Текст книги "Сильнодействующее лекарство"

Мейс был сломлен полностью.

– Что вам от меня нужно? – пролепетал он, словно слабоумный, сквозь пузыри слюны. Лорд испытал приступ отвращения.

– Я думаю, вы догадываетесь. – ответил Лорд, – Мне кажется, вы способны понять, что именно мы считаем “разумным подходом к делу”.

И снова отчаянный шепот:

– Вам нужно разрешение на этот препарат? На монтейн?

Лорд молчал.

– Но послушайте, – сквозь всхлипывания взмолился Мейс, – я ведь вам искренне сказал, что здесь не все ладно… этот случай в Австралии, недоверие к монтейну… Мне действительно показалось, что здесь дело нечистое… Вам бы следовало…

– Мы это уже обсудили, – с презрением бросил Лорд. – Люди поумнее вас считают, что австралийский случай – ерунда. Снова молчание.

– А если вы его получите… разрешение?

– При определенных обстоятельствах, – подбирая слова, сказал Лорд, – документы, с которых были сделаны предъявленные вам копии, не будут переданы генеральному прокурору и в газеты, они будут отданы вам с гарантией, что по крайней мере у нас дубликатов не осталось.

– И я могу быть в этом уверен?

– Тут уж вам придется полагаться на мое слово.

Мейс предпринял попытку прийти в себя; в его глазах засверкала дикая ярость.

– Чего стоит твое слово, сволочь?

– Прошу прощения, но вынужден напомнить, – спокойно ответил Винсент Лорд, – в вашем положении я бы не употреблял таких слов.

Все заняло две недели. Даже при содействии Гидеона Мейса колесам бюрократической машины потребовалось время, чтобы набрать обороты. Но к концу этого срока с санкции ФДА этот препарат разрешалось прописывать и продавать по всем Соединенным Штатам.

В компании “Фелдинг-Рот” царило радостное настроение: коммерческий дебют монтейна, как и запланировано, состоится в феврале.

Не доверяя почте или посыльному, Винсент Лорд отправился в Вашингтон и собственноручно передал Мейсу компрометирующие документы.

Лорд сдержал свое слово. Все копии были уничтожены. Разговор происходил с глазу на глаз в кабинете Мейса. Оба они стояли, все было предельно кратко.

– Здесь все, как и было обещано. – С этими словами Лорд протянул Мейсу конверт из плотной коричневой бумаги.

Мейс взял конверт, проверил его содержимое и лишь тогда взглянул на Лорда.

– Отныне и впредь у вас и у вашей компании в ФДА есть враг, – проговорил он голосом, исполненным ненависти. – И наступит день, когда вы об этом пожалеете.

Лорд пожал плечами и молча вышел из кабинета.

С приближением февраля рекламная кампания, предшествующая запуску монтейна, разворачивалась в бешеном темпе. Селия и ее помощник Билл Ингрэм уже успели потратить на эти цели несколько миллионов долларов; еще более крупную сумму предстояло израсходовать в ближайшие месяцы.

Красочная и дорогостоящая реклама в виде четырех страниц цветных вкладок начала появляться во множестве различных медицинских журналов. Одновременно компания обрушила целую лавину писем, адресованных врачам и провизорам по всей стране.

Среди всего прочего рассылались и магнитофонные кассеты – на одной стороне пленки была запись прекрасной “Колыбельной” Брамса, на другой – подробное описание свойств монтейна.

В довершение ко всему коммивояжеры – мужчины и женщины – распространяли тысячи упаковок монтейна среди врачей, не забывая при этом оставить на рабочих столах в их кабинетах фломастеры, которыми метят мячи для игры в гольф, с надписью “монтейн”.

Как обычно при выпуске нового лекарства, всю компанию сверху донизу охватило приподнятое настроение – нервное возбуждение, суета последних приготовлений, чувство надежды слились воедино.

Надежду, причем куда более весомую, внушали и последние сообщения из научно-исследовательского центра компании “Фелдинг-Рот” в Англии. Наконец-то, казалось, Мартину Пит-Смиту и его команде удалось преодолеть научный барьер, столь долго стоявший у них на пути.

