Текст книги "Двойная игра"

Разжав объятья, они смотрели друг на друга, глаза их лучились любовью, губы увлажнились и слегка припухли.

– Нам лучше остановиться сейчас, не то придется официально вступать в клуб «1000 метров высоты», – проговорил Корд хрипло.

О нем Эшлин слышала. По этому поводу часто шутили в мыльных операх и комедиях. Однако она знала, что не готова присоединиться к членам клуба.

– Думаю, нам надо отдохнуть, – сказала она. – Прошлую ночь мы не спали, а лететь еще далеко.

– С прошлой ночи как будто миллион лет прошел. – Корд откинулся на сиденье, потянулся к ней и снова обнял. – Двадцать четыре часа назад мы были в полицейском участке и уже отчаялись снова услышать о Макси.

А теперь мы здесь. Вдвоем.

Он был уже благодарен незадачливому курильщику, из-за которого пришлось лететь теперь в Монтану. Эшлин была с ним и впервые безраздельно принадлежала ему.

– Тебе звонят, Кендра. – Летти подтолкнула девушку к телефону. – Вроде парень какой-то, голос красивый, – добавила она шепотом конспиратора.

Кендра взяла трубку.

– Да, это я, парень с красивым голосом, – подтвердил Уатт. – Не кажется ли тебе, что я заслуживаю поощрения?

– Я никого не поощряю, – улыбнулась Кендра. – И вообще тебе повезло, что ты застал меня. Я жду, когда Макси и Дэйзи доиграют в футбол, а потом мы сядем в автобус и поедем домой.

– Они что, играют в футбол?

– Нет такого, чего бы они не умели. Эшлин отдала их в группу продленного дня. Они занимаются по потрясающей программе и каждый день делают что-то новое. – Она остановилась, переводя дыхание. – Мы с детьми на несколько дней предоставлены сами себе. Эшлин нет в городе. Она уехала с твоим братом.

– Так, Эшлин уехала с Кордом, и ты дома одна, – сообразил Уатт. – Конечно, если не считать детей.

– А дети в восемь спать ложатся. Мне, наверное, придется провести несколько длинных и скучных вечеров в одиночестве. Хоть бы по телевизору что-нибудь путное было… – Кендра коварно хихикнула.

Уатт кашлянул.

– Сегодня вечером я должен произнести речь в Экстоне, – он помедлил, – но надеюсь до десяти управиться. Я могу приехать к тебе в половине одиннадцатого, если… э-э… если тебя устраивает моя компания.

– Меня вполне устраивает твоя компания. – Кендра сообщила этой фразе максимум сексуальности, придав ей определенную двусмысленность.

Уатт задохнулся и сжал трубку.

– Тогда увидимся в десять тридцать.

– У тебя вид, как у кошки, которая только что пообедала канарейкой или слизала хозяйскую сметану, – заметила Летти, когда Кендра вернулась за прилавок.

– Мм… угу, – загадочно протянула Кендра и стала разливать суп в две супницы для постоянных посетителей.

Раннее утро следующего дня Корд провел в своем офисе, просматривая вместе с Мери Бет документы по страховке, рапорты пожарных и полиции.

– Мы могли бы просто закрыть южное крыло на время ремонта, – сказал он, изучив список предварительных заказов. – Нам повезло, что пожар произошел в мае, когда нет наплыва посетителей. До начала сезона осталось всего несколько недель, но, надеюсь, к тому времени работы будут закончены.

– Вы говорите, как человек, который не знает, каким кошмаром может обернуться ремонт. – Мери Бет покачала головой. – Нам придется не только заказывать новую мебель, но и новые обои, покрывала, ковры. Это занимает уйму времени, особенно если…

– Мы закажем то, что будет в наличии, – твердо ответил Корд. – Я не хочу возиться со специальными заказами, колористикой и всем остальным. Мы используем для этих семи комнат нейтральные цвета, к которым подойдет все что угодно. Учтите, откровенного уродства быть не должно, но все же придется довольствоваться тем, что можно получить в ближайшее время, особенно это относится к мебели. Я могу даже поступиться скидками и слегка переплатить, потому что сейчас время – деньги. Сегодня буду в городе и зайду в магазин к Бобби.

