Текст книги "Российский флот при Екатерине II. 1772-1783 гг."

Важность поручаемой комиссии заставляет, чтобы Коллегия со всей тщательностью выбрала в командование оною эскадрою вообще, и тем судном особенно, на котором может присутствовать его королевское величество шведский король, морского офицера не только искусного, но и поведением тому соответствующего. Находя все эти достоинства в Хметевском, Коллегия, вверяя ему в командование придворную эскадру, предписывала вместе с тем к исполнению:

1) На яхте с ним отправляется флигель-адъютант Бибиков, с письмом от графа Ник. Ив. Панина к старшему шведскому сенатору в свите шведского короля, к графу Шеферу; Бибикова при первой возможности перевезти на галеру к шведскому королю. 2) Приняв команду, отправляться в путь и быть на месте не позже 5–6 июля. 3) Шведский король может пойти и шхерным фарватером, и корабельным: Хметевский должен был расположиться так, чтобы видеть галеру, идущую и по тому фарватеру и по другому, и подойти к ней, как только увидит ее у Березового зунда. 4) Может случиться, что шведской король не пересядет на яхту «Екатерина», а захочет продолжать свой путь на своей галере, то «сие оставляется на его соизволение». В таком случае Хметевскому быть с своей яхтою вблизи галеры, дабы в случае нужды предложить всякую помощь; может предложить шведскому королю взять себя и лучшего штурмана на галеру. 5) Если шведский король пересядет в случае ветра на яхту, а в случае безветрия на гребной фрегат, то идти в Кронштадт, Петергоф или Ораниенбаум, куда шведский король прикажет. 6) В случае если шведский король захочет остановиться в Кронштадте и войти в гавань, то может войти в среднюю гавань: если же пойдет в Петергоф или Ораниенбаум, то подойдя возможно ближе к берегу, лечь на якорь. 7) В случае если шведский король будет продолжать свой путь на своей галере, то подходя к Петергофу, галере его остановиться на якоре; отправленная собственная шлюпка Е.И.В. должна послужить для перевоза шведского короля на берег. 8) Хметевский должен показать вид, что он находится близ Березового зунда случайно[42]42
  Трудно это было согласовать с посылкой Бибикова.


[Закрыть]; что нахождение его близ Березового зунда и преследование за шведскою галерою не имело бы виду, что он нарочно для того выслан, но случайно крейсирует, чем наиболее сохранится инкогнито шведского короля. 9) В случае если шведский король пересядет на его яхту и в случае встречи яхты с Ревельской и Кронштадтской эскадрами, бывшими под флагами контр-адмиралов, яхта должна была бы салютовать флагу адмиралов, но салюта этого не делать, не спросив у шведского короля, и не сказав ему, что это велит делать ему Морской устав; в случае согласия шведского короля – производить салют по уставу, а если не прикажет, то уведомить командующего эскадрой, что ему флагу его стрелять не приказано.

Нельзя не согласиться, что установленные правила о салюте были сложны.

Перед Петергофом были поставлены 2 яхты и 2 галеры. Капитану 2-го ранга Селифонтову Коллегия дала подробную инструкцию относительно встречи и салюта, которые следовало сделать при посещении императрицы. Команду предписывалось соблюдать «в чистоте и в большом порядке». Команду в большом числе с судов не спускать и до «слабости» не допущать, под опасением большого штрафа.

Хметевский 3 июня пошел к W для встречи шведского короля, вместе с яхтой «Екатерина», фрегатом «Св. Марк», и катером «Диспач», и 5 июля возвратился с моря, сопровождая 5 шведских галер, на одной из которых находился шведский король.

Через месяц прошла из Петербурга в Ораниенбаум шведская галера в сопровождении 5 судов разной конструкции, 8 июля вернулась в галерный порт с Петергофского рейда золоченая галера «Россия», а 20 июля весь отряд Хметевского возвратился в Петербург.