Из письма администратора исследовательского центра в Харлоу стало известно, что удалось решить такую техническую проблему, как получение очищенного вещества на основе пептида из мозга крыс, а опыты в лаборатории подтвердили его эффективность – он улучшал память старых животных. Предстояло, правда, провести еще много экспериментов.

Ясно было одно: даже если до получения средства, способного улучшать человеческую память, оставалось неопределенное количество лет, сама по себе такая возможность становилась куда более реальной, чем когда-либо раньше.

Известие об этом поступило как нельзя более кстати, как раз накануне последней попытки добиться закрытия института в Харлоу, предпринятой рядом членов совета директоров. Попытки, опять-таки мотивированной высокими расходами и отсутствием результатов. Теперь, когда появились хоть какие-то обнадеживающие перспективы, центр в Харлоу и программа изучения умственного старения хоть на какое-то время были вне опасности.

Протокол судебного разбирательства о монтейне, запрошенный по указанию Селии в Австралии, появился на ее рабочем столе в середине декабря. Это был объемистый том в несколько сотен машинописных страниц. Но к этому времени она была настолько перегружена другими делами, что пришлось отложить его чтение на потом. Не успела она его прочитать и к началу января, когда совершенно неожиданно произошло другое событие, способное, как оказалось, отодвинуть ее знакомство с протоколом суда в Австралии на еще более неопределенный срок.

Завье Ривкин, вице-президент компании “Фелдинг-Рот” по торговле и коммерческим операциям, был активным членом демократической партии.

В последнее время он энергично поддерживал президента Картера, добивавшегося переизбрания на второй срок, не жалел времени и средств на избирательную кампанию; Ривкин был лично знаком с новым президентом еще по совместной службе на флоте. И вот за все это последовало вознаграждение – предложение места заместителя министра торговли.

Поначалу эта новость держалась в “Фелдинг-Рот” в тайне, равно как и намерение Зэва воспользоваться сделанным ему предложением. Сэм Хауторн и несколько членов совета директоров, с которыми он в частном порядке обсудил этот вопрос, считали, что Ривкину следует его принять. Они считали, что компании вовсе не повредит свой человек в Вашингтоне, в министерстве торговли. Без лишней огласки Ривкину оформили весьма щедрую персональную пенсию, которую предстояло выплачивать вскоре после 20 января, когда президент вступит на свой пост.

В середине января Сэм вызвал Селию и сообщил ей об отставке Ривкина. Для нее это явилось новостью, правда, через день-два об этом должно стать известно всем.

– Если честно, – сказал Сэм, – никто, в том числе и я, не ожидал, что все произойдет так быстро. Однако с уходом Зэва ты поднимешься на место вице-президента компании по торговле и коммерческим операциям. Я уже обсудил это с теми же членами совета, которые решали вопрос об отставке Зэва. Мы понимаем, что все случилось не в самое подходящее время; монтейн вот-вот должен… – Тут Сэм прервался:

– Что-нибудь не так?

– Отчасти, – ответила Селия.

Разговор происходил в кабинете Сэма. Оба они стояли.

– Ты не против, если я сяду? – спросила Селия.

– Конечно. Пожалуйста, – ответил Сэм, жестом указав ей на кресло.

– И дай мне минуту, чтобы собраться с мыслями. – Сказано это было несколько сдавленным голосом. – Тебе, наверное, невдомек, но то, что ты сказал, словно удар грома.

– Вот проклятие! Прости ради Бога! – разволновался Сэм. – Все следовало бы обставить куда торжественнее. Но порой приходится работать в такой бешеной спешке, что…

– Да не в этом дело. Все и так отлично, – ответила Селия. – Вот только что касается монтейна…

Однако сказано это было словно не ею. В сумбурном потоке воспоминаний, нахлынувших на нее, перед Селией ожило событие семнадцатилетней давности, когда вице-президент по торговле Ирв Грегсон, давно уже покинувший компанию, гневно приказал ей покинуть съезд коммерческого персонала в Нью-Йорке на глазах сотен свидетелей…

…И спас ее тогда Сэм – от вице-президента и всех прочих бед. И теперь все тот же Сэм… Проклятие! Только разреветься не хватает, сказала себе Селия. Но, как она ни старалась, все-таки расплакалась и, подняв глаза, увидела Сэма. Улыбаясь, он протягивал ей носовой платок.

