Текст книги "Я и мой капитан"

Глава 8
И снова здравствуйте

Они объявились на второй день. Возможно, и раньше, но 24-й заметил их только сейчас. Селедка под шубой оправдывала самые смелые ожидания, а вкупе с блинами со сладкой творожной начинкой и вовсе грозила ввести Ленино тело в упоительный транс. В последний раз он настолько хорошо обедал на Арктуре четверть темпа тому. По земному летосчислению – больше года назад. Но ту миссию вспоминать не хотелось по многим причинам, и первой из них была та, что по окончании задания он из 21-го превратился в 24-го… Поэтому теперь агент жадно поглощал эту бесподобно вкусную смесь, оценив по достоинству выбор настоящего Лени: Светлана в качестве партнера для спаривания была, с точки зрения агента, идеальна. Сама самка в этот момент находилась в спальне с другой особью подвида Б, которую по странному стечению обстоятельств тоже звали Светой, и шумно делилась с подругой своими новыми приобретениями в области покровов для тела, составов для нанесения на кожу лица и еще менее полезных приспособлений для украшения ушей и пальцев. Шпион же в полном одиночестве трескал картофельно-рыбно-свекольную слоенку на кухне, краем глаза наблюдая за непрофессионализмом местной контрразведки.

А раздолбайство было очевидным. 24-й не раздумывая уволил бы подобных типов, если бы они находились в его подчинении. Уж насколько непривычной была для него здешняя обстановка, но даже он в первый же день подсчитал и запомнил расположение колесного транспорта землян, припаркованного у жилых блоков. Даже амебе было ясно, что каждый счастливый обладатель этого чудо-средства передвижения будет блюсти место его стоянки. Особисты ГРУ, видимо, арендовали квартиру в доме напротив. Леня на их месте поступил бы так же и оценил то, что визуальный осмотр окон соседней пятиэтажки не выявил ни малейшего намека на присутствие агентов. И тут такой прокол! В данный момент один из гуманоидов пытался унять хозяина автомобиля, который приехал домой и обнаружил на своем привычном месте чужую машину. Спорили очень громко, так что звук преодолевал даже закрытое окно кухни. 24-й посмеивался.

Владелец машины сперва сигналил минуты три, а когда это не возымело должного эффекта, покинул салон и сильно стукнул пару раз по капоту потрепанного «ситроена». А этот идиот, выбежавший из подъезда на вой сигнализации, вместо того чтобы по-тихому убрать повозку, начал тыкать корочкой в лицо крепкому мужичку. Неудивительно, что тот разъярился.

– Я манал твою тачилу! Я манал твою ксиву! – орал он на весь двор так, что окна близлежащих зданий заполнились любопытными рожами зевак. – Да будь ты хоть президент – вали с моего места!

Глущенков закашлялся, подавившись блином, и спешно запил еду жидкостью из вареных сухофруктов. «Хорошо-то как! Но пора идти, сейчас самый подходящий момент». Он не без сожаления вышел из-за стола и направился в прихожую.

– Это вот Валентино… – донесся до 24-го голос «его» Светы.

– Гламурненько как! – восхищалась вторая Светлана. – Дай поносить, у нас корпоратив в пятницу.

– Света! – возмутилась самка Лени снисходительным тоном.

– Что, Света? – ответила та.

– Я же его сама еще ни разу не надевала!

– Но оно же на тебе сейчас! – возразила Света номер два.

– Это не считается! – настаивала первая.

Глущенков натянул ботинки и толкнул дверь в спальню. «Его» Света взвизгнула:

– Я не одета!

«Ага, значит, вчера с этим самцом ты была одета?! А сейчас в элегантном черном с серыми вставками платье и наполовину расстегнутой молнией на спине – ты не одета!» Вместо того чтоб озвучить свои мысли, Глущенков бросил дамам:

– Никому не открывайте! Я на полчасика за сигаретами сгоняю.

– Ленюшка, ты же не куришь! – воскликнула «его» Света, продолжая расстегивать молнию и становясь еще «более неодетой».

– Теперь курю. – Агент захлопнул двери во избежание длинных разборок и вышел на площадку.