Императрица осталась очень довольна порядком, господствовавшим на эскадре Хметевского, а также отменной опрятностью команды и чистотой на судах, изъявила свое удовольствие Коллегии и подарила: Хметевскому и бывшим на яхте «Екатерина» «пребогатые» табакерки, а нижним чинам 500 р. деньгами. Коллегия с своей стороны тоже изъявила благодарность Хметевскому.

Из других плаваний можно упомянуть о том, что вице-адмирал Грейг был уволен в отпуск в Англию на 4 месяца с производством жалованья, и для перехода туда ему был дан бомбардирский корабль «Страшный».

Выйдя из Кронштадта 12 июля, Грейг 10 августа высадился в Эдинбурге, пробыл там до 29 сентября и к 16 октября вернулся в Кронштадт, где тотчас же вступил в командование 2-й флотской дивизией и стал исполнять обязанности главного командира Кронштадтского порта. В заграничном плавании находился отряд капитана 2-го ранга Козлянинова, состоявший из фрегатов: «Северный орел», «Наталия», «Св. Павел», «Григорий», «Констанция» и «Павел». Назначение этого отряда было пройти, под видом купеческих судов, в Черное море.

В январе месяце стояли в Константинополе фрегаты: «Наталия», «Григорий», «Констанция»; остальные суда стояли у входа в Дарданеллы. Переговоры о пропуске этих судов в Черное море тянулись целый год без результата, и в конце концов Порта не разрешила пройти им в Черное море. 24 декабря 1777 года эскадра Козлянинова отправилась в обратный путь в Балтийское море.

3 ноября, получив уведомление от нашего посла в Константинополе Стахиева, что Порта не пропускает суда в Черное море, императрица подписала указ, по которому следовало: по получении этого указа отряду Козлянинова идти обратно в Балтийское море. Тем же указом Козлянинову разрешалось: в случае если во время плавания встретятся препятствия или же неприязненные покушения, то отражать оные вооруженной рукой.

Эпизод этот из плаваний русского флота – плавание эскадры Козлянинова в Константинополь и причины ее неуспеха, недостаточно известен в русской морской литературе. Документы в XII томе «Материалов» не позволяют выяснить, в чем заключалась причина неуспеха.

Глава XI

Плавания в 1778 г. – Высочайший смотр флоту у Красной Горки. – Прибытие из Архангельска эскадры Хметевского, вооруженной по новым штатам. – Попытки найти лучшую пропорцию мачт. – Предложение Грейга о новом штате вооружения. – Испытание Коллегией кораблей «Исидор» и «Ингерманланд». – Принятие Коллегией нового штата вооружения. – Необыкновенно быстрый переход эскадры Хметевского. – Плавание отряда Козлянинова в Средиземном море. – Переговоры Козлянинова с марокканским посланником и отвоз его в Марокко.

На 1778 год было приказано вооружить для плавания в Финском заливе, в Практической эскадре, 4 корабля, 2 фрегата и 3 галеры. Морской провизии было запасено на 2 месяца, на вооружение и разоружение на 1 месяц.

Кроме того, из числа спущенных в Архангельске 5 кораблей и 3 фрегатов Коллегия решила привести в Кронштадт 3 корабля и 3 фрегата.

Резолюцией императрицы было приказано Практической эскадре оставаться в море не более 4 недель и эскадрой командовать контр-адмиралу Баршу. Для обучения же гардемаринов и кадетов вооружить 1 фрегат, которому пробыть в море до 6 недель.

В Кронштадте были вооружены корабли: «Всеволод», «Преслава», «Дерись», «Вячеслав». Фрегаты «Счастливый» и «Евстафий» и галеры «Лемнос», «Метелен» и «Рак».

Корабельная эскадра была выведена на рейд 26 июля; директору Морского корпуса Голенищеву-Кутузову было предоставлено назначить гардемаринов и кадетов не только на отдельно назначенный специально для Морского корпуса фрегат «Богемию», но и на все корабли эскадры, как плававшей в Финском заливе, так и отправившейся из Архангельска в Кронштадт.