– Ты это заслужила, Селия, – мягко проговорил Сэм. – Сама всего добилась, без чьей-либо поддержки. Поздравляю! Вот все, что я могу сказать! Я рассказал обо всем Лилиан за завтраком, и она рада не меньше моего; просила передать тебе, что всем нам нужно собраться поскорее.

– Спасибо тебе, – ответила Селия. Она взяла платок, вытерла глаза и сказала уже своим обычным голосом:

– Пожалуйста, поблагодари Лилиан; и тебе я тоже благодарна, Сэм. Теперь относительно монтейна.

– Так вот, – начал Сэм, – поскольку ты с самого начала занималась подготовкой к запуску монтейна, мне, как и другим членам совета директоров, хотелось бы, чтобы ты довела это дело до конца. Конечно, это будет означать гораздо большую ответственность, да и нагрузки неизмеримо возрастут, но…

– С этим я справлюсь, – заверила его Селия. – И насчет монтейна я с тобой согласна.

– Одновременно, – отметил Сэм, – ты должна подумать о преемнике на посту директора отдела торговли фармацевтическими товарами.

– Билл Ингрэм, – не задумываясь ответила Селия. – Хороший работник, к тому же полностью подготовленный. Он, как и я, работал над монтейном.

“Вот он принцип – следуй за тем, кто идет впереди”, – подумала Селия. Именно о нем она поведала Эндрю еще во время их медового месяца. Как давно это было! Она шла наверх по следам Сэма, и до чего же удачно все сложилось! А теперь Билл идет по ее следам; интересно, кто будет следующий? Кто пристроился к колеснице Билла?

Вечером, когда Селия рассказала Эндрю о предстоящем повышении, он обнял ее и сказал:

– Я так горжусь тобой! Впрочем, как всегда! Позднее, когда они собирались лечь спать, Селия устало проговорила:

– Ну и денек сегодня выдался!

– Это был радостный день, – продекламировал Эндрю. – Надеюсь, так будет всегда. И причин для иного не вижу. Но Эндрю ошибался.

Первая дурная весть пришла ровно через неделю. Билл Ингрэм, не потерявший с годами своего мальчишеского облика, вошел в кабинет Селии, который вскоре предстояло занять ему самому. Запустив пальцы в рыжую, непокорную, как и раньше, шевелюру, он сказал:

– Я решил, что вам следует взглянуть на это, хотя, по-моему, ерунда какая-то. Один приятель прислал из Парижа. “Этим” оказалась вырезка из газеты.

– Сообщение во “Франссуар”, – пояснил Ингрэм. – Вы понимаете по-французски?

– Вполне достаточно, чтобы разобраться.

Селия взяла вырезку, и, когда начала читать, ее словно морозом пробрало от страшного предчувствия: ее зазнобило, сердце сжалось.

Информация была краткой.

В маленьком французском городке Нуазонвиле, неподалеку от бельгийской границы, год назад одна женщина родила девочку. Недавно врачи поставили диагноз: ребенок страдает нарушением деятельности центральной нервной системы, полностью исключающим нормальные двигательные функции конечностей. Тестирование показало, что развитие мозга также отсутствует. Возможностей лечения выявить не удалось. Ребенок был дебилом и, по мнению врачей, безнадежным.

Во время беременности мать девочки принимала монтейн. Теперь врожденную дефективность ребенка и она, и другие члены ее семьи связывали с этим препаратом. В заметке не сообщалось, разделяют ли это мнение врачи.

Сообщение во “Франссуар” заканчивалось загадочной фразой:

“Еще один случай, по всем признакам идентичный, зарегистрирован в Испании”.

Селия молчала. Погруженная в раздумья, она пыталась осмыслить только что прочитанные строки.

– Как я уже сказал, – успокоил ее Билл Ингрэм, – я не думаю, что существуют основания для беспокойства. Кроме того, “Франссуар” известна своей склонностью к сенсациям. Вот если бы речь шла о газете “Монд” – тогда другое дело.

