Текст книги "В тени молнии"

Киззи не нужно было повторять дважды. Сибриал еще только вставал из-за стола, а она уже бежала к выходу, петляя извилистыми служебными коридорами, мимо личных покоев, затем через кухню. Она была в нескольких шагах от выхода, когда знакомый до тошноты голос рявкнул за ее спиной:

– Киззи!

Киззи замерла. Придав своему лицу скромное выражение, она повернулась и увидела Сибриала, который стоял посреди коридора, уперев руки в бока. От людей она слышала, что Сибриал очень похож на их отца в молодости, не считая цвета волос: та же бочкообразная грудь с толстыми руками, чисто выбритая квадратная челюсть. В одной руке он сжимал трость, его физиономия раскраснелась от выпивки.

– Брат, – сказала Киззи, приветствовав его полупоклоном.

Наверное, он велел персоналу оповестить его, если она придет. Она тихо выругалась.

Только этого ей и не хватало.

– Какого черта ты делаешь в моем клубе?

– У меня есть…

– Если ты хотя бы пикнешь о своих привилегиях, я прикажу тебя пристрелить.

Киззи прикусила язык. Сибриал мог запросто привести в исполнение свою угрозу, наплевав на последствия. Значит, он все еще зол. Не нужно настраивать его против себя еще больше.

– Я пришла спросить у Ветерикси, как мне загладить свою вину перед тобой, – сказала она, умоляюще протягивая к нему руки.

– Загладить свою вину? Ты чертова стерва! Из-за тебя мое имя целую неделю полоскали во всех оссанских газетах. И у тебя хватает наглости думать, что ты можешь загладить свою вину? – Повернув голову к служанке, которая пыталась проскользнуть мимо с бутылкой бренди, он крикнул: – Не двигайся, стекло тебе в задницу!

В коридоре стало совсем тихо, даже в клубе и на кухне смолкли голоса. Киззи видела, как в дальнем конце коридора показались люди: любопытные гости решили посмотреть, из-за чего случился переполох.

– Мне жаль, Сибриал, правда. Я же не знала, как все получится.

Киззи лгала, надеясь сыграть на том, что Сибриал считает ее дурочкой.

– Невежество – не оправдание для предательства.

«Предательство», пожалуй, звучало слишком громко, ведь все это почти не имело для него последствий. Киззи медленно пятилась, в желудке возник ком. Надо было как можно скорее разрядить обстановку, иначе о стычке узнал бы отец Ворсьен, а Киззи совсем не хотела привлекать его внимание к своей особе.

– Прости, – сказала она. – Давай вернемся к этому разговору, когда ты будешь трезвым.

С этими словами она шмыгнула за угол, миновала кухню и выскользнула в переулок за клубом. Если ей повезет, утром Сибриал даже не вспомнит об их стычке и вообще потеряет к ней интерес.

Но удача изменила Киззи. Она уже добежала до середины переулка, когда впереди распахнулась дверь, через которую в клуб обычно вносили товары, и из нее выскочил Сибриал, выкрикивая ее имя. Портье, слуги и охранники бросились врассыпную, видя, что он в ярости. Киззи тоже была готова забыть о гордости и спрятаться за бочкой с виски, но Сибриал уже заметил ее.

– Ты грязный кусок дерьма! – проревел он, приближаясь. – Ты недостойна носить символ Ворсьена. Я сам срежу его с тебя!

Он пошарил у себя на поясе в поисках ножа, но, к облегчению Киззи, не нашел его. Тогда он замахнулся на нее тростью. Еще шаг, и он оказался рядом с ней.

Сибриал был известным дуэлянтом и боксером. Будь у него меч, он наверняка убил бы Киззи на месте, даже если бы она защищалась. Вот только она не могла защищаться. Поднять руку на законного наследника Ворсьена было тягчайшим грехом в глазах ее отца, поэтому она безропотно приняла первый удар. Трость обрушилась на ее левую руку с такой силой, что та сразу онемела. Киззи отшатнулась.

