Текст книги "Неизбежное. 10 историй борьбы за справедливость в России"

Заботясь об интересах России, Иван Грозный присоединил к ней Казанское и Астраханское ханства, а также Сибирскую Орду. Он боролся и за выход к Балтийскому морю, но потерпел поражение в Ливонской войне из-за действий тогдашней «пятой колонны» в России. Это должно послужить хорошим уроком будущим поколениям: если Иван Грозный был в чем-то не прав, так лишь в том, что недостаточно широко боролся с внутренними врагами России и не до конца истребил изменническую верхушку общества, которую составляли бояре-предатели.

Минин и Пожарский были подлинными народными героями, которые в трудные для России годы возглавили национально-патриотическое движение и спасли страну от полного уничтожения. Не важно, что один из них был богатым торговцем-мясником, а другой – князем: они сумели преодолеть классовую ограниченность и поставили национальные интересы России выше своих классовых интересов.

В соответствующем духе были переделаны книги и учебники по истории. Эти изменения нашли своё отражение в искусстве: накануне и во время войны у нас вышли прекрасные фильмы о великих исторических деятелях России: «Александр Невский», «Минин и Пожарский», «Иван Грозный».

В фильме «Александр Невский» роль этого князя сыграл превосходный артист Николай Черкасов, – высокого роста, с типично русскими чертами лица. Таким же Александр Невский был изображен на картине художника Корина, как идеал русского человека. В фильме «Минин и Пожарский» роль князя Пожарского сыграл замечательный актёр Борис Ливанов, которому удалось в полной мере воплотить на экране образ этого патриота России.

С фильмом «Иван Грозный» случилась, правда, ошибка. Режиссёр Эйзенштейн правильно показал в первой серии борьбу Ивана Грозного с внутренними врагами России, но во второй серии обнаружил невежество в изображении исторических фактов, представив прогрессивное войско опричников Ивана Грозного в виде шайки дегенератов, наподобие американского Ку-Клукс-Клана, а Ивана Грозного, человека с сильной волей и характером – слабохарактерным и безвольным, чем-то вроде Гамлета.

За первую серию Эйзенштейн получил премию, а за вторую – выговор, и она не вышла на экран. Почему Эйзенштейн допустил такую ошибку в духе троцкистской идеологии? Это было связано с оживлением сионистского движения в эти годы, а оно всегда склонялось к троцкизму. Ошибка Эйзенштейна ещё раз наглядно показывает, что еврейская сущность людей этой нации постоянно берёт верх над государственной или партийной принадлежностью. Еврей всегда остаётся евреем.

* * *

…Заснуть невозможно; ночь уже проходит, а сна нет… Воспоминания, воспоминания… Как будто исповедь; когда я в последний раз исповедовался, в семинарии?.. Почему вдруг сейчас снова исповедь? Говорят, перед смертью вся жизнь проходит перед глазами человека… Нет, это глупость, поповские сказки! Просто болит голова и не спится…

О чём это я? Да, «Иван Грозный», – снимался в военные годы… Война стала доказательством правильности курса нашей партии и правительства во всех отношениях. Перед ней мы заключили пакт с Гитлером, за который нас ругали все либералы и социал-предатели в мире. Нас обвиняли в сговоре с фашизмом, в поощрение гитлеровской агрессии в Европе. Эти дураки не понимали, что, заключив пакт с Гитлером, мы, во-первых, выиграли время, необходимое для перевооружения нашей армии; во-вторых, значительные отодвинули наши западные границы от центральных районов СССР. Присоединение Эстонии, Латвии, Литвы, западной Украины дало нам и значительный выигрыш в ресурсах.

А насчёт сговора с нашим злейшим врагом, германским фашизмом, этим умникам из либерального и так называемого социалистического лагеря следовало бы знать, что договоры заключаются только для того, чтобы их нарушать. Это сказал Талейран, который хорошо знал, чем на самом деле является дипломатия. Усилив нашу армию, дав ей лучшее современное оружие, мы крепко дали бы Гитлеру по зубам, невзирая ни на какие договоры. Этот сукин сын обманул нас, он нанёс удар первым, однако нам не в чем себя винить: мы сделали всё возможное, чтобы оттянуть начало войны.