Селия продолжала молчать. Она думала: сначала Австралия. Теперь Франция и Испания.

И, однако же, здравый смысл подсказывал ей: Билл прав. Действительно, причин волноваться не было. Она напомнила себе о собственной твердой уверенности в монтейне, о тщательнейшем исследовании препарата во Франции, о длительных испытаниях в других странах – все они выявили исключительную безопасность этого лекарственного средства. Нет, никаких причин для беспокойства быть не может!

И все-таки…

– Билл, – решительно сказала Селия, – выясните с максимальной оперативностью все, что известно об этих двух случаях. О результатах доложите мне немедленно.

Она взяла вырезку из французской газеты и положила к себе на стол, заметив при этом:

– Это я оставлю у себя.

– Как вам будет угодно. – Ингрэм взглянул на часы. – Я созвонюсь с “Жиронд-Шими”. У них еще не закончился рабочий день, а я знаю одного из их парней…

– Действуйте! – отрезала Селия. – Без промедления!

Билл явился с докладом через час. Физиономия его сияла.

– Все спокойно! – заявил он. – Я имел продолжительный разговор с приятелем из “Жиронд-Шими”. Ему известно все, что касается двух случаев, упомянутых “Франссуар”; по его словам, проводилось тщательное расследование и нет оснований для малейших сомнений. Группа ученых и медиков выезжала в Нуазонвиль; эти же люди побывали в Испании, где изучали второй случай.

– Он еще что-нибудь сказал? – спросила Селия. – Меня интересуют подробности.

– Сказал. – Билл бросил взгляд на страничку, которую держал в руках. – Между прочим, оба эти случая удивительно напоминают австралийский. Если помните, тревога тогда оказалась ложной.

– Знаю.

– Так вот, обе женщины – матери дефективных детей – во время беременности употребляли чудовищную смесь различных лекарств и плюс ко всему спиртное.

– Но монтейн они ведь тоже принимали?

– Что верно, то верно. И, по словам Жака Сен-Жана, моего французского коллеги, поначалу в “Жиронд-Шими” все ужасно разволновались, ну прямо вроде вас. И кстати, он подчеркнул, что у их компании на карту поставлено не меньше, если не больше, чем у “Фелдинг-Рот”.

– Что еще? – резко перебила его Селия.

– В общем, они пришли к такому заключению: монтейн не имеет ни малейшего отношения к дефективности новорожденных ни в том, ни в другом случае. Так решили ученые и врачи, а также консультанты, приглашенные извне. Они же установили, что ряд сочетаний лекарств, которыми пользовались обе женщины, могут привести к опасным последствиям.

– Я хочу прочитать оба документа полностью, – сказала Селия. – Как скоро мы их можем получить?

– Они у нас есть.

– У нас? Здесь?

– Да, в этом здании, – утвердительно кивнул Билл. – Жак Сен-Жан говорит, что они у Винсента Лорда. Их выслали недели две назад; в “Жиронд-Шими” твердо следуют правилу держать партнеров в курсе всех дел. Хотите, я могу попросить Винса…

– Нет, – сказала Селия. – Я сама их возьму. Вы свободны.

– Послушайте. – В голосе Билла Ингрэма слышалась явная тревога. – Если позволите, по-моему, вам не стоит так переживать из-за…

– Я же сказала, вы свободны! – отрезала Селия. Она больше не могла сдерживать охватившего ее волнения.

– Зачем они вам понадобились? – спросил Селию Винсент Лорд.

– Потому что мне важно самой ознакомиться с этими документами, а не пользоваться информацией из вторых рук.

– Возможно, под “вторыми руками” вы подразумеваете меня, – заметил Лорд, – но я достаточно компетентен, чтобы составить соответствующее заключение о материалах такого рода. Собственно, это я и сделал.

– И каково же ваше заключение?

