Текст книги "Гори, гори ясно"

28 глава. Письмо

Думаю, Дастину не понадобилась телепатия, чтобы понять, насколько я раздражена упоминанием фамилии босса. На его лице было написано то же самое.

Мы пробыли на той улице еще примерно час. За это время приехала Скорая, нас опросили и отпустили.

– Как ты? – подбежал ко мне напарник, накидывая на себя куртку, пока я стояла, облокотившись на перила моста подле Клод Бернар.

– Честно? Очень плохо, – я была истощена происходящим. Моя работа включает в себя вечную беготню без отдыха, но в последнее время ее так много, что хочется испариться. Даже в свой отпуск думала только о своих обязанностях. Ко всему прочему добавилась смерть родного отца, последнего родственника. Больше у меня нет никого.

Не сказать, что присутствие отца как-то мне помогало – мы не виделись с ним больше десяти лет —, но случившееся оставило паршивый осадок на душе.

– Как посмотрю, желания жить всё меньше и меньше.

– Наша сделка еще в силе, – сухо мямлила, смотря на замерзшую воду.

– Томико, – один из редких случаев, когда Дастин зовет меня по имени, заставил насторожиться. Я повернулась к нему.

Из-под куртки парень достал небольшой помятый конвертик.

– Я нашел это в доме после пожара, пока все были заняты шумихой. Оно адресовано тебе, – напарник осторожно передал бумажку мне. – Мне оставить тебя одну?

– Подожди, может, это шутка какая-то.

Я разорвала конверт и достала оттуда сложенный пополам лист бумаги. Письмо было написано корявым почерком, но мне приходилось слишком часто работать с чужими записями, чтобы не разобрать, что там написано. Письмо содержала следующее:

«Дорогие мои дети, Ян и Томи!

Мне очень жаль, что я показал себя со слабой стороны и не смог защитить вас от всех бед, что ходили за вами по пятам. Надеюсь, ваши новые родители дали вам всё, о чем вы могли (и не могли!) мечтать. Каждый день я думал о том, чтобы связаться с вами, но у меня не было такой возможности: погряз в долгах. Мне урезали плату, я жил от зарплаты до зарплаты, еле сводил концы с концами. Нечем было платить даже за связь. От этого и начал злоупотреблять алкоголем.

Это письмо я пишу в здравом уме и надеюсь, что оно даст вам объяснение моему поведению. Не прошу прощения, не хочу, чтобы вы меня помнили. Скоро меня не станет, но я желаю, чтобы вы знали: у меня больше никогда не было в жизни настолько прекрасных людей, как вы с вашей мамой. Не приходите на похороны.

Ваш отец.»

Последние строки я дочитывала с комом в горле, сжатым в свободной руке конвертом и чувством полного опустошения. Вот только по глазам всё равно текли жгучие слёзы. Я совершила грубейшую ошибку в своей жизни, не выслушав тогда отца. И больше я ни на что не была способна, кроме как стоять против холодного ветра, забыв о дыхании.

– Я убила его, – вырвался предательский шепот с уст вместе с выдохом.

И полились слезы градом. Я закрыли лицо руками в надежде, что это сон – проделки Кошмара. Сейчас проснусь, побегу к дому отца и буду на коленях просить у него прощения. Но сон не прекращался, а боль внутри усиливалась. Напарник прижал меня к себе, дав возможность выплеснуть нахлынувшие эмоции. Он успокаивал, хотя не имел на это никакого повода. Парень молчал, лишь поглаживал мои волосы. И то ли у меня больше не осталось сил, то ли Дастин был хорош в утешении, но через какое-то время мне действительно полегчало, пусть я всё ещё чувствовала себя убитой морально. Но даже после этого мы всё равно стояли «в обнимку» ещё несколько минут, пока не промерзли.

***

В номере было холодно. Нужно собирать вещи. Пока я доставала чемодан, пыталась трезво осмыслить поведение Неизвестного.

Зачем ему помогать мне? Он хочет ослабить мою бдительность? Но ведь за это время парень еще ни разу не сыграл против меня. За время нашей сделки, разумеется. Может, он также ищет понимания, поддержки? Но не думаю, что он станет добиваться этого от того, кто знает о его «лике».