– Сибриал, – прошипела она, – не делай этого.

Ей потребовалась вся ее сила воли, чтобы не потянуться за стилетом. В итоге она поступила по-другому – использовала колдовство, чтобы схватить одну из своих стеклянных бусинок для вскрытия замков. Бусинка вылетела из кармана, крохотная, почти невидимая, и зависла у шеи Сибриала. Если он действительно убьет ее, то последнее, что она сделает, – воткнет эту чертову штуку ему в горло.

Сибриал снова взмахнул тростью; второй удар пришелся в то же место. Киззи почти не почувствовала боли, но у нее закружилась голова. Тихо ругнувшись, она привалилась к стене клуба, искренне надеясь, что кто-нибудь остановит Сибриала, прежде чем он убьет ее. Например, Каприк, вот только он сейчас с дейзгласом. Или Ветерикси, или один из его друзей, или другой наследник. Кто угодно.

Она увернулась от третьего удара и от четвертого тоже. Стеклянный наконечник трости громко стучал по кирпичу, и Киззи сосредоточилась на бусинке, незаметно плывшей над плечом Сибриала.

– Стой смирно, стекло тебя задери! Сейчас я задам тебе трепку, которую должен был задать…

Киззи потеряла терпение. Она не убьет его бусинкой, как бы ей ни хотелось этого, но и не позволит ему убить себя. Как рядовой боец она не могла ничего противопоставить ярости Сибриала, но как его единокровная сестра нашла выход: уклонилась от нового удара, подскочила к разъяренному братцу и схватила его за тунику.

– Монтего вернулся, – прошипела она ему на ухо. – Ты точно хочешь, чтобы о моей смерти написали в газетах прямо сейчас?

Сибриал вырвался. Ей показалось, что он готов продолжать избиение. Но он смотрел на нее широко раскрытыми глазами, подняв трость. Ярость Сибриала угасла мгновенно, как свеча на сильном ветру. Он явно взял себя в руки.

– Ты не стоишь моих усилий, – выплюнул он, развернулся и пошел к служебной двери.

Киззи стояла, придерживая левую руку правой; не меньше десятка портье и слуг с тревогой наблюдали за ней. Собравшись с силами, она положила стеклянную бусинку обратно в карман. Как только Сибриал скрылся, ее окликнул портье и спросил, не нужен ли ей курглас. Она отмахнулась от него и, пошатываясь, побрела по переулку.

По пути она достала из кармана кусочек милкгласа – не самого лучшего, однако притупившего боль. К руке скоро вернулась чувствительность. Надев перчатки и прикрыв лицо носовым платком, она нашла ближайшую курьерскую контору и принялась колотить в дверь до тех пор, пока ей не открыли.

– Бумагу! – велела она парнишке лет тринадцати.

Ветерикси сообщила ей одну важную вещь: Глиссанди тщательно оберегает свою репутацию. Может, здесь ее слабое место?

Парнишка принес бумагу и карандаш, и Киззи быстро нацарапала записку: «Я знаю, кого ты убила восемнадцать дней назад. Встретимся завтра, в десять вечера, перед пабом „Пальмора“ на набережной Абажур. Приходи одна, или твое имя появится в газетах».

Эту записку она отдала парнишке вместе с пригоршней монет.

– Доставь в клуб «Хай Ворсьен», госпоже Глиссанди Магна лично в руки, – приказала она.

Мальчик уставился на нее:

– С вами все в порядке, мэм?

– В полном порядке. Иди!

Она подождала, пока он не запечатает листок восковой печатью, вышла на улицу и стала смотреть вслед парнишке, шагавшему к клубу.

Конечно, план не выглядел идеальным. Скорее всего, думала она, Глиссанди возьмет с собой пурнийских громил и прикажет им напасть на того, кто вызвал ее на набережную. Но тогда Киззи даст наемным убийцам отпор без малейших угрызений совести, не то что во время недавней стычки с братом. Она испытывала боль, злость и унижение.