Вынырнув из полумрака подъезда, Леня сразу же повернул направо, прошел широким шагом под балконами и, как только свернул за угол дома, рванул с места и побежал к соседней пятиэтажке, перепрыгнув пару крашеных заграждений детской площадки по пути. До ближайшего парадного было метров пятьдесят, но это расстояние для раздолбанного тела настоящего Глущенкова оказалось не такой уж короткой дистанцией. Когда 24-й добрался до лестничной клетки второго этажа, его грудь изнутри саднило от колыханий кислорода, сердце билось как бешеное, а в правом боку кололо. Агент выглянул в окно, пытаясь отдышаться: из-за угла дома напротив появился мордастый тип в кожаной куртке, продвинулся вперед на пару метров размеренными шагами, потом, поняв, что его объект покинул зону досягаемости световых датчиков, начал звонить кому-то по мобильнику. Через пару минут соглядатай скрылся за углом Лениной пятиэтажки.

«Так легко избавиться от этих профанов», – улыбнулся 24-й и направился к станции «Павшино», чтобы там сесть на электричку в центр. По дороге он выбросил в мусорный бак мобильный телефон, отправив эсэмэску курьеру о том, что чуть задержится.

Воодушевление агента несколько поубавилось, когда на платформе он заметил того самого субтильного неприметного типа, который совсем недавно выяснял отношения с водителем на стоянке у дома. На щеке у контрразведчика красовался свежий порез. Видимо, конфликт с автолюбителем на парковке перешел в активную фазу и жильцу все-таки удалось если не задавить авторитетом своих кулаков, то по крайней мере внушить некоторое уважение непрошеному гостю. Тем не менее сейчас он был здесь, мельком поглядывая на Леню, делая вид, словно просто таращится на поток пассажиров.

«Нельзя недооценивать противника… Не такие уж они тут дураки». – 24-й шумно втянул ноздрями воздух, и это помогло на какое-то время. В конце концов, его задача на сегодня не настолько сложная, как завтрашняя.

Они вошли в один вагон, но Леня не стал предпринимать никаких действий. Просто занял свободное место, кожей ощущая сверлящий его затылок взгляд российского агента. Планы пришлось немного скорректировать и ехать к другой станции метро, чтобы затем, пересев на «Кольцевой», избавиться от «хвоста». Что 24-му удалось провернуть без особых усилий. «Ах это прекрасное московское метро в час пик! Эти многочисленные переходы с толпами спешащих с работы гуманоидов. Но что еще прекрасней – так это здешний Интернет, где можно купить все что угодно». Глущенков опаздывал на встречу с курьером, но был уверен, что тот его дождется. Ведь Леня посулил ему пятьдесят долларов сверху. Еще на аванпосте, когда шпион изучал особенности экономики провинции Россия, он был сначала очень удивлен тем обстоятельством, что, несмотря на собственную валюту «рубль», аборигены измеряли стоимость всех товаров в долларах, они даже мыслили в «баксах». Но агент 24 быстро разобрался в причинах такой любви к денежным знакам провинции-конкурента… Ситуация действительно была забавной и в какой-то степени напоминала цугцванг, как выразились бы любители популярной интеллектуальной игры землян.

Когда электричка, лениво постукивая колесами, довезла Леню до его станции, уже вечерело. На перроне его ожидал знакомый агент с расцарапанной скулой. Он зло зыркнул на объемный полиэтиленовый пакет в руке 24-го и, уже не скрываясь, пошел за Глущенковым. Леня купил пачку сигарет в киоске и, хмыкнув, зашагал к своему микрорайону.

– А где твоя подруга? – спросил он с порога Светлану.

– Ушла. Ты где пропадал так долго?

– Приходил кто-нибудь? – проигнорировал ее Леня, снимая пальто.

– Нет… Ах да – сантехник, проверка счетчиков…

«Ну что такого неоднозначного во фразе: «Никому не открывай?» – поморщился 24-й, а вслух произнес стальным тоном:

– Как он выглядел?

Самка замялась:

– Да как-как?.. Обычный мужик… здоровый такой.

– В куртке из кожи жив… В кожаной куртке, амбал такой?