Я знаю о нем слишком мало, чтобы точно знать, опасен он или нет и можно ли ему доверять. Буду держать нейтралитет. Нет, не могу собирать вещи с кипящей головой. Нужно умыться.

В ванной меня поджидала незванная гостья. Всё такая же непонятная, бесформенная.

– Чего тебе? – холодно начала я.

– Я же обещала, что найду тебя. И нашла, – довольно «улыбнулась» та.

– А, точно… Ты хотела что-то сказать, Нэнси.

– Про таблетки. Тебя лучше без них?

– Да.

– Врёшь, – этот ответ был неожиданно резким для меня. Откуда ей знать?

– Как тебя касаются мои препараты?

– Напрямую. Я, как вы любите выражаться, нечисть. Отношусь к потустороннему миру. Следовательно, пока на тебя действуют лекарства, я не могу с тобой разговаривать.

– А призраки?

– Какие призраки? Духи, что ли?

– Видимо, да.

– О, – она скривилась в лице… и туловище, – те еще вредины. Ко всем придираются, всех утащить пытаются. Не обращай на них внимание, они как тараканы – кроме как вредить больше ничего не умеют.

– Но как мне перестать их видеть?

– Никак! Их замечают все дерини.

Значит, Дастин тоже. Есть за что зацепиться.

– А что из себя представляют духи?

– Неупокоенные души. Прямо как я, только низшие.

– Ты так много знаешь о них, – льстила я, надеясь вытащить что-то еще.

– Я многое знаю. Понимаешь, в этом мире очень скучно, – она имитировала зевок. Я подхватила, – поэтому ищу компанию среди живых. И ты мне очень понравилась, надеюсь, мы подружимся.

– Это очень мило, Нэнси.

– Мы можем стать полезными друг другу. Томи, я многое знаю о Дастине.

29 глава. Конец отпуска

14 января.

Я бы забыла произошедшее двенадцатого января как страшный сон, но, увы, даже мой самый худший кошмар будет получше этого. Мою руку всё ещё жгло от пожатия Нэнси после утверждения нашей сделки. Еще одной сделки за последний год моей жизни. Мы долго говорили с ней у зеркала. Оказывается, Нэнси – довольно интересный персонаж. Она объяснила мне, почему я резко стала её видеть – дело в препаратах, которые мне выписала психиатр. Они подавляли любое воздействие Иномирия (со слов любезной твари) во время бодрствования. Также Нэнси, дабы уверить меня, что сделка не является обманом, поведала мне несколько фактов о Дастине, которые я, разумеется, и без того знала. По крайней мере догадывалась.

Его имя ненастоящее. Это было очевидно, ведь по документам он Итан Эванс, и, судя по всему, имя «Дастин» тот придумал для узкого круга знакомых. Но когда Нэнси сказала, что и Итан не его настоящее имя, я сильно удивилась.

«– А как его тогда зовут? " – спросила у нее.

«– Насколько я помню, его прозвали красивым именем Алисдейр. Фамилию не помню, " – ответила собеседница.

Откуда они знакомы? Это девушка расскажет мне в следующий раз. А сейчас нужно купить билеты до Лондона.

Ранним зимним утром я сидела в кофейне неподалеку от гостиницы. Здесь было довольно тепло, но мне все равно казалось этого недостаточно, поэтому я заказала горячий чай. Пока ждала заказ, осмотрела правую руку. На запястье красовался багровый след. Рука Нэнси была слишком холодной, по отношению к моей – слишком горячей. Чувство было не из лучших. Я поёжилась, вспоминая эту покалывающую боль.

– Извините, миссис… – раздался голос надо мной.

– «Мисс», – снова раздражительно поправила я, смотря через окно на улицу. Но когда повернулась, тут же смягчилась. Передо мной стоял Самуэль. Встревоженный, стеснительный и немного ошарашенный моим тоном. – Excuse-moi d’être impoli, – протараторила я, но парниша, очевидно, ничего не понял и лишь растерянно моргнул. – Присаживайся, ты чего-то хотел?

– Я просто хотел поздороваться… – он робко присел напротив. – Когда Вы отправляетесь обратно в Лондон?

– Сейчас смотрю билеты на завтрашнее число.

– Мы могли бы поехать вместе. Если Вы не против.

– Да, конечно. Составим друг другу компанию, – я улыбнулась ему, а тот почему-то смутился этого. – Как ты себя чувствуешь? Я переживала за тебя после недавнего.

