Текст книги "Ускользающая почва реальности"

Глава 6

Следующие недели Жан-Полю пришлось несладко. Или же наоборот… Утром он был с молодой красавицей Клодетт, вечером в дорогих отелях с немолодой красавицей Вивьен. Вивьен снимала для них шикарные комнаты из которых ему следовало уйти до следующего утра. Клодетт была с ним в его завшивелой комнатушке, где они могли быть весь день, пока ее мать не забеспокоится о том, где находится ее дочь. Жан-Поль строил планы на то, как он женится на Вивьен, за которой было состояние по меньшей мере в 10 миллионов франков, и они наконец заживут той жизнью, о которой он всегда мечтал. Вивьен, казалось, устраивало все, что происходило в их жизни и разводиться с мужем она не планировала. Клодетт, напротив, хотелось чего-то большего. Вивьен пропадала ради встреч со своим мужем, Клодетт мечтала проводить все свое свободное время с Жан-Полем. Он много раз просил Вивьен разойтись с ее нелюбимым благоверным, она много раз соглашалась, но всегда находились какие-то причины почему она не может сделать это прямо сейчас. Клодетт много раз просила его отбросить все свои доводы и жениться на ней, но всегда находились какие-то причины, почему он не может сделать это в данный момент. Однажды он восседал в ложе парижской оперы на одной модной постановке вместе с Клодетт. Настроив свой театральный бинокль и заскучав от постановки, он прошелся взглядом по зрительным рядам. В одной из лож он увидел Вивьен. Она не была с мужем. Человек средних лет, к которому она льнула, был совершенно посторонним. Вивьен положила голову ему на плечо, вид ее выражал абсолютную безмятежность и крайнюю форму спокойствия. Дальнейшее представление Жан-Поль не запомнил. Во время антракта он приказал Клодетт сидеть на месте и ринулся в коридоры театра. В вестибюле он увидел Вивьен и подошел к ней, дернув ее за руку. «Что это значит? Кто он такой?» – яростно задал вопрос Жан-Поль. Вивьен была явно не готова к такому вопросу, деланно беззаботно улыбнулась и ответила: «Это лишь начальник моего супруга. Сегодня я обязана развлекать его». «Ах обязана…» – рассвирепел Жан-Поль, не умеющий сдерживать свои эмоци. – «Ну, тогда и я обязан на многое сегодня». После оперы он вышел в вестибюль под руку с Клодетт, деланно показывая свое нежное расположение к ней, что не могла не заметить Вивьен. Клодетт была на пике блаженства. Но блаженству ее оставалось жить не долго, как только они вышли из дверей оперы Жан-Поль резко переменился и стал вести себя холодно и раздраженно.

– Что случилось? Зачем ты так со мной? – пыталась понять бедная Клодетт, перебирая в памяти события вечера, выискивая что она могла сделать не так.

– Ничего. Не лезь ко мне, – резко отвечал ей Жан-Поль.

После оперы они должны были пойти в ресторан, но Жан-Поль сказал, что у него полностью пропало настроение, он никуда не пойдет и либо она идет с ним домой, либо пусть проваливает к своей матушке на ночь. Клодетт чувствовала себя виноватой, что не смогла поддержать хорошее настроение своего любимого этим вечером, но и так часто отлучаться на ночь она не могла. Каждый раз, когда они ехали с ночевкой в кафешантан, она сказывалась больной, а потом сбегала из комнаты через окно, возвращаясь туда наутро. Это было не так часто и все время любовники проводили в его квартире утром, днем или вечером. Был уже вечер и Клодетт должна была вернуться домой, она не могла взять и пропасть до утра.

– Как пожелаешь, – небрежно бросил ей Жан-Поль, – А меня ждет впереди вся ночь.

– Что это значит? – Клодетт почувствовала в этих словах угрозу.

– Ничего, я может и не лягу спать. А тебе доброй ночи, – он бросил ее посреди улицы, не проводив до дома, не поцеловав не прощание и быстрым шагом скрылся вдали. Клодетт побрела пешком в сторону дома в слезах.