– Вы хотели сказать: к Роберто, – поправила Мери Бет, смеясь одними глазами. – Он считает, что имя Роберто больше подходит для художника по интерьерам, чем просто «старина Бобби».

Корд хохотнул.

– Бобби вдруг начал звать себя Роберто, Джек – Жаком. Когда это они успели стать европейцами?

– Все мы время от времени жаждем перемен. И вы тоже, Корд.

– Обещаю вам, Мери Бет, что никогда не назовусь Корделло, Кордольфо или Кордеем.

– Приятно слышать, – рассмеялась в ответ Мери Бет. – Но я, собственно, имела в виду вашу женитьбу. Брак – большая перемена в жизни закоренелого холостяка. И к тому же это так неожиданно. В Глетчере вы слыли одним из наиболее перспективных молодых людей, не имеющих намерения завести семью в ближайшем будущем.

Корд кивнул. Утром он представил Эшлин Мери Бет в качестве своей невесты, рассказал о том, что у нее есть две дочери, не упомянув, что одна из них его. Не время было делиться такого рода информацией.

Он бросил взгляд на часы.

– Пойду поищу Эшлин. Я сказал ей, что, пока буду в офисе, она может посмотреть дом.

– Мне она показалась очень милой, – сказала Мери Бет, – и хорошенькой к тому же. Желаю вам счастья, Корд.

– Спасибо, – усмехнулся Корд. – Будем надеяться, что инспектор Американской туристической ассоциации разделяет ваши добрые чувства по отношению ко мне.

– А он здесь?

Корд кивнул.

– Скорее всего, он здесь уже около трех дней. Его зовут Йодер.

– А, господин Йодер! – воскликнула Мери Бет. Имя было ей знакомо. – Он человек тихий и непритязательный.

– Я встречаюсь с ним в час. По-моему, проблем не предвидится.

– Да, скорее всего, проблем не будет. Пока вы знакомите вашу невесту с местными достопримечательностями, я, пожалуй, позвоню в туристическое агентство и попрошу в подробностях рассказать мне о группе защитников «ОиЛ», которую собираются к нам прислать. Жак пообещал им меню, достойное любого вегетарианского заведения.

– Прекрасно! – издевательски протянул Корд. – Тогда сюда нагрянут владельцы молочных баров и превратят нашу территорию в безалкогольную зону. А Жаку придется научиться готовить бургеры с сеном.

Он нашел Эшлин на деревянной открытой террасе, откуда открывался прекрасный вид на долину и горы, обступившие ее стеной. Пруд в обрамлении кленов, осин и гигантских сосен был таким голубым, что казался куском глубокого безоблачного неба, упавшим на землю.

Корд подошел сзади, обнял молодую женщину за талию и поцеловал в шею. Эшлин не вздрогнула от неожиданности. Ее обычная возбудимость куда-то исчезла, уступив место мягкости и зрелости. Она склонила голову и словно таяла от любви.

– Теперь я понимаю, почему Монтану называют страной бескрайнего неба, – сказала она, не в силах отвести глаз от долины. – Небо здесь потрясающее: оно гораздо ближе и шире, чем дома. Кажется, рукой потянись и коснешься его. Здесь так красиво, Корд. Ничего удивительного, что ты не хотел возвращаться в Уэйзборо.

– Да, мне здесь нравится, – подтвердил Корд. – Тебе и детям тоже понравится Эшлин слегка напряглась. Ей сейчас не хотелось говорить о будущем, не хотелось нарушать ощущение безмятежности, охватившее их. Будущее могло быть менее приятным, чем им представлялось.

– Турбаза тоже бесподобна, – сказала она вместо этого и накрыла руки Корда своими. Их пальцы встретились. – Я была в магазине сувениров, и продавщица…

– Донна, – Корд подсказал ей имя.

– Да, Донна показывала мне футболки и свитера с видами Монтаны и драгоценности местного производства, корзины, поделки из дерева, шапки, великолепные чучела и индейских кукол. Я бы, наверное, весь магазин скупила.

– Мы обязательно привезем детям подарки, как-нибудь заедем за всем этим в магазин. И ты непременно выберешь что-нибудь для себя. Любую вещь, какая тебе понравится.

