Текст книги "Ускользающая почва реальности"

Глава 5

Не был бы я такой псих – я бы поднял крик. Но будучи человеком абсолютно невменяемым, я не смел устроить шумиху в кафе, где за соседним столиком сидела молодая розовощекая Камилла. Осознание что именно произошло сидело во мне так, будто бы я всегда знал, что сейчас происходит. Будто кто-то вселил в мой мозг эту мысль, которая казалась мне совершенно естественной, просто пока я жил свою первую жизнь я не понимал этого, а сейчас дымка рассеялась, сознание прояснилось и рыбка в аквариуме вдруг начала видеть дальше собственного носа, понимая, что она живет в квартире, которая находится в многоквартирном доме, который стоит на одной из улиц такого-то города, находящегося в такой-то стране, на планете Земля. Мысль мою подтверждало уже то, что в кафе все пили чай вместо кофе (а я точно помню, что пил тогда кофе), а Камилла потягивала какую-то зеленую овощную бурду вместо молочного коктейля. Еще при первой жизни я слышал научную теорию о параллельных реальностях и разрывах этих реальностей, позволяющих перенестись в соседнюю параллель, где все так же, как и в нашей, за исключением некоторых деталей. Чем дальше одна линия реальности от другой – тем больше в ней будет изменений. Но на дальнюю линию перепрыгнуть невозможно. По крайней мере, так говорили. Было известно много мелочей, так называемый «эффект Манделы», которые люди помнили одними, а в реальности они были совсем другими. Множество людей помнят, что Нельсон Мандела умер в тюрьме, хотя в реальности этого не было. Помнят монокль на человечке в цилиндре из игры «Монополия», которого не было, помнят знак Вольво не таким, как он есть, без этой стрелочки сбоку. Все это называют «эффектом Манделы» и объясняют тем, что множество людей были в другой реальности, а затем перенеслись в нашу, где эти детали были немного иными. Мне было очевидно, что после смерти я перенесся в параллельную реальность в определенный отрезок времени своей жизни. Люди тут пили в кафе чаще чай, чем кофе, любили овощи и кафе было оформлено чуть иначе. Наверняка было много и других отличий, которые мне еще предстояло заметить. В бога я не верил, но было логично, что он дает людям второй шанс (а может и третий, пятый, десятый, и так до бесконечности). Всем ли дается такой шанс или только самым безумным, таким как я? Черт его знает. Если бы всем, то люди бы знали об этом и такие путешествия были бы рутиной и очевидностью, как то, что небо синее, а дерьмо плохо пахнет. Может я просто в предсмертном бреду моего умирающего мозга? Все может быть, но какая разница? Чувствовал я себя вполне здравомыслящим и впервые за многие годы у меня не болели все мои старческие конечности. Что вы думаете я сделал? Уж точно не подошел познакомиться с Камиллой. Я пулей вылетел из кафе навстречу свободной молодой жизни.

