Текст книги "За сладкое приходится горько платить"

– Я стол приготовила, ждала, – улыбнулась ему Кармен. – Может, не станете так торопиться? Зачем обижать старика? Все мы постареем когда-нибудь, если только посчастливится умереть своей смертью.

– Надоел он мне! – отстранил ее Керим. – Пусть скорей помирает, чтобы под ногами не путался!

Он вышел из дому и опешил: на него смотрело добрых три десятка стволов. А какой набор оружия – раньше он ничего подобного не видел. Это была сила, способная перемолоть многое. У Керима вдруг запершило в горле, словно он проглотил сухую корку.

«Е-мое! Откуда их столько взялось? – металось в голове. – Что это значит?»

– Это вроде парада в вашу честь, – объяснил ему старший охранник. – А вообще-то ребята прибыли к ужину. Босс любит ужинать с ними за одним столом.

«Ребята» стояли, держа наперевес стволы, нацеленные в грудь Кериму, молча буравили его мрачными взглядами. И Керим понял, как глупо он залетел, недооценив Долгорукого. Тот, конечно, захочет отыграться. Как? Да при первой же возможности сдаст, хотя бы тем же наркодельцам. Надо как-то его опередить, поскорее выйти с ними на новый контакт и натравить их на Долгорукого. Пусть друг друга перестреляют, выиграет в конце концов он, Керим.

– Что с тобой, Керим, – услышал он за спиной бодрый голос Долгорукого и резко обернулся. – Тебе нехорошо?

Вор в законе стоял на крыльце голый до пояса и лениво растягивал пружины мощного эспандера – мышцы перекатывались под загорелой кожей. Лишь лицо его, изборожденное морщинами, говорило о прожитых годах, а тренированному телу мог бы позавидовать и сорокалетний мужчина.

«Проклятый старик! – чертыхнулся про себя Керим и, словно сквозь строй, касаясь плечом стволов, нацеленных на него, пошел к выходу. – Ладно, мы еще посмотрим кто кого».

– Керим! – окликнул его Долгорукий. – Ты уж с завтрашнего дня своих людей рано не буди – я на рынок и по другим точкам своих пошлю. Мог бы тебе этого и не говорить, да не хочу, чтобы кровь пролилась.

* * *

Елена проснулась и, еще не открыв глаза, поняла: Малыша рядом с нею нет. Ощущая на себе теплые лучи солнца, сладко потянулась, приподняла веки. И увидела нечто такое, что заставило ее затаить дыхание, опять притвориться спящей.

Малыш, стоя посреди комнаты, совершал плавные движения, словно в каком-то замедленном танце. Движения перетекали одно в другое, сливались и создавали впечатление, что в его теле нет костей.

Несмотря на невысокий рост, он был отлично сложен, под кожей перекатывались упругие мышцы, глаза оставались закрытыми, и непонятно было, как он умудряется не задеть ни одного предмета вокруг себя.

«Интересно, где он этому всему научился? – подумала Елена. Пока Малыш рассказывал ей о себе не так много, как ей бы хотелось. – Ничего, всему свое время, – успокоила себя, – расскажет».

Наконец Малыш замер, открыл глаза, посмотрел в ее сторону. Решив, что она еще не, проснулась, взял одежду и скрылся в ванной комнате. Он давно уже не проделывал обязательного утреннего минимума упражнений, позволяющих поддерживать тонус и быть в хорошей физической форме. Лишь сегодня, после трудной, но удачной операции – деньгами теперь на ближайшее время они были обеспечены – позволил себе и с утра отдать дань тому занятию, которое и создало его, Малыша, таким, каким он был сейчас.

Когда-то отец рассказывал ему о некоем племени из Камбоджи, люди которого преспокойно бродили по Сайгону без оружия – с ними не хотели связываться, их опасались даже те, у кого были в руках автоматы.

– А почему? – требовал объяснений Малыш, и отец начинал очередной рассказ.

Для Малыша эти истории были куда интереснее всех сказок вместе взятых. Чаще всего речь шла о загадочном малочисленном племени владевшем секретами защиты и нападения без оружия.

