Текст книги "Я и мой капитан"

Сайгаков был уверен, что начальник ГРУ уже прибыл в бункер на Байконуре. Поездом, самолетом, ракетой, дельтапланом… чем угодно! В груди засело гаденькое чувство: «Вот сейчас прилетит эта жаба с врачами и вылечит его дочь, и все станет как прежде. Нет – все могло бы быть как прежде…», если бы Сайгаков не отправил то злополучное письмо, а чуть повременил. Ведь они с Каминским знали друг друга много лет, можно сказать, почти сдружились за это время. Директор ФСБ вздохнул, глядя, как поднятые вращающимися винтами вертолета клубы песка окутывают скромную делегацию землян внизу – Каминского, придерживающего рукой фуражку, уже привычно отвернувшегося Мишу, пару докторов, прикрывающих руками глаза, – и носилки-каталку, на которых покоилось тело дочери начальника ГРУ, укрытое белой больничной простыней.

Сайгаков поморщился, будто песок летел в глаза именно ему, а не стоящим на пятачке внизу, и откинулся в кресле, медленно выдохнув.

Услыхав шум вертолета, на площадку из бункера вышли еще несколько сотрудников ГРУ. «Наверное, притащил с собой весь отдел астробиологии», – подумал директор ФСБ, открывая двери. Спустившись, он направился прямиком к Каминскому, на ходу протягивая руку и состроив добродушную физиономию:

– Здравствуй, Сергей Викторович. Слыхал, дела налаживаются?

Начальник ГРУ энергично затряс его ладонь.

– Да-да! – Лицо Каминского просветлело от надежды. – Обещали… ну ты знаешь, Виталий Федорович… Миша сейчас на связи с ними… говорит, что они уверены, что все получится, – сбивчиво тараторил разведчик. – А ты что здесь делаешь?

– Вот, прилетел морально поддержать, так сказать… – пояснил Сайгаков, избегая встречаться взглядом с Каминским. – И где они? – Он посмотрел в небо.

– Вон, – бесцеремонно вклинился в их разговор Миша, оторвал бинокль от глаз и указал пальцем куда-то на перистые облака. – Посадка через две минуты.

Корабля Сайгаков не увидел, только длинную лохматую полоску реактивных выхлопов. Каминский засуетился.

– Так-так, – замахал он руками сотрудникам, – построились все… Что вы как?.. Разгильдяи… – Потом заорал на них: – Р-р-р-равняйсь!

«Да уж, понабрал в разведку всякий сброд. Астрофизики, блин! – Директор ФСБ с тоской наблюдал за неумелыми попытками подчиненных Каминского построиться в шеренгу. – Никакой выправки». Сайгаков двинулся в их сторону, не сводя взгляда с начальника ГРУ, который поправлял форму кому-то в строю. «С другой стороны, хорошо, что он занят своими мыслями, – решил Сайгаков, – в иных обстоятельствах только по глазам заподозрил бы неладное».

Корабль был намного больше челнока, на котором обычно прилетал посол. Звездолет длиной в стандартную девятиэтажку, серого цвета, в общем-то таких на Байконуре каждый день было пруд пруди. Транспортник приземлился кормой к их делегации, окатив волной пыли, смешанной с горячим воздухом.

– Смир-р-рно! – приказал Каминский.

Разношерстные ученые выпрямили спины, расправили плечи кто как мог. Директор ФСБ чуть не поперхнулся слюной, настолько комично это выглядело.

– Не ори ты так, Сергей Викторович, – мягко сказал он, – не нервируй их – они в армии не служили.

Открылся шлюз, и из трюма на песок медленно выехал трап. Встречающие замерли, особенно Каминский. Сайгаков с интересом наблюдал, как Миша сжал в руке какой-то прибор так, что побелели костяшки пальцев. Директор ФСБ повернул голову к кораблю и понял, почему биолог так разволновался: из прохода появилось нечто… чего доселе в его ведомстве вживую не видели – в распоряжении были только рисунки, да и то сомнительной достоверности. Но вот теперь Сайгаков видел такого инопланетянина своими глазами: массивное, почти двухметровое ярко-фиолетовое существо с четырьмя ногами, как у самовара, четырьмя же щупальцами и длинным толстым шлангом, торчащим из середины тела.

