Текст книги "Перепутье: Начало после конца"

Глава 21: Проклятый город

Запустелость, уныние – когда-то оживленный город теперь был мертв. Он напоминал огромный старинный склеп, засыпанный слоем пыли, поросший сорняком и лишайником. Повсюду разбитые стекла витрин, пустые улицы, покосившиеся знаки и афиши, с потускневшей, порой иронического смысла рекламой.

«Кричи от страха, ведь он уже рядом! Апокалипсис грядет!

«Конец судного дня!»

Виртуально-реалистичный фильм Рика Стоуна

Смотрите во всех кинотеатрах с 19 августа!»

Вряд ли премьера произвела фурор, вряд ли фильм вообще был показан. Смотреть картины о конце света, когда он буквально за окном – последнее, к чему тянется душа. Вот где была настоящая реалистичность. Она была здесь, в уничтоженном коллапсом системы городе, а не каком-то виртуальном фильме. Сцены здесь не нуждались в графической обработке, ведь вокруг все натуральное. Нужен разбитый транспорт, поросший лишайником – держи, держи и части роботов, разбросанные по улицам, и полуразрушенные дома, и даже скелеты людей, облаченные в еще не сгнившую до конца одежду. Ужасное место. Оставаться в нем не хотелось ни на минуту, но желания сейчас мало что значили. Отряд уходил вслед за разведчиками все дальше вглубь этого проклятого склепа былого изобилия, и Адам шел вместе с ним.

– Мне здесь не нравится… – шепотом призналась Мари.

Каждый новый поворот она встречала с видимым волнением. Опустелость и заброшенность пугали ее, Адам понимал этот страх. От старых стен и других остатков былой жизни человека вправду веяло чем-то зловещим. Когда-то здесь жили люди. Они смеялись, веселились, развлекались, не зная бед и печалей, искренне веруя в вечность такого существования, а потом, в один миг их жизнь поменялась, взвилась к балансу. К сожалению для этих людей, этот баланс не нашел места не только для того, что было им любимо и дорого, он не нашел места даже для них самих. Теперь их трухлявые кости ласкал ветер. Они лежали здесь, вперемешку с грязью, прямо на улицах, никому не нужные, посреди никому не нужного города.

– Мы здесь не пробудем долго, – без особой уверенности, поддержал Адам Мари.

– В проклятом городе никто не знает, сколько в нем пробудет, – пробормотал хромой Лоик. – Земля здесь еще помнит шепот заговоров и стенания приговоренных. Здесь каждый камень пропитан болью.

– О чем ты? – Адам невольно напрягся.

– Камни помнят, камни голодны, им нужна еще боль…

– Заткнись, хромой дурак! – незаметно подошедший Цербер оборвал зловещие слова. – Твое дело управлять машиной и следить, чтобы она не застряла, а не пугать туристов!

Цербер ушел дальше проверять строй. Когда он отошел на достаточное расстояние, Лоик наклонился к Адаму и закончил:

– Они требуют еще боли. Вот увидишь, зря мы появились тут, ох, как зря!

Адам в напряжении сжал зубы. Раньше, в былом мире, он бы посмеялся над такими словами, но после встречи с мутантами и богами, в зловещее пророчество повара-водителя вера рождалась сама собой. Он посмотрел вперед. Там шло почти две сотни вооруженных до зубов опытных убийц, а вместе с ними два бронетранспортёра с импульсными выжигателями на башнях. Что могло произойти плохого с такой силой? Даже, если бы сами демоны полезли из ада, у них не имелось бы ни шанса против огневой мощи Каперов. Нет, нужно было перестать себя накручивать. Перед ним просто заброшенный город, один из многих ничем не примечательных городов.

– Мари, можешь мне помочь? – Адам решил отвлечься от грустных мыслей с помощью разговора.

– Да, конечно, а чем?

– Это довольно интимная тема, но больше мне обратиться не к кому, к тому же, тебе я всецело доверяю. Разве что, ты сама не захочется об этом говорить…

– Не тяни, Меченый, и без тебя голова пухнет от мыслей! Хочешь поговорить о своей деве?

