Текст книги "Контрреволюция"

Глава 12
Киев в конце 1918 года

От Орши до Гомеля мы ехали по железной дороге. По пути у нас украли чемодан с некоторыми ценными вещами, но потеряно было до того так много, что эта новая потеря нас не слишком огорчила. Главное – было некоторое моральное успокоение, не было постоянного опасения ареста, допросов, заключения, а может быть, и худшего.

От Гомеля до Киева проехали на пароходе. После петроградского недоедания поражало обилие белого хлеба и других продуктов.

В Киеве мы оставались недолго.

Все, что мне пришлось пережить за последнее время, начиная с появления чинов ЧК у меня на квартире, потом постоянная угроза ареста, прятанье по чужим квартирам, наконец, этот переезд через границу, полный трагических переживаний, – все это вооружало меня против советской власти. Эта власть не только лишала меня моего имущества, она угрожала моей свободе, даже, может быть, жизни. В прочность этой власти я тогда не верил и на территорию Украины вступил с твердым намерением принять активное участие в борьбе с нею. Я отвез жену и падчерицу в имение родственников жены в Подольской губернии, а сам вернулся в Киев с тем, чтобы, разобравшись в обстановке, примкнуть к той или иной контрреволюционной организации.

В Киеве я впервые после многих месяцев полной оторванности от политической жизни получил возможность ознакомиться с общеполитическим положением в стране.

Пока я жил в Петрограде, я знал только, что немцы, заняв Киев, организовали из Украины некоторое подобие самостоятельной державы, посадив во главе ее русского генерала былой царской свиты, потомка одного из украинских гетманов XVIII века, Скоропадского[161]161
  Скоропадский Павел Петрович (1873–1945) – генерал-лейтенант императорской армии, украинский политический деятель, гетман всея Украины с 29 апреля по 14 декабря 1918 года (Скоропадский П. Павел Скоропадский. Воспоминания. Конец 1917 – декабрь 1918. К.: АТ Книга, 1995. 495 с.).


[Закрыть]. Украина находилась в мирных отношениях с Советским Союзом, но, хорошо зная Скоропадского, я не сомневался в том, что новый гетман и его правительство настроены враждебно к большевикам. Теперь я скоро выяснил, что и оппозиция гетману в лице председателя Украинского национального союза Винниченко[162]162
  Винниченко Владимир Кириллович (1880–1951) – украинский политический и общественный деятель, революционер, писатель, драматург.


[Закрыть] и Петлюры[163]163
  Петлюра Симон Васильевич (1879–1926) – украинский военный и политический деятель, один из лидеров украинской социал-демократической рабочей партии, глава Директории Украинской народной республики в 1919–1920 годах, главный атаман войска и флота.


[Закрыть] мечтает о полном отторжении Украины от России, а потому здесь зреет контрреволюционный очаг.

Совершенной новостью для меня оказалось, что на окраинах Европейской России, на юге и на востоке, не только зреют, но горят ярким пламенем контрреволюционные пожары.

В Уфе собрались эсеры во главе с Авксентьевым[164]164
  Авксентьев Николай Дмитриевич (1878–1943) – член партии эсеров, после Февральской революции член Петроградского Совета рабочих депутатов и ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов; в июле – сентябре 1917 года – министр внутренних дел Временного правительства; в сентябре – ноябре 1918 года – председатель Временного Всероссийского правительства (Директории).


[Закрыть], среди них было много членов Учредительного собрания, распущенного большевиками в начале 1918 года. Они считали, что власть Учредительного собрания перешла к ним, и организовали «Уфимскую директорию»[165]165
  Временное Всероссийское правительство, или Уфимская директория, – создана 23 сентября 1918 года Уфимским государственным совещанием в составе: Н. Д. Авксентьев (председатель), кадет Н. И. Астров, генерал В. Г. Болдырев, П. В. Вологодский, Н. В. Чайковский. Уфимская директория переехала из Уфы в Омск, сохранила все законодательные акты Временного сибирского правительства, усилила репрессии, объявила о своей борьбе против советской республики за воссоединение России. Войска Уфимской директории действовали в конце октября – начале ноября 1918 года против советских войск на линии восточнее Верхотурья, Кунгур, Оса, восточнее Сарапула, восточнее Мензелинска, восточнее Бугульмы, восточнее Бузулука, Чеганский, Шилина Балка. В ночь на 18 ноября 1918 года Колчак, опираясь на поддержку союзников, офицерских и казачьих частей, совершил в Омске переворот и разогнал Уфимскую директорию.


[Закрыть], поставившую себе целью свержение большевиков. Директория опиралась на вооруженные отряды, организованные из военнопленных чехов, собрала и русские контрреволюционные силы, во главе которых стал генерал Генерального штаба Болдырев[166]166
  Болдырев Василий Георгиевич (1875–1933) – генерал-лейтенант, участник антибольшевистского сопротивления на востоке России. Верховный главнокомандующий войск Директории.


