?! – гневно прокричал голос.

– Говорю, я должен взглянуть на карту. Она должна помочь нам. Останься здесь, а я найду ее. Она в доме, в зале, под полом.

– Ищи!

Следопыт, стараясь казаться спокойным, вышел в зал. Он жалел, что отец не сказал ему большего, что он остановился вещать о будущем на моменте встречи с меченым. В голове Тихий перебирал различные варианты, сомневаясь в правильности уже выбранного им. Сняв со стены короткий топор и, сдвинув стол, он принялся рубить деревянный пол. То, что он хранил в схроне под ним, могло помочь Меченому прийти в себя, но предмет, способный это сделать, был уникален и неповторим, созданный божественными силами и переданный ему с одной конкретной целью, время для исполнения которой еще не настало. Должен ли он использовать его сейчас, в этом Тихий сомневался. Гневить богов он не хотел, но и поддаться безумству Меченого он не мог.

Добравшись до схрона и, развернув сверток ткани, он дрожащими пальцами обхватил флакон с жидким фиолетовым содержимым.

– Это ли моя судьба? – все еще сомневаясь, прошептал он сам себе.

– Твоя судьба – гореть в огне, – послышался из-за спины холодный голос существа, завладевшего Меченым.

За словами последовал удар немыслимой силы. Череп хрустнул, не сумев удержать напора чего-то тяжелого, стремящегося пройти сквозь него. Следопыт даже не вскрикнул, молча рухнул на разрубленный пол, залив его кровью. Глаз-протез замигал и потух. Тихий был мертв.

Глава 14: Игры богов

– Ну, здравствуй…

Первый внешний звук за долгое время, несмотря на свою глухость, воспринялся слухом, как раскат грома. Адам обернулся, но никого не увидел. Его окружал непроглядный густой туман, скрывающий все и вся. Он плутал в нем уже много часов, а, может быть, дней или даже недель. В этом тумане не ощущалось время, Адаму не хотелось есть или пить, его не клонило в сон, но тягучесть пребывания в проклятом, забытом всеми месте, где под ногами, куда ты не иди, оставался один и тоже клочок травы, ощущалась полноценно.

– Как самочувствие, Меченый?

Голос не был игрой воспаленного разума, он явно кому-то принадлежал, кому-то извне, скрывающемуся за пеленой тумана.

– Я тебя не вижу, кто ты? – выкрикнул Адам в ответ, ощутив прилив надежды прекратить мучения или хоть как-то разбавить их. – Я окончательно заплутал, прошу, скажи, что это за место и как мне выбраться из него?

– У тебя есть глаза, но ты не можешь видеть всего, у тебя есть язык, но есть вещи, о которых он не может рассказать, даже твои уши слышат только то, что ты хочешь услышать, игнорируя иное, звучащее само по себе. Из этого места нет выхода. Тебе суждено остаться здесь навсегда.

Слова незнакомца прозвучали, как приговор. «Навсегда» – это было слишком долго, чтобы надежды имели силы жить. Адам так же знал, что ничто не вечно, однако он видел вокруг себя вьющийся туман и неизменную траву под ногами, он пробыл в их окружении так долго, что уже знал наизусть каждый оттенок каждой травинки, запомнил каждое завихрение дымки. Если проведенное им время в их компании не считалось вечностью, то что могло ею считаться? Для самого Адама вечность уже прошла, а новой он бы не выдержал, это он тоже знал.

– Мне не известно, кто ты, но если твои силы держат меня здесь, прошу, позволь увидеть больше. По всей видимости, я заслужил такую кару, но умоляю, дай мне шанс сделать новый вдох, покажи хоть что-то кроме этого проклятого тумана. Я совершал разные поступки и в этом каюсь, но душой чувствую, что наказание за них несоизмеримо. Я не прошу рая, но прошу сменить для меня ад.

Голос засмеялся.

– Ад и рай только в твоей голове, Меченый, да и я совсем не судья твоей душе. Хочешь большего? Я могу это устроить. Будешь ты мучиться или блаженствовать в туманах Калиго, лично мне безразлично. Важно, чтобы ты оставался здесь, пока я свершаю деяния там.

– «Там», это где?

– «Там» – это в мире живых, – голос вновь усмехнулся, после чего добавил, – мне даже интересно посмотреть на твою реакцию при виде самого себя. Знаешь, так уж и быть, я проявлю милость и покажу тебе больше. Но смотри внимательно, Меченый, повторов увиденному в этот раз не будет.

Стоя на одном единственном клочке травы посреди черного каменного зала Адам не понимал, как до сих пор сам не смог выйти к его стенам или, хотя бы наступить на одну из многочисленных плит каменного пола. Его окружало волшебство, неподвластное пониманию или объяснению, но реальное и осязаемое не хуже вполне понятного и объяснимого.