– Я считаю, что ни один из упомянутых случаев не имеет к монтейну ни малейшего отношения. Об этом свидетельствуют все полученные данные, а ведь они самым тщательным образом изучались компетентными, квалифицированными специалистами. Лично я считаю – и эту точку зрения разделяют теперь и в “Жиронд-Шими”, – что семьи, о которых идет речь, попросту пытались вытянуть из них деньги. Подобное случается.

– Сэм знает об этих докладах? – спросила Селия.

– По-моему, это не тот повод, чтобы тревожить его.

– Отлично, – ответила Селия. – Я не намерена сейчас оспаривать ваше мнение. Тем не менее мне хотелось бы прочитать их самой.

Во время этой беседы от подчеркнутого дружелюбия Лорда в отношении Селии, особенно в последнее время, не осталось и следа.

– Если вам вздумалось изображать ученого, способного делать самостоятельные выводы, – желчно заметил Лорд, – то позвольте напомнить: ваш пожелтевший диплом бакалавра химических наук давным-давно устарел.

Селию удивило нежелание директора по науке удовлетворить ее просьбу, однако она вовсе не хотела превращать этот разговор в перебранку.

– Я ни на что не претендую, Винс, – спокойно ответила она. – Я вас просто прошу. Пожалуйста, дайте мне эти доклады.

То, что за этим последовало, также удивило ее. Доклады оказались не в централизованном досье компании, как полагала Селия, а среди личных бумаг Лорда. Он с кислой миной открыл ключом ящик своего рабочего стола, извлек оттуда документы и передал их Селии.

– Благодарю вас, – спокойно сказала Селия. – Я их вам верну.

В тот вечер Селия, несмотря на усталость, долго не ложилась спать. Нужно было прочитать оба доклада и значительную часть стенограммы судебного разбирательства в Австралии. Последний документ вызвал у нее особую тревогу.

В полной стенографической записи содержалось несколько пунктов, отсутствующих в сокращенном варианте, прочитанном ею ранее.

Новостью для Селии явилось то, что австралийка, мать дефективного ребенка, уже дважды рожала. Дети были вполне здоровыми.

Тщательно были обследованы и все предполагаемые отцы дефективного ребенка. Во всех четырех случаях не удалось обнаружить никаких признаков умственных или физических отклонений ни у подозреваемых, ни у их прямых родственников.

Доклады о случаях во Франции и Испании, полученные у Винсента Лорда, в общем, соответствовали тому, что о них ранее говорил Билл Ингрэм. Подробности, которые в них содержались, также подтверждали мнение Лорда, что расследования, предпринятые компанией “Жиронд-Шими”, проводились компетентными людьми с высокой степенью ответственности.

И тем не менее после ознакомления со всеми тремя документами тревога Селии не улеглась, а, наоборот, возросла. Ибо, невзирая на различные компетентные мнения и соображения, факт оставался налицо: три женщины в трех удаленных друг от друга местах родили искалеченных, дефективных детей. И все они во время беременности принимали монтейн.

Когда Селия закончила читать, у нее созрело решение: она должна поговорить с Сэмом Хауторном. Рассказать ему, невзирая на нежелание Винсента Лорда, не только о всех известных фактах, но и поделиться своими опасениями.

Это случилось на другой день, в конце работы.

Докладная записка Селии с пометкой “срочно” поступила в кабинет к Сэму Хауторну почти в полдень. Вскоре после этого Сэм распорядился назначить совещание высшего руководства компании на половину пятого.

И вот, подходя к президентскому кабинету, Селия услышала дружный мужской хохот, долетавший в коридор сквозь приоткрытую дверь. В ту минуту ей это показалось неуместным.

Когда она вошла в приемную, одна из секретарш Сэма с приветливой улыбкой сказала:

– Здравствуйте, миссис Джордан.

– Мэгги, похоже, у вас тут пирушка, – заметила Селия.

