Текст книги "Обретенная любовь"

Всего лишь несколько секунд потребовалось ей на то, чтобы понять, что перед ней стоит громадный мужчина-африканец. Он бросился на нее и схватил за запястья. Элис удалось выстрелить, и тут в каюту проникли еще люди. Крики Лорейн внезапно стихли. Оружие выбили из руки Элис, на голову ей набросили мешок.

Поддавшись ужасу и панике, Элис пыталась бороться с удерживающими ее руками. Кто-то резко заговорил с ней на незнакомом языке. Элис вцепилась ногтями, как ей казалось, в лицо обидчика. Тут ее с силой ударили по затылку.

Боль затопила все ее существо. А потом темнота приняла Элис в свои объятия.

Глава 18

Никогда еще лондонские доки не казались Алексею таким радующим глаз зрелищем. Он стоял подле рулевого у штурвала клипера, едва заставляя себя сохранять спокойствие, когда четыре огромных якоря были брошены в Темзу. Он совершил немыслимый поступок. Имея полные трюмы груза и следуя в Китай, он развернул корабль.

Алексей покинул эти самые доки четыре недели назад, но доплыл всего лишь до Гибралтара.

Команда его находилась на грани поднятия мятежа, так как каждый матрос знал, чего будет стоить возвращение в Лондон с товарами, предназначенными для продажи на иностранных рынках.

У Алексея не шел из головы образ Элис, какой он видел ее в последний раз: крошечный голубой силуэт в доке Сент-Кэтрин, отчаянно машущий ему рукой. В последний момент он посмотрел на нее в бинокль, и сердце его пронзила такая острая боль, будто в него стреляли.

В действительности никто не пытался его убить – то была боль разбитого сердца.

Алексей окинул взглядом свое судно.

– Убрать марсели, – скомандовал он. – Развесить паруса сушиться.

– Да, сэр. – Один из его офицеров бросился исполнять приказ.

Алексею удалось подавить мятеж лишь одним способом – пообещав каждому члену экипажа достойную компенсацию за четырехнедельное плавание. И средства эти ему придется выделить из собственных тяжелым трудом заработанных средств.

– Шлюпку на воду, – хрипло произнес он.

Перед глазами его снова возник образ Элис, на этот раз такой, какой он запомнил ее в оксфордском доме. Он только что сообщил ей о своем отплытии в конце недели, и на лице ее застыла гримаса боли.

Мы занимались любовью… это было восхитительно.

Ничего не изменилось.

Это начало новой жизни для нас…

Готовясь спуститься в покачивающуюся на волнах шлюпку, Алексей вдохнул полной грудью солоноватый воздух. Элис несколько раз заявляла ему о своей любви. Но она же любила Блэра, разве нет?

Алексею была невыносима мысль о том, что жена его имеет связь с его банкиром. Элис принадлежит ему – и так было всегда.

Она его жена.

Он вспомнил тот день, когда они принесли брачные обеты в Аскетон-Холле. Он не хотел жениться на ней. Он был молод и очень рассержен, но намеревался защитить ее честь любой ценой.

Последние две недели Алексей пытался сделать непростой выбор: сбежать от их союза, позволив жене вернуться к Блэру, или стать ей настоящим мужем согласно данной им шесть лет назад клятве. Он не желал связывать себя узами брака, так как всегда был закоренелым холостяком и любителем женщин, а также моряком – море было его возлюбленной! Но мысль о том, что жена его в этот самый момент находится с Блэром или с кем-нибудь еще, была Алексею совершенно невыносима. Однако и это было не самым худшим.

Ему пришлось посмотреть в лицо чувству, глубоко спрятанному в его душе. Он любил Элис с тех самых пор, как они познакомились, будучи детьми, и он никогда не забывал обещания, данного ей давным-давно в руинах замка Эррол. Он любил ее тогда, несмотря на ее избалованность, тщеславие и тягу к флирту, продолжал любить и по сей день.