– Ну, – Адам замялся. – Не только…

– Так говори, – она посмотрела на него и усмехнулась. – Я поняла! Ты думаешь, что нравишься мне и от этого считаешь, что эта тема мне может быть неприятна?

– Я так не думал, просто ты была так внимательна ко мне все время и я…

– Как мужчина ты мне неинтересен.

Мари похлопала Адама по плечу и, расплывшись в улыбке, добавила:

– Ты мне друг, приятель, если хочешь, но мужчины мне нравятся с большим уровнем тестостерона. Не обижайся только, ты симпатичен и не глуп, как человек ты хорош, но я ищу несколько другой типаж. Вон, например, как Цербер, – она кивнула в сторону идущего обратно Ветерана. Тот посмотрел на нее, она улыбнулась, он нахмурил брови и опустил глаза. – Так, о чем ты хотел поговорить? – недовольно поджав губы, спросила женщина.

Адам задумался. Хорошо было то, что с вопрос с симпатиями был решен. Друг ему нужен был куда больше, чем очередная любовная история. Он еще не мог разобраться с теми, что уже кружились вокруг него. Непреодолимая тяга к Соне и теплые чувства к Аннет – две несовместимости, треплющие его сердце и разум.

– Я не знаю, как начать. Мне кажется, что я запутался в чувствах.

– Что конкретно тебя смущает?

– Ну, я люблю свою жену и теперь знаю, что она жива. Я всецело горю желанием найти ее и вернуть нашу совместную жизнь, но, в то же время, я без ума от Сони.

– Она красива и молода… – задумчиво протянула Мари.

– Не в этом дело, есть в ней что-то особенное. Она меня завораживает. С ней я сам не свой.

– Знаешь, у любви много оттенков. Иногда они не отвечают нашим ожиданиям, но от этого любовь не перестает быть собой. Тебе нужно хорошенько разобраться: любишь ли ты Соню, все еще любишь ли свою жену? Когда найдешь точный ответ, то поговори с одной, а потом с другой. Как твой друг, я, конечно, этого не хочу, но возможно, у твоей жены давно кто-то есть, может, она уже не любит тебя. Не смотри на меня так. Это лишь одна ситуация из многих вероятных. Тебе сейчас думать о далеком будущем не нужно. Разыщи жену, разберись с чувствами к Соне, потом уже остальное. Кстати, а что, Соня призналась тебе в любви?

– Она зовет меня своим Вельге и говорит, что мы теперь с ней связаны.

– Это еще ничего не значит.

– В смысле?

Адам от неожиданности даже сбавил шаг.

– Для дев Альвильды любовь – запретный плод. Быть Вельге – большая честь, конечно, но часто о любви в таких отношениях речь совсем не идет. У них много странностей в голове, знаешь ли, например, они считают себя спасительницами человеческого рода, – Мари усмехнулась и прикусила нижнюю губу. – Но, не смотря на это, они – мечта каждого мужчины, не то, что я…

– Ты чего это, Мари?

– Ничего, – грустно ответила она и махнула рукой. – Просто, иногда так одиноко. Да, у меня есть Альфа, но порой так не хватает человеческого тепла рядом, жарких поцелуев, крепкого надежного плеча. А годы идут, Меченый, понимаешь? Мне уже не двадцать лет и мне бывает страшно, что я так и останусь одна, старая и никому не нужная.

– Не переживай, я, как твой друг, не позволю этому случится. Если вдруг уже и у Аннет своя жизни, и Соне я перестану быть нужным, тогда будем горевать вдвоем, сидя у твоего дома на краю реликтового леса.

– Дурак! – Мари толкнула Адама и улыбнулась. – Все нормально будет и у тебя, и у меня, – тихо закончила она. – Там что-то случилось…

Колонна заметно сбавила ход, а бронетранспортеры впереди и вовсе остановились.

– Ждать! – послышалась команда Цербера сзади.

