Текст книги "Ускользающая почва реальности"

Глава 3

– Как здесь красиво! – восклицала немного пьяная от вина и мокрая от речной воды Клодетт, только что купавшаяся в Сене, плохо держащаяся на ногах и от того падающая в объятия готового ее поддержать Жан-Поля. – Я никогда не была в подобных местах!

Они лежали на траве, нисколь не заботясь о чистоте своей одежды, под ветвями плакучих ив, на берегу реки, вблизи загородного кафешантана4444
  Увеселительное заведение, типа кабаре или ресторана, часто на открытом воздухе, непременно с музыкой во времена La Belle Epoque (конец 19 – начало 20 века во Франции).


[Закрыть]. Кафе располагалось на открытом воздухе, под шатрами и навесами вблизи реки, столики стояли прямо на траве парижского пригорода, публика была разнородной. Здесь веселились разные слои общества, от не самых низких до не самых высоких, танцуя под фортепьяно, клавесин и аккордеон, распивая пиво и вино, в общем настрое разгула и праздности. Рядом с кафешантаном был лес, где в свое время охотились французские короли, и дикий безлюдный берег реки Сена, где и в это время охотились на рыб обычные жители ближайших городков. Выезжать загород на речку было излюбленным досугом парижан, уставших от изысканной архитектуры, людных улиц, наполненных изысканной публикой, и модными ресторанами с блюдами не менее изысканными, чем люди их поглощающие.

– Хотела бы я всегда лежать здесь, под музыку у реки, мокрая и счастливая, а не стирать чье-то белье в отеле под строгим взглядом mama, – вздохнула Клодетт, прижимаясь головой к груди Жан-Поля, лежащего рядом на траве.

– Мы не можем всегда жить так, как нам хочется, – ответил грустно Жан-Поль. – Мне тоже бы хотелось всегда сидеть в хорошем ресторане, пить вино и смотреть на улицу, на людей не таких удачливых, как я. Но доступно мне это лишь изредка и не в тех ресторанах, где мне бы хотелось быть. Наверное, это и есть рай – жить вечность так, как тебе бы хотелось при жизни.

– Тогда мой рай здесь и сейчас, – Клодетт влюбленно посмотрела ему в глаза. – Быть рядом с тобой здесь, на берегу реки, лежать прижавшись к тебе, слушать музыку и знать, что там в кафе есть еще вино, которое нам предстоит испить.

Жан-Поль довольно подумал о том, что Клодетт уже у него в кармане, но одновременно с этим грустно подумал о том, что у нее и таких, как она, уже есть свой рай, который они способны осуществить хоть на один день. А он не способен осуществить его в полной мере даже на мгновение. Возможно, его требования были слишком высоки… И что с того? Почему он, кто есть единственный и неповторимый сам у себя, как и у своих жалких родителей, должен мыслить уже, требовать меньшего? Кто тогда достоин большего? Эти «они»? Кто они ему? Почему «они» заслуживают большего, чем он сам? Потому что они родились в более богатых семьях? «Нет, Жан-Поль» – останавливал он себя сам – «Такие размышления уже пахнут якобинцами, мы не из таких. Мы за тех, кто выше, а не за тех, кто ниже. Мы одни из них, хоть пока что они еще этого и не знают». «Счастливы ли те, кто как Клодетт, рады своему раю, заключавшемуся во второсортном кашефантане на окраине Парижа? Или они лишь те бездомные, кто радуются раю в виде бесплатной тухлой рыбы, которую им кинули торговцы, не желающие выбрасывать испорченный товар?» – такие мысли были у него тогда, когда влюбленная Клодетт сжимала его руку в своих объятиях, прижимая его крепко по самое плечо к своему животу и пышной груди, выпирающей из корсета. Они ушли в заросли темного леса, и он стал ее первым мужчиной.

