Текст книги "Ускользающая почва реальности"

Глава 8

– С вас 23 доллара, – назвала сумму покупок продавщица, отпускающая Чарльзу и Алисии вино, запасаемое ими впрок. – Покажите, пожалуйста, документы.

Чарльз достал из сумки паспорт и показал титульную страницу.

– Оплата картой?

Выйдя из магазина Алисия игриво попросила Чарльза: «А покажи мне свой паспорт».

– Нет, – Чарльз помрачнел. – Зачем тебе это?

– Просто хочу скоротать время по пути домой, – беззаботно улыбалась Алисия.

– Нет. Я не хочу тебе его давать.

– Почему?

– Ты же знаешь эти фото на документах, ни за что не покажу! – засмеялся он.

– Ну ладно… – Алисия деланно надула губы.

– Ну что ты дуешься? – Чарльз ласково взял двумя пальцами Алисию за щечки и чуть потрепал их. – Сейчас вернемся домой и выпьем шикарного вина с отменными итальянскими нарезками, брынзой, каперсами и греческими оливками на закуску!

День они провели как обычно, с вином и вкусными средиземноморскими закусками, лежа в постели, меняя плотские утехи на эти деликатесы. И, как обычно, в середине дня, ближе к вечеру, домой пришла Дженни. Был жаркий день, она разделась до нижнего белья, в которое была одета и влюбленная парочка, уже изрядно напившаяся вином.

– Знаете, – сказала Алисия. – Я единственный ребенок в семье, и я мало что понимаю. Но мне кажется, что я бы стеснялась быть голой при своей брате.

– Я тоже единственный ребенок в семье, – ответил пьяный Чарльз. – Но по мне тут нет ничего дурного. Ведь это же семья. Когда живешь вместе, отказываешь себе во всех этих неловкостях, которые мешают повседневному комфорту.

– Как это ты единственный ребенок в семье? – удивилась Алисия. – У тебя же есть сестра.

Дженни грозно посмотрела на пьяного Чарльза.

– Конечно есть, но она ведь мне не родная сестра. А двоюродная.

– Вы двоюродные? – это было откровением для Алисии.

– Да, а я разве не говорил?

– Нет, ты просто всегда говорил «сестра»…

– Ну, это без разницы, – ответил беззаботно Чарльз. – Мы много лет живем вместе, так что Дженни мне уже считай, что родная.

– Разницы нет, – вторила Дженни.

– Пожалуй, что нет… – отвечала Алисия, думая про себя: «А все же?»

В этот день Алисии уже было не так приятно проводить вечер в компании их двоих. Она вспоминала все подозрительные моменты: ярость Чарльза в пабе, странные события в ванной, слова Кэтрин, их интимное времяпрепровождение втроем, отсутствие родственного стеснения между ними… Алисия боялась признаться в этом сама себе, но она чувствовала нарастающую ревность к Чарльзу по отношению к его сестре… или кузине, как теперь правильно ее называть?

– Инцест – дело семейное, – продекламировала предсказуемо пьяная Кэтрин во время очередных дружеских посиделок с Алисией в баре.

– Ты думаешь, что он имеет место быть? – ужаснулась Алисия.

– Без понятия. Но… я вижу взгляды, вижу движения… Все может быть, но откуда мне знать?

– Это слишком серьезное обвинение.

– А кто говорит про обвинение? Я никого не обвиняю. Пусть все живут так, как хотят. Это не мое дело.

– Но все же мое…

– Да, твое. Но не мое. Я ничего не знаю и не хочу распускать пустые сплетни.

– Но что же делать мне?

– Поговори с ним. Просто поговори.

– И он скажет правду?

