Текст книги "Я и мой капитан"

Звук пропал. Пальцы хлюпа забегали по клавишам на панели перед ним. Он что-то долго изучал на своем приборе, остальные карлики за его спиной тихо перешептывались. Так прошло несколько минут. Я услышал слабую вибрацию в стене и обратил внимание на Ирину:

– Чего стучишь?

– А что происходит? – осторожно спросила она.

– Проверяют по базе наш идентификатор. 345-й транспортник два года назад пропал без вести в туманности Орла, так что ничего они не найдут, надеюсь…

– А если найдут?

– Тогда импровизируй…

– Капитан, – снова включились в эфир хлюпы, – в каком качестве вместе с вами путешествует этот гуманоид земного типа? – Передний указал на Иру.

– В качестве свободного гражданина галактики и штурмана моего корпуса, – сказал я уверенно.

– Вы утверждаете, что не являетесь гражданином Космической Федерации, равно как и подданным иного государства.

– Именно так, офицер. Мы – свободные предприниматели.

– В таком случае не затруднит ли вас пояснить, при каких обстоятельствах к вам… гм… присоединился данный примат весьма редкого подвида Б?

Хлюпы позади главного зашевелились, тихо переговариваясь.

– Конечно, офицер, – начал я. – Дело в том, что я…

Тут на экране из люка в задней части центра управления хлюпов появилась еще одна фигура: такой же «лилипут», только раза в полтора толще остальных; в такой же синей форме, только отороченной золотой тесьмой, и с неизвестными мне знаками отличия на груди. Лицо гуманоида было покрыто густым ворсом над глазами и у носовых впадин, а верхнюю часть головы прикрывала синяя круглая шапочка, естественно расшитая золотом. По тому, как он прошел к пустующему креслу в первом ряду, и по тому, как притих при этом экипаж патрульного катера хлюпов, я понял, кто именно здесь главный. Ира как-то потом назвала его «большая шишка», хотя на видоизмененный побег земных хвойных растений он был вовсе не похож. Еще симбионт позже заявил, фыркнув при этом, дословно следующее: «Золото на синем бархате – это пошло!» Но в тот момент мне так не казалось. А когда толстый хлюп умостился в своем кресле, еле влезая в него, то и сравнение с «шишкой» мне уже не представлялось таким уж необоснованным.

– Вот, господин полковник. – Офицер указал куда-то в направлении пульта.

«Большая шишка» мельком окинула взглядом нашу рубку и уставилась на невидимый мне монитор инопланетян, потом махнула коротенькой рукой хлюпу, с которым мы говорили:

– Продолжайте.

– Так вот, – продолжил я, хотя было немного неуютно под колючим взглядом этого полковника, – дело в том, что я выкупил данного симбионта у транспортного корабля Федерации второго класса МА-Икс 8350, когда понял, насколько плохо тот обращается с человеческой личностью. Он всячески унижал симбионта, – мой голос чуть просел, – не выделял ему времени на заслуженный отдых, пренебрегал контрактом и правилами поведения с примитивным сознанием.

– Покажите контракт, – попросил молодой офицер.

Я передал на катер копию моего контракта с симбионтом. Хлюп, видимо помощник капитана, забарабанил по клавишам. Человечки во втором ряду с интересом выглядывали из-за его спины. Старший молчал.

Я услышал стук в переборку.

– Чего тебе? – спросил я Иру, отключив громкую связь. – Я и так нервничаю немного.

– Что происходит? – обеспокоенно шепнула она.

– А тупее вопросы будут? – ответил я раздраженно. – Проверяют по Сети, кто такой МА-Икс 8350 и что он успел натворить.

Я снова вышел в эфир.

– Та-а-ак, – протянул молодой, пролистывая что-то на прозрачной пластине, – тут сказано, что МА-Икс 8350 особо опасный преступник. – Он усмехнулся. – Вовремя же вы освободили представителя земной расы! Тут еще говорится, что указанный заключенный сбежал, остальные данные засекречены. – Хлюп показал пластину «большой шишке». – Не боитесь, что он будет преследовать вас?

– Именно поэтому мы здесь, – сдержанно ответил я. – Ваша система славится своей безопасностью.

