Текст книги "Майсы с пейсами. Серия «Писатели Израиля»"

Прямой эфир

Мой друг Алекс Иш-Шалом вел на радио «Рэка» передачу в прямом эфире. А это такой формат, при котором сюрпризы тебя могут подстерегать даже чаще, чем поджидают на кибуцном поле, где пасется стадо коров.

И вот в прямом эфире была женщина. Она клялась в любви к Израилю, хотя ее об этом не просили. И вдруг, параллельно с ее голосом прозвучал звонкий детский голосок.

– Кто это? – спросил сразу Алекс, пытаясь оживить передачу.

– Это мой сын! Ему четыре года! – гордо отрапортовала женщина.

– А как тебя зовут, мальчик? – спросил Алекс.

– Ильюша! – сказал мальчик.

– Очень красивое еврейское имя! – похвалил его Алекс.

– А я не еврей! – вдруг возразил мальчик.

– Ну, ничего, – нашелся Алекс. – Человек не обязательно должен быть евреем!

И тут в эфир снова ворвалась его мама.

– Не верьте ему, Алекс! Не верьте! Он еврей! Еврей!! Еврей!!!

То есть выходило, что он чуть ли не трижды еврей! При это она так об этом кричала, будто дело было в ОВИРе и решалась судьба их переезда на историческую родину.

Пейте пиво, господа!

Нам в Израиле очень бы пригодилась реклама, которую я увидел прошлым летом в Москве: «Экономьте воду – пейте пиво!»

Утерли нос!

По последней странной статистике, которая взбудоражила общественное мнение Израиля, наша скромная страна по потреблению алкоголя выдвинулся на одно из первых мест в мире. И все сразу спрятали стакан и схватились за голову! А что хвататься?!

Поэт Михаил Светлов, еще черт когда, говорил:

«Ну что еще они от нас хотят?! Мы уже и выпиваем не хуже их!».

В общем, и тут евреи утерли нос всему миру!

Странно, но факт!

– Моя собачка Маня в Израиле может точно стать депутатом Кнессета! – бил себя в грудь Сема Шварц из Кирьят-Гата.

– Почему вы так решили, Сема? Она что, такая умная?! – недоверчиво спрашивала у него Соня из Черновиц.

– Нет, просто она сука! – мягко отвечал ей Сема.

Гипотеза

Есть ли евреи на Марсе? Этот не простой вопрос обсуждался на семинаре по проблемам евреев тунгусского происхождения. С докладом выступил ученый Изя Звездюк.

– На Марсе жизни нет, это доказано! – сказал ученый.– А поскольку евреи всегда селились там, где жизни нет, становится ясно, что на Марсе евреи таки есть!

Кукиш

Одного человека по фамилии Сема Кукиш назвали мегадяй! Просто слово «негодяй» для него уже было крайне недостаточным!

Какое ваше дело?!

Эта история могла бы произойти в бане, или в пивной, но произошла на одной околонаучной конференции по острым проблемам взаимоотношений религий. Конечно, разговор постепенно зашел о евреях. Потому что, если все дороги ведут в Рим, то все разговоры – к еврейскому вопросу. И, конечно, зазвучали обвинения, что Вы мол, то есть евреи, распяли нашего Христа! И тогда один человек, который, судя по типичной внешности, мог запросто принимать участие в том распятии, причем по обе стороны инцидента, встал и сказал, почти не картавя:

– А какое вообще ваше дело?! Это, между прочим, была наша внутренняя еврейская разборка!

Джунгли

Делаем мы как-то в городе Нацерет-Элите «Фестиваль еврейского местечка». Тут, главное, атмосфера. Чтобы все как тогда. В лобби устраиваем выставку старой еврейской фотографии. Какие светлые лица, какие грациозные позы. Какие мные глаза. А между фотографий вешаем зеркало. Человек натыкается на него, долго вглядывается в свое изображение, снова смотрит на старые фотографии, крякает и идет дальше. Тут же, рядом играет маленький оркестрик, вдоль стенки сооружаем подобие старой корчмы. Вместо прилавка – настоящая телега, уставленная всякой всячиной. Тут и соления, и штрудель, и водка «Пейсаховка», которой евреи споили весь русский народ. Телега буквально ломится, всего – хоть завались. Спонсор оказался не жмот, завозил продукты ящиками.