– Ты должен встать и развести в стороны полусогнутые в локтях руки. И простоять так, пока не ощутишь присутствия внутри тебя какого-то шара, шарика. Потом надо попытаться мысленно передвигать его в разные точки тела. Кому удавалось довести это до автоматизма, тот становился страшен в рукопашной схватке. Шарик – это как бы сгусток энергии тела, теоретически он может передвигаться по мышцам со скоростью света, нет, даже быстрее, – со скоростью мысли, многократно увеличивая силу удара.

Малыш всегда стремился до конца постигнуть то, о чем рассказывал отец. Но у него не хватало времени. Он не мог посвятить себя тренировкам полностью, что требовалось, чтобы стать настоящим мастером карате, кунг-фу или каких-либо других видов восточных единоборств. Малыш не считал себя мастером, однако те, кто хоть раз сталкивался с ним на ковре, поражались его борцовскому искусству.

Однажды отец рассказал, откуда у него страшный шрам на животе. Он попал под руку пьяному мужику из того племени.

– Тот просто махнул передо мною своей кистью, и все – у меня был распорот живот! Хорошо, что госпиталь оказался рядом, успели зашить. Искусство этих мастеров умирает, у них нет последователей: молодых убивают на войне или они спиваются. А старики гаснут, потому что они старики. Я могу научить тебя тому, что знаю, – остальному научишься сам.

Малыш не верил, что человеческий организм рассчитан на тысячу лет жизни, но отец упорно утверждал, что это так, что об этом говорят древние предания их народа, просто человечество разучилось жить долго, вот и все. Сам отец не дотянул и до семидесяти, хотя и верил в свое долголетие. Почему? Одно Малыш знал твердо: пока ты готов побеждать, ты живешь. Поэтому поддержание физической формы стало не просто привычкой – потребностью всей его жизни.

* * *

Местный авторынок не блистал большим выбором: в основном это были новые автомобили отечественного производства и заграничный металлолом. Малышу же хотелось купить надежную иномарку, которая обеспечивала бы хорошую скорость. Он был неплохим водителем – киллеру жизненно необходимо уметь водить машину. Частенько от этого зависит, сможешь ли ты уйти с места выполнения заказа целым и невредимым.

Елена и Малыш шли вдоль строя выставленных на продажу автомобилей и пока ни на чем не могли остановиться. Если и попадались иномарки, то лет им было столько, что Малыш отрицательно качал головой, когда продавец предлагал опробовать машину на ходу. Зачем покупать, пусть и недорого, железный лом?

– Ты знаешь, а мне они все нравятся, – смеялась сама над собой Елена, обходя иномарки. – У меня никогда машины не было, поэтому мне кажется, что они все красивые, все крутые. Представляю, что бы мне тут всучили, если бы я пришла покупать машину одна!

Малышу довелось поездить на разных автомобилях, и он имел представление, как себя будет вести на отечественных дорогах та или другая иномарка.

Наконец ему приглянулся сравнительно новый – пятилетний – «форд», у которого был лишь один небольшой дефект – помято левое переднее крыло.

– Чего ты на вмятину смотришь? – говорил продавец. – Отдашь сотню баксов мастеру, и он тебе это крыло заделает так, что и не заметишь. Бери, мастера я тебе найду, хорошая тачка, пригнал для себя, да вот срочно бабки понадобились.

– Ты это крыло не об задницу чью-то помял? – спросил Малыш. – А то придется отстегивать не на починку, а на отмазку.

– Да ты что, за кого ты меня принимаешь! – замахал руками хозяин «форда». – Можем вместе подъехать в ГАИ, там тебе скажут: машина чистая, как младенец.

– А права ты мне не сможешь случайно организовать вместе с машиной? – поинтересовался Малыш, обходя «форд». – Раз у тебя в ГАИ свои люди. Естественно, за дополнительную плату.

Продавец почесал затылок, посмотрел оценивающе на Малыша, на Елену, вздохнул:

– Я вижу, ты клиент серьезный, не наводчик какой-нибудь. Можно сделать. Пять сотен тебя не испугают?

– Ничуть, – ответил Малыш.

