Текст книги "Российский флот при Екатерине II. 1772-1783 гг."

У этого Чауша был паспорт от прусского посланника в Константинополе и рекомендательное письмо от Капудан-паши на свободный пропуск в Египет.

Самосский канал был занят эскадрой Фондезина, которому поручено было задерживать суда с сомнительным числом турок, и так как на этом английском судне турок оказалось около 70, то оно и было задержано. У командира английского судна оказалось письмо нашего уполномоченная на конгрессе Обрезкова к графу Орлову, которое прусский посланник поручил передать по назначению. Судну этому следовало бы идти по назначению к флоту, сосредоточенному в Паросе, но турки угрозами заставили капитана английского судна идти, в надежде скрытно пройти от русского флота Самосским каналом.

Содержание этого письма было очень важно. В нем Обрезков, сообщая о затруднениях, делаемых на конгрессе турецкими уполномоченными, прибавляет, что он не ожидает счастливого окончания конгресса, и потому оставляет на усмотрение графа Орлова, начинать ли вновь военные действия по окончании перемирия, буде не получит до того времени от него особого курьера с известием о мире или новом перемирии.

Понятна важность этого письма для графа Орлова и его досада на то, что Чауш-Абасси хотел пройти незамеченным в Египет и тем лишил бы его письма Обрезкова. Граф Орлов отправил турка назад в Константинополь и написал Капудан-паше, что при флоте, за неприсылкой от Порты уполномоченного, нет никаких договорных условий перемирия, и потому перемирие в Архипелаге состоит только в удержании победоносного В.И.В. оружия от военных действий до срока, и если не будет прислано к нему лицо для переговоров, он этот поступок сочтет за решительное намерение Порты к продолжению войны и будет ждать только истечения определенного времени.

Письмо это подействовало в том отношении, что были освобождены наши пленные моряки и был прислан доверенный от Капудан-паши для возобновления переговоров, но так как он имел одно письмо от Паши и не имел никаких кредитивов от Султана, то граф, не входя с ним ни в какие объяснения, отправил его обратно.

Мирные переговоры в Бухаресте кончились неудачно. Турки не делали никаких уступок. Екатерина сама писала: «Если при мирном договоре не будет одержано ни независимости татар, ни кораблеплавания на Черном море, то наверно сказать можно, что со всеми победами мы над турками не выиграли ни гроша, и я первая скажу, что такой мир будет столь же стыдным, как Прутский и Белградский в рассуждении обстоятельств». Кроме того турки не соглашались нам уступить ни Керчи, ни Еникале, запиравших выход из Азовского моря, а также ни Кинбурна, ни Очакова, запиравших выход из двух больших рек. Турецкие уполномоченные говорили: уступить Керчь и Еникале все равно что войти в зависимость от России, которая в короткое время построит там страшный флот и будет предписывать нам законы.

Так как срок перемирия окончился, а до графа Орлова стали доходить слухи о султанском фирмане для набрания рекрут в армию и матросов во флот, намерения же турок были известны ранее, то был собран военный совет из адмиралов и главных морских и сухопутных командиров, на котором был составлен следующий план военных действий:

1) 2 линейных корабля, бомбардирское судно и несколько фрегатов отправить в Адриатическое море для диверсии против Албании и удержания неприятеля на месте и истребления остатков Дульциниотских морских сил. Ввиду могущих быть объяснений с венецианским сенатом и другими державами командовать эскадрою или графу Орлову, или адмиралу Спиридову.

2) Несколько фрегатов, мелких судов и галер с десантом отправить к Родосу и Кипру для крейсерства у этих островов и у берегов Малой Азии, Сирии и Египта (до Александрии). Держать в повиновении тамошние народы страхом оружия и нападения на их приморские жилища, истребляя при этом и их торговлю.

3) 7 линейных кораблей, несколько фрегатов и 2 бомбардирских судна под командой адмирала Спиридова должны были остаться в средине Архипелаге и крейсировать до устья Дарданелл для удержания от выхода турецкого флота, а также, проходя мимо азиатских и европейских берегов, атаковать Смирну и Салоники и стараться разорить их, так как торговля этих мест доставляла туркам значительные денежные средства.