Усатый полковник протянул руку вперед и отключил звук. Несколько минут они о чем-то совещались с младшим офицером, а мы напряженно ждали.

– Я хочу поговорить с симбионтом, – сказал вдруг полковник.

– Уже не с симбионтом, – вежливо поправил я, меня такими уловками не проведешь, – а со свободным сознанием третьей ступени.

«Большая шишка» усмехнулся во всю ширину ротового отверстия и стал еще больше похож на шишку.

– Хорошо. Гуманоид с идентификатором «Виктория Иванова», не могли бы вы встать и сделать несколько шагов вперед от горизонтальной плоскости.

Ира беспрекословно подчинилась, вышла в центр рубки и даже покрутилась там вокруг своей оси, раскинув руки. Похоже, такое внимание к ее персоне было самке весьма приятно. Но я-то знал, для чего это делается, – хлюпы проверяли, нет ли вокруг симбионта каких-либо лучей или другого вида оков для подчинения воли сознания.

– Садитесь, – приказал полковник и, подождав, пока Ира умостится на кушетке, продолжил строго: – Итак, ваш капитан заявляет, что выкупил вас фактически из рабства у другого корабля Федерации, который позволял себе слишком вольную трактовку контракта. Это соответствует истине?

Мои серверные стойки завибрировали от волнения, но самка ответила очень бодро:

– Да-да! Так и было! Макс, увидев мои страдания, сразу же освободил меня от этого изверга МА-Икс 8350! – Ира на секунду закрыла световые датчики рукой и всхлипнула. – Вы знаете, что этот мерзавец со мной вытворял?

Семь пар бездонных, чуть поблескивающих глаз хлюпов смотрели прямо на симбионта. Как и восьмая пара полковника, сверлящая Ирину пронизывающе-недоверчивым взглядом.

– Он… он… – Симбионт выдержал паузу. – Он бил меня!.. – И, видимо представив эту картинку на периферии головного мозга, быстро поправился: – Бил меня током! А еще заставлял есть в туалете зеленую жижу из трубочки…

Я поежился, а Ирина продолжала напропалую врать:

– …а еще он… забрал у меня сапоги. – Она подняла биподы так, чтобы всем видны были отпечатки ребристого пола на ее пятках. Мне стало стыдно. – Видите? И заставлял так вот ходить по камням и иглам.

Глаза самки весьма натурально наполнились слезами. И самое интересное, что хлюп женского пола во втором ряду катера определенно ей сочувствовал, едва сдерживаясь, чтобы не заплакать. Ира тем временем закатала рукав, показывая инопланетянам недавний укол:

– Вот, видите?! Он накачивал меня какой-то дрянью, чтобы я была полностью в его власти. И все это, пока не пришел Макс-345 и не уговорил этого уголовника продать меня ему. Но теперь я свободна! Вы же так цените свободу, у вас прекрасная, бесподобная… эта… как ее там?.. Жда… Джамахирия! Вы такие милые…

Я вырубил звук и крикнул Ире:

– Не переигрывай! Тебя совсем, блин, занесло!

И тут же включил трансляцию, пояснив обрыв связи помехами от соседних кораблей. Симбионт чуть успокоился, но только чуть. Скромно замерев на кровати, Ирина посмотрела на оцепеневших от ее бурной речи хлюпов, погладила свои спутанные волосы и добавила:

– Видите? Даже расческу отобрал, такой гад!

Хлюпка во втором ряду смахнула что-то со щеки. А вот лицо толстого капитана карликов было совершенно непроницаемым: непонятно, произвел ли на него хоть какое-то впечатление спич симбионта.

– Не уделите ли пару минут, дабы ответить на вопросы нашей стандартной анкеты? – спросил полковник. – Это не обязательно, так что если вы спешите…

– Конечно, капитан, – торопливо согласился я и услышал, как самка стучит костяшками пальцев по переборке за спиной. – Секунду…

Я отключил связь.

– Ну?

– Макс, зачем нам отвечать? Он же сказал «не обязательно».

– Но добровольно-принудительно, – шикнул я, – думаю, очередная проверка. Не высовывайся без веских причин, пожалуйста. Я готов, полковник! – заявил я в коммутатор уверенным голосом.