– О-о-о! – не сдержался кто-то, кажется, Миша. – Вот это барабан!..

У Сайгакова слегка перехватило дыхание. Он даже не сразу заметил глаза на верхней части пришельца. «Да уж… доктор приехал тот еще…»

Инопланетянин, мелко перебирая ногами, приблизился к каталке с телом Ирины. Следом за ним подлетели два ремонтных дроида.

– Мы забираем ее на корабль, там проведем операцию, – заявил инопланетный доктор, в упор глядя на Каминского.

– Конечно-конечно… – начал было глава ГРУ.

– Подождите, – вмешался Сайгаков.

Он сам не знал, почему это сделал, как не знал, что говорить дальше. Но что-то ему подсказывало, что он единственный трезвомыслящий человек в данной ситуации. Фиолетовый отлично говорил по-русски, чуть гнусаво выдувая слова из своего хобота, но без акцента. Сайгаков никак не мог понять, что именно его беспокоит:

– А можно провести операцию здесь? – спросил он, чтобы потянуть время.

Пришелец повернул к нему правый передний зрачок, не отрывая взгляда остальных глаз от Каминского, потом медленно продудел:

– Мо-о-ожно…

Вдруг его глаза повернулись во все стороны, он выхватил какую-то плоскую блестящую таблетку из сумки на поясе и проглотил. Внутри хобота раздался хруст, существо, схватив голову Иры своими щупальцами, выплюнуло что-то прямо ей в рот. Одновременно дроиды вырвали тележку с телом из рук опешивших врачей и покатили к трапу. Сайгаков бросился за ними: «Да что это, твою мать, такое?!» Но споткнулся об осевшую на землю тушу инопланетянина, встал на колено, выхватывая пистолет, дроиды с каталкой были уже у входа в трюм.

Сайгаков прицелился, но не выстрелил: он увидел, как дочь Каминского, теперь в сознании, села на тележке. Простыня спала, обнажив грудь девушки. Ирина помахала рукой. Но не ему, а своему отцу. В этот момент шлюз захлопнулся, из дюз корабля вырвалось пламя, и через пару секунд транспортник взмыл в небо.

Сайгаков поднялся, обвел взглядом опешивших оперативников.

– Это что, мать вашу, только что было?! – И тут же выругался еще раз.

Каминский стоял как вкопанный, осоловелыми глазами провожая корабль. Кажется, все присутствующие тоже впали в ступор. Глава ФСБ подошел к бочкообразному инопланетянину. Тот дышал, но глаза его застыли на одной точке. Сайгаков отряхнулся и вновь попробовал вывести хоть кого-нибудь из оцепенения.

– А с этим что теперь делать? – Он толкнул сапогом фиолетовую тушу, отчего хобот пришельца безвольно свесился на песок.

Ему никто не ответил. Но самое странное, что только теперь Сайгаков понял, что именно так терзало его все это время – на пришельце не было универсального переводчика! «Инопланетянин говорил по-русски совершенно свободно, то есть… – Сайгаков не знал, как теперь быть с Каминским. – Сказать ему правду, которая в свете его недавнего доклада президенту будет выглядеть… Черт! И зачем я только отправил это злополучное письмо? Как бы там ни было, он все равно узнает…»

– Макс! – сдавленно выдохнул симбионт, прижатый дроидами к полу.

– Потерпи чуть, – успокоил я. – Сейчас выйдем в стратосферу, перегрузки, слишком ускоренный старт…

Через минуту ремонтники аккуратно водрузили самку обратно на тележку и покатили ее на среднюю палубу.

– Ты куда меня везешь? – Ирина привстала на ложе, прикрываясь простыней.

– В медицинский модуль, – ответил я.

– Мне надо одеться! – крикнула самка. – А ну-ка стойте, роботы!

БТ-82 остановились, не понимая, чью команду исполнять.

– Ты еще слишком слаба, – заметил я. – Тебя напичкали какими-то препаратами, да и мышцы за дни пребывания без сознания немного атрофировались…

Но Ира с упорством, достойным лучшего применения, попробовала встать с каталки. Ее ноги тут же подкосились, самка пошатнулась и повалилась обратно на носилки, тяжело раздувая раковины носовых датчиков.

– Что такое? – обеспокоенно спросил я.

– Го… г-голова кружится, – слабым голосом произнесла Ира, пытаясь зафиксировать ноги на ложе.