Посреди зала стоял пустой стол и два стула. На одном из них сидел худой мужчина средних лет. Он не обратил никакого внимания на гостя, продолжая читать очень старинную книгу. Его тонкие пальцы бережно перелистывали страницы, но даже такое щепетильное отношение не могло спасти их от разрушения. Бумага, в местах, где пальцы прикасались к ней, обламывалась и, падая на пол, превращалась в пыль.

– Это твой голос звучал из тумана? – решился первым заговорить Адам.

Мужчина в ответ властно поднял ладонь кверху, требуя тишины, после пробежался взглядом по последним строкам, беззвучно проговаривая их губами, а закончив, хлопнул книгой и встал.

– Она еще не сдалась, но уже не боролась, – задумчиво произнес он, видимо повторяя последнее, что прочел. – Да, Меченый, это был я. Ты просил увидеть большее, так вот – оно перед тобой. Чувствуй себя здесь, как дома, но помни, что эти слова мной сказаны лишь из вежливости. Не забывай, что ты у меня в гостях и помни, что всегда есть альтернатива моей благосклонности. Ты в любой момент можешь вернуться обратно в туманы Калиго.

– Отправляй меня куда хочешь, но прошу, только не обратно. Еще одна минута в этих проклятых туманах и, честное слово, я сойду с ума. Только не туда, пожалуйста…

– Ну, раз «пожалуйста», – хозяин зала улыбнулся и пожал плечами. – Иди сюда, я кое-что покажу, – заговорчески махнув рукой, он пригласил к столу, на котором тут же из воздуха материализовалась большая чаша. – Ты хотел когда-нибудь узнать прошлое или будущее? Я вот не хотел, – не дав ответить, продолжил он. – Прошлое мне и так ведомо, настоящее я творю, а будущее для меня не больше, чем творчество, как скажем, создание картин или написание книг. Конечно, оно требует усилий и времени, но в конечном итоге все затраты окупают себя, даря наслаждение результатом, а это чувство особенно хорошо, оно всегда разное, отчего к нему невозможно привыкнуть. Понимаешь о чем я?

– Не совсем, – честно признался Адам.

– Ну, да, куда тебе понимать? Ты ведь еще не стал им. И не станешь, – довольным голосом добавил хозяин зала. – А, знаешь почему? Подойди ближе.

Адам многое не понимал, но старался не злить за зря так и не представившегося мужичка. Он наблюдал, пытался разобраться сам, соединить одно с другим и так прийти к ответам. Одно он знал точно – этот худой человек не был тем, кем казался. У него была великая власть и сила. Одним желанием он мог отправить Адама обратно в туманы, а другим, легко вытащить его из них. Такая зависимость не могла нравиться, но что с ней делать, поддаться, бежать или драться, Адам еще не решил.

Подойдя, к столу, он увидел на дне чаши сменяющиеся картинки. Они показывали человека, идущего по улицам Арбора. Люди часто не узнают самих себя с первого взгляда на фото и видео. Это происходит потому, что себя мы видим реже, чем остальных. Так произошло и с Адамом. Он не видел свое отражение очень давно, а поэтому и себя узнал в идущем человеке не сразу.

– Это мое прошлое? – спросил он, внимательно вглядываясь в детали. – Я этого не помню.

– И помнить не можешь, – с явным воодушевлением в голосе, ответил хозяин зала. – Это твое настоящее. Скажем, речь идет о «сейчас».

– Как это, я ведь сейчас здесь?

– Ты здесь, а твое тело там. Выходит, ты и там и здесь. Интересно получилось, не правда ли?

– Скорее пугающе…

– О, брось, не пугайся! Подумаешь, отделилась душа от тела, в этом ничего страшного нет – очень старая практика по человеческим меркам.

– То есть, я все еще жив, но моя душа заперта здесь. В таком случае, кто управляет моим телом, или, быть может, наши тела могут жить без души?

– Не говори ерунды, Меченый, без души ничто жить не может. Душа – энергия Жизни – дар богини – если хочешь так называть, то можно сказать – ее часть. Благодаря ей все вы, смертные существа, имеете возможность дышать, передвигаться и делать прочее, привычное вам. А, что касается твоего тела, то им управляю я. Я, конечно, не богиня Жизни, но энергии заставить кучу мяса и костей двигаться у меня хватает. И, смотри, как хорошо выходит, ты даже сутулиться стал меньше!