[Закрыть].

Болдырева я знал хорошо. Мы были с ним на одном курсе в Академии Генерального штаба и даже входили в одну партию практических работ по тактике. Мне пришлось иметь с ним много общения и во время Первой мировой войны: я работал в штабе корпуса, он был начальником штаба 2-й гвардейской дивизии. Служа в гвардейском штабе, он, по заведенному порядку, политики сторонился, и я был несколько удивлен, узнав, что после революции он примкнул к эсерам.

Уральские казаки тоже заняли контрреволюционную позицию под главенством атамана Дутова[167]167
  Дутов Александр Ильич (1879–1921) – генерал-лейтенант, участник Белого движения, атаман Оренбургского казачества.


[Закрыть].

Дон в начале 1918 года одно время окончательно подпал под влияние большевиков. Вождь контрреволюции на Дону атаман Каледин, считая положение безнадежным, застрелился. Однако с появлением на Дону немцев контрреволюционная часть донского казачества вновь подняла голову. Донским атаманом был избран генерал Краснов, и он при поддержке немцев повел борьбу с большевиками на Дону.

На Кубани и Тереке обосновались остатки офицерских союзов, на которые опирался Корнилов в своем выступлении в августе 1917 года.

Первоначально во главе офицерских отрядов, принявших наименование «Добровольческая армия», стояли генералы Корнилов и Алексеев. Летом 1918 года Корнилов был убит в бою, осенью того же года умер Алексеев, и главное командование армией принял генерал Деникин. Добровольческая армия нашла благоприятную почву для своего существования и даже развития на Кубани и Тереке, где собственнические и вместе с тем контрреволюционные настроения были сильно развиты среди зажиточной части местного казачества.

По доносившимся в Киев сведениям, назревало, при содействии англичан, контрреволюционное движение на побережье Белого моря.

Характерно было то, что все эти контрреволюционные фронты действовали не только без всякой взаимной связи, но были даже настроены почти враждебно друг к другу. Все их сложные отношения были мне поначалу совершенно непонятны, и я разобрался в них, лишь последовательно ознакомившись с политическими настроениями общественных деятелей, бежавших из Петрограда и Москвы в Киев, Одессу, Екатеринодар и Ростов-на-Дону. Пока я отмечал только то, что представление о недопустимости вмешательства иностранцев в наши русские дела, которое, несомненно, существовало во многих политических деятелях еще весной 1917 года, теперь совершенно исчезло и сменилось открытыми требованиями помощи со стороны иностранцев для борьбы с большевиками.

При этом, в зависимости от того, чьей помощи искал данный фронт, немецкой или союзнической, устанавливались отношения меж ними. Украина и Дон нашли опору у немцев – это было совершенно неприемлемо для Добровольческой армии, гордившейся своей верностью союзникам и ждавшей помощи от одного из них.

Несколько иные мотивы обуславливали отношения Добровольческой армии с Уфимской директорией. То, что Директория считала себя наследницей власти Учредительного собрания, не только не увеличивало ее престижа в глазах добровольцев, а, наоборот, вооружало против нее. «Учредилка»[168]168
  Здесь имеется в виду Учредительное собрание.


[Закрыть], а следовательно, и эсеровская директория являлись наследием ненавистной для офицерства Добровольческой армии «керенщины», а потому сочувствием пользоваться не могла.

Из всех этих контрреволюционных организаций наиболее близкой мне по моей былой деятельности была Добровольческая армия.

Мне была не по душе немецкая ориентация гетмана Скоропадского. На немцев я продолжал смотреть как на врагов, а в союзниках видел друзей и относился к ним с прежней симпатией. Разочарование в возможности дружеского отношения со стороны иностранцев наступило позднее, в процессе гражданской войны, когда я получил возможность наглядно убедиться в том, что французы, а особенно англичане, во всех их мероприятиях, в начинаниях по отношению к России в этот больной для нее период руководствовались исключительно самыми грубыми, корыстными побуждениями.

Самого гетмана Скоропадского я знал с давних пор. Мы одновременно учились в Пажеском корпусе, он был года на три старше меня, но по пажеской традиции мы оставались «на ты», хотя близких отношений у нас никогда не было.

Скоропадский получил лишь среднее общее образование и такое же военное, в академии он не был, да и вообще после окончания корпуса вряд ли брался когда-нибудь за научный труд. В корпусе он учился плохо, помню даже, что в четвертом классе он был оставлен на второй год за неуспех в науках. На меня он производил впечатление очень ограниченного человека, но у него были данные для достижения придворного, светского и даже служебного успеха.

Он был красив, богат, благовоспитан, безукоризненно элегантен, красиво сидел на лошади, был исправным служакой. Инспектор кавалерии великий князь Николай Николаевич считал его даже одним из трех лучших эскадронных командиров гвардейской кавалерии.

