Текст книги "Перепутье: Начало после конца"

Глава 23: Тоннель

«…Даруй мне покой, наконец, ну, прошу же!

Устал я метаться в дневной суете.

Мне нужно на волю, мне нужно наружу!

Туда, где я есть, где я в темноте…» – «Исповедь интроверта», выступление штатного барда Ветеранов Паскаля Толстого в заставе «Ля-Сеин», 5 августа 31 года по новому летоисчислению.

***

Адам приземлился на спину. Несмотря на высоту, а он пролетел метров пять – не меньше, поверхность встретила его не так жестко, как он того предполагал. Куски бетона хоть и врезались в спину, наверняка оставив на ней с десяток синяков, по большей части оказались засыпанными землей и не причинили серьезных травм. По крайней мере, боль была терпимой.

– Вы целы?! – голос Тихого прозвучал откуда-то сверху, у кромки провала. – Вы там как?! – обеспокоенно вновь спросил он, на этот раз, осторожно склонившись над ямой.

– Пойдет.

Самого Маркуса видно не было. Кромешная тьма старого вакуумного тоннеля поглотила его полностью, но, судя по голосу, он также обошелся без серьезных травм.

– Адам?

– Да, я тоже в норме!

– Подняться сможете? Я могу найти лестницу в домах или…

Следопыт резко смолк. За его спиной начала разрываться от лая Альфа. Мари пыталась ее успокоить, но собака уже не могла побороть инстинкты. Она почуяла дикую опасную сущность и пыталась защитить от нее, отпугнуть хотя бы лаем. Снова стрекот, на этот раз недалеко, один квартал или того меньше. Изгои все же взяли след.

– Уходите! – выкрикнул Маркус так громко, что эхо его голоса понеслось по тоннелю.

– Не понял, – Следопыт не расслышал его слов в общем шуме.

– Уходите, говорю! Идите к южной заставе! В командном пункте мощные замки, спрячьтесь там!

– Но я должен быть с Меченым…

– Ты – дурак! От вас и костей не останется, бегите!

Тихий еще пару мгновений сомневался. Адам видел, как тот нерешительно посмотрел в сторону заставы, потом в сторону, откуда доносился стрекот. Было видно, как Следопыт в чувствах ударил кулаком по земле, будто обвиняя ее в очередном испытании. И все же, он ушел, а вместе с ним и Мари с Альфой. Лай удалялся и удалялся быстро. Они не шли, они бежали.

– А ты чего разлегся?! – выкрикнул Маркус уже из тоннеля. – Нам тоже бежать надо.

– Куда? – Адам поднялся, но его глаза ничего не видели. – Подожди секунду.

Он скинул с плеч рюкзак и полез в него.

– Попроси подождать Изгоев! – послышалось из тоннеля, но уже дальше.

– Черт, где же этот фонарик…

– Что ты там себе под нос мямлишь?! Рукой держись за стены и бегом! Если поймут, куда мы ушли – нам конец! Тоннель этот – вакуумный, никаких ответвлений нет, так что, шевели задницей, Меченый, а не то разорвут ее так, что сама Мать не поможет!

Убедительные слова Маркуса помогли принять единственно правильное решение – двигать ногами вслед за ним. Фонарика на месте не оказалось. Это потом, пробираясь через тьму заброшенного тоннеля, Адам вспомнил, что отдал его Тихому. Если бы он вспомнил об этом раньше, не потратил бы с десяток секунд на его поиски, а судя по быстрому приближению стрекота, они бы лишними не оказались.

Стены тоннеля отдавали холодом, он чувствовался даже через перчатки. Бежать быстро не получалось, несмотря на все желание. Из-за кромешной темноты в мозгу срабатывал какой-то блок. Воображение рисовало образы камней, о которые вот-вот и споткнется нога. За этим, безусловно, последует падение, куда – конечно на бетон и обязательно головой вперед. Тогда, сломав руку или ногу, а может и шею, уже точно нагонят Изгои, после чего они разорвут его на части так, что даже сила великой Матери не сможет подарить еще одну попытку свершить ее предназначение.

По тоннелю пронеслось эхо от падающих камней. Адам обернулся, но так ничего и не увидел, от плотной темноты начинало давить в висках.

