Текст книги "Ускользающая почва реальности"

Пивз. А то! Тут всегда есть баланс. Чтобы жить дальше приходится рисковать своей жизнью. Если не рискуешь, то не живешь. Как игра в рулетку. Что тебе выпадет? Продолжение жизни или ее конец?

Гольц. Потому и платят больше тем, кто работает на опасном и вредном производстве.

Пивз. Это апогей производственной рулетки.

Гольц. Все мы игроки. Вот и у нас это называется – военные игры. А тем временем, эти игры отнимают вполне реальные жизни.

Вилли. Весь мир – театр, а люди в нем актеры.

Билли. Может наш мир и есть игра для кого-то.

Пивз. Для Господа-Бога.

Вилли. Или для кого-то, кого мы им заменили.

Пивз. Богом обычно является для животных тот, кто дает им пищу. Поэтому мы заменили Бога матерью-землей и человеческим трудом.

Вилли. Что-то не вижу, чтобы мы были богом для кошек, скорее они считают богами себя самих.

Пивз. Они легко могут прожить и без нас, просто с нами им проще.

Вилли. А кого считают богом жучки, населяющие наши сады?

Пивз. Они слишком глупы, чтобы что-то считать. Однако, им пищу никто не дает, они находят ее сами.

Вилли. Значит и бог им не нужен?

Пивз. Выходит, что нет.

Вилли. Тогда самым самостоятельным и свободным он не нужен.

Пивз. Так и получается в реальной жизни.

Билли. Мы обращаемся к Богу лишь в минуты отчаяния.

Гольц. Например, пред лицом смерти.

Вилли. Для этого надо не быть жучком. Надо иметь осознание этой гибели.

Билли. Но кошки ее осознают и все равно считают богами себя?

Вилли. Они и есть боги для себя. Они сами куют свое счастье и свою гибель. Потому они и не едят искусственные розы. Они не рассчитывают на кого-то или на что-то.

Билли. Тогда они умнее нас.

Вилли. Они глупее, но мудрее.

Билли. Разве так бывает?

Вилли. Только так и бывает. Чем больше ты знаешь – тем больше твой мозг затуманен чужими мыслями. Они всегда преследуют собственные цели и их целям никогда не нужен чужой самостоятельно мыслящий ум.

Пивз. Вы говорите так, как будто истина в умах глупцов.

Вилли. А так и есть. Мы с братом, по сути, оба глупцы. Поэтому у нас в голове одни лишь истины. Чтобы уйти подальше от истин – надо получить в свои головы как можно больше путающих вас знаний. А тем временем, само их существование продиктовано необходимостью заманить вас как можно дальше от простых человеческих земных откровений. Это все софистика. Ничего дурного в ней нет, как и ничего полезного. Это все пустое. Как пузыри в его голове, где живут замки с башнями, не наполненные внутри ничем. Спросите его про интерьер этих замков, и вы повергнете его в ступор. Все эти «умные» мысли – лишь красивая обложка, мудрости в них ни на грош. Мудрость не имеет ничего общего с умом.

Пивз. Вас занесло, сударь. Давайте отстранимся и посмотрим на то, как прекрасен наш мир.

Вилли. Наш сад.

Билли. А зачем низ деревьев в городе мажут белым?

Вилли. Это от вредителей.

Билли. Их пугает кальций?

Вилли. Видимо, так.

Билли. Но если у них ума ни на грош, то в них много мудрости? Не стоит ли и нам опасаться кальция?

Вилли. Но мы его едим каждый день и становимся лишь прочнее костями.

Пивз. Подтверждаю, что кальций для них полезен.

Гольц. Скажите, док, а кого вы бы, как врач, определили годным на войну? Того, у кого крепкие кости, или того, у кого они рассыпаются?

Пивз. Определенно того, у кого крепкие. Есть болезни вроде артроза, артрита, или, того пуще, – остогенез, болезнь «хрустального человека». Им строго противопоказано идти на войну.

Гольц. Тогда выходит, что люди с хрупкими костями, лишенные кальция, на войну не пойдут?

Пивз. Получается, так.

Гольц. Значит, выходит, что кальций не полезен для выживания. Сколько я видел крепких здоровых солдат, которые погибли под пулями! Никакой кальций не спасет вас от разорвавшегося снаряда.

Пивз. В некотором смысле, да. Но мы не говорим про форс-мажоры.

Билли. Получается, если во мне будет много кальция, то я погибну?

