Текст книги "За сладкое приходится горько платить"

Она посмотрела на разметавшегося в постели Малыша и подумала: если ей не удастся привести врача, до утра тот может и не дожить.

Одевшись, позаимствовав из гардероба подруги джинсы и куртку, Елена сунула в карман пистолет, добавив патронов, и отправилась за врачом.

Пока она возилась с Малышом, приводила в порядок себя, наступил вечер. Улица, на которой жила Вера, освещена была слабо. Этот район считался небезопасным, что вскоре и подтвердилось.

– Эй, клевая, куда одна собралась? – услышала она за спиной. – Подожди, может, мы с тобой нашли друг друга?

Елена выросла в семье, где ребенка не очень-то оберегали от контактов с улицей. Она знала: лучше сразу дать наглецу понять, что тут облом. Потом сделать это будет труднее.

– Найдемся на том свете, – отрезала она, не останавливаясь.

– Грубишь! Достаньте ее, ребята.

Сзади раздались шаги – нескольких человек. Не оборачиваясь, она достала пистолет.

– Тебе же сказали, чтобы не торопилась!

Елена почувствовала, как ее больно схватили за локоть.

– А ну, пошли отсюда, ублюдки! – развернулась она и ткнула пистолетом в лицо тому, кто ее держал. Дуло рассекло ему лоб, он отшатнулся, вскрикнул и увидел на пальцах кровь, которая струилась из раны. Но вид пистолета подействовал куда сильнее, чем удар.

– Эй, ты что, бешеная? – парни попятились. – Гуляй, нужна ты!

Она пошла дальше, считая, что конфликт исчерпан. Время – вот что ее беспокоило. Как можно скорее найти врача!

– Может, ментам ее сдать, чтоб не борзела? – предложил кто-то из оторопевших «ублюдков».

– Ты что, сексот, что ли? – надвинулись на него двое других. – За это морду бьют.

– Да я пошутил, – сразу пошел тот на попятную.

Елена помнила, где находится больница скорой помощи. Далеко! Тащиться пешком было бы глупо. Увидев зеленый огонек свободного такси, голоснула.

– Куда? – спросил водитель.

– Больница скорой помощи.

Таксист зевнул, включил таксометр и рванул с места…

– Приехали, – услышала задремавшая Елена. – Тебя подождать или как?

– Не надо.

Елена выгребла из карманов деньги, рассчиталась с водителем и решительно зашагала в сторону главного корпуса больницы.

«Пусть думает, что у меня тут кто-то из родственников лежит, – подумала она. – Меньше шансов, что запомнит».

Обошла здание вокруг и нашла подъезд, откуда выходили, чтобы ехать на вызовы, врачи. Притаилась в ожидании удобного момента.

Вскоре из здания вышли четверо в белых халатах и направились к машине. Четверо – это много. Елена испугалась, что так будет и впредь – будут выходить по нескольку человек. А ей нужен один врач, да чтобы с чемоданчиком, где обычно носят инструменты, лекарства.

Машина, в которую сели те четверо, пока не отъезжала.

«Чего они стоят, чего ждут? – с неприязнью подумала Елена. – Там, может быть, кто-то умирает, а они прохлаждаются».

Дверца в автомобиле оставалась открытой. Из здания вышел еще один человек: с чемоданчиком в руках, скорее всего врач, именно тот, кого она хотела заполучить.

«Этот мой, – подумала Елена и приготовилась. – Они его ждали. Ну, и еще подождут».

Врач проходил по асфальтированной дорожке как раз мимо той колонны, за которой пряталась Елена. Как только он поравнялся с нею, поманила его рукой. Тот был не из боязливых – подошел. Уперев дуло пистолета ему в живот, Елена прошептала:

– Будешь орать – голову отстрелю. Тихо!

Врач оказался понятливым: сразу поверил, что она так и сделает.

– Пошли! – Елена толкнула его впереди себя. – Прямо, потом я скажу, куда свернуть.

– Но у меня нет наркотиков, – негромко стал объяснять ей врач. – Вы зря теряете время.