– Не останавливайся! – прозвучал спереди приказ Маркуса. – Станция уже близко.

Это стало хорошей новостью. Адам даже подумал, что не так все плохо. На станции должно быть безопасно и, наверное, не так темно. Он продолжил идти по тоннелю дальше, представляя, как там, на станции, он разотрет уставшие всматриваться в темноту глаза, как сядет на пол и запустит холодную руку под капюшон к горячим волосам. Быть может, он даже сможет поспать. Сна действительно не хватало, особенно, если учитывать длительный переход, ночь, полную событий, и постоянное чувство опасности.

Лишь Адам подумал о последнем, как опасность не забыла о себе напомнить. Слабый, едва различимый звук, наконец, дошел до его ушей. Он был похож на удары ногтей по бетону, однако Адам быстро понял, что бьются о бетон совсем не ногти. Это были острые, слегка загнутые вовнутрь когти Изгоя.

«Твою мать!» – молнией пронеслось в голове.

– Маркус, они в тоннеле, я их слышу! – закричал он вперед.

Ответа не последовало. Судя по звукам, Безрукий перестал держаться за стену и теперь просто бежал вперед. Идея правильная, так должно было быть быстрее – это понятно, но серьезно, отпустить стену?! Она ведь была единственным, что связывало с реальным миром в этой проклятой темноте, пропади она пропадом! Адам от отчаяния даже всхлипнул, но руку со стены убрал.

***

«Спустилась сила животворящая на Землю, что увядала в рабстве Великой Тьмы. И помогла ей сила. Зажгла она солнце на небе и разогнала вечный мрак. Родился День в то время – истинный сын Света, родилась Ночь тогда – верная дочь побежденной Тьмы. Назвали их именами время правления света и тьмы на Земле, назвали „вечером“ и „утром“ время их общей власти», – Марк Стефаний, «История Мироздания».

***

Когда Маркус впереди зажег тусклый фонарь, Адам уже практически потерял надежду. Звуки ударов когтей о бетон он слышал так же отчетливо, как удары собственного сердца. Они были рядом, эти адские твари – Изгои, неумолимые дети тьмы. Адам ни о чем не думал. Стремление к цели, к силуэту Маркуса и маленькому фонарю в его руке, поглотили с головой. Он спешил к ним так, как никогда ранее ни к чему не спешил.

Сзади что глухо свалилось. Адам машинально повернул голову на звук, но тут же пожалел. В темноте он ничего не разглядел, а вот уставшие ноги, потеряв из видимости цель, заплелись одна за другую. Адам с криком усталости и разочарования самим собой упал на бетон. Он быстро оперся на локти, встал на колени, хотел было подняться, но его ноги и таз кто-то придавил. Он рывком перевернулся на живот, выставив вперед готовые сопротивляться руки – жалкая попытка инстинкта самосохранения защититься.

Над ним нависал Изгой – безглазое, безносое, безротое существо. На удивление, он не пытался атаковать, он замер. Его голова или то, что осталось от прежней, человеческой головы, нависла прямо над лицом Адама. Если бы у этого существа были глаза, они смотрели бы в его глаза. Несмотря на их отсутствие, взгляд ощущался – неповторимое, щекочущее, волнительное чувство.

Где-то дальше по тоннелю слышались прыжки его друзей. Этот Изгой добрался первым, почему же он не атаковал? Возможно, у Изгоев было принято отдавать добычу старшему или, не дай бог, пленить жертву для кормления маленьких Изгойчиков свежим мясом. Ведь Вилли говорил, что они мясом и питаются. От этих мыслей Адаму стало не по себе, он вздрогнул. Существо отреагировало мгновенно, оно встрепенулось, сбросив оцепенение, и замахнулось окровавленной лапой.

