Текст книги "Майсы с пейсами. Серия «Писатели Израиля»"

Ради всех святых

Жуткое дело, когда в шесть утра малышню тащат в детский сад. На ходу одевают, на ходу кормят, на ходу запрыгивают в маршрутку. Ребёнок орет, трет глаза и хочет кого-нибудь укусить. И тут, конечно, всегда на помощь приходит добрый дядя водитель.

– А кто это у нас тут едет?! А как тебя зовут, карапуз?! – спрашивает он от нечего делать.

И ребенок, обычно, на секунду прекращает капризничать и говорит водителю:

– Слышь, мужик, ради всех святых, закрой пасть, а!..

Дочка моего друга всем хвалилась, что ее папа – любовник пива!

Истина в канаве

Я живу в израильском городе Явне. И у нас есть своя канава. Она расположена таким замечательным образом, что проходит через весь город, рассекая его на две части: до канавы и после канавы. Надо сказать, что по обе стороны канавы город очень симпатичный, а канава портит ему весь фасад. И вот, после долгих предвыборных клятв чуть ли не на крови, ее начали засыпать. По всей длине поставили заборы, понавезли всякой ковшовой техники. И работа закипела. Это место походило на встревоженный муравейник, столько там двигалось рабочей силы. И вот я прихожу домой и делюсь с сыном этой радостью. А он говорит:

– Канаву все равно не засыплют!

Я начинаю злиться:

– Выгляни в окно. Вот же факты! От них не отмахнешься!

– Все равно не засыплют! – упрямо твердит сын.

– Знаешь, ты глупо себя ведешь. Люди не любят упрямых!

Я приводил убедительные доводы! Я учил его жить!

– Канаву не засыплют! – стоял на своем сын.

– В кого у тебя это упрямство?! – выхожу я из себя окончательно.– Снять бы ремень, да надавать бы тебе по заднице!

…А назавтра, ни с того ни с сего, вся ковшовая техника вдруг собралась и разом уехала. Потом исчезли рабочие. Потом постепенно растащили весь забор по обе стороны канавы. И все замерло, как на рассвете. Будто и не начинали канаву засыпать.

С тех пор я понял, что наша непоколебимая уверенность в то, что мы приватизировали истину, несколько преувеличена. Конечно, за нами вековой опыт, а за ними ослиное упрямство. Но канаву, скажу вам честно, так и не засыпали до сегодняшнего дня!

Путин и Медведев морковку не едят!

Учительница первого класса срочно вызвала родителей Мишки Хейфеца.

– Меня беспокоит ваш сын! – сказала она озабоченно. – Вот, полюбуйтесь.

Она достала из ящика стола Мишкину рисовальную тетрадку.

– Смотрите, вот его картинка: два зайца кушают морковку. Вроде, все хорошо, да? А теперь, прочитайте, что написано внизу.

– Зяма и Нюма кушают морковку, – прочитал Мишкин папа.

– Вот именно! – сказала учительница. – Ну, что будем предпринимать? Или сразу пойдем к директору?!

– Можно его отлупить ремнем! – сказал Мишкин папа. – Только за что?

– Хм! – пожала плечами учительница. – Вы считаете нормальным, что зайцев зовут Зямя и Нюма?! Это что вам, Израиль?!

– У нас живет еще хомяк. Девочка. Так мы ее зовем Петровна! – сказал папа, чтобы показать свой интернациональный характер.

– Я, кстати, тоже Петровна. Лариса Петровна! – процедила сквозь зубы учительница.

– Извините ради Бога, мы вас не имели в виду! Просто для смеха так назвали.

– Значит, отчество Петровна – это смешно?! – спросила учительница.

– Нет, стоп! – сказал папа, чувствуя, что он влезает в дебри. – Давайте начнем разговор сначала… А какие подписи придумали остальные дети?

– Вот! – сказала учительница. – Пожалуйста. «Зайки кушают морковку» – 22 человека. «Завтрак на лужайке» – 3 человека. «Два серых друга» – 2 человека. И, наконец, ваш сын…

– Да, нехорошо вышло! – согласился Мишкин папа.

