Текст книги "За сладкое приходится горько платить"

* * *

Микроавтобусы двигались по городу со скоростью черепахи. Во-первых, водители, зная железное правило Слона, которое можно было бы сформулировать так: «Не пренебрегай мелочами, чтобы не залететь в большом», соблюдали все правила движения и ни разу не превысили скорости. Во-вторых, был час пик. Машин у народа в последнее время значительно прибавилось, а навык вождения у городских автолюбителей пока отставал, и они костерили друг друга на чем свет стоит.

– Может выйти и разнести ему заднее стекло? – встал один из парней Слона, когда из идущей впереди иномарки в их адрес послышался отборный мат.

– Не стоит, – усмехнулся Слон, – пусть матерится, может, у него в жизни это единственная радость.

Все засмеялись тяжеловесной шутке: они предчувствовали близкую схватку и нервное напряжение заставляло их веселиться не к месту.

«А ребята нервничают, – отметил про себя Керим. – Если они и в деле так психовать будут – хана. Перестреляют их, как куропаток».

Сам он с приближением решающих минут, наоборот, становился спокойнее, наливался холодной злобой, которая побеждала страх, наполняла мускулы силой, придавала решимости. Керим замечал: когда он в таком состоянии, ему любое море по колено, он никого не жалеет, но никого и не боится.

Долгорукий готовился к встрече гостей. Раскрыл настежь ворота, с усмешкой подумав, что на них не хватает только плаката: «Добро пожаловать!» Машину развернул, чтобы потом, если вдруг возникнет надобность, не терять времени. Огромный пес-волкодав с радостным поскуливанием бросился ему под ноги. Долгорукому стало жаль пса, ведь пристрелят, если не убрать его, не посадить на цепь. Бросится на гостей, а те не станут с ним церемониться.

Взял пса за ошейник, отвел в баню, налил ему воды и запер дверь. Пса он обезопасил, теперь можно было подумать и о себе.

Прошел в дом. Будь жива Кармен, на столе в гостиной уже стоял бы графинчик с водкой, тарелка с огурцами, с лимончиком, с грибочками.

А так вот приходится хозяйничать самому. Любил Долгорукий русскую водку и русскую закусь. Налил себе рюмочку, выпил, аппетитно хрустнул огурчиком, послал за ним вслед кусок хлеба с грибочком. Сразу почувствовал, как по жилам побежала горячая волна и все стало ему до фени.

«Приедут, ввалятся, – думал он, – ну, и что? Стрелять сразу не станут, а дальше я знаю, что им сказать».

Налил еще рюмочку, опять, крякнув, выпил, крякнув, закусил. Стало еще лучше.

«Братва меня так просто не сдаст», – посмотрел в окно, в которое был виден двор и распахнутые ворота. Показалось, что он слышит гул моторов.

* * *

– Слушай, зачем тебе двадцать человек и пять машин? – допытывался у Морозова заместитель начальника управления, вычитавший в приказе, что майор получил зеленую улицу для проведения какой-то секретной операции. Официально речь шла о «совместном со столичным ОМОНом рейде на дорогах в соседней области». Подполковник, «вечный зам», понимал, что за этой бессмысленной формулировкой стоит нечто серьезное, что Морозов обходит его на поворотах и что скоро они, чего доброго, поменяются местами, если майор, получив очередное звание, не шагнет куда-нибудь повыше.

– Да так, тюкнуло начальству прошвырнуться по злачным местам, – туманно объяснял майор. – Обычный рейд, для профилактики.

– А боевое оружие? – подполковник имел в виду автоматы, которые выдали всем двадцати человекам, выделенным для этого «профилактического рейда». – Что, сейчас мелких спекулянтов, проституток с автоматическим оружием берут?

– Народ не тот пошел, – Морозов сам настоял на том, чтобы операция проводилась в строжайшей тайне. – Вчера у меня во дворе мальчишка, еще сопли под носом, а уже пистолетом дружку грозил. Так что приходится с автоматами профилактику проводить, – развел майор руками.