Комплектовался этот фрегат кадетскими офицерами, гардемаринами и кадетами, с добавлением из флотских чинов.

Барш получил приказание: 1) Плавание иметь между Ревелем и Дагерордом, обучать команду во всех частях, как того морское искусство требует; плавание это продолжить не более месяца; что же касается до фрегата «Богемия», то по окончании месячного плавания приказать ему остаться в море в тех же местах еще две недели; 2) Так как находящийся в его эскадре фрегат «Счастливый» вооружен по новой пропорции и посылается в море единственно для испытания нового вооружения, то делать наблюдения над вооружением, над постановкой мачт и парусов, укладкой трюма, над морскими качествами фрегата и впоследствии обо всем замеченном известить Коллегию; 3) Так как Кронштадтская эскадра будет зимовать, кроме фрегата «Богемия», в Ревеле, то при приближении конца назначенного для экзерциции времени подойти к Наргену, сдать команду над Кронштадтской эскадрой капитану 1-го ранга Мусину-Пушкину, которому и приказать идти в Ревель на зимовку, а самому, приняв команду над Ревельской эскадрой и сняв на корабли этой эскадры гардемаринов и кадетов с кораблей Кронштадтской эскадры, идти на зимовку в Кронштадт.

Кронштадтскую эскадру 4 июля посетили князь Потемкин и граф Чернышев. При проходе их шлюпки мимо кораблей люди стояли на реях, и «как ружьем, так и музыкою надлежащая честь чинена со всей эскадры». При съезде посетителей с флагманского корабля на всей эскадре людей поставили по реям и салютовали со всех судов по 11 выстрелов. 14 июля эскадра находилась у Красной Горки, и через 5 дней произошла встреча эскадры Барша с придворной эскадрой, на которой была императрица.

«19 июля. С рассветом увидели стоящие на якоре у Ингерманландского берега яхту “Екатерина II”, придворных яхт 4, палубных ботов 3, шхунара 1, адмиралтейская малая яхта 1. С яхты “Екатерина” салютовано из 7 пушек, а с флагманского корабля из 5; в полдень яхта “Екатерина” и прочие пошли в Кронштадт».

Барш благодарил потом в приказах всех командиров кораблей за исправное по сигналам исполнение.

Остальное время эскадра плавала у Красной Горки, сделала переход к о-ву Вульфу, у которого Барш пересел на Ревельскую эскадру и с ней возвратился в Кронштадт, а Кронштадтская эскадра осталась в Ревеле. Во время выхода Ревельской эскадры на рейд произошло столкновение корабля «Александр Невский» с фрегатом «Михаил», стоившее жизни 3 матросам, а во время плавания сошлись два корабля – «Ингерманланд» и «Борис и Глеб», причем произошла поломка. Фрегат «Богемия», не удалявшийся далее о-ва Готланда, в назначенное время вернулся в Кронштадт.

3 галеры ходили к Березовым островам и к Выборгу. В продолжении плавания они два раза сменили свою команду. Кроме того, по представлению учрежденной в Кронштадте комиссии «о сочинении о такелаже штатов» Коллегия приказала для точнейшего положения на самой практике и узнания способности вооружить фрегат «Счастливый», бомбардирский корабль «Марс», прам «Сердоболь» и полупрам «Леопард». Фрегат «Счастливый» отдан был в эскадру Барша, а остальные суда должны были делать плавание для испытания ходкости только до Красной Горки: на бомбардирском корабле «Марс», ввиду его гнилости, решено было не стрелять из мортир и гаубиц.

Плавание придворной эскадры из 5 яхт: «Екатерина», «Петергоф», «Анна», «Счастие» и «Алексей» было следующее:

19 июля в 21/2 ч. императрица выехала из Петергофской гавани на яхту «Екатерина», и когда вступила на нее, то приказала сниматься с якоря и идти к Красной Горке, где была эскадра Барша. Императрицу сопровождали генерал-фельдмаршалы князь А.М. Голицын, князь Барятинский, граф И.Г. Чернышев, князь Г.А. Потемкин, генерал-майоры Потемкин и Волков, камергеры Самойлов и Корсаков, полковники Потемкин и Турчанинов.