– Конечно! – сказала Лариса Петровна. – А завтра на подобном рисунке он напишет, что это Путин и Медведев… Вы понимаете?!

– Не, не, не! – заверил папа.

Мишка учился в престижной гимназии, поэтому папа не хотел, чтобы они оттуда вылетели с треском.

…Вечером в семье состоялся обстоятельный разговор. Начался он с подзатыльника, который был призван направить беседу в нужное русло!

– Ты чего, сдурел?! – спросил папа Мишку. – Ты как назвал свой рисунок с зайцами?!

Вопрос был риторический, но Мишка риторику не уловил и, поэтому, начал отвечать.

– «Зяма и Нюма кушают…»

– Молчать! – приказал папа. – И заруби себе на носу, ни Зяма, ни Нюма, ни, тем более, Путин и ни Медведев морковку не едят!

– Вообще?! – удивился Мишка.

– Да! – уверенно сказал папа. – Поэтому, завтра же попроси у Ларисы Петровны прощение и напиши новую надпись!

– А какую? – спросил Мишка.

Папа задумался.

– Назови рисунок «Зайки кушают на поляне морковку», ясно?! А хомяка мы больше Петровной называть не будем, понятно?!

– А как теперь будем?

– Теперь будем называть… например, Дора! – папа слышал, что кукла Дора пользуется большой популярностью в мире и посчитал это имя безопасным.

– У нас завуча зовут Дора Соломоновна! – сказал Мишка.

– Идиотизм! – сказал нервно папа, – людей называют именами хомяков!

И на всякий случай выписал Мишке еще один подзатыльник.

Три поросенка

Одна воспитательница из хорошего детского сада, рассказывала детям сказку «Три поросенка».

«… И вот поросенок подошел к колхознику и сказал:

– Простите, сэр, не могли бы вы дать мне немного сена на пропитание?!

На этих словах воспитательница остановилась и решила поговорить с детьми.

– Как вы думаете, дети, что сказал на это колхозник?

Все дети начали тянуть руку вверх, а Миша Голд выше всех.

– Ну, давай, Миша, что сказал этот колхозник?

– Я думаю, что он сказал: «Вау, охренеть можно! Нереально просто! Говорящая свинья!!!»

Капец!

Старший сын Юлика Бакенбардова Миша был очень заботливым ребенком. И когда родился младший брат Сема, он от него не отходил.

– Ой, мама, – радостно говорил он и трепал малого за ушко, – как хорошо, что он родился беленький! А, представляешь, что было бы, если бы он родился черненьким, как негр?!

– Нет, не представляю, – весело отвечала мама.

– Капец бы тебе был, мама! Капец!

Майсы фамильные

Говорят, что то ли в Кривом Роге, то ли в Караганде существует элитарный «Клуб херовых фамилий!»

Стоит ли говорить, что фамилия председателя там Херов. И он этой фамилией очень гордится.

Вступить в этот Клуб практически невозможно, настолько там серьезный отбор!

Так там однажды в приеме отказали даже человеку с фамилией Говнов! Причем, на том основании, что у него «совсем не херовая фамилия»!

А Леве с фамилией Псих сказали, что у него не фамилия, а диагноз!

Отказали в приеме в «Клуб херовых фамилий» даже Мише Козлу! Причина? Ну, она на поверхности! Его заподозрили, что это не фамилия, а черта характера!

Казалось бы, г-на Диареева обязаны были принять с руками и ногами! Ан, нет! Они сказали, что да, Диареев – это не хорошо! Но, настоящее несчастье – это Запоров! По-видимому, их председатель Херов, первым не страдал, а вторым – страдал очень!

Никто и не думал, что откажут в приеме самому Коле Переписькину, у которого, как не трудно догадаться, кличка была еще хуже фамилии!

Отказали и Муделю! Ему ответили на официальном бланке:

«Уважаемый товарищ Мудель! К сожалению, Вам отказано в приеме в Клуб херовых фамилий! Ничего уникального в вашей фамилии мы не видим! На сегодняшний день у нас в стране Муделей больше, чем пуделей!».

