Текст книги "За сладкое приходится горько платить"

Таксист, ни слова не говоря, завел машину, развернулся и поехал в сторону названной улицы. Но перед знаком «Стоянка такси», где выстроилась вереница свободных машин, неожиданно тормознул, выскочил на асфальт и заорал во всю глотку:

– Мужики! Наших бьют! Не хочет платить, сволочь, и еще угрожает!

Таксисты всегда славились сплоченностью. И сейчас они дружно откликнулись на призыв коллеги и окружили такси, в котором сидели Керим и Макаронник. Макаронник порядком струсил, потому что таксистов было много и все с монтировками, которыми так удобно бить по голове.

– Мужики, я вам советую заплатить по-хорошему, – сказал один из таксистов, – иначе у вас куда больше уйдет на лекарства.

– Да кто ему не платит?! – взорвался Керим, не обращая внимания на угрожающий вид таксистов с монтировками в руках. – Ты сто баксов получил? – спросил он у таксиста.

Все мужики с любопытством уставились на таксиста, который призывал их намять бока нахалам.

– Получил, – кивнул таксист. – Ну и что? Если бы ты был простой клиент, я бы слова не сказал. Но ты меня в криминал тащишь, поэтому такса двойная. Мы так между собой решили, – призвал он таксистов в свидетели.

Те согласно закивали и стали расползаться по своим норам-машинам, убедившись, что клиент согласен платить.

– Сколько тебе еще? – спросил Керим у таксиста.

– Ну, хотя бы сотку, – нагло сказал тот, отводя взгляд.

– На! – Керим брезгливо кинул ему смятую бумажку и вышел из машины. – Эй, – крикнул он ближайшему из таксистов, – поехали, не пожалеешь!

Когда речь идет о личном заработке, все корпоративные соображения отступают на задний план. Дружба дружбой, а бабки бабками. Таксист, которого окликнул Керим, быстро смекнул, что его приятелю дали от ворот поворот, появилась возможность и ему сорвать свой куш. Подогнав машину, он пригласил Керима и его спутника в салон.

– Куда? – спросил.

– Тут ехать-то считанные минуты, – сказал Керим. – Если бы этот дурак, – он имел в виду первого таксиста, – не бузил, давно бы довез нас и бабки свои получил.

Таксист погрустнел – везти недалеко, вряд ли ему обломится приличная сумма.

Действительно, минут через пять Керим велел повернуть направо, потом налево. Фары высветили гаражи, Керим показал, к какому подъехать.

– Слушай, погоди, может, надо будет помочь, я свою машину плохо знаю, сам никогда за рулем не сидел, – сказал таксисту Керим. – На, открой, – протянул он ключ от гаража Макароннику.

Макаронник открыл гараж, и таксист восхищенно свистнул:

– Да-а, хороша машинка! В городе таких мало.

– Она вообще в городе одна! – гордо заявил Керим. – Куплена под заказ, новую брал. Заведи-ка.

Таксист, заинтересовавшись, сел за руль, немного освоился, запустил двигатель и осторожно вывел «Линкольн» из гаража.

– Спасибо, – сказал Керим, – теперь я сам справлюсь. Держи! – Он протянул таксисту полтинник, чем несказанно его обрадовал: тот думал, что вообще получит русскими рублями по счетчику.

«Линкольн» – не та машина, чтобы на ней можно было кого-то выслеживать, рыская по городу. Слишком большая, слишком заметная. Потому Кериму и пришло в голову продать «Линкольн» и взять просто «Жигули» – автомобиль на все случаи жизни. А там, будут бабки – будет не только новый «Линкольн», но, если захотеть, и «Роллс-Ройс».

Покупатель у Керима был. Уже с год его умолял продать машину директор казино Юзовский. Кериму давно хотелось пощупать и казино, и самого Юзовского, но эта «территория» находилась непосредственно под крышей Долгорукого. Керим знал, что Юзовский порой собственноручно отвозит Долгорукому его процент. Что ж, с паршивой овцы хоть шерсти клок.

Он доехал до ближайшей заправки и, пока Макаронник заправлял машину, взял телефон.