– Я же говорил, – мягко сказал я и продолжил настойчивее: – Тебе надо в медицинский модуль.

– Хо… хорошо… – прохрипела она. – Но я же совсем голая…

– И что? – удивился я, потом чуть поразмыслил и понял, к чему она. – А-а-а, тебе холодно, сейчас я повышу температуру в отсеках…

– Нет, балбес ты! – Она уставилась глазами в потолок.

Я подумал чуть дольше.

– А-а-а, ты про эти ваши табу… Слушай, не время сейчас привередничать, не в нашем положении. Нам надо поскорее убираться отсюда. Да и чего я там не видел, в теле землян?

– Ты что же, камеру починил в туалете?! Втайне от меня?!

– Да нет, – успокоил я симбионта. – Ваш вид хорошо изучен, так что в Сети достаточно информации о гуманоидах Сол-3. Осмелюсь предположить, что в анатомии человека я разбираюсь лучше тебя.

– Это другое… – протянула самка.

Я не совсем понял, о чем она, точнее, совсем не понял, а просто спросил:

– Так мы едем в медицинский отсек или нет?

Очевидно, что выхода у Ирины не было – ее тело было ослаблено настолько, что ходить она не могла.

– Едем, – согласилась она после недолгой паузы.

– Вот и хорошо. Глюк, подготовь тесты и восстановительные процедуры.

– Это что же такое?! – воскликнул симбионт. – Он тоже смотреть будет, что ли?

Я попробовал подобрать убедительные аргументы, но навигатор меня опередил.

– Я управляю медицинским модулем, – заявил компьютер. – В твоем понимании я – доктор. Ты же не стесняешься доктора-гуманоида, когда он обследует тебя на Земле?

– Хм… немного стесняюсь…

– А ты думай о том, что я даже не гуманоид и не существо вовсе.

Ирина перебирала черные спутавшиеся волокна на голове, пока дроиды тащили каталку в медицинский модуль.

24-й снял украденный из модного бутика парик. Натянул заново свой вязаный головной убор так, чтобы рыжая шевелюра не полностью скрывалась под ним, и двинулся от станции к своему временному пристанищу. Агент был спокоен, даже ни капельки не зол на безрезультатный день – это было будничным явлением в мире разведки. Не всегда все получается: контакт может не прийти на встречу, операция может провалиться, так и не начавшись, да мало ли что может случиться. Леня чувствовал лишь легкую досаду. Оттого что, так удачно улизнув от соглядатаев, он битый час шлялся переходами, проверяя, нет ли за ним «хвоста». После, добравшись до цели своего путешествия – «квартиры главного», – обнаружил, что проникнуть в нее так просто не удастся: на окнах и двери стояла довольно продвинутая по земным меркам система сигнализации. Со скудным арсеналом шпионских приборов, которые он заказал по Интернету, справиться с ней Глущенков был не в силах. Больше всего раздражало, что суперинтендант, кроме снимков со спутника обиталища начальника ГРУ провинции Россия, не предоставил 24-му никаких контактов. А работать в одиночку всегда очень затруднительно, хотя Леня был уверен, что агенты Федерации на Сол-3 есть, и в немалом количестве.

Приближаясь к своей пятиэтажке, Леня поглубже запихнул в карман куртки так и не пригодившийся парик манекена, чтобы тот не торчал, и не таясь прошел к своему подъезду. Площадка была усеяна грязными подсыхающими следами нескольких пар биподов чужих гуманоидов.

– Это что? – спросил он Светлану, указывая на отпечатки ботинок.

– Ты где был? – поинтересовалась та.

Кажется, «ты где был?» – это стандартное приветствие совместно проживающих землян. 24-й услышал это из уст самки не в первый раз, просто раньше как-то не уловил закономерности.

– Ты где была?! – поприветствовал он Ленину половинку в ответ.

Света на мгновение опешила.

– На работе. – Ее глазные датчики округлились.

«Нет, это не приветствие, вопрос требует ответа», – сообразил агент и поспешно произнес:

– А я ходил искать эту самую работу. Так, а это откуда? – Он снова ткнул пальцем в следы на полу.

Света махнула рукой:

– Это милиция приходила. Кто-то позвонил, что, мол, квартиру соседей обворовывают, вот они и пришли. Даже Ивана с работы вызвонили.