– Да… Леня, что происходит? Ты же не откручиваешь?.. – Света осеклась, видимо сделав вывод, что «не откручивает».

А вот 24-й не стал уточнять, что именно нужно «откручивать».

– Где тут у тебя… у нас эти счетчики? – так же холодно поинтересовался он.

– В ванной и в туалете… – ответила Света и повторила: – Что происходит? Ты куда?

Агент уже включил освещение и полез под раковину. Самка подошла сзади и еще раз переспросила настойчивее:

– Ты мне скажешь или нет?

– Нет, – отрезал Глущенков.

На первый взгляд все было в порядке. В отсеке для сброса отходов тоже.

– Он еще куда-нибудь ходил? – Голос Лени стал таким грозным, что Света не рискнула стоять на своем.

– Н-ну, – смутилась она, – еще батареи смотрел. Сказал, что готовятся к отопительному сезону…

Где находятся «батареи», 24-й знал. Хотя это были вовсе не накопители энергии, а так – малоэффективные водные радиаторы с КПД, наверное, процентов двадцать от силы. Глущенков приложил палец к губам самки, которой опять не терпелось что-то спросить.

– Идем покурим! – тихо сказал Леня. – На площадку… чтобы не загрязнять воздух.

После необходимых инструкций, которые агент повторил Свете дважды во избежание недопонимания, они вернулись в квартиру. Самка обидчиво хмурилась, но молчала, пока 24-й осматривал радиаторы. Один «жучок» он нашел под пластиковым подоконником в кухне, следом обнаружил и остальные: в гостиной – на задней стенке компьютерного монитора и в спальне – на тыльной стороне дна верхнего ящика тумбочки. «Да… серьезные ребята…» – подумал агент, но снимать прослушку не стал. Светлана молча наблюдала за его манипуляциями, потом вдруг заявила:

– Я бы еще покурила…

Глущенков повернул к ней голову, и, кажется, его взгляд, определенно добавляющий очков самке настоящего Лени, той чем-то понравился. Она улыбнулась и мотнула челкой, указывая на входную дверь. 24-й улыбнулся в ответ и поднялся с колен. Было о чем поговорить.

– Я бы тоже.

– Значит, за нами следят? – Света прислонилась к стене, раскуривая сигарету.

– За мной, – поправил Леня.

– Ну хорошо, за тобой. Кто?

24-й пожал плечами (легенда у него была заготовлена):

– Откуда мне знать? ФСБ, наверное. Они всех вернувшихся проверяют.

– Что же нам делать?

– Потерпеть пару недель, думаю. И они уйдут.

– А свои приборы оставят? – поежилась самка. – Знаешь, не очень приятно, когда кто-то тебя слышит…

– Потерпеть, – с нажимом повторил Леня.

Светлана задумалась, уставившись в форточку. Потом сменила тему:

– Ты другой стал, совсем другой… Чужой какой-то…

– Это пройдет, – заверил агент, – понимаешь, в космосе все не так, как на Земле… трудно привыкнуть…

– А ты расскажешь мне о космосе?

– Обязательно, как зайдем внутрь.

– Все-все расскажешь? – хитро прищурилась самка.

– Все-все.

– Ты там встретил кого-то?

– Кого именно? – Леня не понял вопроса. – Я много кого встречал.

– Ну там… другую женщину…

«Ах вот она о чем?! Ну да, все эти земные условности…»

– Нет, ты у меня единственная, – выпалил агент, памятуя стряпню Лениной самки.

Получилось почти от чистого сердца. Настоящий Глущенков позавидовал бы. Света глубоко затянулась табачным дымом и вкрадчиво произнесла:

– Ты совсем не ревнуешь?

У 24-го ушло несколько секунд на подбор правильных слов.

– В душе ревную, как пацан! Но я понимаю… пять лет, и все такое… Как будто я тебя бросил… Прости меня.

Кажется, подействовало, так как в увлажнившихся глазах Светы промелькнули отблески уличного фонаря.

– Это ты меня прости, – тихо сказала самка и выбросила окурок во двор.