– Можешь сунуть свои наркотики знаешь куда… – вспыхнула Елена. – Ты мне нужен как врач. У меня друг попал в аварию, а ему нельзя показываться в больнице. Съездишь со мной, посмотришь, что с ним, получишь хорошие бабки и вернешься. Согласен? Лучше давай-ка добровольно, потому что все равно поедешь.

– Ну-у, – доктор облегченно вздохнул, – так надо было сразу и сказать. А то пистолет, угрозы. Я врач, я обязан помогать раненым, я клятву Гиппократа давал. А теперь вот – руки дрожат от волнения.

– Ладно, поехали, – оборвала его Елена. – Но запомни: захочешь сдать меня милиции – получишь пулю в живот. Сам понимаешь, вещь неприятная.

– Не надо мне угрожать, я же сказал: что это моя обязанность.

Они вышли на проезжую часть, и Елена тормознула частника.

– Подбросишь до Белинского?

– Прошу!

Устроились на заднем сиденье. Ехать предстояло минут тридцать, и самое трудное для Елены было не уснуть в такой ситуации. Она через силу держалась, клевала носом, потом все равно задремала.

– Белинского, – тронул ее за плечо врач. – Приехали.

Когда добрались до квартиры, он первым делом прошел в ванную, вымыл руки, потом уже стал осматривать Малыша и его рану.

– Так, говорите, попали в автокатастрофу?

– Да, – кивнула Елена. – Я отделалась легко, а он чем-то проткнул себе плечо. Сами видите – насквозь.

– Вижу, – кивнул врач. – Когда это случилось?

Елена стала считать, – получалось часов шесть тому назад. Врач ничего по этому поводу не сказал, сосредоточился на ране. Обработал ее, перевязал, выписал рецепты, вогнал Малышу в каждую ягодицу по уколу и оделся, собираясь уходить.

– Можете не беспокоиться, я никому не намерен сообщать о том, что видел, – сказал он Елене. – Тут и непосвященному понятно, что рана огнестрельная. Но я не хочу даже примерно знать, где он ее получил и при каких обстоятельствах. Мое дело – выполнить свой врачебный долг. Да, вот вам про запас пара бинтов.

– Спасибо, – кивнула Елена, лихорадочно соображая, как же быть с врачом. Поверить ему и отпустить? А если он сразу же бросится звонить в милицию? Нет, рисковать она не могла. – Я вас провожу, доктор, – сказала, доставая сотню баксов, которую нашла в бумажнике у Малыша. – Это вам за беспокойство.

Врач не стал отказываться, сунул бумажку в карман халата. Вот это почему-то и убедило Елену, что доверять доктору нельзя. С такими деньгами так не обращаются. Она упустила из виду, что тот вообще ведет себя необычно.

В сопровождении Елены врач вышел ни улицу. Хотел распрощаться, но оказалось, что у девушки другие планы:

– Не дергайтесь, доктор, я пройдусь с вами. Условия те же: лишний звук может оказаться последним.

Елена не заметила, как из подъезда, возле которого вечером ее окликнули и попытались пристать, вслед ей и доктору блеснули злые глаза того парня, который заводил речь насчет милиции.

– Гуляешь, сучка? – прошипел он. Из-за этой девки у него произошла досадная размолвка с ребятами, к которым он изо всех сил втирался в доверие. Дело в том, что недавно его прищемили за хранение наркоты. Грозили дать срок. Но потом старлей, который его знал, предложил компромисс: он выходит чистый, все бумаги аннулируются, но сдает им вместо себя трех самых отпетых урок. Парень согласился. Пока ничего серьезного, за что можно было бы кого-нибудь сдать, ему не повстречалось. Парни много говорили, но почти ничего противозаконного не делали. А может, не доверяли ему.

И вот он, козырный случай: оружие в руках неизвестной девчонки, которой он до сих пор в этом районе не видел. Он решил проследить за нею и мужчиной с чемоданчиком.

«Хорошо, что тут фонари покрошили, – думал он, тенью скользя за ними, – иначе они бы меня сразу засекли».

Елена в очередной раз оглянулась, но никого не заметила. Они шли мимо длинного девятиэтажного дома, который безмятежно спал. «Пора!» – сказала она себе. Достала пистолет и с размаху опустила рукоять врачу на затылок. Тот, вскрикнув, схватился за голову:

– Дура!