– Иван? Это еще кто такой?

Леня не предполагал, что глаза самки могут стать еще больше.

– Как это «кто»? Наш сосед. Ты что, не помнишь?

– Да как-то, знаешь… – 24-й попробовал оправдать свою промашку, – забегался совсем…

– Пришли, наследили тут, – пояснила Светлана раздраженно. – А ничего и не было: замок на месте, ничего не украли…

«Заложила-таки, чертова старушенция. – Агент, раздеваясь, сунул ключ от соседской квартиры в ящик в прихожей. – Завтра такой трюк уже не прокатит. Наверняка фээсбэшники в доме напротив уже выяснили, что к чему. Ну ничего, жизнь шпиона не состоит сплошь из успехов. Придумаю что-нибудь».

Леня сел за компьютер, продумывая содержание отчета для М’хак-о-Пло. «Странно, чтобы найти хакера, мне сейчас бы не помешал сам этот хакер. – 24-й улыбнулся этому парадоксу. – Надо бы форсировать события». И выхода он видел всего два. Плохо, что оба слишком радикальные. Что выбрать? А может быть, оба?

– Ленюшка, ты что хочешь на ужин? – из-за спины спросила Светлана.

– Что угодно. – Агент накрыл своей ладонью кисть самки, покоящуюся у него на плече. – Что угодно, – повторил он мягко, уже не сомневаясь в кулинарных способностях Светы.

«Ей бы шеф-поваром работать на Альтаире», – снова улыбнулся 24-й.

Глущенков услышал звон кастрюль на кухне и углубился в Интернет. Через четверть часа агент выключил безбожно тормозной компьютер, не в силах устоять перед доносящимися до вкусовых рецепторов запахами жареной плоти. 24-й поднялся и направился на разведку в комнату для приготовления пищи, надеясь, что Света сегодня не станет провоцировать его на половой контакт.

Каминский немного успокоился, после того как директор ФСБ озвучил ему свою теорию. Однако продолжал настаивать на том, что нужно немедленно известить федеративного посла.

– Зачем, Сергей Викторович? Ну зачем так скоро? – пытался урезонить его Сайгаков. – Дай людям поработать, впервые появился шанс узнать побольше про этого «слона».

Каминский покачал головой и нажал кнопку на коммутаторе.

– Вызовите ко мне Валерия, – приказал он и потер седеющие виски.

Через пару минут в дверь комнаты вежливо постучали и вошел главный инженер астробиологического отдела.

– Разузнали что-нибудь? – нетерпеливо бросил ему начальник ГРУ, ослабляя ворот.

– Еще рано говорить, – рапортовал ученый. – Миша колдует над телом.

– Валера, надеюсь, он там его не режет? – вклинился Сайгаков. – Иначе, ты же понимаешь, будет беда!

– Легкое вмешательство, – доложил инженер, – взял мазки, пробы крови. Сейчас эпителий рассматривает в микроскопе.

Распахнулись двери, и в бункер влетел человек в форме – подчиненный Сайгакова – из группы, что работала сейчас снаружи.

– Есть кое-что! – Он быстрым шагом прошел к столу, положил перед директором ФСБ плоский блестящий предмет и взял под козырек. – Кажется, какое-то устройство пришельцев.

– Идите, продолжайте поиски, – махнул ему рукой Виталий Федорович.

Агент выскользнул за дверь, а Сайгаков обратился к инженеру:

– Подойди глянь, что это такое? – Он повертел в руках металлический диск.

Валера ловко извлек из чемоданчика какой-то сканер и пару раз провел им над поверхностью капсулы. На крышке прибора замигали светодиоды.

– Ну что?

– Какое-то электронное устройство, определенно, – заключил инженер.

– Твою мать! Я это и сам могу сказать, без всяких приборов! – заорал вдруг Сайгаков. – Я видел, как эта таблетка работает. Ты толком можешь сказать – что это?

Валера отступил на шаг и покачал головой. Директор ФСБ повернулся к Каминскому.

– Вот поясни мне, пожалуйста, на кой ты держишь этих лабухов? – не стесняясь присутствия инженера, поинтересовался он. – Толку с них, как с козла молока!

Начальник ГРУ улыбнулся, пожалуй, впервые за несколько дней.