Наша реальность всегда кажется нам самой скучной из всех, ведь мы к ней уже привыкли. Моей целью было сделать эту новую реальность для себя более радостной и интересной, чем была предыдущая. Сделать я это собирался следуя одному простому правилу – никаких отношений и обязательств. Может мне был дан второй шанс именно для того, чтобы прожить свою жизнь наконец-то счастливым. Никаких больше браков, кредитов, обязательств не только в отношениях, но и финансовых. Никаких постоянных работ, а много денег мне для счастья будет не надо. Мне некого будет кормить, обеспечивать, одевать, растить. Было жаль, что не родится моя дочь, но чем это отличается от мастурбации, при которой я сливаю в унитаз огромное количество своих потенциальных детей? Да и Элис продолжает жить в той параллельной реальности, в которой я уже мертв, это точно. А в этой… в этой она просто не родится, как и во многих других реальностях, во многих из которых не родился даже я сам. Зато здесь родятся многие другие дети, которых нет в реальности Элис. Мир мультивселенных – удивительная вещь, дарующая радость и свободу. Не важно что ты сделаешь и как – ты живешь в миллиардах других реальностей и делаешь там совсем иные вещи, а в миллиардах реальностей тебя нет вообще. А значит какая разница? Ничто не имеет смысла. Отсутствие смысла в чем-либо – это самое очевидное объяснение всего происходящего вокруг нас. Других правдоподобных объяснений просто нет. Ну в чем смысл жить скучную супружескую жизнь, платить кредиты и спускать отведенные тебе годы в клозет? А в чем смысл не делать вообще ничего, прожигая жизнь? В чем смысл принимать верные решения и жить как надо, если это не делает тебя счастливым, а в других реальностях ты все равно поступаешь иначе в каждом, даже самом мельчайшем, случае? В чем смысл растить ребенка, если в других реальностях ты его не рожал? Да и в твоей реальности есть ли в этом смысл? Или хоть в чем-то другом? Смысл нам внушают те, кому выгодно чтобы мы следовали определенному поведению и правилам. Самое смешное, что эта выгода абсолютно бессмысленна и для них, скоро почивших на своих смертных ложах. Не даром среди образованных людей так популярна нынче депрессия. Ее порождает глубинное чувство бессмысленности всего, абсолютно всего вокруг. Даже если мы это не осознаем и не формулируем отчетливо в своей голове, все равно в глубине души мы это знаем и от этого страдаем. Кто-то депрессией, кто-то религией, пытаясь придать своей жизни искусственный смысл, кто-то подается в монахи на Тибете или проходит бизнес-тренинги и марафоны от блогеров… В каждой голове свои тараканы, но все достаточно для этого развитые люди чувствуют эту невыносимую бестолковость всего происходящего, не ведущую в конечном итоге ни к чему, кроме смерти. Тем более, что совершенно не важно когда мы умрем – молодыми или старыми. За лишние наши годы мы не сделаем ни одной вещи, которая имела бы смысл, а значит и годы эти бессмысленные, то есть по-настоящему лишние. Чтобы по настоящему это осознать надо дожить свою несчастливую жизнь до старости и умереть. Тогда-то вы и поймете. Станет ли это для вас адом или раем – зависит от того насколько вы философ и как вы много пьете. Я решил посвятить свою новую жизнь выпивке, веселью, доступным женщинам и безделью. Если это не подарит мне большее счастье, то что тогда? Здесь было бы лишним вдаваться в подробности моей разгульной жизни в этой реальности любителей овощей. Скажу лишь, что самым популярным коктейлем здесь была Кровавая Мэри99
  Алкогольный коктейль на основе водки и томатного сока.


[Закрыть], а в огуречный детокс люди верили больше, чем в господа бога. Овощная реальность была крайне скучна и снобистска, но я зарекомендовал себя в ней, как самый отчаянный гуляка и бабник. Неумеренное спиртное и ночной образ жизни отложили на мне свой отпечаток и к старости я стал выглядеть, мягко говоря, неважно, хоть и свежее, чем в предыдущей своей жизни. Видимо, алкоголь, недосып и хламидиоз не так вредны организму, как сварливая жена и постоянная стабильная работа. Однако, в старости я не ощущал никакой радости жизни. Жизнь была прожита впустую и, хоть временами мне было и очень весело, но по-настоящему хороших моментов я припомнить не мог. В момент, когда я упал на пол своей квартиры со стаканом скотча в руках от резкой нестерпимой боли в груди, я не чувствовал никакого счастья в своей жизни. Знакомое помутнение, крутящаяся назад «пленка», и вот я, женатый человек, стою во хмелю в Волквилле, по дороге с работы и вижу перед собой юную Сесиль, сверкающую глазами в мою сторону.