Жан-Поль чувствовал себя преданным и абсолютно несчастным. Как могла эта немолодая женщина дерзнуть на измену ему? Ему! Молодому и красивому. Да еще с кем? Каким-то старикашкой. А Клодетт… Боже, как она скучна и проста… Никакая шляпка не в состоянии исправить эту неизгладимую пошлую опротивевшую ему простоту, пахнувшую сельской местностью, козами и сырной лавкой – всем тем, от чего от так удачно смог сбежать. Шагая по темным улицам Парижа Жан-Поль добрел до площади Пигаль и зашел в одно из многочисленных заведений с яркими вывесками. Тучная дама в пеньюаре с сигаретой на длинном тонком мундштуке вышла ему навстречу, призывно отодвигая розовую шторку, ведущую в основное помещение борделя. Комната была обставлена вычурно – кожаные диваны, бархатные кресла, дубовый бар, на стенах шелк и картины с непристойными изображениями. Вверх в комнаты вели две винтовые лестницы, по которым сейчас спускались полураздетые дамы на любой вкус и цвет. В главной зале уже сидела пара мужчин, на их коленках были местные женщины. Один из мужчин был толстяком во фраке, в зубах он держал сигару, в одной руке бокал с коньяком, а в другой коленка худенькой маленькой женщины с рыжими кудрявыми волосами. Другим был худой плюгавенький мужичок, который пыхтел и покрывался потом под весом полной блондинки, сидящей на его тонких маленьких ножках. В углу у бара стояло фортепиано, за которым негр играл какой-то веселый водевиль.

– Желаете ли что-либо выпить? – любезно предложила тучная хозяйка заведения Жан-Полю.

Сам Жан-Поль ранее никогда не бывал в таких местах и понятия не имел сколько здесь стоят удовольствия. Он сжал свои небольшие накопления в кармане и, сделав вид, что расслаблен и чувствует себя как рыба в воде, попросил шампанского. Худая брюнетка с короткими волосами подхватила его под ручку и усадила на мягкий глубокий диван, обнимая и завлекая легкой беседой. Жан-Поль ожидал получить один бокал шампанского для приличия, а затем проследовать в комнаты, за чем он собственно сюда и пришел. Но к его удивлению им с брюнеткой принесли целую бутылку и два фужера. «Видимо, тут придется задержаться. А хватит ли у меня на все это денег?» – подумал он. Делая вид, что все это общение и обстановка его совершенно не смущают, он общался с девушкой, слушал музыку и пил шампанское. Когда оно было допито, тучная мадам спросила не желает ли месье икры, устриц или еще вина? Он резво запротестовал, показывая, что уже и без того крайне сыт и пьян, и что желает только удалиться в комнаты со своей новой подругой. Мадам кивнула головой брюнетке и та повела Жан-Поля вверх по винтовой лестнице. Они вошли в просто обставленную комнатушку, где кроме кровати стояла только раковина, в которой требовалось произвести омовение перед делом, как перед молитвой. Спустя полчаса Жан-Поль оделся и спустился вниз. Мадам снова спросила не желает ли он еще выпить и закусить? Но он уверил ее, что ему уже пора и хотелось бы получить счет. От слова «счет» мадам засмеялась и просто назвала ему сумму. Это была большая сумма для Жан-Поля, но самое страшное не случилось: требуемое количество денег было у него с собой. Он расплатился и вышел на улицу не понимая зачем вообще сюда приходил. Из мести? Но какой смысл в мести, если никто об этом не узнает? Он отдал все свои деньги и теперь ему было не на что доживать месяц. К тому же, полученное удовольствие никак не стоило такой суммы. Он скорее потратил больше нервов, чем получил приятных эмоций. Твердо решив больше никогда не посещать подобные заведения, он направился по ночным улицам к себе домой. Путь с Пигаль в Латинский квартал, где он жил, пролегал через весь Париж, так что у него было достаточно времени, чтобы трезвея обдумать события этого вечера. Ему казалось, что все его решения импульсивны, сейчас он это понимал. Когда он что-то решал, ему казалось это единственно возможным вариантом развития событий из всех, но после… после он видел множество других решений, которые он мог принять и которые были намного лучше, чем те, которые он принял в импульсивном эмоциональном порыве. Его настроение менялось так же быстро, как погода в горах и так же, как с погодой в горах, он не мог с этим ничего поделать. Людям вокруг оставалось лишь укрываться под зонтиками от его гнева, нетерпеливой требовательности или внезапного порыва веселья, который срывал ему голову, как порыв ветра срывает крышу в горной лачуге сразу после жгучего солнца и сменяется проливным дождем, который заканчивается очередным ясным небом. Людям вокруг оставалось лишь подстраиваться под эти погодные изменения, раз уж они сами выбрали жить вблизи гор. Придя домой, он лег в кровать и отключился до утра.