Кстати, кто не в курсе, этим же может похвастаться и наша историческая Родина! А если говорить про наш Кнессет, там вообще все мудели, до одного!

В-общем, прав был Антон Павлович Чехов, который сказал. что:

«Нет на свете такой дряни, из которой Господь не сделал бы фамилию!».

А что касается нашего брата, то и здесь еврейское счастье тут как тут! И при определенном везении даже любое ругательство может стать нам фамилией! Яша Гад, Циля Кукиш, Зяма Пофиг, Лева Скот (кстати, если Вальтеру такая фамилия сходила с рук, то Леве – никогда!) и, наконец, Нема Анакойхер!

Он, между прочим, так любил свою фамилию, что старался выговаривать ее четко и внятно Нема А-на-кой-хер!

Да, что говорить, над еврейскими фамилиями кому не лень смеются! Вот вам, для подтверждения, анекдот:

«-Чуешь, Говнищенко, яка смешная еврейская фамилия – Перельмутер!»

А в Одессе жил Абрам Любка. Таким образом, слева направо он был мужчина Абрам, а справа налево – женщина Любка!

А в Кемеровской области женилась как-то пара Вера Бляха и Толя Муха, и взяли они себе общую фамилию Бляха-Муха! Но потом они не очень были довольны. Народ их на каждом шагу вспоминал. Всё «бляха-муха!», да «бляха-муха!». Наверное, жизнь просто у народа нелегкой была в Кемеровской области!

Один солидный человек, которому нельзя не доверять, рассказывал, что очень неприятная фамилия была у их сантехника из ЖЭКа… А фамилия у него, сто раз извините, была Жопов!

Но в пять раз хуже была фамилия у скорняжника Левы из Одессы. Фамилия у него была ПЯТИжопов, и его безоговорочно приняли в элитарный «Клуб херовых фамилий». И этот Лева Пятижопов всегда сидел у них в президиуме и занимал целых пять стульев!..

А у одного нашего знакомого была очень красивая фамилия Сема Лимонад. Но, оказывается, и с такой красивой фамилией можно пострадать! Вот пошел Сема как-то сдавать анализы. Написал на баночке фамилию, поставил баночку в специальное окошко и ушел. А через пару минут из окошка высовывается разъяренная медсестра и орет:

– Какая сволочь написала на анализе мочи лимонад?!

Хорошо, что Сема Лимонад уже унес ноги!

Правда жизни

В одной школе был ученик по фамилии Наглый. Он был круглый отличник. Когда учителя приводили его в пример, они говорили:

– Дети, учитесь, как Наглый! Вот увидите, в отличие от вас, Наглый всего добьётся в жизни!

Тогда никто даже представить себе не мог, насколько учителя были правы. Они, как в воду смотрели. И когда наступил наглый век, все ненаглые выпали в осадок, а все наглые остались на плаву.

Улучшение фамилии

Раньше я сильно картавил. Ясное дело, что я не выговаривал букву «р». Так на еврейское счастье моя фамилия содержала ровно две буквы «р». Потом, когда я печатался в «Литературной газете», редактор «Двенадцати стульев» Игорь Двинский решил мне преподнести подарок и вместо Крумера с двумя «р» предложил стать Крумовым с одним «р». То есть, хотел в два раза улучшить мою фамилию! Но я отказался и сказал, что хочу печататься под фамилией с двумя «р». А почему они после этого согласились, не понимаю до сих пор!

Сказка про дружбу народов
Это была очень красивая сказка, но, извините, с «говняным» концом!

Жила-была на свете простая русская девушка Маша. И вот как-то раз познакомилась она в университете Дружбы народов с хорошим китайским парнем по имени Чанг, и стали они дружить! И когда у Маши вдруг сарафан полез на лоб, решили они пожениться! Стоит ли говорить, как были счастливы машин русский папа Абрам Соломонович и машина русская мама Соня Соломоновна! И тогда китайский жених Чанг преподнес им в подарок шесть двухлитровых китайским термосов, которыми он слегка приторговывал, чтобы не помереть в студенческой столовой! А на вопрос: «Почему именно шесть?!», он ткнул себя пальцем в грудь и сказал: «А больсе у миня неть!» И Цилины папа и мама на радостях начали свое счастье заливать… чаем!