Заново прокручивая в голове последние месяцы, проведенные им в Лондоне, Алексей понимал, как сильно Элис изменилась. Но он пребывал в сильнейшей ярости, которая не позволяла ему увидеть эти изменения. Заигрывала ли она с кем-то хоть раз? Ничего подобного он не заметил. Проявляла ли она эгоистичность? Эгоцентричность? Тщеславие? Чем больше он думал о каждой их встрече, тем крепче утверждался в мысли, что Элис очень повзрослела и стала достойной леди. Даже ее отношения с Блэром больше походили на зрелую дружбу, а не на безрассудную связь в порыве страсти.

В действительности, если бы он забыл о том, какой она была ребенком и совсем юной девушкой, он не узнал бы сейчас свою жену!

Но все это не имело значения. Он продолжал бы любить ее, даже оставайся она испорченной безрассудной кокеткой. Это был его самый мрачный и тщательно скрываемый секрет.

Все это означало, что Алексей был обязан развернуть судно обратно и возвратиться домой, чтобы заявить свои права на супругу.

Молодой человек чувствовал себя так, будто стоит на вершине высокой скалы, готовясь сделать шаг в пропасть. Он любил Элис и страстно желал ее, но тот факт, что ему придется исполнять обязанность женатого мужчины, безмерно пугал его. Воссоединившись с женой, он навсегда лишится своей прежней жизни.

Отбросив прочь все сомнения, Алексей стал быстро спускаться по веревочной лестнице в маленькую одномачтовую шлюпку, которая должна была доставить его на берег. Он двигался легко и уверенно, ни разу не оступившись, так как с детства привык карабкаться по снастям и мачтам. К тому же ему не раз приходилось делать это и в более суровых условиях. Молодой человек кивнул двум своим гребцам, и шлюпка плавно заскользила по волнам, направляясь к пристани. Сердце Алексея неистово колотилось в груди. Оксфордский дом находился всего лишь в часе езды, Элис находилась в часе езды…

Он не знал, что скажет ей и как они смогут жить настоящим браком, принимая во внимание то, сколько обид и боли причинили друг другу своими прошлыми действиями. Он сожалел, что не в его власти изменить прошлое, и желал бы, чтобы между ними не стояли ее любовники, но был готов простить ее. Ведь, в конце концов, он и сам не гнушался связей на стороне и, в отличие от большинства мужчин, не считал, что женщина должна непременно придерживаться высоких моральных принципов. Тем не менее прошлое Элис не могло не беспокоить его, и он наивно сожалел, что она не дождалась, когда он одумается и вернется к ней.

В одном молодой человек был совершенно уверен – им нужно немедленно помириться, потому что он ни за что больше не позволит ей сбиться с пути истинного.

– Алекси.

Едва шлюпка ударилась о причал, как он услышал голос своего отца и поднял глаза вверх, ожидая гневной тирады. Завидев сына, Клифф испытал настоящий шок. Прежде чем отец успел задать вопрос о том, что произошло, Алексей выпрыгнул из лодки.

– Я возмещу все затраты на плавание и отправлюсь в Кантон до конца недели.

Отец его сильно покраснел.

– Когда до меня дошли слухи о возвращении «Кокетки», я решил, что случилось непоправимое! Команда не пострадала? Никого не поразила чума или малярия? Корабль не поврежден? Не пробит ли он пушечным ядром? Не подвергался ли нападению пиратов?

– С командой и судном все в порядке, – испытывая чувство неловкости, ответил Алексей. Он не мог винить отца в том, что тот пребывает сейчас в гневе. – У меня есть дела личного характера, которые требуют немедленного разрешения.

Клифф недоуменно воззрился на него, затем, к вящему удивлению Алексея, расплылся в улыбке:

– В самом деле? Тебе нужно решить дела личного характера?

Почему отец не ругает его за колоссальную потерю времени, средств и ресурсов, которых стоила им его безумная выходка? За урон, который он нанес репутации «Грузоперевозок Уиндсонг»? За то, в какую ярость, несомненно, придут их финансисты и клиенты?

– Самообладание покинуло меня, – угрюмо заявил он. – Мне нужно поговорить с женой и разрешить имеющиеся между нами разногласия, прежде чем я уеду почти на год.

Клифф похлопал его по спине:

– Как же я рад это слышать! Думаю, Элис будет очень рада увидеть тебя. Но в городе ее нет, Алекси. Она отправилась в Ирландию.