«Странно, – вдруг осознал он, – мне сегодня ни разу не звонили по сотовому. Крысы! Узнали, что я не поладил с Долгоруким, и сразу поставили на мне крест! Ничего, еще посмотрим, чья возьмет, еще не вечер!

Юзовский ответил почти сразу, видно, крутился возле телефона.

– Казино, – приторно-вежливо прозвучал его баритончик.

– Слушай, Юзик, это Керим говорит. Не пугайся, я еще живой, и меня по-прежнему лучше уважать, чем делать вид, что мы не знакомы.

Предосторожность была очень кстати, ибо Юзовский уже собирался извиниться и повесить трубку. Но Керим знал: если Юзику, так его прозвали знакомые, немного пригрозить, тот из страха хоть на лягушке женится.

– А, Керим, что-то плохо слышно, не узнал. – Юзовский чуть не поперхнулся. – Ты где, как тебя увидеть? Есть небольшое дело.

Керим знал и то, что у директора казино нет и не может быть к нему никаких дел, просто это был ход, рассчитанный на то, чтобы сразу же расположить к себе собеседника. Когда к нему приезжали и спрашивали, что за дело, он обычно отвечал, что уже все уладил.

– Это у меня к тебе дело, – Керим взглянул на часы, – Буду через полчаса, приготовься встретить гостей.

– Э-э, – замялся Юзовский, – лучше где-нибудь на нейтральной территории.

И Керим понял: в казино сейчас находятся люди Долгорукого и, если он туда, заявится, быть беде. Юзовский в таком деле не помощник.

– Ладно, говори, где. Мне все равно. Только учти, заложишь, я из тебя чучело сделаю.

– Да ты что, Керим, – заюлил Юзовский, – нам ли с тобой что-то делить? Давай в «Ракете».

Это был захудалый ресторанчик, где собирались обычно дельцы средней руки.

– Хорошо, – согласился Керим. – Только ты поторопись, я не люблю ждать. Подожду, подожду, да и приеду к тебе в казино сам. А там кое-кому это не понравится, начнется стрельба, казино – убытки, тебе – неприятности.

– Жду через десять минут, – горячо заверил его Юзовский, и Керим лишний раз убедился, что его догадка верна: в казино пасутся люди Долгорукого.

Юзовский подкатил минута в минуту, выскочил из своего «БМВ», вошел в зал и сразу увидел Керима. Макаронник оставался в «Линкольне» в качестве сторожевой собаки. Юзовский подсел к столику и заказал себе пепси.

– Ну, что у тебя ко мне за дело? – спросил Керим.

Вопрос удивил Юзовского.

– У меня к тебе? Но это же ты говорил…

– У меня-то есть. – Керим прикинул, сколько сейчас может тянуть его машина. – Ты все время пускал слюнки по поводу моего «Линкольна». Забирай! – И Керим назвал ему сумму – тридцать пять, но сразу. Увидев, что условия в общем-то Юзовского не испугали, пошел дальше. – И вдобавок нужен крепкий, на ходу, «жигуль».

«Ясно. Значит, правда то, что Долгорукий его основательно прижал, и что залетный его раздел, – мелькнула у Юзовского злорадная мысль. Он недолюбливал Керима, всегда стараясь как можно меньше общаться с ним при личных встречах. – Теперь распродает последнее, чтобы остаться на плаву».

Юзовский стал осторожно сбивать цену. Машина ему, бесспорно, нравилась, она славно работала бы на престиж казино, в такой не стыдно подъехать к парадному входу. Но он проверял: а вдруг Керим в таком положении, что пойдет на уступки, только бы сбыть громоздкий «Линкольн».

– Слушай, я назвал хорошую цену, если ты будешь торговаться, я лучше разобью его о витрину твоего заведения и выброшу на свалку. – Керим потянулся через стол и ткнул пальцем Юзовского в грудь. – Если же ты думаешь, что Керим уже ничего не может, то глубоко ошибаешься: я та пешка, которой прямой путь в дамки.