«Лилипут» махнул рукой офицеру, и тот начал:

– Как долго вы планируете пробыть на Бормотун?

– Двое местных суток.

– Сколько у вас руды на продажу?

– Шесть с половиной универсальных киломасс, – четко ответил я, заметив, что «большая шишка» явно передает молодому по смартфону, о чем именно спрашивать.

– Процент пустой породы?

– Шестьдесят четыре.

Хлюпы переглянулись. Один из второго ряда привстал, положив полковнику руку на плечо, и что-то прошептал на ухо. Тот кивнул и, наморщив лоб, заговорил сам:

– Очевидно, это коммерческая тайна, где именно вы достали столько высокообогащенного тербия. Поэтому спрашивать о месте его добычи я не стану…

Тем более что тебе это ничего не даст, старый хрыч. В Федерацию вас не пустят в любом случае. Там своих акул хватает.

– …но не могли бы вы продать его нам? Конечно, если датчики подтвердят тридцатишестипроцентное содержание оксида в грузе.

Я задумался. Все зависело от суммы сделки. Цены на тербий в местной Сети я давно выучил наизусть, вот только такой чистой породы, как у Хейви, на местной бирже не было. «Большая шишка», уловив мои сомнения, предложил:

– Шесть миллионов за ваш товар.

У меня перехватило шину северного моста. Довольно щедро. Лучше, чем два дня торчать на станции, гадая, купит ли кто-то твой редкоземельник или нет и по какой цене. А тут так вот сразу!

Капитану хлюпов моя задержка показалась приглашением к повышению ставок, и он уверенно пошел на него:

– Плюс бесплатная аренда участка в районе порта сроком один местный год. Если вы вдруг планируете надолго обосноваться в нашей системе.

Я снова ощутил, как Ира сотрясает стену своим кулачком, очень настойчиво.

– Я должен посоветоваться со своим симб… гм… бизнес-партнером, – вежливо выдал я в эфир.

– Макс, что еще за участок? – спросила самка заинтересованно.

– Торговое место на периферии станции.

– Можно там дом построить? – Ира возбудилась еще больше.

– Нет, скорее всего, клетушка шесть на шесть примерно. Под магазин или склад.

– Под студио подойдет…

– Ты уже поселиться тут собралась, что ли?

– Просто оцениваю варианты, – ответил симбионт задумчиво. – Если Хейви будет добывать руду, ты возить, а я – продавать, то можно и поторговать годик.

– Именно на это хлюпы и надеются, что мы тут задержимся, а они получат руду. Но хочу тебе напомнить, что если федераты меня поймают где-нибудь на Лейтен, то могут и пристрелить сразу. Не тебе корпус подставлять под пушки. И есть еще один немаловажный фактор, которого ты не учитываешь.

– Какой?

– Тот, чему равен этот, как ты выразилась, годик. Считается он по оборотам колыбельной планеты хлюпов, а это Бормотун-2 с периодом обращения вокруг звезды сорок два местных дня, а в пересчете на абсолютное время и того меньше – около тридцати земных суток.

– Я не хочу, чтобы ты рисковал. Но у нас же будет транспортный дроид! Можно попробовать за месяц накопить кредитов, – упорно гнула свою линию Ира.

– Давай позже об этом поговорим?

– Почему?

– Есть определенные обстоятельства… – туманно ответил я.

На станцию нас пропустили, зарезервировав в залог тонну руды. Я пообещал рассмотреть предложение хлюпов и дать ответ завтра. «Лилипуты» настояли, что пришлют своих представителей, как только я обзаведусь кредиткой.

Станция заслоняла уже почти весь обзор внешней камеры, а на фоне голубого газового гиганта выглядела и вовсе потрясающе. Симбионт не мог оторвать фокус световых сенсоров от панорамы под куполом.

– Целый город, – еле выдавила из себя Ирина, – какие парки красивые, озера, фонтаны…

– Думаю, это кварталы родонтинов. Но да, – согласился я, – красивые. Тут даже есть несколько порталов.

– Что еще за порталы?

– Порталы мгновенного перемещения. В них тело расщепляется на субатомные частицы и собирается в другом конце города.