Хотя дружеских отношений у меня с ним и не было, но совершенно случайно, вероятно под влиянием обстановки, он разговорился со мной два раза с большой откровенностью, и в этих двух разговорах вылилось все его внутреннее содержание.

Оба разговора происходили на фронте во время войны. Первый шел на Сыпингайских позициях в Манчжурии в 1905 году. Скоропадский стал рассказывать, почему он решил ехать на войну.

Он был полковым адъютантом Кавалергардского полка, первого полка гвардейской кавалерии. Он ожидал назначения флигель-адъютантом в день полкового праздника, назначения, которое особенно высоко ценилось в офицерской среде. Флигель-адъютант числился в царской свите и являлся личным адъютантом царя, чем обеспечивалось ускоренное продвижение по службе и назначение на наиболее блестящие должности. Неожиданно назначение это получил не он, а муж дочери министра императорского двора графа Фредерикса[169]169
  Фредерикс Владимир Борисович (1838–1927) – генерал от кавалерии, генерал-адъютант, последний в истории Министр Императорского Двора Российской империи; Канцлер российских Императорских и Царских орденов.


[Закрыть] ротмистр Воейков[170]170
  Воейков Владимир Николаевич (1868–1947) – генерал-майор, командир лейб-гвардии Гусарского полка, зять графа В. Б. Фредерикса, последний дворцовый комендант императора Николая II.


[Закрыть]. Скоропадский был так удручен этой неудачей, что поехал искать забвения на войну.

Разговорившись на захватывающую его тему, Скоропадский стал совсем откровенен: он признавался, что честолюбие – главный двигатель его души, но его честолюбие искало удовлетворения не в боевых лаврах, а в мелочных придворных и светских успехах. Он и на фронте в Манчжурии был полон воспоминаниями о получении или неполучении приглашения на вечер к великой княгине Ксении Александровне или о внимании или невнимании к нему великого князя Николая Николаевича. И он сам откровенно признавался, что других интересов в жизни, которые могли бы заглушить удачи или неудачи в придворно-светской жизни, у него нет.

Скоропадский достиг в дальнейшем желанного для него придворного и служебного успеха: был назначен в свиту царя, получил в командование один из самых блестящих полков гвардии.

Наша вторая беседа происходила десять лет спустя после первой, опять на фронте, во время Первой мировой войны. Я в то время исполнял обязанности начальника штаба гвардейского корпуса и собирался ехать в Ставку, где должен был делать доклад Верховному главнокомандующему великому князю Николаю Николаевичу. Узнав об этом, Скоропадский явился в штаб и принялся усиленно обрабатывать меня, чтобы в своем докладе о новых назначениях в гвардии я выдвигал его кандидатуру в противовес его соперникам, особенно опасным ему казался Маннергейм[171]171
  Маннергейм Карл Густав (швед. Carl Gustaf Mannerheim, 1867–1951) – барон, финский военный и государственный деятель шведского происхождения, служил в русской армии в 1887–1917 годах, начав с чина корнета и закончив генерал-лейтенантом, генерал от кавалерии Финляндской армии, фельдмаршал, маршал Финляндии, президент Финляндии.


[Закрыть], будущий главнокомандующий Финляндии. Мне ничуть не казалось удивительным то, что Скоропадский, как только царская власть рухнула, не задумываясь принял покровительство другого монарха, поскольку тот сулил ему лестное для его самолюбия хоть и марионеточное, но блестящее положение.

То, что он получал свой гетманский сан из рук врагов, его, конечно, нимало не смущало. Как и многие представители крайне правых течений, Скоропадский стал после революции считать союз с Францией крупной политической ошибкой царского правительства, приведшей Россию к войне и революции, а потому полагал себя вправе исправлять эту ошибку своим соглашением с Германией.

Во всяком случае, я решил не связываться с гетманским правительством и направился в представительство Добровольческой армии, которое на полулегальных основаниях вело свою работу в Киеве. Гетманское правительство разрешило его пребывание на территории Украины, немцы смотрели сквозь пальцы на пребывание в Киеве представительства армии, враждебно относившейся к Германии.

Во главе представительства стоял генерал Ломновский[172]172
  Ломновский Петр Николаевич (1871–1956) – генерал-лейтенант Генштаба, в 1918 году представитель Добровольческой армии при гетмане Украины П. П. Скоропадском.


[Закрыть], его начальником штаба был полковник Неймирок[173]173
  Неймирок (Неймарк) Николай Захарович (1884–1930) – полковник, участник Первой мировой войны и Белого движения. С июня 1918 года начальник штаба представителя Добровольческой армии в Киеве (Ганин А. В. Корпус офицеров Генерального штаба в годы Гражданской войны 1917–1922 гг. М., 2010).


[Закрыть]. Я не был знаком ни с тем, ни с другим, но они знали о моей былой деятельности и сразу же предложили мне принять должность заведующего политической частью представительства.