Юзовский в конце концов согласился на предложенные Керимом условия. Они были вполне приемлемы, да и вряд ли до конца его дней в городе найдется чудак, который специально закажет себе «Линкольн», чтобы потом продать его с убытком. А Керим действительно просил меньше реальной стоимости.

Ударили по рукам, Юзовский поехал за деньгами, у него же имелся на коротком поводке человек, в компетенции которого было официально оформить куплю-продажу.

– Я вернусь на «жигуле», – сказал он Кериму. – Обменяемся.

* * *

«Да, это не та машина, – с грустью думал Макаронник, теснясь в салоне «жигулей». – Не фирма!»

Они вновь ехали к дому, в котором скрылась парочка молодоженов, как про себя прозвали Малыша и Елену Макаронник и Керим. «Форд» стоял там же, где его оставил Малыш.

– Дома, голубки, в гнездышке, – сказал довольный Керим. – Ну, все, свои бабки я верну, чего бы мне это ни стоило.

– Главное, не подпускать его к себе ближе трех метров, – сказал Макаронник. – Иначе саданет каблуком в лоб, как Гарику, и кранты. Лучше сразу в него всадить пару пуль, а баба уж потом скажет, где бабки.

– Не бойся, разберемся, – Керим зевнул, потянулся. – Слушай, я посплю, а ты посмотри, чтобы они никуда не улизнули. Потом я буду смотреть, а ты поспишь.

* * *

У каждого уважающего себя сыщика есть свои осведомители, которых один он знает в лицо. Они не числятся в официальных бумагах, частенько являются людьми солидными, уважаемыми если не в мире так называемых честных граждан, то в мире уголовном. Обычно они попадаются на чем-нибудь и, чтобы спастись, купить себе свободу, сдают кого-нибудь из знакомых. А уж потом оперативник, прибегая к элементарному шантажу – уголовники-де могут узнать о предательстве, – раскручивает их на постоянное сотрудничество. Как правило, они не получают денег за информацию: такое сотрудничество сродни дружбе.

И у Морозова имелся свой осведомитель, человек достаточно высокого полета, которого майор прижал несколько лет назад на простеньком деле: тот позволил себе побаловаться с несовершеннолетней. Девчонка, несмотря на свои юные года, была еще та, пробы негде ставить, но факт оставался фактом: мужику грозил срок. А он до смерти боялся всего, что было связано с зоной, с камерой, с уголовниками. Пошло в дело все: деньги, звонки, просьбы. В конце концов Морозов предложил альтернативу: или периодически получает от него информацию, или тот получает срок. Бедолага выбрал первое. И с тех пор добросовестно выполнял поручения майора.

Морозов не злоупотреблял его услугами, поскольку брезговал лишний раз с ним встречаться. Но теперь настал момент, когда он был вынужден прибегнуть к помощи информатора: слишком много странных событий происходило в скрытой от обывателя жизни города. Основное из них – появление пришлого, человека без комплексов. Он действовал на чужой территории, как в собственной вотчине, и до сих пор все попытки найти его оставались безрезультатными.

До майора доходило, что новенький не ограничивается разборками с рядовыми бандитами, а замахивается и на тех, кто числится в авторитетах. Вот об этом Морозову и хотелось узнать поподробнее. Если городские авторитеты, которых новенький зацепил, на него озлобились, то можно кое в чем рассчитывать на их помощь. Не все же такие гордые, как Долгорукий.

Морозов набрал номер и долго ждал ответа. После десятка гудков пришлось смириться с мыслью, что осведомителя дома нет. Тогда он решил позвонить по рабочему, чего в другое время избегал. Трубку снял сам осведомитель. Узнав майора, он испуганно и иносказательно принялся объяснять, что у него-де сложилось подозрение, будто телефоны на работе прослушиваются и звонок майора может подвести его под удар.

– Не стони, не такие уж вы величины, чтобы тратиться из-за вас на дорогие жучки, – успокоил его Морозов. – Ни у нас, ни у твоих конкурентов нет лишних бабок. – Под конкурентами майор имел в виду городских коммерсантов, «новых русских», которые постоянно конфликтовали друг с другом, делили сферы влияния. – Подъезжай ко мне, ты нужен срочно. И никаких отговорок. – Голос майора звучал сурово и категорично, хотя сам он улыбался.