Глава 7

– Что тебя связывает с этим мужчиной? – Жан-Поль был в номере отеля с Вивьен и все еще пылал ревностью.

– Я же сказала, это начальник моего мужа. Неужели ты думаешь, что я закручу роман с начальником мужа? Я совершенно невинно сопровождала его тем вечером, это было нужно моему мужу для развития его карьеры, – невозмутимо лгала она.

– Знаю я таких мужей и их начальников… Развивают карьеру через постель своей жены… – сердито отвечал Жан-Поль, однако, постепенно успокаиваясь, так как имел в этот день дело поважнее глупой ревности к замужней женщине.

– Ну не сердись, котик, – ласково подошла к нему Вивьен, – Ну как мне тебя задобрить? Хочешь закажу в номер твои любимые улитки по-бургундски?

– Лишним не будет, – уступил Жан-Поль, уже успокоившись, теперь уже будучи сердитым больше для вида, чем по правде.

– Что тебя так тревожит, малыш? – продолжала ласкать его Вивьен, довольно подмечающая, что ее действия имеют успех.

– Вчера я был так подавлен твоим свиданием с…

– Деловой встречей, – поправила его Вивьен.

– Деловой встречей, – передразнил ее паясничая Жан-Поль, – с этим мерзким стариком…

– Совершенно мерзким и совершенно старым, – подтвердила Вивьен, обнимая его.

– Что я пошел пешком до дома и блуждал ночными улицами…

– Бедный мальчик, – она гладила его по голове.

– И знаешь что? Меня ограбили! А ведь у меня с собой были все мои деньги на жизнь в этом месяце!

– Ах! – Вивьен отпрянула в ужасе. – Ограбили? Моего мальчика? Ты не пострадал? Что они с тобой сделали?

– Ничего особенного. Просто забрали все мои деньги. Да еще мои наручные часы! – Жан-Полю пришло это в голову только что, когда он вспомнил, что забыл свои простые дешевые часы на столике дома с утра.

– У них был нож? – Вивьен в ужасе пыталась узнать все подробности.

– Еще какой! Настоящий кинжал!

– Какое безобразие творится на улицах нашей столицы! Я сегодня же свяжусь с главой департамента полиции города и устрою ему разнос! Ох, мой бедный мальчик, я не прощу себе этого! – причитала она, прижимая его голову к своей груди.

– Боюсь, мне теперь будет не по карману даже нанять экипаж, чтобы доехать к тебе в отель, – продолжал он скромно.

– Не беспокойся об этом! Такие пустяки! – ответила она легко. – Уж насчет этого ты можешь не переживать. Главное что ты цел! Вот, возьми и даже не думай возвращать!

Она сунула ему в карман несколько крупных банкнот, на что он и рассчитывал.

– Я обязательно все верну! – твердо солгал он.

– Даже не вздумай! – повторила она. – А насчет часов… мы тоже что-то придумаем…

Вивьен подмигнула и Жан-Поль уже думал, что все сложилось как нельзя удачно, но Вивьен заговорила снова.

– А теперь объясни, что это за профурсетка была с тобой в опере.

Жан-Поль почувствовал, как сердце, которое мгновение назад горело радостью в его груди, резко похолодело и упало куда-то в область кишечника. Как он мог забыть про то, что и Вивьен видела его в компании с другой?

– Ах, это лишь моя кузина! – быстро нашелся Жан-Поль.

– В таком случае вы странно близки с вашей кузиной… – прищурилась Вивьен.

– Мы были близки с детства! Брось, дорогая, неужели ты думаешь, что я бы стал тебе изменять с такой, как она? Ты ее видела?

– Не думаю, – смягчилась Вивьен. – Я сразу обратила внимание на странный провинциальный дешевый и в высшей степени нелепый ее наряд. Так значит она из твой родной деревни в Нормандии? Это все объясняет.

– Да, именно так! – Жан-Поль почувствовал облегчение.

– Вот только… – осеклась Вивьен. – Сначала я подумала, что она парижская дама, я заметила на ней шляпку от известного кутюрье… А потом уже обратила внимание на ее одежду… Меня это сразу смутило…

– Да, эта шляпка – единственное, что у нее есть приличного. Ее отец, брат моего papa, несколько лет копил деньги, чтобы отправить дочь ненадолго в Париж в более или менее приличном виде.

– И надолго ли она в городе? Где она остановилась?

– На месяц или два… Живет она где-то в отеле у родственницы по ее материнской линии… – когда нужно было солгать, мозг Жан-Поля работал невероятно быстро.