4) Одному линейному кораблю, нескольким фрегатам и остальным мелким судам остаться в порте Ауза под командой капитана 1-го ранга Борисова, для управления Адмиралтейством, Комиссариатом и смотрения магазинов, и притом от времени до времени объезжать с кораблем остров Парос и посылать мелкие суда для крейсерства к кандиотским и морейским берегам для разведывания неприятельских намерений и движений, дабы в случае таковых мог бы сообщить адмиралу Спиридову и от него получить помощь для удержания неприятеля в его портах.

5) В Самосском канале должна продолжать свое крейсерство эскадра капитана-лейтенанта Фондезина, увеличенная несколькими судами. Эскадра должна была крейсировать вдоль Караманских берегов до крепости Будрум, защищая ближние острова от неприятельских покушений.

Утвердив этот план будущих военных действий, граф А. Орлов должен был свое отправление в Адриатическое море задержать на несколько недель из-за вопросов религиозного содержания.

Дело заключалось в том, что острова Архипелага, принявшие русское подданство, находились в духовной зависимости от Константинопольского патриарха, который, посвящая греческих монахов в епископы разных островов, давал по принуждению турок увещания соглашавшимся и грамоты об отлучении от церкви сопротивлявшимся покориться турецкому Султану.

Кроме того, среди народа ходили и письменные воззвания со стороны турок, которые, приглашая греков вернуться под власть Султана, обещали вернувшимся прощение.

Граф Орлов решился на крайнюю меру, которая так характеризует этого государственная человека: учредил из епископов морейских и островов духовный собор в Паросе и поручил ему разбирать и решать все те духовные дела, которые до сего времени зависели от решения патриарха, и выбрать на место епископа, согласившегося на увещания турок и патриарха, нового – из своих сочленов, более достойного преемника.

Болезнь помешала Орлову принять начальство над экспедицией, и он отправился в Италию, поручив главное командование и исполнение утвержденного им плана военных действий адмиралу Спиридову.

Отправляясь в Ливорно, на пути он встретил у берегов Мореи первого курьера с очень милостивым, ободряющим рескриптом императрицы, пожаловавшей ему бриллиантовую шпагу и благодарившей за его действия. Не доходя до Ливорно, 9 мая был встречен второй курьер, который привез графу разрешение императрицы производить военные действия против турок, оставляя на усмотрение графа «всю удобность случаев к нанесению чувствительного удара Порте, дабы оную принудить к решительному заключению полезного и прочного мира».

Копии с обоих рескриптов граф А. Орлов отправил к адмиралу Спиридову, вместе с предписанием точно исполнять Высочайшую волю и привести в исполнение положенный на военном совете план.

Узнав в Ливорно о смерти Али-бея Египетского, граф Орлов тотчас же написал письмо к новому владетелю Египта для узнавания его намерений при возобновившейся войне, и к адмиралу для принятия нужных мер, согласных с его ответом и поступками, когда наша эскадра во время крейсерства подойдет к берегам Египта.

Из Ливорно же Орлов просил о присылке новой эскадры из России, откуда осенью вышла в Средиземное море эскадра Грейга.

Глава VII

Военные действия в Архипелаге в 1773 г. – Действия эскадры контр-адмирала Елманова под крепостью Будрум. – Неудача десанта на о-ве Станчио. – Действия отрядов Кожухова и Войновича в Сирии. – Плавание Балтийского флота в 1774 г. – Инструкции командирам эскадр. – Падение принца Августа Голштинского с марса корабля «Иезекииль». – Пребывание эскадры контр-адмирала Барша в Копенгагене. – Плавание двух пинок из Архангельска в Кронштадт.

В течение всей зимы Дарданеллы содержались под присмотром, так как граф Орлов, разрешив пропускать в Константинополь провиант, не позволил выходить из этого города чиновным туркам. Эскадра, назначенная для этой цели, меняясь составом судов, большею частью состояла из 4–5 кораблей и 4 фрегатов, кроме мелких судов. Другая эскадра, под начальством самого графа Орлова, состояла из 6 кораблей и 4 фрегатов и всю зиму прокрейсировала около о-ва Миконо.