Информатор тяжело, по-бабьи, вздохнул и сказал, что приедет.

– Поторопись.

– Тут уж, как получится.

Для встреч с осведомителями майор использовал служебную конспиративную квартиру, о существовании которой в управлении знали всего человек пять. Для управленческого бюджета она влетала в копеечку, но несколько начальников отделов, в том числе и Морозов, настояли, что такая квартира просто необходима.

У некоторых осведомителей имелся даже свой ключ от входной двери. Считалось, что квартира – это пожарный шанс для тех из них, кто так или иначе засветится и окажется под угрозой: здесь можно было отсидеться.

Морозов приехал немного раньше назначенного времени – хотел собраться с мыслями. Вскоре он услышал, как кто-то скребется в замке. Тут же дверь распахнулась, и на пороге вырос Юзовский. Да-да, именно его майор прижал на малолетке так, что тому ничего не оставалось, как согласиться на сотрудничество.

– Что за спешка? – Юзовский испуганно – а он почти всегда был испуган – подошел к креслу и сел, вернее, упал напротив майора. – Я же просил на работу мне не звонить! – В его голосе слышались нотки истерики, и майор тут же осадил Юзовского, дав ему понять, что эмоции тот может сунуть себе в одно место.

О, как проклинал Юзовский ту малолетку, которая раскрутила его и подставила, вынудив вот уже несколько лет исправно стучать на знакомых, покровителей, и приятелей. Тогда Юзовский и подумать не мог, что телка, которую звали Эльвира – одно имечко чего стоит! – несовершеннолетняя. У девчонки были такие объемы, что при виде ее мужики держали руки в карманах, маскируя желание взобраться на нее верхом.

Трахнули ее в первый раз, еще в восьмом классе. Старшеклассники ходили в поход. Эльвира по своим физическим данным оказалась в числе тех, кто удостоился такой чести. Ее и подстерег пацан из десятого класса. Правда, и ей самой было до жути любопытно, так ли уж сладок секс, как об этом говорят. Первый раз оказался неинтересным. Все так быстро кончилось, что Эльвира ничего, кроме боли и не почувствовала, чем и поделилась с подружками.

Потом были другие пробы, с каждым разом девочке заниматься этим нравилось все больше и больше. То ли от этого, то ли еще от чего, но за год она так оформилась внешне, что родители диву давались: вроде и не ест ничего, а грудь выпирает, не успеваешь покупать новые лифчики. Первой догадалась обо всем мать и хотела было поднять скандал, но Эльвира пригрозила ей, что порежет себе вены, выпрыгнет с десятого этажа, в общем, покончит с собой. Мать ее любила и решила молчать.

– Тебя же никто замуж не возьмет, – ныла она, когда оставалась наедине с дочерью.

– Меня?! – Эльвира долго хохотала. – Да я хоть завтра приведу тебе мужа. Хочешь, окручу твоего Юзовского, которого ты считаешь лучшей партией в городе?

Мать была не против, и они уже вместе спланировали операцию по захвату Юзовского. Того в числе полудюжины знакомых пригласили в гости, и он клюнул на прелести Эльвиры, дав ей на вид никак не меньше двадцати. Она притворилась подвыпившей, затащила его в спальню. Юзовский ничего не смог с собой поделать: пылающее и такое доступное девичье тело притягивало магнитом. Мамаша Эльвиры застукала их в тот момент, как все свершилось, – разгоряченных, сжимавших друг дружку в объятиях. Услышав, что Эльвире нет шестнадцати, Юзовский пришел в ужас.