По прибытии яхты в Кронштадт выехал из военной гавани главный командир порта вице-адмирал Грейг с своими офицерами, и от императрицы ему и капитану над портом Пущину позволено было взойти на яхту, где пожалованы к руке, а по прошествии рейдов съехали с яхты. Пройдя Толбухин маяк, увидели против Красной Горки к N-му берегу эскадру Барша из 4 кораблей, 3 фрегатов и 1 бомбардирского корабля, под парусами, прам и полупрам на якоре.

В 91/2 ч. вечера, приблизясь к эскадре, яхты легли в бейдевинд на левый галс; в 11/2 ч. пополуночи при повороте яхта «Счастие» ушла от ветра, яхта «Екатерина» положила марсели в обстеньг, чтобы пропустить оную, и в самое то время помянутая яхта нашла на яхту «Екатерина»[43]43
  Командиром яхты «Екатерина» был капитан 1-го ранга Аничков, с отличием служивший в Архипелагскую кампанию. Аничков вскоре вышел в отставку.


[Закрыть] и сломало грот-вантами утлегарь, а другого повреждения не было; после чего, выходя из тесноты из множества судов, яхты пошли к W на просторное место и легли на якорь.

Утром эскадра Барша и яхты снялись с якоря. Яхта «Екатерина» салютовала контр-адмиральскому флагу 7 выстрелами и получила в ответ 5 выстрелов. Контр-адмирал Барш приезжал на шлюпке на яхту «Екатерина» с рапортом к Е.И.В. Эскадра производила пушечную и ружейную экзерцицию. В 10 часу Е.И.В. изволила указать яхтам следовать в Петергоф. В 11 часов со всей эскадры «из всего снаряда палено в знак благодарности за «высочайшее Ея И.В. прибытие в эскадру, против чего из высочайшей своей милости Е.И.В. изволила указать выпалить с яхты “Екатерина” из 7 пушек, за которую высочайшую милость палено со всей эскадры из половинного снаряда, по которой пальбе эскадра, построясь в линию, пошла к ветру, а яхты, продолжая путь, прошли Толбухин маяк». Командиром яхты «Екатерина» был капитан 1-го ранга Аничков, с отличием служивший в Архипелагскую компанию. Аничков вскоре вышел в отставку.

На следующий день яхты пришли в Петергоф и императрица съехала с яхты со всеми присутствующими. При отбытии императрица пожаловала нижним чинам 200 р.

Из Архангельска были приведены 3 корабля и 3 фрегата капитан-бригадиром Хметевским, который получил от Коллегии следующую инструкцию: 1) По принятии в свою команду кораблей и фрегатов поднять брейд-вымпел и расписать служителей на корабли и фрегаты совместно с главным командиром Архангельского порта. 2) Все архангелогородские корабли вооружить по новому сочиненному штату; так как этот штат сделан точно с корабля, вооруженного им же, Хметевским, который кроме того находился и в комиссии по сочинению штата вооружения, то предоставить Хметевскому вооружить корабли и фрегаты (на его волю), дабы они точно по тому штату или сходно кораблям «Исидор» и «Ингерманланд» вооружены были, не исключая и мачт, ежели то успеть можно, чего Коллегия желает и надеется, что Хметевский сделает.

Напомним, что в рассматриваемый период Коллегия хлопотала о лучшей пропорции мачт на кораблях. Были пропорции: старая, употреблявшаяся раньше, предложенная адмиралом Ноульсом и предложенная адмиралом Мордвиновым. Коллегия приказывала вооружить по этим пропорциям корабли и испытать их в плавании. В документах не видать, какие результаты оказывались в морских качествах кораблей с переменою вооружения, но из самого факта – частых повторений о вооружении корабля по новой пропорции и из распоряжений об испытании такового корабля, можно судить, что результаты предыдущего испытания были неудовлетворительны.