– Врачи сказали, что ушибы несерьезные. Переломов нет, ожогов тоже. Я скорее просто потерял сознание, – Самуэль рассказывал это так, будто совершил что-то настолько позорное, что и говорить об этом тяжко.

– А зачем ты вообще туда полез в одиночку?

– Услышал, что человек в здании. Я должен был туда пойти, хотя бы попытаться его спасти!

– Он умер, Самуэль, – я сочувственно покачала головой, будто погиб его родственник, а не мой.

– Ах… очень жаль…

– Ты не виноват в этом. Когда вернемся, я оставлю положительный отзыв о твоей работе. Все-таки ты попытался его спасти.

– Спасибо Вам, мисс, – на его лице появилась детская улыбка. – Но нужно будет выразить соболезнования семье погибшего.

– Нужно будет… – задумчиво протянула я, грустно вздохнув.

Под столом ноги потерла своим пушистым тельцем белая кисонька. Франциска очень любила людскую компанию, но так сильно приставала только ко мне. Потому ли это, что я не человек? Животные чувствуют больше, чем люди, но и живут меньше, к сожалению.

Я всегда хотела себе домашнего питомца вроде собаки или кота, но родители не разрешали нам их заводить из-за аллергии матери. Надеюсь, в будущем смогу завести себе четвероногого друга.

Только я успела улыбнуться этой мысли, как тут же пришло осознание: у меня нет будущего.

Бред. У меня его и не должно быть. Я пришла в мир, чтобы в итоге умереть от чужих рук.

А чужие ли это руки? За последнее время мы с Дастином сильно сблизились, можно сказать, стали друзьями, нашли друг в друге поддержку.

И всё же сделка есть сделка.

Мне принесли чай, и вместе с Самуэлем купили билеты на один автобус, отправление которого в двенадцать часов дня.

Со всеми пересадками мы должны будем прибыть в Лондон где-то к десяти вечера. А значит послезавтра выходим на работу.

Работа… Почему-то теперь это слово не вызывает у меня такой энтузиазм, как раньше.

***

За целый день не произошло ничего удивительного или сверхъестественного. Даже Дастин ни разу не позвонил.

Почему я вообще о нем думаю? Мне нет дела до его звонков. Он довольно интересная личность, но уж не до такой степени, чтобы я за него так переживала. Не малое дитя этот парень, сам со всем может разобраться.

Нэнси тоже не выходила на связь. Видимо, сегодняшняя ночь пройдет спокойно. Я оставила чемодан с вещами возле двери и с чувством полного опустошения легла на кровать.

За окном образовался удивительной красоты ночной пейзаж. Полнолуние, спокойная, тихая гладь реки и плывущие по ней льдинки. Снова потеплело. Я очень любила этот вид, когда была младше. Когда было с кем на него смотреть и с кем разделить чувства… А если…

Быстро схватила телефон с тумбочки. Время: 23:45. Я набрала номер и стала ждать ответа:

– Ал-ло? – раздался в трубке бодрый голос.

– Не спишь? – из вежливости поинтересовалась я. Конечно, он не спит.

– Даже если сплю, ты уже мне позвонила.

– И то правда…

– Так чего желаешь?

– Не хочешь обойти со мной Набережную?

– Тебе десяти минут хватит, чтобы добежать?

– Шутишь, что ли? – невольно улыбнулась.

– Тогда на том же месте.

И бросил трубку. Спрыгнула с кровати, скорее оделась и покинула номер, закрыв плотно дверь, в жажде старых приключений.

***

Я бежала по покрытому снегом асфальту как маленький ребенок, которому обещали встречу с Пер-Ноэлем. На улице и правда было волшебно, ночь ощущалась совершенно по-другому. Меня ожидал один-единственный человек на улице – Дастин. Как только я подбежала, он тут же стукнул на часы со словами:

– Опаздываешь, Томико, – и ухмыльнулся.

– Что? Быть такого не может! Я всегда прихожу вовремя, – взглянула на свои часы: 23:56, – Menteur66
  «Врунишка»


[Закрыть].

– И всё же, ты повелась.

Я уже не злилась на его шутки, они казались мне менее токсичными. Иногда даже помогали разбавить обстановку. Поэтому решила подыграть:

– Хорошо, тогда ты пришел слишком рано, – и стукнула по циферблату своих наручных часов.