– Застрелю!!! – Елена пыталась передернуть затвор.

– Дура, опусти оружие, – успокоил ее врач. – Мне еще жить не надоело.

Елена по-бабски заплакала.

– Боишься, что заложу?

– Боюсь.

– Какой мне смысл? – врач продолжал неуклюжие в его положении попытки успокоить девушку.

– Менты прижмут…

– Я им скажу, что меня привезли куда-то с завязанными глазами, потом надели на голову мешок и вывели за город.

– Тебя же ждали возле больницы.

– Сказано, что не заложу.

Елена опустилась на корточки, махнула рукой:

– Иди, пока я не передумала, иди…

Врач попятился, потом побежал. Елена сидела, вытирая слезы рукой, в которой сжимала пистолет.

Парень, следивший за ними и не подумал тронуть бешеную девчонку, когда та шла домой. У него была другая забота: «Прямо сейчас звонить или подождать до утра?» Решил, несмотря на то, что старлей наверняка дрыхнет и видит десятый сон, не откладывать.

Подсчитал, что бешеная выходила с мужчиной из седьмого подъезда, потом поспешил домой, откуда и позвонил старлею. А старлей был всего-навсего участковым, и поэтому бред, который он услышал, так разозлил его, что он пообещал парню завтра же утром оформить на него дело и отправить куда следует за хранение наркотиков.

«Вот после этого и работай на них», – с обидой думал парень. Ему пришлось рисковать, следить, а этот дурак в погонах обозвал его шизофреником и послал подальше.

А Елена, вернувшись, прислушалась к дыханию Малыша. Оно было спокойным, видно, что уколы подействовали.

«Может, к утру ему вообще полегчает? – она прилегла на полу, бросив под бок ватное одеяло, которое нашла в шкафу. Малыша тревожить не стала, боясь задеть во сне раненую руку. – Сколько мы можем здесь пересидеть? Три дня? Неделю? Или меньше?»

Так, задавая себе вопросы и не находя ответов на них, она забылась тяжелым сном.

– Ты сам не понимаешь, в какую ситуацию загнал себя и всех нас! – честил майора Морозова начальник управления, для чего с утра пораньше пригласил его в свой кабинет. – Да мы со времен Отечественной войны таких потерь не несли! Куда ты смотрел? Где твоя способность все предугадывать? Стоишь передо мной целый и невредимый, а ребята, которых ты погнал с собакой по следу, лежат в морге! Станешь оправдываться? Нет, тебя уже ничто не спасет! Никакие заслуги! – И начальник управления швырнул на подоконник стопку центральных газет, в которых расписывался захват большой группы уголовников, осуществленный стараниями майора Морозова.

Морозов молчал – крыть ему было нечем.

– Где сейчас эта сволочь, которую ты упустил? – спросил начальник.

– В городе, – ответил майор, – никуда не денется, потому что ранен.

– Если ты в течение двадцати четырех часов его не найдешь, на этот раз без трупов, я отдаю тебя под суд. Все, иди. Подумаешь, герой, мизинец ему отстрелили! Не то нужно было отстрелить. Стой! Майор, вернись!

«Ну чего он еще хочет от меня? – думал с досадой Морозов. – Кажется, все, что можно было сказать, уже сказал, насколько можно было унизить – унизил».

Он покорно остановился в центре кабинета, ожидая дальнейшего разноса.

– Легко хотел отделаться, майор, – начальник сделался серьезным. – Тебе придется посмотреть в глаза родным убитых. Кому еще не сообщили, сообщи сам. В общем, сделай все, что положено в таких случаях. И чтобы похороны по самому высшему разряду! Если будут какие проблемы, можешь обращаться ко мне напрямую. Ради этого добавляю тебе еще двенадцать часов. Теперь все, иди!

Морозов вышел подавленный. Хоть он и чувствовал себя виноватым в смерти милиционеров, но общаться с родственниками было выше его сил. Тем не менее приказ вышестоящего начальства – закон. «Тридцать шесть часов на все про все, – думал он. – Маловато с одной стороны, но если сработают четко все службы, которые мы задействовали и еще задействуем, оповестим, возможно, появится ниточка, узнаем, где они скрываются. А ведь где-то скрываются, зализывают раны».