– Если нет, то ты это увидишь. Если между вами есть что-то настоящее. Иначе все это ложь. Верь мне, только пьяницы говорят правду. Все слова, извергаемые изо рта трезвенника – лишь полная чушь, призванная ввести в обман слушателя, желающего поверить в сладкую ложь или глупость, дарующую ему истинное полноценное счастье, доступное лишь глупцам. Спирт открывает нам правду, расширяя наше сознание, открывая истину того, что мы говорим, как ЛСД открывает художникам истину того, что мы видим. Это снимает с нас шоры, закрывающие боковое зрение нашей души. С шорами трезвости мы четче видим то, что впереди нас, мы не шатаемся и не падаем, мы идем четко к цели. Но мы не видим всего, что стоит по бокам от нее, всего, что формирует картину 90% существующего в мире. Мы видим лишь узкую полоску цели, того, что кажется нам главным, к чему мы стремимся. Но это лишь малая часть мира, лишь малая часть… Это то, что нас заставили видеть те, кто надел на нас эти шоры.

– Зачем им это? Кто по-твоему эти конюхи человечества? – недоверчиво спросила Алисия.

– Для стабильности. Им это нужно чтобы мы жили так, как им надо. Чтобы мы действовали разумно, полезно для общественности. Никому не нужны социально разлагающие истины, никому не нужна неполезная для всех правда. Нам не нужны наркотики, этанол в том числе. Они откроют вам то, что вам знать не следует. Лучше работайте в кофейне, это нужно всем. Делайте те картины, что продадутся. Этого требует экономика, этого требует полезный товарообмен. И, если тебе так проще, то не спрашивай своего парня о том, что ты знать не хочешь. Правда всегда жалит больнее пчелы.

– Но пчелиный яд разгоняет кровь.

– Если ты хочешь ее разогнать, то вперед. Но не жалуйся на боль в месте укуса. Разогнанная кровь иногда приводит к кровотечениям и инфаркту.

Глава 9

Чарльз был не плохим человеком. Пройдя через развод и травмирующие отношения в прошлом, он нашел прекрасную и добрую девушку, с которой было легко и приятно. Они были вместе давно, их отношения были лишены ссор и скандалов. Они приятно проводили время, любили друг друга, но со временем все наскучивает, особенно счастье. Его жена смотрела на других женщин, как и он сам. Тем более, что ему было это позволено. Они не плохо жили вместе, дополняя друг друга во всем и не знали никаких горестей и печали. Однажды в кофейне он встретил ее. Она была красивой молодой блондинкой, интеллектуально развитой, интересной и утонченной. Соблазн был велик, а сдерживающие факторы слишком слабы. Жена была для него идеальной подругой, спутницей жизни, не разделяющей, однако, его вкус к прекрасному и утонченному, который смогла разделить его новая пассия. Если бы он честно себе признался, то сказал бы, что большая часть прекрасного и утонченного, что он находил в своей новой подруге, объяснялась лишь известным чувством новизны, вызывающей трепет в мужском (а порой и женском) сердце, рождающим фантазии об образе нового человека, который наш мозг создает и приписывает персоне, не обладающей ими, но малоизвестной, так подходящей для создания своего образа с нуля, как чистый лист Локка жаждет наполнения себя тем, чем вы хотели бы его наполнить. «Неплохое новое – лучше, чем идеальное старое» – такой завет дал бы Моисею мужской мозг, будь он господом богом, коим он и был для Моисея, как и для всех остальных мужчин, не будь они так лживы и скрытны в своих мыслях.

Они гуляли, ели, пили и предавались любви. Было сложно скрывать, что он женат, но и просто, учитывая наивность Алисии. Ему не доставляло удовольствия делить Алисию с Дженни, но и ревности к другой девушке он не испытывал. Порой он испытывал муки совести. По отношению к Алисии, не к Дженни. Дженни всегда вела себя так, что было видно, как она довольна сложившейся ситуацией. Конечно, он знал, что она всегда дружелюбно лицемерна в любой ситуации, но и представить себе не мог, что она будет не откровенна когда-либо с ним, с кем они провели столько лет вместе, рука об руку. А потом… Потом Алисия все поняла… Точнее не все, она думала, что у них с «сестрой» инцест, но Чарльзу пришлось все ей рассказать, как есть. Алисия рыдала и чувствовала себя дешевкой, вторгшейся в жизнь женатой счастливой пары в качестве игрушки. Но Чарльзу удалось объяснить ей, что это не так, что она совсем не игрушка, что он любит ее и она занимает все его мысли. И Дженни тоже ее любит, как подругу и сестру. Он не обманул Алисию, но обманул себя самого. Дженни любила их обоих, но чем больше она любила Алисию, как сестру, тем меньше она любила Чарльза, как мужа. Он отходил на второй план ее жизни, в которой раньше был только он, а теперь он был лишь частью реальности, наполненной подругами, Алисией, барами и развлечениями. К тому же, ее все меньше устраивало делить свои доходы с Чарльзом. Алисия не могла смириться со сложившейся ситуацией и на время пропала из его жизни. Она перестала общаться с Чарльзом, и он понятия не имел что с ней происходит.