Назревал скандальчик. У Юзовского, были в городе влиятельные знакомые. Его мать обвинила во всем несовершеннолетнюю проститутку, и требовала медицинского освидетельствования на предмет того, что на этой малолетке уже и пробу ставить некуда. А мамаша Эльвиры шла все дальше и дальше. В милицию легло заявление о том, что Юзовский изнасиловал ее дочь. Морозов, тогда еще старлей, быстро вник в суть дела и предложил им пойти на мировую. Мать Эльвиры не соглашалась, Юзовский свою мамашу успокоил, и та была согласна на ничейный исход. Пришлось вызвать к себе на беседу Эльвиру, после чего та нажала на мать и все затихло. Но старлей Морозов решил не дарить за просто так Юзовскому спокойную жизнь и взял с него подписку о сотрудничестве, которое продолжалось до последнего времени.

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что происходит в вашем подводном царстве, – сказал майор, успокоив Юзовского.

С тех пор, как тот стал директором (точнее – управляющим) казино, возможности быть в курсе того, что делается в уголовном мире, у Юзовского значительно расширились. Во-первых, его сразу же взял под свое крыло сам Долгорукий. Во-вторых, в казино постоянно паслись, проигрывая неизвестно каким образом заработанные деньги, темные личности, начиная от золотой молодежи и кончая уже повидавшими виды и имеющими определенный авторитет. Не наведывался лично лишь Долгорукий ибо к нему Юзовский ездил сам. Поэтому атмосфера в казино была просто пропитана сплетнями, слухами, новостями.

– Долгорукого кинули штук на тридцать, – начал перечислять Юзовский.

– Самого? – удивился майор. – Кто же на это решился?

– Какой-то залетный, – продолжал осведомитель. – Взял его маруху в заложницы и потребовал выкуп. Долгорукому ничего не оставалось, как заплатить. Он надеялся, что потом, когда произойдет обмен бабы на бабки, его парни не дадут залетному уйти. Но тот словно испарился. Был в квартире – и нет его. Долгорукий до сих пор зверем на всех смотрит.

– О, знакомый почерк, – пробормотал Морозов. – И я бы зверем смотрел, если бы пришлось выложить тридцать штук. На каком этаже квартира?

– Черт его знает, то ли на третьем, то ли на пятом, не помню. Знаю, что высоко.

– Это он! – потер руки Морозов. – Давай дальше.

– Кто – он? – в свою очередь заинтересовался Юзовский.

– Потом узнаешь, из прессы, – ответил полушуткой майор. – Гони дальше, времени ни у тебя, ни у меня для долгих бесед нет.

Юзовский стал рассказывать о том, что Долгорукий спровоцировал Керима на ссору, и теперь выжил его из города, взяв под свое крыло все его точки, в том числе рынок и проституток.

– Тридцать штук отрабатывает, – заметил майор. – А что Керим, просто так сдался?

– Его тоже кто-то из заезжих кинул, сейф взял, так теперь у Керима только он сам да еще один бугай, остальные, по всей видимости, разбежались.

– Даю руку на отсечение, что и Керима взял залетный и… испарился, – сказал Морозов.

– Да нет, вроде его сделали аферисты, правда, тоже заезжие. Парень и девка. Прикинулись молодоженами, эдакими голубками, поселились на том же этаже, где Керим снимал номера, дождались, чтобы на них перестали обращать внимание, все вызнали и взяли сейф.

– Что, просто так и взяли? – Морозов насторожился.

Просто так зайти и взять сейф невозможно, это требует времени, а в номере у Керима всегда кто-нибудь есть. Майор успел изучить кое-какие привычки тех, с кем ему постоянно приходилось иметь дело.

– Просто взяли.

– Чисто, без трупов, без стрельбы? Не верю!

Юзовский замялся:

– Вот этого я не знаю, чисто или грязно. Это можно узнать только у самого Керима. У него и спрашивайте.

«Опять он, – подумал майор. – Кроме него такое провернуть в городе больше некому. И не то, что провернуть, а даже решиться. Все-таки Керим – фигура, с ним до сих пор даже Долгорукий опасался идти на открытый конфликт. Довольствовался тем, что Керим признавал его верхушку и отстегивал ему. А все залетные такого уровня наперечет, они запросто поддаются вычислению».

– Что еще? – спросил он Юзовского. – Выкладывай сразу, не заставляй вызванивать тебя еще раз, сам же себя подставляешь.