– В известном смысле так оно и есть. – Девушка вновь улыбнулась и жестом пригласила ее зайти в другую открытую дверь. – Почему бы вам не зайти в кабинет? У мистера Хауторна есть новость. Думаю, он сам захочет с вами поделиться, Войдя в кабинет, Селия едва не задохнулась от сигарного дыма. Кроме Сэма тут были Винсент Лорд, Сэт Фейнголд, Билл Ингрэм и несколько вице-президентов компании, включая ветерана “Фелдинг-Рот” Глена Николсона, возглавлявшего производственный отдел. Были здесь и доктор Старбат из отдела медицинского контроля, и моложавый Джулиан Хэммонд, директор отдела по связям с общественностью. Все усердно пыхтели сигарами. У Ингрэма это получалось несколько неуверенно; раньше Селия никогда не замечала его курящим.

– Ага, а вот и Селия! – воскликнул кто-то из мужчин. – Угости-ка ее сигарой, Сэм!

– Ну нет! – ответил Сэм, прямо-таки сиявший от счастья. – Для дам у меня припасено кое-что иное. Он отправился к дальнему концу своего рабочего стола, где лежала целая горка коробочек с шоколадом “Тэртлз”. Одну из них Сэм вручил Селии.

– В честь рождения моего внука, которому, – тут Сэм взглянул на часы, – уже исполнилось двадцать минут.

Серьезное настроение Селии мгновенно испарилось.

– Да ведь это же здорово! – воскликнула она радостно. – Поздравляю тебя, Сэм!

– Спасибо, Селия. Я знаю, что угощение сигарами и шоколадом – обычно привилегия отцов. Но я решил начать новую традицию и распространить ее на дедов.

– И чертовски хорошую традицию! – подхватил Глен Николсон.

– Ты хорошо придумал насчет шоколада, – добавила Селия. – “Тэртлз” – моя любимая марка.

Тут она заметила, что Билл Ингрэм курить перестал. Вид у него был слегка бледный.

– Как Джулиет? – спросила Селия. – С ней все в порядке?

– Все отлично. – ответил счастливый Сэм. – Несколько минут назад мне позвонила Лилиан из госпиталя. От нее-то я и узнал добрую весть: и мать, и сын чувствуют себя хорошо.

– Я тоже навещу Джулиет, – сказала Селия. – Может быть, даже завтра.

– Отлично! Передам ей, что ты придешь. Я сам отправлюсь в больницу сразу после совещания.

Было ясно, что Сэм на вершине блаженства.

– Почему бы нам вообще не отложить совещание? – спросил доктор Старбат.

– Нет, – сказал Сэм, – я думаю, мы с этим сумеем управиться. – И, взглянув на остальных присутствующих, добавил:

– Полагаю, много времени оно не отнимет.

– Не вижу для этого причин, – заметил Винсент Лорд. Внезапно Селия почувствовала, будто у нее внутри все оборвалось. Ее сознание пронзила мысль: как все это некстати. У Сэма внук родился, а тут приходится решать вопрос с этим монтейном. Более неподходящий момент придумать трудно! Безоблачное состояние, в котором пребывали Сэм и, видимо, все остальные, безусловно, помешает серьезному, деловому подходу.

Вслед за Сэмом они двинулись в небольшой конференц-зал, примыкающий к кабинету, и уселись вокруг стола. Сэм занял председательское место. Он начал без долгих предисловий, ему явно не терпелось все поскорее закончить.

– Селия, сегодня утром я разослал копии твоей докладной всем, кто здесь присутствует. Один экземпляр я послал также Зэву Ривкину, который как раз собрался отправиться на несколько дней в Вашингтон. Он предложил задержаться с отъездом, чтобы решить этот вопрос вместе с нами. Однако я убедил Зэва, что в этом нет необходимости.

Окинув взглядом присутствующих, Сэм спросил:

– Записку Селии все прочитали? Раздались утвердительные возгласы.

– Отлично, – заметил Сэм.

Селию обрадовало, что ее служебную записку – а поработала она над ней изрядно – прочитали. Единственное, что в этом документе отсутствовало, так это ее собственные предложения. Окончательные выводы, считала она, должны быть сделаны в итоге этого совещания, с учетом мнения всех его участников.

– Селия, позволь мне сразу же заявить, – обратился к ней Сэм, – ты поступила совершенно правильно, обратив наше внимание на эти случаи. Это важно, поскольку они станут достоянием гласности и нам предстоит быть во всеоружии, чтобы представить собственную версию случившегося через три недели, когда монтейн поступит в продажу. – Тут он вопросительно взглянул на Селию. – Я уверен, что именно такую цель ты и преследовала. Не так ли?