«Милый друг, я мечтаю скорее увидеть тебя вновь. Почему ты так редко пишешь? Наши встречи прекрасны. Каждый раз, когда я схожусь с тобой у тебя на квартире в Латинском квартале или в лесу у реки, я испытываю то, что испытывает ребенок первый раз попробовавший торт или увидевший фейерверк. Мне кажется, что я люблю тебя больше, чем ты меня. Но я тешу себя мыслью, что это мне лишь кажется и что ты, как мужчина, просто более серьезен и замкнут. Мне проще показывать свои чувства, чем тебе. Когда мы снова увидимся? Твой маленький чепчик». Жан-Поля передернуло от ее подписи, кажущейся ей милой. Как-то он язвительно намекнул ей, что ее чепчик очень мил, но вряд ли такая милая картина пленяет опытных парижан так, как вычурные шляпки парижских кокоток. Она восприняла это в своих заоблачных фантазиях влюбленной девушки, смотрящей гипероценивающе на их отношения, как то, что ее «милый чепчик» выделяет ее на фоне других, тривиальных модниц, опостылевших своему молодому искушенному франту. На самом деле посыл был плоск и очевиден – ей следовало бы больше следовать парижской моде, ему было некомфортно прогуливаться по столичным улицам в компании просто одетой, пусть и очень красивой, молодой дамы. Ему приходила в голову мысль купить ей модную шляпку, но это бы означало ограничить себя в кафе и удовольствиях на целый месяц, ведь бюджет его был невелик.

– Знаешь, – сказал он ей как-то, лежа в своей постели в Латинском квартале, – тебе бы следовало больше работать и больше экономить, чтобы лучше одеваться.

Это резануло Клодетт по сердцу. Ему не нравится ее стиль? Но что же делать? Она не может заработать себе на одежду, хорошая одежда стоит слишком дорого. Но все же… Как ей быть? Вдруг он бросит ее из-за того, как она выглядит? Этого она не могла допустить. Что она будет делать дальше, если он оставит ее испорченную на произвол судьбы? Клодетт мечтала об их свадьбе, о том, как он сделает ей предложение, увезет куда-то далеко и она навсегда станет мадам Фонтэн. Она будет работать в их саду, готовить для него и убирать, а он будет приходить каждый вечер после работы и целовать ее, есть ее стряпню и проводить совместный вечер у камина в их небольшом, но уютном жилище. Жан-Поль имел совсем иные планы на свое будущее: богатая жена, большой дом, слуги, он не собирался работать, он хотел проводить время в салонах, а вечером в опере, в окружении парижских красоток. На ночь он бы приходил домой и ублажал свою благоверную, а утром, то есть в полдень, уже бы просыпался готовый к новым приключениям и изысканным обедам. Он мог бы подумать про помощь своим родителям… Но нет… Что касается Клодетт… Она устраивала его до поры, до времени. Она была удобна и доставляла ему некоторые наслаждения, не более того.

– Mama зарабатывает не так много, ты же знаешь… – попыталась оправдаться Клодетт. – А моих доходов едва хватает на карманные расходы… Где же мне взять деньги на одежду? Модные наряды так дороги…

– У тебя одни отговорки, – резко ответил ей Жан-Поль. – Мало я тебя кормлю за свой счет? Уверен, что это существенное облегчение финансового бремени для твоей mama! Могла бы откладывать сэкономленные средства на хорошую одежду для своей дочери, чтобы мужчинам не расхотелось тратить на нее свои франки!

– Что ты! – Клодетт обратилась к нему умаляющим тоном. – Неужели я тебя так разоряю? Я не так много ем…

– Какая неблагодарность! – вспылил Жан-Поль. – Я значит трачу на тебя свои последние средства, а ты еще и не ценишь то, что я для тебя делаю? Мало она ест!

Жан-Поль вскочил с кровати и начал быстро шагать по комнате, впадая в ярость. Его злила эта ситуация, раздражала Клодетт со своими безвкусными нарядами и то сколько он уже на нее истратил.

– Ты думаешь все эти рестораны, кафешантаны, вино и закуски – все это дешево стоит? А ты не можешь дать мне единственную малость, о которой я прошу – выглядеть так, чтобы мне не было за тебя стыдно!

– Тебе за меня стыдно? – Клодетт ужаснулась этому откровению и слезы проступили на ее невинных глазах. Она и помыслить не могла, что для ее Жан-Поля имеет такое большое значение ее одежда. Она искренне не понимала, что привело его в такую ярость. Таким она его еще не видела. Его как будто подменили. А ведь она не хотела сказать ничего дурного и ничего дурного не имела ввиду. – Конечно, я благодарна тебе за все! Но неужели ты не понимаешь, что все эти красивые наряды мне просто не по карману!

– То есть теперь еще и одежду тебе должен я покупать? – возмутился он и швырнул наполовину полный графин с вином об стену, графин разлетелся на мелкие осколки. – Мало тебе моего вина и мидий? Я на такое не подписывался! Слышишь? Не подписывался!