На следующий день Света отправилась на работу. Был как раз понедельник – сутки со странным названием, так как любой из дней лунной фазы можно было бы так окрестить. Если же слово происходило от «неделания», то тем более невероятным было то, что именно в этот день люди как раз начинали работать. Леня отбросил ненужные мысли об этимологии русских слов, распаковывая купленные вещицы и припоминая события вчерашнего вечера. Тогда они с самкой устроились на диване, разливали темно-красную пьянящую жидкость в изящные кремниевые емкости на тонких подставках и просто отдыхали. 24-й рассказывал Свете о своих, точнее, своих предполагаемых приключениях, описывал увиденных существ и красоту звездных систем. Самка восхищенно внимала, иногда смеясь или уточняя подробности. Агент не скоро поймал себя на мысли, что ему тепло и уютно рядом с ней в этом замкнутом объеме. И лишь когда Светлана вдруг вернулась в комнату в странном одеянии, Глущенков усилием воли вывел себя из расслабленности от этой монотонной беседы.

Самка подошла и вдруг начала легонько прикасаться к шее Лени своими губами. Покровы на теле Светы были совсем неэффективными – прозрачная черная ткань поверх двух белых кусочков материи, едва прикрывавших ее грудь и бедра. Агент понял, что это ритуальные одежды для совокупления, и мягко отстранил Свету, указав пальцем на монитор: слушают, мол. Самка в ответ махнула кистью: ну и пусть. Леня никогда бы не подумал, что ему может понравиться кто-либо кроме альтарианок, но распущенные волосы Светы и исходящий от ее теплого тела аромат, равно как и внезапный приток крови внизу живота Лени разбивали в пух и прах его заблуждения. Но агент сдержался и, погладив Свету по щеке, шепнул:

– Давай позже, устал очень, пожалуйста.

Она, не проронив ни слова, удалилась, всем видом показывая свое разочарование. 24-му оставалось только вздохнуть. Но следовало уважать местные табу. Да и к его новым ощущениям вдруг примешалось другое, какого он никогда раньше не испытывал, – агент вдруг подумал о сознании гуманоида, в чьем теле он временно пребывал. «Как можно расценить такой поступок по отношению к настоящему Глущенкову? Хотя традиции на Земле принято нарушать, что Света доказала еще вчера собственным примером… Однако я не землянин. И к тому же я – профессионал». Он непроизвольно тряхнул головой, достал из пакета прибор для улучшения зрительного восприятия гуманоидов и занялся изучением окон в доме напротив.

Леня проводил взглядом из окна стройную фигурку Светы, удаляющейся на работу, и снова припомнил вчерашний вечер. Мысли о ее хрупком теле были даже навязчивее, чем рассуждения о понедельнике. 24-й утопил их так глубоко, как только мог, – сегодняшнее предприятие было гораздо сложнее его предыдущей вылазки. Жертва следит за охотником на помеченной им территории. Такой план требовал от агента полной концентрации, поэтому он продолжил свое занятие.

Первым, что насторожило Глущенкова, была надпись на одной из коробок: «Для детей от 12-ти лет». Он вскрыл красочную упаковку и извлек на свет создателя набор для маскировки. Сделал все по инструкции, потом долго примерял перед зеркалом.

«Нет, никуда не годится», – решил Леня.

Наклеенных с таким трудом усов 24-й не видел ни на одном гуманоиде. Борода была еще ничего, если бы хоть как-то сочеталась с его волосами, отливающими медью. Парик вообще никакой критики не выдерживал – как Леня его ни вертел на голове, тот всегда сидел косо: то закрывая глаза и обнажая затылок, то открывая покрытый рыжими волокнами лоб.

«Может быть, что-то не так делаю?» Он снова углубился в изучение мануала. Но кроме текста мелким шрифтом, сообщающего (почему-то по-китайски), что клейкий слой безопасен для здоровья ребенка, никаких дополнительных указаний не обнаружил.

«Ладно, есть идея получше». – Он направился в спальню. Там и зеркало было побольше, а еще было то, что ему сразу бросилось в глаза, когда утром Света готовилась к походу в офис, – ее набор для изменения внешности: всякие там разноцветные краски в тюбиках и выемках, а также инструмент для их нанесения на лицо. Точно такой же кейс, только поменьше, самка непременно носила с собой в наплечном кожаном чехле.