– Дядюшка Корд платит за все? – поддразнила она, вспомнив, какое удовольствие ей доставило посещение магазина.

Ее собственное оживление казалось ей сейчас почти смешным.

– За все. И мы обязательно должны что-нибудь привезти Кендре, этой маленькой плутовке. Это ведь она уговорила тебя поехать.

– Интересно, как они там? – задумалась Эшлин.

К удивлению, разлука с Кендрой и детьми не опечалила ее. И из-за этого Эшлин чувствовала себя немного виноватой. Ей было хорошо с Кордом: ей нравилось просто стоять с ним на террасе, завтракать вместе в солнечной комнате с окном во всю стену, нравилось проводить с ним ночи, подобные предыдущей, и следующей, она надеялась, тоже…

У нее возникло желание, острое, горячее и сладкое. Она обернулась и еще плотнее прильнула к Корду. Он сразу же ответил, сжав ее в объятиях, страстным поцелуем.

– Хочешь вернуться в комнату? У меня еще осталось два часа до встречи с инспектором, а потом запланирована еще одна встреча – с начальником пожарной охраны. – Он улыбнулся. – Вряд ли я смогу гак долго ждать…

– Я тоже не могу ждать. – Эшлин извивалась, как опытная искусительница, осознавшая степень своей свободы и чувственности. – Давай проведем эти два часа с пользой.

Следующие три дня они не отходили друг от друга. Вместе спали, вместе ели, вместе развлекались. Корд показывал ей окрестности. Они отправились на скоростном подъемнике к поросшей травой вершине горы, которая зимой, покрытая снегом, была настоящим раем для горнолыжников. Полдня они катались на плоту по реке, полноводной от талой воды вешних ручьев. Плот плыл очень быстро, подскакивая на перекатах, а мимо проносились поля, покрытые цветами. Эшлин завороженно смотрела на кипящую воду, куда-то бегущую, разлетавшуюся брызгами во все стороны. Зрелище настолько околдовало ее, что она даже не обратила внимания на зверей и птиц, обитавших в лесу.

– В следующий раз я покажу тебе лосей, медведей и горных козлов, – пообещал Корд. – Мы приедем летом, когда реки уже успокоятся и плот будет медленно плыть вниз по течению, а не лететь, как реактивный самолет. Привезем сюда детей. Им здесь понравится.

Он говорил об их возвращении и свадьбе так, как будто это было дело решенное и брачное свидетельство было уже подписано. Эшлин знала, что это не так. Здесь, в Глетчере, проявились новые ее черты. Она стала спокойной, чувственной, полюбила жизнь. Но каждый день, когда она разговаривала по телефону с Кендрой, Дэйзи и Макси, она возвращалась к действительности и понимала, что эта новая Эшлин не вписывается в их мир. В реальный мир, в котором ей предстоит жить, когда закончится эта сказка об их любви с Кордом.

Корд нуждался в ее обществе и настаивал, чтобы она была рядом, даже когда он работал Она сопровождала его, когда он осматривал кухню, и была свидетелем его разговора с Джеком. Корд убеждал его взять отпуск на три месяца в следующем году. Они смогут нанять кого-нибудь временно на его место. Эшлин с трудом сдерживала смех при виде замешательства Джека. Он чувствовал себя полновластным хозяином на этой кухне, и, очевидно, ему бы не хотелось уступить ее другому. Интересно, повлияет ли разговор с Кордом на его неожиданное решение стать Жаком? Корд нашел верный выход из ситуации, и она про себя поздравила его. Он вовсе не угрожал, был вполне тактичен, тем не менее добился своего. Его игра не походила на грубую тактику Этана, всегда шедшего напролом.

Он взял ее с собой в салон новоявленного Роберто, где она выбирала обои, ковры и шторы для семи комнат, пострадавших во время пожара. Роберто был восхищен ее выбором: она указала на лучшее из того, что было доступно. Он сделал Эшлин комплимент по поводу ее вкуса, который, как оказалось, совпадал с его собственным. Гораздо меньше ему нравилось общаться с Кордом: тот называл его Бобби и начисто отвергал его модернистскую концепцию отделки помещений.