В военные годы русский народ проявил чудеса героизма и выдержки. Чем больше давил на нас Гитлер, тем большое сопротивление оказывал русский народ. Я – грузин, я не могу понять, что есть в русском народе, позволяющее ему выстоять в самые безнадёжные годы. Но я ещё раз убедился, что сделал правильный выбор, пойдя на службу к этому народу, который по праву является главным среди других народов СССР.

Однако не надо забывать, что современная война – это не только и не столько война людей, сколько война машин. В ней выигрывает тот, кто превзойдёт своего противника в военной технике. А что мы получили в наследство от царского режима? Мы получили в наследство слабость и отсталость во всех областях техники, в том числе в военной. Нам надо было в кратчайший срок преодолеть это отставание, чтобы не быть побитыми. И мы преодолели это отставание: уже за первый пятилетний план индустриализации было развёрнуто строительство полутора тысяч объектов, воздвигнут ряд гигантских транспортных и промышленных сооружений: Турксиб, ДнепроГЭС, металлургические заводы в Магнитогорске, Липецке, Челябинске, Новокузнецке, Норильске, тракторные заводы в Сталинграде, Челябинске, Харькове, Уралвагонзавод, Уралмаш, ГАЗ, ЗИС. В результате нам уже не надо было покупать оборудование, машины, трактора за границей, – наоборот, мы стали продавать свою технику в другие страны. В тридцать четвёртом году, например, Кировский завод в Ленинграде начал выпускать тракторы «Универсал», которые у нас охотно покупали за рубежом.

На созданной индустриальной базе стало возможным проведение масштабного перевооружения: авиация, танки, мощная артиллерия, современные корабли и подводные лодки в корне изменили состояние наших вооружённых сил.

Проведение индустриализации потребовало полного преобразования сельского хозяйства. Это преобразование диктовалось потребностями времени: во-первых, нам нужны были материальные, финансовые и людские ресурсы для промышленного строительства; во-вторых, мы должны были поднять само сельское хозяйство, которое было раньше у нас слабым, отсталым по сравнению с Западом; в-третьих, нам надо было покончить с кулачеством, сельской буржуазией, представлявшей для советской власти реальную угрозу.

Однако у нас находились и защитники кулака и плакальщики по крестьянству в целом. Ликвидация кулачества как класса и давление, которое мы оказывали на крестьянство, вызывали истерические вопли этих кликуш. Но что такое крестьянин, если рассматривать его с социальной точки зрения? Крестьянин это мелкий собственник, консервативный элемент общества.

Для крестьянина как консервативного элемента характерно варварство, суеверие, умственная отсталость; как мелкий собственник он отличается жадностью и хитростью, стремлением обмануть другого и нажиться за его счёт. Из-за этого терпели поражение все крестьянские восстания, – а когда приходилось защищать страну от иностранной агрессии, крестьяне были способны воевать только при жёсткой дисциплине. Крестьянин вообще нуждается в твёрдой руке, чтобы не впасть в анархию. Никто не скажет, что Сталин не знает крестьян, – я сам потомственный крестьянин: все мои предки были крестьянами.

Крестьянское население всегда было средневековым в своих основах, азиатским в своих стремлениях и доисторическим во взглядах на жизнь. Нам приходилось строить социализм, высокоразвитое общество, в низко развитой крестьянской стране, что накладывало определённый отпечаток на политику, хозяйство и культуру СССР.

Нашим главным классовым противником было в двадцатые и тридцатые годы кулачество. Кулаки и торговцы-частники делали невозможным проведение индустриализации, поскольку в погоне за наживой придерживали продовольствие, дожидаясь повышения цен на него. Так было, например, в двадцать седьмом году, когда из-за низкого урожая кулаки беззастенчиво повышали цены на хлеб, – в результате, в городах сложилось катастрофическое положение с питанием рабочих.

Члены ЦК разъехались по Советскому Союзу, чтобы убедить крестьян продавать хлеб государству; мне товарищи поручили поехать за хлебом в Сибирь, в Алтайский край. Я выступал перед крестьянами, убеждая их продать зерно по твёрдой цене, но в ответ было лишь молчание, а на одном из собраний какой-то полупьяный мужик в богатом тулупе издевательски сказал мне:

– Говоришь ты гладко, это да. А давай-ка спляши! Если ты так же хорошо пляшешь, как говоришь, дадим тебе пшенички.