Несмотря на то, что перемирие окончилось 9 марта, военные действия не начинались до лета. В точности причина, почему они не начинались так долго, неизвестна. Энергичнее они пошли после того, как адмирал Спиридов получил копию с рескрипта Екатерины II к графу А. Орлову.

Первым был отправлен 6 июня отряд из одного корабля и двух фрегатов к морейским берегам. Отряд этот должен был обойти эти берега и потом, подвигаясь к W, идти в Адриатическое море. Отряд обошел в действительности берега, но только к осени вернулся в Аузу. Он состоял из корабля «Ианнуарий» и фрегатов «Парос» и «Делос», и был под командою капитана 1-го ранга Борисова. У корабля «Ианнуарий» открылась на пути течь, и не однажды доски всплывали из-под киля, а потому Борисов, передав командование отрядом капитану-лейтенанту Мистрову, ушел в порт Аржентиру, а потом в Минорку. Мистров крейсировал от Наварина до Наполи-ди-Романья и нигде неприятельских судов не видал. Спиридов, узнав о повреждениях «Ианнуария», отправил на его место корабль «Победа» с кап. 1-го ранга Новокшеновым, который, приняв отряд под свое начальство, должен был охранять пути сообщения нашей эскадры в Архипелаге с Италией, от дульциниотов.

Потом были сформированы 3 дивизии. Первую, под флагом адмирала Спиридова, составляли корабли «Европа», «Всеволод», «Чесма», «Ростислав», «Граф А. Орлов» и фрегат «Запасный». Вторую, под флагом контр-адмирала Елманова, – корабли: «Георгий Победоносец», «Три Святителя», «Три Иерарха», «Саратов», три бомбардирских корабля «Гром», «Молния» и «Страшный», фрегаты «Северный Орел», «Тино», «Победа», «Соломбал». Третью дивизию, под командою капитан-лейтенанта Кривцова, – пакетбот «Почталион» и 7 мелких судов.

Из бывших на флагманском корабле военных советов, на которых участвовали штаб и обер-офицеры, выяснилось, что десантными войсками нельзя брать города долговременной осадой, а можно только, делая высадки на берегах, разорять турецкие жилища и магазины. На совете решено было: второй дивизии Елманова идти к Станчио и Будруму и разорить транспортными судами турецкие деревни и магазины у мыса Ангелло. Первой же дивизии Спиридова идти после анатолийского берега к мысу Мария и к о-ву Самос и тревожить берег и чинить вред неприятелю, живущему в деревнях у берега. При этом было положено не особенно вдаваться в смелые предприятия, не озоровать и беречь русское регулярное войско, в котором имеется недостаток, беречь до «всекрайней возможности». Дивизия Елманова отправилась к Будруму, а дивизия Спиридова к острову Самос, откуда был отправлен фрегат «Почталион», полака, полугалера и соколева к мысу Карабагелу. Отряд этот разорил 5 турецких деревень. Из дивизии Елманова 29 июля полака «Патмос» и 6 трекатров, с посаженным на них десантом, подошли к анатолийскому берегу, высадили десант у местечка Ангелло, который прогнал турок, с потерею для них в 40 чел., и сжег 7 хлебных магазинов. На другой день сюда же пришел со второй дивизией капитан-адмирал Елманов, соединился с транспортными судами и, оставив капитана 1-го ранга Хметевского с 2 кораблями и 2 фрегатами для блокады о-ва Станчио и пресечения подвоза войска, с остальными судами двинулся к городу Будруму.

Елманов расположился на якоре против крепости, поставив впереди 3 бомбардирских судна, одно от другого в близком расстоянии, с завозами к городу и крепости, чтоб подходить к ним ближе или отходить на свои якоря, смотря по надобности. Для защиты бомбардирских судов от абордажа близ них находилось 2 галеры. Фрегаты «Соломбала»[31]31
  По приказу адмирала Спиридова, отданному еще в 1770 г., пинк «Соломбала» был переименован во фрегат.