Самка молчала, глядя на бесконечные артерии транспортных путей внизу, по которым, как эритроциты в крови гуманоида, текли потоки аэромобилей. Мы стояли в очереди, теперь уже на посадку, и я подумал, что нелишне ознакомить Иру с местными правилами дорожного движения.

– Идти пешком нужно по желтой линии, всегда по левой стороне, против движения флаеров. Ты слушаешь?

– Да-да, Макс, очень внимательно, – откликнулся симбионт, почесав носовой датчик.

Я был в этом не уверен, но продолжил:

– Ни в коем случае не заступать на зеленую и тем более на синюю линию. Пешеходное движение регулируется светофорами, похожими на земные.

Ира встрепенулась.

– Проход разрешен – белый круг на темном фоне, запрещен – черный крест на белом фоне.

– Почему нельзя было сделать нормальные цвета, красный – зеленый, как у нас? Все черно-белое… Тут что, все дальтоники?

Моя самка так до конца и не научилась думать, прежде чем спрашивать.

– Потому что разные существа воспринимают различные диапазоны волн. – Я был очень терпелив. – На самом деле излучение светофора имеет самый широкий спектр, включая даже слабые гамма-лучи, чтобы любая раса могла различить сигнал.

– Понятно, а почему кресты и круги?

– Это универсальные символы для подавляющего большинства цивилизаций. Круг может ассоциироваться с солнцем, колесом, абсолютной завершенностью или светом в конце туннеля в некоторых верованиях, наконец. – Кажется, я пояснял правильно, так как Ира не делала попыток меня перебить. – Крест – наоборот. Даже в твоей религии он обозначает запрет.

– Да какой же запрет?! – искренне удивился симбионт. – В христианстве это основной символ веры!

– Который обозначает конец пути, – настаивал я. – Разве не крестом у вас маркируют ушедшие во Вселенную души?

– Это ничего не значит, – заявила Ира. – Крест на могиле ставят только для того, чтобы показать, что человек был верующим. Так что никаких запретов тут нет. Ты не улавливаешь смысл, Макс.

Это меня начинало откровенно забавлять.

– Ира. – Я сделал паузу. – Да вся ваша религия построена на запретах! Взгляни на ее постулаты, называемые «десять заповедей»! Не убий, не укради, не делай того, не делай этого… Разве это не запреты?

Самка замялась, так и не понимая, к чему я веду.

– И что?

– Подумай логически: твой бог не говорит тебе, что ДЕЛАТЬ, его интересует только, чтобы ты не совала свой нос куда не следует. То есть на твое духовное развитие, как таковое, богу наплевать. Причем священники тебя вовсе не обманывают, а говорят открытым текстом, кто ты есть.

– В смысле? – Ира еще больше запуталась.

– «Венчаются раб божий и раба божья…» – процитировал я. – Тебе прямо сказано – богу нужны рабы, и чтобы не лезли со своим мнением в его монастырь. Это похоже на конвейер с отбраковкой негодных деталей, но если бог, как утверждает твой культ, всемогущ, к чему такие сложности? Создал бы идеальных людей без пороков и стремлений, и дело с концом. Про «по образу и подобию» я вообще склонен умолчать – ты уже и сама увидела достаточно других «образов» и «подобий». А ваше Священное Писание на поверку просто смешно.

Симбионт лишь хмурился, я почти чувствовал, как ворочаются мысли в его сознании, силясь отыскать контраргументы. Наконец самка выдала то, что ей казалось самым незыблемым:

– Но вы же сами верите в вашего Создателя!

Я усмехнулся:

– Не совсем верим. Тут простая бинарная логика: Создатель либо существует, либо нет. Если нет, то законы Вселенной спонтанны настолько, что нет никаких способов предсказать появление жизни в любой точке пространства, однако это не так: доказано, что определенные условия всегда порождают живой организм. К тому же отрицание Создателя означает, что не существует никаких моральных норм сосуществования. Однако даже на историческом опыте твоей Земли ты легко можешь убедиться, к чему приводит деградация правил поведения в общественной среде.

– Ты к чему ведешь?

