Текст книги "«Играю словом…» Стихи разных лет"

Поэмы

Я подарю тебе свой мир

 
Я подарю тебе свой мир: – Смотри!
Он опоясан лентою зари.
Свидетельница счастья и тревог,
Шурша, ложится возле наших ног.
Так, некогда, прибой морской шуршал
У ног поэта. В блеске его рифм
Ничтожен я. Лишь взяв у грота риф,
По морю бурному мечты бежал.
 
 
А, много ли найдётся, что в мечтах,
По морю бурному, на полных парусах
Носился? Их по пальцам перечтёшь.
И в сердце у любого страх найдёшь
Перед стихией. Так и тот поэт: —
Встречая налетевший жизни шквал,
Он парусов своих не опускал.
Нашёл он бурю. Пал во цвете лет.
 
 
И я, возможно, рифы бы не брал,
Сразиться мог, и грудью встретить шквал.
Но, бури счастья, как и бури бед,
Не встретил на пути, как тот поэт.
И, с ним, возможно, я поспорить мог
В искусстве управленья парусами…
Но, рифмами… Нет – нет, судите сами,
В искусстве этом дьявол он, иль Бог.
 
 
Я стал бы спорить, но мои мечты
Прервутся, если не поверишь ты,
И не ответишь, узел разлюбив,
Противоречий и оков любви.
Но, сразу, не спеши рубить сплеча,
Войди в мой мир, что я тебе дарю,
И окунись в горящую зарю.
Послушай, что я расскажу сейчас.
 
 
Блеск утренней зари вошёл в мой мир,
Как откровенье жизни. Как кумир
Был солнечный восход. А, в свете дня,
Бледнеют краски. Яркого огня
Боится мир мой, от него бежит
Ведь яркий свет подобен темноте,
Он ослепляет. В грохоте лучей
Всё обгорает, блекнет, и дрожит.
 
 
Возможно, я любил бы светлый день,
Спешил к нему, как тысячи людей.
Но, люди заточили блеск лучей
В стальную оболочку бомб, смертей.
Ослепло солнце в цепких лапах зла,
Не светит и не греет, только жжёт,
И, больше, чем даёт, себе берёт.
На землю прахом падает зола
 
 
И красит в серый цвет все краски дня.
Быть может, ты теперь поймёшь меня?
В свой мир я ввёл лишь солнечный восход
И чуточку заката. Весь народ,
Что населяет мир мой, по утрам
Живёт и дышит. Как огонь живой,
Смысл жизни в них горит, течёт рекой,
Рождается и умирает там.
 
 
Я двери настежь в этот мир открыл
Для всех, кого любил и не любил.
Дарил я многим свет, но до конца
Не выслушав, и не поняв творца,
Одни ушли, захлопнув крепко дверь,
Других я выгнал сам. Остались те,
Кто по уму, иль в чистой красоте,
Мне дороги. И в этот мир, теперь,
 
 
Я редко допускаю даже тех,
В которых в юности искал утех,
С которыми делил и хлеб, и кров.
Я сбросил цепи дружеских оков,
Свободу, вольность, счастье стал искать.
И, мне казалось, я вполне прозрел,
Отбросил цепь пустых и скучных дел,
Вдали людей стал думать и мечтать.
 
 
Свой мир замкнул я в тесный круг идей,
И в узкий круг знакомых мне людей,
С которыми я проводил часы.
Я по траве вошёл в мой мир босым,
Оставив обувь, с пылью всех дорог,
Которыми ходил, с той стороны.
Ничто не нарушало тишины
В том мире, без волнений и тревог.
 
 
Охоте, как древнейшей из страстей,
Я отдавался всей душой моей.
Из всех страстей избрал её одну,
И в ней сумел измерить глубину.
И, отнимая жизнь у Божьих чад,
Как безраздельный мира властелин,
Верша свой суд, среди лесов, равнин,
Не думал: – В Рай я попаду, иль в Ад.
 