Наконец вице-адмирал Грейг предложил в 1776 г. новый штат вооружения кораблей. Он был рассмотрен Коллегией и по общему ее рассуждению с морскими капитанами было определено: вооружить 74-пуш. кор. «Исидор» и 66-пуш. корабль «Ингерманланд» по предложенным от вице-адмирала Грейга пропорциям «такелажем, парусами, мачтами, стеньгами и реями». Вооруженные таким образом корабли следовало испытать в кампанию 1776 года. По окончании кампании поехала в Кронштадт на осмотр вооружения этих кораблей вся Коллегия в полном составе, совместно с прокурором Коллегии, и пригласив на эти корабли всех флагманов.

Событие это было в то время чрезвычайной важности, потому что Коллегия, вообще говоря, мало посещала Кронштадт в полном составе. Теперь же ехала: или утвердить, или отвергнуть новый штат вооружения кораблей.

Оказалось следующее: лучше и скорее всех ходил корабль «Исидор». Корабль «Ингерманланд» имел ход, равный кораблю «Ростислав», но имел преимущество пред всеми другими кораблями. Замечено это было Грейгом, флагманами и капитанами плававшей эскадры, которые добавили, что на корабле «Ингерманланд» провизии на 6 месяцев, отчего он сидел грузнее: при одинаковом же грузе по их мнению можно было надеяться, что ход корабля «Ингерманланд» был бы лучше хода корабля «Ростислав».

Грейг донес, что по сделанной им пропорции, утвержденной флагманами и капитанами, были вооружены 2 корабля, и что все флагманы и капитаны по консилиуму утвердили, что эти корабли, «в управлении парусами, от ходу и от поворота, несравненно пред прежним вооружением преимущественнее, удобнее и полезнее». Грейг представил дельные книги, по которым были вооружены корабли «Исидор» и «Ингерманланд», но при этом прибавил, что в кампании некоторый такелаж был убавлен и переменен, а потому следует весь такелаж перемерить вновь, дабы узнать точно его величину.

Эти действия Грейга во время кампании вытекали из распоряжения самой Коллегии, которая приказала, чтобы узнать разность между старым и новым штатом, во время кампании «сделать основательное примечание и расписать подробно против штата свои перемены и о каждой вещи удобность».

Коллегия в свое пребывание осмотрела корабли, выслушала рапорт Грейга, прочитала составленный в Кронштадте протокол консилиума всех флагманов и капитанов. Испытала корабли на ходу, осмотрела новое вооружение кораблей, сделала «особливо важные опыты» и нашла в новом вооружении кораблей против прежнего вооружения немало удобства и преимущества[44]44
  Как пример можно привести следующее мнение о парусах, сделанных по новому штату: «Паруса так в своей пропорции расположены, что не только один парус от другого не отнимает ветра, но и от ударения в оные ветра задний парус ни малого препятствия не делает переднему».


[Закрыть]. Коллегия утвердила новый штат вооружения кораблей.

Коллегия утвердила не только то, что испытала сама, но и прочие части вооружения, основываясь на утверждении флагманов, что они испытали удобность и пользу предложенного вооружения и предпочитают это вооружение, по штату вице-адмирала Грейга, прежнему.

По всем этим обстоятельствам Коллегия приказала:

1) Впредь корабли вооружать так, как были вооружены корабли «Исидор» и «Ингерманланд». 2) Вице-адмиралу Грейгу поручить составить из несколькпх капитанов коммисию, в которой быть и капитану над портом, и которой поручить: при разоружении кораблей сделать верное и точное исчисление, сколько каких числом вещей и в них мерою на вооружение кораблей пошло, сколько настоящего и запасного надобно, и Коллегии представить немедленно.

