Текст книги "Перепутье: Начало после конца"

Глава 32: Дурман

В лесу автомагистраль лишилась остатков крыши. Редкие куски нетронутого природой асфальта, над которыми нависали кузова поросших лишайником автомобилей, притягивали взгляды своей пресной чернотой. Длинная цепь из разных моделей транспорта тянулась вглубь леса до самого конца, до провала в земле, не уступающего по размерам футбольному полю. В те времена он стал великим разочарованием для каждого, кто искал на этой трассе спасение, для тех, кто пытался убежать от стихий и катастроф, для тех, кто пытался спрятаться от паники и человеческого безумия. На его дне, заросшем от давности плотным слоем растительности, до сих пор можно было различить крыши автомобилей и части выброшенных ударом вещей. Адам чувствовал, что это место стало гиблым для всех, кто в него угодил. Вряд-ли кто-то сумел выбраться на поверхность, высокие обрывистые склоны не могли этого позволить. Они наверняка крошились, сыпались, сбрасывая с себя питающихся остатками надежды людей, с жаждой впитывали их кровь и их слезы.

Адам почувствовал легкое головокружение. Он закрыл глаза, а когда открыл их, не поверил им. Он стоял на краю обрыва среди других испуганных людей. Все они покинули свои авто и сбежались сюда посмотреть, что же стало с теми, кому не повезло угодить в провал. Рыжеволосая женщина толкнула его, желая пролезть в первый ряд и лучше рассмотреть бедняг, коряво ползающих по дну, словно муравьи, лишенные пары лап. Наверное, она хотела лучше слышать их стоны или не пропустить первые мольбы о помощи, на которые она не собиралась отвечать. Так или иначе, эта женщина мельком глянула вниз, выругалась, что теперь точно не сможет проехать и так же, как и ворвалась, с толчком, поспешила удалиться подальше от ужасных видов, открывающихся с каждой секундой все лучше среди быстро оседающей пыли. Адам слышал слова удивлений и жалости, вниз на бедняг лились советы и слова поддержки, но когда на дне провала мужчина с кровоточащей раной на голове попросил скинуть веревку, привязанную к дереву, никто не сдвинулся с места.

– Моя веревка все равно не достанет до дна, – оправдался сам перед собой мужчина справа.

– Я бы дал, но она не выдержит их веса, я точно знаю! – тут же поддержал его сосед.

Таких мужчин и женщин были сотни, а героя или попросту хорошего человека, способного на малую жертву во имя добра, не нашлось. Люди на дне провала, надрывая глотки, просили помощи до самого вечера, но когда у края провала остался только Адам, их голоса смолкли, на их место пришел плач.

Им так никто и не помог. Проходящие мимо закрывали глаза и уши своим детям, чтобы те не видели изможденные тела, слабые, худые, но все еще живые, чтобы не слышали их стонов и проклятий. Они считали, что ничем не могут помочь и поэтому даже не пытались. Они оставляли умирать таких же людей, как и они сами с той лишь разницей, что до них беда пока не добралась.

Не прошло и недели, как все на дне провала погибли. Таким образом, это место нашло свою жертву. Оно познало надежду, потом страх, отчаяние, безысходность, оно впитало все это с кровью обреченных. Отныне оно было проклято этими чувствами и было вынуждено требовать новые порции страданий, давя на каждого, кто к нему приближался. Под ногой хрустнул старый корень, и Адам вернулся в реальность.

– Тихий, – сразу обратился он к Следопыту. – Обойдем стороной, не по краю. Место это недоброе и лучше держаться от него подальше.

– Тоже мучают предчувствия?

– Нет, я знаю это наверняка. Не спрашивай «откуда», просто знаю. Давай возьмем шире или вообще углубимся в лес, тут тебе решать, но идти по краю плохая идея. Поверь мне, он нас затянет.