Адам отошел на пару метров от строя и рассмотрел впереди какое-то старое укрепление. Оно было не из эпохи Изобилия, слишком уж грубая работа, но стояло оно здесь со времен, когда в городе еще кипела жизнь. Невысокие бетонные стены с металлическими вставками, десяток ржавых жестяных башен – какой-то опорный пункт или по типу того. У его распахнутых ворот стоял Маркус и пара его ближайших командиров. Они что-то решали. Спустя пару минут, от первого отряда отделился один Капер. Он побежал вдоль колонны, передавая приказ командующего от одного отряда к другому.

– Встаем на ночную стоянку, – тяжело дыша, выдал Стрелок. – Обозу приказано разгрузиться внутри укреплений, после чего использовать транспорт, как перекрытие бреши в западном секторе. Обоз выдвигается за отрядами три и четыре.

– Понял, – рявкнул в ответ Цербер. – Обоз, выдвигаемся к лагерю, время – натирать мозоли!

Он оказался прав, если бы не перчатки, мозоли точно облюбовали бы не привыкшие к тяжелому ручному труду ладони. До прихода темноты нужно было убрать территорию, разгрузить припасы, установить два десятка палаток, перенести и установить на вышки выжигатели. По окончанию работ Адам всем телом ощутил минусы своей физической подготовки. Болели плечи, спина, ноги, не болел только язык.

– Ох, ну и устал я, – устало протянул он, усевшись на кусок старой скамьи у разожженного костра. Мари сидела напротив и поглаживала Альфу. У костра они были одни. Остальные из отряда или дорабатывали на кухне, или разбрелись по другим частям лагеря. Рабочий день был окончен, настало время отдыха и относительной свободы. Адам вдохнул морозный воздух полной грудью и довольно простонал. – Нужно мне заняться своим телом, иначе ходить мне, как калеке после подобных вечеров.

– Ты же – Меченый, к утру само пройдет, – спокойно ответила Мари.

– Ну, да, точно, вечно забываю. Что же, тогда я – счастливчик. А ты как себя чувствуешь?

– Я на кухне помогала Лоику. Особо не устала, но от мягкой кровати и хорошего сна не отказалась бы.

– Это да, – кивая головой, согласился Адам.

Темнота быстро сгущалась. Вскоре лагерь освещался только светом многочисленных костров и четырьмя старыми прожекторами, что удалось подключить к паре генераторов, привезенных из Арбора. Адам за это время прошелся по лагерю, пытаясь найти Соню, но попытки оказались тщетными, он ее не нашел. Когда он вернулся к костру, вокруг него сидели Цербер, Мари, пара механиков, поименно которых Адам не знал и Тихий.

– Ну, как ты? – радостно встретил он Следопыта.

Тот встрепенулся, потер руки, встал и, приобняв Адама за плечо, увел его от костра.

– Ночевать надо вне лагеря, – продолжая жевать, сказал он. – Я видел следы Изгоев. Следов немного, но где пара, там и сотня. Лагерь хорошо заметен издалека, если поблизости обитают Изгои, ночью они будут здесь.

– Но, ведь мы хорошо защищены, или это не так?

– За стенами, в укромном месте будет безопаснее. Если Изгоев немного, то лагерю ничего не грозит, но если поблизости их Улей, то лучше быть подальше от этого места.

– А Маркус знает? И я должен предупредить Соню об опасности.

– На это нет времени. Маркусу должны были донести. Места эти ему знакомы не понаслышке, думаю, решение остановиться здесь он принял не просто так. Я нашел подходящее место для ночевки, старый морской контейнер в парке. Замки его не проржавели – уже проверил, так что собирайтесь с Мари, не привлекая особого внимания, и уходим отсюда. Она уже знает, но хочет услышать твое мнение.

Адам посмотрел на Мари. Она все это время не отрывала беспокойного взгляда от него и Тихого. Он кивнул головой, она поняла его решение и без спешки встала.

Ночных сборов никто не заметил, а если и заметил, то не придал им никакого значения. Так или иначе, личные рюкзаки оставались не разобранными, поэтому долго собираться не пришлось. На пути их никто не расспрашивал. Остановиться пришлось лишь у ворот.

– Стой, куда на ночь? – затушив сигарету, поинтересовался дозорный Стрелок.

– В разведку, ночная, – уверенно соврал ему Тихий.