Он пнул ногой кровать, на которой лежала заплаканная Клодетт, от чего она сотряслась и ударилась о ближайшую стену. Клодетт окутал страх, она спешно собрала свои вещи и выбежала на улицу. «Нет, ну какая наглость!» – думал Жан-Поль, внутри у него все горело от ярости и возмущения, казалось, что огненный ком негодования готов разорвать ему грудь и вырваться наружу. – «Я для нее все, а она для меня ничего!» Ярость постепенно стала угасать и на смену ей все больше и больше приходила обида и горечь от несправедливой участи, которой он был удостоен по жизни. Почему люди не давали ему то, что он заслуживал? Почему не отвечали ему добром на добро? Да, ей было плевать на него, это ясно. Если бы она захотела – она нашла бы деньги на такой пустяк, как новая шляпка.

Глава 4

Клодетт не видела Жан-Поля уже неделю. Вначале она считала его полностью виновным в их ссоре. Даже не в их, а в его ссоре, ведь она не сказала ничего плохого, а скандал устроил он один. Потом она стала копаться в себе, пробуя посмотреть на все его глазами, попытаться его понять, вед она его очень любила, и он всегда был так добр к ней. Он был шикарно одетый франт, наверняка крутился в высшем обществе, хотя точно она этого не знала. Она представила себя на его месте – вот он идет под ручку с простушкой в чепчике, как на них смотрят люди? А что, если их увидят его знакомые по какому-либо салону, в который он мог иногда захаживать? Это могло бы вызвать насмешки со стороны его приятелей и поставить его в неудобное положение. О, нет. Видимо, он был прав. Ей нужно было бы купить себе хоть самую дешевую шляпку по последней моде. Это уже здорово бы приукрасило ее образ, невзирая на простое и дешевое платье, о замене которого нечего было и думать. Клодетт написала Жан-Полю несколько примирительных писем, но ответа на них не получила. Все это ее очень печалило, и она работала не покладая рук пытаясь накопить как можно больше денег.

Вечером Клодетт вышла прогуляться по бульварам и оценить шляпки в сияющих огнями витринах магазинов, минуя пугающую ее необходимость заходить внутрь. Она очень боялась важных продавцов, свысока оценивающих ее дешевый наряд. Вдруг они отнеслись бы к ней пренебрежительно или, того пуще, выгнали бы вон? С деланно скучающим и безразличным видом она, как бы ненароком, пробегалась глазами по витринам, в поиске самой красивой шляпки, которая вернет ей любовь Жан-Поля. Клодетт прошла несколько улиц, ничего не находя и уже решила возвращаться домой, как вдруг в одной из витрин она увидела ее – белая шляпка с нежно-голубыми лентами и бантами, пестрыми перьями и цветами. Это было настоящее произведение искусства. Клодетт завороженно уставилась на витрину: вот бы купить такую шляпку! «Я буду намного красивее всех этих дам, которых Жан-Поль встречает в салонах!» – пронеслось у нее в голове. Но как узнать цену? Для этого пришлось бы зайти внутрь и спросить об этом продавца. Нет, она точно очень дорогая. «Зайду завтра в недорогой магазин и узнаю цены на шляпки там» – решила Клодетт.

Следующим утром она зашла в магазинчик с умеренными ценами, где было довольно много народа. Шляпки висели на дальней полке – черные, белые, красные, синие… Все они имели простую ленту и ничем не примечательный внешний вид. Ни о каких перьях и цветах даже речи тут не шло. Клодетт собралась с духом, подошла к высокому мужчине с пышными усами, который работал здесь продавцом, и спросила цену одной из этих однотипных как на подбор шляпок. Мужчина оценивающе взглянул на Клодетт и чопорно назвал цену. В груди у Клодетт кольнуло, не подавая вида, она поблагодарила продавца и выбежала на улицу, глотая свежий воздух в припадке паники. Даже за эту неприметную шляпку цена была для нее непосильно высока.