Молодой человек поразился словам отца. Зачем ей понадобилось ехать в Ирландию? Ей же совсем нечего там делать. В душе его снова зашевелились подозрения и сомнения.

– Ты в этом уверен?

– Разумеется, уверен, – спокойно ответил Клифф. – Со мной или Амандой она не говорила, но отдала распоряжения слугам. Ариэлле же она сказала, что хочет на некоторое время удалиться от общества.

– А Томас Блэр в городе? – не удержался Алексей от вопроса.

Неужели они уехали вместе? Неужели банкир продолжает утешать его жену даже сейчас?

Лицо Клиффа помрачнело.

– Я не знаю, Алекси. Ты должен поверить Элис на слово. Переговорив с ней, я именно так и делаю.

– Неужели? – Алексей почувствовал затопляющую его новую волну гнева. Он попытался подавить ее. – Возможно, я и пренебрегал своей женой последние шесть лет, но больше делать этого не намерен. Я горю желанием воссоединиться с ней. И это означает, что дружбе ее с Блэром пришел конец. Иного я не потерплю. – В дальнем конце пристани он заметил небольшой экипаж отца. – Можно мне воспользоваться твоим транспортом? Это не займет много времени.

– Конечно, бери. Но куда ты поедешь? В офис Блэра? – Клифф с силой сжал плечо сына. – Подожди немного, осмысли ситуацию трезво. Не усугубляй и без того непростые отношения с женой. Алекси, тебе нужно спокойно и обстоятельно обсудить все с ней, прежде чем станешь предпринимать иные шаги.

Не обратив на слова отца внимания, Алексей устремился к двуколке. Неужели Элис с Блэром? При одной мысли об этом в душе его снова поднялся ураган боли и ревности. Я люблю тебя. Произносила ли Элис эти слова искренне? Она действительно изменилась, он не мог дольше отрицать этого факта. Возможно, она и в самом деле отправилась в Аскетон, чтобы пожить затворницей. Отъезжая от доков, Алексей прокручивал в голове обрывки их разговоров, а также содержание письма, которое она ему послала:

Я не люблю никого, кроме тебя… мы занимались любовью… это было восхитительно.

Я не хочу Блэра. Я хочу тебя…

Я хочу, чтобы мы жили с тобой как настоящие супруги…

Твое отплытие в Китай не изменит того обстоятельства, что мы женаты…

Я останусь в Лондоне и буду заниматься домашним хозяйством до твоего возвращения…

Женщина, говорившая эти искренние фразы, была зрелой, умной и, несомненно, заслуживающей внимания, – женщиной, умудренной опытом и обладающей богатым внутренним содержанием, женщиной с железной волей. Возможно ли, что она любит его? Если он не заблуждается на ее счет, Элис не могла бы спокойно вернуться обратно к Блэру.

Она ожидает его – и все, что ему нужно сделать, это найти ее.

Разумеется, Блэр может знать о ее местонахождении. Алексей жаждал убедиться в том, что сам банкир по-прежнему пребывает в городе, чтобы успокоить свое обезумевшее от подозрений сознание.

Офис его находился недалеко от Бонд-стрит. Алексея пригласили в личный кабинет Блэра, и он с облегчением убедился, что Томас никуда не уехал. Едва взглянув в его глаза, он понял, что этот мужчина ему больше не соперник. Все в нем говорило о том, что связь его с Элис окончена.

Жестом указав на стул, Блэр оперся бедром о краешек стола.

– Итак, вы вернулись в Лондон. Где ваш корабль – и груз?

Алексей не стал присаживаться.

– Стоит на приколе на Темзе. Я снова отправлюсь в путь в конце недели. Я приехал, чтобы поговорить с моей женой. Где она?

Блэр вскочил:

– Я не знаю. Но я чертовски рад, что вы наконец-то одумались. Элис восхитительная женщина, которая заслуживает вашего доверия, уважения и любви.

Алексей изумленно воззрился на банкира:

– Что значит – не знаете, где она?