Запускаем народ. Все на секунду оглядываются и видят корчму. И узнают, что все бесплатно. Что вам сказать, нечеловеческий закон джунглей просто меркнет перед законом толпы! Гонимые жаждой звери так не несутся на водопой! Сметая все на своем пути, народ ринулся к корчме, припёр телегу к стенке вместе с двумя тетями, которые изображали раздатчиц! Те орут, народ прет! Визг, гам. Одна крупная женщина, назовем ее Лилей, у которой фигура везде зашкаливает за сто, хватает все подряд, то есть штрудель, выпечку, соленые огурцы и запихивает в карманы. Раздатчица не выдерживает и кричит:

– Эй, женщина, как вам не стыдно, вы что, здесь одна?!

– Конечно не одна! – орет ей в ответ Лиля. – Со мной Циля, Дора и муж Сема, чтоб он сдох со своим аппетитом!

И резко активизирует процесс запихивания. Но это не беда. Беда в том, что там таких Лиль и Циль было пол зала.

…А потом, сидя на развалинах телеги, спонсор грустно спрашивал:

– Ну, хоть кто-нибудь может мне ответить, что с происходит с людьми, когда выстраивается очередь за бесплатным?!

Майсы в белых халатах

Где бы мы ни жили, мы всегда ругаем три вещи: правительство, образование и медицину. Но, все равно, правительство ругаем мало, образование нужно ругать больше, а вот за израильскую медицину хотелось бы заступиться! Она, худо-бедно, позволяет не умереть от мозолей на пятке, от укуса комара, и, слава Богу, но не про нас будет сказано, от обширного инфаркта! И в результате, хотя многим в мире это не слишком приятно, евреи в Израиле живут до восьмидесяти лет и выше! И часто уходят в лучший мир вполне здоровенькими!

За те годы, что я живу в Израиле, я уже забыл, что такое «Карточка больного», но, оказывается, она по-прежнему существует почти на всем пространстве от Бреста до Владивостока.

А вот врачебные перлы, найденные в реальных карточках больного средней полосы России:

…Умершая до приезда «скорой" половой жизнью не жила.

И судя по записи, после приезда «скорой" ей пришлось жить половой жизнью

…Тяжелобольной мочился тонкой, нежной струйкой…

А все же среди врачей средней полосы России романтики не перевелись.

…Больному делали и клизму, и ставили горчичники, и давали нюхать нашатырь, а он все равно молчал.

Говорят, его даже хоронить пытались, но он отбивался. Потом, говорят, приехал профессор и поставил диагноз: глухонемой…

Нарушая предписанный ему режим, больной между двумя и тремя часами дня ввел в организм молочного поросенка с хреном.

Ясно, что речь идет об олигархе. А поскольку все олигархи по определению – еврей, ситуация с поросенком вообще выглядит довольно скандально! Мы обещаем следить за развитием ситуации.

Поклянись не потеть!

Это еще было при Брежневе, хотя к Брежневу история отношения не имеет. Однажды в болоте меня укусила какая-то болотная сволочь. Нет, в партизанах я не был, в болоте я собирал клюкву.

…Первые три дня после укуса я еще терпел, и сдаваться врачам отказывался, а на четвертый, когда нога стала ярче полкового знамени, родные меня, по сути, скрутили и силой завезли в больницу. Доктор на ногу посмотрел и как-то странно вздохнул, точно прощался со мной навсегда. Потом начал задавать пугающие вопросы, дескать, есть ли у меня дети и когда узнал, что нет, очень обрадовался, видно очень сирот жалел. А потом сказал буднично, точно речь шла о ливерной колбасе:

– Давайте его сразу на стол!