Отдышавшись, Клодетт стала думать, что же ей делать. Ноги несли ее в раздумьях в неизвестном направлении и, когда она очнулась, то обнаружила себя перед витриной вчерашнего магазина. Из-за стекла на нее смотрела та самая желанная шляпка. Она не знала ей цену, но могла представить, что копить на такую шляпку им с mama пришлось бы не меньше года и то, если бы они вовсе не ели и не пили. В этот момент по улице проходили две роскошно одетые дамы. Они весело смеялись, рассказывая друг другу последние сплетни. Подойдя к витрине, они заинтересовались и запросто вошли в дверь магазина. Клодетт сама не заметила, как последовала сразу же за ними.

Магазин был просторен, но из людей, кроме самой Клодетт, в нем присутствовали лишь две роскошно одетые покупательницы и один продавец, любезно с ними общающийся. Клодетт застыла в дверях, продавец был увлечен разговором с дамами и в тот же миг быстро удалился в подсобное помещение, чтобы принести им нужные размеры, на Клодетт он даже не взглянул. Не вполне сознавая что она делает, Клодетт схватила шляпку с витрины, вышла из магазина и, держа ее в руках, побежала как можно дальше.

Глава 5

Наутро Жан-Поль получил письмо. Он сразу понял от кого оно, узнав жалкий конверт и дешевую бумагу. Он уже думал выбросить его, но любопытство взяло верх, и он пробежался глазами по строкам, написанным аккуратным мелким почерком. Клодетт писала, что была не права и намекнула на то, что ее внешний вид теперь приятно его удивит. «Интересно» – подумал Жан-Поль. – «Может стоит дать ей еще один шанс. В конце концов интересно посмотреть, что эта дурочка с собой смогла сделать». Жан-Поль ответил ей, пригласил к себе и с удовольствием для себя подчеркнул, что все же он был как всегда прав и все дело было только в ней. Вечером в его дверь постучали и, открыв дверь, он увидел Клодетт. С первой секунды он ее не узнал. В этой новой потрясающей шляпке она произвела первое впечатление приличной дамы, так что сердце Жан-Поля сразу растаяло и ему даже показалось, что теперь эта дама заслуживает того, чтобы с ней обращались в манере достойной ее внешнего вида. Конечно, ей пришлось признаться ему каким путем она добыла свою шляпку, ведь он знал примерные цены на такого рода изделия. Но его самолюбию даже польстило, что красивая девушка готова ради него пойти на преступление. Так что он был совершенно счастлив, и они снова стали проводить свои вечера у него на квартире и в кафешантанах на реке.

Одним поздним вечером Жан-Поль и Клодетт были в очередном кафешантане в отдалении от города. Это был пригород Аржантёй, популярный в то время среди рыбаков, любителей гребли и публики, желающей сбежать из душной тридцатиградусной жары июльского Парижа. Близился август – пора отпусков. Дамы прохлаждались холодными коктейлями, кто-то из них остановился в местных отелях, ожидая прибытия своих мужей неделей позднее. Жан-Поль последнее время увлекся лодочной греблей и тренировался в этом виде спорта, наращивая мышцы на руках и груди. В коллегии гребцов всегда были фанатки, любительницы накаченных лодочников, чаще всего это были парижские кокотки, желающие найти себе молодого человека, оплачивающего их счета. Были среди них и искренние энтузиастки гребли, готовые стать подругой в жизни и постели для целой спортивной команды, но в тот вечер к Жан-Полю подошла совершенно иная отдыхающая. Клодетт, исправно отгоняющая от своего ухажера всех местных профурсеток, в тот вечер спала в их недорогом номере отеля у реки, так как вечером можно было не опасаться за снующие толпы молодых девушек, наблюдающих за спортивными соревнованиями. «Совершенно иная отдыхающая» плавно подплыла к Жан-Полю в кафе и изящно протянула свою ручку, представившись: «Вивьен Д'Альбре». Жан-Поль ощутил неведомый ему ранее трепет, точнее, он ощущал нечто похожее ранее, но лишь всматриваясь в ухоженных шикарных дам, прогуливающихся мимо его столика в кафе и бросающих ему лишь пылкие взгляды, но никак не тонкую грациозную ручку. Он представился, завязав светский разговор. Мадам Д'Альбре было интересно узнать про его учебу и жизнь в провинции, она общалась чуть свысока, однако, не унижая его и проявляя неподдельное участие в его судьбе. Вивьен Д'Альбре была замужем за помощником заместителя министра по делам торговли. Здесь, на реке, она отдыхала вдали от своего мужа, который должен был присоединиться к ней спустя пару недель, если освободится от государственных дел. Сама Вивьен тайно надеялась, что начальник ее мужа, будучи ее любовником, не даст ее мужу отпуск, желая провести свой отдых с ней наедине. Конечно, ей совершенно не доставило бы никакого удовольствия провести август с начальником ее мужа, но она рассчитывала на то, что начальник начальника ее мужа, будучи отчаянно влюбленным в нее, не даст отпуска начальнику ее мужа, а сам он, являясь таким серьезным большим государственным служащим, уж точно не сможет иметь хотя бы малейшую надежду на отпуск. Все эти большие надежды, моду на которые породил недавно Диккенс, вселяли в ухоженную красивую даму уверенность в своем положении. Она бесстрашно флиртовала с молодым приятным студентом, знающим толк в модной одежде и парижских манерах, получая несказанное ни к чему не обязывающее удовольствие от общения с тем, кто никак не годился ей ни в сыновья, ни в мужья. Такое негодное ни к чему положение особенно привлекает красивых состоявшихся женщин, комплексующих от связи с теми, кто мог бы быть их сыном и не получающих никакого удовольствия от тех, кто мог бы быть их однокашником. Какой смысл быть шикарной женщиной, если твои мужчины могли бы быть с тобой в одном классе коллежа, да еще и не обеспечивают твою жизнь? Лучше даже пусть обеспечивающие твою жизнь мужчины могли бы быть твоими учителями – тогда ты хотя бы сможешь представить интересную интимную историю, связанную с ними.