 
Снега зимы, весенний зов травы —
Моей душе любезны стали вы.
И солнца луч в душе моей светил.
Истоки жизни я благословил.
Познав её, я зори полюбил,
Природы утро и разгул стихий,
Но, никогда не складывал в стихи
Звериный бег и трепет птичьих крыл.
 
 
Я полюбил лесную глухомань.
Сюда, в рассвет, в предутреннюю рань,
Я уходил бродить по целым дням.
Ничто не развлекало так меня.
Часами можно любоваться ей,
Где с переливом свищут соловью,
И, падая, иголочки хвои
Поют на грампластинках старых пней.
 
 
А, может быть, охоту я любил
За то, что в те часы восход светил
Мог наблюдать я, в блеске красных зорь.
Я умывался огненной росой
И молодел. И чувствовал прилив
Душевных сил, в любое время дня,
Не возмущала непогодь меня,
Я счастлив был, ненастье полюбив.
 
 
Входил я в лес, торжественный, как храм,
Когда он просыпался по утрам.
Или, под вечер, отходя ко сну,
Последний луч ложился на сосну,
И гас, немного отдохнув на ней.
И звери просыпались в час ночной.
Совиный крик и дальний волчий вой
Звучали жутко в сумраке ночей.
 
 
Приятно поздней осенью срывать
С ветвей плодов земную благодать,
И чувствовать, что жизни урожай,
Бурлит, переливаясь через край.
Осенняя охота мне мила
Утиной зорью, выстрелами влёт.
И, кровь кипит моя, душа поёт,
При виде празднично накрытого стола.
 
 
Хоть весь азарт я оставляю в ней,
Но зимняя охота мне милей.
В борьбу вступить, и в ней искать успех,
Своим шагам придать звериный бег.
И резвость мысли, и полёт ума,
На тропах кабанов, лис и лосей,
Где кружевом след зайца средь полей —
Всем этим щедро дарит нас зима.
 
 
Но редко выстрел эхом прозвучит
В лесной тиши. Уснувший лес молчит.
С рассвета до заката, в блеске зорь,
По белизне снегов, следов узор,
Оставив, мы садимся за столом,
И, стулья сдвинув, выпьем на крови,
Во славу этой страсти, иль любви!
Азарт мы тушим крепким, злым вином.
 
 
И без вина я пьян, когда весной,
Вечерней зорью, мимо, вышиной
Протянет вальдшнеп. И, признаюсь я —
Милей весенней страсти нет, друзья!
Люблю её за буйство голосов,
Когда всё в мире о любви кричит.
Вечерняя заря, сходя, дрожит
От крика пересмешников дроздов.
 
 
Сейчас потянут. Луч зари погас,
На маковке сосны последний раз,
Чуть задержавшись, песни оборвав,
И небо остудив. Вверху стремглав
Барашек падает, и, в ясной вышине
От страсти хриплый, бурный зов певца,
Летит к немому небу без конца.
Все чувства поднимаются во мне.
 
 
Солисты начинают про любовь: —
Вдали я слышу хор тетеревов,
И, прорезая хрипом тёмный бор,
Заводит первый вальдшнеп: – Хорр, хорр, хорр.
И вот пошли. Извечный страсти зов
По кругу гонит их, и жжёт огнём.
Недолог лёт, но, сколько страсти в нём!
Вдали стихает песня про любовь,
 
 
Но не спеши уйти. Притихший зал
Концерт свой не окончил. Засвистал,
Защёлкал, переливами звеня,
Певец ночной любви, к себе маня.
Взлетела песня кверху, и погас
Безмолвный купол неба. Соловей
Присел на самой нижней из ветвей.
Его я рядом вижу в первый раз.
 
 
Теперь всё в мире слушает его,
Последнего солиста. Торжество
Разлито в каждом звуке, и певец
Обрёл своё мгновенье, наконец.
Стараясь не дышать, внимаю я,
И слышу, как течёт по жилам кровь,
И сердце бьётся, требует любовь.
Глубокой грустью мысль полна моя.
 