– Будут, значит, тебе права к этой тачке, – сказал продавец. – Бабки у тебя с собой?

– С собой, – кивнул Малыш. – Но если хочешь меня развести, то не советую.

– Да перестань ты, надо доверять друг другу. Прямо сейчас можем ехать оформлять.

– А права?

– И права сразу же.

– Тогда поехали, – кивнул Малыш. – Садись, – сказал он Елене, открывая заднюю дверцу. Пропустив ее, сел сам. – Откуда гнал, из Прибалтики? – спросил у хозяина.

– Нет, из Германии. Там у меня партнер живет, турок, но их гражданин. Скупает машины. Чуть объявление, что кто-то хочет продать, мой турок тут как тут. Купит, а потом накрутит и перепродаст нам. Конечно, где-то что-то подкрасит, но этот «форд» новый, краска своя, заводская, я же говорю, для себя брал. Крыло помял, когда в Польше от рэкета уходил, потому и справки из ГАИ показать не могу. Задолбали вконец. Я так понимаю: если бабки берешь, то за что-то. А они ничего не делают, но бабки за проезд трясут. Меня, вообще-то, на их дорогах хрен достанешь, я же бывший гонщик.

Хозяин «форда» действительно оказался порядочным человеком, все, как обещал, организовал. Крыло заделали, права Малышу сварганили.

– Ты должна научиться водить машину, – сказал Малыш Елене. – Это необходимо, сам тебя научу.

* * *

После того, как старик Долгорукий спровоцировал Керима на конфликт и отнял все точки, где его люди собирали дань с проституток, лотков, киосков, рыночных продавцов, тому срочно надо было что-то предпринять. Свободных денег у него после визита Малыша практически не осталось, а жить он привык на широкую ногу.

«Люди, если им не башлять, враз отвернутся и уйдут хотя бы к тому же Долгорукому».

– Всем за работу! – Керим решил, что пока «завтра» не наступило, можно еще по разу собрать бабки со всех, выбить какую-то часть долгов. – На рынок, по киоскам, трясите всех! Нужны деньги! Не церемоньтесь! Я объявляю новую экономическую политику: трясти столько, сколько вытрясешь! Все равно это торгашеское племя не переведешь. Разорится один – тут же на его месте возникают трое. Деньги, нужны деньги! – орал на своих парней Керим.

Оставшись один, извлек из тайника ствол, передернул затвор, проверил патроны в обойме. Да, давненько он не чувствовал себя в шкуре простого боевика.

«И все равно лучше одиночкой стану, волком, но работать на кого-то не стану!» – скрежетнул зубами.

Взяв себя в руки, стал подсчитывать, что у него осталось. А осталось наличными не более десяти штук, смешная для него сумма. То, что имелось на счету фирмы, в которой он неофициально значился хозяином, было не в счет – каким образом превратить активы в наличные, выдернуть из дела, знал только покойный Финансист.

«Разжирел я, дурак, думал, до конца дней все так гладко будет идти, – ругал себя Керим. – Хозяином жизни себя возомнил. Все в дело пустил от жадности. Теперь попробуй свою долю у партнеров истребуй, когда вся коммерция на одном честном слове держалась – ни расписок, ни залога».

– Вот и получи! – это он произнес уже вслух.

Регион, в который входило, кроме Кузнецка, еще несколько менее крупных городов всегда считался идеальным местом для приложения всякого рода сил. Людей тут жило много. И в основном рабочая масса, падкая до спиртного, до сделанных под фирму дешевок, а в последнее время и до наркоты. Положение между Азией и Европой позволяло доставлять сюда кайф легко, но те, кто занимался наркотой, были люди из уголовного мира, и власть над территорией им давалась с трудом, как конкистадорам, осваивавшим новые земли.

Кузнецк не сдавался без боя, в нем «сидел» вор в законе Долгорукий. Наркодельцы не могли с ним разойтись полюбовно: он хотел получать свой процент, ему предлагали другой. До открытого столкновения дело пока не доходило. У Долгорукого не было необходимости насылать на наркодельцов своих боевиков, а те опасались соваться на его территорию. Все это Керим представлял себе очень смутно.