Одним утром Дженни позвала Чарльза в ванну и со слезами на глазах потребовала развода.

– Я хочу пожить с Кэтрин, мы уже обо всем договорились, – говорила она.

Чарльз был в шоке, он и представить не мог, что его прочные отношения с Дженни когда-то могут закончиться. Это был удар ниже пояса, но он не мог ничего поделать.

Дженни продолжала отвечать на сообщения дружелюбно, как будто ничего не произошло и она просто уехала отдыхать со своей лучшей подругой. Казалось, что она не испытывает ни капли горечи, либо она просто продолжала держать свою неистребимо веселую мину. На бракоразводном процессе Чарльз повторил свою фразу, которую произнес на их свадьбе. «Поздравляю» – сказал он, вспомнив как на бракосочетании его попросили «поздравить» невесту, имея ввиду поцелуй, а он, не поняв, выдал это слово. Ему было горько и грустно, но Дженни казалась жизнерадостной и лишь рассмеялась в ответ на веселую шутку. «Возможно, она меня никогда не любила? Быть может, ей со мной было комфортно до поры до времени? Поэтому она меня никогда и не ревновала?» Он вспомнил ее легкое и поверхностное отношение к ее девушкам и утвердился во мнении, что есть люди, которые не знают, что такое любовь. А знает ли он сам, раз он так предал свои чувства? Да, он знает. Он точно знает, но тот, кто знает, тот способен на ошибки, все мы способны на чудовищные ошибки из-за глупости, а, в первую очередь, из-за скуки. Только скука заставляет нас делать что-либо в этой жизни. Да еще голод. Но голод – это скука по еде для бедняков. Британский сплин – есть истинная скука для тех, у кого нет потребности в самом тривиальном, лишь в сакральном. О, чтобы иметь потребность в сакральном следует быть крайне далеко от тривиального и земного. Лучше бы он растолстел телом, мечтая о еде, чем раздулся морально, мечтая о пище духовной. Физическая полнота так не рушит душу, ведь женщины, в отличие от мужчин, смотрят больше на душу, чем на тело. Мужчинам это не понять и именно это их губит.

Алисия тем временем молчала. Прошли недели и ему удалось выйти на связь с ней. Он все еще не знал кто ему дороже – Алисия или Дженни. Он не смог бы выбрать между ними двумя. Однако, он знал, что если бы ему сейчас предложили вернуться к прежней жизни с Дженни, либо пойти по новому пути с Алисией, то он бы выбрал Дженни. Он был достаточно умен, чтобы понимать, что это исконно мужская тяга к консерватизму. Да, мужчины бывает, что выбирают любовницу, но это сложный выбор. Они никогда не уходят в никуда и всегда очень долго сомневаются уйти ли им во что-то лучшее, покинув что-то приевшееся. Мужчины любят стабильный консерватизм, но часто они теряют голову и уходят во что-то дурное новое, потеряв приевшееся, но совершенное. Настолько совершенное, насколько оно в принципе может быть в реальной жизни. Чарльз хотел иметь обеих и только тогда он был бы счастлив. Он не смог бы обидеть любую из них. Возможно, наш вид приспособлен для прайда во главе с самцом? Тогда правильнее всего исламские порядки, уходящие далеко в патриархальную древность. Но еще древнее был матриархат. Может одним одно, а другим другое? Третьим подходит моногамия, этих моральных нуворишей ценят в христианском мире больше всего. Чарльз не имел тяги к вере в бога или зубов мудрости. Он считал это эволюционным скачком, но касался ли этот «скачок» его половых наклонностей? В конце концов, Алисия ответила, что она больше не имеет никакого желания иметь дела с ним и его сестрой, у нее появился молодой человек, который ее любит без всяких третьих сторон и дарит ей все свое время и всю свою любовь безраздельно.