– Ты не прав, Виталий Федорович. Валера, – обратился он к подчиненному, – покажи.

Валера вынул из того же чемоданчика медальон пришельцев на тонком шнурке, надел на шею и зашевелил губами.

– Нин хундан, Виталии Фиедоровичи, – донеслось из динамика.

Каминский почему-то рассмеялся.

– Это… это что значит? – растерялся Сайгаков. – Это что…

– Это по-китайски, – кратко пояснил начальник ГРУ.

– То есть вы разобрались наконец-то?!

– Да, сейчас загружаем в него урду и санскрит. – Каминский определенно гордился собой и своим управлением.

– И что это значит? – повторил Сайгаков.

– Ну… в мягком переводе: «Вы козел, Виталий Федорович».

Директор ФСБ грозно зыркнул на Валеру, но от комментария воздержался.

– Слушай, Сергей Викторович, – возбужденно начал он, – одолжи мне этот переводчик. Мы бы на таможне смогли проверять каждого вернувшегося на лояльность.

– Ха! А кто будет его настраивать? У тебя же никто не умеет им пользоваться!

– Научите, у меня ребята сообразительные в управлении инопланетной контрразведки. Или вон Валеру заберу у тебя!

Валере перспектива работы под руководством жесткого Сайгакова явно не нравилась – он отступил еще на шаг и напрягся.

– Не могу, – покачал головой начальник ГРУ. – Нам еще следует воссоздать этот прибор, может, тогда…

– Ладно, – смягчился Сайгаков, – то есть с монетой вы тоже разберетесь?

– Со временем, – заверил Каминский и добавил, обращаясь к инженеру: – Валера, можешь идти. И позови Мишу, пожалуйста, когда он узнает что-то стоящее.

– Слишком мягко ты с ними, – упрекнул начальника ГРУ Сайгаков, когда Валера скрылся за дверью, – в Афгане они бы и суток не продержались.

– Времена меняются, – спокойно ответил Каминский и вытер лицо платком, – достойных ученых сейчас днем с огнем… Не то что в Штатах…

Оба помолчали, похоже одновременно вспоминая ту глупую кровавую войну.

– Надо сообщить «жабе» все-таки, – наконец сказал начальник ГРУ.

– Я тебя понимаю как отец отца, но ты о родине подумай. Ну куда твоя Ирина денется? Поймают ведь все равно.

– Ты меня за пацана держишь, что ли? – Каминский нахмурился. – Родина… Ты бы еще Бога вспомнил… Посмотрел бы я на тебя в моем положении.

– Все равно поймают, с их технологиями… – попробовал успокоить его Сайгаков.

– В итоге – да, но не хотелось бы получить ее по частям. У меня, кроме нее, нет никого, а там, – он указал пальцем в потолок, – неизвестно что творится вообще.

– Известно немного…

– Что именно? – взвился начальник ГРУ. – Сколько у тебя возвращенцев?

– Уже почти два десятка…

Каминский с горечью посмотрел на Сайгакова.

– …но ты же знаешь – контракты у большинства минимум на пять лет, поэтому такая ситуация – вернулось мало пока…

– Вернулись недееспособные или полные отбросы, словам которых доверять нельзя. Психически неустойчивые, двое вон с катушек слетели совсем… – Начальник ГРУ сверлил взглядом собеседника.

Сайгаков даже чуть съежился, ощущая мурашки, пробежавшие по спине.

– Есть один нормальный… – будто в оправдание выдавил он, – сейчас проверяем… – Но, увидев, что на Каминского не подействовало, добавил: – Дождись хотя бы отчета Миши, а потом звони.

Михаил Васильевич Зотов не заставил себя долго ждать. Он с вытаращенными глазами, без стука ввалился в комнату, выкрикнув с порога:

– Дерево!

Сайгаков с Каминским уставились на него, потом директор ФСБ произнес осторожно:

– Я знаю, что это дерево. – И на всякий случай постучал по столу.

– Да нет! – выпалил Миша. – Инопланетянин – дерево!

Высокое начальство молчало.

– Понимаете, – затараторил увлеченно астробиолог, – его кожа, мышцы, волокна – древесная ткань! Эти отростки, кажется, ветви. А ноги по структуре сходны с корнями дуба, правда… – Миша замялся.

– Продолжай, – заинтересованно подтолкнул его Сайгаков.