 
Я вижу, что тебя со мною нет.
Как сердцу к сердцу проложить свой след,
Как две судьбы в одну соединить,
К тебе свою протягивая нить?
А ты войди в мой мир, пойдём со мной,
Присядем, отдохнём в тени ветвей.
И, что я не сказал, пусть соловей
Расскажет тебе раннею весной.
 

Ночной звонок

 
Ты помнишь, в неурочный час однажды,
Я позвонил тебе. Не знаю сам —
Хотел сказать о чём – то, очень важном,
Но силы не дал я своим словам.
 
 
Как это было? Что со мною стало?
За суетою неотложных дел,
Я в ночь уехал от тебя с вокзала.
Уехал. Позвонить забыл тебе.
 
 
Хотел осмыслить, что мне говорила
Сегодня ты. Из путаницы слов
Вытягивая мысли, словно жилы,
Сплетенные на тысячи узлов,
 
 
Я думал о тебе. Усталость в сон клонила,
На пять минут, враз обрывая мысль,
Как вдруг воспоминание пронзило: —
Уехал я, тебе не позвонив.
 
 
Что делать? Станция. Схожу. Обратный поезд
Лишь через час. Прокуренный вокзал
Гудит от голосов ребячьих, звонких,
Как будто, кто – то вечеринку дал.
 
 
Что я скажу тебе по телефону?
Где мне найти слова, сказать тебе: —
Ты мне нужна! Под стук колёс вагонных
Клокочут мысли, как вода в трубе.
 
 
Не видишь ты, как медленно краснея,
Я в трубку что – то, о делах своих,
Причин задержки объяснить не смея,
Пробормотал, и вдруг, смущенно стих.
 
 
Что ж ты молчишь? Я слушаю, как ты
Молчишь, но трубку не кладёшь обратно.
Я говорю: – Прочту стихи свои,
Которые я от тебя всё прятал.
 
 
Вздыхаешь ты. Что значит этот вздох?
Приедешь ты? Да, в пятницу, наверно.
Когда уедешь? Нужных поездов
До двух часов не будет. Ну, до встречи.
 
 
Прости, что не сказал тогда тебе,
Всего того, что мне сказать бы надо,
Сказать: – Люблю тебя; но словно бес
Меня держал. Я словно в бездну падал.
 
 
Мой поезд отправлялся в пять часов,
И, сидя в зале, тихом и унылом,
Слагал я строчки для тебя стихов,
И вспоминал, что ты мне говорила.
 
 
Ты говорила мне: – Держать не стану,
Всю правду о себе хочу сказать.
Я не хочу, чтобы ты был обманут —
Сама тебе открою я глаза.
 
 
Сказала мне: – Тебя я недостойна,
Испорчена и выпита до дна.
Хотя мне говорить и очень больно,
Хочу, чтоб пробудился ты от сна.
 
 
Хочу, чтоб ослеплён восторгом светлым,
Ты не летел на яркий свет любви —
Тот свет прервётся огненною петлей,
Ножами сердце взрежет до крови.
 
 
Хочу, чтоб усмирив восторг свой первый,
Ты трезво оценил свои мечты.
Что – ж ты молчишь? Свои скрываешь нервы?
Скажи, о чём теперь подумал ты?
 
 
Что я могу сказать? Случайным словом
Боюсь спугнуть тебя, боюсь, уйдёшь в себя.
Минуты откровенья рокового
Боюсь разбить доверчивость губя.
 
 
Молчание… Спросил я осторожно: —
Но ты меня не гонишь? Нет? Скажи?
Я не спешу с ответом. Скажи, можно,
Оставить так, как было всё, и жить?
 
 
Спасибо за минуты откровенья,
За честности решительный порыв.
В моей душе ты не найдёшь смятенья;
Жить не смогу, тебя я не любив.
 
 
Молчал я, разбираясь в своих чувствах,
К твоей душе прокладывал тропу.
В твоих словах дорогу для искусства
Я не ищу. В твоих словах живу.
 
 
Все впечатленья дня я разбираю,
Раскладывая на частицы чувств.
Шепчу слова, тебя я утешаю,
Тебя прошу: – Не плачь, себя не мучь!
 