Посредник наконец высчитал нужные ему двор и дом, но входить не стал, решил понаблюдать из-за ближайшего угла. Его смутили слишком уж широко распахнутые ворота. Так бывает в двух случаях: когда ждут дорогих гостей, или когда в доме кто-то уже побывал и забыл или не захотел закрыть за собой.

«Уж не меня ли с таким почетом встречает Долгорукий? – усмехнулся Посредник. – Пожалуй, слишком велика честь. Надо выждать».

– Сейчас налево и сразу же направо, вон, видишь, металлическая мачта, – указывал водителю Керим. – Еще немного и мы на месте. Ага, и ворота нараспашку.

– Стоп! – скомандовал Слон. – Трое с той стороны, трое с этой гляньте, что там делается. А ты, – это уже к водителю. – прямо. Как только они в ворота, газуй без остановок до самого крыльца. Приготовились, ребята!

Боевики залязгали оружием досылая патроны, возвращали в боевое положение предохранители. Машины продолжали медленно двигаться. А в это время две тройки, зайдя с двух концов забора, в один бросок достигли ворот и вбежали во двор. Вслед за ними рванули и машины.

«Ни хрена себе! – присвистнул Посредник, меняя позицию – перебегая с открытого, в общем-то, места на улице в ветхое строение, оказавшееся на поверку заброшенным туалетом. – Да тут целая война намечается. Не зря Долгорукий на что-то такое намекал. Вошел бы чуть раньше во двор, и хана, пришили бы за милую душу. И поделом – не лезь под горячую руку».

Он и сейчас оставался в опасности, но то, что происходило вокруг дома Долгорукого, разжигало его любопытство. Он решил дождаться развязки.

«Смена власти, что ли? Или менты захват производят?»

Долгорукий, который засек микроавтобусы, едва те показались из-за угла, наливать себе больше не стал.

«Ну и чего они резину тянут? – злился он. – Чего ждут? Чтобы я на крыльцо вышел и в пояс им поклонился, проходите, мол, гости дорогие, я уже полдня жду, когда же вы приедете на мою голову?»

За окном мелькнуло несколько силуэтов: двор все еще осматривали те несколько человек, которых высадили из машин.

«Ишь ты, видно, вояка бывший командует, – решил Долгорукий. – У Керима на это бы ума не хватило. Ему бы побольше шороху навести».

Дверь резко отворилась, и на Долгорукого глянули сразу два ствола. Он даже не пошевелился. Едкая усмешка не сходила с его лица.

– Ну что, потренировались? Вижу, дрессировочка у вас что в десантных войсках, – сказал наконец. – Пусть Керим и кто еще там из старших, сюда идут. Можете не бояться, кроме меня, тут никого нет. Еще в бане собака закрыта, так вы туда не суйтесь – покусает пес, злой шибко.

Вошли Слон и Керим. Долгорукий указал им на стулья, налил по рюмочке, себе – тоже.

– Здорово, Керим, не ждал тебя так скоро. Со свиданьицем! – и выпил, не дожидаясь, чтобы гости присоединились к нему.

– Здорово! – Керим механически махнул в рот рюмку, закусил. Ему было не по себе. Всю дорогу копил злость, казалось, увидит ненавистного старика – собственными руками придушит, а он, смотри-ка, сидит перед ними, как ни в чем не бывало, да еще и водкой угощает.

«Что-то тут не так, ни одного человека ни в доме, ни возле. Куда они все подевались?»

– А где твои люди? – поинтересовался.

– Отпустил я их с богом по домам, когда узнал, что ты с ребятами Доктора сюда едешь, – произнес заготовленные слова Долгорукий. – Не хотел крови лишней, зачем, коль я все равно проиграл. Пожадничал на старости лет: давно бы надо с достойным человеком власть в городе взять.

– Что-то ты темнишь, старый, – Керим подозрительно сощурился. – Так уж и отпустил? И никого не осталось?

– А сколько у тебя людей осталось, Керим, когда я тебя из города турнул?

Коварный вопрос застал Керима врасплох. Не скажешь же, что войска у него – один Макаронник. Те, кто на словах были ему верны до гроба, все равно оставили…

– Что задумался? – На губах у старика цвела змеиная усмешка, выводившая Керима из себя. – А ведь я к тебе со стволами не заваливал. Твоим одного слуха, что ты со мной не поладил, хватило. А что говорить, когда стало известно, что ты ведешь сюда целую армию бывших спецназовцев?