А между тем, у китайца Чанга с нашей Машей родилась тройня, причем все девочки (китайцы, известное дело – просто мастаки в этом деле, похлеще кроликов!). И назвали их просто Вера, Надежда и Любовь!

А когда барышни выросли, их стали называть по имени-отчеству. А мерзкие люди в отчестве паузу специально делали, и выходило на китайский манер, но с русским смыслом: Вера Чан-говна, Надежда Чан-говна и Любовь Чан-говна!

В общем, думать надо, когда замуж выходишь!.. Хотя, история знает много историй, когда папа был не китаец, а еврей и звали его, например, Срулик! И тут тоже не трудно догадаться, какие отчества имели их дети Левы, Яши и Рахели!

Р. S. Слава Богу, что потом почти все эти Левы, Яши и Рахели уехали в Израиль, а в Израиле, где даже премьер-министра называют на ты по имени, их отчество уже не играло такую говняную роль!

Майсы графоманов

На пороге редакций они появляются неожиданно, как смерч, тайфун и ураган вместе взятые. Их побаиваются даже самые тертые редакторы. Приговор графоманы выслушивают по-разному. Одни исчезают бесследно, бубня что-то про вечность, которая всех рассудит. Другие борются до конца, скандалят, дерутся и пишут гневные жалобы в разные инстанции, включая Комитет по спасению саранчи.

Не одну редакторскую руку выкрутили графоманы, не одного издателя довели до «Кащенко». Они проносят свою «писучую» страсть через жизнь, и, даже на смертном одре, и на гражданской панихиде в их честь, они продолжают строчить, потому что их призвание выше смерти!

Фамилия Куплетов в узких литературных кругах была просто легендарной. Он строчил стихи быстрей, чем красный пулемет строчил по белым. Он выдавал на гора стихи килограммами, а прозу центнерами! Но все равно его отказывались печатать даже стенгазеты. А зря! В его творчестве было столько буйства, искренней веры и неподдельной тупости, что ему можно было присуждать звание «Заслуженный графоман республики»

Слава Маяковского, который всегда себя под Лениным чистил, не давала Куплетову покоя! Да дело, в общем-то, было не в славе! Просто, Куплетов любил «в Ильиче вождя и в вожде Ильича»! И по его меткому выражению «делал это крепче Маяковского!»

В агонии преданности к вождю пролетариата он написал бессмертные строчки:

«…Владимир Ильич, пожалуйста, встаньте! А я вместо вас полежу!»

Говорят, в оригинале было «А я вместо вас полижу!». Была ли это описка или принципиальная строчка, проливающая свет на пристрастия Ильича, до сих пор неизвестно!

По своему напору Куплетов, без сомнения, превосходил монголо-татарское нашествие. Пусть не сразу, но иго закончилось. Нашествия же Куплетова на редакции, казалось, не закончатся никогда! В отличие от монголо-татар, у Куплетова был хороший козырь: безукоризненная национальность и сугубо пролетарское происхождение! Называл он себя не иначе, как русский пролетарский поэт! Просто отмахнуться от поэта с таким амплуа было практически невозможно, и редакторам приходилось читать Куплетова от корки до корки! Он носил рукописи рюкзаками! И стоял над душой, пока не прочитают!

Особенно опасен был Куплетов на всевозможных мероприятиях! Ему было все равно, по какому поводу читать свои бессмертные строчки: родился ли кто-то или помер, или где-то корова дала молока больше нормы, или из огня кто-то вынес бюст Ленина – Куплетов тут же отзывался поэмой. После этого он мчался в редакцию и долго читал себя вслух! По дороге он мог остановиться на трамвайной остановке, если там скопился хотя бы один человек, и тоже читать! В порыве творческого помутнения и в состоянии интеллектуальной комы, Куплетов хвалился, что вышел из знаменитого рода куплетистов, которые писали при дворе. При каком дворе они писали, и как часто их за это казнили, куплетов не уточнял.