Агент задернул шторы и начал изучать содержимое ящиков стола. Набрав необходимые, как ему казалось, принадлежности, он вернулся в большую комнату, сделал звук телевизора громче и разложил на диване перед собой остальные покупки. Прибор ночного видения – Леня его уже проверил – вроде бы работает, но вряд ли пригодится сегодня. Четыре «жучка», не таких миниатюрных, как стояли сейчас в его квартире, но сойдут. База-передатчик к ним, шесть простеньких мобильников, на которых он решил сэкономить. Нож из провинции Швейцария, маленький, с пластиковой рукоятью, но острый, зараза. Фонарик, кусачки и две важнейшие детали его экипировки: слесарный инструмент (так это называлось в каталоге интернет-магазина, а по сути представляло собой набор отмычек) и пистолет марки ТТ. Муляж – однозарядная пневматическая пугалка, но главное, что выглядел он как настоящий.

24-й рассовал все это по карманам наименее потертой куртки Лени (которую тот явно редко носил), напялил на голову растягивающуюся шапку машинной вязки, тщательно убрав под нее волосы, и тихо закрыл за собой входную дверь. «А эти пускай новости Первого канала слушают. Очень познавательно», – усмехнулся агент – приглушенный звук телевизора был слышен даже в коридоре.

Отмычками воспользоваться не пришлось: оказалось, что у Светы были ключи от квартиры соседей, окна которой выходили на тыльную сторону пятиэтажки. Видимо, чтобы в случае аварии спасатели могли проникнуть внутрь. «Предусмотрительно». – Леня не ожидал от землян такого логичного мышления. Он прошел на балкон смежной квартиры, хозяева которой минут пять назад отправились отводить детей в «рассадник». Стараясь не задеть ничего из вещей, глянул вниз: «Второй этаж, метра четыре, почва палисадника, ерунда…» 24-й взобрался на перила и спрыгнул на землю, смягчив удар сперва ногами, а потом и передними конечностями. Отряхнулся, оглянулся. «Создатель!»

На горизонтальной подставке у дома напротив сидела убеленная сединами самка подвида Б в мешковатых покровах, цветастом платке, скрывающем голову, и с подпоркой, заменяющей ей третий бипод, в руке. Гуманоид исподлобья смотрел прямо на Леню. Агент шумно вдохнул, припоминая по энциклопедии, как должно обращаться с мудрыми землянами, близкими к точке развоплощения, и уверенно направился к самке. «Что можно делать в такую рань, в рабочий день? – раздраженно думал 24-й, хотя понимал, что виноват он сам – не учел всех факторов. – Нужно это исправить».

Бабка на лавочке, заметив приближение Глущенкова, отвернулась, сжав рукой палку, скукожилась еще сильнее и сделала вид, что продолжает кормление снующих у ее ног неразумных пернатых. «Голуби, точно… так они тут называются».

– Доброе утро, графиня, – вежливо сказал Леня.

Старушка посмотрела на него затравленным взглядом, даже более затравленным, чем накануне Света, когда агент застукал ее в спальне с ухажером. Что-то не так… Но он ведь использовал стандартную фразу из русской оперы, да и гуманоид перед ним очень уж напоминал актрису, символизирующую злой земной рок. Леня чуть было не начал пояснять свое поведение: «Тройка, семерка…»

– Как себя чувствуют ваши питомцы? – Пытаясь исправиться, Глущенков кивнул на голубей, которые, отталкивая друг друга, вырывали из размоченной горбушки вязкие клочки клейковины.

Бабка помолчала. Потом, видимо сообразив, что ей ничто не угрожает, вскочила со скамьи, размахивая тростью перед носом у Лени:

– Пшел, пшел, наркоман проклятый! Ворюга! Ворюга!

Не ожидавший такого напора 24-й в растерянности отступил на пару шагов:

– Да нет, поймите, я ничего не крал!

Он зачем-то начал выворачивать карманы, и на землю выпал нож, застучав по асфальту. Агент поднял швейцарскую диковину и продемонстрировал ее бабке.