К вечеру стали возвращаться его люди, и он понял, что проиграл. Возвращались не все. Несколько человек в результате стычек с боевиками Долгорукого, который поспешил перекрыть Кериму кислород, попали в больницу, одного нашли с проломленным черепом, кое-кого Долгорукий переманил к себе.

Когда Керим понял, что больше ждать некого, он насчитал возле себя всего лишь семь человек. И кто! Так себе людишки, которым на роду написано всю жизнь подгребать за другими. Типа Макаронника. Он, кстати, тоже был в числе этих семи.

У Керима мало-помалу складывался план дальнейших действий. Он решил на время уйти из города, завязаться с наркодельцами, может, с ними он скорее встанет на ноги: до него доходило, что наркота приносит баснословные барыши. Но и статья за нее солидная, не то что за мелкий рэкет, который еще и доказать надо.

– Можете идти по домам, – сказал он, кидая каждому из семерки по сотне зеленых. – Это вам на поддержку штанов, пока я буду раскручиваться по новой. Кто хочет – меня дождется, кто найдет более хлебное место, что ж – его воля. Но как бы потом не пожалели. Я скоро вернусь.

Стали расходиться. Никто не сказал ни слова. Макаронник чуть замешкался на свою голову, хотя он-то и раньше подумывал о том, чтобы уйти от Керима. Он был по натуре исполнителем и принять самостоятельно какое-либо решение практически не мог.

– Макаронник, останься, – велел ему Керим.

Макаронник молча сел. Привычка подчиняться опять сыграла с ним злую шутку. А Керим решил оставить его при себе потому, что уже не мог обходиться без человека, который был бы у него под рукой, то есть исполнял роль слуги, мальчика на побегушках.

– На! – бросил ему Керим один из пистолетов. Макаронник дрожащими руками, с испугом, неловко, но все же поймал его. Перекладывал из руки в руку, мялся. Сбор дани на рынке не требовал применения оружия, хватало кулаков. – Особо не размахивай им, но и не прячь, ты теперь у меня и за телохранителя, и за всех остальных. – Керим скривил губы в подобии улыбки.

Керим решил уехать в этот же вечер, чтобы не дразнить Долгорукого. Теперь, когда война практически объявлена, его мог убрать каждый, кому захотелось бы выслужиться перед авторитетом.

– Позвони, чтобы принесли что-нибудь пожрать, – отдал первое распоряжение своему новому телохранителю Керим. – И передай там, чтобы директор гостиницы ко мне поднялся. Скажи, Керим поговорить с ним хочет.

Макаронник в точности выполнил поручение. Когда ему приказывали, он становился грубым, крутым, несмотря на довольно мягкий характер.

Ужин принесли в течение пяти минут: Керима все еще боялись в гостинице.

«Представлю, как они обрадуются, когда узнают, что Долгорукий меня просто-напросто выгнал из города, – думал Керим, запивая красным сухим вином жареное мясо. – Ничего, я еще вернусь».

Он решил сегодня не пить ни коньяка, ни водки – голова должна быть ясной.

Пришел директор гостиницы. Он уже что-то почуял, но еще не знал, в чем дело, и опасался показывать зубы. Был, как обычно предупредителен до назойливости, все время смеялся, словно Керим говорил сплошными анекдотами. С точки зрения директора гостиницы выходило: если дать человеку понять, что у него отменное чувство юмора, то это будет принято как самый изысканный комплимент.

«Идиот!» – думал Керим. Ему хотелось удавить эту подстилку, готовую служить любому, лишь бы тот платил и считался в городе крутым.

Директор гостиницы шестым чувством вдруг понял настроение грозного постояльца и заткнулся, перестал не к месту хихикать.

– Сколько я у тебя прожил? – спросил Керим.

– Года два, наверное, – развел руками директор. – Не помню. А что?

– Сколько бабок ты у меня выудил? – вновь задал ему вопрос Керим.

– Как это, выудил? – директор гостиницы понял, что его ждут неприятности. – Это же не моя гостиница, государственная, я выставлял счет, вот и все. Мне лично ничего, кроме оклада, не доставалось.