Эшлин нравилось ходить по гостинице и слушать объяснения Корда. Приятно было чувствовать себя гостьей владельца модного курорта. Он больше не походил ни на богатого бунтовщика, роль которого играл с Рейлин, ни на аристократа, каким знала Корда Эшлин после его возвращения в Уэйзборо. Это был другой человек. Человек, много и плодотворно работавший, человек, которого Эшлин могла уважать и любить.

Она не позволяла себе думать о любви, потому что Корд никогда не произносил вслух этого слова, даже в моменты наибольшей близости. А их идиллия на Западе только и состояла из таких моментов. Нежась в его объятиях, насладившись и пресытившись любовью, Эшлин часто думала, как сможет заснуть, если рядом не будет его. Она представила себе свое пробуждение в Уэйзборо в одиночестве и содрогнулась от боли и разочарования. Их жизнь в Монтане походила на медовый месяц пары, навсегда связавшей свои жизни.

Но они ведь не были женаты. Вернувшись в Уэйзборо, они снова заживут каждый своей жизнью, разойдясь по разным домам и разным постелям.

Все закончилось слишком быстро. На четвертый вечер после ее отъезда из телефонной трубки донеслись рыдания Макси: она так соскучилась по маме. А Дэйзи только и спрашивала: «Когда ты вернешься домой?» Лишь Кендра советовала ей оставаться в Монтане сколько захочется, хотя и признавала, что дети с ума сходят от тоски по ней.

– Я должна ехать, – сказала она Корду после очередного звонка. – Дети скучают. Я им нужна.

Ей, конечно, тоже не хватало детей, однако мучило ее больше чувство вины: она должна была скучать по ним гораздо сильнее. И не сожалеть так из-за того, что приходится покидать Корда. Она подумала, что вот так однажды и Рейлин бросила детей на нее и исчезла со случайным мужчиной. Чувство вины усилилось. Неужели она не лучше Рейлин? Оставила Кендру и детей и улетела себе в Монтану пофлиртовать с Кордом, который без сомнения был случайным мужчиной в ее жизни.

– Останься до конца недели, и мы полетим домой вместе, – сказал Корд и потянулся к ней.

– Я не могу! Я должна вылететь сегодня. Дэйзи и Макси ждут меня завтра к вечеру.

Она отодвинулась от него подальше, чтобы он не коснулся ее. Корд нахмурился. Эшлин была поражена, насколько ее расстроило его неодобрение. А ведь когда-то она сама поощряла его враждебность. Как давно это было! Как быстро прошло! Теперь Эшлин влюбилась в него, и ее больно ранило его недовольство.

Она была влюблена. Эшлин наконец-то смогла признаться себе в этом. Она была не только матерью малолетних детей и любящей сестрой, она была также женщиной. Женщиной, влюбленной в Корда Уэя. А Корд Уэй хотел на ней жениться, но не по любви. Он ведь причислял себя к тем, кто считает любовь романтическими бреднями, чем-то существующим только в сказках.

Он считал, что сексуальной совместимости и чувства ответственности было бы вполне достаточно для брака. Любовь в расчет не принималась. Эшлин знала, что он не прав, но как сказать ему об этом? Рейлин всегда считала ее взгляды на любовь и брак смехотворными. Корд, должно быть, думал так же. Он ведь уже признался, что они с Рейлин подшучивали над ее наивностью тогда, шесть лет назад.

Эшлин вспыхнула. На этот раз она не позволит себя высмеять. И никогда не согласится на брак по расчету, даже на брак с Кордом. Особенно с ним.

Корд почувствовал ее упрямство и понял, что продлить их визит не удастся. Выражение ее лица свидетельствовало о том, что никакая земная сила не заставит ее передумать. И неземная, пожалуй, тоже. Эшлин порой добивалась своих целей с дьявольским упорством. Единственное, что ему оставалось в этой ситуации, – это позвонить и заказать билеты на самолет.

Ему не хотелось возвращаться в Уэйзборо. Здесь, в Монтане, он снова почувствовал себя, как раньше, погрузился в работу, строил планы, управлял гостиницей и кемпингом. Здесь у него была цель. Было то, чего ему, второму сыну в семье, никогда не хватало.