– Есть еще кое-что, – Юзовский торопливо и воровато, словно боялся, что кто-то его здесь может подслушать, оглянулся. – Краем уха слыхал, играл на прошлой неделе у нас в казино один и проболтался, что собираются со стороны наехать на Долгорукого, не пускает он их на свою территорию, много слишком с них взять хочет.

– Кто?

– А черт его знает!

– Не подстава? Может почву прощупывал?

– По-моему – нет.

«Значит, жди очередной крутой разборки, Долгорукий просто так себя в обиду не даст, – мелькнуло в голове Морозова. – Опять шум, опять гору трупов навалят, надо будет разбираться. Пресса обязательно раздует пожар».

– Если что-нибудь поконкретнее узнаешь, дай знать, – сказал он Юзовскому.

Они разошлись порознь: сначала осведомитель, потом, минут через двадцать после него, майор. Если бы Морозов знал, что Юзовский утаил от него свою встречу с Керимом и покупку «Линкольна», он бы так прижал трусоватого стукача, что напрочь отбил бы у него охоту в следующий раз что-нибудь скрывать. И дело было не в «Линкольне», Морозову на это плевать, для этого существовали другие службы, призванные разбираться, – за какие такие доходы человек приобретает столь дорогие игрушки. Просто, информация о том, что Керим до сих пор в городе и что-то затевает, могла ему пригодиться и навела бы на определенные размышления. Ну, а пока майор, вызвав по телефону пару своих сотрудников, прямо с конспиративной квартиры отправился в гостиницу выяснять, что же там произошло на самом деле.

Милицейские визиты в гостиницу были делом привычным, и когда майор в сопровождении еще двух человек вошел в холл, дежурный администратор отнесся к их появлению совершенно спокойно. Морозова тут знали, знали откуда он, в каком звании, несмотря на то, что он почти никогда не ходил в мундире.

– Чем могу быть полезен? – спросил у него администратор, молодой человек, повадкой напоминающий педика.

Морозов по всей форме предъявил ему удостоверение и потребовал показать регистрационную книгу. Тот не отнес столь скромную просьбу к проблемам, решение которых за пределами его компетенции, и без проволочек выложил требуемое на конторку. Майор внимательно просмотрел фамилии тех, кто проживал в нужный ему период, и сразу же отчеркнул мысленно интересующую его молодую пару. Насторожила нерусская фамилия парня. Данные его спутницы он сразу же отдал одному из своих людей и поручил немедленно собрать о ней исчерпывающие сведения.

– Она наша, местная, как только все соберешь, сразу ко мне! И пусть группа захвата будет наготове!

Морозов ощутил азарт, как охотник, вдруг увидевший хвост лисицы. Он взял след. Ему было знакомо это чувство, не первый раз уже бывало вот так: идешь вслепую, идешь и вдруг видишь в конце туннеля маленькое пятнышко света, сигнализирующее, что шел ты в правильном направлении.

«Нерусская фамилия, нерусская фамилия, – крутилось все время, как заевшая пластинка, у майора в мозгу. Он снова и снова припоминал черты утопленника из озера. Было в его внешности что-то эдакое, но не до такой степени, чтобы оправдать не русскую фамилию, а киргизскую. – Стоп! – осенило Морозова. – Клюнуло».

Майор, не мешкая, послал второго своего человека в управление: так ему не терпелось проверить внезапную догадку.

– Возьми данные того парня, что убили на стройке, и пошли срочный запрос. Нам нужна его фотография, на худой конец, подробное описание внешности. И скажи, что это нужно в самые кратчайшие сроки!

Морозову вспомнился убитый: невысокий, с обезображенным лицом парень, у которого отсутствовали документы, и который так и не был никем опознан. От городских жителей в эти дни не поступало никаких заявлений о пропаже родственников, друзей. Только из одной гостиницы сообщили, что от них уехал без выписки некий жилец. На его-то данные, имеющиеся в книге регистрации майор и рассчитывал.

Сам же он поднялся наверх и попросил открыть ему номера, которые занимали Керим и его люди, а также номер молодоженов. Когда это было сделано, он отослал провожатого, сказав, что хочет осмотреть помещения спокойно, в одиночестве, чтобы ему никто не мешал.