– Она заезжала сюда попрощаться, но пребывала в непривычном для нее расположении духа – она была подавленной и встревоженной. И говорила очень уклончиво. Я так и не смог добиться от нее уточнения планов – она сказала лишь, что на некоторое время должна покинуть город.

Элис распустила слух, что отправляется в Ирландию. Но почему она ничего не рассказала Блэру?

Томас удивленно поднял брови.

– Она ничего мне не сообщила. Она никогда не лгала мне, и я, честно признаться, сомневаюсь, что она сейчас в Ирландии. Я беспокоюсь о ней, де Уоренн.

Алексея охватил ужас. Не такой Элис была женщиной, чтобы добровольно хоронить себя в сельской глуши. Но куда же она могла отправиться? Она просто обязана быть в Ирландии!

Я останусь в Лондоне и буду заниматься домашним хозяйством до твоего возвращения…

– Может ли она до сих пор быть в городе – но тайно?

– Это чертовски сложно устроить. Возможно, ее экономке Матильде что-то известно. Я и сам пытался поговорить с ней, но безуспешно, – сказал Блэр. – Но Элис просто обязана была кому-то довериться.

Алексей воззрился на него. Ариэлла знает, куда отправилась его жена.

– Вы правы. Моя сестра ее лучшая подруга и наперсница, – быстро произнес Алексей, устремляясь к двери.

Блэр последовал за ним и сжал его плечо:

– Есть еще кое-что.

Так как они больше не были врагами, Алексей не отмахнулся от него.

Блэр убрал руку.

– Говорю это для ее блага, не для вашего. Мы никогда не были с нею любовниками, только друзьями.

Алексей глубоко вздохнул, испытывая чувство огромного облегчения.

– Но вы любите ее.

– Да, люблю. Вижу, что не я один.

Алексею показалось, что Блэр покраснел.

– Я очень ценю вашу искренность, – сказал он и протянул банкиру руку. – Я знаком с Элис всю жизнь. Некоторые связи нельзя разорвать, как бы сильно ни хотелось это сделать. Я не могу сочувствовать вашей потере, но желаю вам всего наилучшего.

Томас пожал ему руку.

– Рад слышать. Удачи, де Уоренн, – произнес он.

Следующий час, который Алексей провел в экипаже, показался ему самым длинным в жизни. Мозг его пребывал в беспокойстве, обдумывая различные возможные варианты. Он гадал, не могла ли Элис отправиться в Париж. Практически все известные ему женщины лечили боль разбитого сердца, занимаясь покупками во французской столице.

В доме сестры он не стал ждать, когда камердинер доложит о его прибытии, а сразу же устремился в библиотеку, где, как он знал, она сидит, погруженная в чтение. Ариэлла в самом деле полулежала на диване. При виде брата она выронила из рук книгу.

– Алекси! Разве ты не в плавании? – Она побелела как полотно.

Подозрения снова овладели Алексеем.

– Я был прав. Тебе известно, где находится Элис! – вскричал он, устремляясь к сестре, которая уже вскочила на ноги.

– Почему ты не плывешь сейчас в Китай? – хватая ртом воздух, спросила она.

– Потому что мне нужно поговорить с женой. Видишь ли, я наконец-то одумался и решил воссоединиться с ней.

Не успел он договорить, как Ариэлла бросилась ему на шею и принялась крепко обнимать его.

– Она так сильно любит тебя, а ты – я знаю – любишь ее! Как же я рада за вас обоих! Понимаешь ли, ты ужасно недооценивал ее.

Алексей резко высвободился из объятий сестры.

– Ты знаешь, где она, не так ли? – Терпение его было на исходе. – Я чертовски волнуюсь, Ариэлла! Так Элис в самом деле отправилась в Ирландию? Если нет, то куда запропастилась? Может, она поехала во Францию?

Ариэлла побледнела. На лице ее появилось испуганное выражение, вызвавшее у Алексея еще большую тревогу.

– Ах, боже мой. Алекси, постарайся успокоиться!

Алексей понял, что очень расстроится, узнав о местонахождении жены. Он схватил сестру за плечи и встряхнул ее:

– Я успокоюсь, когда ты скажешь мне, наконец, где она, и тогда я последую за ней и смогу восстановить наш брак.