– Тебе необязательно сопровождать меня, – тихо сказала Эшлин. В ее светло-голубых глазах блестели слезы, которые она и не пыталась скрыть. – Почему бы тебе не остаться? Семья и без тебя справится с кампанией Уатта.

Корд и сам уже склонился к этой мысли. Он заказал Эшлин билет на следующий день, а свой вылет решил отложить, почти убедив себя, что Уатт сможет обойтись и без него: он, в конце концов, не единственный Уэй в этом городе. Но, услышав то же самое из уст Эшлин, он был поражен.

– И ты тоже вполне сможешь обойтись без меня, не так ли, Эшлин?

Его слова жалили. Ему хотелось быть незаменимым, хотелось, чтобы Эшлин попросила его поехать с ней. Корд был озабочен.

– Я просто говорю, что ты волен делать, что тебе заблагорассудится.

Вместо облегчения он ощутил боль.

– Мы помолвлены. Это значит, что я уже не свободен, Эшлин.

Теперь она поняла, почему он сердится. Он почувствовал себя в ловушке.

– Нашу помолвку можно не принимать во внимание, – быстро проговорила она. – Мы все еще… не решили окончательно.

– Может быть, ты и не решила, но что касается меня, то я считаю, что мы помолвлены и поженимся, черт побери! А завтра мы с тобой едем в Уэйзборо. и не пытайся меня отговорить.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Когда Эшлин вошла в офис в понедельник утром, ее встретил звонок телефона. Кабинет Этана был отделан заново. Торп хорошо заплатил мастерам, и все работы были закончены вовремя. Не осталось и намека на следы яростного возмездия Холли Уэй.

В течение следующего часа Эшлин отвечала на звонки. Раздраженные, нетерпеливые голоса на другом конце линии все как один старались уверить ее, что «это срочно». Звонившие оставляли короткие непонятные сообщения. Прошел еще час, а Этан так и не появился. Тогда Эшлин сообразила, что что-то произошло. Догадаться об этом было нетрудно, жизнь Этана представляла собой цепь неприятных случайностей.

Около полудня Торп вошел в офис, ощетинившись, как бешеный пес. Для полноты впечатления не хватало только пены на губах. Эшлин, бросив на него беспокойный взгляд, передала ему список телефонных звонков.

– На каждый из этих звонков вы должны были ответить еще более двух часов назад, – попыталась пошутить она.

Этан даже и не подумал улыбнуться.

– Вы уехали неожиданно и отсутствовали целую неделю. Я не был уверен, что сегодня вы появитесь на работе. Каждый день вас заменяли разные девушки, с каждым разом все глупее, а сегодня я просто решил никого не вызывать. Поскольку вы соизволили прийти сегодня утром, позволено ли мне будет сделать предположение, что вы еще не дали ответ человеку, некогда бывшему вашим любовником?

Его ледяной тон не позволял усомниться в том, что он низко ценил «бывшего любовника» и его предложение.

Эшлин, упрямо не хотевшая воспринимать предложение Корда всерьез, не обратила внимания на сарказм Торпа.

– Могу поспорить, что вы забыли зайти к Летти за своим завтраком, – бойко и уверенно сказала она, заметив непривычное отсутствие сумки в его руках. – Хотите я за ним сбегаю?

– Я эту неделю только и делал, что пил средства, нейтрализующие кислоту. Мой желудок не вынесет испытания кусками сала, зажаренными в масле. А что еще могут приготовить у Летти? – Этан говорил так, как будто секретарша только что призналась в своем намерении извести его отравой. – Вы знаете, где я провел утро?

– Неужели в больнице? – гадала Эшлин.

Он столько лет безнаказанно злоупотреблял всякими вредными блюдами. Неужели его пищеварительная система все-таки не выдержала?

– Нет!!! – Он не добавил «дура», но, судя по его тону и яростному взгляду, несомненно именно это и подразумевал. – Сейчас я вам в деталях опишу тот кошмар, которым обернулось для меня утро. Прежде всего встреча в «Экстон ивнинг пост». Мне по секрету показали мерзейшую статью о Дэне, которую эти вонючие недоноски решили поместить сегодня в своем идиотском отделе светской хроники. Да еще с целой серией убийственных фотографий.