Я даже испугаться не успел, а мне уже на лицо маску надели с веселящим газом. И я провалился…

Сколько длился провал, сказать не могу. Но, вдруг слышу, женский голос мне говорит: просыпайся! Голос был не знакомый, и я испугался, что заночевал у случайной знакомой, что для меня тогда не было типичным. Потом меня начали тормошить, и я открыл глаза. И увидел над собой необыкновенной красоты девушку. Помня, что я уже не жилец, я решил напоследок не терять время зря и тут же, притянул ее к себе. То есть, решил уйти из жизни с хорошими воспоминаниями. Но вдруг начал отходить от веселящего газа, и понимать, что обнимаю медсестру. Не могу сказать, что я сильно испугался, а она сильно сопротивлялась. Но тут заартачился доктор, по-видимому, на эту медсестру у него были определенные виды.

– Эй, ты чего вытворяешь?! – спросил он довольно грубовато.

– Он не вытворяет! – вступилась за меня медсестра. – Это у него от наркоза.

– Ты вот что, гусь, убери руки и вставай! – приказал доктор.

Будучи человеком опытным, он понимал, что под наркозом я могу пойти до конца.

…К вечеру нога моя распухла еще больше и выглядела, точно у меня слоновья болезнь. Судя по тому, что никто из медперсонала ко мне не подходил, я понял, что медицина на меня махнула рукой и перестала за мою жизнь бороться. Поэтому я позвонил друзьям, и мы к вечеру выпили. Как я и ожидал, мне сразу стало легче. Но ночью меня снова бросило в жар, и я начал обливаться потом. Тогда я решил попросить нянечку поменять мне белье.

– Ё-мое, – зевая и морщась, сказала нянечка.– Если, ты мне поклянешься, что потеть больше не будешь, я тебе поменяю, а так не могу! На вас, на всех белья не напасешься! Вот объясни, зачем ты потеешь?!

– Не знаю, – сказал я честно, – само как-то потеется!

– Само только, знаешь, что бывает? Геморрой в жопе! – дипломатично закончила она разговор.

Но, не смотря ни на что, до утра я все же дотянул, по-видимому, природа оказалась сильнее медицины. А днем вдруг пришел доктор и начал спрашивать про родителей, даже сказал, что неплохо, если бы они пришли. Я подумал, что, наверное, пришло время прощаться с родными. Но, оказалось, совсем другое. У меня мать в торговле работала, к продуктам отношение имела. А доктора, известное дело, продукты очень любят. Оказалось, просто у доктора день рождения был на носу, а без сервелата какой день рождения?!

Вечером мы снова выпили с друзьями. И здоровье совсем пошло на поправку.

А по болотам с тех пор я больше не ходил. Два раза такую медицину мне было бы не пережить.

Зуб мудрости

Это было просто свинство! В самом начале отпуска, в Одессе, у меня схватил зуб. Да так, что жить уже не хотелось. Но и не умиралось тоже. Я мучился, точно попал в руки инквизиции, но идти к доктору было еще хуже. Ночь я продержался, а утром пошел сдаваться. И, вот, сижу, дрожу потихонечку, хотя неудобно очень. Во-первых – мужчина. И во-вторых, тоже! А рядом какая-то тетя, и тоже дрожит, хотя намного меньше. Наконец, ее зовут в кабинет. Вначале все было тихо. Одинокая муха елозила по стеклу. Солнечный зайчик прилег на стене. То есть ничто не предвещало беду. И вдруг из кабинета донесся душераздирающий вопль и повторился подряд раз десять. Я сильно насторожился, сердце камнем упало на дно желудка, и промелькнула мысль, что наступил мой последний час. А женщина продолжала кричать! Не удивлюсь, если по тревоге подняли одесский полк противовоздушной обороны и те заняли круговую оборону. Во всяком случае, птицы точно снялись с гнезд и улетели обратно в жаркие страны.

…И тут из кабинета выбежала женщина. Были только ошалевшие глаза, которые блуждали не по своим орбитам. Она, сломя голову, бросилась к двери и исчезла. Вслед за женщиной из кабинета вышел доктор. Он был в крайне хорошем расположении духа. Доктор посмотрел на меня, подмигнул и мотнул головой, дескать, заходи.