– Ну… только вот хобот и глаза… они не вписываются… есть пищевод… Нет земных аналогов. – И подчиненный Каминского понес какую-то белиберду, половину слов было вообще не понять.

– Стоп-стоп! – замахал руками директор ФСБ. – По-русски можешь пояснить?

Миша задумался, затем продолжил, но уже медленнее:

– Неизвестная форма жизни, смесь растения и животного…

– Ты образцов достаточно взял?

– Да, но хотелось бы…

– Что? Разрезать?

– Н-ну да… – неуверенно подтвердил Миша. – Хотя оно живое еще, дышит…

– Отставить! – громко приказал Каминский. – Сделай рентген или что там у тебя, но резать – ни в коем случае! Иначе уволю к чертовой матери!

– Есть, – неуклюже выровнял спину астробиолог, потом добавил: – Томографию можно же?

– Если успеешь, – согласился начальник ГРУ. – А где ты томограф возьмешь?

– А я еще в прошлый раз в бункер привез, – отчеканил Миша.

– Молодец! Вольно! И мне полный отчет потом! – бросил Каминский вслед удаляющемуся астробиологу. – Видишь, – повернулся он к Сайгакову, – хорошие ребята…

Тот усмехнулся, встал из-за стола и пошел в центр связи отправлять сообщение М’хак-о-Пло. Но мысли в голове директора ФСБ не соответствовали его улыбающемуся лицу: «Черт! Похоже, Каминский пришел в норму, а всего-то и надо было с ним просто поговорить, прежде чем отсылать то письмо… С другой стороны, президент ведь может и отказать – это всего лишь рекомендация». И Сайгаков окончательно решил ничего гээрушнику не сообщать.

– Как дела у вас? – спросил я скорее у компьютера, нежели у Иры.

– Взял анализ крови, пробы некоторых тканей, обрабатываю данные, – откликнулся Глюк. – Кажется, симбионт находится под действием какого-то наркотика. Неплохо бы провести биопсию мозга для уверенности.

– Нет! – воскликнула самка. – Вы что тут, совсем охренели?!

– Извини, я сейчас немного занят навигацией – пытаюсь поскорее убраться из этой системы. Делай, что Глюк говорит.

– Ни за что! Макс!

– Это не больно, – утешил ее компьютер, – гамма-нож, всего пара клеток серого вещества. Ты же хочешь поскорее привести организм в рабочее состояние?

– Я не дам сверлить себе череп, даже не проси! Макс, скажи ему!

– В таком случае определение состава лекарства займет больше времени, – рапортовал навигатор.

– Сколько? – Ирина приподняла голову.

– Минут пятнадцать, – ответил Глюк.

– Делай долгий анализ, это некритично, – заступился я за симбионта.

– Вот спасибо тебе, Макс. – Самка расслабилась на операционном столе, но я так и не понял, была ли ее фраза сарказмом или искренней благодарностью.

Отбросив эти мысли, я начал просчет траектории после разгона Юпитером.

– Генерация антидота завершена, – информировал процессор, – ввожу состав.

– Ма-а-акс! Что он делает?! – Ира в ужасе смотрела на жужжащий манипулятор медицинского модуля, приближающийся к ее груди.

– Как что? – удивился я. – Производит инъекцию сыворотки.

– Куда? – Симбионт оперся на локти, отползая назад на кушетке.

– В сердце, конечно, – пояснил Глюк, – это самый быстрый способ…

– А ну стой! – Самка оттолкнула зловещий десятисантиметровый шприц с нейтрализующей смесью. – А то поломаю сейчас тут все! Что это еще за шутки такие?!

Мы с компьютером замерли. Какие уж тут шутки?

– Ну, – начал я, – как сказал Глюк, укол в сердце гуманоида – самый быстрый способ разнести лекарство по артериям.

– Да пошли вы! Кто я вам – крыса лабораторная?

На земного грызуна Ирина определенно была не очень похожа, поэтому я просто спросил:

– А чего же ты хочешь?

Симбионт опустился на спину, потом как-то неуверенно ткнул пальцем в правую ягодичную мышцу, почти скрытую койкой:

– Ну… можно сюда укол сделать…

– Неэффективно – там только мягкие ткани, никаких крупных сосудов, а в те, которые есть, попробуй попади… – пояснил я.