«Ну, все», – подумал Адам. – «Сейчас на его лапах будет и моя кровь»…

Глава 24: Слышащий

Этот звук не был похож ни на что. Когда у тебя перед глазами, на расстоянии меньшем, чем вытянутая рука, мясо, кости, мозги, будь они прокляты, разрезает острое лезвие клинка, ты запоминаешь этот звук навсегда, на всю оставшуюся жизнь. Адам не успел закрыть рот. Его чуть не стошнило от попавшей в горло смеси тех самых мозгов, крови и непонятной плотной слизи. Он еще не протер глаза, но уже понимал, что Изгой лежит на нем с перерубленной на две части головой. С одной стороны, вроде как событие положительное, а с другой, лучше бы когти Изгоя выпотрошили его живьем. Тогда бы он честно умер, а сейчас… Он век будет помнить и этот звук, и этот вкус.

За рюкзак сильно потянули. Адам, все еще пытаясь очистить залитые мозговым коктейлем глаза, кое-как поднялся.

– Беги к воротам! – гневно прокричал Маркус у самого уха.

Адам сморщился. Он отвернул голову от громкого звука и тут увидел свет фонаря. Он пошел к нему, не потому что Маркус требовал того. Он сам так хотел. Он шел к нему, к фонарю, к свету, и вот фонарь был рядом. Лишь коснувшись его, Адам по-настоящему вернулся. Темнота больше не давила на виски. Более того, он видел всю станцию, слабо освещенную редкими аварийными фонарями, такими же, как был этот, у него перед глазами.

– Черт подери, Меченый, ты хуже ребенка! – снова прокричал Маркус, сделав пару выстрелов из лазгана в темноту тоннеля. После он ловко для своего возраста, запрыгнул на стойку в начале платформы и с силой ударил по панели управления. В стенах тоннеля что-то заскрипело. Адам напоследок всмотрелся во тьму, что едва не свела его с ума, и на миг успел почувствовать новый прилив страха. Он различил тройку Изгоев. Они быстро приближались, поглощая метры длинными прыжками. Он хорошо чувствовал, что эти медлить не станут, они сразу разберутся и с ним, и с Маркусом. Они уже заметили труп своего соплеменника и явно были настроены серьезно.

Ворота сработали своевременно. Плотная металлическая дверь опустилась на место, утрамбовав многолетний слой пыли в пазах, надежно разделив Изгоев и людей.

– Тьфу!

Маркус сел на край платформы и стер со лба выступивший пот.

– Ты, как, в порядке? – Адам почему-то решил спросить его об этом. Он даже не подумал, что такой невинный вопрос может пробудить в человеке первородный гнев.

– Да ты – проклятье, посланное на меня богами! – на всю станцию разревелся Капер. – Ты – создание их извращённых помыслов! Тебя нужно было раскромсать на куски еще тогда, у костров! Да, если бы я знал в какую задницу, ты меня затащишь, я бы своими руками переломил твою хлипкую шею. О-о-о, я бы ломал ее снова и снова до тех пор, пока великая Мать не устала бы тебя возвращать к жизни! И можешь поверить, я бы сломал ее окончательно!

– Зачем спас тогда?

– Тьфу!

Маркус снова плюнул, поднялся и направился вглубь станции.

– Ты уходишь? Мне идти за тобой или…

Адам не договорил. Ответом ему послужил средний палец металлической руки, передающий вполне понятный смысл. Маркус даже не обернулся.

«Ведет себя, как студент в пубертате!» – мысленно оценил лидера Каперов Адам.

Он скинул рюкзак с многострадальных плеч и сел на бетон тоннеля там же, где стоял секундой ранее. Спешить было некуда. Фонарь горел, вдобавок, судя по поведению Маркуса, здесь было безопасно, а остальное не имело никакой значимости, не в данную минуту. Он закрыл глаза и постарался успокоить биение уставшего сердца. Старело оно с годами или сила меченого регулярно обновляло его?

– Ну и мысли, – Адам вслух отругал сам себя. – Нашел о чем думать после всего пережитого, а ведь это только начало пути. Хотя, пути куда, к Аннет? Или к предназначению? А может, к сумасшествию?

Последний вариант прозвучал более правдоподобно. Адам все еще не мог принять смерти Сони и Вилли, Лоика, Цербера, Билли, наконец, хоть тот ему и не нравился. А теперь еще Тихий и Мари. Смогли ли они добраться до заставы или Изгои настигли их?

– За что это все мне?! – Адам буквально простонал вопрос и свалился на спину. Теперь ему хотелось снова в темноту, туда, где бы он смог спрятаться и забыться в собственных чувствах.