Следопыт, раздумывая, почесал успевшую отрасти бороду. К словам Меченого он отнесся серьезно и потому решил последовать совету. Он проложил путь по широкой дуге через поросль плюща и высокую, достигающую пояса траву. Хоть отряд был мал и каждый из его членов старался ступать аккуратно, оставляя как можно меньше следов за собой, любой, у кого имелись глаза, без труда мог бы разглядеть их путь и место следования. С этим сделать они ничего не могли. На всякий случай среди примятой травы Тихий спрятал сигнальную ловушку. Та не спасла бы от преследования и не отогнала бы обладателей любопытных глаз, она предназначалась для другого дела. Она должна была оповестить, если кто-то решиться проследовать за ними. Тут, как говорится, кто предупрежден, тот вооружен.

Добравшись до обратной стороны спокойней не стало. На пути начали встречаться грибницы сон-грибов, а также надписи на стволах каменных деревьев. Выше всех, почти среди ветвей виднелись четкие хорошо видимые обращения, предупреждающие об опасности этого места. Судя по всему, они были выцарапаны давно и, скорее всего, служили для отпугивания незваных гостей. Но ниже виднелись и другие надписи, выцарапанные корявым мелким почерком относительно недавно. Их автор не предупреждал об опасности, напротив, он в извращенной стихотворной манере, приглашал пройти вглубь.

 
«Прямо, прямо и вперед,
Ты пропустишь поворот!
Будешь долго ты блудить,
Станешь чащу ты молить.
И услышу я тебя,
Завяжу тебе глаза,
Покажу тебе я рай:
Почки, печень – выбирай!»
 

– Не нравятся мне эти стихи, – тихо произнесла Мари, нервно сжимая шерсть на загривке Альфы.

– Их написал людоед, – безрадостно ответил Тихий. – Почерк корявый, психика нарушена, да и суть текстов его очевидна. Удивительно, как он сохранил умение писать с такой-то жизнью.

– Значит, здесь живут людоеды?

– Живут или жили, сказать точно трудно. Но, людоеды – не самая худшая встреча, если подумать.

– Кто может быть хуже людоеда? Ты, как скажешь тоже!

– Ты мыслишь эмоционально, а я тактически. У людоедов проблемы с головой, нет выдержки, нет стратегии и скорее всего, нет оружия. С такими, как они даже черные торговцы дел не имеют. Единственное их преимущество – это страх и, вот, ему поддаваться не стоит. Запомни, мы просто следуем своему пути, стараемся не шуметь и не привлекать внимания. Если все-таки наткнемся на кого-то из них, то сразу будем стрелять на поражение. Братской любви среди людоедов обычно не водится, поэтому мертвое тело их товарища может нам даже время выиграть. Все нормально, Мари. Изгои страшнее кучки полудохлых сумасшедших, так что ты уже ко всему готова. Нужно только не давать страху завладеть тобой, понимаешь?

Мари удовлетворительно кивнула.

К вечеру полоса из подлеска, взрощенного на месте бывшей автострады, вывела к старой придорожной гостинице. Тихий не знал, будут ли впереди еще строения. Ночевать на голой земле посреди леса, в котором возможно охотились людоеды, было бы слишком рискованно, поэтому, несмотря на возможность пройти еще пару километров, решено было заночевать здесь.

Крыша гостиницы протекла, а в одном месте даже пробилась отростком каменного дерева, но в остальном условия были приемлемыми. Стены держались крепко, из-за заколоченных окон внутри властвовал полумрак. На втором этаже в дальнем конце коридора обнаружилось сухое, не облюбованное грибком и мхом помещение. Оно не пустовало, в нем имелась двуспальная заправленная кровать с одеялом и подушками, письменный стол со стулом, комод, сделанный под старину, бездымный камин, отдельно туалет и душ. За многие годы запустения все покрылось толстым слоем пыли, это место давно было заброшено. Оставался лишь один вопрос: «Почему нигде не было следов пребывание людоедов?». Если они бродили в лесу, это место должно было быть им знакомо. Оно идеально подходило для привлечения заплутавших путников, но следов и вправду не было никаких.