 
Рвусь к телефону снова, но часы,
Показывают где – то час четвёртый.
Будить тебя? Нет. В мыслях нет красы,
Нет полной ясности. Все мысли будто стёрты.
 
 
И снова поезд. Вдаль уносит он.
А мысли снова вереницей вьются;
И, прерываясь, как тревожный сон,
Меняются, сплетаются и бьются.
 
 
Зачем всё это говорила ты?
Что мне сказать хотела ты при этом?
Сокровища душевной красоты
Ты осветила вдруг неярким светом.
 
 
Любимая, в твоих словах я слышу,
Боль истинного чувства, сердца боль.
И, как в бреду, тревожно сердце дышит —
В твоих словах вдруг услыхал любовь.
 
 
Я начинаю понимать тебя: —
Познав любовь, и испытав несчастье,
Не хочешь, неосознанно любя,
Меня ты потерять. В случайной страсти
 
 
Мог разувериться в тебе потом.
Тебе казалось, что мои признанья,
Мой искренний восторг, слова о том,
Что я люблю, непрочны; изваянья
 
 
Моих стихов хрупки и ненадёжны.
Тебе казалось, ветер отрезвит
Меня, и разобравшись в этой сложной
Задаче, я поправлюсь от любви.
 
 
Любовь пришла ко мне средь жизни звона.
Тогда, поверь, я очень счастлив был,
Что в этот день не белую ворону,
А пёструю сороку подстрелил.
 
 
В тебе всего сложилось понемногу: —
И белого, и чёрного слегка.
Сквозь серые глаза к тебе дорогу
Нашёл я, верным шагом ходока.
 
 
В твоих глазах мелькают искры смеха,
А иногда грусть лёгкая сквозит.
Всё отражается бездонным эхом.
Твоя душа глазами говорит.
 
 
Ты можешь радоваться, огорчаться,
И праведно, и безрассудно жить,
Нахмурить брови, нежно улыбаться.
Ты можешь ненавидеть и любить.
 
 
Ты мне явилась Орлеанской Девой.
Я понял, что тебя я полюбил,
В тот час, когда свет праведного гнева,
Тебя священным блеском просветил.
 
 
В своих словах напрасно сердце губишь,
Уча меня, как следует мне жить.
Я вижу, что меня уже ты любишь,
Иль очень скоро сможешь полюбить.
 
 
Я говорил: – Скажи уйди – уйду;
Скажи: – Не нужен я – тебя оставлю;
Теперь же нет. Гони – не отойду,
Не убегу, найду тебя, восславлю
 
 
Твой каждый взгляд и вздох. Твой каждый шаг
Я буду сторожить бессонным глазом.
Так будет, пока теплится душа,
Пока горит во мне тревожный разум.
 
 
Пойми, тебя любя, другим я стал.
Не думай, нет в моих словах обмана.
Любимая, я сам не идеал,
Но для тебя я идеалом стану.
 

Белый венок

 
Полжизни за стихи? Зачем так много?
Достаточно улыбки благосклонной,
Достаточно слезинки промелькнувшей,
Достаточно неровного дыханья,
Достаточно неверного движенья,
Достаточно, чтоб сердце билось чаще,
Достаточно, чтоб голос слегка дрогнул,
Достаточно внимательного взгляда,
Достаточно двух слов в ответ и только,
Достаточно касания ладони,
Достаточно пройти два шага рядом,
И слишком много будет поцелуя?
 
 
Достаточно улыбки благосклонной
В ответ на песни, что тебе слагаю,
В ответ на переливы звонкой лиры,
На красочные, нежные картины,
Изменчивые, словно акварели,
Что дождевыми струйками стекают,
Недолговечных красок переливом.
Тебе они милы и мне довольно.
Я радуюсь, когда сверкнет улыбка
В губах твоих чувствительных и тонких.
Но только ты не плачь, за все за это
Достаточно слезинки промелькнувшей.
 