– Ну и хорошо. Не будем об этом, – Вивьен снова принялась ласкать и обнимать своего юного друга.

Таким образом прошел еще месяц. Жан-Поль проводил время то с Вивьен, то с Клодетт, искусно разделяя дни, часы и районы Парижа для встреч с одной и с другой, избегая их пересечения как во времени, так и в пространстве. Но ничто не вечно, а везение в особенности. В один из дней, Жан-Поль встретился с Вивьен за уличным столиком шикарного ресторана на Елисейских полях. Платила, конечно же, всегда его опытная спутница. Когда им принесли вино и закуски, Вивьен достала из сумочки сверток и протянула его Жан-Полю. Он с интересом осмотрел красивую обертку, разорвал ее и обнаружил внутри прямоугольный бархатный чехол с гравировкой одного известного и очень дорого бренда. Он открыл чехол и обнаружил внутри золотые наручные часы с инкрустацией драгоценными камнями. Они верно стоили целое состояние. Свои часы он продолжал носить, не забывая исправно снимать их перед встречами с Вивьен, для которой они были украдены злоумышленниками.

– О боги, любимая, – восторженно воскликнул он. – Право, не стоило! Они слишком дорогие!

– Примерь их! – довольно ответила улыбающаяся Вивьен, которой было приятно так одарить своего юного любовника, для которого это значило так много, а для нее был сущий пустяк. Собственно, как и все их отношения в целом.

Жан-Поль надел это сокровище себе на руку и полюбовался своим видом в отражении окна ресторана.

– Сидят, как влитые! Великолепно! Тебе очень идет! – восторгалась Вивьен, довольно отпивая из бокала.

Жан-Поль был на пике блаженства, как вдруг краем глаза заметил знакомую фигуру, шедшую по улице в его сторону. Он повернул голову и увидел Клодетт. Сердце опять полетело куда-то вниз живота, свалившись еще ниже, на уровень стоп. Клодетт его пока еще не заметила, но могла заметить в любой момент. В голове Жан-Поля быстрым вихрем пронеслось множество мыслей, он перебирал какую ложь он может выдать обеим женщинам сразу, но ничто не могло свести воедино версию о том, что Клодетт его кузина. Что бы он ни сказал, Клодетт сразу же опровергнет этот факт. Это будет конец. Он аккуратно встал, быстро шепнув на ухо Вивьен с беззаботным видом, что отлучится в уборную и действительно скрылся на время в уборной ресторана. Переждав минут десять, он вышел с трясущимися ногами, боясь обнаружить Клодетт и Вивьен за одним столиком. В его воображении рисовались страшные картины, как Вивьен заметила Клодетт, окликнула ее и позвала за столик, в качестве его кузины. Но выйдя на улицу за столиком он увидел одинокую Вивьен, изящно помещающую в свой аккуратный ротик кусочек фуа-гра. Жан-Поль огляделся, Клодетт нигде не было. Он успокоился и сел обратно за стол к Вивьен. Нет, так дальше продолжаться не могло. С Клодетт нужно было порвать и как можно скорее.

Глава 8

«Дорогая Клодетт…» – нет, никакой «дорогой», надо быть безжалостным – «Клодетт…». Жан-Поль писал письмо Клодетт, в котором порвет с их встречами раз и навсегда. «Клодетт. Нашим отношениям пришел конец. Я больше не хочу тебя видеть. Решение окончательное. Прошу, не приходи и не пиши. Между нами все кончено. Ж-П.» «Да, так звучит достаточно понятно» – заключил он про себя и отправил письмо Клодетт с посыльным. Почувствовав облегчение, он открыл бутылку бургундского, открыл окно и втянул в себя теплый свежий воздух. Клодетт же, получив письмо, непременно расплакавшись, ни капли в него не поверила. Такие перепады настроения были свойственны ее Жан-Полю и она была уверена, что чем-то снова его расстроила, но скоро он одумается и все пойдет своим чередом. Закончив со стиркой, она оделась и побежала со всех ног по направлению к Латинскому кварталу. Жан-Поль открыл дверь и с удивлением уставился на заплаканную Клодетт. Он был уверен, что с ней наконец все решено.

– Что ты здесь делаешь? Я же сказал тебе не приходить, – рассердился он, но она все равно его оттолкнула и вбежала в комнату.

– Что случилось? Чем я провинилась? – непонимающе спросила она.