…Мне тут же сделали обезболивающий укол и оставили морозиться. А потом доктор взялся за клещи. Я пролепетал, что укол вообще не взялся. На это доктор сказал устало:

– Не может быть! Тебе кажется, что укол не взялся. И не бойся, это очень хороший укол! До тебя тут была женщина, так она тоже говорила, что укол не взялся! А в результате, оказалось, что отлично взялся. И она даже пикнуть не успела, как я ей выдрал ее зуб!

Люмбаго

Бабушке моих друзей было за девяносто! Но она еще бегала и чуть ли не прыгала. А ее дочь, зять, брат, сват и даже внук и кот Тимофей очень мучились от радикулита. А что поделаешь, люмбаго – болезнь нашего века. Радикулит буквально скручивал их в бараний рог, и они ругались на свою спину, как сапожник на ОБХСС. Они спали на голых досках, обкручивались поясом из собачьей шерсти и даже прикладывали к пояснице живого ежика, что было даже лучше иглотерапии. Но все было тщетно! Поэтому они постоянно сутулились, хромали, тянули ногу и скрипели, как столетняя сосна.

И вот однажды их за девяностолетняя бабушка проснулась, присела несколько раз, чтобы размять кости и позвала дочку.

– Римма, – сказала она, кряхтя, – что-то мне сегодня спина чуть-чуть побаливает. Слушай, ты не знаешь, что это вдруг может быть?! Надо будет спросить у доктора Раппопорта.

– Доктор Раппопорт на бюллетене, – сказала Римма, – вообще ходить не может. Радикулит, чтоб он провалился!.. А у тебя, это не страшно, мама. Это может быть возраст.

– Ты с ума сошла, Римма! Какой возраст?! – сказала бабушка. – Мне еще даже девяносто два не стукнуло!

Изжога

Это был хороший терапевт, и к нему была очередь. Все сидели мирно, но вдруг одна женщина начала подозрительно синеть, и голову запрокинула далеко назад. А ее муж продолжал с интересом читать израильскую газету «Вести». Это было как раз в то время, когда Клинтон сильно запятнал свою репутацию, и весь цивилизованный мир, затаив дыхание, следил за этой жуткой драмой, связанной с платьем Левински!

Так вот, на предположение очереди, что его супруге плохо, он отмахнулся и сказал, что у нее такое бывает три раза в день и сейчас пройдет. По-видимому, для него понятие «плохо» означало не запрокидывание назад головы, а полное отбрасывание ног!

Но тут, к счастью, из кабинета вышел доктор. Видя происходящее, он тут же бросился к женщине, уложил ее напол и закричал, чтобы звали реанимацию. А сам яростно приступил к закрытому массажу сердца, потому что женщина, в принципе, уже не дышала. Вокруг поднялась паника. А ее муж даже перестал листать газету и следил за доктором, чтобы тот в массаже сердца не переступил рамки дозволенного, все же под ним лежала женщина. В это время из кабинета вышла пациентка средних лет, довольно полная, но при этом резвая не по годам, которая была у этого доктора на приеме по причине средней тяжести изжоги. Видя, что доктор напряженно делает человеку искусственное дыхание, она осторожно переступила через тело, точно через бревно или лужу и пошла к лифту. Но тут что-то вспомнив, остановилась, сделала рукой характерный жест, дескать, «дурра набитая, забыла спросить самое главное!», и пошла в обратную сторону. Доктор же продолжал искусственное дыхание, потому что пожилая тетя на полу все еще не подавала признаков жизни. Подойдя к доктору, она нетерпеливо постучала его по спине пальчиком, он обернулся, думая, что подоспела реанимация. А полная женщина, сделав озабоченное лицо, спросила нетерпеливо:

– Доктор, извините, может я не вовремя, но я забыла спросить… при моей изжоге можно ли мне кушать мучное или лучше воздержаться?