Деятельность Киевского представительства Добрармии сводилась к привлечению добровольцев в ряды армии и к пропаганде ее руководящих идей. Эти идеи сводились к формуле «Борьба с большевиками за Великую, Неделимую Россию». Что из этой борьбы должно воспоследовать, об этом почти ничего не говорилось. Украинское правительство, проводившее в жизнь отделение Украины от России, не могло сочувственно относиться к нашей пропаганде, но допускало ее, поскольку мы не проявляли себя слишком шумно. Так мы и вели пропаганду, из-под полы распространяя газеты и листовки, отпечатанные в Екатеринодаре и присланные оттуда со случайными курьерами. Помимо этого приходилось вести и устную пропаганду исподволь, принимая непосредственное участие в работе различных политических организаций, расплодившихся в Киеве осенью 1918 года.

После Октябрьской революции большинство былых общественных деятелей съехались в Москве и сделали попытку объединиться.

Возникли два «Центра», правый и левый, которые старались поддерживать взаимную связь, но слиться воедино не могли: в правом центре группировались буржуазные партии, при руководящей роли кадетов, в левом – социалисты, считавшие себя марксистами, но не согласные с учением и тактикой Ленина. Когда с возникновением гражданской войны на Юге России пребывание в Москве контрреволюционно настроенных деятелей стало небезопасным, все эти деятели потянулись на окраины Европейской России. Часть их собралась на Украине и, получив свободу действий, возобновила свои попытки организовать общий широкий фронт идеологической борьбы с большевиками.

Прежде других организовались члены законодательных палат – Государственного совета и Государственной думы. Они выделили бюро под председательством бывшего министра земледелия и члена Государственного совета графа Бобринского[174]174
  Бобринский Алексей Александрович (1852–1927) – граф, член Государственного совета, сенатор, товарищ министра внутренних дел, затем министр земледелия, после Октябрьской революции входил в монархический «Совет государственного объединения России».


[Закрыть]. Уж выбор председателя бюро определял реакционное направление всей организации при ее одностороннем составе. Вслед за законодательными палатами начали организовываться земские деятели, а за ними городские.

Вскоре в этих отдельных начинаниях возникла мысль о необходимости объединения всех этих групп в одно целое, с включением в него представителей торговли и промышленности, финансов, Академии, церкви, земельных собственников, и таким образом создать действительно широкий фронт буржуазии, представляющий самые разнообразные интересы.

В дальнейшем предполагалось согласовать эти интересы с заданиями социалистических партий, не признающих Ленина.

Объединение буржуазных партий состоялось и приняло наименование «Совет государственного объединения России»[175]175
  Совет государственного объединения России – организация Белого движения. Создан в октябре 1918 года в Киеве для объединения всех антибольшевистских сил, восстановления территориальной целостности России, созыва нового Учредительного собрания. В состав Совета вошли по пять представителей от бывших Государственной думы, Государственного совета, земских и городских органов самоуправления, православного духовенства, финансистов и землевладельцев (главным образом сторонники восстановления конституционной монархии).


[Закрыть]. Однако объединение это оказалось все же неполным. В него не вошли осколки московского «Правого центра», преимущественно кадеты, которые запоздали с прибытием в Киев и нашли там уже готовую новую организацию, с более правым уклоном, чем кадетский, а главное, с уже прочно захваченными руководящими постами. Кроме того, у этих кадетских деятелей были налаженные отношения с офицерскими организациями Добровольческой армии, которые только пытался устанавливать Совет государственного объединения.

В результате образовались две буржуазные группировки: Совет государственного объединения России и «Национальный центр».

Одновременно с буржуазными партиями объединились деятели социалистического толка, создавшие из остатков «Левого» центра группу под названием «Союз возрождения»[176]176
  «Союз возрождения России», или СВР, возник в марте – мае 1918 года в Москве как широкая коалиция политических партий, противостоявших Совету народных комиссаров. «Союз» был основан членами партий кадетов и эсеров. Военная комиссия СВР во главе с генералом В. Г. Болдыревым переправляла добровольцев в армии Белого движения. СВР сыграл большую роль в подготовке антибольшевистского переворота в Архангельске в 1918 году.


[Закрыть]. Параллельно и в согласии с ними работал Союз земств и городов, известный под сокращенным наименованием «Земгор», в котором после революции руководящие посты захватили эсеры и меньшевики.

Я лично вошел в состав «Национального центра», но по долгу службы мне приходилось принимать участие в заседаниях всех этих организаций.

Все они ставили своей основной задачей борьбу с большевиками, но, переходя к практической работе, озабочены были в первую очередь и даже исключительно организацией верхов власти. Велись долгие разговоры и споры о том, быть ли диктатуре или властью должна обладать трехчленная директория и, в таком случае, кто войдет персонально в состав директории. Не менее продолжительные споры велись о том, какой законодательный или законосовещательный орган должен быть организован при диктаторе или директории и как будет распределена квота в этом органе между новыми политическими партиями.