– Меченый и женщина с собакой тоже?

– Да, они мне нужны. Мы работаем в команде, дай пройти.

Тихий сделал шаг вперед, но Стрелок поднял руку и остановил его.

– Ночью из лагеря выхода нет, ждем ушедших и закрываем ворота – такой приказ.

– Проблемы? – из тени показался второй Стрелок, ситуация накалялась.

– Ладно, Тихий, – дернул за рукав Следопыта Адам. – Давай уже в лагере заночуем, не стоят они проблем.

– Я разберусь, не нервничай.

– Эй! – с одной из смотровых башен при воротах закричал дозорный. – Стой, кто идет?

Все внимание мигом сместилось на покачивающуюся одинокую фигуру в ночном сумраке. Стрелки схватились за лазганы и сбежались к воротам. Фигура вышла на свет. Ей оказался разведчик. Он хромал на правую ногу, а ладонями плотно сжимал рваную рану на животе.

– Стой там, где стоишь! – скомандовал ему дозорный в башне.

Разведчик поднял на него голову и замертво упал.

– Тревога! – в один голос заорали дозорные.

В следующую секунду затрубил горн. Из палаток, от костров к стенам побежали люди.

– Меченый, Мари, оставайтесь у обозов! – повернувшись к ним, прокричал Тихий. – Держитесь вместе и ждите меня, я найду вас.

– Где будешь ты?

– После, Меченый, идите!

В лагере начался переполох. Все пришло в движение. Щелкали переключатели лазганов, гудели включенные выжигатели. Не прошло и пары минут, как стены лагеря ощетинились стволами орудий со всех сторон.

– Мне страшно, Адам, – впервые за долгое время назвала его по имени Мари.

– Не бойся, все будет хорошо. Нас здесь много и у нас есть оружие. Помнишь, как им пользоваться?

– Я не дура, я просто боюсь, – бойко ответила она ему. – Тихо, Альфа, сиди, не двигайся!

– Ждать! – пролетел над лагерем звучный приказ Маркуса.

Чего конкретно ждать грозный командующий не уточнил.

– Ждать! – повторился приказ.

– А я говорил, что камни жаждут боли, – послышался голос Лоика откуда-то сверху.

Адам поднял голову и увидел, что повар взобрался на грузовик и с его крыши наблюдал за происходящим.

– Проклятый город помнит! Он все помнит!

– Что ты видишь? – решил спросить его Адам.

– Смерть нашу вижу и тьму!

Холодящий душу звук пришел издалека. Лишь услышав его жуткое звучания, сердце забилось в бешеном ритме. Стрекот, невыносимый стрекот Изгоев. Он приближался, накатывался на лагерь волнами. Совсем скоро он зазвучал уже под самыми стенами, что еще хуже, теперь он звучал со всех сторон. Лагерь был окружен.

– Стрелять по моей команде! – едва пробиваясь сквозь шум, послышался грубый голос Маркуса. – Огонь! – прокричал он в следующий миг.

Огненная лавина зарядов и лент выжигателей устремилась со стен на врага. Клокотания, стрекот, шлепки разрываемой плоти, скрежет острых когтей по стенам – твари начали штурм. Секунды казались вечностью. В какой-то момент со стены донесся стон боли. Первый Изгой сумел взобраться и ранить бойца, но тут же упал, с пробитой головой. Вопль боли повторился, но уже с другой стороны. Изгои не смотрели на потери. Они лезли на стены по трупам своих соплеменников, не зная ни страха, ни сомнений. В них была лишь животная ярость, остудить которую могла лишь кровь.

Твари прорвались в лагерь, начался ближний бой. Адам выглянул за угол грузовика и чуть не столкнулся с Цербером. Он пятился и кричал, вжимая спусковой крючок лазгана со всей силы. Один Изгой, два, три, четвертый вывернулся, прыгнул и сумел сбить Ветерана с ног. При виде черного тела мутанта и его окровавленных когтей, Адам почувствовал, как первородный страх отнимает у него ноги. Он не думая вскинул лазган и выпустил заряд в Изгоя. Тот выгнулся и обмяк.