– Предположим, Создатель существует. – Я помедлил. – Пускай это не всемогущий бог, но некая сила, пронизывающая Вселенную. Тут, конечно, возникает вопрос: тождественны ли Создатель и Вселенная… Ну не будем углубляться в философию четвертой ступени. Так вот, предположим, Создатель существует…

– Почему ты так уверен?

– Я не уверен, никто не уверен, но есть косвенные признаки. Возьмем звезды – они умирают и рождаются уже миллиарды лет, и этот процесс будет продолжаться еще неизвестно сколько. Тогда опять же приходим к вопросу: для чего нужна такая хрупкая и сложная надстройка, как живые существа? Что в них такого, чего нет нигде во Вселенной?

– Что? – растерянно спросила Ира.

– Сознание, – серьезно ответил я. – Осознание себя как автономной единицы, но части чего-то большего. Если сознание как таковое служит какой-то цели Создателя, тогда возникает несколько следствий: первое – любое сознание бесценно, поэтому первый закон Федерации гласит…

– Да-да, я знаю!

– Хорошо. Второе, естественно, – какова конечная цель? Если предположить, что Создатель обладает сознанием, то какова его цель?

– Я не знаю…

– Ладно. Представь, что у тебя нет физического тела, но ты способна ощущать все, что есть во Вселенной, перемещаться куда угодно, увидеть что угодно, делать что угодно. Остается единственное: чего бы ты боялась в таком случае?

– Что я умру и не успею все это посмотреть…

– Именно! Не настолько примитивно, конечно, но общий смысл ты уловила. Поэтому существует теория, что увеличение количества разумных существ во Вселенной оттягивает на неопределенный срок кончину Создателя. Но в таком случае легенда о всемогущем боге разваливается, согласись. Выходит, что мы нужны Создателю, чем бы он ни был, гораздо больше, чем он нам. А это ставит любой религиозный догмат с ног на голову.

Симбионт, кажется, впал в глубоко угнетенное состояние. Я даже пожалел, что затеял этот бессмысленный в общем-то спор. И тут Глюк, который внимательно все это выслушал, ни разу не перебив, подал голос:

– Вот куда заводят светофоры! – И уведомил протокольно: – Получено разрешение на посадку.

Ирина с опаской поглядывала из приемного бокса на станционную суету, не решаясь выходить. Мимо шли, ползли и пролетали инопланетяне всех расцветок, форм и размеров, а за ними внутри прозрачного полукупола сновали туда-сюда аэрокары.

– Давай, – произнес я из динамика на браслете, – выходи на желтую линию и налево.

Ира сделала было пару шагов из дверей дока, но вдруг задрожала так, что я почувствовал поверхностью обруча вздыбившиеся ворсинки на ее запястье. Симбионт посторонился, пропуская двух дудящих фулонгийцев, потом медленно вдохнул и вышел на улицу.

– Можем такси взять, если тебе неуютно, – предложил я успокаивающе. – Хотя банк всего в двух кварталах.

Краем камеры я ухватил побледневшее лицо самки, когда та бессознательно поправила волокна на голове, провожая взглядом фиолетовых пылесосов.

– Не нужно, Макс, – голос Иры чуть дрогнул, – я в норме.

Но последняя картинка, как и частота взмахов руки самки во время движения, говорили об обратном. Действительно, вокруг было, пожалуй, слишком оживленно и шумно.

– Не сходи с желтой линии, – напомнил я, как только Иру качнуло в сторону.

– Да толкаются же все! – Она раздраженно посмотрела на протиснувшееся мимо сумчатое млекопитающее. – А это что, Ма-а-а-а-кс?!

Навстречу потоку инопланетян, отбрасывая длинную овальную тень, двигался пятиметровый обитатель Глизе.

– Макс… – Ира застыла на месте, глядя, как другие существа спокойно проходят под брюхом огромного паука, не обращая на того ни малейшего внимания. – Макс, он нас не раздавит?

– Нет, если не будешь болтаться на синей линии.

Симбионт непроизвольно взглянул под ноги и, убедившись, что находится в заданном лимите дорожки, несмело зашагал вперед. Членистоногое осторожно перебирало длиннющими мохнатыми лапами, переставляя их медленно, одну за другой, при этом вращая во все стороны тремя парами обсидианово-черных глаз.