Слон пока отмалчивался, из налитой рюмки даже не пригубил. Его люди тем временем по новой обыскали двор: никого, кроме пса в бане. Слон терялся в догадках:

«Может, и впрямь старик решил подчиниться силе и уйти от дел, передать власть и титул мирно?»

– Не хочу я крови, в моей жизни ее было вот так! – Долгорукий провел ребром ладони по горлу. – Хватит, пора на покой. Грехи замаливать, о царстве небесном думать. Бабки кое-какие есть, с голоду не помру, да и общак не позволит. Бери, Керим, город, владей и меня вспоминай. – Про общак этот хитрец заикнулся не случайно: пусть гости не забывают, с кем имеют дело. И щедрый подарок Кериму сделал тоже не без задней мысли: кто знает, как у них намечено разделить власть?

Керим посмотрел на Слона: как тот считает нужным поступить? Не хотелось Кериму оставлять старика в живых, знал: тот может в любой момент насолить ему. Но и убивать вроде было не за что – Долгорукий добровольно отдавал власть.

– Ну, что будем делать? – все же спросил вслух.

– Как что? Будем обмывать это дело, – развел тот руками.

– Пусть бы всегда так, без крови, решались вопросы. Менты от злости, что мы друг друга не убиваем, локти бы кусали.

– Справедливо замечено, – кивнул Долгорукий. – Остынь, Керим, или тебе не терпится все же пострелять? Тогда, пожалуйста, я перед тобой. Но помни, тебе придется ответить перед теми, кто еще блюдет воровские законы.

– Ты меня не пугай, – вспылил Керим, – я не признаю ваших законов! У меня свои законы!

– Ну, тогда давай! – Долгорукий в упор уставился на Керима. – Давай, убей меня, докажи, что ты мужчина!

Долгорукий провоцировал Керима. Он уже понял, что этот второй, молчаливый человек, видно, присланный Доктором, не даст тому распускать руки.

У Керима от злости аж скулы свело. Опять старик провел его, как пацана. Проклятье! Хотя винить надо самого себя – свой характер и язык.

– Простите, пожалуйста, моего друга. – Слон взял инициативу в свои руки – поднял наконец рюмку. – Знаете, восточный человек, горячится. Но мы вам верим.

Посредник поерзал, удобнее устраиваясь в своем скворечнике. Да, он должен переждать здесь, узнать, чем закончится визит вооруженных людей. Интересовал его и «форд», который проехал мимо и свернул в ближайший переулок. Правда, водителя ему не было видно. А Елену на заднем сиденье заметил разглядел хорошо и отметил про себя: баба красивая. Елена напомнила ему о дочери.

Слон выпил, стал закусывать.

– У меня одна просьба, – сказал Долгорукий. – Все равно мне уже с вами не тягаться, а уйти втихаря гордость не позволяет. Хочется гульнуть: пусть хоть видимость будет, что я по своей воле вам уступил, а не силой меня заставили. Короче, так: мне было известно, что вы едете, я даже знал, сколько вас, и на всю команду приготовил стол. Снял, чтобы тут не светиться, особняк за городом.

Слон насторожился:

– Что за особняк? Далеко?

– Минут двадцать езды, – сказал Долгорукий. – Если есть сомнения, пошли вперед своих людей. Сразу, как выедешь, будет дорога налево, по ней все время прямо, никуда не сворачивая, и через двадцать минут слева на опушке увидишь домину красного кирпича. Пусть проверят. Там у меня три человека – готовят жратву.

Керим и Слон переглянулись, затем Слон поднялся, вышел во двор и что-то сказал одному из боевиков. Тот кивнул, показал еще троим: идите за мной. Все четверо сели в один из микроавтобусов, который тут же вырулил на улицу и запылил к городской окраине.

Долгорукий понимал: все теперь зависит от того, как подготовились его люди. Если посланцы Слона ничего подозрительного не засекут – дело в шляпе, если же там что-нибудь будет не так, его без раздумий хлопнут как заложника.