– Кончай лапшу на уши вешать! – рявкнул Керим. – Короче, мне нужно пять штук. Бери, где хочешь, но в течение получаса их должны принести сюда. Жив буду, – отдам, я долгов не люблю. Не будет бабок – останешься в моем номере навсегда. Понял?

– Где же я возьму такую сумму? – побледнел директор гостиницы. Он понял, что предчувствия его не обманули и что неприятности уже начались. – Да если бы у меня были такие бабки, я бы давно себе машину купил.

– Врешь, машина у тебя есть, только оформлена на твоего шурина, – уличил его во лжи Керим.

Он специально поинтересовался делами директора, когда решил поселиться в гостинице. Ему надо было наверняка знать, что тот не стукач. И потом, чем больше ты знаешь о человеке такого, что тот пытается скрыть от окружающих, тем легче его в чем-то убеждать.

– И дом у тебя за городом, можно сказать, дворец, тоже твой, хотя оформлен на свекровь. Так что деньги у тебя водятся, звони, если жить хочешь. Время не ждет, мне надо успеть на поезд. Не будет денег – останешься здесь с перерезанным горлом.

Директор гостиницы тяжело вздохнул, поднялся. Керим отправил его под присмотром Макаронника звонить в другую комнату. А сам думал, планировал ближайшие действия.

«Кого бы еще хоть малость раздеть? – вертелось у него в голове. – Даже если этот слюнтяй бабки достанет, все равно будет мало. Зря я столько раздал ребятам».

В это время директор, с которого не спускал глаз Макаронник, звонил жене и грозно требовал, чтобы та немедленно взяла (она знает, где взять) пять тысяч долларов и привезла в гостиницу.

– Ты меньше спрашивай, дура, а делай быстрей, – кричал в трубку директор. – Я тебе потом мозги вправлю, чтобы ты с первого раза понимала!

Минут через пятнадцать примчалась на такси жена директора, пышная бабенка, разодетая во все импортное. Директор молча вырвал у нее из рук сверток с зелеными, быстро пересчитал и протянул Кериму. Тот с безразличным видом сунул их в карман.

– Я могу идти? – несмело спросил директор.

– После меня, – ответил Керим. – Сначала я, потом ты с женой. Свяжи их чем-нибудь, – приказал он Макароннику.

Директор рванулся было к двери, но Макаронник при его двухметровом росте оказался проворнее и свалил его на пол короткой подсечкой. Директор заныл, жена его сидела, открыв рот, испуганно глазея на Керима и Макаронника.

– Да не бойся ты, никто не собирается тебя убивать, не хватало мне из-за такого дерьма, как ты и твоя жена, брать на себя мокруху, – сказал Керим, глядя, как Макаронник связывает директора. – Ты же, отпусти я тебя сейчас, тут же сдашь меня за пять копеек. Ничего с тобой не сделается, и с ней тоже, если посидите тут до утра. Утром придет коридорная и освободит вас.

Макаронник связал директора и подошел к его жене. Той недавно исполнилось тридцать пять, и была она в теле, может, кое-где и с некоторым перебором. Но Макаронник любил именно таких женщин, в соку. Другая на ее месте носила бы что-нибудь посвободнее, но директорша натянула на себя платье в облипку, из которого тело выпирало, как поднявшееся тесто из дежи.

Керим поймал недвусмысленный взгляд Макаронника.

– Ее отведи в другую комнату и там свяжи, – распорядился он. – А то будут тут друг друга упреками донимать. Не долгая разлука сближает супругов. – Кериму захотелось сделать лично ему ничего не стоящий подарок своему новому телохранителю.

Макаронник, не церемонясь, взял директоршу за руку и повел в соседнюю комнату. Догадался ли муж, что там должно произойти? Так или иначе, он промолчал. Словно ему было все равно, чтобы с нею ни случилось. А может, супруга так достала его за годы совместной жизни, что, не выйди она оттуда живой, директор слова бы не сказал, наоборот, еще и поблагодарил бы Макаронника за услугу, которая тому тоже ничего не стоила.