О том, что будет делать новая верховная власть, как будут разрешены важнейшие социальные и экономические вопросы, речи совершенно не было. Я припоминаю всего лишь один раз, когда на совещании Совета государственного объединения было высказано какое-то подобие программы деятельности будущего диктатора. Высказал его бывший член Государственной думы Н. В. Савич[177]177
  Савич Никанор Васильевич (1869–1942) – депутат Государственной думы III и IV созывов, один из лидеров Совета государственного объединения России, член Особого совещания при главнокомандующем Вооруженными силами Юга России А. И. Деникине.


[Закрыть], и его программа была реакционная, но все же это была программа.

Савич хотел видеть в качестве диктатора бывшего Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. При своем вступлении в командование всеми белыми силами России для умиротворения страны он должен всенародно объявить, что помещичьи земли будут все отданы крестьянам, а помещики получат справедливое денежное возмещение за землю, что крупные отрасли горной промышленности будут монополизированы государством, но остальные промышленные предприятия и торговля должны оставаться в частных руках. Вообще надо бросить в народ лозунг, сыгравший такую большую роль во Франции во времена Наполеона III, – «Обогащайтесь!»[178]178
  В годы правления Наполеона III, племянника Наполеона I, президента Французской республики (правил с 1852 по 1870 год), звучал лозунг «Enrichissez-vous!» – «Обогащайтесь!», полностью призыв звучал так: «Обогащайтесь посредством труда и бережливости и вы станете избирателями!».


[Закрыть].

Эти мысли были высказаны даже не на официальном совещании, а в частной беседе, а потому никаких прений не вызвали, да и вообще члены новых политических организаций никаких перемен в былом укладе общественной жизни в России допускать не хотели, а потому таких вопросов и не затрагивали.

Все три главнейших объединения, два буржуазных и одно социалистическое, никаких вооруженных сил, а потому и никакой фактической власти не имели, однако претендовали на руководство всем Белым движением.

Совет государственного объединения России предлагал свои услуги Деникину. Он даже командировал в Екатеринодар двух своих членов, члена Государственного совета Гурко[179]179
  Гурко Владимир Иосифович (1863–1931) – русский государственный деятель, публицист, член Русского Собрания, сподвижник П. А. Столыпина, с 1912 года – член Государственного совета. После Октябрьской революции активно участвовал в организации Правого центра, затем в Белом движении.


[Закрыть] и бывшего посла в Австрии Шебеко[180]180
  Шебеко Николай Николаевич (1863–1933) – русский дипломат, в 1913–1914 годах посол в Австро-Венгрии, участник Белого движения на юге России.


[Закрыть], для установления связи и непосредственных переговоров с главой Добрармии. Один из ближайших сотрудников Деникина, генерал Лукомский, усиленно рекомендовал ему опираться именно на СГОР, но Деникина отталкивало ярко реакционное его направление. Кроме того, Совет выдвигал некоторые требования: его члены считали себя наделенными большим опытом в работе государственного масштаба и требовали создания при главнокомандующем Вооруженными силами Юга России законосовещательного органа с большими полномочиями, который фактически руководил бы всем Белым движением.

Деникину гораздо больше были по душе кадеты «Национального центра», чем «сановники» СГОР, к тому же они не ставили никаких условий и готовы были безоговорочно поддерживать Добровольческую армию, потому в дальнейшем все или почти все окружение Деникина составлено было из членов «Национального центра».

«Союз возрождения» поддерживал Добрармию условно. Он упорно настаивал на создании Правительства Юга России из трехчленной Директории, опирающейся на Совещание, составленное из членов трех вышеупомянутых политических организаций.

Я посещал заседания этих организаций и подавал доклады о них генералу Ломновскому.

Наиболее последовательной казалась мне позиция, занятая «Национальным центром». Он, по крайней мере, считался с тем, что фактическая власть находится в руках главнокомандующего Добрармией, и выражал полную готовность помогать ему. Между тем организация Южнорусского правительства требовала соглашений с правительствами Дона, Кубани и Терека, и новые политические образования мало в чем могли помочь Деникину в этом отношении. Он кое-как налаживал эти соглашения, и вмешивать в это дело кучу разнообразных мнений ему не было никакого расчета. В таком духе я и писал свои доклады.

Капитуляция немцев на Западном фронте внесла нечто новое в политическое положение на Украине.

Германское правительство «полевело», хотя, конечно, трудно видеть «полевение» в перемене министра внутренних дел Кистяковского[181]181
  Кистяковский Игорь Александрович (1876–1940) – российский юрист, украинский политический и общественный деятель. В 1918 году в правительстве Украинской державы занимал посты государственного секретаря и министра внутренних дел. После падения П. П. Скоропадского эмигрировал.