– Вот посмотрите, – лезвие со щелчком выскользнуло из рукояти, – видите? Мой нож. Он сорок евро стоит, а я читал о ваших препаратозависимых. Посудите сами – разве смог бы я удержаться от соблазна продать такую вещь, чтобы закупить нейтрализующее ломку вещество? – торопливо пояснял Леня, пока не встретил взгляд гуманоида.

Бабка стояла как вкопанная, вперив глаза в направленный в ее грудь клинок. И тут 24-й понял, что самка боится его до дрожи в коленях. Еще он сообразил, что попытка коммуникации провалилась. И последнее, что пришло в голову Лене: «Если я сейчас же не ретируюсь, то гуманоид незамедлительно воссоединится с Создателем посредством сердечного приступа». Глущенков сложил нож и, сунув руки в карманы, сделал несколько шагов в направлении станции. На душе было гадко оттого, что он, сам того не желая, напугал до смерти совершенно невовлеченную землянку. 24-й решил хоть как-то загладить свою вину, развернулся и бросил успокаивающую, знакомую любому русскому фразу:

– Ну, покеда, бабанька, покеда! – Он даже попытался скопировать интонацию.

Старушка осела на подставку. «Не подействовало…» Леня пожал плечами и пошел дальше. Но уже у соседнего подъезда агент с облегчением уловил сиплый ответ в спину:

– Наркоманы проклятые!

– Все, твой черед, – оповестил я Иру.

– Мы где?

– Сол, на орбите Плутона пока вращаемся, пора действовать – добывай нам обещанный пропуск.

Симбионт осторожно усадил му’ум-рэков в клетку и подошел к терминалу.

– Только вы не подсматривайте! – попросила самка, моргнув глазками.

– Ладно, как хочешь. – Я отключил внешний интерфейс навигатора. – Все, уже не смотрю.

«Ты уверен, что поступаешь правильно? – осведомился Глюк. – Есть вероятность, что она сдаст нас местной полиции».

«Какая?»

Комп на секунду задумался: «Пятьдесят процентов, по моим расчетам».

«Исходные данные?»

«Поведение симбионта за последние четыре дня».

«Ха! Такой несущественный временной интервал в качестве выборки?! Какая же у тебя статистическая погрешность?»

«Но за эти четыре дня произошло столько флуктуационных всплесков, что на их основе резонно сделать заключение о неких закономерностях в поступках симбионта», – возразил навигатор.

Я посмотрел на Ирину, заслонившую всей тушей клавиатуру и сейчас набирающую очередное сообщение, и произнес уверенно:

«Нет, я ей доверюсь, пожалуй».

«Основания?» – не унимался процессор.

Я поразмыслил и заявил: «Твои расчеты не выдерживают никакой критики, а Ира за эти дни меня ни разу не подвела».

«У нас одни и те же события хранятся в памяти? – съязвил Глюк. – Может, поднять логи с Сириуса для начала? Думаю, теория вероятности будет против тебя».

«Возможно, самка действовала не всегда эффективно, но… – Я замялся. – Ладно, раз ты такой осторожный, посчитай-ка тогда вероятность моего побега с Фулонга, пока симбионт общается со знакомым гуманоидом».

Кажется, эта задача полностью заклинила цепи навигатора. Не меньше минуты по его сети волнами прокатывались потоки электронов, а я в это время краем камеры поглядывал на экран терминала, где проскакивали мгновенные сообщения Иры. Я приблизил изображение: симбионт уже убедил своего человека на Земле в необходимости добыть специальный пропуск для нас, а сейчас зачем-то требовал личной встречи с «Андрием». Тот в ответ писал, что обстановка не способствует общению, поэтому он твердо намерен как можно скорее убраться в место под названием Киев, и приводил весьма разумные доводы, на мой взгляд. Ирина настаивала, но собеседник не поддался.

«Гм…» – тем временем вышел из ступора Глюк.

«Что? – ехидно поинтересовался я. – Не впечатляет результат?»

«Нет», – признался навигатор.

«Тогда зачем ты оспариваешь мое решение?»

«Меня беспокоит не само твое решение, а то, как легко ты на это согласился», – буркнул компьютер.