Глава 6

На этот раз я не выбросил ее номер. И не пошел сразу домой. Мы прогулялись, напившись этих сладких коктейлей, к моему великому счастью, хотя бы не овощных, теперь мне хватало уже и того. Мы много общались, гуляя по бульвару, а затем и парку. Она рассказывала про свои школьные дела и проблемы с парнями ее подруг. Мне было правда интересно это слушать, меня привлекал этот женский мир, с его неподдельными проблемами и разочарованиями. Тем более, что я, с высоты своего опыта, мог дать неплохие советы и комментарии по поводу всего этого, к которым она прислушивалась. Мало кто из подростков имеет достаточно компетентных родителей, которые не только могут их понять и дать дельный совет, лишенный ханжества и общественно полезной банальности, но и заручиться их дружбой, порождающей полную откровенность в своих словесных излияниях. Тут на помощь и приходят такие мужчины, как я, которые обладают достаточной чуткостью, современностью и интеллектом, чтобы дать девочкам ту помощь, в которой они нуждаются. Способны быть для них интеллектуальной и психологической опорой, тем мнением, к которому они прислушиваются, жадно глотая его, как глотает воду погибающий от жажды пустынный путник. Конечно же, они получают все это в обмен на свои женские ласки, которые они расточают искренне и от всего сердца, не ожидая ничего взамен, а просто наслаждаясь приятной компанией, думая, что наконец нашли что-то свое, что они искали всю свою долгую и нудную восемнадцатилетнюю жизнь, наполненную страстью и страданием, неведомыми и давно забытыми их 40 летними мамами, которые прожили не так долго, чтобы понять эту изматывающую бесконечность одиночества и непонятости. И, конечно же, эти 40 летние мамы считают таких мужчин хищниками, которые набрасываются на невинных ягнят, используя их и ничего не предлагая взамен. Им не понять, что их ягнята нуждаются не только в хлеве, но и в любви, в понимании с их стороны, которые они в конце концов находят, пусть и не у них. Для этих мам гораздо лучше, то есть общественно одобряемо, если их девочки найдут себе ухажеров по своему возрасту, более или менее. С их точки зрения гораздо лучше, когда сопливый подросток мацает их дочку в подворотне, бросив ее, сделав свое дело. Или парень чуть старше, работающий на автозаправке или делающий наркотические закладки (о чем они еще долго не узнают) влюбит в себя их дочь своим пренебрежением и притягательной холодностью, а потом так же бросит, либо дождется когда она бросит его за его отношение к ней, измученной и разбитой, разочаровавшейся в мужчинах, в любви, точно так же, как разочаровалась в них ее мать. Это их сблизит и тогда мать скажет: «Вот дочь, теперь ты взрослая, теперь ты понимаешь как устроен мир». Мир и покой этим матерям и дочерям, и их усопшим навсегда сердцам.

В конце прогулки по промозглому городу мы попрощались, я поцеловал ее в губы, она смутилась и быстро ретировалась, это было забавно и мило. Я вернулся домой к уже забытой жене, сжимая рукой в кармане номер Сесиль, как билет в лучшую жизнь.

Глава 7

Я позвонил Сесиль и устроил свидание в кафе-баре. Она шла мне навстречу лучезарно улыбаясь, при встрече я снова поцеловал ее, она снова смутилась, но уже не убежала. Мы пили пиво и ели вкуснейшие баварские колбаски и какой-то мясной рулет. Я сел рядом с ней, а не напротив, так как зрительных контактов и обсуждений у нас было достаточно и на прошлом свидании. Я обнимал ее правой рукой, пытаясь левой держать и вилку, и бокал с пивом по очереди. Она ела мало и больше пила. Я знал, что это не просто тяга к жизни, но и смущение молодой девушки, стесняющейся поначалу много есть и тратить деньги своего ухажера. Это было мило и непохоже на поведение зажравшейся зрелой дамы, считающей твоей обязанностью накормить ее лобстерами и напоить французским шампанским. Впрочем, те именно за этим и ходят на свидания. Бесплатная дорогая еда – вот их стимул. Сесиль пыталась почти ничего не съесть, а пила чтобы побороть свое стеснение и в силу своей естественной тяге к удовольствиям. Перефразируя, как говорят, Уинстона Черчилля скажу: «Если ты мало пьешь и трудно влюбляешься в юности – у тебя нет сердца. Если ты много пьешь и легко влюбляешься в старости – у тебя нет мозгов»1010
  Цитата, приписываемая У. Черчиллю: «Кто в молодости не был либералом – у того нет сердца. Кто в зрелости не стал консерватором – у того нет мозгов».


[Закрыть]. Мозгов и сердца у Сесиль было достаточно, я нежно обнимал ее и целовал в щечку, она не сопротивлялась. По дороге назад мы говорили о творчестве великих антиутопистов. Ей больше нравился Оруэлл, но она тонко подмечала, что Хаксли был ближе к правде. При прощании мы договорились, что теперь мы пара. Она знала, что я женат, но верила, что это не навсегда. Кто знает подтвердилась бы ее вера фактами, будь это моя первая жизнь? Сомневаюсь. Но я жил уже в третьей реальности и мог твердо знать, что я не обману маленькую Сесиль. Надо – значит надо? Хочу – значит хочу! Вот что важно.