– Ничего не понимаю, – хмуро проговорил Тихий, окончив осмотр дома в третий раз.

– Может, они сюда не ходят? – предположил Адам, сдунув пыль с позолоченного колокольчика, стоящего на стойке регистрации у входа.

– А может, вымерли уже как лет десять, но надписи ведь свежие. Я не мог так ошибиться. Что-то здесь не так.

– Слушай, если они явятся, мы перестреляем их. Займем удобные позиции, выставим ловушки, будем ждать во все оружие. Ты ведь сам говорил, что их бояться не стоит.

– Бояться не стоит, – протянул Следопыт, – но недооценивать тоже. Если они сюда все же не ходят, значит, на то есть причина. А если эта причина отпугивает даже вечно голодных людоедов, то о ней беспокоиться нужно и нам.

– Брось, Тихий, мы все проверили. Альфа ведет себя смирно, и по дороге сюда ничего подозрительного, кроме надписей мы не встречали. Тебе нужно отдохнуть. Да, мы вошли в лес не ясной погодой, но это не значит, что мы обречены.

Следопыт поднял голову на Адама. Тот пожал плечами и поднял в руках лазган.

– Стрелять я уже умею, зарядов масса и у нас есть Альфа. Она предупредит нас заранее, случись что.

– Случись что… – повторил Следопыт и, скрывая напряжение, выдавил улыбку.

Ветер барабанил в заколоченные окна, доносил с собой глухие хлопки развевающихся на ветру полотнообразных листьев каменных деревьев. Следопыт сидел в удобном стуле за стойкой регистрации, не отрывая взгляда от входа. Перед ним лежал готовый к стрельбе игольник, а в ногах, тихо сопя, спала Альфа. Его часть ночного дежурства подходила к концу, а вокруг, если не считать звуки ночной жизни леса, все оставалось неизменно спокойным. И все же его терзали сомнения. Провал, ведение Меченого, о котором тот в красках рассказал, потом надписи на деревьях и редкие грибницы очень токсичных сон-грибов – все это было не просто так, все это являлось подсказками ему, Следопыту, и говорили они об опасности, которой он не мог заметить, как бы ни всматривался.

– Погода была неясная… – прошептал он сам себе, пытаясь найти хоть какое-то объяснение волнующим его чувствам.

Он уже почти согласился с Адамом, почти принял тот факт того, что волнуется зазря. В конце концов, в словах Меченого была частица правды. Даже, если людоедов будет сотня, а такого крупного выводка Тихий на своем опыте еще не встречал, даже тогда только с помощью игольника он всех их сумеет усмирить. Подумав об этом, Следопыт проверил оружие и снова уставился на дверь. Если кто-то и появится, то он войдет здесь. Войдет и сразу получит порцию игл, несущих смерть.

Последние минуты его дежурства подходили к концу. Никто не пришел, не пожелал быть застреленным, что, несомненно, радовало. Уж, лучше так, пусть ошибутся выдрессированные до совершенства инстинкты, чем они окажутся правыми, но ночь будет испорчена смертями. Следопыт встал, потянул затекшую спину. От едва заметного хруста позвонков проснулась Альфа. Почесав собаку за ухом, Тихий улыбнулся. Глаза Альфы несколько раз устало моргнули, потом снова закрылись. Она ничего не учуяла, была расслаблена и спокойна, будто спать ей приходилось не в заброшенной гостинице посреди зловещего леса Снов, а дома на лежанке у теплого камина. Следопыт поднял с пыльной стойки игольник и, кинув прощальный недоверчивый взгляд на дверь, ушел передавать пост.

Адам проснулся по привычке от первого касания плеча. Глаза еще не успели привыкнуть к темноте, а ладони уже сжали лазган. Тихий вернулся к наблюдению и ждал его у лестницы. Неуверенно передвигая ногами, ощупывая рукой стену, Адам вышел из комнаты и прошел весь коридор.