Он обосновался у себя в кабинете, словно паук, раскидывая во все стороны ниточки паутины, по которой стекалась к нему информация. Кое-что уже было.

– Пропал со вчерашнего вечера врач «Скорой помощи», – по телефону доложил один из сотрудников. – Должен был выехать на вызов и до машины не дошел.

– Сколько там идти-то – уточнил Морозов.

– Метров тридцать, – последовал ответ, и у майора мгновенно что-то замкнуло в голове, словно сработало реле.

«Это они! Только они способны провернуть захват так дерзко и чисто».

– Срочно бери машину, – давал указания майор, который вдруг чутьем хорошей охотничьей собаки уловил, что они на верном пути, – заедешь в больницу скорой помощи, возьмешь кого-нибудь из персонала, кто хорошо знал врача, и дуйте по моргам. Осмотрите все неопознанные трупы, поступившие после сегодняшней ночи. – И добавил, прежде чем положить трубку. – Меня держите в курсе событий. Как только опознаете врача, сразу звони. Я буду постоянно на связи.

«Кто же из них ранен? – не отпускал Морозова вопрос. – Если он, то нам будет гораздо легче их брать, когда выйдем на лежбище. – Майор был уверен, что на этот раз преступники у него в руках, дело лишь во времени. – Если же она, то парень так просто не дастся. Но не она же пришила врача?»

В соседнем кабинете его помощник работал с матерью Елены. Она опять была пьяная, но не настолько, чтобы совсем утратить способность разговаривать и шевелить мозговыми извилинами. Успели к ней вовремя. Она еще не приняла своей обычной дозы. На час позже, и толку от нее было бы, как от козла молока, пришлось бы искусственными процедурами приводить ее в чувство или дожидаться, пока она проспится.

Майор прошел туда:

– Ну что?

– Вспоминает, – придвинул ему помощник листок бумаги. На листке было написано несколько фамилий. – Это пока все, что удалось из нее вытянуть.

– Не густо.

– Возможно, подозреваемая особа не из самых общительных, – развел руками помощник. – Хуже, что адресов эта мадам не помнит или просто не знает. Да и за точность фамилий и имен ручаться не буду. Но по ним уже работают. Как только всплывает конкретный адрес, сразу же туда отправляем наших проверять.

– Пусть на рожон не лезут, они вооружены. Как стреляют, сам знаешь, видел в лесу результаты, – предостерег майор. – Пусть проверяют через соседей и, чуть что подозрительное, сразу же вызывают группу захвата. У нас постоянно дежурят три группы.

Хорошо работать, когда во всем тебе дают зеленую улицу. Сотрудники? Пожалуйста, практически в неограниченном количестве. Автотранспорт? Нет проблем, весь гараж в твоем распоряжении. Группа захвата? Бери хоть три.

И Морозов не стеснялся брать, пока дают.

«У нас всегда так, – с горечью думал он, – пока жареный петух в задницу не клюнет, будем тянуть резину, а потом суетимся. Ну что бы раньше, при первых сигналах, задействовать крепкую группу? Я давно бы уже вычислил этого мифического супервоина».

Несколько человек от имени Морозова работали с участковыми. Их собирали, инструктировали, что надо предпринять в самые ближайшие часы.

– У каждого из вас имеются на участках свои люди, которым вы доверяете и которые не вызывают подозрений у жителей, – говорил, к примеру, на одном из таких инструктажей посланник Морозова, имея в виду не только информаторов, но и пенсионеров, самых активных участников общественной жизни всякого двора. Они всегда в курсе: в какое время вышел любовник из такой-то квартиры, сколько выпили на свадьбе в пятом подъезде, почему ребенок из шестой квартиры не похож на своего отца, а похож на соседа. Пусть они попробуют узнать, не объявились ли в последние два дня у кого-нибудь подозрительные парень и девушка. В каком смысле подозрительные? Ну, кто-то из них обязательно должен быть болен или ранен. Возможно, они прячут где-нибудь автомашину «форд». При наличии любой информации, которая, на ваш взгляд, может нас заинтересовать, сразу же звоните. И не вздумайте, если дорожите жизнью, проверять у незнакомых документы. Сразу же вызывайте нас. Это опытные преступники, вооруженные, за плечами у них не один десяток трупов, брать их будет специальная команда, подготовленная для этой цели.