Вопрос застал ее врасплох, и Селия несколько замешкалась.

– Ну, в общем, так… – ответила она. Сэм торопливо кивнул и продолжал:

– Давайте-ка проясним еще один вопрос. Винс, почему мне не сообщили о докладных компании “Жиронд-Шими”, на которые ссылается Селия?

Лицо директора по науке передернулось.

– Потому, Сэм, что, пересылая вам каждый документ из тех, что поступают в нашу компанию и касаются буквально всех наших изделий, я бы, во-первых, пренебрег своей работой, которая в том и состоит, чтобы отделять важные с научной точки зрения вопросы от несущественных, и, во-вторых, у вас на столе скопилась бы такая гора бумаги, что ни на что другое не осталось бы времени.

Это объяснение, по-видимому, удовлетворило Сэма.

– Каково ваше мнение об этих докладах? – обратился он к Лорду.

– Оба документа приводят к однозначным выводам – в них с исчерпывающей полнотой доказывается, что заключение экспертов “Жиронд-Шими” о непричастности монтейна к этим инцидентам научно обосновано.

– А случай в Австралии? Может быть, следует пересмотреть прежнее решение с учетом дополнительных пунктов, на которые обратила внимание Селия?

Селия подумала: “Вот мы тут сидим и привычно жонглируем словами. Говорим об “инцидентах”, “случаях”, “заключениях”, а ведь речь на самом-то деле идет о детях, обреченных оставаться калеками всю жизнь. Допустим, монтейн ни при чем; разве от этого легче? Ведь они не смогут ни ходить, ни вообще пошевелить рукой или ногой, не говоря уже о способности мыслить. Неужели мы настолько безразличны или, может быть, страх заставляет нас прятаться от правдивых, неудобных слов? И еще: нам, наверное, спокойней от того, что речь идет о детях в далеких странах и мы их никогда не увидим… не то что внука Сэма. Он рядом, близко. Вот мы и отмечаем день его рождения, кто сигарами, а кто шоколадом”.

Лорд продолжал отвечать на вопросы Сэма, едва скрывая раздражение:

– Эти “дополнительные пункты”, как вы изволили выразиться, абсолютно ничего не меняют. Честно говоря, я не вижу ни малейших оснований, чтобы на них останавливаться.

За столом раздались вздохи облегчения.

– Но уж поскольку мы тут собрались и для протокола, – продолжал Лорд, – я подготовил заключение, где дается научная оценка всех трех случаев – в Австралии, Франции и Испании. – Тут он сделал паузу. – Я знаю, что мы торопимся…

– Сколько вам понадобится времени? – спросил Сэм.

– Не больше десяти минут. Это я гарантирую. Сэм взглянул на часы.

– Хорошо, но не больше.

Селия молчала, но внутри у нее все кипело. Отчаянно рвались наружу слова: “Это же жизненно важный вопрос. Разве можно решать его в такой спешке?”

Но она сумела обуздать поток охвативших ее мыслей и сосредоточила внимание на выступлении Лорда.

Директор по науке говорил убедительно, компетентно, не оставляя места для каких-либо сомнений. Проанализировав генеалогические линии дефективных младенцев и их родителей, Лорд отметил множество факторов, способных повлиять на нормальное развитие беременности и нанести ущерб плоду. В частности, как он выразился, неконтролируемые сочетания химических веществ в организме, в особенности лекарств и алкоголя, могли явиться причиной ужасающих последствий. Подобные трагические примеры не редкость.

Во всех рассматриваемых случаях, настаивал Лорд, так много противоречий, причем вопиющих, что просто неразумно и антинаучно обвинять во всем монтейн, в то время как это лекарство завоевало безупречную репутацию во всем мире. Попытки взвалить ответственность на монтейн Лорд квалифицировал как истерию и даже мошенничество.