[Закрыть], «Тино», все вооруженные транспортные суда, а также галеры и барказы, были поставлены в такое место, с которого могли очищать берег во время высадки десанта. Корабли «Победоносец» и «Саратов» были поставлены в таком расстоянии от всех судов, что все флагманские сигналы были видны, а также на флагманском корабле видели сигналы судов и на берегу действия высаженного десанта[32]32
  В примечании значится, что плана при донесении адмирала Елманова не оказалось. План этот находится в архиве Главного гидрографического управления.


[Закрыть].

30 июля в 7 часов вечера бомбардирские суда начали обстреливать крепость, батарею, гавань и форштадт, и в короткое время настолько успели обстрелять, что турки стали отступать. Пользуясь этим обстоятельством, был свезен в 8 ч. вечера десант из 4 албанских батальонов в 919 человек, да славян 101 ч., а всего 1030 чел., которые к ночи заняли выгодные места.

31 июля в 4 часа утра был свезен десант из регулярных войск, полевой солдатской команды 281 ч., егерской команды 64 ч., главной артиллерии 73, инженерного корпуса 13, итого регулярного войска 431 чел., а всего 1451 чел. Главное начальство над всеми войсками принял инженер-майор Матвеев, который, сделав все распоряжения по охранению пути, пошел с отрядом и 4 единорогами вперед. Окрестные высоты были заняты албанцами, а на месте высадки был оставлен отряд албанцев из 60 ч. с 3 орудиями. Главные силы под командой Матвеева пошли к форштадту и, несмотря на сопротивление пеших и конных турок, завладели им. После овладения форшадтом Матвеев приказал албанцам сжечь турецкий фрегат, находившийся около W части крепости. С этой же целью был послан с эскадры лейтенант Бухарин со шлюпками, который пристал к О стороне, и так как пройти под огнем крепости было невозможно, Бухарин высадил людей со шлюпок, взял с собою зажигательные снаряды и 20 чел. матрос, и форштадтом прошел под прикрытием роты егерей к фрегату. Но оказалось, что фрегат стоит от крепости саж. в 20. Завязалась перестрелка, на которую турки живо отвечали. Фрегат сжечь не удалось, но зато сожгли две полугалеры, одну фелюгу и один большой магазин с адмиралтейскими и провиантскими припасами, а также весь город был выжжен, после чего все войска вернулись обратно на суда.

В тот же день в 11 часов были свезены 4 албанских батальона и славяне, на западную сторону крепости для уничтожения 13-орудийной батареи, препятствовавшей входу гребных судов в гавань для вывода оттуда фрегата. Десант был свезен, неприятель разбит, но батареей овладеть не удалось. Турки, конные и пешие, стали увеличиваться в числе, и на другой день десант был возвращен на суда.

Бомбардирские корабли действовали очень удачно бомбами по крепости, городу и неприятельским войскам. «Гром» удачно бросил две бомбы в турецкий корабль, из которых одна сшибла гротовую стеньгу, а другая произвела пожар, но его вскоре турки потушили.

Наши потери заключались в 21 ч. убитых, да 25 раненых. Турок, по словам донесения Елманова, убито до 300 ч., да раненых не меньше того.

5 августа Елманов пошел к о-ву Станчио, соединился с отрядом Хметевского и 6-го числа, по данной диспозиции, бомбардирские корабли «Гром» и «Страшный» стали бомбардировать город и форштадт, а фрегаты «Северный Орел», «Соломбал», «Тино» и поллака «Патмос», огнем своей артиллерии очистили берег, на который высадился десант в 1210 ч. албанцев, сначала потеснивший турок, а потом уступивший нападению турок и начавший отступать к берегу. Елманов заметив это, послал в 5 часов десант регулярных войск, вверив его опять Матвееву. Кроме войск, участвовавших в десанте, под Будрумом были высажены 2 роты морских солдатских батальонов и семь 3-фунт. единорогов.

Турки, увидя наступающие войска, шедшие на выручку албанцев в стройном порядке со стрельбою из полковых пушек, отступили.