– Шряб! – коготь Изгоя поцарапал ворота. – Шкряб! – повторилось снова.

«Ну, вы издеваетесь!» – гневно подумал Адам и, не выдержав очередного длинного «шкряб», вскочил на ноги и подбежал к металлической заслонке.

– Я вас всех найду, твари! – в чувствах прокричал он. – Я вас всех перестреляю, запомните мои слова! За каждого убитого вами человека, я убью пять, нет – десять ваших уродов! Ясно?! – И снова «шкряб». – Тьфу! – Адам повторил прием Маркуса, и ему показалось, что после него стало легче. – Фух… – он присел на корточки и устало выдохнул.

Только сейчас он заметил маленькое окошко в воротах на уровне коленей. Для кого оно было нужно? Скорее всего, для вакуум образующего шланга или чего-то по типу того. Сейчас оно было единственным связующим звеном между этой станцией и тоннелем. Через него можно было увидеть этого гада, что неустанно царапал металлическую дверь и, если он не понимал слов, то показать ему на пальцах, что с ним станет, если он не перестанет делать свое дурацкое дело! Так Адам и поступил. Он встал на колени и прислонился лицом к маленькой вставке из закаленного стекла.

В тоннеле мигал красный фонарь – удивительно полезная штука! Когда два человека плелись через весь тоннель в кромешной тьме, он не мигал, а сейчас, когда в тоннеле остались только монстры, убивающие людей, он светил, как гребаный маяк. Конечно, фонарь начал мигать из-за закрытия ворот, а не по причине избирательности к гостям тоннеля, но Адам готов был сорваться на что угодно, слишком уж сильно его бесило монотонное царапанье когтей по металлу. Наконец, ужасный звук прекратился, и перед окошком в свете красного фонаря промелькнули окровавленные конечности Изгоя. От неожиданности, Адам даже отпрянул, но, быстро осознав полную безопасность, поспешил вернуться к наблюдению, чтобы, увидев обидчика лично высказать ему в лицо все то, что он о нем думал.

В свете красного фонаря показалось сразу трое Изгоев. Они стояли в трех-четырех метрах от ворот и не двигались. Они смотрели на него. У них не было глаз, но, Адам точно чувствовал их взгляды.

– Э-м… Маркус? – протянул Адам, не в силах оторваться от наблюдения. – Маркус они смотрят на меня, это, это к чему? Маркус?!

Капер не отвечал. Он был где-то в глубине станции. Наверняка пытался очиститься от крови и грязи или точил свой совершенной остроты клинок.

Не услышав ответа, Адам не расстроился. В конце концов, Безрукий готов был убить его, не стоило давать ему новый повод свершить угрозу.

– Это он… – послышался из-за ворот вполне понятный голос мужчины. – Это человек из пророчества. Я чую его даже через этот металл.

– Я ничего не чую, – ответил ему другой голос, тоже мужской, голос мужчины в возрасте. – Он убил Лизу, в пророчестве не сказано, что пришедший будет убийцей. Вдобавок, с ним рядом Безрукий, тот, кто погубил многих наших, ты забыл об этом?

– Не судите Маркуса! – вмешался третий, на этот раз женский голос. Адам понял, что голос принадлежал Изгою слева. Тот дернулся лишь услышав, что речь идет о Безруком. – Он в заблуждении, потому что не знает правды, – продолжила говорить женщина. – Он считает нас монстрами, а с учетом нашей внешности и ваших решений биться на смерть с людьми, он прав.

– Он вырезал сотни наших братьев и сестер! Он убил первого из нас и продолжает приносить страдания нашему роду по сей день. Посмотри на Лизу! Он разрубил ее голову на две части! – ответил ей второй голос и тот Изгой, что был посередине, повернул голову налево. – Наша коллективная память изнывает от боли, что доставил нам он, Сара. С самого первого дня, он истязал и губил нас.

– Не может быть… – протянул первый, единственный Изгой, продолжающий смотреть на окошко, за которым стоял Адам. – Я чую, он подключился к нам. Он слышит нас.

– Твое чутье подводит! – второй перешел на повышенный тон. – Этого не может быть! Люди придумали очередную хитрость, чтобы спутать твои инстинкты. Не иди на поводу!