Можно было бы подумать, что это личный выпад против меня, но подумать так мог лишь человек политически близорукий. Нет, это не был личный выпад, это был политический выпад, – это был выпад против нашей партии, против проводимой ею сельскохозяйственной политики; в лице этого кулака всё кулачество выступило против нас.

Стало ясно, что мы слишком долго миндальничали с кулачеством, пора было кончать с ним как с классом. Прежде всего, надо было надавить на кулаков по-большевистски, применять к ним уголовные наказания не только за повышение цен на товары путем их скупки и сокрытия, но и за отказ от продажи хлеба. Это было лишь первым шагом к полной ликвидации кулачества, с одной стороны, и в преобразовании мелких, разобщенных крестьянских хозяйств в крупные объединенные хозяйства на основе совместной обработки земли, – с другой стороны.

Мы добились этого, мы провели сплошную коллективизацию сельского хозяйства. Коллективизация ознаменовала важнейший политический, экономический и культурный переворот, выведший крестьянские массы на социалистический путь.

Раньше трактор в деревне был редкостью, но перед войной в колхозах работало уже более полумиллиона тракторов. Раньше производство зерновых едва дотягивало у нас до семидесяти миллионов тонн, а перед войной было произведено уже почти сто двадцать миллионов тонн. О подъёме культурного уровня крестьян нечего и говорить: мы провели настоящую культурную революцию в деревне. Если в начале двадцатых годов среди крестьян было лишь семнадцать процентов грамотных, то в тридцать девятом году грамотными были восемьдесят семь процентов крестьян. В деревнях появились клубы, избы-читальни, средние школы; крестьяне получили возможность учиться в высших учебных заведениях, и немалое число представителей нашей советской интеллигенции вышло из крестьянской среды.

Вот наш ответ тем, кто закатывает истерику по поводу «уничтоженного крестьянства». Сколько крестьян мы «уничтожили»? Если считать всех умерших в годы коллективизации, в том числе умерших от голода в тридцать втором и тридцать третьем годах, – чуть более трёх миллионов крестьян. Но во второй половине тридцатых годов численность крестьянства увеличилась на двенадцать миллионов человек. Таким образом, мы потеряли три миллиона крестьян, а прирост составил двенадцать миллионов: итого чистый прирост – девять миллионов крестьян. Так как можно говорить об «уничтожении крестьянства»? У тех, кто так говорит, совсем плохо с арифметикой, им надо снова пойти поучиться в начальную школу.

Индустриализация и коллективизация позволили СССР выжить в тотальной варварской войне, развязанной против нас фашистской Германией. Те, кто ругает партию и Сталина за нашу политику, предпочли бы, наверное, жить под гитлеровским сапогом. Но пусть помнят, что Гитлер не дал бы им жить под своим сапогом, а просто раздавил, невзирая на их ненависть к Сталину.

* * *

…Странное ощущение – будто вокруг пустота, ничего нет. Боль растворяется в этой пустоте, но не уходит – она охватывает меня целиком, у меня всё болит. Может, позвать, всё же, врача? Нет, нельзя, они этого только и ждут – всем, всем мешает Сталин!..

Весь мир против меня; на Западе ждут не дождутся, когда я умру. Черчилль спит и видит, что Сталин умер: мечта у него, чтобы Сталин умер, а потом уничтожить Советский Союз. Мало мы людей положили в войне с Гитлером, мало потерь понесли, – нам ещё навязали «холодную войну».

Одно радует: люди, навязавшие нам «холодную войну», бездарные полководцы. Черчилль за всю жизнь не выиграл ни одного сражения; он осрамился в Первую мировую войну, с треском провалив Дарданелльскую операцию; в войну с Гитлером он точно так же провалил операцию союзников в Арденнах – им было известно о начале немецкого наступления, и они хотели разбить немцев в ходе ответного наступления, но немцы сами наголову разбили их. Черчилль попросил помощи у нас; нам пришлось срочно начать наступление на широком фронте от Балтийского моря до Карпат, чтобы оттянуть немецкие силы от Арденн.