[Закрыть] на Лизогуба[182]182
  Лизогуб Федор Андреевич (1851–1928) – русский и украинский общественный, политический и государственный деятель, председатель Рады министров Украинской Державы (гетмана П. П. Скоропадского) и министр внутренних дел Украины (до июля 1918). После падения П. П. Скоропадского эмигрировал.


[Закрыть]. Оба являлись представителями буржуазного мировоззрения и отличались только большим или меньшим запасом шовинистических настроений.

Не было и «полевения» в смене главнокомандующего армией архиправого генерала графа Келлера[183]183
  Келлер Федор Артурович (1857–1918) – военачальник Русской Императорской армии, генерал от кавалерии, «первая шашка России». Один из руководителей Белого движения на юге России в 1918 году. 8 декабря 1918 году убит петлюровцами.


[Закрыть] на «правого» генерала князя Долгорукова.

Что касается самого гетмана, то он продолжал свою игру в самостийность и стал еще усиленнее искать поддержки и опоры в «Союзе хлеборобов», организации зажиточных крестьян.

Зато деятельность политических организаций вскоре оживилась.

В начале ноября в Яссах возник комитет, возглавленный бывшим главнокомандующим Румынским фронтом генералом Щербачевым[184]184
  Щербачев Дмитрий Григорьевич (1857–1934 (?)) – генерал от инфантерии, в годы Первой мировой войны командующий 7-й армией и Румынским фронтом, военный представитель русских армий при союзных правительствах и союзном верховном командовании в Париже. В 1920 году отстранен от этой должности генералом Врангелем.


[Закрыть], послом в Румынии Поклевским-Козелл[185]185
  Поклевский-Козелл Станислав Альфонсович (1868–1939) – российский дипломат, камергер, в 1913–1915 годах – посланник в Королевстве Румыния.


[Закрыть] и французским консулом в Киеве Энно[186]186
  Энно Эмиль – капитан французской армии, участник Первой мировой войны на Румынском фронте, представитель французской военной разведки в штате румынского посланника в Румынии графа Сент-Элера, французский вице-консул в Киеве, затем в Одессе «с особыми полномочиями», представитель держав Согласия в Украинской Народной Республике в 1917 году, главный проводник идеи союзной интервенции на юге России. Один из инициаторов проведения Ясского совещания. (Подробнее см.: Пученков А. С. Украина и Крым в 1918 – начале 1919 года. Очерки политической истории. СПб.: Нестор-История, 2013. 353 с.)


[Закрыть]. Комитет этот добился согласия союзников на созыв в Яссах конференции для выяснения, в каком виде союзниками может быть оказана помощь России. «Помощь России» в данном случае понималась не иначе, как оказание поддержки белым в борьбе с большевиками. От комитета последовало приглашение крупнейшим политическим организациям в Киеве, т. е. Совету государственного объединения России, «Национальному центру» и «Союзу возрождения», прислать своих представителей в Яссы для совещания с послами союзных держав. Правительства Англии, Франции и Соединенных Штатов пошли на созыв этой конференции, несомненно, с разведывательной целью, желая выяснить у заинтересованных лиц, как развертываются события в России. Наши политические организации с радостью ухватились за возможность излить все свои пожелания союзникам и ждали от Ясской конференции[187]187
  Ясская конференция, или Ясское совещание, – совещание российских политических деятелей, не признающих власть Совета народных комиссаров РСФСР, представителей Добровольческой армии, а также представителей держав Антанты, проходившее в городе Яссы (Румыния) с 16 по 23 ноября 1918 года. На совещании предполагалось выработать программу действий по ликвидации власти большевиков в России, однако факт окончания Первой мировой войны как раз в канун начала работы совещания кардинально изменил отношение союзников к «русскому вопросу» и повлиял на принятые решения.


[Закрыть] самых решительных результатов.

Кроме приглашения, адресованного политическим организациям, несколько общественных деятелей получили персональные приглашения. Приглашен был член Государственного совета барон Меллер-Закомельский, бывший министр царского правительства Кривошеин, бывший министр Временного правительства Милюков, бывший председатель Государственной думы III созыва Хомяков[188]188
  Хомяков Николай Алексеевич (1850–1925) – депутат Государственной думы II, III и IV созывов, первый председатель Государственной думы III созыва, участник Белого движения, Ясского совещания.


[Закрыть], член Государственной думы Савич. Все они входили в состав СГОР, да и вообще на конференцию поехали представители этой организации в преобладающем количестве. От «Союза возрождения» поехали А. Титов[189]189
  Титов Александр Андреевич (1878–1961) – предприниматель, профессор Московского университета, товарищ министра продовольствия при Временном правительстве, участник Белого движения, Ясского совещания, один из создателей «Союза возрождения России».


[Закрыть], И. Фундаминский[190]190
  Фундаминский Илья Исидорович (Фондаминский, литературный псевдоним – Бунаков, 1880–1942) – революционер, историк, публицист, религиозный деятель, участник Белого движения, Ясского совещания.