«Конечно, тут без специалистов делать нечего, – думал он, обходя комнату за комнатой. – Поверхностных следов нет, все помыто, вытерто, но если поработать, то кое-что отыщется. Наверняка».

В номере, который занимали молодожены, он подошел к окну, выглянул и обнаружил точно такой же узенький карнизик вдоль стены, каким воспользовался когда-то неизвестный преступник, чтобы проникнуть в квартиру балетмейстера.

«Он должен быть благодарен злодею за то, что его квартиру ограбили, – усмехнулся про себя майор. – Сейчас вовсю бабки косит в Штатах, его чуть ли не на руках носят, как телевизор включишь, – в новостях культуры все он, да он. И стерва-жена рядом, пасет, чтобы не увели».

Морозов не стал пользоваться телефонами в номерах. Он понимал, что если и были на аппаратах отпечатки пальцев, их давно вытерли старательные уборщицы, но сработала профессиональная привычка. Спустившись на первый этаж, позвонил и вызвал в гостиницу специалистов, предупредив администратора, чтобы в номера никто не входил. Потом его заинтересовало, кто дежурил в день, когда, согласно записи в книге, молодожены покинули гостиницу. Ему вежливо ответили, что этот администратор в отпуске, буквально вчера вылетел куда-то по путевке.

* * *

После того, как Керим и Макаронник, получив от директора гостиницы деньги, оставили его в покое, тот не долго предавался горю. Все в этом мире – словно на весах: сегодня перевесила одна чаша, завтра перевесит другая. Он с удовольствием думал о том, что провел Керима, отдав ему далеко не последние сбережения, а главное, что теперь рядом не будет бензопилы под названием «жена».

Каково же было его возмущение, когда жена, которую он уже считал покойницей, примчалась домой, совершенно живая и невредимая. С ее стороны реакция тоже была неординарной.

– Как, ты жив? – пролепетала она, столкнувшись с ним нос к носу.

Такие вопросы могут отправить с инфарктом на больничную койку самого здорового человека. Директор, опытный во всяких махинациях, сразу же догадался, что их обоих кинули, воспользовавшись тем, что и он, и она страстно хотели освободиться друг от друга.

– Жив, – ответил он, злорадно улыбаясь. – Что, не рада? – С размаху влепил ей пощечину. – На, сука! Думаешь, без меня у тебя будет не жизнь, а малина? Можешь убираться! И учти, если я тебя увижу здесь еще раз, прибью! – И повторил пощечину. – Сколько ты им отдала? Говори, дура!

– Четыре, – размазывая до лицу тушь пополам с соплями, выдавила из себя жена.

Директор долго смеялся над собой и над нею, хотя смех этот отнюдь нельзя было назвать здоровым.

– Ладно, хоть одна от всего этого польза: больше не надо терпеть друг друга, – сказал он. – И учти, все должно быть тихо, без шума. Ляпнешь кому-нибудь из своих подружек, сама же на себя накличешь беду. Затаскают по судам – раз, Керим где-нибудь подловит – два. Лучше забирай шмотки, и прощай.

– А квартира? – возмутилась жена. – Куда мне идти? Будем меняться!

– А ху-ху не хо-хо? – красноречивым жестом одернул ее директор. – Это все я горбатился, а ты груши околачивала чужими руками. Даже и не думай! – Он с угрожающим видом двинулся в ее сторону, и жене пришлось ретироваться, чтобы не получить очередную пощечину или чего еще покрепче.

Обдумав ситуацию, директор пришел к выводу, что да, происшедшее надо как можно тщательнее скрыть от всех. Засмеют, а дойдет до ментов – затаскают, выжмут, как лимон, но своего добьются. Придется сдавать им Керима, а тот так просто этого не оставит. И теплое место потерять недолго. При нем же, он в течение нескольких лет вернет все потерянное, тем более, что отныне с этой стервой покончено. Она, кровопийца, тянула из него бабки, тратила на ерунду.