Но Макаронник и не думал заходить так далеко. Разве что маленько полапать. Директорша ничего не имела против. Когда руки Макаронника легли на ее необъятные бедра, она даже изогнулась, чтобы лучше подчеркнуть их формы.

– Как тебя звать? – шепнула, когда тот склонил к ней голову.

Макаронник скосил глаза на дверь, убедился, что та прикрыта плотно, и ответил тоже шепотом.

– А какая разница?

– Ты прав, – согласилась директорша, – разницы нет. У меня к тебе есть деловое предложение. Если вы свернете моему мужу шею, я добавлю к тем пяти еще две штуки. А сейчас… Ты же хочешь меня, да? Так давай…

Воспользовавшись тем, что Макаронник не успел ее связать, она бесстыже-великодушно задрала свое трикотажное, напоминающее чулок, платье, надетое – по умыслу или из-за спешки? – прямо на голое тело. Тело это было на грани того, чтобы расплыться, но пока еще только на грани, и директорша с полным основанием предлагала его как часть оплаты за то, чтобы ее избавили от мужа.

– Я сейчас, – смутился Макаронник. Он быстро прошел в комнату к Кериму, шепотом пересказал ему предложение директорши.

– Так чего ты ждешь? – откровенно опешил Керим. – Иди и делай свое дело. А насчет двух тысяч потом подумаем.

Макаронник вернулся к директорше. Та по-прежнему полулежала со скатанным под горло платьем, лишь приняв еще более соблазнительную, с ее точки зрения, позу. И Макаронник не выдержал. Женщины редко баловали его вниманием. Разве что проститутки, когда хотели выплатить натурой часть положенной Кериму дани. В последний раз это было две недели тому назад. И он с ходу принялся за дело, да так, что директорша не выдержала и стала в голос выражать свое полное удовольствие.

– Слышите? – с усмешкой обратился Керим к связанному директору.

– Нет. А что?

– Он ее не насилует, все по доброй воле. Он приходил спросить у меня разрешения.

– Не верю.

– С какой стати я стану врать человеку, который сделал для меня столько добра? Скажу больше: ваша жена предложила себя моему парню в обмен на то, что он сломает шею ее мужу.

– Кому-кому?

– Тебе. Как ты на это смотришь? Да, и еще обещала сверху две штуки.

– Сука! – взъярился директор. – Я всегда знал, что она последняя проститутка! Ишь, чего захотела! Наверное, нашла себе кобеля помоложе. Я даю вам три, если сломаете шею не мне, а ей.

– Но она же к тем двум предложила еще и себя. Так что три – маловато, – покачал головой Керим. – Тем более идея-то пришла ей первой. Нет, три мало. Четыре, и мы договорились.

– Согласен, – прохрипел директор.

Керим, конечно же, не собирался убивать его жену. Он просто решил разыграть убийство, чтобы таким способом увеличить свой капитал. Не обязательно демонстрировать директору труп. Он поверит на слово.

Из соседней комнаты показался Макаронник – морда красная, словно из парилки. У него не было времени даже для того, чтобы восстановить дыхание.

– Ты знаешь, муж делает встречное предложение и дает в два раза больше, – сказал Керим.

Макаронник непонимающе уставился на него.

– Нет-нет, он не просит, чтобы ты трахнул его, речь идет о другом. Усек?

– Кажется, усек, – просиял Макаронник.

– Вот и отлично! – Керим поднялся и хлопнул его по плечу. – Присмотри за ним, а я устрою все сам. – Он подмигнул директору. – Самые ответственные дела я делаю сам, никому не доверяю.

Керим вошел в комнату, где возлежала в кресле счастливая и умиротворенная директорша. Отметил про себя, что связана она излишне деликатно. Присел рядом.

– Ну, как вам мой человек? – спросил. – По-моему, он заработал свои две штуки, мужик что надо, но вы хотите за эту цену получить и свободу от мужа. Придется добавить еще две. Уверен, что ваш муж найдет четыре штуки, чтобы избавиться от вас… если узнает, что вы задумали.

Директорша, еще во власти сладостных воспоминаний, связанными руками поправила платье, но в следующую секунду зло взглянула на Керима.