Одним словом, победа вице-адмирала Самуила Карловича Грейга была полная; ни одного голоса не было против сделанного им вооружения, и конец прошлого столетия наш флот вооружался по штату, составленному С.К. Грейгом. Признаемся, факт этот и для нас был нов и потому благотворное влияние, которое имел С.К. Грейг на наш флот, надо считать, было гораздо глубже, чем до сих пор считали.

Кронштадтская комиссия представила вскоре ведомости и штатные росписи: 1) Мачтам, реям и парусам с прописанием прежних пропорций и при оных копию с мнениями комиссии о пропорциях. 2) Штатную дельную роспись стоячему и бегучему такелажу, необходимым веревкам со всей принадлежностью, по сделанному обмеру; в этой росписи были показаны сделанные против штата 1726 г. и дельной книги о вооружении – изменения, что вновь положено и что отменено. 3) Штатная роспись запасным на кампанию корабельным припасам и материалам.

Коллегия, рассмотрев ведомости и росписи, приказала: 1) Сделанное комиссией исчисление и положение отныне впредь почитать штатом в заготовлении такелажных и прочих вещей, в отпусках оных на корабли и в вооружении кораблей поступать по оному, для чего велеть напечатать 600 экземпляров и куда следует к непременному исполнению разослать при указах. 2) Вооружение и снабжение кораблей в дальние вояжи Коллегия предполагала делать смотря по расстоянию места и продолжительности плавания, и командиры этих кораблей должны были входить с своими требованиями особо: Коллегия в этом случае согласилась только с представлением комиссии. 3) Если командир сделает, своим искусством и практикой или случаем, против штата какую-либо полезную вещь, что-либо переменит или прибавит, таковые перемены из числа материалов, положенных по штату и отпускаемых на корабли, дозволить делать, но сверх положения не отпускать. Командирам кораблей, по возвращении в порт, представлять главному командиру о сделанных ими изменениях против штата; главный командир сообща с капитаном над портом и командирами кораблей должен рассмотреть эти изменения и, если найдут их полезными, доносить Коллегии, которая даст приказание о введении этих перемен и на прочих кораблях, внеся их в штатное положение. Если от этих перемен ожидаемой пользы не будет и материалы и вещи употреблены понапрасну, то стоимость их следует взыскать с предложившего изменения командира, не ставя ему неудачу «отнюдь ни в какое предосуждение». При подобном порядке Коллегия надеялась, что не только штат на всегдашнее время будет сохранен, но и вооружение и снабжение каждого корабля будет известным и в счетах никакого затруднения не будет.

Это распоряжение Коллегии в точности согласовалось с предложением, за одним только исключением: комиссия предлагала, в случае если перемена в вооружении будет признана полезной, то таковым командирам, для поощрения прочих, отдавать справедливую похвалу, с объявлением в команды, или давать награждение. Последнего пункта Коллегия не приняла.

В кампанию 1777 года было предположено вооружить по новой пропорции корабли «Пантелеймон», «Иезекииль» и «Азию», для чего следовало вынуть старые мачты, и так как они имели подводную часть давно не чищенную, то ввести в док.

В кампанию 1778 года были вооружены по новой пропорции фрегат «Счастливый», бомбардирский корабль «Марс», прам «Сердоболь» и полупрам «Леопард». В ту же кампанию отправлявшимся из Архангельска 3 кораблям и 8 фрегатам следовало иметь также вооружение по новому штату, что Коллегия и поручила привести в исполнение капитан-бригадиру Хметевскому, как вооружавшему корабли «Исидор» и «Ингерманланд», так и составлявшему новый штат вооружения.

Эскадра эта, состоявшая из кораблей: «Слава России» «Твердый» и «Благополучие», фрегатов: «Мария», «Александра» и «Воин», 5 июля отправилась в Балтийское море. На переходе от NW шквала на корабле «Твердый» сломались фор-стеньга и брам-стеньги, а на фрегате «Александра» переломился фока-рей от гнилого сука, но, не отлучаясь от эскадры, суда эти исправили свои повреждения. 25 августа эскадра пришла на Кронштадтский рейд: переход, следовательно, совершен был в 50 дней, с остановкой в Копенгагене на 9 дней. Из всех переходов в рассматриваемый период времени это был самый быстрый.