– Она поплыла в Китай, – чуть слышно ответила Ариэлла.

Ужас, охвативший Алексея, не знал границ.

Очнувшись, Элис ощутила тупую пульсирующую боль в затылке и тяжесть во всем теле, будто руки и ноги ее были связаны. Боль усиливалась. Элис пыталась окончательно стряхнуть с себя оцепенение, но перед глазами по-прежнему стояла густая темная пелена. Спиной и ягодицами она почувствовала что-то острое и осознала, что тело ее покачивается на океанских волнах. Океан? Постепенно туман в голове начал рассеиваться, и память вернулась к Элис. Часто заморгав, она открыла глаза.

Ее ослепил яркий золотистый свет.

Она не сразу поняла, что лежит на спине, глядя в безоблачное голубое небо и сияющее солнце. Лорейн сидела, привалившись спиной к борту узкого каноэ, с тревогой взирая на нее. Лицо девушки сильно обгорело. Трое темнокожих мужчин, облаченных лишь в набедренные повязки, слаженно работали веслами.

Элис вскрикнула, вдруг вспомнив, как африканец взломал дверь ее каюты и как она пыталась застрелить его.

– С вами все в порядке? – спросила Лорейн. – Ах, мадам, я боялась, что они убили вас!

Элис осознала, что ее руки и лодыжки некрепко связаны. Ерзая, она умудрилась сесть. В голове ее бушевала боль, а сердце снедал страх. Один из африканцев втянул в лодку весло и, глядя на Элис, произнес:

– Сидите спокойно.

Ее похитили.

Элис поняла, что каноэ направляется к песчаному пляжу. Впереди она различила ужасную пенную полосу прибоя и волны, с силой набегающие на песок. На берегу не было никого, за исключением горстки мужчин, стоящих близко друг к другу и будто поджидающих их. Каноэ оставалось в зоне «дороги», но ни дюжины торговых судов, ни нескольких британских военных кораблей нигде не было видно. В этой части океана их каноэ было единственным.

Элис испуганно воззрилась на приближающийся берег. На вершине горы в отдалении она заметила каменную крепость – и это не был замок Кейп-Кост!

– Где мы находимся? Куда вы нас везете?

– Тихо, – приказал африканец и повернулся к ней спиной.

Элис обуял ужас, когда она осознала, в каком оказалась положении. Ее похитили с «Одиссея» и увезли далеко от британской военной базы. Впереди расстилался африканский берег!

– На нас напали в полночь, Лорейн, а сейчас, должно быть, время близится к полудню!

– По мне, так мы провели в этой лодке целую вечность, – ответила горничная, часто моргая, чтобы сдержать подступившие к глазам слезы. – Мы направляемся к берегу, а я не умею плавать!

– Развяжите меня, – гневно потребовала Элис, стараясь не показывать, как сильно она испугана.

Курье, должно быть, причастен к ее похищению. Сознание ее заполнили образы Алексея и членов ее семьи. Боже всемогущий, спасут ли ее когда-нибудь? Что, если она никогда больше не увидит мужа?

Разве я не пообещал всегда защищать тебя?

Изо всех сил пытаясь отогнать от себя страх, Элис содрогнулась, вспомнив глупое детское обещание, данное ей Алексеем в развалинах ирландского замка. Тогда она тоже потерялась и очень испугалась, но он нашел ее.

– Сэр! – закричала она. – Развяжите меня, чтобы я могла помочь моей подруге добраться до берега. Она не умеет плавать!

Гнев мешался со страхом. Элис понимала, что не может позволить Лорейн утонуть в бушующем впереди прибое.

Африканец презрительно посмотрел на нее.

– Она не умеет плавать! Вы говорите по-английски? Я просто обязана помочь ей в случае, если каноэ перевернется! – Она подняла вверх свои связанные запястья. – Да развяжите же меня, черт побери!

В воздухе сверкнуло лезвие ножа, и сердце Элис на мгновение перестало биться, но африканец, ухмыльнувшись, быстро перерезал веревки на ее руках и ногах. Она шумно выдохнула, дрожа всем телом. Затем мужчина разрезал и путы на запястьях Лорейн. Лодыжки ее связаны не были.