А еще у нее была задача, которую следовало выполнить. Не мытьем, так катаньем она добудет у Глиссанди правду о том, почему умерла Адриана Граппо.

18

Первым пунктом программы Демира на очередной день стал визит к плотнику отеля «Гиацинт». Он застал старого мастера в каретном сарае через дорогу, где тот смазывал оси экипажей. Демир отпустил всех подмастерьев, нашел свободный стол и разложил на нем пару листов с чертежами, над которыми корпел полночи. Мастер закончил работу и подошел к нему.

– Мне нужно переделать экипаж, – сказал ему Демир. – Сделать в нем тайник под сиденьем, вот здесь, с откидным верхом.

– Большой будет, в него и человек влезет, – заметил плотник.

– Ага, точно! Так что, сможешь?

– Легко. Вот здесь и здесь сточу пару дюймов, под ящик. А над колесами поставлю декоративные надкрылья.

– Отлично. Когда?

– Через неделю будет готово.

– Через пять дней. – Демир хотел добавить еще кое-что, но тут явился портье с визитной карточкой в руках. Демир закатил глаза, вспомнив, чем его всегда раздражала жизнь в столице: чертовски много разных дел. – Кто там? – требовательно спросил он.

– Сэр, – сказал портье, протягивая ему карточку, – к вам господин Супи Магна.

– Хм… – Демир взял визитку. Он, конечно, ждал Магна, но не так скоро, ведь ему только накануне вечером принесли документы на его долю завода Айвори-Форест. Похлопав себя по щеке визиткой, он сказал: – Я приму его у себя в кабинете. Хотя нет! Подожди, лучше проводи его в ресторан.

Ему не хотелось, чтобы Супи Магна зашел в кабинет и увидел там досье на всю свою гильдию.

Демир вышел на улицу, не спеша вернулся в отель и направился в ресторан, куда прибыл в одно время с Супи: портье как раз вел того к угловому столику. Демир сел напротив, тепло улыбнулся гостю и протянул ему руку:

– Супи! Какой сюрприз!

Патриарх семьи-гильдии Магна был высоким, гибким мужчиной с ястребиным лицом. Туника висела на его худощавом теле как на пугале. Почти семидесятилетний, он выглядел лет на пятьдесят, не больше; уже давно ходили слухи о том, что его личные стеклоделы создали годглас, предотвращающий старение. Демир же считал, что Супи просто заботится о своей внешности. Наряду с еще четырьмя членами Внутреннего собрания Супи был одним из самых могущественных людей в Оссе. Он стоил сотни миллионов оззо, состоял в десятках фульгуристских обществ, командовал армией бойцов и держал в кармане четверть Ассамблеи.

Супи не ответил на улыбку Демира.

– Прими мои соболезнования в связи со смертью матери, – сказал он. – Адриана была мне другом. И поздравляю тебя с тем, что ты занял место главы семьи.

– Спасибо. Завтрак? – предложил Демир, подзывая официанта.

– Боюсь, у меня нет времени. До меня дошел слух, что Улина, моя бестолковая внучка, проиграла тебе свою долю в Айвори-Форесте.

Демир откинулся на спинку стула и приподнял брови:

– Ну да. Мы провели с ней приятный день. Возможно, ставки немного вышли за рамки обычного. А ты всегда проявляешь такой пристальный интерес к семейным активам?

– Когда речь идет о производстве стекла, да. – Супи достал из-под камзола небольшую сумку; Демир вспомнил, что их дают банки своим клиентам, когда те снимают со счетов особенно крупные суммы. – Я предпочитаю сохранить эти акции в руках семьи Магна. Надеюсь, ты меня понимаешь?

– Конечно.

– Я готов оплатить сто пятнадцать процентов стоимости акций, которые проиграла тебе моя внучка, при условии их немедленного возврата.

Демир вопросительно посмотрел на Супи. Сто пятнадцать процентов за часть акций стекольного завода, работающего по государственному контракту? Дешевый ублюдок.

– Боюсь, я вынужден отказаться.

– Сто тридцать процентов.