– Ну, ты готов? – спросил его Следопыт, протянув флягу с водой.

Сделав глоток и омыв лицо, Адам ответил:

– Теперь готов. Кровать хоть и старая, но честное слово, спать на ней, что на облаке. Завидую твоим следующим четырем часам. Я…

Его прервал резкий звон колокольчика на стойке регистрации.

– Что за хрень? – выругался Тихий, нацелившись игольником на дверь, однако та оставалась нерушимой.

– Там точно никого нет, разве что животное какое-то прошмыгнуло, – так же, наставив дуло лазгана на вход шепотом предположил Адам.

Звон повторился. Лазган и игольник готовы были разорваться стрельбой, превратив входную часть гостиницы в дырявый сыр, но благо причина звона проявила себя не резко. Причиной оказалась Альфа, про которую все забыли. Она непринужденно встряхнула головой, чихнула, а после, заметив мужчин наверху, неспешно поднялась по лестнице.

– Тьфу ты, я чуть было сердце не выплюнул! – выругался Адам. – Иди к своей хозяйке и больше не пугай так!

Собака поджала уши и, словно понимая каждое слово, ушла к номеру, в котором спала Мари.

– Вот я дурак, совсем забыл про Альфу, – отчитал сам себя Следопыт. – В общем, все было тихо. Я сидел напротив входа, но тебе советую не спускаться, а занять позицию здесь, у лестницы. Отсюда хорошо виден вход, и проще докричаться до нас, если что. Надеюсь, все эта ночь не принесет нам сюрпризов.

– Тихий, не волнуйся ты так. Я же не первый день дежурю. Все будет хорошо, как и всегда.

И тут звон колокольчика повторился вновь. Адам и Тихий переглянулись. Теперь уже точно, что в доме они были не одни. Вдобавок, ночной гость знал о них, слышал их, возможно, даже видел, а все, что могли делать они это выцеливать нечто в темноте. От напряжения начинали болеть глаза, на лбу выступал пот. Даже Тихий со своим глазом-протезом, что был куда чувствительней обычного глаза, не замечал ни единого движения, а колокольчик продолжал издевательски звенеть.

– Ничего не понимаю, – наконец произнес Следопыт. – На стойке регистрации колокол не двигается, а значит, и звенеть не может.

– Но звук…

– Да, звук идет оттуда. Кто-то играет с нами. Что же, – Тихий выпрямился и перехватил игольник. – Хотел бы этот кто-то нас убить, уже убил бы. Прикрой меня, пришло время узнать, кто скрывается во тьме, – нарочито громко произнес он и шагнул на верхнюю ступень лестницы.

Одна ступень, еще одна, колокольчик продолжал звенеть, словно специально зазывая к себе. Тихий знал, что это не случайность. Безусловно, это была ловушка. Однако он чувствовал страх того, кто за ней стоял. Если чувства его не обманывали, то совсем скоро ловушка захлопнется, и боязливый незнакомец будет вынужден показать свое трусливое лицо. Тогда же, увидев врага, настанет час сыграть Следопыту, и он сумеет удивить наглеца.

До пола нижнего этажа оставалось всего две ступени. Издевательский звон продолжал терзать слух. Не снимая с прицела стойку регистрации, Тихий сделал короткое молниеносное движение, и выпустил в цель тонкое лезвие. Оно сбросило колокольчик со стойки, пробив его, но на пол он не упал, повиснув на тонкой леске.

– Тихий, – послышался сверху голос Адама. – Он звучал странно: весело, беззаботно, слишком расслабленно. Не знай обстоятельств, Следопыт подумал бы, что Меченый был пьян. – Тихий, смотри какая милая кошка… – пробормотал Адам и почему-то хихикнул.

– Какая кошка?