– Но я точно уверен…

– Все, нам здесь делать больше нечего! Заберите тело Лизы и уходим, рассвет уже скоро. Черт с ним с этим «из пророчества», мне жаль, что я не добрался до Безрукого!

Адам отпрянул от стекла и, не удержав равновесия, упал на пол. Что он только что слышал? Изгои говорили и у них были имена, но как такое возможно? Они ведь твари, демоны, мутанты, они не могли иметь имен и произносить слова, у них ведь даже не было рта! Однако он слышал их слова, они говорили о нем, говорили о Маркусе, они были разумны.

Глава 25: История

– У меня есть вода и немного еды, – осторожно произнес Адам. – Я думаю, тебе нужно восстановить силы…

Он нашел Маркуса сидящим на лестнице, что вела к платформе. Тот не очистил грязь и, по всей видимости, не заточил свой клинок. Он просто сидел.

– Слушай, я не хотел всего этого и мне жаль, что я доставляю тебе столько проблем, – продолжил говорить Адам, не получив в ответ никакой реакции, – но поверь, я искренне хочу помочь. Хотя бы подать воды или предложить еду, это я ведь могу?

Маркус поднял на Адама тяжелый взгляд. Злобы в нем уже не было, но грусть и сожаление все еще поблескивали. Молча он принял флягу, сделал пару мелких глотков, после чего смочил руку и протер ею слипшиеся волосы.

– В лагере потом наберешь, – заметив беспокойство Адама за излишнюю растрату воды, успокоил его он. – Утром там всего будет много. Оно теперь никому не нужно.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, – сказал Адам, присев напротив Капера. Тот усмехнулся.

– Да что ты можешь понимать? Я – Маркус Безрукий, я ничего не чувствую, – с заметной иронией проговорил Капер. – Боги сделали свой выбор, а я их верный слуга. М-да… – протянул он, явно задумавшись. – Там на платформе я погорячился, твоей вины нет в том, что Изгои напали на нас. Если уже искать виновных, то это я. Это я недооценил угрозу, понадеялся на собственную уверенность. Здесь я сам не свой, хоть это и не является оправданием для меня, но… – Он глубоко вздохнул. – Этот город проклят. – Он вновь смочил руку и продолжил сдирать с волос корку из засохшей крови и грязи. – Перед отправлением, я разузнал о тебе, Меченый. Ты тридцать два года лежал без сознания в реликтовом лесу, потом тебя нашла и выходила Мария Флор. Ты плохо стреляешь, плохо дерешься, ничего не смыслишь в нашем мире, не знаешь ни истории, ни обычаев, зато ты падок на алкоголь и красивых девиц.

– Это неправда! – уверенно заявил Адам. – У меня был трудный период, и я не мог найти себе место, поэтому пил.

– А сейчас что, нашел?

На этот раз Адам ответил не так уверенно.

– Все становится на свои места, постепенно. Сейчас я не пью.

– Два дня – еще не срок.

Маркус вылил в ладонь последнюю воду из фляги и умыл ею лицо. Получилось плохо. Теперь на лице вдобавок к коркам, образовались темно-красные подтеки, из-под которых проглядывался розоватый покров кожи.

– Ты слаб, – закончив умывать лицо, сказал он. – В тяжелых условиях слабость часто приводит к стакану или чему-то еще, что туманит разум. Если проблемы есть, их нужно решать, а не делать вид, что их нет. Тоже касается и женщин. Не пытайся найти в их очаровании спасения. Сначала оно может и станет тебе лекарством, но совсем скоро превратится в яд, что приблизит тебя к самой ужасной из смертей.

– О чем ты?

– Ты потеряешь себя, – ответил ему Маркус. – Чего стоят вздохи, когда вся жизнь тебе уже не подвластна?

– Но…

– Ничего, – оборвал Адама Маркус и поднялся на ноги.