Посланника из верхов атаковали вопросами, касающимися конкретных деталей, – есть ли например, фотографии этой пары, сколько им примерно лет, как вооружены и прочее.

Не задавал никаких вопросов только старлей, которому минувшей ночью позвонил парень, прижатый им за хранение наркотиков. Звонок вырвал старлея из глубокого, не вполне трезвого сна. Он хотел взять этот аппарат, от которого одни неприятности, и грохнуть его о стену. Но мысль, что звонить может и вышестоящее начальство, заставила его поднять трубку. Все, что он услышал о подозрительной девчонке с пистолетом, сразу же вылетело из головы, уступив место злости.

Старлей послал парня и вновь уснул. Утром же одумался и решил, не поднимая паники, съездить к этому парню и вытрясти из него все подробности.

Но сделать это ему не удалось: всех участковых собрали на летучку. Естественно, услышав то, что говорил капитан из областного управления, старлей понял: у него есть реальный шанс во всеуслышание заявить о своем существовании. Рассказать о ночном звонке? Нет уж, чего доброго на смех поднимут. Не поздно раскрыть карты и после проверки.

Как только их распустили, наказав не заниматься ничем, кроме этого дела, он взял фото девчонки – их раздали всем участковым – и помчался к своему информатору.

Паренек по прозвищу Шпик не пользовался среди сверстников авторитетом. От него всегда можно было ожидать какой-нибудь пакости. В общем, гнусный был парень. Работать не любил – любил халявные бабки. Попробовал однажды торгануть маковой соломкой, его и сдали старлею. Соломки той было горстка, парень умылся собственными слезами, стоял перед старлеем на коленях, умолял, чтобы не заводили на него уголовное дело. Старлей решил попридержать его для себя. Да и дела могло не получиться, умный адвокат отмыл бы.

Кличку свою Шпик получил не за то, что кого-то закладывал. До случая с соломкой он вообще никого не заложил, просто у него была патологическая потребность в чтении шпионских романов, и не менее патологическая жажда обсуждать их содержание. Он буквально задолбал приятелей историями о шпиках. Тем хотелось поговорить о девчонках, об их достоинствах и недостатках, а Шпик все о своем. Поэтому его чуть что посылали в известные места. Конечно, узнай они, что Шпик по-настоящему стал стукачом, его тут же сделали бы калекой.

Ошарашенный тем, что увидел ночью, Шпик не мог уснуть и ворочался до утра. А утром встал и подался к тому дому, в который вошла девчонка. Подъезд он знал, оставалось узнать квартиру. И Шпик, нимало не задумываясь о том, куда он лезет, стал звонить в каждую дверь, поднимаясь все выше и выше и задавая всем один и тот же придуманный вопрос: не живет ли здесь Николай Георгиевич Царицын. Иногда открывали, иногда отвечали через дверь, иногда – через щель на ширину цепочки. Так повторялось до третьего этажа.

Малыш проснулся почти здоровым, если не считать слабости во всем теле. Температура упала, хотелось пить и есть. Первым делом Елена сменила ему повязку, вспоминая, как это делал доктор. Рана подсохла и уже не кровоточила. Малыш, увидев у нее свежий бинт, удивился:

– Ого, откуда у тебя бинты? Или ты, пока я лежал без сознания, обегала все аптеки?

– Нет, это мне подарили вчера, – сказала Елена, оценивая свою работу. Повязка получилась не такая красивая, как у доктора, но вполне сносная.

Потом они завтракали. У Веры нашлось кое-что из продуктов. Елена подробно рассказала Малышу обо всех перипетиях минувшего вечера. Малыш внимательно слушал, не забывая есть.

– Ты все сделала правильно, – похвалил он Елену. – Но из этого дома нам срочно надо уходить. Ты раздразнила ребят пистолетом – раз, врач рано или поздно расколется – два. Не исключаю, ментам уже известно, что искать нас надо именно здесь.