Я промолчал, даже не став указывать, кто из нас двоих еще пару часов назад всеми чипами был «за», а кто «против» этого плана. Я лишь уяснил одну простую вещь – что бы я ни делал, в этом корпусе кто-то всегда будет в оппозиции.

«Да, давай, целую. Птаха», – набрала последнюю фразу Ира и выключила экран.

Они тут на пернатых помешаны все, что ли? Я добавил в напоминания: «Если выберемся из этой передряги, куплю ей аэродинамический имплантат».

– Ну вот! – громко объявила самка. – Все хорошо! Андрийчику нужно немного времени, но, как только он все сделает, загорится красная лампочка.

– Какая еще лампочка? – опешил Глюк.

– Он сказал, вон та, на панельке! – Симбионт указал хоботом на аварийный щиток.

– Это же сигнал полной разгерметизации корпуса! – хором воскликнули мы так, что подавитель эха сдавило от перегрузки.

Самка пожала плечами, что выглядело, будто кожа с ее боков вдруг поползла вверх и осела складками вокруг глаз на макушке.

– Ну так он сказал… А еще сказал, что вы будете волноваться, поэтому через минуту замигает голубая лампочка. Но волноваться не надо…

Я и Глюк тупо наблюдали за мерцанием лазурного светодиода на панели управления дроидами.

– Он что, снаружи? – спросил я.

– Да нет, в машинном отделении, по приборам… – неуверенно ответил навигатор, – но теперь-то кто знает?..

Ира не видела, как все камеры в рубке одновременно уставились на нее.

– У нас вирус на борту?

– Ребята, вы о чем? – Симбионт явно почувствовал что-то.

– Гм… скажи мне, как твой дружок может контролировать нейросеть корабля извне? – подбирая слова, поинтересовался я.

Самка гордо и вальяжно прошла к своему ложу, взгромоздилась на него и назидательно произнесла:

– Это ж Андрий, он все может!

Я несколько раз обогнул Плутон, разгоняясь в направлении Марса. Конфигурация планет в системе была не слишком удачной, поэтому пришлось задействовать атомный реактор на полную мощность.

– Долго еще, как думаешь?

– Он пришлет письмо. – Ира, в отличие от меня, кажется, совсем не волновалась.

– Через час будем на Марсе, лучше бы твоему самцу поспешить, иначе нас и засечь могут.

– Не переживай ты так. – Симбионт был спокоен, как моллюск. – Расскажи лучше что-нибудь.

– Например? – В голову ничего не приходило.

– Например, почему здесь есть Интернет, а на Лейтен нету?

– Дорого, – пояснил я, – да и зачем он там?

– А тут зачем?

– Сол-3 – стратегически важная система. Фактически это граница Федерации в данном секторе, да еще и с разумной расой третьей ступени. Отсюда и база на Луне, и крейсера, охраняющие Землю.

– От кого?

– От пиратов из свободных секторов.

Ирина поерзала на ложе и вдруг заявила:

– А мне кажется, что вы нас – симбионтов – охраняете, чтобы свободным не достался такой товар, как люди-космонавты.

Я обработал данный тезис, повертел в памяти и так и эдак: Создатель, сходится!

– Похоже на правду. – Возразить было нечего.

Самка помолчала, но недолго:

– Так как это работает?

– Что именно?

– Сеть ваша, что же еще?! Ведь проводков у вас нет.

– Нет, мы используем направленное световое излучение.

– Как фонариком мигать азбукой Морзе?

– Примерно, ничто во Вселенной не движется быстрее света, а мы посылаем свет через подпространство.

– И ты можешь посылать?

– Конечно.

– Зачем же нужны эти ваши дорогущие передатчики?

Процессы в памяти навигатора на секунду зависли, он рассмеялся.

– Для расчета координат выхода, – я усмехнулся следом, – чтобы луч вышел в нужной точке галактики, необходимы большие вычислительные мощности. Вот ты, Глюк, – обратился я к нему, – какое количество знаков после запятой способен рассчитать?