Элис принялась растирать руки, тяжело дыша.

– Это Курье? – гневно спросила она. – Он все устроил, да?

– Тихо, – снова повторил африканец.

– Мне кажется, он знает лишь несколько слов по-английски, – шепотом сообщила Лорейн. – Ах, мадам, найдут ли нас когда-нибудь?

– Не беспокойся, капитан де Уоренн рано или поздно спасет нас.

Лорейн посмотрела на нее так, будто решила, что хозяйка ее лишилась рассудка.

Элис на мгновение прикрыла глаза. Как же трудно думать! Ей очень хотелось вдумчиво поразмышлять об их похищении, но прямо сейчас следовало беспокоиться о страшном и неотвратимо приближающемся действе – преодолении зоны прибоя, чтобы никто при этом не утонул.

Лорейн задыхалась от ужаса. Бросив взгляд перед собой, Элис посоветовала:

– Держись за борта каноэ, дорогая. Крепче.

– Я боюсь.

– Я не позволю тебе утонуть.

Элис никогда не была настроена столь решительно. Но, какой бы искусной пловчихой она ни была, ни одна женщина не сумеет удержаться на плаву в таком многослойном платье.

Каноэ вошло в первую полосу накатывающихся волн. Когда крошечное суденышко подбросило вверх, Лорейн вскрикнула. На мгновение мужчины отложили весла. Затем, когда каноэ опустилось, они принялись грести с удвоенной энергией. Элис с силой вдохнула воздух, когда суденышко снова поднялось на гребне волны, и ее отбросило вперед. Она тут же поняла, что эти африканцы – очень искусные гребцы, которым, несомненно, сотни раз приходилось преодолевать полосу прибоя, чтобы достигнуть берега. Тем не менее, пока каноэ пыталось победить волны, Лорейн позеленела. Элис, никогда не страдавшая от морской болезни, сейчас также чувствовала себя неважно. Обе женщины в отчаянии вцепились в борта суденышка, от которого зависели их жизни.

Несколько минут спустя каноэ снова опустилось и оказалось в лагуне со спокойной водой, оставив беснующийся прибой позади. Элис заметила стоящих на берегу двух мужчин в европейской одежде – они были облачены в темные костюмы и шляпы-цилиндры, нелепо выглядевшие на фоне стены непроходимых джунглей. Значит, она права – они поджидают их. Не успела Элис задуматься о том, что может сулить их присутствие, как гребцы выпрыгнули из каноэ. Их вожак последовал за ними. Они стали тянуть суденышко из воды, пока оно не зарылось носом в песок. Один из мужчин тут же схватил Элис, а другой – Лорейн.

Горничная закричала. Их понесли по пляжу, будто они ничего не весили, а потом резко поставили на песок.

Лорейн воззрилась на свою хозяйку широко раскрытыми глазами:

– Я лишь слегка намокла.

Элис глубоко вздохнула, наблюдая за направляющимися к ним европейцами. Она взяла руку Лорейн и крепко сжала ее. За пляжем она заметила пыльную дорогу, исчезающую в джунглях, и повозку, в которую был впряжен мул.

– Они очень искусны, но все равно мы едва не утонули.

Лорейн повернулась, также заметив мужчин:

– Что они собираются с нами сделать? Чего хотят?

– Они не причинят нам вреда, – заверила Элис, сжимая руку девушки и демонстрируя уверенность в себе. Их могли похитить с одной-единственной целью – получить выкуп.

Африканцы жестами приказали им двигаться вперед, и женщины с трудом зашагали по белоснежному песку, в котором то и дело увязали ноги. Элис почувствовала, что ее мучит отчаянная жажда. Когда они подошли к мужчинам, сердце Элис упало, так как они, небритые, грязные и источающие неприятный запах, явно не были джентльменами. И по внешности, и по характеру это были настоящие негодяи.

– Вы говорите по-английски, по-французски или по-испански? – обратилась она к ним.

Вопрос ее остался без ответа. Европейцы передали предводителю африканцев какой-то большой сверток, завернутый в промасленную ткань. Он ухмыльнулся, обнажив белоснежные зубы, среди которых поблескивал один золотой. Он отвернул уголок ткани, и Элис увидела, что внутри находится мушкет.