– Чего так долго?! – закричал Цербер, снова взявшись за лазган. – Их слишком много! Если можете, уходите!

– Куда уходить? – тихо спросил Адам, но тот ничего ему не ответил.

Ветеран поднялся на ноги и направился вглубь лагеря – герои не бегут, они погибают в огне сражений. В хаосе боя сверкнул зеленым глаз Следопыта. Адам поднялся во весь рост и закричал, размахивая рукой.

– Тихий, мы здесь!

Следопыт их заметил не сразу, но когда заметил, то махнул рукой, показывая, что нужно бежать за ним. Первой метнулась Мари, от нее не отставала Альфа. Адам рванул от грузовика последним. Он все еще не до конца воспринимал происходящее. Огни костров, свист снарядов лазганов, вопли боли и крики ярости, стоны раненых и дикий стрекот, хруст костей и звуки разрываемой плоти – он просто бежал, а все это оставалось где-то в стороне. Ему хотелось, чтобы оно его не касалось, он всем нутром не желал иметь ни доли отношения к этому ужасу. На лицо брызнула чья-то кровь. Он смахнул ее рукавом и случайно выстрелил. Черная тень увернулась от заряда и гневно застрекотала. От шума и бликов сознание затуманилось. Теперь Адам бежал, не осознавая того, он смотрел, но не видел, слушал, но не слышал. Он оказался в кошмаре, ставшим явью, без возможности проснуться и забыть его.

Глава 22: Выжившие

Люди рождаются, сражаются и умирают. Как сказала богиня Пустоты Калиго: «Люди видят то, что хотят видеть». Знала ли она, что видят люди перед ликом смерти? Далеко не всегда это были прекрасные картинки из жизни или священный белый свет. Иногда глаза видели то, чего видеть совсем не хотели. Например, черную безликую морду, острые когти и собственные внутренности, накрученные на мощные лапы. Вряд ли люди появлялись на свет, чтобы последним увидеть подобное. Не для такой смерти они рождались и сражались, но так уж получилось, что на Земле и ад, и рай существовали единовременно. Рядом с благим наслаждением всегда находилась беспощадная боль.

Адам открыл глаза и вытер рукавом потный лоб. От длительного бега сердце все еще бешено стучало, а легкие продолжали жадно заглатывать холодный воздух. Рядом, упершись спиной в промерзшую стену дома, сидела Мари. Ее трясло, и даже Альфа, долгое время старающаяся подбодрить хозяйку облизыванием рук горячим языком, не могла унять ее дрожь. Эта ночь потрясла не только ее. Адам тоже никогда не сможет забыть образы растерзанных Каперов, виды полчища демонов – Изгоев, не сможет забыть запах пепла, пота и крови, витающих в обжигающе холодном воздухе этой ночью. Ужас прошедших часов навсегда запечатлелся в их душах.

Тихий закатал левый рукав плаща и тихо простонал. На его предплечье поблескивал в свете маленького фонаря кровавый почерневший ожог. Увидев его, он шепотом выругался, после чего обратился к Адаму.

– Меченый, достань из сумки противовоспалительный порошок и бинт, будь добр.

– Нет, это сделаю я! – неожиданно выкрикнула Мари, подняв голову.

Ее глаза были широко раскрыты и красны, ее продолжало трясти. Она шмыгнула носом и, не дожидаясь ответной реакции, полезла в рюкзак.

– Я помню, они были здесь, где-то рядом. Сейчас найду, сейчас!

Адам и Тихий переглянулись. Мари отходила от стресса. Она в какой-то мере все еще была не в себе, это понимал каждый из них. Их волновал не этот факт, он имел право быть, не смотря ни на какие «должно». Их волновало, справится ли она, сможет ли она, если не восстановиться после увиденного, то хотя бы научиться жить с ним.

– Рана серьезная? – отведя взгляд от Мари, спросил Адам Следопыта.

– Нет, ерунда, – ответил тот. – Лазганом задело, кость не прожгло. Главное, чтобы зараза не прицепилась.

– Сейчас найду, сейчас!