Глава 10

Алисия сидела на диване перед Чарльзом, признавшемся только что, что он женат. Она боялась этого разговора, боялась узнать, что у него постыдный роман со своей сестрой. Но она и представить не могла как развернется на самом деле история их любви. Жена? Эта милая девушка, втершаяся ей в доверие, ставшая ее подругой, проводящая столько времени вместе с нею и ее парнем… Или как теперь его называть? Женатым любовником? Алисии стало мерзко от самой себя. Как она могла втянуться в такую историю?

– Пойми, это ничего не значит. Я люблю тебя. Мы всегда будем вместе, – увещевал ее Чарльз, пытающийся ее успокоить и склонить к своим разумным доводам.

– А твоя жена?

– Дженни совсем не против, она будет так же рядом. У нас с ней давно ничего нет.

– Тогда зачем вы вместе?

– Она мне правда как сестра, это мой самый… – Чарльз боялся проколоться в своих словах, – мой очень близкий человек. Я не могу от нее отказаться.

– А что будет с нами? Я так и останусь навсегда в роли любовницы?

– Не называй себя так. Ты моя девушка, а не любовница. Все очень сложно, жизнь не так однозначна, как бывает порой.

– Для меня все достаточно однозначно, – ответила Алисия и ушла, хлопнув дверью.

Чарльз хотел получить все и сразу, но, погнавшись за двумя зайцами, упустил обоих. Он понятия не имел, что чувствует Алисия и еще меньше имел понятия, что в голове у Дженни. Что касается Дженни – никто не мог бы понять, что скрывает ее довольная жизнерадостная улыбка. Что касается Алисии – он просто не хотел понимать, не хотел об этом думать. Он построил в голове свой мир, так подходящий для него, в котором все были довольны, он хорошо обращался с обеими девушками, а сам был счастлив получая от одной то, что не мог получить от другой. Он не знал, как долго продлится это его счастье и не потребуется ли ему со временем третья, четвертая девушка, и так до бесконечности. На данный момент он был счастлив с ними двумя и, вероятно, так всегда бы и было. Но настал момент, когда он потерял обеих. От Алисии больше не было вестей, Дженни собрала вещи и уехала, прихватив с собой Сусси. Он чувствовал потерю кошки как потерю своего ребенка, боясь даже больше того, что Сусси будет скучать по нему, тяжело переживая развод «родителей», чем скучая сам по ней. Однажды он пришел в гости к Дженни, желая провести время с кошкой, но она была не сильно взволнованна их встречей. Видимо, Чарльз был прав, говоря, что мы слишком очеловечиваем все вокруг. За Сусси с тех пор он был спокоен. Осознав безвозвратную потерю Сусси и Дженни, мысли его сконцентрировались отныне на Алисии. Он был более не женат. Больше ничего не мешало им быть вместе. Ничего, кроме оскорбления, которое он нанес Алисии, разрушив ее доверие к нему, покрыв плотным слоем нечистот всю их историю и навсегда изменив свой портрет в ее глазах. А еще этот ее новый парень… Как вообще возможно вмиг взять, да найти новую любовь на всю жизнь? Он в это не верил. Зато он верил в другое. В то, что теперь они предназначены друг для друга и никакой парень не должен помешать их совместному счастью.