Вернувшись домой я не стал долго ждать, сразу объявив Камилле о разводе. Такой истерики я не видел от нее еще ни разу, но это было ожидаемо. В меня летели все кухонные предметы, включая ножи, которые я, любитель мяса, затачивал всегда очень тщательно. Я ловко от них уворачивался, нисколько не стрессуя, зная, что даже если один из них попадет в меня, то я просто окажусь в новой реальности. Сесиль помогла мне пройти все стадии бракоразводного процесса. К счастью, Камилла съехала с моей квартиры в первый же день, что упростило наши свидания с Сесиль, которая теперь была со мной днями и ночами, к неудовольствию своей мамы, с которой я был незнаком, но представлен ей заочно как успешный молодой человек 20 лет. В действительности я был не успешный и совсем не молодой, но хотя бы человек, это уже что-то! Правда, думается мне, что узнав всю правду про меня, мать Сесиль предпочла бы для своей дочери зоофильские отношения с кобелем. От собак хотя бы не забеременеешь и их всегда можно отдать в добрые руки. Но беременность не входила в наши богемные планы. Мои и Сесиль, вдохновляющуюся художниками сюрреалистами и великими писателями абсурдистами, как Беккет и Ионеску, многие из которых были слишком скучны и недостаточно юмористичны для меня. Однако мне очень помогала поддержка со стороны моей юной девушки, так как Камилла вгрызлась зубами в наше имущество и потомство. Один суд следовал за другим. Камилла пыталась доказать мою финансовую несостоятельность и абсолютную разнузданность, приводя в пример то, что я бросил ее ради школьницы, с которой теперь сожительствую. Она пыталась получить себе мою квартиру, но это было совершенно незаконно. Поэтому суд обязал меня всего лишь выплачивать ей алименты в львиную долю от моих доходов, запретив видеться с дочкой более, чем раз в неделю, и то под присмотром мамаши-мегеры. Алименты мне присудили выплачивать не только на ребенка, но и на бывшую жену, оставшуюся без кормильца. Как будто она была недееспособна. Как интересно женщины отстаивают свое равноправие, когда это касается их прав, и как они легко признают себя недееспособными по признаку пола, когда это лишает их обязанностей. Да, общество всегда наказывает тех, кто не разделяет его нормы и идет вразрез им. Это нормально, я был не удивлен. Стать счастливым без общественного порицания и наказания государством – слишком оптимистичная мечта. Мечты никогда не превращаются в реальность, я этого и не ждал. Как-никак, я уже прожил целых три жизни, отмотав срок на этой планете более ста лет. Мне ли было это не понимать?

У нас с Сесиль настали более трудные времена. Богемный абсент или шотландский скотч пришлось сменить на водку и крепкое пиво. Ладно бы хоть бельгийский Duvel, но нет – обычное американское крепкое пиво. Американское пиво – как американское вино. Пить можно, но ничего лучше сказать про это нельзя. Табаки для кальяна пришлось так же сменить на более дешевые, а немецкие сигареты на наши простые Camel. Должен отдать должное Сесиль – она не унывала. Гораздо меньше, чем я, сменивший слабоселеную форель на сайру, а говядину на свинину. Благо у меня хотя бы был балкон, на котором мы могли читать и дышать свежим воздухом, вперемешку с кальянным дымом, а иногда и жарить на нем барбекю из замаринованной в луке и уксусе свиной шеи. Но и тут общество нанесло нам удар в виде доноса кого-то из соседей и посещения пожарного инспектора, которого совершенно не волновало, что в барбекю нет открытого пламени, лишь тлеющие угли. Это было нарушением. Минус радость. Как жизненно. С одной стороны, мне нравились немецкие порядки, когда все описано в законе и твои соседи не могут тебе никак помешать. Я сам никогда не шумел в ночное время и был любезен со всеми. Но с другой стороны, закон не мог запретить мне или соседям дымить вонючим сигаретным дымом, идущем в соседнее окно (чего я избегал, так как курил непахнущий кальян), но запрещал готовить на углях – исконном способе приготовления пищи, так как вкусный аромат жареного мяса доходил до соседних окон. Такой абсурд был волне закономерен в нашем абсурдном мире, не признающем ничего, не вписывающееся в его абсурдные порядки, а значит являющееся абсурдным для него, хоть оно и было менее абсурдным, чем то, что было нормальным. Я не мог осторожно и сознательно пожарить мясо без риска пожара, так как этот приятный аромат замечали мои соседи по дому. Но я мог курить какой угодно дешевый поганый табак, этот мерзкий запах был вполне законен в их окнах. Здесь хотя бы была закономерность: поганое принималось, а приятное отвергалось. Таков мир. То, что я был в рубашке, пиджаке, бабочке и трусах в кино являлось недопустимым. Требовалось надеть еще и штаны. Но если бы я пришел в том же наряде в штанах, но без бабочки или пиджака – это бы их вполне устроило. Как и короткие шорты на мне, более короткие, чем семейные трусы, в которых меня бы в кино не пустили. И они еще не считают свой мир апофеозом абсурда.