Посредник, проводив взглядом микроавтобус, отметил, что тот шел почти пустой: всего три человека, да один за рулем. Большая часть боевиков осталась в доме. Вслед за микроавтобусом скользнул «форд». И опять он не разглядел водителя. В другой раз, может, и смекнул бы, что тот отворачивается нарочно, но тут черт попутал – все его внимание было обращено на женщину. Да, хороша…

Микроавтобус остановился в отдалении от броского, в стиле старинного замка, особняка, и трое выскочили из машины. Их тут же засекли люди Долгорукого, которые вели наблюдение с лесной опушки.

– Так, ребята, разведка прибыла, – прошептал старший. – Держаться осторожно, они могут и сюда сунуться. Если что – не трогать, отойти. Нам они нужны все, а не по частям.

Посланцы Слона прошли к особняку, миновали двор, потом проникли в дом, – все окна были нараспашку. На кухне действительно обнаружили троих парней в передниках, колдовавших над пышущей жаром плитой. У разведчиков даже слюнки потекли.

– Э, ребята, вам чего? – напустился на них один из «поваров». – Сюда нельзя. Наш старик помешан на гигиене.

Разведчики, не обращая внимания на протесты поваров, обследовали весь дом, потом так же обстоятельно осмотрели дворовые постройки – ничего. Дошли и до опушки, но дальше делать им было нечего: редкий сосняк просматривался насквозь.

А Малыш оказался не таким доверчивым, как они. Он пробирался к особняку именно со стороны леса и там чуть было не наткнулся на людей Долгорукого, сидевших в осыпавшейся, еще с минувшей войны, траншее.

«Вот оно что, хитер старик! – отступил Малыш в заросли малины. Приготовил гостям ловушку. Тут же не меньше тридцати человек! Значит так: возвращаться в город мне ни к чему – все скоро сами здесь будут. Тут и разыграются основные события. Обвел он их вокруг пальца, обвел! А они, лопухи, поверили».

Вернулся к машине, в которой его ждала Елена. Та вышла навстречу:

– Ну что?

– Будет большое представление. Мы пока остаемся здесь. Надо только подыскать укромное местечко.

Местечко вскоре нашлось: неглубокий, заросший лещиной карьер, из которого, видно, брали песок для ремонтных работ на дороге. Малыш перегнал туда «форд» и, опять оставив Елену одну, продолжил поиски: ему нужен был наблюдательный пункт, чтобы следить и за особняком, и за теми, кто скрывался в лесу.

У Морозова все было готово, но он пока точно не знал, где же состоится «стрелка»-перестрелка. А от этого зависело многое. Если операция пройдет неудачно, его в управлении съедят: строил, дескать, из себя бог знает кого.

«Придется потрясти Юзовского», – решил майор.

Не откладывая, стал названивать управляющему казино. Тот долго не отзывался ни по одному номеру, но Морозов был упрям и в конце концов услышал-таки знакомый голос:

– По настойчивости звонков я так и понял, что это вы, майор, – сказал Юзовский. – Что вам еще от меня нужно? Кажется, я отдал вам в руки все, всю информацию, которая сделает вас…

– Мне надо точно знать место встречи, – перебил его майор. – Иначе, все мои старания, как, впрочем, и твои, пойдут насмарку. Даю слово: если все получится, я тебя отпущу, не буду больше звонить.

«Хрен я тебя отпущу, – думал он в это время про себя. – Стучал и будешь стучать как миленький».

– А что было раньше спросить? – ехидно пропел Юзовский. – Даю координаты: поселок, что на двадцатом километре, красный особняк. Номер участка тридцать четвертый.

– Чей особняк? – поинтересовался майор.

– Не знаю, – ответил Юзовский, – скорее всего, какого-нибудь фирмача, которого Долгорукий прижал. Он это может.

– Спасибо! – Морозов положил трубку, задумался. «Двадцатый километр… Хорошо бы добраться туда побыстрее и заранее прикинуть, как окружить голубчиков таким образом, чтобы и муха не пролетела. Ага, есть идея!..»