Следопыт развернулся и увидел, как Адам сидит на лестнице, отложив лазган в сторону, и любовно поглаживает старые перила. Под ногами что-то зашуршало. Следопыт отпрыгнул и выстрелил пару раз в место, откуда, как ему казалось, шел звук. Иглы вонзились в деревянный пол, и их тут же окутал густой дым.

Тонкий сладкий аромат защекотал легкие. Одного вдоха хватило. Ступени лестницы пришли в движение и поплыли, искажаясь, принимая причудливые формы, окрашиваясь в яркие цвета. Игра пошла не по плану, к такому повороту событий он не был готов. Игольник выпал из рук, ноги стали ватными, подогнулись, мягко опустив тело на пол. Больше он ничего не различал. Его голову заполнил дурман. Какой-то нелепый скрип секундно нарушил состояние блаженства. После него пришло мягкое чувство падение. Он упал будто в сноп сухой травы, ароматной и приятной, напоминающей о родных полях и беззаботном детстве.

«Кто создал эту райскую иллюзию, неужели тот самый трус, что прятался в тени? Неужели я ему проиграл?», – сумел подумать Следопыт, прежде чем полностью подчиниться силе дурмана.

Глава 33: Тайное убежище

– Дядя, просыпайся! Дядя!

Писклявый голос резал слух, вытягивая из глубокого сна. Очнуться было неимоверно тяжело, но промелькнувшие в памяти воспоминания последних событий синхронизировались с новым звонким раздражающим «дядя». Все это быстро привело Следопыта в чувство. Он открыл глаза. Перед ним с обратной стороны клети стоял мальчик лет шести. Одет он был в обноски, его темные волосы были спутаны, растрепаны, а из его левой ноздри ко рту лениво тянулась сопля.

– Кто ты такой? – томно спросил Тихий, пытаясь занять удобное положение в узких застенках.

От вопроса мальчик смутился, скривился, вытер рукавом соплю и, подойдя ближе к клетке, достал из маленькой сумочки игольник Следопыта.

– Что это? – спросил он, так и не представившись.

Игольник был слишком тяжел, чтобы ребенок мог держать его в одной руке, но мальчик старался изо всех сил. По всей видимости, он уже знал ответ на свой вопрос и просто желал услышать подтверждение.

– Может, ты мне лучше расскажешь? – мягко парировал Тихий.

Мальчик улыбнулся. Такая игра ему понравилась.

– Ты глупый, дядя. Разве не знаешь, что это игольник? Он стреляет, понимаешь?

– Понимаю… – осторожно протянул Следопыт. – А кто тебе это рассказал?

– Это все знают! – мальчик усмехнулся, радуясь, что знает больше, чем сидящий в клетке взрослый мужчина с брутальным шрамом на лице. Он повертел игольник в руках, рассматривая старое оружие, ухватил рукоять двумя руками, вытянул перед собой, изображая прицеливание, и сымитировал выстрелы. – Пиф-пиф! – громко разнеслось по залу.

– А ты тут один? – успев оценить собственное положение, и поняв, что выбраться из клетки просто не удастся, спросил мальчика Тихий.

– Я – нет, – продолжая играть с оружием, ответил тот.

– Хорошо… Может, ты позовешь кого-то, с кем я мог бы обсудить случившееся?

– Ты что, хочешь рассказать, что я здесь с игольником играю?

Мальчик испугался вопроса, сразу прекратил игру и поспешил спрятать игольник обратно в сумку.

– Нет, играй, если хочешь. Я хочу узнать, где мои друзья, хочу удостовериться, что с ними все в порядке. У тебя же есть друзья?

– Есть, – рука мальчика снова полезла в сумку. – Кристоф и Али, но Кристоф мне друг меньше, чем Али, он иногда меня обижает.

– Какой негодник…

– Кто?

– Ну, Кристоф, я, полагаю.

– Нет, он хороший, но не всегда.

– Ладно, как скажешь.

Тихий не пожелал далее погружаться в особенности отношений детей и решил перейти к делу.