Эшлин припомнила, с каким энтузиазмом ее босс всегда отзывался об этой газете, когда она поддерживала Кларкстонов. Сотрудники, вдумчивость и высокий профессионализм которых ранее так ценились, теперь именовались не иначе как вонючие недоноски.

Она посмотрела на шефа вопросительно.

– Не играйте в молчанку, Эшлин, – обрушился на нее босс, как будто она была в чем-то виновата. – Вы прекрасно знаете, что чертов благотворительный праздник обернулся катастрофой. Всю прошлую неделю я пытался замять скандал, а вы изображали из себя пастушку в прериях Запада. Может, из-за этого вам и приспичило уехать из города? Это ведь с вашего попустительства ваша сестренка заварила кашу и испортила Дэну репутацию!

– Кендра?

– Она, змея подколодная! – выпалил Этан. – Такую бомбу Кларкстонам подложила, что любая подводная лодка бы ко дну пошла, не то что политик.

– Но каким образом?

Эшлин была поражена. Кендра не упоминала ни о какой бомбе ни по телефону, ни после возвращения домой.

– Вы прекрасно знаете, что Кендра сделала с Кларкстонами! А я хочу знать, почему она это сделала. Семейка Уэев постаралась? Несколько дней назад газета опубликовала тошнотворное фото Уатта, разыгрывающего из себя доброго дядю перед детьми. Неужели его люди…

– Я действительно не понимаю, о чем вы говорите, – резко перебила его Эшлин. Когда речь шла о чести ее младшей сестры, она бы не постеснялась оборвать любого, даже огрызающегося Торпа. – Я точно знаю, что Кендра никому бы не позволила себя использовать. Она всегда действует только по собственной инициативе.

– Тогда объясните мне ради Бога, по какой такой причине она подстрекала Кларкстоновское отродье грубить родителям на глазах у изумленной публики, да еще и у репортеров со всей страны?

Из его возмущенных выкриков у Эшлин сложилась наконец картина того, что произошло между Кендрой, Скотти, его родителями и репортерами со всей страны на глазах у изумленной публики.

– Кендра просто любит детей. Она заботилась о Скотти, вот и все, – попыталась защитить сестру Эшлин. – Мы все видели, какая ужасная сцена разыгралась тогда на автостоянке. Они собирались запереть его одного в машине!

– Они бы никогда этого не сделали, – пробормотал Этан. – Они просто пар спускали. А их избалованная малявка использовала ссору между Дэном и Синди в своих интересах. После того, как он закатил истерику, они почувствовали себя виноватыми, оба в разное время нанесли визит в магазин и истратили больше четырехсот долларов на игрушки и видеоигры. Это чудовище в облике ребенка нажилось на их горе, как опытный бандит. Жаль, что он напоследок не зарезал Кендру. Она, наверное, в заговоре с его няней, а та вовсю поощряет его истерики.

– Этан, но Скотти нет еще и пяти! Ни один ребенок в таком возрасте не может быть настолько злым, чтобы…

– Не спорьте, я лучше знаю, – сказал Этан с презрительной улыбкой. – Когда я прошлой осенью уговорил Дэна баллотироваться на этот пост, я думал, что вложенные в него деньги окупятся с лихвой. А теперь получается, что я с таким же успехом мог бы поддерживать… ну… например, кого-нибудь из семьи Монро!

Глаза Эшлин округлились. Этан никогда не позволял себе чернить ее родню. И если он сделал это сейчас, то только потому, что был в ярости.

– А я думала, что Кларкстоны – как раз то, что надо. – Любопытство победило ее гнев. – Что случилось?

Торп обычно держал язык за зубами. Что заставило его излить свои чувства? Высокомерие? Злость? Он продолжал:

– Синди ужасно злится, что ей пришлось бросить свою работу. До прошлой осени, пока не началась предвыборная кампания, она была агентом по торговле недвижимостью. Одной из тех, чьи клиенты платили миллионы долларов. Настоящая барракуда конкуренции. Не такая женщина нужна была нам в качестве жены кандидата, который должен был олицетворять старомодную приверженность семейным традициям. Что еще хуже, Кларкстоны жили в основном на деньги, заработанные Синди. Теперь Синди сидит дома, и у них возникают финансовые проблемы.