Помчавшись на работу, директор первым делом нашел коридорную, которая освободила его жену, и рассчитал ее, пристроив тут же по телефону на другую работу с большим окладом. Женщина была на седьмом небе от радости и горячо его благодарила, не понимая, что она, если бы захотела, могла бы выжать из него кругленькую сумму за молчание.

Второе, что директор сделал, велел как можно тщательнее убрать номера Керима и его соседей. Ему сказали, что там уже убрано, но он распорядился пройтись еще раз и более тщательно. Администратора, который дежурил ночью, когда происходила стрельба на этаже Керима, он спровадил в отпуск, организовав ему за счет гостиницы круиз вокруг Европы.

«Чтоб тебя там акулы сожрали», – подумал с вымученной улыбкой, пожимая тому на прощанье Руку.

Оставалось ждать, пронесет или нет, пронюхает о чем-нибудь милиция или не пронюхает. Себе же директор устроил больничный.

Его мрачные прогнозы подтвердились. Позвонили из гостиницы и сказали, что номера Керима опечатаны, что милиция ищет администратора, дежурившего в ночь с такого-то на такое-то число, справлялись, когда он появится.

– А кто там копается? – спросил директор. У него были кое-какие зацепки в милиции, и он хотел узнать, не знакомый ли ведет расследование. Например, капитан Веселовский. С тем можно было бы договориться и спустить дело на тормозах.

– О, с этим не договоришься, – услышав фамилию Морозова, разочарованно протянул директор и положил трубку. У майора была слава неподкупного и бескомпромиссного сыщика. Те, кто попадал в круг интересов милиции, узнав, что делом занимается Морозов, всегда морщились, словно от зубной боли.

А Морозов тем временем терялся в догадках, куда мог скрыться Керим, в городе он или нет. Просил всех, кто случайно или неслучайно что-нибудь узнает на этот счет, позвонить ему, и раздавал визитные карточки.

– Передай директору, – сказал он администратору, – если он поможет мне связаться с Керимом, я, так и быть, закрою глаза, на нарушение вашей гостиницей паспортного режима.

– Да где я ему возьму этого бандюгу?! – орал директор, когда ему передали просьбу майора. – Его и след уже, наверное, простыл. Загреб бабки и смылся!

* * *

Директор был не прав: Керим пока никуда не уехал. Он сидел в «жигулях» и пас того, кто сумел так жестоко его кинуть, кто по сути дела помог Долгорукому сделать из страшного Керима всего лишь опасного.

– Девку его возьмем, – сказал он Макароннику, когда оба по очереди вздремнули. – А потом станем с ним говорить. Пока девка будет у нас, он не посмеет махать ногами.

– Здорово придумано, – кивнул Макаронник, у которого в голове на этот момент имелось лишь одно желание, плавно переходящее в другое: пожрать и толком вытянуться. Салон «жигулей» был создан явно не для его габаритов.

– Долго спят, – поглядывая с досадой на часы, сказал Керим. Было уже четверть двенадцатого.

Наконец, словно в награду за столь долгое ожидание, в дверях показалась Елена и направилась к магазину. У них с Малышом, как обнаружилось, ничего не было на завтрак, и она шла возобновить запасы съестного. Ночной магазин был недалеко, и, хотя Малыш предлагал ей поехать на машине, она отказалась, заявила, что хочет прогуляться.

Голодные и злые Керим с Макаронником переглянулись. Керим завел «Жигули» и двинулся вслед за неспешно идущей Еленой.

– Приготовься, когда поравняемся, открываешь дверь и тащишь ее в машину.

На их удачу, прохожих в это время на улице не оказалось. «Жигуль» нагнал Елену, тормознул, Макаронник распахнул дверцу. Елена испуганно оглянулась, но она стояла так близко от машины, что не видела голов сидящих в ней, а Керим среагировал быстро:

– Девушка, как проехать к ближайшему магазину?

Елена хотела было объяснить, но в это время Макаронник протянул свою лапищу, схватил ее за руку и сильным рывком втащил в машину. Керим сразу же стартанул. Елена не успела даже крикнуть: Макаронник своевременно зажал ей рот ладонью.