Текст книги "Темное искушение"

– Откуда тебе знать, что оно не правда, раз оно так тебя расстроило. Это, возможно, была судьба.

Судьба. Я вас умоляю. Мадам Ричи просто повезло.

Она затянулась, и дым слетел с ее губ вместе со словами.

– Это мое предложение. Принимай или уходи.

Этим визитом я хотела поставить точку.

Я хотела уйти и не слышать больше в голове ее смех.

– Предлагаю тебе воспользоваться предложением, – сказала она. – Мне кажется, я вижу в твоем будущем великие свершения.

Мадам Ричи дергала перед моим носом морковкой. Или, скорее, дерьмом собачьим. Но, полагаю, в моей жизни была настолько странная полоса, что мне стало любопытно, какое еще общее предсказание она придумает.

– Хорошо, – ответила я. Потом прищурилась. – Но никакого смеха. Ни одного смешка. – Я была серьезна.

Было ясно, что именно этого она и хотела, но сдержалась, сжав губы.

– Тогда начнем.

Она передвинула укрытый тканью хрустальный шар на центр стола и с размаху сдернула покрывало. Она точно знала, как играть свою роль. Долго смотрела на меня, потом сосредоточенно заглянула в шар. Наклонила голову. Дыма, как в прошлый раз, не появилось. Вероятно, у нее не было времени подготовить салонные фокусы, так неожиданно я появилась.

Подняв голову, она затянулась сигаретой и невозмутимо объявила:

– Ты беременна.

Я пристально посмотрела на нее.

– Если бы я была беременна, живот у меня был бы размером с баскетбольный мяч.

Она поджала губы.

– Может, ребенок маленький.

– Нет. – Ребенок Ронана? Ну да, ну да.

– Стоило попробовать. – Она пожала плечами.

Отставила хрустальный шар в сторону.

– Давай посмотрим карты.

Я не знала, зачем я все еще тут, разве что хотела, чтобы она отработала за те мучения, которые причинила мне.

Мадам Ричи тасовала Таро, сигарета свисала с ее губ.

– Так что же ты хочешь узнать?

Многократно усиленное дежавю отразилось электричеством по коже, заставив волоски на шее встать дыбом. Именно это она спросила у меня шесть лет назад, но, вместо того чтобы нормально ответить на мой вопрос, дала утомительный ответ о поиске мужчины. Я решила вновь спросить ее о том же.

– Я хочу знать, каково мое предназначение.

Она вскинула бровь, будто находила вопрос совершенно невыразительным, взяла карту из верхней части колоды и положила ее рубашкой вниз.

Я уставилась на нее, все во мне оборвалось. Дьявол.

Облачно сигаретного дыма мадам Ричи заключило карту в кольцо.

– Ну… Это интересно.

Я спокойно встала и направилась к двери.

– С тебя пятьдесят долларов! – крикнула она мне вслед.

Глава пятьдесят четвертая

raison d’être (сущ.) – причина жить

Мила

По пути к Причалам я заехала забрать Хаоса. Волосы милой Эммы торчали во все стороны, когда она спокойно сказала мне:

– Может быть, для него это не лучшее место.

Хаос вышел и сел рядом со мной, строя из себя невинность, но у одной из кошек, бросавшей на него свирепые взгляды, не хватало клока шерсти. Чувствуя себя ужасно из-за того, что оставила Хаоса у Эммы, я рассыпалась в извинениях. Хотя я знала, что в питомнике ему будет плохо. Я понятия не имела, что с ним делать в следующую поездку, но у меня было две недели подумать об этом перед международной фотосессией на Ямайке.

По пути к Причалам я думала о мадам Ричи и ее дурацких картах Таро. Я мысленно пыталась вычислить вероятность того, что она вынула именно эту карту. Передумала все возможные безумные идеи – будто она годами наблюдала за мной, а потом вынула Дьявола, чтобы внести смятение в мою душу.

Расстроенная мыслями, я выдохнула и сказала себе, что это – всего лишь совпадение. Странное совпадение… Но я отказывалась продолжать думать об этом.

Мы с Хаосом стояли у дверей дома, где прошло мое детство. Я не была в восторге от того, что снова оказалась тут, хотя мне и нужно было забрать важные вещи – вроде диплома об окончании школы, свидетельства о рождении, наград, которыми я гордилась… и, может быть, пары туфель.

Когда мы вошли через парадные двери, стало ясно, что электричества нет. Ни света. Ни воды. Хуже всего, не было кондиционирования. Дом излучал тепло под жарким летним солнцем.