Глава 8

Прошел год и отношения с Сесиль стали сложнее. Ей стало хотеться больше всего, что было нам не по карману. Она захотела больше развлечений, выходов в свет, деликатесов. Мы стали больше ссориться. Меня и самого не устраивало выплачивать несправедливо большую долю своих средств Камилле, как и видеться с Элис лишь раз в неделю в нездоровой семейной обстановке, под присмотром ее матери. Бывало, я сидел в баре, пил самое дешевое пиво и думал о том как несправедливо обошлась со мной жизнь. Да, у меня была прекрасная девушка, но это финансовое ярмо алиментов все больше и больше давало трещину в наших отношениях. Иногда перед сном меня посещали фантастические мысли о том, как я выслежу Камиллу, как смогу от нее избавиться и что мне сделать для того, чтобы меня не поймали, как обеспечить себе алиби. Конечно, это были только фантазии. Но с каждым вечером я продумывал их все глубже и глубже, а потом видел все это во снах, которые подкидывали мне новые идеи для этого дела. Проблема была в уличных камерах, местонахождение их всех в городе я не мог знать. Обеспечить себе алиби было и того сложнее. Кто бы подтвердил, кроме Сесиль, что я был не на месте преступления? Мне было стыдно делиться с ней этими мыслями, да и поверили бы ей следователи? Она заинтересованное лицо. Еще сделал бы ее соучастницей – нет, это немыслимо. Я мог бы надеть худи с капюшоном, скрывающим мое лицо… Но вдруг найдутся люди или фотографии, доказывающие наличие у меня такого худи? Купить новое? Но это еще более рискованно, инспектор мог бы вынюхать про мои недавние покупки и это было бы еще подозрительнее. Как скрыться с места преступления? Вызвать такси не вариант – таксист отличный свидетель. Уходить дворами? Но что если моя одежда будет в крови и меня заметят? А если она поднимет крик? Как я уйду? Да и одежду придется в какой-то момент снять. Когда? Вдруг я сделаю это под чьей-то камерой видеонаблюдения и покажу свое лицо? Если камеры заметят, что я шел из дома в одной одежде, а вернулся в другой? Или просто пришел домой одетый не по погоде. Да и где тогда будет запись, показывающая как я уходил в той же легкой одежде? Наконец, куда деть одежду и нож (а я уже знал, что единственное что будет в моем распоряжении, что я смогу легко достать – это нож, так как по ружью можно сделать экспертизу, к тому же это слишком громко)? Можно было выбросить нож в реку, но тогда я всегда бы боялся, что его отыщут на дне полицейские аквалангисты. Да и от одежды так не избавиться – она всплывет. Можно выбросить все в мусорный контейнер, равно удаленный как от места преступления, так и от моего дома. Но это означает пройти длительное время с орудием убийства в кармане, возможно, в окровавленной одежде. Слишком рискованно. Мусорщики должны были бы замести следы утром, но вдруг они не приедут и не заберут именно этот контейнер именно этим утром? К тому же, я был совершенно не уверен, что физически способен вонзить нож в плоть живого человека. Я неплохо делал уколы, но нож – это совсем другое. Одно дело тонкая игла с лекарством, другое – толстый нож с инъекцией смерти. Конечно, все это было пустыми размышлениями, никак не ведущими к действиям.