Разведка благополучно вернулась во двор Долгорукого. Старший доложил Слону: так и так, они там все проверили: никого, кроме трех поваров, в доме и вблизи нет. Зато жратвы на целую дивизию, выпивки тоже – старик задумал устроить себе шикарные проводы.

– Ладно, – Слон задумчиво пожевал губами, но все же переспросил: – Ты сам там все обшмонал?

– Даже в дырку в туалете заглянул, – обиделся старший. – Конечно все, за кого ты меня держишь, Слон?

– Ну что, поедем примем отходную? – подошел Слон к Кериму. – Ребята говорят: чисто. – И он бросил быстрый взгляд на Долгорукого, пытаясь уловить хоть какие-нибудь изменения в его лице. Но тот был непроницаем. Уж что-что, а владеть собой в подобных ситуациях Долгорукий научился давно. Некоторых молокососов еще не было на этом свете.

Керим пожал плечами:

– Поехали. Раз твои ребята там все проверили, почему бы и не уважить пожилого человека?

Долгорукому, для которого и произносились обидные слова, очень хотелось послать Керима подальше. Но он опять сдержался, сделал вид, что ничего не понял.

Погрузились. Когда Долгорукий направился было к своей машине, Керим засмеялся.

– Нет-нет, транспорт за наш счет. Тебе теперь надо экономить на всем, в том числе и на горючем. Пенсия – это не дань со всего города, на нее не пошикуешь.

Долгорукий понял, что над ним издеваются, но покорно полез в микроавтобус. Машины вырвались из распахнутых ворот и помчались по уже знакомой дороге за город. Пока обходилось без стрельбы, и все были довольны.

Посредник проводил удалявшиеся микроавтобусы взглядом: где же они свернут?

«Так, поехали прямо, – отметил он. – Второй вопрос: как мне быть с транспортом? Кажется, старику понадобится моя помощь. Конечно, лезть ради него на рожон не стану, но если помощь ограничится, скажем, метким выстрелом из укрытия, это я могу ему предоставить. За ним не заржавеет».

Посредник покинул свое укрытие, уже не таясь, вышел на улицу, заглянул в распахнутые ворота. Не без удивления увидел как бы приготовленную для него машину.

«Отлично! – мысленно одобрил бережливость старика. – Теперь только бы не проскочить мимо того места, где они остановятся».

Дверцы машины были не заперты, а завести ее без ключа проблемы для Посредника не составило. Сколько ему приходилось угонять машин, чтобы воспользоваться ими для дела, а потом бросить!

Морозов по памяти позвонил знакомому – начальнику местного аэроклуба. Когда-то он и сам мечтал стать летчиком, но не получилось, мелочи какой-то не хватило по части здоровья. В общем, в летную школу его не приняли, и тогда он поступил в школу милиции. Но старые знакомства и тяга ко всему, связанному с полетами, остались.

– Коля? Ты не мог бы мне отжалеть на часок вертолет? – попросил он приятеля. – Позарез нужно.

– Ага, а как я отчитаюсь за горючее? Ты что, думаешь, это тебе старые времена? Захотел – полетел. Сейчас за все надо отчитываться, иначе с моей нищенской зарплаты снимут. Тогда уж жена точно уйдет.

– А сколько тебе надо за час на горючее?

– Час полета – двести баксов, по себестоимости. А так, если через бухгалтерию, с налогами да накрутками, – минимум пятьсот. Мы теперь как аттракцион работаем, над городом крутых возим, свадьбы. Для тебя – по минимуму.

«Попробую провести через управление, – подумал Морозов. – Если все удачно пройдет – оплатят. А если сяду в лужу и придется платить из своего кармана, что ж, тогда жена уйдет не от него, а от меня». Увы, зарплата у майора была тоже не ахти, а взяток он не брал, хотя порой и приходило в голову, что зря. Сейчас бы вот не задумывался – брать вертолет или не брать.

Морозов вспомнил рассказ своего знакомого по управлению, который какое-то время служил в Средней Азии.