– А ты постарайся! – Ирина с трудом перевернулась на живот, подставив под свет прожектора две упругие выпуклости в точке соединения биподов с тазовой костью. – Так лучше?

Не понял, для чего она это сделала, но я, поглядывая на отблески лучей бактерицидной лампы на теле симбионта, как можно спокойнее пояснил:

– В таком случае ты испытаешь сперва небольшой шок, а после в течение минимум двух часов не сможешь шевелить нижними конечностями под действием препарата. Поверь, ощущения не из приятных – сыворотка очень сильная. Вероятен отек ног и другие побочные эффекты. Я же о твоем теле забочусь.

– Можно в вену попробовать, – осторожно предложил Глюк. – До сердца дойдет сравнительно быстро, а там уже…

– Да-да! – Самка тут же вернулась в исходное положение «на спине». – Давай в вену! А ты, – крикнула она ремонтному дроиду, которого я оставил в отсеке на случай, если Иру вдруг надо будет зафиксировать, – дай мне простыню!

БТ-82 ей беспрекословно повиновался. Симбионт укрылся белоснежной тканью, со словами: «Извращенцы, блин, сразу не могли сказать!» – и добавил, глядя в потолок:

– Ну, в какую руку колоть?

– Левый манипулятор, – ответил Глюк. – Только не шевели им, пожалуйста. Больно не будет.

– Хорошо. – Ира выпростала из-под простыни руку и выдохнула: – Коли!

Я перенес все внимание на управление кораблем. Тем более что сигнал немедленно остановиться уже пришел. Я проигнорировал сообщение, наблюдая на радаре голубоватую точку быстро приближающегося крейсера.

– Ой черт! – пискнула самка.

– Тихо лежи, – приказал Глюк, – все хорошо, ввожу состав.

– Ты говорил, больно не будет! – сдавленно прошептала Ира.

– Я соврал, – спокойно ответил навигатор.

– Коновалы… уй-й… – морщился симбионт. – Макс!

– Я занят, – отрезал я. – Терпи, придется прыгать прямо сейчас. Шестнадцать… пятнадцать…

24-й был рад, что получил сообщение от суперинтенданта сектора шесть. Но еще больше тому, что именно говорилось в этом сообщении: «Поступила информация о том, что дочерняя особь главы разведывательной службы провинции Россия обманным путем покинула Сол-3. Я понимаю ваше положение, как и то, что данное обстоятельство осложнит выполнение вашей миссии, однако прошу вас продолжать действовать по обстановке. М’хак-о-Пло». Губы Лени растянулись в улыбке: «Крыса тыловая. Ничего ты не смыслишь в обстоятельствах и обстановке!» Наоборот – такой поворот событий был на руку Глущенкову. И сейчас он лишь решал для себя дилемму – идти ва-банк или все-таки сначала подстраховаться?

Агент посмотрел на ровно дышащую в полудреме Свету, которая зачем-то в эту ночь перебралась спать к нему на диван в гостиной, вздохнул и снова повернул голову к монитору. «Нужно попробовать напролом, – решил он, – а заявку в Роскосмос всегда успею подать, если не выгорит». 24-й выключил компьютер, разделся и осторожно лег рядом с самкой, мягко приобняв ее волосатой Лениной лапищей.

Шифроваться смысла не было, так как после вчерашних событий те, кто его «пас», явно усилили наблюдение. Леня дождался отбытия Светы на работу, после чего собрался и спокойно вышел из дома, краем глаза отметив за собой потенциальный «хвост». Им, по-видимому, была самка темпов шести от роду, с длинными яркоокрашенными волосами, которая появилась из соседнего подъезда, как только 24-й прошагал мимо. Она пристроилась метрах в двадцати позади Глущенкова, оживленно разговаривая с кем-то по мобильнику. Но слишком громко и наигранно, как показалось Лене.

Заморосил дождь. Агент остановился, притворившись, будто никак не может раскрыть зонт, и снова посмотрел на гуманоида подвида Б. Самка прошествовала мимо, стуча каблуками по асфальту и не обращая внимания на Леню, но зонта при ней не было. «Может быть, да, а может, и нет, – пронеслось в голове агента, – но женщины обычно накануне интересуются прогнозом погоды, если планируют куда-либо выходить. Да и небо с утра было хмурым. Ладно, посмотрим». Глущенков, укрывшись от падающих с неба капель, вальяжно зашагал вслед за девушкой, на перекрестке вдруг свернул направо, остановился у круглосуточного киоска и стал разглядывать ассортимент.