Я достала из сумки бутылку воды и налила в миску Хаосу.

Тяжело дыша, непривычный к жаре Майами, он плюхнулся на холодный каменный пол. Найдя картонную коробку, я собрала документы и наполнила ее всем, что хотела сохранить. Когда я закончила, спустилась по лестнице и сказала Хаосу:

– Давай. Можешь искупаться в заливе, чтобы остыть.

Он вскочил, виляя хвостом, как будто понял слова.

Держа коробку в руках, чтобы открыть дверь, я размышляла вслух.

– Может, переехать севернее, где прохладней. Как насчет Нью-Йорка?

Хаос не казался впечатленным.

– Чикаго? – спросила я, закрывая за нами дверь. – Или Аспен?

– Как насчет Москвы? – Знакомый русский акцент заставил сердце учащенно биться.

Коробка выскользнула у меня из пальцев. Все, что было внутри, вывалилось на тротуар, но я могла сосредоточиться лишь на том, что было позади. Сердце колотилось в горле. Это не мог быть он… не здесь, в Причалах, где я смотрела через залив на Россию, мечтая о чем-то, о существовании чего я еще не подозревала.

Затаив дыхание, я обернулась.

Ронан стоял перед черной машиной, припаркованной у обочины. Одетый в Oxxford, руки в карманах. Под солнцем Майами его волосы отливали синим, хотя свет не касался глаз, обрамленных темными ресницами. Его называли Дьяволом, но он казался таким совершенством, что над головой у него мог бы быть нимб.

Волны разбивались о скалы, но звук не был одиноким… Не когда этот человек был по эту сторону Атлантики. Все мультяшные сердечки слились в одно и вырвались у меня из груди.

Я даже не думала.

Я побежала через двор и прыгнула ему в руки, обхватив ногами за талию, а руками за шею. Ему пришлось шагнуть назад, чтобы не упасть.

Он усмехнулся.

– Не ожидал такого ответа. Я даже репетировал и все такое.

Я вжалась лицом ему в шею, все мое тело дрожало. Он ощущался так правильно, так тепло, так успокаивающее, что в глазах защипало. Слезы побежали по щекам, удовлетворение в груди раздувалось как воздушный шарик.

– Твою мать, – прохрипел он, запустив дрожащую руку мне в волосы и погладив по затылку. – Я скучал по тебе.

– Я тоже скучала по тебе, – выдохнула я сквозь слезы прежде чем отстраниться, чтобы увидеть его лицо.

– Твой русский стал лучше.

– Я училась. – Надеялась. Мечтала.

Он вытер несколько слезинок, пока я висела на нем, отказываясь отпускать.

– Это пригодится, – сказал он хрипло.

– Почему? – спросила я, мои слезы утихли.

– Потому что ты возвращаешься домой со мной.

Я вскинула бровь.

– Как пленница?

Злодейский взгляд, такой характерный для него, а потом он сказал три слова, от которых у меня замерло сердце.

– Как моя жена.

Я смотрела на него несколько секунд, пока меня переполнял поток мыслей и чувств. Я соскользнула вниз по его телу, чтобы твердо встать на ноги, и сделала шаг назад, чтобы смотреть куда угодно, только не на Ронана. За рулем сидел Альберт. Я задавалась вопросом, в курсе ли он, что его босс чокнулся. Хаос толкнул меня в бок, когда сел рядом, бросив на Ронана недоверчивый взгляд.

– Вау, – наконец смогла сказать я, вновь обращая взгляд на Ронана. – Это огромный скачок. Обычно цепочка такова: пленница, служанка, презираемая знакомая, соблазненная любовница…

– Все это звучит прекрасно, – перебил он, – но у меня было четыре месяца, – его взгляд потемнел, будто это время прошло хуже, чем в тюрьме, – чтобы подумать об этом, и я знаю, чего хочу.

– И ты хочешь жену, – медленно сказала я.

– Если бы я хотел жену, мог бы заказать ее по каталогу, – резко ответил он. – Я хочу тебя. И я не могу держать тебя пленницей, я хочу нечто получше.

Смех подступил к горлу, потому что… ну, я не думала, что мне сделают предложение так. Хотя это, без сомнения, намного лучше того предложения, которое, как я была уверена, сделал бы мне Картер.

– И это жена, – сказала я так, будто поняла ход его мысли.

– Да. Включая юридические аспекты.