– Ничем. Просто я больше не хочу с тобой общаться и все! – она начинала его раздражать все больше и больше, как назойливая мошка, которая липнет к твоей потной коже летним вечером, никак не желая лететь дальше по своим мелким делам.

– Я не знаю, что сделала, но прости меня и давай забудем! Давай побудем вдвоем, я могу остаться даже на ночь, если хочешь! Ну прекрати быть сердитым! – умоляюще застонала она и с любовью посмотрела ему в глаза.

– Я сказал, что все кончено! – холодно отрезал он. – Убирайся и больше не приходи.

Клодетт не могла понять что происходит, но верить в такой конец она отказывалась. Теперь сердиться настал ее черед.

– Чем я заслужила такое отношение? Я угождала тебе во всем, терпела все твои капризы! И теперь ты думаешь так легко от меня избавиться? Не выйдет! – крикнула она. – Никуда ты от меня не денешься, месье Фонтэн! Ты мой и стал моим навсегда в тот миг, как лишил меня чести. Я приличная девушка, а не какая-то легкомысленная кокотка! Ты обещал в будущем жениться на мне!

– Я никогда ничего подобного не обещал! – Жан-Поль похолодел от страха, думая, что может учинить эта девка и как она может испортить ему успех с богатой Вивьен. Он ощущал, что какая-то незначительная мелочь, какая-то блоха возомнила себя слоном и теперь пытается раздавить его своими блошиными лапками. А самое страшное, что у нее может это получиться. Нет, это было совершенно несправедливо.

– Сейчас я уйду, – ответила яростная Клодетт, – но я вернусь. И буду возвращаться снова и снова, пока ты не придешь в себя и не вспомнишь, как мы любим друг друга!

Она ушла оставив Жан-Поля в судорожных раздумьях о том, что же ему теперь делать. Ему непременно требовалось избавиться от надоедливой Клодетт тем или иным способом… Но как именно?

Жан-Поль шел к магазину, принадлежащему кутерье, о котором говорила ему Вивьен, четко подметив стиль шляпки Клодетт. Это был фирменный магазин этого модельера и, судя по рассказам Клодетт, именно в этом районе она украла свою шляпку. Войдя в красивую стеклянную дверь, Жан-Поль обнаружил большое пространство, с расставленными по краям вешалками и манекенами, на которых красовались шляпки, шубки, пальто и сарафаны. За стойкой стоял один единственный продавец, подошедший к Жан-Полю и любезно осведомившийся ищет ли месье что-то конкретное для своей жены.

– О, нет. Я ищу лишь правосудия, – ответил ему Жан-Поль таинственно, – Скажите, некоторое время назад, не пропадала ли у вас с витрины белая шляпка с голубыми лентами, перьями и цветами?

– Именно так, месье, – насторожился продавец, – Эта невероятно ценная шляпка, ручное творение нашего великого мастера, была украдена с витрины, о чем было уведомлено полицейское управление и заведено соответствующее делопроизводство. Вам что-либо известно по поводу этой кражи?

– Что-либо? О нет, месье, – ответил ему гордо Жан-Поль. – Мне не известно «что-либо». Мне известно имя вора и его точный адрес, по которому господа полицейские могут найти как самого вора, так и эту несравненную шляпку при нем, что послужит неопровержимым доказательством вины оного.

– Тогда я был бы вам крайне признателен, поделись месье со мной этой ценной информацией, – ответил ему продавец вкрадчиво.

Жан-Поль назвал имя и адрес Клодетт, попрощался и удалился.

В комнату Клодетт заглянула ее мать.

– Милая, тут пришли полицейские, говорят, что у них к тебе какое-то дело.

Дело? Какое дело могло быть к ней у полиции? В голове у Клодетт стремительно пронеслись предположения, она подумала, что с ее Жан-Полем что-то случилось, но… к ней бы они не пришли, откуда полиции знать про нее? Про шляпку она начисто забыла. Двое полицейских в форме зашли в комнату и вежливо поздоровались.

– Вы мадмуазель Жанвье? – осведомился офицер.

– Да, месье, – ответила она.

– Мы здесь по делу о краже.

– Краже?

– Да, мадмуазель. Краже. Вот этой шляпки, – офицер указал Клодетт на комод. На ее комоде, около тщательно застеленной девичьей кроватки, лежала та самая шляпка.