– Дэн должен был подумать об этом прежде, чем заставил Синди уйти с работы, – пробормотала Эшлин.

– У Дэна пороху не хватит противиться Синди! – Этан злобно рассмеялся. – Это я заставил ее уволиться. Чтобы поддержать имидж «прекрасного семьянина», жена Дэна должна была быть прежде всего хорошей матерью и хозяйкой. Я нахожу, что это работало бы по контрасту с Уаттом Уэем, эгоистом и закоренелым холостяком. Синди – незаменимый человек в команде. Я хотел, чтобы она могла появиться на публике при первой необходимости.

– Вы заставили Синди плясать под свою дудку? – Эшлин была поражена. – Она уволилась только потому, что вы сочли это необходимым?

– Ну да. Можно говорить о ней что угодно, но она не глупа, – сказал Этан мрачно.

– А как в эту картину вписался прохвост Скотти? – осмелилась спросить Эшлин.

Мир по Этану Торпу был действительно странным местом.

– Сейчас объясню. – Тон босса был терпеливым и снисходительным. – Синди была очень увлечена своей карьерой и, мягко говоря, не преуспела в роли жены и матери. Она все-таки не совсем удовлетворяет требованиям кампании. Основная тяжесть ухода за ребенком в этом доме всегда ложилась на няню. Синди и детей это устраивало – до сих пор, по крайней мере. С прошлой осени она стала ужасно сварливой. Постоянно срывается. Спускает собак на Дэна, детей и всех остальных. Дэн старается не связываться с ней и, вообще, обращается с ней, как с тухлым яйцом, а вот изобретательный Скотта моментально усек, как можно извлечь выгоду из этой ситуации. Он нарочно стравливает родителей с нянькой, разыгрывает из себя несчастного заброшенного малыша, и его представление всегда срабатывает на славу.

– Может быть, он не притворяется, – задумчиво сказала Эшлин. – Похоже, он действительно просто маленький ребенок, который не понимает, что происходит вокруг. Жаль, что Синди бросила работу. Политической карьере Дэна это вряд ли бы повредило. Нет ничего плохого в том, что женщина зарабатывает деньги. Это вполне в духе времени. Если бы она осталась, у Кларкстонов не было бы сейчас ни денежных, ни семейных проблем, дети не отбились бы от рук, и вообще…

– Если бы да кабы. Нет ничего хуже, чем выбиться из расписания в понедельник утром, – раздраженно перебил Этан.

Выходило, что Синди безоговорочно бросила работу по приказу Этана и тем самым ввергла свою семью в пучину домашних неурядиц. Эшлин решила отказаться от дальнейших комментариев. Факты говорили сами за себя.

– Я убедил руководство «Пост» не печатать ни фотографии, ни другие материалы против Кларкстонов.

Его тон заставил Эшлин содрогнуться.

Не первый раз Этану удавалось какими-то загадочными средствами добиваться своего. Неужели он предложил какую-то сделку, от которой они не смогли отказаться? Что-нибудь в духе «Крестного отца»?

– Перехожу ко второй моей утренней встрече. Она оказалась пустой тратой времени. – Он усмехнулся. – Я разговаривал с этими забияками из приюта и слегка намылил им шею. Они приехали из Чилтона по моей просьбе. – Эшлин преклонялась перед его дерзостью. Ирония Тропа свидетельствовала о многом. – Представляете, они всерьез решили взыскать с Дэна Кларкстона десять тысяч долларов награды, которые он пообещал за сведения о вашей дочери Макси, – воскликнул он с негодованием. – Представьте себе, до чего обнаглели эти девки! Требовать награду за собственную безалаберность! Они сами несут ответственность за то, что забрали ребенка и прятали его целый день! Все произошло по их вине, а они еще хотят, чтобы им заплатили! – Одно упоминание об этом вызывало у Торпа смех. – Дэн был до того возмущен, что я решил сам с ними разобраться. Они ушли с пустыми руками и больше не будут нам надоедать.

Эшлин была подавлена.

– Награда была обещана, и Макси нашлась именно благодаря информации, которую они предоставили нам, – тихо сказала она.