– У меня больше нет.

– Неправда, – возразил Керим. – Короче, или четыре, или… Будем считать, что вы доставили друг другу удовольствие даром. А вашему мужу я сделаю соответствующее предложение. Уверен, он согласится сразу же. Жить с такой стервой, как вы, это, извините…

– Я согласна, – сказала директорша. – Пусть будет четыре!

– Когда деньги? – спросил Керим.

– Сразу же, они у меня с собой, – ответила директорша, и полезла в такое укромное место, где даже Макаронник за время их короткого, но бурного романа не успел побывать.

– Нет-нет, – остановил ее Керим, – сделаем дело, тогда и заплатите. А пока пусть они будут при вас. Разве что я должен убедиться, что у вас есть достаточная сумма. Знаете, женщины такой ненадежный народ.

Директорша все же вытащила, деньги, скатанные в трубочку:

– Здесь ровно четыре.

– Спасибо! – Керим вырвал у нее деньги в безошибочном расчете на то, что она вскрикнет от неожиданности. Потом выверенным ударом отправил ее в нокаут. Крик директорши явно дошел до мужа.

Убедившись, что очнется она не скоро, Керим спрятал деньги и вышел, чтобы продолжить переговоры с директором.

– Все, – сказал, вытирал руки. – Готово. Чего не сделаешь ради хорошего человека. Должен сказать, вы меня еще дешево купили. А теперь вперед, за деньгами!

Макаронник с испугом и уважением смотрел на Керима:

«Ничего себе, для него убить, что плюнуть. Страшный человек!».

Директор гостиницы был на седьмом небе от радости: он свободен! И всего-то за девять штук! Заказное убийство жены богатого человека, он узнавал, стоит не менее десяти.

Волка кормят ноги, умного человека – голова. Когда директор гостиницы привел их к себе домой, Керим проследил, куда тот пойдет, а потом, когда деньги лежали перед ним на столе, подскочил, заломил ему руку за спину, рявкнул Макароннику:

– Быстро! Бери простынь с кровати и покрепче его вяжи!

Когда директор попытался крикнуть, Керим сунул ему в рот первое, что попалось под руку, салфетку, смяв ее в комок. Макаронник спеленал директора, превратив его в мумию.

– Итак. Говоришь, где остальные бабки, – оставляем тебя в покое. Нет – начинаем поджаривать. – Керим посмотрел в сторону Макаронника. – Найди утюг, быстро!

Макаронник бросился на поиски. Чем дольше он пребывал рядом с боссом, тем больше тот вырастал в его глазах. Ему, Макароннику, никогда не научиться так лихо себя вести. Керим, добывая бабки, вдохновенно импровизировал, голова у него работала.

Утюг не понадобился: Керим придумал другой способ. Вырвал из ночника провод, воткнул вилку в розетку и пригрозил, что присоединит оголенные провода к члену директора, если тот в течение минуты не признается, где хранит бабки.

Тот не выдержал, расплакался и раскололся. В тайнике оказалось еще пятнадцать тысяч. Итого, у Керима было уже почти в пять раз больше бабок, чем утром. И еще сознание, что он сам виноват в том, что с ним произошло. Разжирел! Малыш, которого Керим не знал лично, здорово его наказал, но зато заставил вспомнить известное правило: толстых всегда бьют!

Они ехали в такси на вокзал, когда вдруг Макаронник схватил его за локоть и ткнул пальцем в иномарку, остановившуюся перед светофором.

– «Форд», девяносто второго года, – сразу же определил Керим.

Он хорошо разбирался в машинах: когда-то начинал свое дело именно с кражи автомобилей.

– Это он, – возбужденно шептал Макаронник. – Тот самый, что на рынке наших сделал, а потом сейф грабанул. Точно, он! Я его сразу засек. И баба та самая, что в гостинице ему помогала. Вот сука, иномарку сразу купил! На наши бабки!

– Слушай, друг, хочешь хорошо заработать? – спросил таксиста Керим.

– Смотря, что надо делать, – ответил тот.

– Надо так проехать за тем фраером в иномарке, чтобы он нас не засек.

– Сколько дашь?