Адам не выдержал. Он не мог больше слышать этого нервного тона, не мог слышать, как Мари в спешке перебирает вещи рюкзака. Он схватил ее за руку и потянул к себе. Рюкзак повалился на пол, отчего Альфа недовольно засопела.

– Успокойся, слышишь? – прошептал он ей. – Все прошло, мы выбрались, все позади. Теперь мы должны быть сильными, мы должны держать себя в руках. От этого зависит наше выживание, понимаешь? – Мари положительно кивнула. – Хорошо, постарайся привести мысли в порядок, а я займусь Тихим, идет?

– Да, – дрожащим голосом, ответила ему она.

Адам отпустил ее руку. Получив свободу движений, Мари поджала колени и обняла их руками. Она оперлась о стену и громко выдохнула. Верная Альфа, снова почуяв, что хозяйке нужна поддержка, сразу придвинулась к ней. Рука скользнула с колена на голову собаке и запустила пальцы в мягкую белую шерстку. Чтобы кто ни говорил, а собака действительно лучший друг человека.

Порошок и бинты лежали в рюкзаке на том же месте, куда вечером прошлого дня Адам их сложил. Привычка запоминать, что где лежит в походном рюкзаке, у него пошла с детства. Отец в таких делах всегда настаивал на порядке. Он говорил, что порядок в делах, мыслях и вещах, может спасти жизнь. Это утверждение раньше казалось преувеличенным, но сейчас Адам не подвергал сомнению ни слова. Все выглядело именно так: порядок был спасением, а бардак путем к погибели.

– Так нормально? – Адам старался засыпать рану порошком так, чтобы причинять Следопыту как можно меньше неудобств. Касаясь пораженной плоти, порошок вспучивался и шипел. При всем этом Следопыт испытывал невероятную боль. Было видно, как его скулы напряглись, словно канаты, удерживающие мост, как жевательные мышцы надувались и сдувались. Сжатые от острой боли зубы скрежетали, но Тихий был тих. Он не позволял себе кричать или стонать, он знал, что опасные враги были рядом, и даже короткий стон мог привести их к ним. Когда бинты были наложены, Тихий, как Мари ранее, выпуская все накопившееся, выдохнул.

Время тянулось беспощадно медленно. Темнота давила глаза. Фонари не зажигали, чтобы свет случайно не попался в зону видения тех, чьего внимания хотелось бы избежать. Совсем скоро остатки адреналина покинули тело, отчего захотелось справить нужду, чего-то съесть и выпить. Адам начал с первого. Уединившись в туалете одной из заброшенных квартир, он вдруг почувствовал сильную связь с этой квартирой и городом. Он уже бывал в ней, причем бывал не так давно. Знакомая плитка на полу, мебель расставлена точно так, как в смутных воспоминаниях, и даже зарядная станция робота-уборщика оказалась там, где предчувствия подсказывали ей быть. И вновь новые вопросы заполнили голову. Боги явно играли с его памятью, заставляя сомневаться в реальности происходящего, но зачем им было это? Скорее всего, просто для забавы. Сам Адам, встречаясь в очередной раз с чем-то непонятным и необъяснимым лишь кратко улыбался. В такие моменты он представлял себя древнегреческим философом, точно знающим, что ничего не знает. С появлением богов в жизни стало все сложнее и проще одновременно. С одной стороны, вопросов без ответов значительно прибавилось, с другой стороны, многое объяснялось волей высших сил, не подвластной пояснению и оцениванию.

Адам оставлял следы на запыленном полу, рассматривая старые фотографии. Людей, изображенных на них, он не знал. На фотографиях какой-то мужчина и женщина одинаково счастливые, всегда с улыбками на лицах. Неужели они и вправду так жили, вечно улыбаясь и купаясь в счастье? К сожалению, уже очень давно фотографии перестали быть инструментом передачи истории, превратившись в незначительную часть интерьера, на которую мало кто обращал внимание. Кем были люди на фото, что они пережили? Изображения не говорили ничего, будто издеваясь, показывали одну и ту же никому ненужную улыбку.

– Воды?