«Представляешь, – рассказывал тот, – догоняю преступника, у него в руках мешок с деньгами, беру с поличным. А он сует мне этот мешок только отпусти. Я ни в какую. Сдаю его. И что же? Вместо поощрения, мне долой с погон звездочку. А того самого, что с мешком, через пару дней встречаю на рынке. Ладно, ловлю его уже с двумя мешками, один беру себе, а его отпускаю. Через месяц мне присваивают досрочно капитана».

Морозов верил и не верил в эту байку, но факт – приятель уже генерал. И живет по-генеральски: у него вилла на Азовском море, окруженная великолепным виноградником, собственный дом в Кузнецке за высоким забором.

Когда маленький, трехместный вертолет набрал высоту, приятель кивнул вниз:

– Зарабатываю, значит, тем, что совершаю ознакомительные прогулки с «новыми русскими». И вот что интересно: они все время норовят увидеть только одно – свой дом и, как дети, радуются, когда это им удается. И на радостях глушат спиртное.

У Морозова же была своя причина для радости. Он, как на карте исполинского масштаба, рассматривал окрестности особняка, вокруг которого назревали крутые события, прикидывал, куда спрятать машины с сотрудниками, как обеспечить их скрытный выход на исходные позиции. Все получалось, свертывалось в четкий, как на учениях, план.

– Что это он тут разлетался? – Слон, заслышав шум вертолетного двигателя, вышел на крыльцо и уставился на небольшую машину – стрекозу, делающую очередной круг над ними. – Может, менты?

– Нет, это любители острых ощущений, – объяснил ему один из «поваров». – Местный аэроклуб подрабатывает.

Слон почесал переносицу. «Недорого, наверное, это удовольствие стоит, как со средней проституткой. А вообще-то неплохо мужики придумали. Надо купить себе такую птичку. Подскажу Доктору, он это дело организует. Своя авиация – здорово!»

Пролетая над особняком, майор заметил и два микроавтобуса, и фигурки людей возле них, всматривавшихся в небо.

«Может, зря мы тут порхаем, еще спугнем бандитов!»

– Слушай, Коля, давай отсюда подальше, – попросил он. – То, что надо, я уже усек.

* * *

У Малыша всегда был при себе небольшой, но сильный бинокль. Правда, тот, который верой и правдой служил ему долгие годы, вместе с проверенным набором оружия и приспособлений остался в машине на дне озера. Пришлось купить новый. Вот с этим новым биноклем Малыш и сидел в удобной развилке вяза, который облюбовал в качестве наблюдательного пункта. Для него виражи вертолета-стрекозы тоже не остались незамеченными. Более того, он с уверенностью мог сказать, что с вертолета ведется наблюдение за особняком.

«Менты? – подумал Малыш. – Скорее всего! Что ж, и это мне на руку. Тех, кто останется в живых, заметет милиция. Город окажется голым».

Навел бинокль на распахнутые окна особняка. По комнатам слонялись здоровые ребята, видно, в ожидании, когда их позовут к столу. Их главный озабоченно расхаживал по двору.

«Ребята явно что-то подозревают, но не могут понять, с какой стороны ждать беды. Лопухи!»

На первом этаже уже был накрыт огромный, человек на сорок, стол.

– Все, можно начинать! – Долгорукий, чтобы окончательно добить гостей, вышел к столу в смокинге, разряженный, как жених. Все онемели, особенно Керим. А Слону поведение старика даже пришлось по душе.

«Молодец, проигрывает с форсом! – отметил он про себя. – Такого и убивать жалко».

– Господа, занимайте места, устраивайтесь. Еды и выпивки хватит надолго. Как-никак отмечается не рядовое событие: старейший вор в законе отходит от дел и передает свою территорию приемнику, – Долгорукий поднял бокал. – За всех нас, господа!

Больше он ничего не сказал – говорили другие.

Пили много, ели еще больше. Молодые парни, проголодавшиеся за день, сметали со стола все подряд. «Повара» в свежих передниках по знаку приносили все новые и новые блюда. И о спиртном не забывали. Часа через два сложилась та обстановка мужского застолья, когда все о чем-то говорят, но никто никого не слушает. И надо всем этим висело облако табачного дыма.

Слон заметил, как Долгорукий бросил короткий взгляд на часы. Это его насторожило.