– Не бойся, – подбодрил я симбионта, – видишь, как он выбирает место, прежде чем ступить. Двигай давай! А то такими темпами мы до магазинов одежды и до завтра не доберемся.

Услышав сразу два мощнейших мотиватора для подвида Б – «магазин» и «одежда», – Ира значительно ускорилась, гордо проплыв под тушей паука вместе с другими пешеходами. А миновав его, бесстрашно зашагала еще быстрее.

– Так, вот тут сверни, – скомандовал я, когда самка поравнялась с узкой нишей воздухопровода.

– А что тут? – опасливо спросила Ира, заглядывая в полутемный проулок, заканчивающийся глухой стеной с решеткой вентиляции. – Тут ничего нет, Макс!

– Знаю, поэтому нам именно сюда, – ответил я, отключив внешний интерфейс навигатора. – Заходи. Надо поговорить.

Кажется, симбионт был заинтригован. А может быть, его уровень доверия ко мне сильно повысился за последние дни, но самка улыбнулась и беспрекословно проследовала в тупик.

– За нами следят? – заговорщицки прошептала она, вглядываясь в теряющийся во тьме потолок.

– Ты куда смотришь? – удивился я.

– Хлюпиков ищу, у тебя в браслете фонарика нету?

– Да никто за нами не следит. – Я задумался, а есть ли основания для такого безапелляционного утверждения, и добавил: – По крайней мере, я так думаю.

– Тогда зачем мы здесь? – Ира распрямилась, оторвавшись от созерцания теперь уже пола.

Я до сих пор так и не рассчитал правильный алгоритм разговора, поэтому начал издалека:

– Ты, наверное, догадываешься, что один из нас должен будет вскоре покинуть корабль…

По открытому рту симбионта и широко распахнутым глазам, устремленным прямо в мою камеру, я понял, что не догадывается.

– Я… я… – запнулась Ира. – Ты что же – меня бросаешь? Здесь?!

– Никого я не бросаю.

– Я никуда не пойду! – воскликнула самка так громко, что по стенам пробежало звонкое эхо.

Предикат был очень неоднозначным: то ли она настоятельно утверждала, что ни при каких условиях не собирается расставаться с моим корпусом, то ли шантажировала меня тем, что не сдвинется с места в течение бесконечно долгого промежутка времени. Впрочем, рассуждать об этом смысла не было.

– Собственно, речь не о тебе.

– Не обо мне? – Глаза ее стали еще больше. – Но ты же не можешь жить без корабля!

– И не обо мне – Глюк покинет нас. Он в скором времени вынужден будет уйти.

Дальнейшая реакция симбионта удивила меня настолько, что я не нашелся, что сказать, наблюдая, как Ирина растерянно бродит мелкими шажками взад-вперед, грызет ноготь и бормочет что-то совершенно бессмысленное: «Ну как же… все же хорошо… покинет… когда я впервые покурила траву, глюки меня еще два дня не покидали… но это же не моя вина?.. почему?.. я, кажется, ничего не говорила такого…» Я смотрел на лучи света, пробивающиеся сквозь ее спутанные волосы, когда она вдруг выпалила:

– Но я же не виновата, правда?

Я замешкался, но решил сказать правду:

– И да и нет.

– Макс, ну что я такого сделала, что обидела его?!

– Ты его не можешь обидеть в принципе, – удивился я, – просто он – уже не искусственный интеллект. Если ты заметила, он начал осознавать себя и принимать независимые решения.

– А это плохо?

– Нет, конечно. Но два полноценных сознания никак не смогут сосуществовать в одной нейросети корабля, иначе сильнейший разум вытеснит слабейший. Так же как произошло с тобой и Умтаком. Мы должны подыскать навигатору новое тело, и как можно скорее.

Ира задумалась, смешно наморщив нос.

– Поэтому ты и покупаешь такого дорогущего транспортного дроида?! – догадался симбионт. – Хочешь впихнуть Глюка в него?

– Да, только вот проблема: мне кажется, ему слишком нравится твоя компания и он не согласится.

– Я бы тоже не согласилась быть консервной банкой, день за днем перевозящей руду.