– Я сделал честное предложение, – пытался защититься Этан. – Но я ведь думал тогда, что Макси похитил какой-нибудь псих. Однако заставить меня отвечать за беспечность Корда Уэя – это ведь он упустил ребенка из виду – и за некомпетентность служащих приюта – это ведь они, ни слова не сказав, увезли ее – ну уж нет! Забудьте об этом Я не из тех, на ком можно паразитировать.

– Конечно нет, – согласилась Эшлин.

Когда дело касалось паразитизма, Этан, несомненно, предпочитал заниматься им сам, а не провоцировать других.

Она вспомнила, какое облегчение испытала, найдя Макси целой и невредимой в приюте. Казалось, Этану бы больше понравилось, если бы девочка действительно попала в руки законченного психопата. По крайней мере, он счел бы, что тогда не грех и заплатить. Она думала о ветхих, но все-таки веселых комнатах в приюте. Напуганные дети и женщины, с которыми где-то обошлись жестоко, находили там безопасное пристанище и заботу. Десять тысяч долларов им бы не помешали, ибо бюджет был давно уже исчерпан.

Она уставилась на Этана Торпа. Теперь она действительно смогла увидеть его в новом свете. Чего еще можно ждать от мужчины, который бросил свою подружку в интересном положении, а затем сумел извратить факты, чтобы она же оказалась и виноватой. Фарисей! Памятуя о том, как он прошелся по поводу Скотти Кларкстона, не стоило жалеть, что ребенок Торпа так и не появился на свет. Торп не сочувствовал людям. Эшлин сама была матерью и знала, чего стоит сочувствие.

У Корда не было большого опыта общения с детьми, зато он, казалось, инстинктивно знал, чего они хотят. Как отец он будет незаменим. А вот как муж, ее муж…

Она почувствовала прилив неуверенности, отозвавшийся болью. Эти мысли не покидали ее. Он считал влюбленность самообманом и глупостью. А может быть, ему просто казалось абсурдным влюбиться в нее?

– По вашему отсутствующему взгляду можно заключить, что вы витаете где-то в другом мире, где-то, где мне и Кларкстонам отведены второстепенные роли. – Этан произнес это нетерпеливо, но с удовольствием. – А вот главную роль играет Корд Уэй. Судя по распределению ролей, режиссер ни черта не смыслит, но главную женскую роль в этой пьесе я, пожалуй, отдал бы… даже не знаю, кому ее и отдать в свете последних событий.

Эшлин подняла глаза. Этан разглядывал ее. Она смутилась оттого, что он легко прочел ее мысли. К тому же, они приняли такое направление… Ее воображение постоянно обращалось к Корду.

В этот момент дверь офиса распахнулась, и на пороге показался посыльный в униформе служащего цветочного магазина Уилшир. В его руках была длинная белая коробка. Эшлин знала его. Это был ее кузен Ренди Монро, на год старше Кендры. В детстве они иногда вместе играли. Ренди был не чета остальным подросткам Монро. Хотя он и бросил школу, у него была постоянная работа в цветочном магазине.

– Мистер Этан Торп? – спросил Ренди, не поднимая глаз.

Интонация, с которой он это произнес, была странной.

– Вот мистер Торп, Ренди, – быстро и резко сказала Эшлин. Она слишком хорошо знала об особенностях поведения Монро, чтобы не понять, что им угрожало с Торпом. – Что ты здесь делаешь?

Младшие двоюродные браться и сестры уже по привычке опасались Эшлин. Услышав ее голос, Ренди расслабился, и аура злости, которая его сопровождала и которую безошибочно уловила Эшлин, развеялась.

– Даже не знаю, что мне теперь делать, – нервно проговорил он. Держа коробку в одной руке, другой он залез в карман и вынул пятидесятидолларовую бумажку. – Это чаевые. Мне. – Он мрачно переводил взор с коробки на Этана. – Мисс Холли Уэй дала мне пятьдесят долларов, когда я принес ей эти розы. Она заплатила за то, чтобы я отнес розы обратно и швырнул их в морду Этану Торпу. Если я этого не сделаю, имею ли я право сохранить чаевые?