«В чем дело? – подумал он, мгновенно трезвея. – Кого или чего старик ждет? Неужели мы купились на жратву и выпивку?»

Поднялся и вышел во двор, на всякий случай прихватив с собой автомат. Почти тотчас же рядом с ним возник Долгорукий.

– Зря беспокоишься, – сказал, – я смотрю на часы потому, что на десерт должны подвезти девочек. Хотел, чтобы это было сюрпризом, да от таких, как ты, ничего не скроешь.

А Слон между тем вглядывался, внюхивался в темноту ночи. Ему чудилось, что со всех сторон на свет из окон ползут, замыкая кольцо, вооруженные до зубов люди. Вздрогнул: подобное он испытывал в горах Афгана.

– Смотри, Долгорукий, если ты что-нибудь подстроил, первая пуля – тебе, – предупредил он Долгорукого. – Чует мое сердце…

– Верно чует, – вдруг к его удивлению согласился старик и коротким тычком вогнал в грудь Слону узкий стальной стилет.

Этот удар был у него отработан: стилет скользнул между ребер и пронзил сердце Слона, еще крепкое, способное гонять по венам кровь долгие годы. Слон с недоумением медленно повернулся к старику всем телом, открыл было рот.

– Тс-с-с… – прошипел Долгорукий. – Не надо шуметь, сейчас тебе станет хорошо.

Слон словно поперхнулся, по телу прошла волна судороги, и он рухнул к ногам Долгорукого.

– Первая пуля, первая пуля… Сосунок! – брезгливо процедил тот. – Сначала научитесь, а потом уже лезьте.

Он взял мертвого Слона под мышки и отволок в сторону, со света. Потом вытащил из-за пазухи небольшой фонарик и, включив его, несколько раз чиркнул тонким, но сильным лучиком по верхушкам леса. Через минуту-другую в той стороне обозначились человеческие тени. Одна из них метнулась к старику.

– Мы готовы.

– Перекрывайте входы и выходы, блокируйте окна и кладите всех. Всех до одного. Мне не нужны свидетели.

Тень растаяла, и тут же темнота взорвалась десятками багровых вспышек – брызнули смертельным свинцом стволы. Боевики Доктора, уже уверовавшие в то, что победа досталась им без крови, совсем расслабились – ни один не успел даже вырвать из-за пояса пистолет. На всех напал столбняк. В считанные минуты половина из них была перебита, остальные лезли искать спасения под стол, но пули настигали их и там.

– Керима не трогать, я сам с ним разберусь, – приказал Долгорукий. – И прекратить огонь.

Огневой шквал превратился в резню – раненых добивали ножами. Долгорукий, стараясь не ступать в кровавые лужи, прошел на середину комнаты и заглянул под стол, где прятался единственный, кто не пострадал, – Керим.

– Ну что, наелся? Нет? Ну, тогда жри! – и Долгорукий своей цепкой жилистой рукой за волосы вытащил Керима из-под стола, ткнул лицом в кровь на полу. – Ты на кого руку поднял, падаль? На меня, на вора в законе? Жри!

Но Керим от страха уже ничего не соображал, лишь подвывал тихонько, зажмурив глаза. Долгорукий достал стилет…

Малыш со своего дерева, почти все это видел. Точнее сказать, происходящее в доме представало перед ним фрагментами, через окна; последний же акт кровавой драмы разыгрался на свету из тех же окон и был многократно приближен отличным биноклем. Он даже отметил, что удар стилетом пришелся Кериму в висок.

«Избиение малолетних, – подумал он. – Да, от старика можно было этого ожидать. Думает, бедняга, отвел удар и на этом все. Как бы не так!»

Малыш не торопился покидать свое место в развилке старого вяза. Он-то знал, что развязка еще впереди.

«Интересно, куда они станут девать эти десятки трупов? – гадал про себя, не отводя бинокля от окон особняка. – Погрузят в микроавтобусы и увезут в какой-нибудь заброшенный карьер? А что с домом? Тут ведь уборкой не отделаешься – нужен солидный ремонт, чтобы без опаски продолжать жить в нем. Не может быть, чтобы Долгорукий обо всем этом не подумал».