Ночь войска, по распоряжению Матвеева, провели под ружьем, отдыхая по очереди. Войска регулярные были выстроены в каре, а албанцы со всех четырех сторон по батальону. Ночью же лейтенант Бухарин захватил оставленную на судне одну медную пушку и одно знамя.

Распоряжение Матвеева, по которому войска не могли отдохнуть надлежащим образом, было ошибочное. По крайней мере в нем надо видеть отчасти причину того крайнего утомления, в каком оказались войска на следующий день.

Утром 7 августа все войска двинулись вперед, и всюду теснили турок. В авангарде шли албанцы, за ними 2 регулярные роты с двумя единорогами. Далее шли главные силы, а в арьергарде опять регулярная рота. Большое затруднение было нести при страшной жаре на руках единороги через овраги и горы.

Авангард разбил турок и отбросил их в горы, но в это же время вышли из города пешие и конные турки и атаковали албанцев, которые дрогнули от конницы и побежали к гребным судам. Остались одни регулярные войска, на которые турки напали с трех сторон. Войска наши, после храброго и сильного сопротивления, должны были отступить, и «по пришествии в слабость и бессилие от великого солнечного зноя, не были в состоянии» шесть 3-фунт. единорогов защитить и взять с собою при отступлении, тем более что у этих орудий были от перевозки по горам повреждены оси и колеса. Отступать пришлось около 6 верст, и солдаты едва добрели по жаре с ружьями до берега. Начальник десанта Матвеев был убит. Заметив «непорядок и нестроение» в десанте, Елманов отправил за ним все шлюпки, которые приняли всех прибывших и раненых.

Отступление было от регулярных и нерегулярных войск «не ускорительно», по словам донесения Елманова. Турки, захватив единороги, не двигались вперед, и наши войска могли свободно отступать, иначе турки могли бы «многих отхватить и побить». Когда же погнались, было поздно, и турецкая конница попала под огонь фрегатов, которые ядрами и картечью разогнали ее; особенно удачно действовал фрегат «Северный Орел».

Неудачу десанта Елманов объясняет тем, что албанцы оставили регулярные войска, которых было значительно меньше турок, а потом в страшной жаре, бывшей в этот день. Многие из солдат, не имев ни ран, ни болезней, ослабев от жары, падали на берегу. Некоторые из них умерли там же на берегу, а другие – по перевозке на судах (всего 32 чел.), некоторые «приходили в безумство», другие заболели.

Убито было 86 чел., ранено 44, которых большая часть легко.

Бомбардирские корабли своим огнем много зданий разрушили и сожгли.

Доходившие сведения о численности гарнизона Станчио определяли его в 2 тыс. чел., что ввиду храбрости, оказанной албанцами в Будруме, позволяло надеяться, по словам Елманова, на успех. В действительности турок оказалось более 5 тыс. Потери турок в убитых Елманов определяет в 500 чел. Забрав десант, Елманов отошел с судами от берега.

15 августа Елманов соединился со Спиридовым и донес ему о своей неудаче. Спиридов, узнав обстоятельства дела, высказал свое мнение, которое было вместе с тем и решающим, что поведение албанцев, славян и регулярных войск в десанте под Будрумом было порядочное и похвальное, одобрил распоряжения и Елманова в расстановке бомбардирских кораблей и других судов. Точно так же нашел Спиридов правильно сделанным: расположение судов под Станчио, своз на берег 6 августа албанцев, своз 6 августа регулярных войск им на подкрепление. Но назвал ошибкой распоряжение от 7 августа начальствовавшего десантом майора Матвеева, «который, излишне надеясь, далеко от берега отошел и, не сделав разведки малыми партиями, стал двигаться к форштадту, откуда турки сделали нападение столь превосходными силами, что не только албанцы и славяне побежали, но и регулярный авангард, по убиении офицеров приведен был от неприятеля превосходного силою, в замешательство и беспорядочную ретираду; после же нападения на главные силы и ранения майора Матвеева, все приведены были в такой беспорядок, что как способы находили, так и спасали свою жизнь».