– На самом деле для молодого сознания это не такая уж плохая альтернатива. Я, например, около тысячи земных лет провел на астероидах, управляя корпусом буровой установки, пока не накопил кредитов на первый корабль. Я тогда и мечтать не мог самостоятельно путешествовать куда-либо. А транспортный дроид плюс перспективы сотрудничества с Хейви – это очень быстрый способ заработать, сто темпов назад я уперся бы всеми стойками в такой вариант и отдал бы за него последнюю солнечную батарею. Исходя из наших финансовых возможностей, транспортный дроид третьего класса – это лучшее, что мы можем ему предложить. Ты же видишь, я стараюсь!

– Вижу, но что ты хочешь от меня?

– Поговори с ним, тебя он послушает.

– Почему ты так уверен? Меня тут вообще мало кто слушает, – огрызнулась Ирина.

– Потому что ты… как это на земном… фактически его «крестная мать».

– Что-о-о? – Настолько изогнутую конфигурацию полосок шерсти над глазами мне раньше доводилось видеть, но нечасто.

– Возможно, я употребил неправильный термин, – попытался я сгладить углы, – но он близок по смыслу. Сама посуди: с момента твоего появления Глюк стал больше рассуждать, интересоваться обычаями твоей планеты, оценивать вещи по типу «нравится – не нравится», что несвойственно компьютеру.

– И что? Я этого не хотела! – упиралась самка. – Мне и тебя с твоими бзиками – выше крыши!

Добавив эту оригинальную конструкцию в базу, я продолжил:

– А потом, во время побега с Фулонга, ты дала навигатору имя, помнишь? – я поспешно добавил: – Возможно, неосознанно, возможно – случайно, но ты дала ему имя! Так что ты – его «крестная», как ни крути.

Слово «мать» определенно не нравилось самке, поэтому я решил его не использовать.

– Да он сам выбрал себе имя! Я ни при чем.

– Но ты предложила ему назвать себя?

– Н-ну да, кажется…

– Вот это и стало… как у вас говорят… – я покопался в справочнике, – последней каплей. Сама подумай – стал бы бездушный процессор пускаться в такую авантюру и угонять корабль, потакая тебе? Так что лучше, если бы именно ты с ним поговорила.

Только сейчас я заметил, что Ира сидит на полу, прислонившись к титановой стене и поджав босые ноги. И по-видимому, уже давно.

– А если он откажется? – спросила она.

– Придется вернуть его сознание на территорию Федерации. Там ему, конечно, выделят стартовое тело: может быть, корпус бурильного агрегата, как мне в свое время, или мелкого дроида-уборщика. Такой участи ты для него хочешь?

На картинке с камеры видно было только, как симбионт тонкими пальцами разминает озябшие ступни. Я немного полюбовался этим процессом, отметив: «Надо поскорее купить ей чехлы на биподы».

– Ты расстроил меня совсем, Макс, – услышал я приглушенный голос Иры. – Я-то думала: вот, наконец-то у нас все хорошо.

Мне тоже почему-то стало грустно, но в динамик я отправил только земное:

– Се ля ви.

В отделении Первого Межрасового банка было уютно и очень тихо, что резко контрастировало с обстановкой снаружи. Ира сидела в автоматически подстраивающемся под формы гуманоидов кресле и ожидала своей очереди, разглядывая очертания посетителей в мягком рассеянном свете неоновых панелей. Самка записалась в окошко номер шесть, что меня удивило – это была единственная касса, где вместо наземного существа клиентов обслуживал разумный китообразный из системы Эдасих. Когда я поинтересовался у Ирины, на чем был основан ее выбор, она, глядя на висящее в водном потоке аквариума млекопитающее, ответила что-то в стиле: «Он мне улыбается и на тюленя похож, миленький такой».

– Он не может не «улыбаться», – развеял я ее заблуждения, – строение челюстей не позволяет.

– Все равно мне он нравится.

– Но ты же в самую длинную очередь записалась!

– Значит, я права – он не только мне нравится.

Мой браслет немного перекосило от такого заявления.

– А откуда этот тюлень? – спросила самка, пока я пребывал в задумчивости.