– Идём, – кивнул в сторону Дастин и прошел вперед.

Надо же, как быстро с темы сошел. Я поторопилась за ним. Удивительная небесная лазурь радовала глаз своей красотой. Особенно россыпью белоснежных звезд. Я остановилась на мостике, чтобы посмотреть на это подольше. Парень сбавил шаг и подошел ко мне. Встал рядом и также поднял взгляд на небосвод.

– Ты звезды считаешь? – наклонившись ко мне, шепотом предположил тот. – Сразу скажу, так себе затея.

– Говорят, счастливые под счастливой звездой родятся, – задумчиво произнесла, бегая от одной звезды к другой. – Видимо, нет мне места среди ночи.

Собеседник с прищуром стал разглядывать звезды.

– В таком случае мне тоже, – выдал он. – Я же днем родился.

– Ты помнишь? – удивленно вскинув брови, прошептала.

– Нет. Но предполагаю.

Какое-то время мы стояли молча. Каждый думал о своем. В мою голову вновь лезли мрачные мысли, напоминающие о скором конце.

– Что для тебя счастье? – резко прервал молчание Дастин.

– Для меня? – немного растерянно переспросила.

– Ну а кого я еще могу спросить об этом? – он театрально развел руками.

– Счастье… – этот вопрос заставил меня призадуматься. Я поправила берет и стала перебирать все возможные варианты: – может, материальное благополучие, семья, друзья…

– Глупости! – тут же воскликнул собеседник, заставив меня дернуться. – Это не твоё счастье. Подумай глубже.

– Это какой-то психологический тест?

– Мне просто стало интересно, что тобой движет. Ну не может, в моем понимании, человек, желающий свести счеты с жизнью, искренне улыбаться людям и помогать делать их существование лучше.

– Тогда счастье – понятие довольно растяжимое. Когда-то для меня счастьем были мамины блинчики по утрам, затем это сменилось на присутствие брата рядом, а теперь… – тут я замолчала. Дастин терпеливо ждал моего ответа, – понимание, что моя роль имеет вес. Весь мир – театр. В нём женщины, мужчины – все актёры…

– … У них свои есть выходы, уходы…

– … И каждый не одну играет роль.

Наши взгляды встретились. Его глаза всё так же глубоки, темны и холодны. Но какое тепло источает улыбка на лице этого парня… Она заставила меня улыбнуться в ответ.

– Я тоже Шекспира читал в своё счастливое время.

С этими словами парень развернулся, небрежно махнул рукой и произнес напоследок:

– Спокойной ночи, Томико.

– Томи, – поправила его я, заставив остановиться. – Друзья зовут меня Томи.

30 глава. Judicandus homo reus

16 января

Первый рабочий день после так называемого отпуска, а мистер Грант уже успел высказать мне в лицо недовольство по поводу моей работы и работы моих коллег под его надзором. Я старалась слушать начальника, но голова была занята другими мыслями. Что потребовалась Дастину во Франции, раз он так задержался? Куда пропала Нэнси? А Кошмар? Почему я так резко потеряла кусочки памяти? И что же такое счастье?

– Поэтому, мисс, рекомендую ответственнее относиться к работе, – подытожил с грозным видом мужчина.

– Да, конечно, – начала я, встав с места. – И первым моим ответственным решением будет подача жалобы на Вас.

Грант растерялся, это было видно. Все-таки не каждый рабочий ему возразит. И в этом была проблема – его боялись. Не отрицаю, я тоже его боялась до тех пор, пока это не стало надоедать.

– И что же Вы скажете миссис Кук? – деловито поправляя галстук, ответил тот.

– Камера в Вашем кабинете записала приставания ко мне. Думаю, этого уже будет достаточно, не считая словесные унижения. Что же у Вас глаза забегали? Боитесь ответственности за свои поступки? – я подошла к нему, обходя стол, и продолжила ядовитым шепотом: – и это я только о себе. Думаете, мои коллеги меня не поддержат? Вы повели себя некомпетентно еще тогда, когда заставили меня продолжать работать после потери зрения, не предоставив должного лечения. Вас давно пора уволить.