[Закрыть] и В. Руднев[191]191
  Руднев Вадим Викторович (1884–1940) – член партии социалистов-революционеров, в 1917 году городской голова Москвы, организовал и возглавил борьбу против большевиков в Москве.


[Закрыть]. От «Национального центра» – бывший министр торговли царского времени Федоров[192]192
  Федоров Михаил Михайлович (1859–1949) – управляющий министерством торговли и промышленности, участник Белого движения, Ясского совещания. В мае 1918 один из руководителей Национального центра, в 1919 году – член Особого совещания при главнокомандующем Вооруженными силами Юга России А. И. Деникине.


[Закрыть].

Делегаты подали союзным послам меморандум, в котором требовали присылки в Россию 150-тысячной армии для борьбы с большевиками. Когда я узнал, что меморандум этот был составлен Милюковым, я увидал, как быстро могут меняться взгляды и убеждения людей, казалось, имеющих вполне определенное и устойчивое мировоззрение. Я вспомнил, как тот же Милюков решительно отверг предложение сербского посланника Сполайковича весной 1917 года прислать сербскую дивизию в Петроград, в распоряжение Временного правительства, в качестве надежной силы для удержания революции в допустимых пределах. Под ударами революции Милюков изменил свое убеждение о необходимости разрешать свои русские споры русскими руками и, отбросив всякую щепетильность, теперь уже требовал присылки иностранных войск для установления в стране тех порядков, которые ему казались наилучшими. Сдвиги такого же рода я имел возможность наблюдать в очень многих, начиная с самого себя. Во всяком случае, мне была понятна и вызывала мое сочувствие в то время горячая речь члена Государственного совета В. И. Гурко, который убеждал послов в Яссах, что русский большевизм не только русское, а общеевропейское дело, что он грозит снести всю европейскую культуру… конечно, культуру буржуазную, но этого-то мы и боялись в то время, не рисуя себе, что большевизм способен не только разрушать, но и строить нечто новое.

Удивляло и меня, и моих сотрудников в представительстве Добровольческой армии в Киеве то, что делегаты на Ясской конференции пытались решать вопрос о том, кто явится главнокомандующим вооруженными силами, борющимися с большевиками, как будто это могло в какой бы то ни было степени зависеть от них. Добровольческая армия образовалась в процессе кровавой борьбы, у нее выдвинулись свои вожди, и казалось странным, что люди, никакого участия в этой кровавой борьбе не принимавшие, опираясь лишь на свое привилегированное положение в прошлом, хотят решать вопрос о том, кто будет возглавлять эту армию.

Во время совещаний в Яссах делегаты поняли, что никаких практических результатов она дать не может, а потому решили послать от себя представителей в Париж и в Лондон, чтобы там переговорить непосредственно с главами правительств и уже от них добиться реальной помощи.

Делегаты, несомненно, преувеличивали свою роль и ее международное значение, но им было лестно видеть себя в этой роли полномочных послов, ведущих переговоры с союзными правительствами.

После Ясской конференции, уже пребывая в Одессе, делегаты все еще сохраняли свою организацию, в течение нескольких недель ежедневно собирались на совещания, выносили постановления, довольно безуспешно пытаясь влиять на политику союзников и на начинания Добровольческой армии.

В результате капитуляции Германии пленные всех воевавших с нею стран получили возможность вернуться на родину, и в связи с этим у представительства Добрамии в Киеве открылся новый источник возможных пополнений рядов армии. Решено было повести в пределах Германии энергичную пропаганду в среде пленных офицеров, а по возможности и среди солдат. По моему представлению в Германию был командирован казачий генерал Потоцкий[193]193
  Потоцкий Сергей Николаевич (1877–1954) – генерал-майор, военный агент в Дании, участник Белого движения, в декабре 1918 – апреле 1919 года возглавлял русскую делегацию в Германии по делам русских военнопленных. Осенью 1920 года вернулся в Крым.


[Закрыть], мой двоюродный брат, которому и была поручена пропаганда идей Добровольческой армии и привлечение добровольцев на борьбу с большевиками.

Генерал Потоцкий был при Каледине командующим дивизией на Дону, захвачен в плен красными и отправлен в Петроград, где пробыл несколько месяцев в заключении, затем выпущен на свободу, пробрался на Украину и теперь вновь готов был принять участие в Гражданской войне.

Несколько непонятны мне были настроения, которые стали проявляться в то время в среде русских, проживавших и раньше в Киеве, так и бежавших за последнее время из Москвы и Петрограда, спасаясь от большевиков. Большинство из них группировалось вокруг популярного депутата Государственных дум III и IV созывов Шульгина. По примеру своего лидера они с преувеличенной болезненностью относились к самостийности Скоропадского. Я, со своей стороны, не придавал ей большого значения, рассматривал ее как временное явление, дань времени, а в тот момент смотрел на гетмана, его правительство и армию как одно из звеньев цепи, со всех сторон опоясывавшей области, находившиеся еще во власти Советов. Потому я был чрезвычайно удивлен, услыхав от одного из ближайших сотрудников Шульгина, члена Государственной думы Савенко, о подготовке вооруженного выступления в Киеве с целью свержения Скоропадского.