Явно выражая чувства участников совещания, Сэм сказал:

– Спасибо, Винс. Думаю, вы всем нам подняли настроение. Отодвинувшись от стола, добавил:

– По-моему, мы можем обойтись без каких-либо формальных резолюций. Я вполне удовлетворен тем, что можно без всякого риска полным ходом продолжать подготовку к выпуску монтейна.

– Прошу прощения, – сказала Селия, – но боюсь, что этим вопрос не исчерпывается.

Все повернулись в ее сторону.

– Ну что еще? – нетерпеливо спросил Сэм.

– Я хочу задать Винсу один вопрос.

– Ну что же… если это столь необходимо. Селия заглянула в свои заметки.

– Винс, вы утверждали, что монтейн не является причиной дефектов у троих новорожденных, родившихся в Австралии, во Франции и в Испании. Новорожденных – и нам не следует это забывать, – не способных нормально двигаться и обреченных на слабоумие.

“Если другие и боятся называть горькую правду своими именами, – решила Селия, – я скажу то, что думаю”.

– Я рад, что вы меня выслушали, – ответил Лорд. Селия пропустила мимо ушей его язвительный тон. Она продолжала:

– Что же все-таки явилось причиной врожденных дефектов у этих детей, если не монтейн?

– Мне кажется, я достаточно ясно объяснил, что причин могло быть много, возможно, несколько сразу.

– Но все-таки что конкретно? – настаивала Селия.

– Откуда я знаю! – раздраженно ответил Лорд. – В каждом отдельном случае причина могла быть иной. Важно, что эксперты, расследовавшие обстоятельства на месте, считают, что дело не в монтейне.

– Итак, в действительности никто толком не знает, что именно вызвало патологию и привело к появлению на свет дефективных младенцев!

– О Боже! – Директор по науке в отчаянии всплеснул руками. – Я ведь уже это говорил! Может быть, другими словами, но… Тут в разговор вмешался Сэм.

– Селия, – сказал он, – к чему все это?

– А вот к чему, – ответила она. – Что бы тут Винс ни говорил, я по-прежнему испытываю тревогу. Никто ничего не знает. Меня такое состояние дел удовлетворить не может, и вообще я сомневаюсь.

– Сомневаетесь? В чем? – спросил кто-то из присутствующих.

– В монтейне. – Селия обвела взглядом лица всех присутствующих. – У меня такое чувство, если хотите, можете назвать это инстинктом, словно мы где-то дали промашку. В чем именно, пока трудно сказать. И еще: остаются открытыми вопросы, на которые мы должны знать ответы, а их у нас нет!

– Видимо, речь идет о женской интуиции, – с издевательской ухмылкой проронил Лорд…

– А почему бы и нет? – отрезала Селия.

– Прошу всех успокоиться! – жестко распорядился Сэм.

– Если у вас есть предложение, – обратился он к Селии, – мы готовы его выслушать.

– Я предлагаю, – сказала Селия. – повременить с монтейном. Она почувствовала, что все присутствующие восприняли ее слова с недоверием.

– Насколько именно отложить и, собственно, почему? – процедил сквозь сжатые зубы Сэм.

Ответ Селии звучал обдуманно и взвешенно:

– Предлагаю отложить выпуск монтейна на полгода. Возможно, за этот период рождение дефективных детей и не повторится. А впрочем, кто знает. Я надеюсь, что этого не произойдет. В любом случае у нас появятся данные, которыми в настоящий момент мы не располагаем. Возможно, тогда мы сможем с полной уверенностью возобновить усилия по запуску монтейна.

В кабинете воцарилось напряженное молчание. Его нарушил Сэм.

– Да ты просто шутишь! – сказал он.

– Я говорю совершенно серьезно, – ответила Селия, глядя ему прямо в глаза.

Входя в этот кабинет, Селия и сама толком не разбиралась в собственных чувствах. На душе у нее было нелегко, но все-таки теплилась какая-то надежда. Теперь от нее не осталось и следа. Показная уверенность Винсента Лорда не только не успокоила ее – уж чересчур он старался быть убедительным, – а, напротив, усилила ее сомнения. Действительно, призналась себе Селия, заняв такую позицию, она в основном или почти в основном опиралась на интуицию. Но ведь раньше-то она ее никогда не подводила.