– Пас, – снова сказал Демир, холодно глядя на Супи.

Он видел, что старик кипит от гнева, но крепко держит себя в руках.

– Ты отказываешься от тридцати процентов прибыли ради собственности, которая принадлежит тебе меньше суток?

Демир рисовал пальцем невидимые картинки на столе.

– Мне не нужны наличные, Супи. Мне нужны инвестиции. Раз ты готов купить эти акции по такой цене, значит они ценнее, чем я ожидал. Я не продам.

Супи раздул ноздри:

– Сто пятьдесят.

– О твоей скупости давно ходят легенды, Супи. Ты только укрепляешь мою решимость.

– Ты!.. – рявкнул Супи, выпучив глаза.

– Ой, да ладно тебе. Не стоит волноваться. Мы отлично провели время с Улиной. Глядишь, через год или два твой заводик вернется в семью!

– Как будто Магна опустится до того, чтобы выйти замуж за Граппо, – тихо сказал Супи.

– Как будто, – ответил Демир. Улыбка не сходила с его лица, но он знал, что его глаза говорят совсем о другом. Большие семьи-гильдии пытались помыкать им, когда он был еще совсем молодым политиком. Тогда у них ничего не вышло, потому что он оказался хитрее. И теперь не выйдет, потому что он закалился и стал другим. – Уверен, что не хочешь позавтракать?

Супи вскочил. Его ястребиный нос навис над Демиром.

– Твоя мать была мне другом. Я надеялся, что ты будешь благоразумнее.

– Моя мать была другом всем, Супи. Но она не была дурой.

– Осторожно, юный Граппо. Возможно, когда-то ты был выдающимся политиком, но Осса сильно изменилась с тех пор. Если ты забудешь свое место, земля уйдет у тебя из-под ног.

Демир выложил на стол обе руки так, чтобы Супи видел его символы гласдансера и Граппо. Супи может кормить с рук всю Ассамблею, но Демир напомнит ему, за что следует уважать Граппо.

– А где мое место, Супи? Под твоим стулом, как у верного пса? Да, наша гильдия невелика, но не забывай главный принцип моей матери: Граппо сидят за одним столом вместе со всеми вами. Ты можешь быть мне другом или врагом, как хочешь, но, поверь, второе обойдется тебе дороже.

– Наглец!

– Мы ведь уже встречались, Супи. С тех пор утекло много воды, но я остался прежним.

Супи издал сердитый горловой звук, развернулся и, широко шагая, вышел из ресторана. Демир отмахнулся от официанта, досчитал до шестидесяти, потом почти бегом пересек вестибюль и ворвался в кабинет Бринена.

– Карету мне и Монтего, – потребовал он. – Я решил посетить свои новые владения.

В течение долгого пути до Айвори-Фореста Демир изучал документы, полученные шпионами от Дорлани, Ворсьенов и Ставри – где шантажом, где хитростью, а где и подкупом. Все они были так или иначе полезны, но лишь часть их касалась Айвори-Фореста. Раз уж он нажил себе врага в Ассамблее – может, и не последнего, – ему пригодятся любые улики против него. Демир нарушил молчание, лишь когда они подъезжали к заводу.

– Здесь что-то происходит, – сказал он, указывая в окно.

Монтего оторвал взгляд от книги:

– А?

– Супи был в бешенстве, когда я отказался продать ему акции Улины. Я знаю его давно, он не часто принимает неудачи так близко к сердцу. Либо он думает, что я использую свою долю, чтобы разрушить завод и лишить их государственного контракта, либо они что-то скрывают.

– Что они могут скрывать? – спросил Монтего.

Демир покачал головой:

– Как обычно: отмывание доходов, полученных незаконным путем, издевательство над заключенными, продажу подопечных. Это стекольный завод, так что, возможно, у них есть заключенные, которые делают нелегальный годглас. Чтобы узнать это, надо покопаться в их бухгалтерии, но мне не до того: я ищу Тессу. Ты помнишь описание ее внешности?

– Лет двадцати с небольшим, на пару дюймов выше тебя, волосы светло-каштановые.