Отряд капитана 2-го ранга Козлянинова, находившийся в Средиземном море, 27 января пришел в Ливорно и по выдержании карантина вошел в гавань, причем с фрегата «Павел» было выпалено из 85 пушек. Все суда требовали исправлений, а фрегат «Северный Орел» требовал килевания. Так как фрегаты могли получить купеческие грузы не раньше начала марта месяца, то Козлянинов надеялся изготовиться к обратному плаванию в Россию в марте месяце, с тем, что если не получит какой-либо отмены, по прошествии месяца тронется в обратный путь. Здоровье судовой команды было в хорошем состоянии.

Во время пребывания своего в Ливорно Козлянинов встретился с марокканским посланником, присланным для заключения с Тосканой мирного договора. Посланник этот был принят во Флоренции с большим почетом грандами[45]45
  Великим герцогом Леопольдом, сыном Марии-Терезии Австрийской и братом императора Иосифа II. Леопольд по смерти брата сделался австрийским императором.


[Закрыть].

Козлянинов, сделав посланнику визит (учтивость), встретил со стороны посланника учтивый прием и во время разговора упомянул, что имеет приказание поступать во время встречи с варварийскими судами (Варварийским побережьем в то время в Европе называли средиземноморское побережье Северной Африки. – Примеч. ред.) миролюбиво, что намерение человеколюбивой императрицы есть пребывать во всегдашнем согласии с народами, не имеющими злых помышлений нарушить спокойствие ее подданных. Марокканский посланник ответил, что его повелитель дал приказание, чтоб все гавани его владений для российских судов были открыты, как для судов дружеского народа, и обещал дать за своей подписью письменное обязательство, прося в свою очередь такое же обязательство от Козлянинова. Последний остерегся дать такое обязательство, но донес о своих переговорах графу Чернышеву.

Через 12 дней Козлянинов донес гр. Чернышеву, что в доказательство дружбы своей с посланником марокканским, а также по просьбе его и в удовольствие великого герцога, дал он для отвоза посланника в Тетуан или Танжер два фрегата, «Павел» и «Констаицию». Поступок свой Козлянинов объясняет необходимостью доказать дружбу «в заключение уверительных о взаимном дружестве писем», а также и в показании народу марокканскому ласковости отвозом их посланника на нашем фрегате.

Побудительной причиной, кроме того, было и то соображение Козлянинова, что Марокканская империя имеет порты свои на пути плавания наших судов в Средиземное море, и эти порты могут служить пристанищем в случае надобности для наших судов, и для начинающейся морской торговли, по изобилию многих продуктов своих.

На посланных фрегатах Козлянинов приказал поставить пушки, взяв их из трюма, и прибавил некоторое число вооруженных солдат.

Свой смелый поступок Козлянинов объяснил в письме графу Чернышеву, вице-президенту Коллегии и одному из приближенных лиц к императрице, тем, что он всевозможным образом старается не упустить ничего, что только может служить к распространению имени и славы всемилостивейшей и великой государыни и российского государства между народом, столь мало сведущим.

Козлянинов очень хорошо знал, что его поступок и объяснение его дойдет до императрицы, которая охотно верила всему тому, что казалось ей согласным с ее величием и властью.

Козлянинов вышел с 3 фрегатами 6 августа из Ливорно и в Гибралтаре встретился с 2 раньше отправленными в Марокко фрегатами. Но так как на одном из фрегатов оказалась течь, которую без килевания исправить было невозможно, а идти океаном с таким повреждением, по опасности для фрегата, Козлянинов не хотел, то с общего согласия командиров положил: возвратиться для зимовки в Ливорно, где и исправить повреждение. В Ливорно уже застало Козлянинова приказание от гр. Чернышева зимовать в итальянских портах.

Пользуясь зимовкой, Козлянинов все пять фрегатов исправил килеванием.