– В таком случае Вы будете уволены со мной, – на его лице растянулась противная улыбка. – и Ваш напарник пойдет следом. Какая-то странная химия между вами незаметна будет только полностью слепому. Слух уже развился, мне остается его только подтвердить. Доказательства у меня есть, об этом я побеспокоился раньше. Я знал, что этот разговор настанет, поэтому подготовился. – мужчина нагнулся ко мне, я отступила на шаг, – Вы в тупике, Томико.

– Всё покажет время.

И горящие руки. К несчастью Гранта, воспламеняться они способны только у меня.

Я покинула кабинет, плотно закрыв дверь. Шум стих. Суетящиеся сотрудники тут же направили свои взгляды на меня. Они ожидали чего угодно: мой плачь, гнев, разочарование, но явно не холод на лице. Я молча прошла к своему кабинету, ощущая леденящие душу наблюдения, будто выступала на арене цирка.

Пройдя к центру комнаты, погрузилась в давние воспоминания, которые, каким-то чудным образом до сих пор хранятся в памяти. Я подрабатывала билетёром цирка будучи подростком. Тогда выступающие казались мне волшебниками, чьи способности оказывались за рамками моего понимания. Но сейчас правда всплыла на поверхность: они были дерини. И хочется верить, что эти великой души люди, приютившие меня в трудное время, всё ещё живы.

Взгляд сфокусировался на рабочем столе. Откуда на нем столько бумаг?! Неужели, никто не занимался этим?!

Мысль о том, что ближайшие три часа я проведу, вновь разбирая бумаги, тянула моё желание выходить на работу всё ниже и ниже, прямо на дно. Дабы отвлечься от смертной скуки рутины, я начала размышлять на совершенно разные темы: как люди находят дерини? Что из себя представляет Кошмар? Не попался ли на него Дастин?

***

Дастин

Ощущение, будто у этой дороги нет конца. Я, конечно, предполагал, что путь через дремучий лес будет длинным, но реальность растянула мои ожидания сли-и-ишком сильно. Ноги начинают гудеть. Я ни ел, ни пил, ни отдыхал уже… довольно долго (по правде говоря, просто не помню, сколько времени прошло с тех пор, как я зашел сюда). В этом месте точно есть ответы. Мне рано опускать руки. Больное плечо ударили острые ветви. Я вновь шикнул на них. Не хватало только с деревом разговаривать, совсем с ума схожу.

Я встал, потирая ушибленное место. Начал оглядываться по сторонам и понял вещь, заставившую мое сердце биться в бешеном ритме: я здесь был. Хожу кругами. Это совсем не к добру. Но останавливаться и в мыслях не было, поэтому решение одно – идти дальше. Но чем дольше продолжался мой путь, тем дальше, казалось, ответ. Неужели так сложно дать один единственный ответ?! Не для этого я пробыл здесь черт знает сколько часов! Не для этого я встал на сторону преступлений! Не для того являюсь Неизвестным.

Открылось второе дыхание, и я, ломая ветви на пути, твердым шагом шел вперед. Дорога была лишь одна, пусть и ведет меня куда надо. Но совсем быстро мои уверенность и дерзость сменили страх и паника. Из этого леса никто не вышел без ответа. Хуже, отсюда никто не выбрался живым. С каких пор я должен быть особенным? Гробовую тишину теперь прерывал не только хруст, но и свист ветра. Тени в стволах деревьев казались мне чудовищными. Меня окружили твари. Я принялся смотреть под ноги и, свернув с тропы, побежал, что есть сил, вглубь. Хватить ходить вокруг да около.

Но даже тут темные силуэты не отставали, сливались воедино, пока не подкосились ноги и у меня не потемнело в глазах.

Руки тряслись. Сердце билось в бешеном ритме. Я все еще не видел, но и отключаться не собирался. Держался на последнем вдохе. Слепо ощутил ствол и, ударившись о него спиной, свалился вниз. Паника не прекращалась, пересохло во рту. Адский шепот смолк. И тут я краем уха уловил непонятную мелодию:

 
Lacrimosa dies illa
 

Слова стали более громкими.

 
Qua resurget ex favilla
 

Зрение постепенно возвращалось ко мне. Вокруг странного зеленого цвета пламя. Я мыльно видел дальний приближающийся силуэт.

 
Judicandus homo reus
 

Он остановился, но продолжил петь.