– Сто восемьдесят тысяч, – обиженно откликнулся компьютер, хотя его никто ни в чем не упрекал, и добавил: – Вот если бы ты купил мне еще пару десятков ядер…

– Вот, – оборвал его я, – видишь?

– Что вижу? – удивилась Ира.

– Мой процессор позволяет определить выход из подпространства с точностью до сотой контртемпа.

– И что это значит?

– То, что мы можем перемещаться от звезды к звезде, но в каком именно месте солнечной системы корабль выскользнет в обычное пространство, предсказать невозможно. Поэтому и прыгаем мы за пределы систем, чтобы не оказаться внутри планетоида, например. А остальной путь приходится проделывать на маршевом двигателе.

– Понятно… А как же передатчик?

– Его серверы рассчитывают около миллиарда знаков после запятой, что позволяет передавать луч антенне другого передатчика с точностью до земного миллиметра. И чем больше расстояние, тем сложнее рассчитать координаты выхода. Поэтому такие компьютеры слишком громоздкие…

– …и дорогие, – закончил за меня симбионт.

– Да. К тому же еще необходимо учитывать собственное движение передатчиков в соседних системах…

– А где находится наш передатчик?

– Какой это «наш»?

– В смысле «ваш», ну который в солнечной системе…

– На луне, конечно…

Я не успел закончить – загорелась красная лампочка, как и обещала самка. Надеюсь, этот хакер-самородок не открыл при этом входной шлюз? Хотя я предварительно задраил люк средней палубы, на всякий случай…

Ирина побежала к терминалу за инструкциями, повозилась там пару минут.

– Ну и кто я теперь? – нетерпеливо спросил я.

– МА-Икс 345, дипломатическая миссия…

– Дай глянуть.

Ира отодвинулась от экрана.

– Та-а-ак, – протянул я. – Хм… Даже пропуск подменил…

– Я же говорила, Макс!

– Говорила… – Я сфокусировал камеру на глазах симбионта. – Ну так что – хочешь выйти на поверхность Марса?

– Хочу, конечно! – резво откликнулась самка. – А зачем?

– Надо перебить номер на обшивке. А ты можешь погулять, пока дроиды смонтируют новый идентификатор.

– Ура! – Она ломанулась к выходу.

– Да, – улыбнулся я во всю шину. – Скафандр не забудь.

– Идентификатор?

– МА-Икс 83… 345, класс 2.

– Пропуск, пожалуйста.

– Отправляю.

– Цель посещения?

– Дипмиссия.

– Разрешение?

Патрульный дроид задумался на пару мгновений.

– Все в порядке, посол. Добро пожаловать в резервацию Сол-3.

Ирина шумно выдохнула дрожащим хоботом. Не настолько уж она уверена в своем доморощенном хакере, как храбрилась всего пару часов назад.

Директор ФСБ Виталий Федорович Сайгаков наблюдал в иллюминатор МИ-26 бескрайнюю пустыню Казахстана, которая с высоты, а может, из-за кондиционера в салоне казалась холодной и мертвой. Он не планировал лететь на эту встречу, но прошло всего два дня, как пришельцы потребовали нового контакта, поэтому долг обязывал… Меньше всего Сайгакову сейчас хотелось встретиться глазами с Каминским, на которого он всего пару часов назад накатал телегу лично президенту. Глава ФСБ попросил секретаря его не беспокоить и долго размышлял, прежде чем запечатать и отправить конверт с грифом «Совершенно секретно, лично в руки». Там он обосновывал в двух словах, почему необходимо отстранить начальника ГРУ от руководства разведкой, по крайней мере на время. «Каминский никак не может прийти в себя после потери дочери, на рабочем месте почти не появляется, контроль над операциями пущен на самотек, промедление негативно скажется на обороноспособности России», – примерно так было написано в докладной. И письмо это Сайгаков уже отправил, как вдруг поступил запрос со станции пришельцев на Луне: «Готовы оказать медпомощь дочернему созданию с идентификатором «Ирина Каминская» в полном объеме. Необходимо присутствие физической оболочки субъекта. Сознание существа будет полностью восстановлено безо всяких условий со стороны Федерации. Ориентировочный интервал прибытия специалиста – два часа по земному летосчислению. Координаты встречи стандартные».