Она обменялась встревоженными взглядами с Лорейн. Африканцам, похоже, заплатили за ее похищение оружием. Но кто же за всем этим стоит?

Африканцы направились обратно к каноэ. Европеец схватил Элис за руку и потянул за собой.

– Куда мы направляемся? – требовательно спросила она.

Ей снова ничего не ответили, и тогда она повторила свой вопрос сначала по-французски, затем по-испански, но ничего не добилась.

Следующие пять-шесть часов тянулись с ужасающей медлительностью. Их посадили на тележку, связали и накормили безвкусной жидкой кашицей, затем дали попить. Тот европеец, что был выше ростом, сел на козлы и стал править мулом, а второй, более коренастый, разместился сзади с женщинами, то и дело бросая на них безжалостные взгляды. В руках у него было ружье. Когда Элис посмотрела ему в глаза, он плотоядно улыбнулся ей, и она тут же поняла, что совершила ошибку.

Никогда в жизни ей не было так неудобно и так страшно. Солнце пекло немилосердно, и Элис почувствовала, что щеки ее и нос горят огнем. Лорейн тоже сильно обгорела. Их похититель продолжал пялиться на них, и Элис могла без труда угадать его мысли. Она боялась, что он их изнасилует. Как же им с Лорейн выжить в дикой Африке, если их не выкупят и не спасут?

Нечего было даже надеяться, что Алексею удастся ее отыскать. Он, должно быть, уже обогнул мыс Доброй Надежды! Было гораздо более вероятно, что ее отец или брат придут ей на выручку. Но Элис продолжала вспоминать ту ночь в замке Эррол, как будто все случилось только вчера.

Ты не потеряешься. Я никогда не оставлю тебя…

Внезапно через мерное постукивание копыт мула и поскрипывание колес до слуха Элис долетел иной звук, очень похожий на детские крики и гомон. Она села прямее и огляделась. По обеим сторонам дороги показались крытые соломой хижины.

– Цивилизация, – прошептала она, гадая, достигли ли они конечной цели своего путешествия.

Тележка двигалась дальше, открывая взору женщин новые подробности жизни в африканской деревне, состоящей преимущественно из соломенных хижин, держащихся на деревянных сваях. Несколько малышей играли на дороге с камешками и деревянной палкой, а еще Элис заметила полуодетых женщин с обнаженными грудями. Две женщины с большими корзинами на спинах остановились посмотреть на них, когда повозка проезжала мимо.

Лорейн сжала ее руку. Дорога сделала поворот, и впереди показалась огромная бухта с множеством больших и малых судов всевозможных форм. В отдалении Элис различила несколько зданий, казавшихся белыми в лучах солнца и, похоже, сложенных из камня. Женщины обменялись встревоженными взглядами. Где бы они ни находились, скоро они смогут укрыться от палящего солнца. Элис снова посмотрела на бухту, словно ожидая, что оттуда придет помощь.

Расстояния здесь были обманчивы, и прошло еще не менее часа медленной езды, прежде чем Элис сумела отчетливо различить доки и царящую в них привычную суету. Грузы загружали и разгружали с маленьких шлюпок, яхт и каноэ, похожих на то, на котором они причалили к берегу, и отвозили их на склады. На причалах виднелись люди в европейской одежде. Они с Лорейн снова переглянулись. Кто-нибудь, несомненно, поможет им бежать.

Повозка их миновала порт, направляясь в деревню. Они проехали мимо некоего заведения, похожего на кафе под открытым небом. В хижине без стен чернокожие мужчины, увешанные золотыми цепями, сидели вместе с сомнительного вида белокожими и курили трубки. На следующее строение Элис сначала смотрела непонимающим взором.

– Это что… тюрьма? – ахнула Лорейн.

Они проезжали мимо деревянной постройки с соломенной крышей. В отличие от прочих хижин здесь имелись деревянные решетчатые стены. Внутри сгрудилось огромное количество африканских мужчин и женщин, и никто из них не был в состоянии даже пошевелиться. Элис была настолько шокирована, что не могла вымолвить ни слова. Она поняла, что видит людей, обреченных быть проданными в рабство.