Оказывается – подумал. Равно как и о том, чтобы обеспечить дальнейшим событиям достойное освещение.

– Несите сюда пару канистр с бензином, – приказал Долгорукий.

Его парни, опьяненные кровью, никак не могли остановиться, им хотелось стрелять и стрелять. До чего же легко они справились с приезжими! А ведь те были не начинающими, многие из них прошли Афган, Чечню, этот их Слон воевал, говорят, в Боснии. Воинству Долгорукого, состоявшему в основном их вчерашних перворазрядников, кандидатов в мастера и мастеров спорта, казалось, что вот-вот заревут в восторге трибуны и полетят на арену цветы.

Пока ходили за бензином, Долгорукий решил в последний раз осмотреть дом, лично удостовериться, что никого из пришлых не осталось в живых. Нет, он не боялся, что его сдадут, это могли сделать и свои. Заботило его другое: он давал этим ребятам слово, что с ними ничего не произойдет, на деле же не сдержал его. Если такое выплеснется наружу, это может сильно пошатнуть его репутацию. Ради нее, репутации, он и велел никого не жалеть, всех отправить на тот свет. Ради нее же приказал облить дом внутри и снаружи бензином.

«Никаких следов! – думал он. – Была честная с моей стороны стрелка, люди Слона погорячились, а мои не остались в долгу. Кто докажет, что было не так?»

Двое ходили по комнате и поливали трупы бензином. Вдруг с одним из них что-то случилось, нервы сдали, что ли. Он бросил канистру, завопил благим матом, его вывернуло наизнанку, а потом – вот ведь припадочный! – выскочил из дому и помчался в сторону леса, визжа, как недорезанный боров.

– Догнать его! – рявкнул Долгорукий. – Что встали?! Или хотите, чтобы он по своей дурости с повинной явился, а вы все получили «вышку»?

Слово «вышка» возымела действие – все разом бросились за беглецом в темноту леса.

Первым на пути у беглеца встал Малыш.

Что им двигало? Было тут и опьянение кровью и трезвый расчет – пусть у Долгорукого поменьше останется людей, – и даже какой-то позыв к справедливости, велящей принимать сторону слабых.

Малыш скользнул по стволу вяза вниз, перебежал к тому месту, где вот-вот появиться ополоумевший. И тот не замедлил, пронесся мимо, вернее, пытался пронестись, но встретил такой удар в висок, что, едва ахнув, упал бездыханным.

Малыш оттащил труп в кусты, прислушался. Преследователи были в десятке шагов от него. И тогда он, уже в новом качестве, бросился бежать перед ними, подобно зайцу, за которым гналась стая борзых.

– Где он? – раздался сильный голос.

– Здесь! Слышите, ветки трещат? – отвечал другой. – Заходи! Окружай! Только не стреляйте, друг друга перебьем!

«Еще как перебьете», – смеялся в душе Малыш, гоняя преследователей по кругу. В какой-то момент он замер, припав спиной к шершавому стволу старой сосны. Дышал ровно, без шума. Те же, кто ловил его, втягивали воздух в свои прокуренные легкие со свистом, матерясь на чем свет стоит, то и дело спотыкаясь о корневища, или царапая себе лицо ветками.

Когда справа от него возникла смутная тень, Малыш резко выбросил вперед правую руку, сжатую в кулак, и массивное тело рухнуло в траву.

«Один, – начал отсчет Малыш, перебегая к другому дереву. Того, полоумного, он не считал – разве это противник? – Ну, кто следующий, подходи!»

И снова удар, и снова короткое «ах».

Так, уже без спешки переходя от дерева к дереву, ориентируясь исключительно на шумное дыхание преследователей, Малыш щедро раздавал удары направо и налево. Не все они были смертельно точны. Лес наполнился стонами, криками, проклятьями, потом кто-то не выдержал – выстрелил, игнорируя здравый смысл и приказ Долгорукого. За ним пошли палить и остальные.

– Козлы! – орал Долгорукий, прислушиваясь к пальбе из леса. – Сейчас тут вся ментовка будет! Идиоты! Не могут одного придурка поймать!