– Вот и держи глаза открытыми. А говорить буду я. – И Демир изобразил улыбку – карета уже грохотала по булыжным мостовым закопченного стекольного городка. Из левого окна кареты не было видно ничего, кроме каменной стены высотой футов в двадцать – нескончаемая, она тянулась вдоль дороги. Время от времени мелькали сторожевые башни, на которых, вне всякого сомнения, сидели вооруженные бойцы семьи Магна. – Серьезное нам предстоит дельце, – добавил Демир, когда они свернули к воротам.

Экипаж остановился так резко, что Демир едва не упал на колени Монтего. Высунув голову из окна, он увидел около дюжины охранников, которые столпились у ворот и сердито кричали на кучера. Демир надел перчатку на левую руку, прикрывая знак гласдансера, правую же оставил обнаженной: он приехал сюда, чтобы заводить новых друзей, а не запугивать народ. Открыв дверцу, он спрыгнул на землю и одарил всех счастливой улыбкой:

– Что случилось?

Мужчина в плоской кепке и куртке с вышитым на ней символом Магна шагнул вперед и ткнул пальцем сначала в Демира, потом в его экипаж:

– Скажи своему кучеру, пусть сдаст назад. Это охраняемая территория, мы стреляем в каждого, кто попытается прорваться.

– Стрелять? В меня? – спросил Демир и прижал к груди правую руку.

Увидев эмблему Демира, капитан поник:

– О-о-о… Простите, я не знал, что вы член гильдии.

– Демир Граппо, к вашим услугам. Вызовите сюда управляющего. Сообщите ему, что теперь я владею шестнадцатью процентами акций этого предприятия и хочу немедленно осмотреть его.

Капитан открыл рот:

– Э-э-э… это… это невозможно.

– Что именно? Я не могу быть совладельцем этого предприятия? Или я не могу осмотреть его прямо сейчас?

– Осмотреть. И владеть. В смысле…

Демир отлично знал этот взгляд капитана: мелкая сошка выполняет свою работу и сталкивается с чем-то непредвиденным. Что делать: дать Демиру от ворот поворот, как положено по инструкции? А если он навлечет позор на всю гильдию? Капитан волновался. Именно этого и добивался Демир.

Наконец капитан сказал:

– Я позову управляющего.

– Я иду с тобой. Малыш, заводи карету!

Демир обнял капитана за плечи и прошел с ним в ворота, притворяясь, что не заметил, как тот отчаянно взмахнул рукой, отправляя одного из подчиненных предупредить начальство. Оказавшись внутри, Демир окинул взглядом предприятие: что-то среднее между тюрьмой и трудовым лагерем. Одна дорога делила территорию надвое, вторая огибала ее с внутренней стороны ограды. Примерно на двадцати акрах располагались десятки зданий, и на каждом большими черными буквами было написано, для чего оно служит.

Демир запоминал все подряд. Неизвестно, какие сведения могут ему пригодиться, начиная с того, готова ли охрана пускать в ход оружие, и заканчивая шириной дорог.

– Невероятно, – сказал он. – Мне доводилось видеть совсем немного стекольных заводов крупнее этого, и я понятия не имел, что у нас есть лагерь принудительного труда, предназначенный только для стеклоделов. Удивительный мир!

Он направился к ближайшему цеху, рывком распахнул дверь и заглянул внутрь. В цехе было жарко, сквозь высокие окна лился яркий свет, люди в тяжелых фартуках и башмаках трудились за верстаками. На Демира взглянули всего двое или трое рабочих, остальные, казалось, не заметили его.

– Стойте! Вам же нельзя… – едва не сорвался капитан, дергая Демира за рукав. – Вам нельзя заглядывать туда. Сначала нужно получить разрешение. Пожалуйста, сэр, дождитесь управляющего.