Гольц. Если случится война…

Билли. Но войны все время случаются…

Вилли. Брат, давай-ка завязывать с белыми продуктами. Никаких больше искусственных роз и молока!

Билли. Что полезно для организма выходит боком!

Гольц. Даже смертью.

Пивз. В ординарных условиях наоборот! Это очень полезно. Но в условиях войны…

Вилли. Да у нас война за войной… Лучше будем больными, чем мертвыми!

Билли. Выходит, что то, что природа определила для нас, как полезное, то вредно для нас, ибо люди используют это во зло.

Вилли (бросаясь на коровий навоз). Ешь то, что черное! Оно избавит тебя от кальция!

Пивз. Сомневаюсь, что это так…

Вилли. Ешь противоположное! Противное нивелирует противное.

Билли. Это уж точно противно!

Вилли. Ешь и не спорь! Или хочешь погибнуть на войне?

Билли (набирая в рот навоз). Уж точно нет! Лучше навоз во рту, чем пуля в голове.

Вилли. То-то и оно!

Братья жадно поглощают коровий навоз.

Действие четвертое

Те же, там же. К ним прилетает синица.

Билли. Смотри какая красивая!

Вилли. Это потому, что она ест червей, как мы!

Билли. Хочешь сказать, ветчину?

Вилли. Без разницы.

Билли. Она чистит свои перышки, как кошка.

Вилли. У них такие густые перья. Как бы отдельные, но как бы и слепленные вместе.

Билли. Они слепляются сами по себе, как молния.

Вилли. Это молния, как они. Все, что мы придумали – мы взяли из природы. Молнии от перьев, самолеты от птиц, корабли от рыб…

Билли. Потому больше всего знают деревенские. Мы ближе всего к природе.

Вилли. Или меньше всего. Мы меньше всего от нее ушли.

Билли. Гляди, она просит семечек.

Вилли. Хорошо, что мы всегда держим их у себя в карманах и лузгаем их на землю.

Билли. Лузгаем мы шелуху, ее никто не ест.

Вилли. Это если мы умеем их лузгать.

Вилли достает из кармана горсть семечек и кидает на землю синице, которая подлетает, чтобы взять семечку и улетает на соседнее дерево, чтобы ее разгрызть.

Билли. Я слышал, что синицы хищницы.

Вилли. Да. Только кинь им колбаску и семечку. Что они выберут?

Билли. Семечку.

Вилли. То-то и оно. Колбаска им не нужна.

Гольц. От того, что они так традиционны?

Вилли. Нет, просто хищник, кто ест мясо, все равно выберет закуску. Мясо тяжелее переварить. Вот и мы едим огурцы, да помидоры, вместо стульев и бумаги. Мясо – оно лучше. Но все животные ленивы, как и мы сами. Мы съедим то, что переварить проще.

Пивз. Тоже самое и с тем, что на этой бумаге написано.

Вилли. Именно! Информацию мы тоже выбираем ту, что проще переварить. Много думать – это как долго переваривать. Требует много ресурсов, это противоречит самой эволюции. Чем проще будет то, что даст тебе калории или их мыслительный эквивалент, например, объяснение всего, – тем лучше. Поэтому все животные так любят сахар, мед и экстремизм.

Гольц. Экстремизм любят только люди.

Вилли. Потому что только нам нужны объяснения, как калории.

Гольц. Мы, в армии, как раз воюем против экстремизма, пропитавшего наших противников – фашистов.

Вилли. А они воют против вас, их противников-фашистов, пропитанных экстремизмом.

Гольц. Не понимаю…

Вилли. И не следует. Для этого следовало бы стать гораздо глупее, чем вы, полковник.

Гольц. Благодарю.

Вилли. Не стоит.

Гольц. Нравишься ты мне, Вилли.

Вилли. Легко нравиться людям, имея объективное мнение. Надо лишь выражать в разговоре с ними одну из сторон объективности, умалчивая про вторую.

Билли. А как же это понять – какую сторону надо выражать?

Вилли. Имея ум, это не сложно. Надо лишь видеть кто перед тобой. Впрочем, тебе не понять.

Билли. Я не умом вижу, а глазами. Ум тут не нужен.

Пивз. Плохо же вы знакомы с физиологией. Видит глаз, но обрабатывает информацию мозг. И он решает, что ты видишь.

Билли. Тогда те, у кого мозга нет, те и не видят нихрена?