– У меня тоже есть друзья, мы были вместе. Со мной был мужчина, женщина, и собака.

– Собака?! – мальчика настолько впечатлило это слово, что он напрочь забыл об игольнике и бросил его на земляной пол.

– Да, белая большая собака. Ты их не видел?

– Собаку я никогда не видел, – грустно признался мальчик. – Но очень хотел бы. К нам попадаются разные зверушки, но Софи говорит, что они опасны и запрещает к ним подходить, а собаки хорошие. Я это из книг знаю, – с гордостью добавил он.

– Это Софи тебе читает книги?

– Софи или Малика, бывает, читает Мину и Минхо, они всегда вместе, а Максим совсем редко читает.

– А, мог бы ты кого-то позвать из взрослых? – снова поинтересовался Тихий.

– Нет, – наотрез отказался мальчик. – Из взрослых у нас только Омний, но он все сам знает и приходит, когда это нужно. А старших я звать не буду. Они меня отругают за то, что я взял игольник.

Следопыт устало выдохнул и откинулся спиной на земляную стену.

– У меня имеется к тебе предложение, – сказал он, протерев лицо рукой.

– Какое? – заинтересовался мальчик.

– Ты можешь отдать игольник мне, а я никому не расскажу, что он был у тебя.

– Я не глупый, дядя, тебе нельзя давать оружие!

– Ну, смотри сам. Если не дашь, то я расскажу потом или Омнию, или, как их там, старшим, в общем, что ты играл игольником около моей клетки. Тогда тебя точно отругают.

– Это нечестно!

– Ну, – Следопыт безразлично пожал плечами, – такое мое предложение.

– Ты жулик! Ты хочешь, чтобы меня отругали!

– Поверь мне, хотел бы я так не поступать, но, увы, приходится.

Не знающий, что ему делать в такой ситуации, мальчик расплакался, но когда из соседнего прохода донеслись шаги, прекратил рыдать, замер на месте с застывшим выражением испуга на лице.

– А, вот ты где? Чего плачешь?

В зал с клеткой вошел худощавый, но хорошо сложенный парень лет шестнадцати. Одет он был чуть лучше, чем мальчик, но не особо. Наградив Следопыта недобрым взглядом, парень заметил игольник на земле и, подняв его, сурово посмотрел на младшего.

– Тебе сколько говорили, чтобы ты не таскал оружие с полки хранения?

– Но, Максим, я знаю, как им пользоваться! – попытался оправдаться тот.

– Ты еще слишком мал и не перечь мне! Быстро иди в гостиный зал и будь там. Сегодня ты наказан, понял?

– Но, почему?

– Мне еще нужно объяснять?!

Мальчик обиженно цокнул языком, но наказ выполнил. Он опустил голову и ушел, шаркая ногами, бубня под нос обидные слова и пиная камушки. Когда его силуэт скрылся в проходе, Максим повернулся к Следопыту и без явного желания спросил:

– Людоед?

– Чего?! – нахмурившись, уставился на него Тихий.

– Ты людоед, спрашиваю? И не вздумай врать, я игольником пользоваться умею. Ежа из тебя вмиг сделаю!

– Не людоед я. Мы мирные путники. Нам нужно на другой конец леса. Если бы мы знали, что вас потревожим, то не стали бы останавливаться в вашей гостинице.

– Мирные путники с арсеналом не ходят, – грубо оборвал парень.

– Ты ведь должен понимать, времена такие, без оружия опасно путешествовать. Ответь мне лучше, что с моими друзьями?

– Вопросы ты не мне задавать будешь, – едко ответил Максим. – Что же, – он спрятал игольник за спину и распрямил плечи. – Ты посиди здесь, подумай над тем, как должны ходить мирные путники, – слово «мирные» он специально выделил, – а после видно будет, что станет с тобой и твоими друзьями.