Но Демир всматривался во внутренности цеха до тех пор, пока не убедился, что Тессы там нет. Лишь тогда он повернулся к капитану и улыбнулся ему во весь рот:

– Ты даже не представляешь, как это волнующе! Раньше у меня были небольшие стекольные заводы, но этот – совсем другое дело! – И он заговорщицки склонился к капитану. – Как тебе удается держать их в узде? Трудностей не бывает, а? Вдруг кто-нибудь окажется буйным?

– Сэр, прошу вас, все вопросы к управляющему.

– Ну же, теперь я совладелец этого завода. Отныне вы будете видеть меня здесь часто.

Капитан подавил стон.

– Сэр…

– Управляющего не бойся, – тихо шепнул ему Демир и, встав спиной к другим охранникам, вложил толстую пачку банкнот в ладонь капитана. – Я щедро вознаграждаю тех, кто состоит у меня на службе.

Капитан открыл рот, снова закрыл, поглядел на деньги, опомнился и поспешно запихал их в карман. Затем откашлялся:

– Кхм… гм… нет, никаких трудностей с заключенными у нас нет. Когда стеклодел совершает действительно тяжкое преступление, его наказывают в собственной провинции, как всякого преступника. Здесь в основном должники, воры, иностранцы. В таком роде.

– А что, быть иностранцем в наши дни – преступление? – спросил Демир.

– Ну, не всегда. Зависит от того, откуда они. Здесь есть пара стеклоделов из Грента, их задержали при попытке перейти границу с Оссой после начала войны. Есть один балкани, замешанный в революционном движении. Это, понимаете ли…

Его прервали крики, которые неслись с другого конца комплекса. Демир обернулся и увидел, что к ним спешит невысокий жилистый мужчина в чистом переднике стеклодела и яростно машет руками:

– Убери их отсюда! Куда ты смотришь! Это правительственный завод, доступ сюда ограничен даже для представителей высших классов! Я пожалуюсь Ассамблее!

Демир улыбнулся и протянул руку крикуну:

– Демир Граппо. А вон тот крупный мужчина, который как раз выходит из кареты, – Малыш Монтего. – При имени Демир глаза мужчины полезли на лоб, а при имени Монтего едва не выскочили из орбит. Демир продолжил: – Теперь я владею шестнадцатью процентами акций этого завода и приехал сюда, чтобы ознакомиться со своей новой собственностью.

Управляющий подошел к Демиру почти вплотную, настороженно глядя на его протянутую руку:

– Меня ни о чем таком не уведомляли.

– Это потому, что я вступил во владение только вчера в полночь.

– Мне необходимо связаться с вышестоящим начальством, – фыркнул управляющий. – Я не могу допустить, чтобы по заводу бродили неизвестные люди!

Демир вспомнил имя управляющего – оно было в документах, присланных Лечаури.

– Филур, верно? Отличное имя. У меня был прапрапрадед по имени Филур. Сильное имя. Мужественное. – Демир сжал кулак и выбросил его перед собой, как иногда делали палочные бойцы, заводя публику. – Малыш! Бумаги, пожалуйста!

Монтего подошел и протянул Демиру пачку бумаг; тот передал их Филуру и целую минуту не тревожил управляющего, чтобы тот внимательно прочитал документы.

– Вот видишь, все как я говорил, – с гордостью сказал Демир.

– Да, бумаги выглядят вполне официальными, – медленно процедил Филур, которому, судя по всему, было слегка не по себе.

– Филур, друг мой, у меня действительно чертовски насыщенная жизнь. Я притащился сюда, в несказанную даль, только ради того, чтобы увидеть свое новое приобретение в деле. Я – шестая часть собственников этого завода, и у меня есть достоверные сведения о том, что Улина была одной из немногих владелиц, которая симпатизировала тебе. Думаю, тебе лучше позаботиться о том, чтобы я был доволен, Филур.

Все это была выдумка чистой воды, но Демир знал, что почти все второстепенные члены любой семьи-гильдии постоянно боятся, как бы их не подсидел родственник помоложе, который либо очарует старейшин гильдии, либо просто окажется более подходящей для них фигурой.

Филур тяжело сглотнул:

– Я понимаю.