И он ещё любил надевать военную форму! Когда я надеваю военную форму, это ни у кого не вызывает вопросов: я получил свои звания заслуженно. Все знают, что Сталин руководил нашими войсками в годы войны, не было ни одной крупной операции, которой не руководил бы Сталин. Сталин – это битва под Москвой, Сталин – это Сталинградская битва, Сталин – это Курская дуга, Сталин – это операция «Багратион» в Белоруссии, Сталин – это освобождение Европы и штурм Берлина. Пусть Черчилль назовёт хоть что-нибудь похожее в своём послужном списке!

Всю войну Черчилль тянул с открытием Второго фронта, а потом предал нас – в самом конце войны хотел ударить по нашим войскам в Германии. Авантюрист и интриган; на месте англичан я держал бы его в сумасшедшем доме. А я ещё поил Черчилля коньяком! Он любил армянский коньяк, и я часто посылал этот коньяк ему в подарок. После Ялтинской конференции я подарил ему целых два ящика армянского коньяка, – между прочим, у меня не такая большая зарплата, чтобы дарить два ящика коньяка. Но я подарил ему два ящика армянского коньяка, потому что он был моим гостем, – как я мог отказать гостю, если он любит коньяк! Но Черчилль отплатил мне чёрной неблагодарностью: всего через два месяца после Ялты он хотел напасть на нас в Германии. Негодяй, – пусть бы он подавился моим коньяком!..

Американцы тоже хороши: втайне от нас сделали атомную бомбу. Рузвельт ни слова не говорил мне об атомной бомбе, а когда они её уже сделали, Трумэн пытался запугать меня этой бомбой. Глупец, разве можно запугать Сталина! Путь бы Трумэн прожил такую жизнь, которую прожил Сталин, тогда бы он понял, как глупо пытаться меня запугать.

Ничего, мы нашли ключ и к этому замку: наша разведка раздобыла секрет атомной бомбы, и мы сделали свою атомную бомбу. Скоро у нас будут дальние ракеты, которые смогут доставить ядерный заряд в любую точку планеты, так что мы разнесём Америку в пух и прах, если американцы попробуют напасть на нас. Мы теперь не одни, у нас есть союзники в Восточной Европе, и Китай наш союзник. Мао Цзэдун сказал мне, что готов положить пятьсот миллионов китайцев в войне с Америкой; после победы над ней в Китае останутся ещё пятьсот миллионов китайцев, а мир освободится от империализма.

Нет, американцам не победить нас в открытом противостоянии, но тем большее внимание надо уделять отражению их атак в тайной войне. Как фашисты в своё время, американцы пытаются создать «пятую колонну» в СССР, а теперь ещё и в социалистическом лагере. Стоит нам хотя бы немного ослабить бдительность, как агенты американского империализма бьют по нашим слабым местам. В социалистическом лагере таким слабым местом оказалась Югославия: Тито, подлец, предал нас, нарушил единство социалистического лагеря в Европе! Хочет построить социализм по собственному образцу, – что он может построить, когда всю жизнь только и держался благодаря нам. Мы его поддерживали до войны, мы поддерживали его армию в ходе войны; мы спасли ему жизнь – наши офицеры отбили Тито у немцев, когда немцы почти схватили его. А он стал изменником и предателем: отказался от сотрудничества с нами, повернулся лицом к Америке. В Югославии уничтожил всех наших сторонников, создал полицейский режим, начал проводить кровавый террор. Вот такую змею мы пригрели на своей груди; надо было придушить его ещё перед войной, когда мы избавились от прежнего троцкистского руководства югославской компартии.

Весь социалистический лагерь в Европе надо держать под жёстким контролем. Там много слабых звеньев; там традиционно сильна буржуазия, а народ развращён буржуазной демократией. Вот почему агенты американского империализма находят в Восточной Европе благодатную почву для посева антикоммунистических и антисоветских настроений. Наши органы госбезопасности совместно с органами госбезопасности восточноевропейских стран должны на корню пресекать такие настроения. Только так мы сможем сохранить социалистический лагерь как крепостной вал на пути наступления международного империализма на СССР.

Но, главное, никакой пощады нашим внутренним врагам! Этих космополитов, этих вздыхателей по западным ценностям, надо изничтожать как сорняк, который может погубить всё поле. Самых вредных расстреливать, остальных отправлять в лагеря, – пусть работают на пользу социализма!