Глава 11

Чарльз купил билет на поезд. Алисия жила в соседнем большом городе со своим парнем, у нее была новая жизнь, с которой Чарльз не мог смириться. Он продал квартиру, купил другую, не в центре, на его счетах имелись немалые средства, которые он превратил в выгодные инвестиции. Отныне он был свободным и независимым человеком. Где и с кем жила Дженни он не знал, да и не хотел знать. Он был уверен в прочности ее положения, гарантированного ее успешным бизнесом. Мысли его были заняты Алисией. В силу обиды, он смог постепенно осознать лживость его истории любви с Дженни, любовь в которой исходила от него, искусственно создаваемая его мозгом для них двоих, формируя идиллическую картину идеальной пары. «Вот вам реальная картина любого диснеевского мультфильма, взять хотя бы „Красавица и чудовище“. Прошли годы, она его разлюбила, а он ее нет. Но трахнулся в зад с горничной-шваброй» – так думал он – «Он потолстел, они постарели и, либо разошлись и теперь красавицу окучивает мигрант Алладин из Багдада, либо продолжают жить вместе, ненавидя друг друга и себя самих. Вот она – реальная жизнь. Она слеплена из дерьма и соплей обманутых зрителей романтических мелодрам, вместо клея».

Чарльз вышел с перрона соседнего крупного города. Город был тусклый и унылый, сильно отличающийся от его курортного городка своею неустроенностью, говорившей, о том, что власти не желают вкладывать средства в благоустройство города, лишенного толп туристов со всей страны. Так оно и было – делая красивую обложку для полок магазинов, никто не был озабочен содержанием этих книг, покрытых глянцевым лоском, блестящим в зрачках покупателей. Чарльз знал, что Алисия поступила в вуз на факультет искусств. Сняв номер в хорошем отеле, он проводил свои дни на лавочках, расположенных перед вузами, имеющими подобные факультеты. Глядя на выходящих студенток, выпивая кофе из картонного стакана, в который из фляги он подливал ром, он мысленно оценивал их, ища среди них Алисию, не подмечая никого, кто мог бы сравнится с ней по красоте. Он очень боялся встретить ее в сопровождении ее парня, не желая скандала. Ведь он понимал как мало прав на нее он сам имеет теперь, в сравнении с новым кавалером. Спустя неделю он отчаялся встретить человека в большом городе, как иголку в стоге сена. Проявив хитрость, он сел на кровать перед столиком в своем отельном номере, взял телефон и начал обзванивать крупнейшие вузы города.

– Алло, скажите, пожалуйста, числится ли у вас на факультете искусств некая Алисия Дейтон?

– Мы не даем информацию об учащихся.

– Простите, я ее отец. Мистер Чарльз Дейтон. Моя дочь уверяет, что учится в вашем вузе, а сам я подозреваю, что все это ложь и на самом деле она просто проводит время со своим панком бойфрендом, употребляя запрещенные препараты. Я не знаю, если ли у вас дети, но поймите меня…

У всех женщин на том конце провода были дети и они шли на уступки, проверяя списки учащихся. Они с сожалением сообщали, что подозрения «отца» верны и никакая Алисия Дейтон у них не числится. Затем следовали сочувственные разговоры о нынешнем поколении и дельные советы от бывалых матерей. Чарльз с благодарностью принимал все советы и звонил в следующий вуз. В одном из них он неожиданно получил ответ, что студентка с таким именем действительно числится на первом курсе факультета искусств их учреждения. Чарльз бросил трубку, его переполняло счастье, как если бы все уже было решено и они с Алисией заново сошлись. Сердце быстро стучало, от нервов живот потянул его в туалет. «Нашел!» – думал он.

Сидя перед крупным государственным вузом города, он увидел ее. Она шла с распущенными длинными золотыми волосами, весела смеясь и шутя со своими однокурсницами. Он встал с лавочки, посмотрев на нее. Она поймала его взгляд. Смутившись, попрощалась с подругами, придумав причину почему ей нужно удалиться и подошла к нему. Подруги заинтриговано посмотрели на него, о чем-то шушукаясь.

– Здравствуй, – сказала она ему.

– Привет, – сказал он ей.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она.

– Ты знаешь – ответил он ей.