– Вот тебе тысяча оззо, – сказал Демир, суя деньги в карман его фартука. – Если по какой-то причине подлинность моих документов не подтвердится, ты просто познакомишься с парой известных туристов. Если же подтвердится, ты порадуешь нового владельца. У тебя есть вино?

– Я… э-э-э… наверху, у меня в кабинете.

– Не нужно, я привез свое. Малыш, бутылку вина управляющему и капитану и еще дюжину всей охране. Мы не забыли ту голову стьярти? Я еще не встречал охранника, который не любил бы сыр. Отнесите угощение в казармы. – Он глянул через плечо управляющего, убеждаясь, что правильно запомнил расположений заводских зданий. – Да, и вольнонаемным тоже вина! Рабочим, как и всем, знакома жажда! А теперь идем гулять по заводу!

И Демир пошел вперед, вынуждая Филура сделать выбор: либо приказать охранникам восстановить порядок силой, либо последовать за назойливым экскурсантом. Управляющий выбрал второе.

– Сколько на заводе печей? – спросил Демир, как только Филур догнал его.

– Э-э-э… – ответил Филур, который все еще был не в духе, – одиннадцать. Ну, двенадцать.

– Двенадцать? Замечательно. Покажи мне все.

Филур побледнел:

– Я могу… показать вам девять. Они одинаковые, уверяю вас.

– А как же еще три? Я хочу знать, что я купил, Филур. Хочу быть уверен, что завод не сгорит дотла и не взорвется по недосмотру или по злому умыслу, от чего в последнее время пострадали многие стекольные предприятия.

Филур оживился:

– О, здесь этого не случится. На территории постоянно дежурят тридцать охранников! Никто не может войти в эти ворота без моего разрешения. А доступ к трем остальным печам ограничен еще больше. И мне нужно получить разрешение, чтобы показать их вам.

Демир был разочарован. Мог бы придумать оправдание получше. Запрещено показывать печи, даже в пределах охраняемого предприятия? Значит, их наверняка используют для незаконного производства годгласа. Но какого именно? Рейджгласа? Фиргласа? Айлингласа? Демир шагнул к соседнему цеху, открыл дверь и сунул голову внутрь. Здесь все выглядело точь-в-точь как в предыдущем, вплоть до удрученных, усталых лиц стеклоделов-заключенных. Ни одной женщины, которая подходила бы под описание Тессы, не было.

– Они так измучены работой? – спросил Демир у Филура, который, похоже, смирился со своей ролью экскурсовода.

Управляющий нехотя улыбнулся:

– Ну, они-то, конечно, так и скажут. Это часть нашей системы поддержания порядка: мы даем заключенным большие нормы, чтобы у них не оставалось сил на мятеж.

– Такие замученные стеклоделы вряд ли производят качественный годглас, – нахмурился Демир.

– Это, конечно, компромисс, но мы им вполне довольны. Процесс совершенствовался не одно десятилетие.

– Хм…

Демир пошел дальше по главной дороге. Он открывал двери, заглядывал в шкафы, обошел два общежития и столовую, и все это время Филур следовал за ним по пятам как привязанный. Демир продолжал засыпать его вопросами и рассказывать дурацкие анекдоты. Как и предполагалось, управляющий был так ошеломлен этим приступом общительности, что успевал отвечать лишь на один вопрос из трех. Демир не терялся: он перефразировал вопросы и снова задавал их несколько минут спустя.

В пятой по счету мастерской он заметил женщину, которая подходила под описание Тессы. Молодая, со светло-каштановыми волосами, собранными в хвост на затылке, она склонилась над верстаком, поднеся ухо к кусочку годгласа. Демир огляделся, нашел другую мастерицу – лет двадцати пяти, темнокожую и бритоголовую. Она выглядела довольно привлекательно.

Демир бросил на нее плотоядный взгляд и наклонился к Филуру.

– А скажи мне, – тихо сказал он, – ты когда-нибудь… ну, ты понимаешь?

– Простите?

– Молодые женщины.