А теперь, без лишних слов, предлагаем лучшее из самого Куплетова! А худшего у него и не было! Наслаждайтесь!

Из его поэмы «Швея и мотористка!»:

«…И вот волнение нескроя, секунду каждую ценя,

Она несла детали кроя в сиянье завтрашнего дня!»

Из его поэмы «Хлеб и партизан!»:

«…Валун замшеловый увидя, он сел в скрещении дорог!

И обнажил видавший виды с огромным шрамом чистый лоб!»

«… У тонкой ели в изголовье лежал я раненый три дня!

И вот кусочек хлеба с болью принес мальчонка для меня!»

Однажды Куплетов услышал очень трогательную историю про Бунина:

«Когда Бунин женился на юной женщине, она ему поставила условие, что впустит в свою спальню, если вначале он ей под дверь просунет написанную новую главу романа! И Бунин часто одну и ту же главу пытался просунуть под дверь дважды! Жена его разоблачала и отправляла писать новую главу! А потом она говорила: «Мне ужасно хотелось его впустить, я плакала от отчаяния, но в те минуты я думала о великой русской литературе!».

Эта история сильно зацепила Куплетова и запала ему в душу. Он, наконец-то понял секрет успеха и строго настрого запретил жене «идти с ним на компромисс по сексуальной части», если не напишет за день как минимум две, две с половиной поэмы!

Потом он узнал, что Николай Васильевич Гоголь сжег второй том «Мертвых душ». Докторов решил переплюнуть Гоголя и ему это удалось! Он сжег сразу и первый свой рукописный том, и второй! За это редакторы местных газет были ему несказанно благодарны!

И, наконец, он прослышал, что Пушкин велел жене Наталье шесть лет после его смерти не выходить замуж.

Куплетов проявил нечеловеческую скромность и запретил супруге всего пять лет быть вдовой!

А потом он и в самом деле умер. Ничего не поделаешь, такое когда-то случается почти с каждым человеком, даже бессмертным. И все редакторы пришли на его гражданскую панихиду. И искренне вздыхали. И даже читали строчки из Куплетова.

После его ухода литературная жизнь в городе стала вялой и скучной.

А жена Куплетова вообще больше никогда не выходила замуж!

Вспоминая как-то Куплетова, мы читали его строчки. А потом приятель спросил:

– Ты вот Петрарку наизусть помнишь?

– Не очень! – сказал я честно.

– Вот именно! – хмыкнул приятель. – Я тоже. А стихами Куплетова сыплем наизусть!

И это было правдой!

Моему другу, издателю и главному редактору журнала «Мишпоха» Аркадию Шульману прислали как-то рукопись эпохального романа «Еврей-герой из Крыжополя».

Ну что ж, на издателей иногда обрушиваются и такие рукописи!..

А в газете «Искусство культуры» в статье о «кубическом» периоде в жизни художника, вместо «Пабло Пикассо» было напечатано «Падло Пикассо»

По-видимому, автор статьи люто ненавидел кубизм!

Приятности солдат

А теперь приготовьтесь, это высокая литература!

«…Люся нарвалась на неприятности солдат. Неприятности были большими и она их сразу почувствовала».

Откуда это? И вы еще спрашиваете?! Из эпохального романа Ильи Горячего «Люся и пограничник». Что, не читали? Я тоже! Но, прочитав лишь этот маленький абзац, готов вступить с автором в спор, Итак, позиция автора Ильи Горячего достаточна спорная. Думаю, многие читатели, в отличие от автора, считают, что Люся нарвалась, как раз, на большие «приятности» солдат!