Адам вернулся к лестнице, погруженный в раздумья, но вопрос Следопыта вернул его к реальности. Пить хотелось сильно. Ответив кивком головы, он закрыл глаза и жадно приложился к фляге. Чувство воды, поступающей в пересохшее горло, было поистине божественным. Это потрясающее мгновение хотелось продолжить до бесконечности, но следующий глоток был уже не таким прекрасным, а следующий за ним стал совсем обычным. Адам словил себя на мысли, что так было во всем. Сначала то, в чем ты сильно нуждался, дарило тебе большое удовольствие, но совсем скоро, оно переставало быть для тебя таким значимым. Нет, оно не становилось хуже, просто ты больше не нуждался в нем так сильно, а вместе с необходимостью уходили и краски, создающие в сознании необыкновенность. Это работало так со всем нужным, желанным и новым.

– Будешь?

Утолив жажду, Адам протянул флягу Мари.

– Да, – кратко ответила женщина и виновато добавила, – А я – дура, свою флягу оставила в лагере. Как началась суматоха, я запаниковала и напрочь забыла про нее. Даже не знаю, это ведь ошибка и очень важная.

– Эй, – ее размышления прервал Тихий. – Бери воду. Ничего страшного в том, что ты что-то забыла, нет. Это нормально.

– Нормально, – повторила Мари за Следопытом. – Может, ты и прав. Вернее, точно прав. Это нормально, нормально…

Звук, прозвучавший тремя этажами ниже, заставил ее замолчать. Что-то или кто-то задел ловушку, выставленную Тихим для предупреждения о приходе незваных гостей.

– Думаешь, это Изгой? – шепотом спросил Адам, заметно напрягшись.

– Думаю, нет, – неуверенно ответил Следопыт. – Ты шаги слышал? Так звучат ботинки, а не лапы. Скорее всего, это кто-то из наших, но его появление ничего хорошего не сулит.

– Это почему так?

– Выстрелов уже давно не было слышно, а значит, битва закончилась, и я бы ставил, что закончилась не в пользу Каперов. Если это так, то совсем скоро, если не уже, Изгои отправятся на поиски избежавших их кары. Они точно найдут его след и по нему придут к нам.

– Что же будем делать?

– Пока не знаю. Скорее всего будем уходить.

– Вместе с тем, кто внизу?

– Это зависит уже от него. Если он серьезно ранен, я бы не стал его брать с собой. Вдобавок, Изгои точно учуют его запах, будет большой удачей, если они не успеют добраться до бедолаги до утра.

– И, мы оставим его умирать?

– Погоди ты закапывать еще живого человека. Сейчас разберемся.

Тихий, стараясь не шуметь, смял в ладонях пустую упаковку из-под порошка и кинул ее вниз. Скомканная упаковка из тонкого слоя клейкой глины наделала немало шума, прежде чем достигла пола нулевого этажа. Незваный гость отреагировал сразу же.

– Не пройдет и часа, как Изгои будут здесь, – неожиданно громко прозвучал хриплый голос Маркуса. – Если ты способен идти, то спускайся. Если нет, то советую застрелиться, прежде чем твари доберутся до тебя.

– Я не один, – глухо ответил Следопыт. – Нас здесь трое, плюс собака. Я из первого отряда разведки, со мной меченый и женщина из обоза. Сильных ранений нет. Мы спускаемся?

– Дело ваше, – безрадостно ответил Капер.

Его шаги зазвучали отчетливей, Безрукий забыл об осторожности и, будто будучи на площади Арбора, совершенно не скрываясь, вышел на улицу.

Увидев его во дворе старого дома, Адам проникся к Каперу большим уважением. И без того воинственный образ Маркуса сейчас являл собой эталон всего ужаса, что несло за собой сражение. Его дымные волосы сплелись и закорели, залитый кровью плащ свисал, лицо измазано смесью из крови и грязи. Лазган он утратил где-то в бою, но черный матовый клинок, которым он лишил головы наемника в Арборе, остался при нем. Его Маркус даже не прятал в ножны, он держал его за самое лезвие, как будто острейшее оружие было тростью для прогулок. Из всех правителей и политиков, которых Адам видел в своей жизни, этот был единственным, кто силой своей личности заставлял желать идти за ним. Он не прятался в бункерах и тайных убежищах, когда дело доходило до драки. Уже дважды за два дня этот мужчина в годах рисковал собственной жизнью, наравне с другими воинами, добывал победу, проливал свою кровь и кровь врагов. Он не принимал решений, на которые не решился бы сам и нес полную ответственность за все неудачи и провалы.