Их разговор прервал звонок в дверь.

– Кто бы это мог быть? – пролепетала испуганно Елена. – Пойду посмотрю.

Малыш пошел вместе с нею. Две чашки сладкого крепкого чая и обильный завтрак вернули ему силы. Если бы не перевязанная рука, он чувствовал бы себя на все сто.

– Какой-то пацан, – шептала Елена, глядя в глазок. – А, это один из тех, что приставали вчера ко мне. Что будем делать? Если открою, он меня сразу же узнает.

А парень продолжал настырно звонить.

– Открою я, – сказал Малыш. – А ты пройди в комнату.

Он повернул ключ, снял цепочку, и они со звонившим оказались лицом к лицу.

– Кого тебе?

Увидев перед собой вовсе не грозного главу семейства, а, как ему показалось, своего одногодка, да еще с перевязанным плечом, Шпик повел себя свободно и нагло.

– Я Митрохину ищу, – сказал он. – Я у нее всегда книги брал, так она мне разрешила заходить.

Фамилию Веры Шпику назвали этажом ниже, когда он спросил, кто живет над ними.

– Митрохина уехала в отпуск и мне ничего не сказала. Придешь потом, через месяц. – Малыш в упор смотрел на Шпика, словно говорил ему взглядом: парень, шел бы ты отсюда, а то как бы беды не было.

– А вы кто ей будете? – Шпик тоже не стеснялся, изучал незнакомца с перевязанной рукой, гадая, кто он такой. И этим подписал себе смертный приговор.

Малыш здоровой рукой схватил Шпика за ворот рубашки и рывком втащил в прихожую. Тот опешил и потерял равновесие. Падая, услышал, как за спиной защелкнулся замок.

– Елена, этот?

Та вышла из комнаты и склонилась над Шпиком.

– Какого черта тебе надо? Что ты искал?

Увидев перед собой вчерашнюю девчонку, Шпик растерялся и не знал, что ей сказать.

– На живот! – услышал он приказ Малыша, но, вместо того, чтобы его выполнить, вскочил и хотел позвать на помощь. Малыш развернулся и в прыжке нанес ему удар ногой в челюсть. Шпик упал и больше не приходил в сознание. Связанного, с кляпом во рту, его закатили под кровать…

Участковый не дошел до нужной ему квартиры, как попал под перекрестный допрос местных старух, сидевших на скамейке у подъезда.

– Это что же происходит, объясните нам, – остановила его самая бойкая, худенькая, с острым любопытным носиком. Старлей часто видел ее, когда делал обход этого жилого массива. – Уже скоро убивать в собственных квартирах начнут.

– А что такое? – спросил старлей. – Что-нибудь случилось?

– Так ведь вышла мусор вынести, а меня хулиганы окружили и давай матом ругаться.

– Тьфу ты, – в сердцах плюнул участковый, – разберусь.

Немного погодя он уже беседовал с матерью Шпика.

– Ушел он недавно, – опередила та его вопрос. – А что, опять что-то натворил?

– Нет.

Женщина, успокоенная его ответом, еще немного поохала для порядка.

– А куда он мог пойти, не знаете? – спросил старлей.

– Да разве он матери скажет, куда пошел, зачем? – та обрадовалась возможности пожаловаться хоть кому-то, а тем более самому участковому, представителю власти, в прямые обязанности которого входило выслушивание подобных жалоб. – Вы когда будете с ним беседу проводить, так скажите ему, может, он хоть вас послушается, чтобы не волновал родителей… Сами понимаете, какой бы он ни был непутевый, а все-таки сын, материнское сердце все равно за него болит. Уйдет, а я сижу, кусок в горло не лезет, спать не могу, жду, волнуюсь, как бы куда не вляпался.

– В обязательном порядке, – пообещал раздосадованный отсутствием Шпика и пустой болтовней, которую ему приходиться выслушивать, старлей.