Я попытался убедить Савенко, что не только нет нужды свергать гетмана Скоропадского, а наоборот, надо его всемерно поддерживать, потому что он как-никак враг большевиков, а борьба с ними является нашей первоочередной задачей. При этом, свергнув Скоропадского, конечно, не мы, русские, овладеем властью, а, вероятнее всего, Петлюра, который уже готовит наступление на Киев. Вместо националиста Скоропадского мы получим шовиниста Петлюру и этим противобольшевистского фронта не усилим, а верней ослабим его. Мои доводы никакого впечатления на Савенко не произвели, но Скоропадского ему свергать так и не пришлось, так как вскоре после нашей беседы восстание, объявленное Украинским национальным союзом под главенством Петлюры, стало принимать размеры, угрожающие не только гетману, но и русскому населению города Киева.

Армия Петлюры, сформированная в Галиции, обмундированная и хорошо вооруженная, двигалась по направлению к Киеву, неся с собой шовинистические лозунги и обещание всей помещичьей земли крестьянам. Этого было более чем достаточно, чтобы от гетмана отшатнулись даже его сторонники «хлеборобы». Ряды гетманской армии стали редеть с каждым днем. Новый главнокомандующий, генерал князь Долгоруков[194]194
  Долгоруков Александр Николаевич (1872–1948) – князь, генерал-лейтенант, герой Первой мировой войны, главнокомандующий русскими добровольческими частями на Украине.


[Закрыть], предпринял попытку организовать для защиты престола украинского гетмана русский «гвардейский» корпус. Формирование корпуса он поручил князю Эристову, генералу царской свиты, артиллеристу, во время войны неожиданно получившему в командование Кавалергардский полк, который он принял от того же Долгорукова. Эристов был человек неглупый, высокообразованный, энергичный и горячо принялся за порученное ему дело. Однако оказалось, что русские офицеры и солдаты никакой охоты проливать кровь за украинского гетмана не имеют, и формирования шли туго. Помимо того, сказывалась конкуренция представительства Добрармии, продолжавшего свою вербовку охотников в ряды войск, дравшихся с красными в районе Дона – Кубани. На этой почве возникли столкновения между Долгоруковым и начальником представительства генералом Ломновским, закончившиеся тем, что Долгоруков арестовал Ломновского.

Арест этот ни в какой степени не ускорил формирований «гвардейского» корпуса, а гетманская Украинская армия продолжала день ото дня таять.

Между тем армия Петлюры подошла вплотную к Киеву.

Остановить ее могли бы немцы, но со времени капитуляции на Западном фронте они демонстративно отстранялись от всякого вмешательства во внутренние дела Украины.

Гетманское правительство решило искать помощи у союзников.

Члены Ясской конференции, собравшиеся к этому времени уже в Одессе, сообщали о каких-то обещаниях помощи со стороны союзников и о том, что в Киев должен прибыть консул Энно с какими-то особенными полномочиями.

Время проходило, а Энно все не ехал. Мы уже начинали думать, что Энно – это какая-то мифическая личность. Решено было обратиться к наличным представителям союзников, к бельгийскому консулу, члену правления местного сахарозаводческого общества и к французскому вице-консулу г-ну Мулену. Но обращаться к ним за помощью непосредственно командующему гетманскими войсками было нельзя, почти наверняка можно было ждать категорического отказа от вмешательства в дела сателлита Германии.

Генерал Долгоруков счел себя вынужденным обратиться за содействием к арестованному им генералу Ломновскому.

Ломновский поручил мне вести переговоры с консулами и просить их выступить посредниками между петлюровским командованием и Долгоруковым и постараться добиться какого-то мирного соглашения между сторонами.

Я начал с бельгийского консула. Член правления сахарозаводческого общества заставил меня дожидаться приема с полчаса, я с интересом разглядывал таблицы и диаграммы урожаев свеклы в Правобережной и Левобережной Украине, пока наконец не был приглашен в кабинет консула. Он прочел мне речь с укоризнами по адресу России, покинувшей союзников в тяжелый для них момент, и в конце концов отказался выступать посредником.

Господин Мулен оказался любезнее и сговорчивее. Он сообщил мне, что консул Энно в Киев приезжать не собирается, что распоряжений от французского командования об удержании Петлюры от вступления в Киев не поступало, но что он согласен поехать со мной на позиции в качестве парламентера, с гуманной целью не допустить кровопролития.

Мы выехали на фронт. Мулен как представитель союзников был препровожден в Ставку командования, я остался задержанным на передовых постах. Переговоры Мулена длились недолго. Часа через полтора он вернулся с ультимативным требованием: гетманские войска должны сложить оружие без всяких условий.