Вилли. Как не видят? Видят. Просто мало что. Потому что большинство не понимают.

Билли. Эт верно! Я вот смотрю на розу и вижу розу. Потому что глаз то есть, а мозга нет! А ты, братец, видишь в ней кальций!

Вилли. То-то и оно.

Билли. Я бы и стул даже грызть не додумался.

Вилли. Тут мозги нужны.

Пивз. Иногда о наличии у себя мозгов заявляют как раз те, у кого их меньше всего.

Вилли (обиженно). Это вы о чем, док?

Пивз. Да так, не о чем. Но уверяю вас, что грызть мебель не полезно для зубов и пищеварения.

Вилли. Скажете тоже! Вы, доктора, и про колбасу так говорите. Дескать, рак кишок будет. А я вот всю жизнь ем и никаких раков в кишках не видал.

Билли. А представь, здорово было бы! Сидишь значит на толчке, а из тебя рак вылазит. Его отмыть – да и все, можно в кастрюлю кидать!

Вилли. Не бывает такого, сколько колбасу ни ел – никогда раков не видал.

Пивз (в сторону). Тяжелый случай.

Пивз (Вилли). Вы вот читали вроде много книг. А такие вещи порой говорите, как будто и вовсе не читали.

Вилли. Читать то я читал. Но понимаю я в них мало что. Слова всякие заумные то я на ус мотаю. А вот что там что означает – часто загадка.

Гольц. Вам тогда надо их не читать, а писать.

Пивз. Это верно, полковник, это верно. Тот, кто ничего не умеет – тот идет преподавать. А кто в книгах ничего не понимает – тому верная дорога в писательство.

Вилли. А что? Это мысль. Только я неграмотный почти.

Гольц. Это ничего, в наше время редактура существует.

Вилли. Да и что я там писать то буду?

Гольц. А это не важно. Тут главное, чтобы вас люди знали. А что вы там пишете – уже не суть. Было бы уважение. Будет уважение к автору – сами найдут какие мысли вашим текстам придумать.

Билли. Нас с братом тут в округе все знают!

Гольц. Маловато округи то будет! Да и не читает у нас тут книжки народ.

Пивз. А вот может и начнут, коли их написал сосед по хозяйству! А тогда и имя появится! Будете вы у нас, Вилли, народный просветитель!

Вилли (просияв). А что? Звучит!

Билли. Ну, брат, теперь заживем!

Вилли. Только вот, думается мне, что я уже давно книжки пишу, но никто про это не знает.

Гольц. Это как?

Вилли. Посудите сами, книги написаны на бумаге, бумага – то же дерево, то есть мясо.

Гольц. Ну, допустим.

Вилли. Тогда значица, когда я резьбой по дереву занимаюсь или клеймо на шкуру скоту ставлю – я тоже самое, что книжки пишу.

Гольц. Сомневаюсь, что это именно так работает. Все-таки в книгах текст, мысли какие-то излагаются, сюжет присутствует…

Вилли. Не согласен с вами, полковник! Я много каких книг читывал и далеко не везде сюжет был, а уж мысли и подавно.

Пивз. Да, бывает и такое.

Вилли. О чем я и говорю. А значит моя резьба и клеймо – те же книги, так как наносятся словами и фигурами на мясо.

Гольц. Так вы, получается, писатель!

Билли. Мой брат – писатель!

Вилли. И редактур мне никаких не надо. Я уже писатель!

Гольц. Напишите про меня!

Вилли. Да что же мне про вас писать то? Про колбаски, да снаряды?

Гольц (обиженно). Я бывал на нескольких войнах, уж мне есть что порассказать.

Вилли (приближаясь ухом к лицу Гольца). Ну давайте, полковник. Это может быть интересно. Расскажите про то, что видели на войне.

Гольц что-то долго нашептывает на ухо Вилли.

Вилли. Сенсационно! Сейчас же примусь за работу и напишу все все, что вы мне поведали, полковник!

Вилли уходит в дом.

Гольц. Куда это он?

Пивз. Наверное, пошел писать.

Билли. Да у нас ни бумаги, ни ручки нет.

Пивз. Верно. Он же пишет по дереву, да на скоте клеймом. Чем же он писать собрался? И на чем?

Вилли возвращается с ружьем и расстреливает всю компанию. Билли, Пивз и Гольц лежат в крови на траве.

Вилли (радостно). Перфоманс!

Занавес