…В общем, эта история закончилась хорошо. Женщину откачали, и она, придя в себя и чуть порозовев, сказала, что жизнь ничего не стоит! Ее муж благополучно дочитал газету и, обозвав Обаму животным, спросил у только что откаченной жены:

– Ну, что, Соня, как дела?! А чего ты, Соня, вдруг опять начала синеть?!

А полная, услышав, что мучное ей лучше не есть, из поликлиники направилась прямо в кондитерскую.

Сутулый век

У меня как-то спину схватило. Это еще при Брежневе было, хотя Брежнев тут не причем. Да так схватило, что согнешься – не можешь разогнуться. А разогнешься – не можешь согнуться. В общем, так и ходил между этих двух поз. И тогда, чтобы я мог почувствовать снова себя человеком, повезли меня к медицинскому светиле в «Институт спины». Честно, раньше я и не знал, что у спины есть институт. Что радикулит есть – знал, что искривление – тоже знал. Но чтобы целый институт – это для меня было приятным открытием.

Светило осмотрел меня с ног до головы и, обнаружив в наличии все части тела, остался довольным. Потом посмотрел мне в глаза и почему-то тяжело вздохнул. Я насторожился. Это могло означать, что он удивлен, что я еще топчу эту землю. Потом он как-то нехотя посмотрел мои рентгеновские снимки. Но я не обиделся. Приятного в самом деле, мало целый день скелеты рассматривать. Потом он озабоченно цокал языком и говорил «Да-а-а!». У меня оборвалось сердце. Это могло означать лишь одно: диагноз убийственный, больной практически не жилец, а похороны нынче роскошь, которую себе не каждый может позволить! Правда, зарабатывал я в ту пору неплохо и последний путь мне был по карману. Не могу сказать. Что это меня успокоило.

– Ну, что доктор? – спросил я упавшим голосом.– Хреновые дела?

– Да уж, хорошего мало! – сказал доктор потряс головой.

В, общем, понимаю, что тут кукушка и пол раза не прокукует! То есть, другими словами, собирай родню товарищ, торгуйся с духовым оркестром и ищи себе место поприличнее. Постепенно бледнею, напоминая застиранную простынь и чувствую, что уже не хватает воздуха.

– Вчера мы с друзьями в бане были, так теперь так хреново – хоть помирай! – снова вздыхает доктор.

И тут меня осенило, что тут помирает он, а не я!

Лезу быстро в сумку, достаю припасенный коньяк, пять звезд, армянского разлива и ставлю на стол перед доктором. Он мгновенно оживляется, хлопает меня по плечу и достает стаканы. Потом говорит бодро:

– Не вешай нос! Вначале думал, что у тебя диагноз совсем хреновый, а сейчас вижу, что не такой уж плохой! С таким сто лет будешь жить. Мне любого дай, я у него еще хуже найду! А у тебя, в наш сутулый век, спина – позавидовать можно! Нормальная спина. Молодец! Хороший коньяк!

…Так что, если кто к доктору за диагнозом собирается, из сумки в самом начале коньяк доставайте! Если не хотите получить смертельный диагноз!

Майсы придорожно-кюветные

В России две беды: дураки и дороги. В Израиле только одна: дураки на дорогах! А поскольку на шесть миллионов у нас пять миллионов машин, можно себе представить масштабы нашей беды!

Евреи и дорога неразделимы, как сиамские близнецы. И если дорога без еврея еще бывает, то еврей без дороги никогда! Без дороги мы, как берег без речки, как шипы без розы. Правда, справедливости ради нужно сказать, что это в той же степени относится к киргизам и шведам, французам и туркам, а так же ко всем, кто не вошел в этот убедительный список. Другими словами, дорога манит каждого независимо от пола, возраста и национальности. Но евреев она, все же, манит чуточку сильней!

Евреев тянет в дорогу, как матроса в море. Делали специальные проверки, думали, в нас заложен дорожный ген! Оказалось, нет! Хотя, может его просто пока не нашли?! Иначе, с чего бы мы сорок лет ходили по пустыне?! И почему нам никогда не сидится дома?