Он ушел. Этот парень Следопыту не понравился. В нем чувствовалась холодная уверенность, иметь дело, с которой всегда было неприятно. Но тот факт, что с ним разговаривали и, что Адам с Мари были живы, не мог не радовать. Оставшись один, Тихий принялся оценивать положение дел. Он сидел в яме площадью чуть больше двух квадратных метров, вырытой под полом злосчастной гостиницы. С трех сторон его окружали холодные глиняные стены, а последняя сторона представляла собой решетку с электронным замком. Проверив карманы одежды, Тихий понял, что его хорошенько обыскали и не оставили ничего. Нашли даже тонкие лезвия, спрятанные им в тайных отделах рубахи на непредвиденные случаи. Он пока не понимал, с кем имеет дело, не понимал, как кучка детишек, руководимая одним лишь взрослым, смогла так ловко организовать ловушку. Должно быть, чумазый мальчик ошибся или специально недоговорил. Наверное, они угодили в тайное убежище выживших, где, судя по количеству детей, скрывались десятки, а может и сотни взрослых. По крайней мере, живущие здесь, не любили людоедов, а это уже было хорошо.

Тихий изучал механизм запирающего замка, когда из прохода, в который ушли мальчик, а потом и Максим, послышались быстрые шлепки босых ножек. В зал вбежали трое детей на вид чуть старше того маленького проказника, любителя игольников. Не обращая внимания на пленника, они пробежали мимо и скрылись в другом проходе. Практически сразу после их появления Следопыт различил лай, донесшийся сверху. Это лаяла Альфа, она вернулась в гостиницу и, судя по осторожным, но тяжелым шагам, вернулась не одна.

В гостинице что-то происходило: острый слух улавливал звуки ударов, потом треск ломающихся досок, а после чью-то эмоциональную ругань. Из тоннеля, в котором совсем недавно скрылись детишки, донеслись задорный писк и крики множества детских голосов. Вскоре Тихий увидел их обладателей. Дюжина разновозрастных детей пробежали мимо него в обратную сторону, крича, пища и хихикая. Они не казались напуганными, скорее происходящее их веселило. Детишки убежали дальше в другой тоннель, а из того тоннеля, что они оставили, прозвучал знакомый недовольный голос.

– Вилли?! – обуянный притоком адреналина, прокричал Следопыт и схватился за прутья, когда признал голос Капера. – Иди сюда, помоги мне!

Когда рыжебородая, обругивающая все вокруг, голова Капера показалась из прохода, под ногами у него что-то щелкнуло. В следующее мгновение на ноге затянулась петля и потянула ее к потолку. Не успев закончить очередное предложение, состоящие сугубо из ругательств, Вилли повис под потолком. Походный рюкзак ударил ему по затылку и Вилли разъяренно взревел:

– Тихий, мать твою?! Что здесь происходит?! Какого хрена ты в клетке?!

– Хотел бы я сам это знать… – виновато ответил Следопыт.

Из-за угла выглянул веснушчатый мальчишка. Он с интересом посмотрел на висящего вниз головой Капера, потом на Следопыта, а когда понял, что прямой опасности нет, растянувшись в улыбке, выкрикнул:

– Тебя, раскачать, дядя?

Вилли разогнулся, оставив попытку дотянуться до лески. Его лицо налилось кровью и стало багряно красным, брови нахмурились так сильно, что уже сходились на переносице. Когда он закричал, мальчик даже подпрыгнул от мимолетного страха, но после быстро собрался и продолжил издевки.

– Ты похож на свинку! – никак не отреагировав на угрозы, выдал он. – Ты толстый и визжишь. Вот так: Уи-уи!

– Сейчас посмотрим, кто визжать будет, злобный карапуз!

Вилли достал из подсумка укороченный лазган. Капер зло прорычал, потом прицелился в леску и, моля богов помочь ему не отстрелить себе пальцы, нажал на курок. Когда сто килограммовое тело глухо свалилось на землю, мальчик громко запищал и, шлепая босыми ногами, поспешил удалиться.