– О! Что вы! Конечно же нет. Правительство строго следит за нашим заводом, мы не можем позволить себе такой скандал.

– Я просто спросил, – ответил Демир, изображая разочарование, и еще долго рассматривал мастерицу из Марниша, потом бросил взгляд на Тессу. Лучше прослыть дегенератом, чем выдать, зачем он пришел сюда. И он пошел вокруг печи, осматривая по пути каждое рабочее место. Поравнявшись с молодой шатенкой – Тессой, как он подозревал, – он повернулся к ней:

– Как тебя зовут, девочка?

– О-о-о! – завопил Филур. – С заключенными нельзя разговаривать, сэр.

Демир сложил руки на животе так, чтобы была видна татуировка.

– Но я же теперь владелец этого заведения. Я должен понимать, как тут все устроено! Девочка, скажи, как тебя зовут.

Он специально говорил так же, как многие в империи: тоном человека, для которого подчиненные немногим лучше животных.

Девушка, едва скрывая отвращение, ответила:

– Теала, сэр.

Сердце Демира воспарило. Он нашел ее – ту самую, о которой рассказывала Дуала. Это определенно она. Ах, черт, вот бы взять и увезти ее отсюда! Но нет, придется еще тратить время на подготовку.

– Над чем ты работаешь, Теала?

– Серьги из форджгласа, сэр.

Демир побарабанил себя большими пальцами по животу, стараясь привлечь ее внимание к своим татуировкам. Сработало: девушка поглядела на его лицо, потом снова на его знак. Убедившись, что она поняла, кто он такой, Демир сунул руку в карман, вынул оттуда кусочек рейзоргласа, опустил его в лоток с готовыми изделиями, взял одно из них и приложил к уху, потом другое. После этого он разровнял пальцами серьги так, чтобы они накрыли рейзорглас.

– Хорошая работа, – сказал он и зевнул. – Филур, я надеюсь, у других заключенных таланта побольше.

Тесса смерила его свирепым взглядом. Убедившись, что никто не видит этого, Демир подмигнул ей и многозначительно посмотрел на поднос. Она наблюдала за ним с подозрением, пока он с Филуром не вышли на улицу.

– Ничего удивительного, – сказал Филур, – она всего лишь старшая ученица из Грента. Ничего особенного.

– Да уж, наверняка!

Демир продолжил обход завода, ни словом, ни взглядом не давая понять, что достиг своей цели. Он поговорил еще с несколькими заключенными, проверил их годглас, распил бутылку вина с управляющим и только потом сел в карету. Его провожали Филур и капитан.

– Дело налажено отлично, – сказал он Филуру через окно. Управляющий нетерпеливо кивнул. Демир держал его на крючке. – Продолжай в том же духе, и я тебя вознагражу. Да, и обязательно свяжись с Оссой, запроси подтверждение моих документов, чтобы, когда я приеду в следующий раз, не возникло никакой путаницы. Если тебе что-нибудь понадобится, я в отеле «Гиацинт». Давай, Малыш, поехали!

Когда они оказались за пределами завода, Демир повернулся к Монтего.

– Нашел, – сказал он. – Кажется, она в порядке. Если она останется там, в ближайшие недели две мы будем заявляться почаще и ждать возможности умыкнуть ее. Я уже заказал плотнику моего отеля потайное отделение для одной из колясок.

– Ты установил с ней контакт? – спросил Монтего.

– На словах – нет, но, думаю, она поняла, кто я такой. Я оставил ей кусочек рейзоргласа на случай, если ей придется защищаться. Вообще-то, охранникам запрещается распускать руки, но пусть будет вооружена, мало ли что.

– Под каким предлогом мы вернемся?

Демир поморщился:

– Да под каким угодно. Если придется притворяться другом этой крысы-управляющего, я согласен и на это. Давай приедем завтра, прямо с утра. Чем скорее охрана, рабочие и управляющий привыкнут к моему присутствию, тем меньше подозрений я буду вызывать. Возможно, я даже смогу поговорить с Тессой наедине.