В дебрях джунглей, на сумасшедшей вершине Джомолунгмы, даже в океанической впадине, вы никогда никого не встретите, но хоть одного еврея встретите обязательно!

Многие говорят, что еврея тянет в дорогу потому, что только в дороге нам хорошо. Ну, кто придумал такую глупость?! Чтоб у него на проселочной дороге лопнуло колесо! Чтобы у него на Казанском вокзале украли два баула! Чтобы была нелетная погода, и он застрял в Кривом Роге, где общественный туалет, конечно, платный, а в привокзальном буфете так и не научились отделять мух от котлет!

Знайте, больше всего евреи любят не дорогу, а домашний очаг, еврейскую маму и два выходных! И еще, что бы местные власти не были отпетыми антисемитами. Но такое случается крайне редко! И тогда нас снова тянет в дорогу! Хотя, если быть до конца честным, даже тогда, когда местные власти не антисемиты, нас в дорогу тянет все равно!

Притча о крыльях

Я говорю маме:

– Хочу стать птицей, хочу взмыть в небо! Понимаешь, я чувствую за спиной крылья!

Мама отвечает:

– Сынок, ты простудишься, в вышине очень холодно! Оденься теплее! И не забудь шарфик. И возьми с собой обязательно термос и бутерброды! И не забудь компас!

Я надеваю все, что сказала мама, беру все, что она посоветовала, и чувствую, что потерялась легкость. Я поднимаю крылья и не могу взлететь…

Так мамина любовь помешала мне научиться летать. Или помогла не разбиться!

Сокол, Сокол, я Кукушка!

Я ненавижу «Санитарный день», «Учет товара», «Обед» и «Ушла на базу». Сколько ни приезжаю на бывшую родину, столько с этим сталкиваюсь на каждом шагу. Там это просто эпидемия! А последний раз я вообще нарвался на ремонт аэропорта. Заезжаем мы на третий этаж, а там вывеска «3-й этаж на ремонте». И вход туда только со второго этажа. А чтобы народ по лестницам с чемоданами зря не тягался, временный эскалатор поставили, длиннющий скажу вам, может, метров десять или больше. Ну, чем не сервис?! Правда, эскалатор поставили почти перпендикулярно земле. И если бы пассажира веревками к эскалатору привязывали, как чемоданы к багажнику, еще можно было бы доехать. Только никто, конечно, не привязывал.

Я сразу сообразил, что этот эскалатор предназначен сугубо для каскадеров или для тех, кто решил на себя наложить руки.. То есть, надоела собачья жизнь, становись на перпендикулярный эскалатор и прямиком в лучший мир. Потому что, шею тут свернуть так же легко, как в областном центре угодить под машину, причем не лишь бы где. а на пешеходном переходе. Поэтому, я рядом с эскалатором топчусь и жду, как события развиваться будут. И события себя ждать не заставили. Тут же на эскалатор очередь выстроилась. Народ, видно героический попался. А принцип там совсем простой был. На эскалатор загружают пассажира с чемоданами, строго по одному. Внизу и вверху стоит по пограничнику. И связь у них, не хухры-мухры, а громкоговорящая, 21 век все же на дворе!

И вот первая жертва, женщина, дожившая до пенсионного возраста, уже стоит на эскалаторе, а перед ней здоровый чемодан, который она пытается примостить на ступеньке. При этом она его крепко держит обеими руками, потому что слышала, что в аэропорту чемоданы воруют безбожно! Пограничница нетерпеливо переминается с ноги на ногу и говорит на повышенных тонах:

– Женщина, хватит копаться. Вы не в санатории!

По-видимому, она была уверена, что в санаторий люди ездят только для того, чтобы копаться.

Наконец, пограничница не выдерживает и кричит в рацию:

– Сокол! Сокол! Я Кукушка! Прием!

Дальше приводится расшифровка их разговора, полученная из черного ящика.

– Кукушка, Кукушка, я Сокол! Ну чего там?

– Запускай эскалатор! Мы тут готовы!