Из-за постоянной темноты станция и ее коридоры не заросли. Если бы не толстое покрывало из пылевой паутины, тут вполне можно было бы жить. А почему нет? Вентиляция работала, освещение, какое-никакое, имелось, да и механизм ворот проявил себя хорошо. Адам поинтересовался у Маркуса и тот объяснил. Оказалось, что в первые месяцы после дня Обнуления, в городе появились банды. Они грабили склады, отнимали имущество у незащищенных граждан и даже умудрились в паре районов установить свои законы, основанные на выгодных им понятиях. Банды использовали тоннели как возможность быстрого передвижения по городу и незаметного ухода от патрулей. Контролировать подземный город, так местные называли цепь станций и тоннелей, ни военные, ни местная администрация не могла. Слишком уж большой была площадь, а силы ограничивались личным составом военной базы и роботизированным корпусом «сержантов», выполняющих роль жандармерии. Когда они брали под контроль одну станцию, то теряли другую, брали две – один из городских складов подвергался нападению. Тогда появилось довольно радикальное решение – входы во все станции в один день завалили. Ходили слухи, что все бандиты остались под землей, заживо погребенными, если можно так сказать, однако Маркус этим слухам не верил. Если бы все оказалось так, то банд не стало бы в городе или стало значительно меньше, а произошло все наоборот.

Единственным путем на поверхность оказался старый канализационный выход. Вот там живности хватало. Стены труб обвивал кроваво-красный лишайник, покрытый многочисленными небольшими мешочками. Казалось, тыкни в них пальцем, и они лопнут, как налитые гноем прыщи. Адам экспериментировать не стал, мало ли что. Хватало того, что под ногами булькала желеобразная вода, ставшая такой из-за отсутствия циркуляции. В ней плавали какие-то черви длиной большей, чем его ладонь, а еще розовые странные комочки. Эти были небольшими, всего-то сантиметров пять или семь, но у них были лапки и что-то наподобие головы. Дышать в этом месте было тяжело.

Когда Маркус скинул люк, и над головой показались первые лучи восходящего солнца, Адам сильно обрадовался. Они вылезли на поверхность недалеко от громадного стадиона. Он возвышался над мелкой застройкой кафе и ресторанов, заросшим парком и стоянкой, как Гулливер при знакомстве возвышался над лилипутами. Адам почему-то вспомнил именно это сравнение. Его мать любила устоявшуюся классику и «Путешествие Гулливера» она читала ему ни один раз, а тут картина, ну один в один.

– А что это из стадиона выпирает, там был взрыв?

Адам смотрел на земляную насыпь, слегка выступающую за крышу стадиона. Взглянув на нее, Маркус нахмурился и почему-то недовольно промычал.

– Помнишь, я говорил, что этот город проклят? – глухо спросил он.

– Да, но ты не сказал почему. И Лоик не говорил почему.

– Ни один Капер тебе не скажет «почему», но причина, она здесь. – Он вытянул механическую руку и пальцем указал на стадион. – Теперь здесь Улей, – напряженно добавил он. – А я думал, они все просто погибли.

– Кто погиб?

– Не важно, – Маркус отмахнулся от Адама, как от назойливой мухи.

– Да, ладно тебе, я же просто понять хочу.

– Ах, какой же ты неумный… Люди здесь погибли! – выкрикнул Маркус, и его глаза вспыхнули. – Моя жена и дочь, а с ними еще сотни других. Этот идиот, Оскар Милсен и тот безвольный пузырь, что занял место Казаля, по их приказу загнали зараженных людей на стадион и заварили выход. Любили они это дело! Как по мне, заряд лазгана в голову, когда ты уже ничего не соображаешь, куда гуманней, чем смерть от лап новорожденных монстров. Моей дочери было пять лет. Всего пять лет! Она была ангелом, добрейшим созданием на этой обреченной планете. А теперь представь, какой ужас ей пришлось увидеть перед смертью, ее голубым, как безоблачное небо глазам. Представляешь, как сжималось ее сердце? Как она кричала, зовя меня на помощь? И самое паршивое в том, что я даже не знал что они там, заперты и обречены.

Под конец Маркус чуть ли не хрипел. В тот момент, заглянув ему в глаза, Адам понял, почему этот город был проклят. Страдания и боль пропитали стены этих строений, эти дороги и тоннели. Сколько смертей и слез они видели, сколько стенаний и мольб они слышали? О, да, это место было проклято! Теперь он хорошо это понимал.