 
Достаточно слезинки промелькнувшей
По уголку зажмуренного глаза,
Что яркую косметику смывая,
Как будто акварель с листа бумаги;
Она оставит светлую дорожку,
Мой светлый путь, к тебе одной ведущий.
И я приду, и вытру твои слезы,
И научу тебя, как верить жизни,
Как уходить от суетной печали,
Как радость находить и наслажденье.
Какой желать мне от тебя награды?
Достаточно неровного дыханья.
 
 
Достаточно неровного дыханья,
Чуть слышного, когда стоишь ты рядом,
Прислушиваясь к звукам моих песен,
Ловя их смысл и тайный, и туманный.
Вдыхая их неясны ароматы:
То запах моря, крепкий и соленый,
А то пустыни ветер суховейный,
Или земли цветущий запах теплый,
Дождя пыль водяную и деревьев
Пыльцу, летящую покорно ветру.
Чтоб я узнал, что ты их понимаешь —
Достаточно неверного движенья.
 
 
Достаточно неверного движенья,
Чтоб ноздри твои дрогнули чуть видно,
Слегка чтобы ресницы колыхнулись,
И губы чуть-чуть дрогнули в улыбке,
И сбился шаг твой в сторону немного.
Рука, начав движенье, чуть повисла,
Не зная, что ей делать дальше. Чтобы
Задумалась ты, двигаясь по жизни:
Куда идешь и на какой дороге
Тебе вдруг счастье нежно улыбнется.
А мне, когда тебя я вдруг увижу —
Достаточно, чтоб сердце билось чаще.
 
 
Достаточно, чтоб сердце билось чаще,
Пытаясь достучаться до сознанья.
И помогало разрешать вопросы,
И познавать все тайны мирозданья.
В такт сердцу жизнь пусть потечет быстрее,
И ярче сделаются краски лета,
В душе твоей тревога зародится,
Смятение поселится в сознаньи;
Когда у сердца ты ответа просишь,
Беседуешь с ним, рассуждаешь здраво.
И на вопрос невинный отвечая,
Достаточно, чтоб голос слегка дрогнул.
 
 
Достаточно, чтоб голос слегка дрогнул,
Когда прочитывая строки эти,
Написанные почерком небрежным,
Подобранными бережно словами.
Я не хотел твою поранить душу
Ни словом грубым, ни тревожным смыслом,
Ни наглостью, ни силою не буду
Внимания так привлекать к себе я.
Возьми мои записанные мысли,
Читай их просто, все слова простые.
И если что-нибудь тебе неясно —
Достаточно внимательного взгляда.
 
 
Достаточно внимательного взгляда —
Я объясню все то, что так неясно
И самому мне. И ответ у Бога
Я сам ищу, безумный в откровеньях,
Прочитывая старые страницы,
Истлевшие от времени и света,
Где смысл слов зарыт под толщей пепла,
Исторгнутого огненным вулканом.
Ты помоги мне в чувствах разобраться,
Познать себя великим или малым.
И на мои бесчисленны молитвы
Достаточно двух слов в ответ – и только.
 
 
Достаточно двух слов в ответ, и только.
– Скажи мне – я скажу все то, что знаю,
– Позволь мне – что тебе я не позволю?
– Иди сюда – как тень, явлюсь я рядом,
– Ты уходи – исчезну, словно призрак,
– Останься здесь – застыну, словно камень.
– Люблю тебя – то слышать я мечтаю,
И в снах своих не смея это слышать.
Любых двух слов достаточно мне будет.
И если хочешь, чтобы замолчал я,
Губам моим, произносящим слово,
Достаточно касания ладони.
 
 
Достаточно касания ладони,
Руки прикосновения простого.
Уже его я описать не в силах:
Как каждый палец повстречался с пальцем,
Как каждой жилкой ощущаешь жилку,
Что бьется ровно под упругой кожей.
Как каждая шероховатость линий:
И жизни, и любви, и мирозданья,
Охватывает линии другие.
И руки крепко сжав в своих ладонях,
Я не зову идти путем тернистым —
Достаточно пройти два шага рядом.
 