– Значит вы, – Вивьен смотрела на него пронизывающем острым взглядом умной зрелой женщины, подчеркивающим каждую деталь его личности и речи, не дающим смутить или бросить пыль в эти мудрые всезнающие глаза, – приехали в Париж учиться, но ваши средства, немалые для иных провинциальных студентов, вам кажутся недостаточными для той жизни, что вы желали бы жить?

Жан-Поль и близко не говорил ей ничего подобного. Он хорохорился и пытался изобразить из себя уверенного и самодостаточного парижанина, живущего прекрасную и беззаботную жизнь.

– Вы, право, сделали слишком резкие выводы и не так меня поняли… – попытался оправдаться он перед дамой, так пугающей его. Он никогда не имел дела с подобными женщинами и всегда радовался той легкости, с которой ему удавалось построить свой образ в глазах юных кокоток.

– Отнюдь, – отвечала она, – мне кажется, что я как раз отлично вас поняла. Но не скромничайте (она умышленно избежала слов «не стыдитесь»). Такой юный красивый молодой человек не должен стесняться своего положения. Для студента вы вполне себе состоятельны и амбициозны.

Кто из них был большим хищником? Вивьен или Жан-Поль? Это была битва леопарда с волком. Они оба были хищники, в своем роде. Но она знала к чему приведет это знакомство, он же в данной ситуации выступал в роли овечки Клодетт. Юная неопытная овечка была для Вивьен лучшим трофеем. У нее было предостаточно львов, дающих ей мясо. Хотя мясо добывают львицы, что доказывает ее право на добычу и выражение, что за каждым сильным мужчиной стоит сильная женщина. Вивьен была той самой сильной львицей, добывающей мясо, но позволяющей своим львам думать, что это они его добыли и они являются главой патриархального прайда, тогда как в действительности, это она была главой полигамного матриархата. Вивьен родилась в состоятельной семье и имела немалое приданое. Мужа она выбрала своим тонким чутьем, подсказывающим ей, кто из мужчин способен на блестящую карьеру, которую она ему обеспечит. Конечно же, ни один из ее мужчин это бы не признал, да ей это было и не надо. Такая истина разрушила бы все ее женские чары власти серого кардинала. Как серый кардинал, она имела право на свои серые удовольствия, скрытые во тьме ночного леса, прикрывающего ее непристойные увлечения. Жан-Поль был не первой и отнюдь не последней овечкой в ее ночной охоте, крадущей скот у деревенских хозяев ферм, пусть даже они и были сыровары.

– Пойдемте ко мне. А после, в Париже, мы с вами найдем, где провести время, – сказала ему Вивьен.

– Меня ждет моя мадмуазель в номере… – неуверенно ответил ей Жан-Поль с надеждой на возражение, в страхе за неприятную историю наутро.

– Это не важно. – ответила ему Вивьен и заговорщицки прищурилась. – Мы ей не скажем…