 
Lacrimosa dies illa
Qua resurget ex favilla
 

От этого пения становилось только хуже, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Я не контролирую дыхание.

 
Judicandus homo reus
Huic ergo parce Deus
Dona eis requiem
 

Песнь окончена, но не паника. Я думал, что за мной уже пришла смерть, ведь одеяние было похоже на то, в котором обычно описывают пришедшего за покойными душами. Но под широким капюшоном черной мантии скрывались ядовитые глаза Кошмара.

– Я и есть твоя смерть, Дастин.

31 глава. Вора словами не переубедишь

– Ты не смерть. Ты лишь её посланник, – приподнявшись на локтях и отдышавшись, попытался ответить я. Паника становилась лишь сильнее с каждой минутой, проведенной вместе с Кошмаром. – Или глупая пародия на смерть. Ведь ты не можешь забрать столько жизней одновременно, если зациклен только на мне, а люди ведь продолжают умирать.

Его лицо перекосилось от удивления до отвратительной, пожирающей душу, улыбки.

И тут он рассмеялся. Резко, громко, будто я рассказал анекдот, который ему ранее не доводилось слышать. Сердце пропустило удар.

– Ты так же умен, сколь неожидан. Хвалю. Не каждый при встрече со мной способен делать какие-то выводы. Вы с Ханс довольно интересная моя добыча. – Кошмар подошел ближе ко мне. За его спиной сверкнуло тяжелое лезвие. – Ты прав. Я не настоящая Смерть. Я еще и Голод, и Война, и Чума.

Воспользовавшись моментом его монолога, я постарался резким рывком сбить тварь с ног, но тот плавно увернулся, пропуская меня вперед. Мне удалось удержаться на ногах, но не скажу, что от этого мне было легче. Заныло больное плечо, задвоилось в глазах, я уже чувствовал себя покойником, пусть и жизнь моя все еще была на волоске.

– Вот о чем я и говорил, – явно недовольно, но весьма обыденно произнес Кошмар. – Вы, как представители рода человеческого, так цепляетесь за жизнь, что забываете про свои особенности. Это весьма затрудняет мне работу. Не пытайся помешать тому, что естественно., Дастин. Умри достойно, а не в глупых попытках убежать от смерти.

Я, не слушая, кинулся вновь на него. В руках блеснул клинок, и я резким движением провел острием перед Кошмаром. Мне удалось задеть его шею, разделив её на двое, но тот сразу же восстановился и, не теряя ни секунды, рывком ударил меня по ребрам, заставив пролететь приличное расстояние, прежде чем затормозить головой и трижды перевернуться.

Он был силен. Невероятно силен. Был ли таким же Разрушитель, о котором ходят легенды? Нет. Он мог спокойно сдвинуть горы, но его удары я отстаивал.

– Я не позволю ТЕБЕ убить меня! – хрипло крикнул, удерживаясь на коленях. – Я не погибну, пока не исполню того, за чем явился!

– И что же тебе нужно в этом лесу? – лукаво улыбнулся он. Его голос был спокоен, Кошмар не напрягал связки, не кричал, но создавалось ощущение, будто эти слова было слышно повсюду.

– Мне нужны ответы, – сквозь боль в ребрах и скрежет в зубах, я поднялся. – Не для того я выжил.

По моим губам стекала кровь, но боль лишь разогрела во мне азарт к этой схватке. Если я одолею Смерть… Нет, я ТОЧНО одолею Смерть, чего бы мне это не стоило.

– Ты идиот, каких еще поискать надо, – Кошмар ежесекундно оказался возле меня с закинутой косой.

– От идиота слышу! – Я так же быстро оказался у него за спиной, нанося удар, но ему удалось увернуться снова. Трещащий огонь сужал круг и передвигаться становилось еще сложнее. Возможно, мне придется истратить все силы, которые у меня есть, – я живым не дамся.

– Ты уже дался.

Точнее, я хотел. Тот не дал мне ни секунды на исполнение своего плана. Я почувствовал жгуче холодное прикосновение в области лба, а затем острую боль во всей голове. Хруст. Кошмар пробил мне череп своей когтистой рукой.

За несколько секунд до того, как потерять сознание, я видел злорадствующую улыбку, а в его ладони голубоватую сферу.

– Ведь я кое-что забрал у тебя.