И тут до Адама дошло. Он вспомнил череду страшных снов, где ему привиделась Аннет, Соня и ужасный повелитель тьмы. Последний говорил о предназначении, о великой Матери, он представился богом Смерти, желающим прервать пророчество. Этот худощавый мужчина, стоящий в этот миг перед ним и с радостью ребенка смотрящий на картинки в чаше, видимо, тоже был богом или кем-то на подобии его. В отличие от Смерти, он не стал пытаться уничтожить Меченого, он решил действовать более тонко – забрать возможность у избранного великой Матери что-либо совершать в мире смертных. Он заточил его дух в туманах, а сам развлекался с его телом, как с куклой.

– Так, значит, мое прозябание в туманах и нахождение здесь это не кара после смерти, а твоя нелепая шутка?

– Разве же это похоже на шутку? Я даже не думал шутить. Я просто забрал у тебя тело, чтобы ты не натворил дел, встретившись с самим собой в будущем. Я не так давно узнал, что мы все это уже проходили, и прошлых ошибок в этот раз я не допущу. Скажу по правде, хитрость великой Матери меня удивила. Переплести пространства и времена, лишь чтобы события развивались по верному плану – как по мне, это слишком. В этом случае цель не оправдывает средства.

– Мне все равно, что думаешь. Верни мне мое тело. Я не желаю становиться частью ваших игр.

– Хочешь ты того, Меченый, или нет, но ты – уже часть игры, причем фигура тебе досталась весьма необычная. Позволь сделать комплимент, пока ты ничего не понимаешь, ты – абсолютно уникальный феномен. За ту вечность, что я олицетворяю силы Хаоса, я не видел никого более живучего и неудобного. Ты несговорчив, принципиален, понимаешь суть вещей и событий, с тобой не интересно. Разве что, останься ты вот таким – не смыслящим и не ведающим, быть может, в этом случае я смогу тебя разыграть, как козырную карту. В конце концов, в тебе течет сила великой Матери.

Хозяин зала иронично улыбнулся и взмахом руки развеял чашу. Он был богом Хаоса, одним из шести первородных. Теперь становилось понятно, откуда у него такая власть и сила. Он легко мог перенести Меченого в туманы, мог заставить его страдать, но заставить сдаться – на такое не был способен никто, кроме самого Адама.

«Она еще не сдалась, но уже не сопротивлялась», – почему-то вспомнились слова из книги, произнесенные вслух хозяином зала.

– Я не стану пылиться в твоей колоде. Верни мне мое тело по хорошему, или, клянусь, я использую все предоставленное мне время, чтобы нарушить твои планы.

Хозяин зала удивленно, но настороженно посмотрел на Меченого.

– Это угроза? – напряженным голосом спросил он.

– Это обещание, – выдержав взгляд бога, ответил ему Адам.

Обстановка накалялась. Напряжение между вечной сущностью и избранным великой Матерью было такой силы, что пространство между ними еще немного и начало бы искриться. Иначе быть не могло. Адам ни за что не позволил бы обокрасть его, забрать у него все ценное: возможность увидеться с Аннет, вкусить еще раз аромат Сони, совершать ошибки и исправлять их, или просто – жить. Не этот бог подарил ему жизнь и не ему ее забирать. Хозяин зала тоже не мог пойти на выставленные ему условия. Он очень давно ждал этого момента, ждал возможности нарушить запланированное течение событий, ведь он знал, что в его конце придет конец ему самому. Он был первородным богом, он возник настолько давно, что уже не помнил тех времен. Он имел власть и силу, ему подчинялся Хаос, он не мог проиграть в вечной игре, а значит, не мог дать выиграть великой Матери и ее прислужнику.

– Что же, будь, как будет, – скривившись в ухмылке, произнес хозяин зала. – Пожалуй, я рискну увидеть твои потуги в туманах Калиго. Мне очень интересно, как ты сможешь из них выбраться. У тебя нет тела, у тебя нет поддержки ее сил, ты слабее, чем когда-либо был, а эта темница создана, чтобы сдерживать силы богов. Тебе никогда не вырваться, пытайся сколько влезет. Это будет жалкое зрелище…

Адам не успел ничего сказать. Он лишь моргнул и, когда глаза открылись вокруг него снова вился беспроглядный туман, а под ногами рос неизменный клочок травы.

– Ты здесь сгниешь, глупый Меченый, – прозвучал голос бога Хаоса из тумана. – Твое тело будет служить мне, а ты сам со временем станешь пищей для пустотных червей. Ты превратишься в энергетическую пыль, не способную нести в себе какую-либо информацию. Я признаю твои прошлые заслуги, признаю тебя достойным соперником, и, сказать по правде, мне несколько неудобно действовать так грязно. Обычно я не срываю цветы до того, как они распустятся, но твое становление слишком дорого мне обойдется. Что же, прощай, Меченый!