Возможно, именно поэтому в пути он был неразговорчив. На этот раз он потерпел обидное поражение, ведь отряд его оказался разбит еще до того, как вступил в бой с преследуемым врагом. Что еще хуже, вместо обещанной мести в Арбор полетит сообщение о новых смертях и нулевом, если не сказать «отрицательном» результате.

За спиной осталось два квартал, когда со стороны лагеря донеслась волна стрекота.

– Они начали зачистку, – Тихий с беспокойством на лице обернулся на звук. – Будут нагонять быстро, – хмуро добавил он.

– Да, – подтвердил его слова Маркус. – Идем дальше.

– Мы идем к кольцевой дороге, но там взорван мост.

– Я знаю, – грубо ответил Капер. – Мы возьмем правее, к южной заставе. Там будет место укрыться.

– Откуда такая уверенность?

– Объяснять тебе я ничего не обязан! Хочешь идти своей дорогой – ступай, я тебя не держу, Следопыт.

С севера порыв ветра донес одинокий вопль боли, а за ним новую порцию стрекота. По спине пробежали мурашки. Изгои кого-то уже нашли и, судя по тому, что дело обошлось без выстрелов, бедняга скончался без возможности защитить себя. Адаму показалось, что Маркус даже поморщился от осознания очередной потери. На мгновение, ему стало жаль Капера. Безрукий был несгибаемым, сильным, крепким душой и телом, но под определенным давлением сломаться может кто и что угодно. Бесславный проигрыш мутантам, бессмысленные смерти подопечных – сколько критики обвалится на него в Арборе? Жены, мужья, родители, братья, сестры, дети погибших, ведь все они спросят его, за что погибли их близкие. Они точно спросят, почему не погиб он сам.

Позади остались еще два квартала. За это время до ушей доносились с десяток волн стрекота, говоривших об очередных жертвах, настигнутых Изгоями. Стрекот слышался далеко слева, далеко справа, очень далеко позади, однако это не значило, что их сторону Изгои решили пропустить – нет, просто в этом направлении они пока никого не нашли.

Временами Альфа останавливалась, после чего многозначительно всматривалась в темноту пройденного пути и тихо рычала. За ними уже шли. Собака их слышала, чуяла. Оставалась лишь надежда, что Изгоев природа обделила острым нюхом или чем-то еще, что могло помочь им выследить цель. В конце концов, у этих монстров не было ни носа, ни рта, ни ушей.

Этажность строений значительно упала. Теперь вдоль дороги стояли одноэтажные или двухэтажные дома. Когда-то этот район считался элитным, сюда даже был проведен вакуумный тоннель метрополитена департамента. Об этом говорила давно не мигающая надпись над засыпанным входом. Отсюда край города был виден даже невооруженным глазом.

Адам шел вслед за Маркусом. Повторяющиеся шаги и навалившаяся вдруг усталость, заставила сбросить особую бдительность. Чтобы хоть как-то держаться в тонусе, он задумался о судьбе Сони. Его очень волновало, выжила ли она в бойне? Или, быть может, ее там вообще не было, ведь он ее искал вечером в лагере, но не нашел. Возможно, она отправилась за стены до нападения и таким образом сумела избежать встречи с Изгоями? Подумав об этом, он сразу вспомнил разведчика у ворот с распоротым животом, и от картин разорванной на части Сони стало плохо. Он встряхнул головой, чтобы выгнать из сознания страшные виды, но видимо переоценил собственные физические возможности. От резких движений голова закружилась, и Адам потерял момент, когда земля под ногами начала подрагивать. Маркус перед ним резко остановился, а в следующий миг, образовавшаяся под ногами яма, утянула его вниз. Адам пошел следом. Асфальт под его ногами растрескался и провалился, унося Меченого вместе собой в темноту неведомых глубин.