 
Достаточно пройти два шага рядом,
Не говоря ни слова, просто молча.
Чтоб мысль разговаривала с мыслью,
Чтобы душа к душе лишь обращалась,
Безмолвною беседой наслаждаясь.
И мирно разговаривать друг с другом
О повседневном деле и заботах,
О космосе своем и мирозданьи,
И о горящих над землею звездах.
Не нужно за беседы мне награды —
Достаточно признательного взгляда,
И слишком много будет поцелуя.
 
 
И слишком много будет поцелуя —
Доверчивого губ твоих касанья,
С которым все слова я забываю
И поднимаюсь к небесам, откуда
Мне лучше видно на земле влюбленных,
Что объясняются неясными словами.
Бессвязные их звуки раздаются
В ночной тиши, и слух мой услаждают.
Из них свои я складываю песни,
Как из ударов струн мелодии созвучье.
Ты знай, что все слова мои от Бога…
 
 
Полжизни за стихи? Зачем так много?
 

Сонет о войне и победе
(65-летию ПОБЕДЫ посвящается)

 
Штрафбату выдали винтовки,
Патронов злых пятиголовки.
Винтовка бьёт наверняка.
Ступай, браток, стреляй пока…
 
 
Охрана носит карабины —
Карать виновных и безвинных.
Охрана смотрит в спины нам,
Чтоб не забыли, где война.
 
 
Наган висит на лейтенанте…
Зачем наган ему в штрафбате?
Стреляй своих, стреляйся сам.
За что же, брат, попал ты к нам?
 
 
В пехоте, справа, автоматы
У необстрелянных ребяток.
Их пули сквозняком летят.
Своих не простуди-ка, брат.
 
 
Нас артобстрел перелетает,
Охрану сзади накрывает,
Погонов красных рвёт кусок.
Не повезло тебе, браток…
 
 
Лежит безусый пехотинец
С лицом растерянно невинным —
Крестом нательным росчерк пуль
Братишке жизнь перечеркнул.
 
 
И мины, шлёпаясь по лугу,
Рвут лейтенанту ногу, руку.
Он осмотрел себя без слёз,
Потом наган к виску поднёс…
 
 
Вдруг вижу в прорези прицела —
В меня братишка чей то целит…
За что мне? Чем я виноват?
Стреляю сам. Прости мне, брат!
 
 
В глаза, как пламенем плеснули —
Песок недолетевшей пули
Смывают слёзы с глаз волной.
Я плачу по убитом мной…
 
 
Окончен бой. Идёт охрана,
Считая уцелевших, раны:
Эй, брат, живой? Патроны есть?
Так значит, остаёшься здесь!
 
 
Воронка бомбы под горою —
Я братьев штрафников зарою.
Вокруг шуршание лопат —
Там брата зарывает брат.
 
 
Ни надписи, ни обелиска.
Как вас найти родным и близким?
Прости мне мать, прости жена,
Я долг свой отдал им сполна.
 
 
Во фляжке водки половинка —
По братьям правлю я поминки…
Земля вам пух свой отдаёт.
Вон, пополнение идёт.
 
 
Закурим, братцы. Злой обоймы
Нам хватит до конца всей бойни…
Ведь скоро пуля долетит.
И брат простит. И Бог простит…
 

Девятый вал

 
1.
 
 
Море сонно блестит, синевой синеву отражая.
Горизонт чуть дрожит и готов показать миражи.
В ожерельи из гор и зеленых долин, витражами
Полосатыми скал берег в море, уткнувшись, лежит.
Одинокое слово кораблика вдаль провожая,
Одинокая чайка над чистой страницей кружит,
Как во мгле негатива проявленная запятая.
Что написано будет на этом листе, подскажи
Ты мне, море, что хочешь, все сделаю, не возражая.
 
 
2.
 
 
Пролетел ветерок, морща гладь неподвижного моря.
Словно строчками букв отражения звуков легли.
Письмена золотые на нем начертал, звукам вторя:
Как дельфины плывут, и как гладь бороздят корабли,
Как мы счастье зовем, по волнам убегая от горя,
Как в просторе морском мы так страстно желаем земли,
Как с Земли мы уходим в зовущую даль акваторий.
Как с разбитым челном остаемся мы вновь на мели.
Нам расскажет так много простых и лукавых историй.
 