Шли месяцы, а про Клодетт Жан-Поль более ничего не слышал. Он представлял где она теперь находится и в каких условиях, но старался об этом не думать. Благо, с его характером ему это давалось крайне просто. С Вивьен они продолжали видеться, он получал подарки и деньги, но его все больше беспокоило это непрекращающееся статус-кво, при котором она была чужой женой и он не имел в своем распоряжении собственных средств, которыми он мог бы распоряжаться как ее муж, а не как ее любовник, пользуясь ее подарками. Разумеется, это было лучше, чем ничего. Но в его планах было стать полноправным владельцем как ее состояния, так и его хозяйки. Множество раз он заводил этот разговор и каждый раз он заканчивался его истерикой, разбитой посудой и хлопаньем дверью. А после они снова сходились и все продолжалось как встарь. Помимо прочего, его начало беспокоить собственное здоровье. Он ощущал частое недомогание, небольшой жар и замечал несколько раз волдыри в области паха, которые, к счастью, проходили со временем сами собой. Оставив Вивьен в качестве своей единственной пассии, он стал относиться к ней все более серьезно, она же, напротив, будто теряла интерес к нему с каждым месяцем все больше и больше. Вивьен Д'Альбре была увлекающейся натурой, ей были жизненно необходимы новые впечатления, которые устаревали и становились такой же скучной рутиной, как и все предыдущие.

Одним вечером Жан-Поль фланировал по парижским улицам, не имея определенной цели куда он направляется. Ноги занесли его во двор Пале Рояля, где еще недавно он сидел бедным студентом и ел сэндвич, с завистью наблюдая за посетителями ресторана Le Grand Vefour, который был тогда ему не по карману. Имея некоторые средства от Вивьен, теперь Жан-Поль имел возможность изредка зайти туда чтобы пропустить пару бокалов игристого. «Почему бы и не сейчас?» – подумал Жан-Поль и вошел внутрь помпезного заведения. Оглядываясь по сторонам в поисках столика с наиболее живописным видом (за который конечно пришлось бы положить пару монет в карман официанту), он заметил большую компанию, доведенную до крайней степени веселья вином и шутками, которые отпускали хорошо одетые молодые и не очень мужчины, искусно состязаясь друг с другом в остроумии и азартно соревнующиеся за внимание немногих дам, сидящих вместе с ними. Игра, которую Жан-Поль про себя назвал «Кто тут самый яркий павлин?», велась тем до смешного отчаяннее, чем больший перевес в компании был в сторону количества присутствующих там мужчин и непростительного недостатка количества присутствующих женщин. Жан-Поль весело ухмыльнулся и уже собирался пройти мимо за столик у окна, как вдруг краем глаза заметил в компании знакомую фигуру. Это был никто иной, как Вивьен. Она пила вино, смеялась и видно было, что с неподдельным удовольствием поглощала внимание к себе мужчин, с даже большим аппетитом, чем изысканные закуски перед ней. В этот момент Жан-Поль почувствовал то, что он чувствовал всегда, когда начинал впадать в ярость. В глазах потемнело, к лицу хлынула кровь, сердце бешено стучало, отстукивая какой-то боевой ритм молотом по грудной клетке. Он резко развернулся и быстрым шагом подошел к веселой компании.

– Как это понимать? Что ты себе позволяешь, грязная девка? – крикнул он злобно Вивьен, которая оторвалась от беседы с молодым человеком рядом, рассеянно посмотрела на него, не сразу поняв кто перед ней.

– Жан-Поль?

– Так вот как ты проводишь свое свободное время? Якшаешься в компаниях сальных пьяных распутников? – Жан-Поль провел рукой по столу и смахнул посуду с закусками на пол. Лязг столовых приборов, звон разбивающихся об пол бокалов произвели большой шум и уже весь ресторан застыл в немом внимании к разыгрывающейся сцене.

– Жан-Поль! – резко отчеканила Вивьен, вставая из-за стола. – Тебе должно быть стыдно за свое поведение! Я не обязана отчитываться перед своими друзьями как я провожу свободное время! Ты безумен! Уйди сейчас же или тебя отсюда вышвырнут вон!

Жан-Поль был в ярости, но от природы он не был смельчак. Угроза быть выброшенным на тротуар его охладила.

– Ах вот кто я? Друг? Ну-ну. Еще посмотрим… – сказал он и спешно удалился.

Он шел домой пешком, в висках стучал пульс, ярость и обида переполняли его, но, как и всегда, на смену ярости все больше приходила обида, отчаяние осознания того, как он несчастен и как несправедлива к нему судьба. Дойдя до дома у него не было сил даже раздеться, он упал на кровать и отключился.