– Сотни хватит?

– Если не весь день, а пару часов придется у него на хвосте сидеть, то согласен. Каждый час сверху – двадцатник.

– Идет, поехали, – сказал Керим, наблюдая за удаляющимся «фордом». – Ну, чего застрял, гони, уйдет ведь!

– Задаток, – сказал таксист. – Не уйдет, если ты поторопишься.

Керим чертыхнулся, вытащил сотку, бросил ему на колени, таксист схватил ее и тронулся вслед за «фордом».

– Ему некуда уйти: прямо – тупик, направо поворот запрещен, может ехать только налево. Видно, новенький, не знает еще. Такого не упустим, – пообещал таксист.

Действительно, скоро они догнали «форд» и сели ему на хвост. Таксист попался толковый, ехал не впритык за «фордом», а так, чтобы между ними была одна – две машины.

– Все, приехали, – сказал он, прижимаясь к бордюру. «Форд» метрах в ста впереди них парковался на стоянке, какие обычно устраивают перед жилыми домами. Из него вышел невысокий паренек, за ним – красивая молодая девушка. Керим узнал в них молодую пару, которая жила в гостинице под видом молодоженов.

«Жаль, я вас раньше не раскусил, – подумал он. – Я бы вам устроил медовый месяц! Бабу отдал бы моим парням, а этот гаденыш пошел бы у меня за «поганку».

Роль «поганки» заключалась в следующем. Когда кто-нибудь из «новых» отказывался делиться, его брали и везли в лес. Там заранее готовили рабочую площадку. Находили какого-нибудь бомжа из тех, о ком ни одна живая душа не вспомнит, если он пропадет, ни одно отделение милиции розыск не объявит. Предлагали бомжу хороший заработок. Тот с радостью хватался за предложение, был готов на все. Его везли в лес, на ту самую площадку, где в дальнейшем, уже в присутствии богатенького Буратино, должно было разыграться действо, и зарывали по шею в землю. Если бомж начинал сопротивляться, ему вежливо объясняли, что именно за это он и получает плату.

– Понимаешь, – доверительно втолковывал бомжу кто-нибудь из ребят попредставительнее, – нам надо запугать одного толстосума. Ты должен сыграть роль мужика с деньгами. И тоже упрямого, вроде как делиться с нами не хочешь. Вот мы тебя и зароем, чтобы ты стал малость щедрее. Увидит тот, кого мы привезем, тебя по шею в землю, и расколется. И ты заработаешь, и мы не внакладе.

После такого вежливого и доходчивого объяснения, да еще зная, что с его помощью будут колоть другого, уже настоящего богатея, бомж, естественно, соглашался сыграть роль толстосума. Как относятся нищие к миллионерам, объяснять не надо. Короче, зарывали бедного бомжа, привозили богатенького и говорили ему:

– Видишь, этот дурачок тоже не хочет делиться, смотри, что с ним сейчас будет.

Кто-нибудь брал заранее приготовленную отточенную косу и… сносил бомжу голову. После такого наглядного урока крутые ребята получали куда больше ожидаемого. А мертвого бомжа просто забрасывали землей.

Керим с удовольствием представил себе Малыша в этой малопривлекательной роли, но потом вспомнил, что ему рассказывали Макаронник и покойный Финансист об уникальных способностях недоростка, и понял: просто так его не взять. Даже вдвоем с Макаронником.

Тем временем подал голос таксист:

– Что дальше делать будем? Счетчик работает.

– Пусть мотает, тебе же сказали: за все получишь, – сорвался Керим. – Еще раз поторопишь, я твои яйца на счетчик намотаю.

Таксист заткнулся, но затаил обиду. Керим даже не подумал, что это может обернуться большими неприятностями.

Понадобилось не меньше полутора часов, чтобы Керим убедился: это и есть гнездышко «молодоженов».

– Поехали, – сказал он и назвал улицу, где у него стоял в гараже «Линкольн». До сих пор Керим и не помышлял с ним расстаться. Он был уверен, что рано или поздно вновь сможет разъезжать на нем, пуская пыль в глаза всему городу. Но времена менялись.