Спиридов видел в беспорядочном отступлении регулярных войск, с оставлением пушек, вину со стороны офицеров, бывших при регулярных войсках, «ибо поступки офицеров не всем похвальны». Спиридов приказал Елманову произвести «порядочное осведомление о поступках офицерских, кто как свою должность исполнял».

Дальнейших сведений об этом деле в «Материалах» нет.

Эскадра капитан-лейтенанта Извекова крейсировала у о-ва Метелина и тревожила неприятеля. Хотя из Дарданелл выходили турецкие шебеки, бригантины и галеры в разные времена, но держались около берегов и потом опять возвращались назад. В Дарданеллах стояли 5 линейных турецких кораблей, 3 больших фрегата, одна большая галера и около 30 турецких и дульциниотских галер, шебек и бригантин. Кроме того находились у о-ва Негропонта 1 турецкая большая галера и 3 полугалеры; в Лемносе 1 шебека и 2 полугалеры, которые, выждав ветер, иногда ходили к Салоникам и к афонскому берегу; в Тенедосе 2 бригантины и 3 полугалеры.

Отряд Извекова играл роль заслона для эскадр Спиридова и Елманова и охранял их от движения турецких судов с севера. Впрочем, турецкие суда так были напуганы предшествовавшими поражениями, что не удалялись далеко от своих берегов. Раз в эскадре Извекова была стычка двух поллак, командиры которых были греки, с 4 полугалерами, вышедшими из Тенедоса и приблизившимися к поллакам, по донесению греков, под русскими флагами. После незначительной перестрелки турки отступили, но за ночною темнотою не были пойманы, и потом было узнано, что эти 4 полугалеры турок ушли ночью в Салоники.

Первая дивизия Спиридова простояла у островов Липсо и Арчо два месяца. Вторая дивизия Елманова, после того как 15 августа присоединилась к Спиридову, простояла около месяца также у этих островов и 18 сентября снялась с якоря и пошла к N, побывала у Дарданелл и остановилась на якорь у о-ва Тассо. 13 октября Спиридов снялся с якоря, пошел к N и у о-ва Тассо соединился чрез 9 дней с дивизиею Елманова, стоявшею здесь на якоре. К 19 ноября, захватив с о-ва Тассо деревья для починки кораблей, соединенные дивизии вернулись в порт Трио.

Отряд капитана 2-го ранга Фондезина, стоявший у о-ва Патмоса, все время крейсировал и не позволял двигаться турецким судам. 24 июня фрегат «Почтальон» под командой капитан-лейтенанта Кривцова в заливе Кассала атаковал две турецкие ландры; одну из них, длиною 53 фута, с 3 фальконетами, взял в плен, а другую пальбою разбил и потопил, но и с нее взял 2 фальконета 17-фунтового калибра. «Взятая же в плен ландра изрядная и ныне при флоте употребляется с пользою», доносил Спиридов, который с большой похвалой отнесся о распорядительности Кривцова.

Отряд графа И. Войновича был послан 21 апреля в Сирию. Отряд состоял из фрегатов «Св. Николай», «Слава», шебеки «Забияка» и 4 полугалер. 1 мая отряд зашел в Кастель-Росса, где взял в плен агу и 17 чел. турок. Отряд остался в крейсерстве между о-вом Кипром и берегом Малой Азии. 2 июня шебека «Забияка» имела бой с корсарским судном, причем на шебеке был 1 убитый и 2 раненых. 12 июля Войнович пришел к городу Суре, где нашел гвардии офицера Баумгартена, который находился в Сирии несколько лет; офицер этот сел на фр. «Николай» и известил Войновича, что имеет письма и трактаты, писанные от шейха Акри к графу А. Орлову, в которых шейх этот просит протекции Императрицы Всероссийской. Вскоре и Войнович получил письмо от губернатора города Сеиды, в котором тот именем государя своего, шейха Акри, просил у русских помощи друзам, собиравшимся атаковать город Бейрут. Войнович писал обоим губернаторам, что следует сделать трактат с друзскими князьями, и отправил шебеку «Забияку» с галерою к Бейруту для блокады этого города, вместе с вооруженными друзскими судами; блокада эта, прекратив подвоз провианта в Бейрут, много способствовала сдаче города.