«А попробуй не выслушать, – думал он, делая озабоченный вид, – так накатают начальству жалобу, мол, наш участковый не проявляет должного внимания к родительским проблемам. Отмывайся тогда, доказывай, что ты не верблюд, что ты самый что ни на есть отзывчивый и сердечный человек среди всех участковых».

– Всего доброго, – торопливо попрощался с хозяйкой, найдя паузу в ее монологе и дав ей понять, что мог бы еще не один час ее слушать, да вот дела, дела…

«Ну и сорока! – качал головой, спускаясь по лестнице. – Болтает, не остановить, лучше бы вместо этого воспитанием занималась. А то проспят сами своих сыночков, а милиция за них отдуваться должна».

Телефонный звонок вырвал майора Морозова из плена раздумий. Он поспешно схватил трубку.

– Морозов слушает!

Звонил сотрудник, который отвечал за морги.

– Мы нашли его, – сообщил он радостно, хотя само по себе дело, которое ему поручили, не располагало к веселью: речь-то шла о гибели человека.

– Какой район? – сразу же спросил Морозов, подходя к стене, на которой висела большая карта Кузнецка. – Где обнаружили труп?

– Какой труп? Сам врач нашелся, говорит, что его похитили, возили по городу с мешком на голове, заставили помочь раненому. По описаниям – точно наш клиент. И девчонка с ним была, она и похитила врача, пистолет к горлу приставила.

– Тащи его ко мне. Темнит, наверное.

– Будет сделано! Но у нас с ним уговор. Я обещал отвезти его обратно в больницу, дежурство.

Малыш чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы не сидеть на месте и не ждать, когда менты вычислят квартиру. Да и нужда заставляла двигать как можно скорее в другое укромное место. Но его еще предстояло найти.

Он подошел к окну, легонько отодвинул в сторону штору и выглянул в большой, вместительный внутренний двор, напоминающий глубокий колодец, образованный с трех сторон жилыми домами, с четвертой – сараями.

«И что за манера строить дома так, чтобы люди круглый год не видели солнца?»

Под защитой сараев стоял в ряду с другими машинами и его «форд».

«Придется расстаться с ним, – размышлял Малыш. – Его уже знают менты, наверняка все гаишники в городе, имеют если не номера, то подробное описание. Но без машины тоже нельзя. Придется угнать какую-нибудь другую».

И он стал выбирать, что бы тут позаимствовать. Внимание его привлекла неказистая, с ободранным боком, «Нива». Она не так приметна, как иномарки, не будет бросаться в глаза гаишникам, а по проходимости всем им даст фору.

В этот момент он увидел, что по тротуару медленно идет милиционер в звании старлея, что-то или кого-то озабоченно высматривая. Насторожился. Конечно, это могла быть и простая случайность, ментов поразвелось уйма, но в их с Еленой положении любая подобная встреча грозила, мягко говоря, неприятностями.

Старлей шел вдоль строя домов, гадая, у кого бы спросить, где ему найти Шпика. Все тут друг друга в общем-то знали, если не по фамилии, то по дворовой кличке или в лицо. Он заметил у подъезда одного из домов двоих ребят примерно того же возраста, что и Шпик, и направился к ним.

Те, увидев участкового, хотели было смыться в дом, но он остановил их окриком. Они нехотя вернулись и встали в позах, которые выражали, с одной стороны, вынужденную покорность власти, а с другой, – давали понять, что плевать они хотели на старлея с высоты птичьего полета. За мирное сидение на лавочке сегодня уже не привлекают к уголовной ответственности.

– Привет, – небрежно бросил старлей.

– Привет, – они недоверчиво и с плохо скрываемой враждебностью ждали продолжения.

– Кто-нибудь Шпика видел сегодня? – спросил старлей. – Мне с ним поговорить надо.

Парни переглянулись, потом синхронно пожали плечами.

– Нет, сегодня он не появлялся.

«Сопляки, – про себя думал старлей. – Ведь все равно не скажут правды».

Но он скрыл раздражение и подсел к ребятам. Достал платок, вытер вспотевший лоб. Потом раскрыл портсигар:

– Угощаю.

– У нас свои, – они пренебрегли столь щедрым жестом, словно давали ему понять, что за такую дешевку, как его сигареты, не покупаются.