Зоологи в шоке

Однажды в детском журнале «Малышок» был опубликован рассказик о тушканчиках, которых автор умиленно называл «маленькими длинноухими зверьками». Но так случилось, что в рассказик вкралась небольшая опечатка. В слове «длинноухими» по ошибке поменялись местами буквы «у» и «х». Таким образом на свет появилось совершенно новое животное, ранее неизвестное науке. Зоологи всего мира забросали редакцию факсами с требованием предъявить науке длиннох-ее животное, или, на худой конец, его фотографию. В то время еще не было фотошопа, иначе бы за пять минут превратили бы длинноухое животное в длиннох-ее и скандал бы иссяк. Поэтому они была вынуждены дать опровержение, долго объясняя что и как.

А главный редактор за длинох-ее животное, как следует получил по ушам.

Нет предела человеческим возможностям

Саратовский водитель-дальнобойщик Андрей Бездорожный, благодаря опечатке стал саратовской знаменитостью! В областной газете «Саратовская правда» про него напечатали хвалебную статью, где рассказывалось, что он без аварий проехал 100 тысяч километров. Заголовок статьи должен был быть очень хорошим:

«Сто тысяч километров – не предел!»

Но каким-то невообразимым образом в слове «предел» буква «Р» поменялась местами с буквой «Е». Представляете?!

А ниже заголовка была большая фотография улыбающегося героя Андрея Костылева.

Стоит ли говорить, что впервые весь тираж газеты расхватали, как горячие пончики! И все, кто встречал Андрея, дружески хлопали его по плечу и говорили:

– Молодец, парень! Так держать!

Майсы амурные
Детям и эстетам рекомендуем эту часть беспощадно выдрать из книжки

Когда Петрарка отдыхает

Валерий Яковлевич был довольно популярным телеведущим и полностью сумасшедшим рыбаком. Это в конечном итоге сыграло с ним очень злую шутку. К нему на передачу как-то пришла молодая учительница литературы рассказать про свои передовые методы. И Володя сразу влюбился. Раз и навсегда! Такое с ним часто бывало. В общем, он эту учительницу начал сильно обхаживать. В галантности он переплюнул даже лорда Бэкингемского, в щедрости – олигарха Абрамовича, а в романтичности – Ромео и Джульетту вместе взятых. Он читал ей стихи Петрарки, говорил головокружительные комплименты, дарил охапками красные гвоздики. И ее сердце постепенно таяло. А кто, скажите, устоит, когда к тому же он был хорош собой, умен и необыкновенно интеллигентен.

И вот Владимир Яковлевич решился в воскресенье пригласить ее домой на уху. Варил он ее потрясающе. Добавлял крапивы, перца, картошечки. Уха получалась наваристая, как студень и жаркая, как любовь. И вот в субботу он собрался слетать на рыбалку, уху-то варить он поклялся из пойманной рыбы. Именно слетать, потому что любовь ему давала крылья.

Короче, чтобы не утомлять подробностями, скажу сразу, что ловил Владимир Яковлевич всегда только на опарыша, то есть на личинки мух. Кто не знает, водится он обычно в помойках. У Владимира Яковлевича была одна любимая помойка, где он этих опарышей добывал. Процедура была очень проста: перегнулся внутрь, зачерпнул лопатой побольше и все это в сетку.

…И вот в шесть утра он уже был у помойки и только зачерпнул оттуда целую лопату, входная дверь соседнего дома скрипнула и оттуда вышла… вы думаете учительница?.. Да, это была она! До того момента, как у Валерия Якорвлевича потемнело в глазах, он встретился взглядом со своей возлюбленной и она, преодолевая ужас, спросила:

– Валерий Яковлевич, что вы там делаете в помойке?!

Он не ответил. Что тут ответишь? Он бросил лопату и побежал куда глаза глядят. И остановился только, когда не то, что бежать, уже и стоять не мог и жить не хотел.

В общем, этот красивый роман увял, как сорванная роза, хотя сравнение само по себе слишком банальное, чтобы передать всю горечь Владимира Яковлевича. Он по-настоящему страдал. Даже начал писать стихи.

С тех пор прошло довольно много времени, но рыбу он теперь никогда не на опарыша, а только на тесто и еще на пареный горох.