17 июня пришла в Кафу эскадра Кожухова, состоявшая из 2 фрегатов «Надежда» и «Павел», 5 поллак и 2 полугалер. Войнович сейчас же известил о всех происшествиях Кожухова, увиделся с ним, и Кожухов согласился, соединив обе эскадры, продолжать военные действия под Бейрутом, который был атакован с моря военными русскими судами, а с берега друзами и высаженным десантом. Город Бейрут сдался на капитуляцию 30 сентября. 7 января 1774 г. десант опять был посажен на суда, и 7 января отряд Войновича, а 9 января отряд Кожухова вернулись к острову Патмосу.

Во время военных действий под Бейрутом было убито и ранено в разное время: на фрегате «Николай» 8 и 15, на фрегате «Слава» 4 и 6, на шебеке «Забияка» 4 и 7, на галере «Унион» 1 и 2, на галере «Рондинелла» ранено 2; а всего было 17 ч. убито и 32 ч. ранено.

За отправлением с контр-адмиралом Грейгом 4 кораблей и 2 фрегатов из Балтики, наличного числа команды и офицеров осталось мало, для Балтийского моря, на укомплектование 12 кораблей, 2 бомбардирских кораблей, 4 фрегатов, 2 пакетботов, с брандвахтами и ластовыми судами. В офицерах, штурманах и унтер-офицерах был недостаток, который можно было пополнить, взяв только их из Архипелагской эскадры. Представление в этом духе было сделано 22 августа 1773 года. В ноябре месяце того же года вице-адмирал Сенявин потребовал в Донскую флотилию на выбылые места немалое число морских офицеров. Кроме того, императрица, утвердив штат 3 вновь построенных фрегатов Азовской флотилии, приказала доставить Сенявину необходимую для фрегатов команду и офицеров.

Коллегия, соображая эти надобности и наличное число офицеров и нижних чинов в Кронштадте, Ревеле и Архангельске, и имея в виду потребность в офицерах и нижних чинах для Балтийского флота, назначила в Донскую флотилию не все требуемое число офицеров и нижних чинов, а по необходимости «с некоторым уменьшением».

Затем, оставшимся в наличии числом офицеров и нижних чинов возможно было укомплектовать, с уменьшением против штатного положения, восемь 66-пуш. кораблей, 2 фрегата, 2 пакетбота, брандвахтенные и ластовые суда.

Кораблей совершенно готовых в Кронштадте было 6, бомбардирских судов 2, малых фрегатов 2. В Ревеле – 6 кораблей и 1 фрегат; в Архангельске 3 корабля, 3 фрегата и 4 пинка, из которых два пинка нужны были для перевозки грузов в Балтийском флоте, и укомплектовать их следовало наравне с фрегатами. Кроме того, к весне 1775 года в Архангельске должны были быть спущены 3 корабля и 1 фрегат. Так как надо было назначить команду на корабли и фрегаты, построенные в Архангельске, для провода их в Кронштадт, то Коллегия спрашивала у императрицы: сколько кораблей, фрегатов и пинок назначить к переходу из Архангельска в Кронштадт и сколько кораблей и фрегатов вооружить в каждом из портов, Ревеле и Кронштадте.

Императрица приказала на 1774 год: 1) вооружить в Ревеле 5 линейных кораблей, в Кронштадте 3, с необходимым числом мелких судов; остальные же корабли, вооружив, иметь в готовности; 2) из Архангельска прибыть 2 пинкам; 3) все корабли и фрегаты в Архангельске вооружить и приготовить таким образом, чтобы они могли по первому приказанию, когда получат команды, выйти в море; 4) для обучения людей галерного флота вооружить 3 галеры и 1 бригантину.