Самка проигнорировала маневр 24-го и продолжила движение к станции. Агент осторожно огляделся. К ларьку направлялся другой гуманоид в надвинутой на лоб кепке – приземистый, почти на голову ниже Лени, он кутался от ветра в легкий темно-зеленый плащ. Глущенков подождал, пока человек подойдет вплотную, потом сам пошел к станции.

– Девушка, – услышал он за спиной голос землянина, – кофе есть у вас?

Купив билет, Леня сел на скамейку на платформе и стал ждать прибытия поезда. Самка на высоких каблуках вертелась в толпе пассажиров поблизости, все так же о чем-то болтая по телефону. А вскоре появился и недавний тип в плаще, постоял пару минут под навесом, затем взглянул на часы, сел на лавочку неподалеку и закурил, потягивая растворимый кофе из пластикового стаканчика. 24-й достал из наплечной сумки книгу и начал читать.

Подошла электричка. Народ сгрудился на краю платформы. Глущенков захлопнул книгу и присоединился к толпе. Двери открылись, и пассажиры начали суетливо загружаться в вагоны. Леня тоже вошел, но место занимать не стал, а остался в тамбуре. Гуманоид в кепке вместе со всеми продвинулся мимо него в салон, окинув коротким пустым взглядом. Дождавшись последнего пассажира, 24-й вышел из вагона обратно на платформу.

– Пригородный электропоезд Новоиерусалимская – Подольск отправляется со второго пути, – услышал он объявление по станции.

Типа в кепке видно не было, зато блондинка на каблуках, которая вроде бы садилась в другой вагон, снова объявилась на перроне, не отрывая от уха мобильник. Леня прошагал мимо нее к выходу с платформы.

– Да, мама, представляешь – чуть не села в другой поезд! – услышал 24-й ее звонкий голос.

Агент двинулся к остановке маршрутных такси. Самка не сделала даже попытки последовать за ним, стояла привалившись к фонарному столбу и совсем не смотрела в сторону Лени.

«Создатель, сколько же вас тут?» – Глущенков окинул взглядом скопление людей, но выделить кого-либо было невозможно. Ясно было только одно: в автобус с ним самка точно не сядет, а кто-то другой – непременно.

Два часа эскалаторов и подземных переходов. 24-й однажды даже перепутал ветку. Единственное, на что он надеялся, что оторвался от преследователей, так как уже не фиксировал однажды увиденных в метро лиц. Кажется, за ним следили четверо, помимо тех двоих, что он засек в первый день.

«Ну что ж, пора работать». Леня сжал рукоять ненастоящего ТТ в кармане куртки, наблюдая с площадки пятого этажа, как начальник ГРУ провинции Россия покидает салон черного «мерседеса». Водитель взял под козырек, и через минуту «Гелендваген» укатил прочь из переулка. Жутко захотелось курить снова. «Чертова земная отрава! Вот так со Светой разок затянешься, и уже не отпустит». Агент и так уже выкурил три сигареты в ожидании цели, каждый раз выбрасывая тщательно протертый от отпечатков бычок прямо в мусоропровод. Только однажды на лестничной клетке появился местный обитатель, укоризненно посмотрел на отвернувшегося к окну Леню, но ничего не сказал. Просто высыпал отходы из пластмассового ведерка в приемник для мусора и, гулко хлопнув крышкой, удалился в свою каморку. 24-й тогда дополнительно просканировал дурно пахнущую территорию: рядом с мусоропроводом валялись какие-то ветхие лохмотья, резиновые шланги и несколько пустых пластиковых инъекторов. А к тыльной части вытяжной трубы был прислонен прибор с жесткими прутьями для очистки пола типа «веник».

Подъехал лифт. Леня стоял, напрягшись, в лестничном пролете между пятым и четвертым этажами. Каминский подошел к квартире, открыл внешнюю дверь и набрал код сигнализации на пульте в простенке. Когда дважды щелкнул замок внутренней створки, 24-й уже тихо подкрался к гээрушнику сзади. В спину Каминскому уперлось что-то твердое.