Чтобы скрасить свою жизнь мы с Сесиль завели кошку. Подобрали ее на улице – уличные кошки самые лучшие. Ласковые и умные. Наша была такой же, звали кошку Плюшка, по крайней мере, так она нам представилась. Поначалу она всего боялась, но искала защиты у нас на руках. Это был хороший признак. Плюшка ходила своими пушистыми мягкими лапками по квартире, распространяя уют и тепло, а потом мяла ими нас, мурлыча под одеялом. Она была творческой, как и Сесиль, чьим почерком Плюшка написала дневник, который мы читали вечерами смеясь и умиляясь. Вот некоторые отрывки из него.

День 1. Сегодня произошло ужасное событие – меня похитили. Я жила всю свою двухлетнюю жизнь на одном пятачке, на углу 5 и 6 улиц и не ведала бед. Да, меня кусали блохи, иногда было нечего поесть и гоняли собаки, но разве бывает по-иному? Никогда про такое не слышала. Эти страшные большие существа схватили меня, а ведь я всего лишь подошла из любезности предложить им себя почесать. Видимо, хорошие манеры выходят боком. Меня притащили в какое-то совсем незнакомое место, в котором я совершенно не ориентируюсь и не знаю где укрытия. Благо я не глупа и сразу нашла далекий потаенный уголок под огромным деревянным шкафом, как они это называют. Не понимаю, что им от меня надо. Они все время меня зовут и пытаются отсюда достать. Пока меня несли я видела в их квартире приспособление для барбекю. Очень вероятно, что их цель – полакомиться таким мясистым кусочком, как я.

День 2. Ночью они успокоились. Странные существа. Весь день шумят, а как наступает ночь, так ложатся спать. У них совершенно сбит график сна, надо будет над этим поработать, раз уж они решили держать меня здесь в заточении. Пока они спали я прошлась по всему дому, осмотрела все углы и на всякий случай, потерлась о них щечкой, так что теперь я хотя бы владею этой территорией и могу тут чувствовать себя в своих правах, с этим не поспоришь. Утром, когда я собиралась ложиться спать, как и каждая уважающая себя кошка, следящая за своим здоровьем, эти великаны подскочили и снова начали меня звать. Мочевой пузырь уже ныл от переполненности, но в доме не было ни сантиметра земли, так что я понятия не имела где тут можно сходить в туалет. Может эти варвары ходят прямо на пол? Фу. С них станется. Они меня подхватили и отнесли в какую-то емкость, где было рассыпано что-то шуршащее, так призывно манящее его покопать. Начав копать, я решила, что сюда будет сходить вполне не дурно, за неимением лучшего. Но как они отнесутся к тому, что я сюда пописаю? Сделав свое дело, я с осторожностью поползла в свой угол под шкаф, опасаясь наказания. Но они меня поймали, стали гладить и хвалить. Видимо, этим извращенцам нравится когда у них писают в доме в этот горшочек. Может для того они меня и взяли?

День 3. Еда в доме всегда стоит в миске, но ем я ее неохотно. Во-первых, не доверяю, во-вторых все эти пертурбации отбили у меня всяческий аппетит. Впрочем, эти существа могут быть полезны. Тут всегда тепло, есть еда и они постоянно приятно чешут меня за ушком и гладят. К такому можно привыкнуть.

День 4. О, как я жестоко ошибалась! Сегодня они пытались меня утопить! Стоило мне освоится в доме и успокоиться, как они силой потащили меня в какую-то страшную пыточную камеру, где из специального пыточного шланга текла вода! Они намыливали меня чем-то вонючим и топили в воде, но я выжила. Хотя бы было приятно потом лежать у них на руках под нагревателем, укутанной в полотенце. Мне нравится мять их лапками, местами эти существа вполне мягкие и теплые. Мне начинает нравиться их запах.

День 5. Они никак не успокоятся и продолжают меня мучить. Делая вид, что чешут меня, они капнули чем-то вонючим мне на холку, а потом грубо пихнули какую-то горькую таблетку мне в горло. Мы только подружились, зачем они так стараются меня замучить?

День 6. Один из них самец, другая самка. Это я чувствую по запаху. Самка постоянно проводит время у воды. Ее руки часто в раковине или держат мокрую тряпку. Наверное, она богиня воды. Такого стоит опасаться. Но как же она вкусно пахнет и как приятно лежать на ней под одеялом! Впрочем, я всегда стараюсь одаривать их своею благородной котностью равномерно, чтобы никто не обижался и не страдал без моего внимания. Без меня они, конечно же, пропадут. Эх, доброта моя…

Дневник был длиннее, приводить его весь было бы чересчур.