Но есть и другая опасность, которая подстерегает нас, – это перерождение нашей партийной и советской верхушки. Они живут, как господа, – я дал им роскошные квартиры, дачи, персональные машины, назначил большие зарплаты и дополнительные пайки; они покупают наилучшие продукты и вещи в спецраспределителях. Царские министры не жили так, как живёт наша партийная и советская верхушка. Но нашим советским господам всё мало, они хотят ещё и ещё; в них просыпаются собственнические инстинкты и буржуазная жажда обогащения. Как написал один американский профессор, по другому поводу, но его слова подходят к нашей ситуации: «Отличительная черта этого класса – грубая, решительная жестокость человека, проделавшего путь от нищеты до благополучия и пришедшего к тому, чтобы рассматривать добычу денег любыми средствами как единственное занятие, которому должно посвятить себя разумное существо».

У меня всего два кителя в гардеробе, пара ботинок и пара валенок; зачем больше, – что у меня десять ног и десять тел? А когда на даче Жукова был обыск, – совсем зарвался Жуков, живёт, как султан; забыл что всем обязан партии и народу! – там нашли столько всякого барахла, что можно универмаг открыть! А ещё у этого Наполеона оказался целый чемодан с драгоценностями, который возила с собой его очередная жена.

Берия имеет огромный особняк в Москве, целый квартал занимает. У него там тоже полно антикварного барахла, и, наверное, тоже припрятаны чемоданы с драгоценностями. Этот толстый боров совсем рехнулся на женщинах, со всей Москвы их к нему возят, – чем он их там ублажает? Или просто запугивает? Жаден, дешёвой безделушки никому не подарит.

И все они так живут: в кого пальцем ни ткни, – советский граф Шереметев! Но от собственнических инстинктов и жажды наживы – всего один шаг до реставрации капитализма. Глупо говорить, что у нас нет базы для этого, – базу создают люди: если есть люди, мечтающие о капитализме, будет и база для капитализма. Самое опасное, что эти люди занимают высокие посты и имеют большое влияние: разговоры Микояна мне передавали – восхищается капиталистами, хвалит их систему потребления; Молотов, – даже Молотов! – стелется перед капиталистами! Его жена развратила, эта еврейка Жемчужина, «дочь еврейского народа». Пусть посидит в лагере, – может быть, вспомнит, что она прежде всего дочь коммунистической партии Советского Союза.

Да, с евреями надо решать окончательно. Евреи любят деньги, а деньги – это капитализм. Значит, евреи не хотят социализма, евреи хотят капитализма. Во время революции их кумиром был Троцкий, теперь их кумир – Ротшильд. Медлить нельзя, не то они всех нас в рабство Ротшильду отдадут.

Завтра же… Нет, завтра воскресенье… В понедельник начать погрузку евреев в эшелоны – и на Дальний Восток! И если какие-то эшелоны не доедут по места, если какие-нибудь народные мстители пустят их под откос – так тому и быть! Не надо привлекать к этому внимания, – пусть это будет несчастным случаем, как с Михоэлсом, еврейским националистом, который требовал евреям Крым отдать.

Может быть, «народных мстителей» надо привлекать и для борьбы с космополитами. У нас есть хорошая молодёжь, национально-патриотическая молодёжь, – пусть она займётся космополитами и буржуазными перерожденцами. Можно найти много методов борьбы с ними – от публичного покаяния, до отправки на перевоспитание в лагеря, – ну, а неисправимых…

* * *

Я виноват перед народом, я слишком мягок. Какой я Сталин, зачем я взял псевдоним «Сталин», – мне надо было взять псевдоним «Бархоткин»! Но я оправдаю доверие народа – я стальными клещами раздавлю всех врагов нашего государства. Нам нужна новая масштабная чистка, – две чистки, пять чисток! – десять чисток, если потребуется! Мы должны калёным железом выжечь заразу, которая может погубить нашу страну. И никакого отступления перед Западом: «железный занавес», отлично! За этим железным занавесом мы у себя наведём порядок. Только бы хватило сил, только бы хватило сил…

…Дико болит голова, а мне надо в туалет. Трудно, встать, трудно идти, но я смогу – я Сталин, у меня стальная воля… Ночь кончилась, начинается утро… Первый день весны, Новый год…

Почему «Новый год»?.. Нет, я не сошёл с ума, – у язычников год начинался весной, когда возрождается природа. И у нас будет возрождение, мы очистимся от зимней грязи. Только бы хватило сил…