– Поймаю его, честное слово, выпорю так, что тот неделю сидеть не сможет!

– Разберись с замком и давай отыщем остальных, – желая скорее оказаться на свободе, возвращал Капера к делу Следопыт.

Заряд лазгана легко расплавил замок. Не задавая лишних вопросов, Вилли передал в пользование недавнему пленнику укороченное оружие.

– Этот не потеряй, – продолжая кипеть от гнева и возмущения, сквозь зубы добавил он.

– А ты под ноги смотри, – с улыбкой ответил ему Тихий и вошел под своды темного тоннеля.

Следующий зал, в котором они оказались, был куда просторней того, в котором держали Тихого. Он уходил на пять-шесть метров в глубину, а по его окружности тянулась тонкая дорожка с перилами. Все стены вдоль этой дорожки были застроены клетками и каменными камерами с решетками. Они не пустовали. В них держались велиалы и вульпы, марты, рены, но помимо лесных хищников, в клетях находились безобразные, с дикими, полными безумия взглядами существа, лишь отдаленно напоминающие людей.

– Ну, и зоопарк здесь, – тихо произнес Вилли, бегло осматривая верхний ряд клетей. – Спускаемся?

– Не думаю, что нам это нужно, – задумчиво ответил Тихий. – Тут только животные, – почти сразу же добавил он.

– Разве? Смотри, там вроде люди.

Капер указал рукой на клетку, к решетке которой припало страшное перекошенное лицо. Его мелкие глаза буквально пожирали взглядом нежданных посетителей. Этот человек ничего не говорил, рычал, словно зверь, трясся, облизывал сухие изгрызенные губы. Рядом с ним на свету виднелась наполовину обглоданная человеческая нога, все еще обутая в старый сапог. Этот монстр убил и съел своего сокамерника.

– Нет, он не человек больше, – с презрением в голосе, сказал Следопыт. – Мне жаль животных, запертых рядом с этим монстром. Идем, здесь нам делать нечего.

Следующий зал освещался хуже, чем два предыдущих, однако в нем и смотреть можно было лишь на странную статую в темной мантии с железными перчатками на руках и кевларовой маской, закрывающей место, где должно было быть лицо. Из этого зала шло два новых тоннеля в разные стороны. Тихий остановился в раздумьях.

– Ну, что, как думаешь, куда нам? – спросил его Вилли.

– Не знаю, тут везде натоптано. Но разделяться – плохой вариант. Если так поступим, то обязательно пожалеем.

В темноте одного из тоннелей что-то зашуршало. Вилли, будучи ближайшим к этому проходу, подошел ближе. Он стоял, всматриваясь в темноту пару секунд, а потом резко дернулся и что-то схватил.

– Ай-ай! Отпусти, толстяк! – кричал пойманный за ухо, веснушчатый мальчишка.

– Попался?!

Капер был несказанно рад тому, что поймал именно этого мелкого наглеца.

– Отпусти, говорю! Да, больно же!!!

– Отпусти мальца, – вступился за ребенка Тихий.

– Ага, чтобы тот всем рассказал, что мы здесь? – не согласился Вилли. – Нет, так не делается. Да, и этот никакого уважения не проявляет, пусть потрясется какое-то время, может выводы хоть сделает. Сделаешь, проказник?

Мальчик поднял на Капера обиженные глаза и показал язык.

– А может, и не сделает…

– Вы, несомненно, правы, – неожиданно прозвучал мужской холодный голос из-под маски статуи. – Мне стоит лучше объяснить ему, как нужно встречать гостей, – статуя сдвинулась и сделала шаг. – Прошу, отпустите его. Уверяю, он получит свое наказание.

– Это шутка такая?

Вилли посмотрел на Следопыта, но тот отрицательно помотал головой.

– Это не шутка, дорогой мой друг, и я не статуя, как ты подумал. Меня зовут Омний, и я хозяин этого убежища.