Они прошлись по улице, она рассказала ему последние новости из своей жизни, показала сумочку, которую ей купил ее новый парень. Казалось, что в их жизни все было прекрасно. Они зашли в приятный сквер, сели на лавочку в окружении деревьев и цветов. Он чувствовал, что наконец-то обрел то, о чем он мечтал, одновременно подавляя в глубине груди ужас от мысли, что он сейчас же это потеряет и ощущая тошноту от того, что они так хорошо знали друг друга, но этот перерыв в общении привел к тому, что теперь им быть чуть неловко друг с другом и он уже не знал та ли это девушка, его любимая Алисия. Человеческое тело меняется каждую секунду – мы лишь кучка атомов, которые гуляют туда-сюда в пространстве, и мы никогда не являемся теми же самыми, что были миг назад. Но он верил, что Алисия осталась той же, просто им нужно вспомнить прошлое и преодолеть барьер неловкого общения между ними. Мило общаясь, он взял ее за руку. Она посмотрела на него с жалостью и неуверенно оставила свою руку в его ладони, выражая смятение.

– Зачем ты пришел? – спросила она, глядя вниз.

– Я люблю тебя, – честно ответил Чарльз.

– Только ли меня? Ведь он любит только меня…

– А ты?

– Я… – осеклась Алисия, продолжив неуверенно. – И я…

– Ты любишь одну девушку… – задумчиво ответил Чарльз. – Потом другую, третью, четвертую… А потом ты уже не знаешь кто ты, в какой реальности живешь. У тебя было слишком много реальностей и слишком много тех, кого ты думал, что любишь. Слишком много жизней. Кто может гарантировать, что это именно та девушка, которую ты будешь любить всегда? И не ошибся ли ты в прошлом? Не ошибаешься ли ты сейчас? А есть ли она, та единственная диснеевская принцесса, или это только ход кинематографа? Кто из этих принцесс был настоящим, а кто вымышленным? И сколько вымышленных лет жизни ты прожил? Не все ли они были вымышленными? Тогда, где настоящая жизнь? Только то, что настоящее! Только то, что сейчас!

– И что же сейчас?

– Сейчас я держу твою руку в своей. Сейчас я люблю тебя.

– А что будет после?

– Что будет после не настоящее. Этого нет в нашей реальности.

– В моей есть. Я не хочу жить только настоящим. Я хочу уверенность в «завтра».

– Я обещаю тебе уверенность в «завтра»! Я обещаю, что теперь будут только ты и я. Я другой, я изменился.

Наступил вечер и огни на фонарных столбах большого города заискрились.

– Я хотела бы верить, Чарльз, но…

– Что «но», Алисия?

– Люди не сходят с ума только потому, что верят, что где-то есть что-то лучше. А лучше нигде нет.

– Алисия, я был мальчик. Пусть намного старше тебя, но я им был. Больше я не мальчик, теперь я мужчина. Я обеспечу тебя, у меня есть деньги. Тебе нужно что-то? Я могу дать их тебе. Тебе не придется больше работать…

– Мне не деньги нужны, Чарли…

– Я уже другой человек, пойми… Раньше я искал веселья и наслаждений. Теперь я хочу семью, хочу одного единственного человека, который будет рядом. И этим человеком можешь быть только ты.

– Разве в слове «семья» заключается не «семь» «я»? Не потребуется ли тебе еще пять девушек, помимо нас двоих?

– Не шути так, Алисия. Это все глупая семантика.

– Мне пора идти, Чарли. Было приятно тебя увидеть. Но меня ждет мой любимый молодой человек…

Искры на фонарных столбах потухли и сквер погрузился во тьму, освещаемую лишь луной, да огнями автострады большого города.

– Чем он лучше меня? – закричал Чарльз вслед удаляющейся Алисии.

Она развернулась, посмотрела на него хитрым прищуром и ответила: «У него только я. Мне не нужно его делить».

– Тебе и меня больше никогда не придется делить! – крикнул Чарльз вслед уходящей длинноволосой фигуре с золотыми волосами, не верящей более ни одному его слову.