В плавание были назначены: в Ревеле корабли «Владимир», «Вячеслав», «Дерись», «Преслава», «Борис и Глеб» и фрегат «Евстафий». В Кронштадте корабли «Тверь», «Иезекииль» и «Виктор» и фрегат «Екатерина». Для перехода из Архангельска в Кронштадт два пинка «Лучше Назови» и «Евстафий». Для обучения матросов галерного флота: галеры «Ларга», «Измаил», «Фокшаны» и бригантина, которые должны были для лучшей практики доходить шхерами до Фридрихсгама. Командующими эскадрами были назначены: Ревельской – контр-адмирал Барш, а Кронштадтской – капитан-бригадир Клокачев. Барш и Клокачев снабжены были от Коллегии инструкциями, отличными от тех инструкций, которыми снабжались в прежние плавания начальники Практических эскадр.

Ревельская эскадра должна была плавать в Балтийском море у о-ва Даго, и могла заходить в Кегсбухту. Во время плавания следовало учить команду всему тому, что морское искусство требует. Коллегия надеялась, что Барш по своему прилежанию и знанию все употребит, что необходимо, чтобы обучить матросов. Плавание должно было продолжаться до первого сентября и после необходимо было возвратиться в Ревельский порт.

Чтобы не подать повода к сомнению и беспокойству соседних держав, не заходить в их порты, но иметь их, а особливо шведские берега в отдалении. Только в случае крайней необходимости разрешалось заходить в шведские порты; в случаях же обыкновенных лучше заходить в порты Дании, как союзной и дружественной России державы. Во время плавания, если случится встретиться с датским или шведским флотом, то объявить командирам их (если случай того потребует), что русская эскадра крейсирует в Балтийском море, как обыкновенно это делает каждый год, для экзерциции и большей практики матросам. С датским и шведским флотами предписывалось поступать дружески. В случае, если бы пришлось идти мимо крепости или корабля шведского или датского, то салют делать по силе заключенных трактатов, и так близко, чтобы салют был слышен, дабы, как иногда прежде происходило, не могло последовать никаких претензий. Купеческим кораблям обид не чинить, а оказывать всякую помощь. Во время плавания содержать себя «во всякой осторожной готовности и исправности как бы в военное время надлежало». В случае встречи с английскими и французскими военными кораблями, в каком бы числе они ни были, так как трактатов о салютации с Францией и Англией еще не заключено, то в таких случаях поступать по силе Морского устава, охраняя честь российского флага. Барш должен был употребить всякие способы и предосторожности, дабы никакого предосудительного поступка не вышло, и наблюдать при том, чтоб все узаконенные почести между ее императорским величеством и других держав флотами были соблюдены. Далее, Барш должен был наблюдать, какое имели влияние длинные и короткие мачты на морские качества кораблей; этот пункт инструкции подобен инструкции прежних годов.

Наконец, ввиду большого недостатка штурманов и людей их знаний, рекомендовалось самому адмиралу присматривать за ними и предписать командирам кораблей делать то же самое. Требовалось определять в море амплитуды солнца для определения склонения компаса, и по окончании кампании представить в Коллегию как эти наблюдения, так и «о штурманских успехах и прилежании особливо».

Недостаток в штурманах был и раньше; в кампанию 1771 года Чичагов получил подобную же инструкцию относительно штурманов.

Клокачев получил такую же инструкцию, только плавание его было ограничено островом Готландом, который он должен был во время плавания видеть.

Инструкция капитан-лейтенанту Дурову, назначенному командовать галерным отрядом, была обширнее инструкции капитан-лейтенанта Арсеньева, командовавшего таким же отрядом в 1773 году. Первой статьей инструкции ему поручалось учить людей «галерного флота искусству», т. е. грести, поворачивать под веслами и парусами, ставить и убирать паруса и пр.; следующими статьями поручалось изучить фарватеры до Фридрихсгамна, которых в то время было два: один корабельный, а другой шхерный. Фарватеры следовало описать и вымерить аккуратно, чтобы впоследствии можно было бы галерам ходить без лоцманов; примечать кривизны и узкости фарватеров и лоцманские знаки; замечать, верно ли вехи стоят. Вообще, программа Дурову дана была обширная по лоции фарватеров к Фридрихсгамну.