– Еще утро, а уже жара, – навязывал парням беседу старлей. – А вчера его видели?

Парни взглядами посоветовались, отвечать менту или опять игнорировать его вопрос.

– Да был тут он вчера. Сидели, на гитаре играли. Весь вечер.

Несмотря на то, что к Шпику у местной братвы отношение было, мягко говоря, прохладное, они решили его на всякий случай прикрыть, создать ему алиби. Сработала корпоративная солидарность. Каким гнусным парнем ни был Шпик, мент в любом случае хуже.

– Мне, в общем-то, он и не нужен, просто просил помочь с работой, так я ему подыскал неплохой вариант, – старлей придерживался выбранной тактики. – Был в ваших краях, хотел его порадовать.

– А-а-а…

– Вчера, если, правда, что вы весь вечер забавлялись с гитарой, может, видели нездешнюю девчонку? Симпатичная такая, но с характером.

Парни вновь переглянулись, вспомнив вчерашнюю красотку, которая отшила их с помощью пистолета, и насторожились.

– Тут их полно всяких бродит, – осторожно оказал один. – Рядом трасса, девчонки зарабатывают, дальнобойщиков ловят, женские услуги предлагают. И все, в основном, симпатичные. На крокодила кто клюнет? Да еще за деньги!

Парни рассмеялись, и старлей уцепился за это, удалось растопить лед недоверия.

– Девчонка из тех, что палец в рот не клади, – подсказал. – Ну что, вспоминаете?

Если бы Елена была местной, парни наверняка бы промолчали, сработала бы та самая корпоративная круговая порука. Но Елена была чужой, ничьей и слишком много о себе мнила. Решили ее сдать.

– Да, мелькнула вчера тут одна такая, – небрежно обронил один из них. – Но мы не знаем, откуда она. Может, с трассы, может, так шла мимо.

– А где вы ее видели? – старлей понял, что ему идет фарт, только бы не спугнуть парней, только бы они не подумали, что могут увязнуть.

Но те уже загорелись жаждой мести.

– Вон из того дома выходила, – показал рукой один из них.

Малыш, наблюдавший всю эту сцену из окна, отложил бинокль. По тому, как решительно старлей встал и направился к их дому, он понял: сейчас тот будет здесь.

«Что делать? – прикидывал лихорадочно. – Если позвонит, надо принять его, как предыдущего визитера. Не откроешь, – явится снова и уже не один».

Позвал Елену, которая прибиралась на кухне, рассказал ей об увиденном и велел быть наготове. Он не сомневался, что, несмотря на раненую руку, с ментом справится. А как быть с парнями, направившими его сюда? Они наверняка из той компании, что вчера приставали к Елене, и значит, им не терпится узнать, с чем старлей вернется обратно.

«Этих сопляков тоже придется на время вырубить».

Прошло уже минут пять, как старлей поднялся со скамейки. Малыш прокрался к входной двери, заранее открыл все замки и через дверной глазок стал наблюдать за лестничной площадкой.

Наконец в глазке появилось искаженное изображение. Он, старлей! Тот потянулся рукой к кнопке звонка. В это время Малыш резко распахнул дверь и ударом ногой в пах заставил его скорчиться в три погибели Тут же, схватив милиционера за волосы, Малыш рванул его на себя, втаскивая в прихожую. И еще удар ногой, чтобы высвободить руку и запереть дверь. Старлей затих. Но Малыш на этом не успокоился, добавил раз-другой по болевым точкам, чтобы тот подольше не мог прийти в себя.

– Найди веревку, надо его связать, – сказал Елене, которая стояла тут же, прикрытая дверью, с пистолетом наготове.

Она бросилась в ванную, а Малыш подошел к окну и выглянул на улицу. Парни сидели все там же, не спуская глаз с их подъезда.

«Вот гады, – раздраженно подумал Малыш. – Молодые, а любопытны, как старухи!»

Елена принесла веревку, они вдвоем связали старлея и затолкали в одежный шкаф.

– Все, надо уходить, – сказал Малыш. – Собирай шмотки, а я пойду вперед, там надо еще кое-что сделать. Увидишь, что я сел в машину, – выходи с вещами.