– Но работорговля же запрещена! – задохнулась от возмущения Лорейн.

– Она запрещена в Британской империи, но не в других частях света. – Элис сжала кулаки. – Надеюсь, что наши военные освободят рабов, которых должны переправлять из этого порта.

Желудок у нее свело. Одно дело – читать о работорговле и совсем другое – собственными глазами видеть сопряженные с этим жестокость и негуманное отношение к людям.

Элис посмотрела на бухту, пытаясь определить, какие из судов могли перевозить рабов. У них должны быть более широкий корпус и более вместительные трюмы. Под это определение подходили три корабля.

Две минуты спустя повозка остановилась перед одним из белокаменных зданий, и Элис увидела, что оно старое и уже начавшее разрушаться – многие камни в кладке были выщерблены. Ставни на окнах искривились, а темная краска на стенах облупилась. Их заставили выйти из повозки. Запястья их при этом продолжали быть связанными. Элис ткнули прикладом ружья пониже спины, и она напряглась, разозленная и оскорбленная, но не осмелилась взглянуть на коренастого европейца, позволившего себе эту унизительную для нее выходку. Он рассмеялся.

Более прохладный воздух внутри крепости даровал облегчение. Элис отметила, что внутреннее помещение разделено на несколько зон: обеденную, в которой стоял изящный стол и шесть стульев с высокими спинками, жилую, где разместился диван с протертой парчовой обивкой и два обтянутых тканью стула, и рабочую, в которой имелся большой письменный стол. Мужчина, сидевший за ним, поднялся и лучезарно улыбнулся.

Девушка замерла на месте. Сердце ее забилось сильнее.

Незнакомец оказался стройным, хорошо одетым европейцем с темными волосами и светлой кожей.

– Миссис де Уоренн, добро пожаловать в Видэ. – Он говорил с сильным французским акцентом. Явно довольный, мужчина приблизился и взял Элис за руку.

– Кто вы такой и что вам нужно? – потребовала она ответа, тут же отнимая руку.

– Меня зовут Лоран Готье. К вашим услугам, мадам. Сделаю все, что в моих силах, чтобы ваше пребывание здесь было комфортным.

– Я спросила, что вам от нас нужно. А еще я требую, чтобы мне развязали руки.

– Разрежьте путы, – резко произнес он по-французски.

Элис подняла запястья, и высокий европеец освободил их. Лорейн также развязали. Элис принялась потирать свои покрасневшие запястья, на которых появились волдыри.

– Благодарю вас.

Готье медленно улыбнулся:

– Давненько я не находился в обществе настоящей леди.

Она пронзила его острым как кинжал взглядом.

– А вот мне никогда не приходилось сталкиваться со столь грубыми людьми.

Улыбка его тут же погасла, и взгляд сделался холодным. Элис тут же пожалела о сказанных ею словах.

– Вы будете моими гостьями до тех пор, пока вас не освободят, – произнес Готье. – Ваши комнаты наверху.

– А когда нас освободят? – тут же спросила Элис.

– Когда я получу солидное вознаграждение.

– Вы держите нас здесь в заложниках ради выкупа.

– Ах, вы предпочитаете называть вещи своими именами? Что ж, тогда я тоже стану так поступать. Да, вы правы.

Элис было очень трудно не выдать охвативший ее страх, но, по крайней мере, теперь ей были известны правила игры.

– Капитан, моя семья заплатит любые деньги за мое освобождение, но вас за это никогда не простят.

Он лишь пожал плечами:

– Мне хорошо известна дурная репутация вашего отца, Девлина О’Нила, а также и вашего мужа, мадам. Я потребую за вас королевский выкуп и, получив его, покину эту ужасную дыру.

Было совершенно очевидно, что он не сомневается: после того как он скроется, никому не удастся его найти.

– Отпустите меня прямо сейчас, – сдавленно произнесла Элис. – Позвольте мне отправиться домой. Обещаю, я заплачу вам столько, сколько вы пожелаете.

Готье подал знак, и европейцы схватили обеих женщин.

– Я что, похож на дурака?