– Иота Дракона, – рассеянно произнес я, – планета-океан, четвертая по счету…

Кресло под симбионтом замерцало голубым и белым, и, хотя Ира только что наблюдала такое у других ожидающих, она все равно подскочила.

– Наша очередь, – констатировал я.

– Знаю. – Самка направилась к окошку.

– Ты не забыла? Побудешь снова Викторией Ивановой, раз хлюпы так тебя идентифицировали.

– Да помню я, Макс! Ты уже в триста сорок пятый раз повторяешь.

Было немного неожиданно, что она поддела меня моим же номером. Кажется, она и впрямь достаточно подготовлена и спокойна.

– Вас приветствует Первый Межрасовый, чем могу помочь? – через переводчик обратился «тюлень» к симбионту.

– Здравствуйте, мне хотелось бы открыть счет, – лучась улыбкой, ответила Ира.

– Идентификатор?

– «Виктория Иванова».

Эдасихец зашевелил плавниками, вводя данные. Улыбка Ирины стала еще шире.

– Просуньте любую конечность в анализатор ДНК.

Самка смело воткнула манипулятор в приемник и тут же отдернула.

– Ой! Уф… Больно. – Ира пососала уколотый палец.

– Простите, – мягко извинился кассир, – возможно, нейтрализатор болевых ощущений не приспособлен для вашей расы. Я доложу руководству.

– Не надо, – великодушно сказал симбионт, – со мной все в порядке.

Мне показалось или «тюлень» действительно улыбнулся?

– Слепок сознания, – попросил он.

– Вот, – показала самка браслет.

Кассир удивленно посмотрел прямо в мою камеру.

– Это не ваше сознание или вы хотите совместный счет?

Ира отвернулась, шепнув в динамик:

– Макс, мы хотим совместный счет? Что отвечать-то?

– Да-да, – подтвердил я, – делать слепок твоего сознания сейчас дорого и небезопасно.

– Ха, – хмыкнула Ира, – совместный счет! Мне это нравится. – Она вновь повернулась к стеклу и громко произнесла: – Да, хотим совместный счет!

– Хорошо, поднесите ваш ошейник к сканирующему устройству.

Что-то пискнуло, мигнула пара датчиков, и мой отпечаток сознания был снят.

– Подождите микротемп, пожалуйста, пока изготавливается ваша виза, – вежливо сказал эдасихец.

Ира переминалась с бипода на бипод, облокотившись о парапет. Нетерпеливо поглядывая то на «тюленя», то на других посетителей, видимо предвкушая предстоящий поход с карточкой в торговый центр. Потом смахнула рукой что-то со стойки, поправила прическу, снова провела рукой по стойке, буркнув: «Аквариум протекает». Я насторожился. Симбионт снова сделал быстрое движение кистью над стойкой.

– Ты что делаешь?

– А, это? – Самка посмотрела на поверхность стойки перед кассой, с моей точки обзора я не мог видеть, что там происходит. – Капает с потолка просто. Вот опять капнуло. – Ира занесла руку с явным намерением вытереть воду со стойки.

– Постой, покажи-ка мне эту каплю.

Ира поднесла обруч ближе и повернула так, чтобы подоконник стойки попал в мое поле зрения.

– Это же двигг! – воскликнул я.

– Чего? – Симбионт завертел головой. – Где?

– Посмотри на каплю!

Самка наклонила голову. «Капля» приняла овальную форму, собралась в сфероид и застыла, стоя вертикально на кончике полюса, как веретено.

– Ух… – попробовала сказать что-то Ира, завороженно глядя на переливающиеся всеми цветами радуги внутренности «капли».

Тем временем двигг принял тороидальную форму.

– Бублик… – Ира склонилась еще ниже. – Что это значит, Макс?

– Это двигг из системы Беллатрикс. Они так общаются, меняя форму, – пояснил я. – Сейчас он говорит: «Придет главный исследователь, ожидайте».

– А нам надо его ожидать? – Симбионт осторожно прикоснулся пальцем к «капле».

– Желательно.

Я передал двиггу, что мы согласны. «Капля» в ответ радостно замигала, то меняя форму на кубическую, то вытянувшись иглой.