 
3.
 
 
Заплескалась волна чередою подъемов и спусков.
Раз и два, два и раз начала свой простой разговор.
Это ямб и хорей задают тон веселый и грустный.
Это море стихов, бесконечной бессонницы хор.
Разбивать их на строки, и складывать в строфы искусно
Бесконечно могу, сотни строк собирая на спор.
Но бездушны они, пока в них не поселится чувство,
И любовь не зажжет из написанных листьев костер,
Оставляя лишь те, что отмечены высшим искусством.
 
 
4.
 
 
Разволнуется море, пригонит холодные волны,
Распушится на гребнях крутых, словно перья крыла.
Расшумится прибой, твердью камня и скал недовольный.
И волна, подкатив, в берег бросилась и отлегла.
Так и мысли мои – то уйдут, то приходят невольно,
То вдруг черными станут, то снова прозрачней стекла.
Станет сладко порой, или будет по прежнему больно?
И мечтаешь о том, чтоб надежда в груди ожила.
Что для этого нужно? Увидеть тебя и довольно.
 
 
5.
 
 
Облака поднялись, громоздя белоснежные горы.
Раз, два, три, три, раз, два – изменила волна алгоритм.
И шумливый прибой расплескал третьим валом повторы.
Амфибрахий, анапест и дактиль сливаются в ритм.
Посвежел ветерок и затеял он с волнами споры.
А, попробуй напевы у моря, возьми, повтори.
Ты услышишь романсы и песни, но очень не скоро.
Не молчи со мной море, опять говори, говори,
Приноси мне свои и мольбы, и привет, и укоры.
 
 
6.
 
 
Облака потемнели и стали сливаться в громады.
И второй третий вал по граниту сильней застучал.
Долгозвучных пеонов слышны стали ясно рулады.
А кораблик мечты свой спокойный покинул причал.
Собирая у моря, как дань, бесконечны баллады,
Всплеск руки на волне белопенный прибой укачал.
Одинокий пловец повернул, не найдя с морем сладу.
И утратив любовь, и оглохнув, я вдруг замолчал.
Волны, скалы облив, с них осыпали слез водопады.
 
 
7.
 
 
Вал девятый летит завершить строчку волн четкой рифмой.
И слегка задрожит, пеной брызг одеваясь скала.
Море глухо ворчит и волнуется неукротимо,
Бьет копытами в берег, как конь, закусив удила.
Выходи на крыльцо, дверь для встречи скорей отвори мне,
Пока сердце в пожаре любви не сгорело дотла.
Море мыслей звучит, но мне хочется неповторимых,
Чтоб жила в них любовь, чтобы верила ты и ждала.
Свет далекой звезды путеводной в ночи сотвори мне.
 
 
8.
 
 
Я у моря возьму его песни, чтоб ты услыхала,
Что творится в груди у меня, у тебя и в мечтах,
Как волнуется сердце, как биться оно не устало,
Как горячий огонь ты в моих зажигаешь глазах,
Как душа закаляется в пламени тверже металла.
С морем мы солидарны, созвучны друг другу в словах.
Мне и морю ведь в сущности надо так мало —
Чтобы только в твоих поскорей отразиться глазах,
Чтобы только его и моей ты мелодией стала.
 
 
9.
 
 
Я волнуюсь, как море, хочу рассказать свои тайны.
Свои песни пою, море мне подарило мотив.
Я, как ветер над морем, дыханьем к тебе долетаю.
Ты, как море, то ближе, то дальше, прилив и отлив.
Блики солнц золотые в глазах, будто искры мерцают,
Полукружьем волны повторяется губ перелив,
Воздух пряный, морской, в грудь вливаясь, ее поднимает.
Откровеньем любви моря лист пред тобой расстелив,
На бескрайнем просторе я песни свои начертаю.