– Ага, запускаю! Поехали!

И вот, нажимается кнопка, и перпендикулярный эскалатор срывается с места, как со старта конь на скачках и, точно бешеный, несет женщину с чемоданом вверх. Кто хоть мало-мальски знаком с законами физики, понимает, что при таком бурном начале, тело женщины должно резко отклониться назад, и она должна рухнуть задом на эскалатор. Так оно на практике и происходит. И вот женщина уже лежит головой вниз, ногами вверх, но чемодан из рук не выпускает. При этом, эскалатор ее все время тащит вверх, а она все время съезжает вниз. Пограничница, надо отдать ей должное, не растерялась и тут же кричит Соколу:

– Федя, Федя, ты меня слышишь? Ты меня слышишь, Федя?! Кнопку вырубай!

– А что такое? Чего орешь?!

– Не, ничего! У нас женщина на эскалаторе вниз головой! А ты где?

– Я сцу! – признается Сокол.

– Давай, кончай, а то ей все мозги повышибает!

А женщина по-прежнему поднимается вверх и сползает вниз, поднимается вверх и сползает вниз.

Наконец, Сокол заканчивает отправлять естественные надобности, доказав, что пограничникам ничего человеческое не чуждо и нажимает на кнопку. Этот радостный момент женщина встретила ровно посреди эскалатора. И вот она лежит вниз головой, и все ее попытки подняться на ноги практически не имеют смысла. И тогда между Соколом и Кукушкой завязывается оживленный спор:

– Надо ее тащить вверх! – настаивает Сокол.

– Не, надо вниз! – не соглашается Кукушка.

А в это время женщина под тяжестью чемодана и собственного веса постепенно скатывается к подножию эскалатора, то есть позиция Кукушки оказалась более предпочтительной. Ошарашенный народ подбегает к женщине, помогает ей стать на ноги. Сама женщина находится еще в шоке, что-то мычит и ругается, как сапожник, у которого украли «лапу», но чемодан из рук не выпускает. А в это время в аэропорт приезжает свежая партия пассажиров. И новая женщина, но уже с двумя чемоданами, становится на эскалатор. Кукушка снова вызывает Сокола. Они проверяют громкоговорящую связь, она работает великолепно. Федя нажимает на кнопку… И картина повторяется с неимоверной точностью, разве что женщина держит в каждой руке по чемодану. Справедливости ради нужно тут похвалить Сокола Федю: на сей раз он, к счастью, по нужде не отлучался. На сей раз он, как кнопку нажал, сразу в кафе пошел, чашечку кофе выпить с пенкой. А что, пограничник нынче интеллигентный пошел, с запросами!

Короче, когда и второю женщину высвободили из эскалаторного плена, мне в голову пришла глупая мысль поговорить с пограничницей, и узнать, что она думает по поводу этого эскалатора.

– А вам чего, не нравится наш эскалатор?! – встряла в разговор откуда-то взявшаяся женщина в дубленке до пят.

– Мне не нравится! – ответил я честно.

– Тогда езжайте в свой Израиль! – пригвоздила меня Дубленка.

– А вам нравится? – спросил я дружелюбно, потому что женщина-то мне хорошее пожелала: в Израиль ехать!

– А мне нравится! – вызывающе ответила она и поставила руки в боки.

– Тогда, добро пожаловать на эскалатор, – сделал я широкий жест руками.

Конечно, меня сейчас обвинят, что дальнейшее развитие событий я полностью выдумал. Я бы, конечно, выдумал, будь необходимость, но случившееся далее в моих сочинительских услугах не нуждалось. Единственная разница между двумя теми подъемами и этим была в том, что ко всем прелестям, длинные полы ее дубленки попали между эскалаторными ступеньками и снятие женщины с эскалатора значительно затянулось. Но все равно по ее лицу было видно, что она довольна и ей очень нравится!

Что было дальше на эскалаторе, кого еще там мурыжило, и были ли характерны смертельные случаи, мне неизвестно, потому что объявили посадку на Тель-Авив, и я последовал совету женщины в дубленке.