– А. Теперь понимаю. – Я рассмеялась. – Итак, как твоя теоретическая жена, смогу ли я свободно передвигаться по дому?

Он прищурился.

– Тут нет ничего теоретического.

– Ладно, но я хочу знать, как это будет работать. Мне можно смотреть телевизор, или сначала нужно будет спросить разрешения у тебя?

Он хохотнул.

– Очевидно, у тебя какая-то травма, с которой нужно разобраться.

– Вини в этом себя, – парировала я, затем сглотнула. – Хотя, я не знаю… Это безумно, Ронан.

Он схватил меня за горло и приподнял голову, чтобы взглянуть в глаза.

– Ты свела меня с ума. И теперь тебе НУЖНО РАЗОБРАТЬСЯ с последствиями.

Он воспользовался отговоркой, которую когда-то использовала я, так что я даже не могла пожаловаться. Мне так нравилось, как он говорит по-русски, это растапливало меня изнутри, но я не могла позволить себе отвлекаться сейчас. Я должна была подумать.

– По-английски.

– Нет. Я не могу сказать это по-английски. – Его взгляд свернул внутренней борьбой, будто это было непросто сказать.

– Сказать что?

Огонь, смятение, правда в глазах – они сказали мне все, и сердце воспарило в груди.

Я провела большим пальцем по шраму на его нижней губе.

– Я люблю тебя… Эти слова?

Затем я поняла, что он, вероятно, никогда не произносил их. Я даже готова была ручаться, что он их никогда не слышал. Это осознание сдавило мне грудь.

– Я люблю тебя, – тихо сказала я. – Очень сильно.

Его собственническая хватка на моем горле стала сильнее, тогда как моя ласка на его губах стала мягче. Мне не нужны были слова от него. Я не хотела заставлять его говорить то, что ему говорить некомфортно.

– Ты не должен говорить ничего, чего не хочешь…

– Твою мать, женщина. – Он притянул меня к себе, чтобы поцеловать глубоко… просто чтобы меня заткнуть, я думаю. Тем не менее, я выдохнула ему в губы, тепло окатило меня до кончиков пальцев. Я хотела большего, но он отстранился и скользнул своими губами по моим.

– Я люблю тебя. Так сильно, что не могу думать, когда ты далеко от меня.

Несколько месяцев назад я не верила подозрениям. И все же многое убедило меня в обратном. Может быть, я тоже ошибалась насчет «долго и счастливо». Может быть, оно действительно существовало. Только не с сияющим рыцарем в доспехах, а со злодеем.

Слеза скатилась по моей щеке, и я скользнула своими губами по его губам.

– Да.

Он снова запрокинул мою голову, чтобы видеть глаза.

– Что «да»?

– Да, я буду твоей женой.

Он удовлетворенно зарычал и поцеловал так глубоко, что у меня перехватило дыхание. Я сгорала на лужайке, и вовсе не от жары Майами. Я, задыхаясь, отстранилась, чтобы сказать:

– Но у меня есть несколько условий.

Слегка удивленный, он ждал продолжения.

– Телевизор. Я правда хочу смотреть его, когда захочется.

Он рассмеялся.

Жесткий переговорщик.

– И у меня теперь есть карьера. Я снимаюсь для…

– Я знаю.

Я вскинула бровь, затем во мне проклюнулось и лопнуло подозрение. У меня были сомнения по поводу того, что я так быстро попала в модельный бизнес, и они подтвердились мимолетным проблеском в его взгляде.

– Я думала, это божественное вмешательство, – проворчала я. – Теперь я знаю, что дьявольское.

Он усмехнулся.

– Ты правда не против карьеры модели?

– Мне не нравится мысль о том, что весь мир пялится на твое тело. – Он прищурился. – И если кто-то начнет к тебе приставать, список пропавших без вести пополнится. Но если тебе нравится то, что ты делаешь, я с этим соглашусь.

Я сглотнула улыбку.

– Это был более агрессивный ответ, чем я ожидала, но также и более пассивный.

– Не стоит называть меня пассивным, когда мы будем не на улице, с учетом того, что ты заставила меня ждать четыре месяца.

Я вскинула бровь.

– Я не заставляла тебя ждать.

– Теоретически, – парировал он. – Я прикинул, сколько пространства понадобится женщине вдали от своего похитителя, прежде чем он сделает ей предложение.

Я рассмеялась.

– И ты сошелся на четырех месяцах?

Он провел большим пальцем по своей вздернутой губе.

– Результат вычислить не удалось, так что я ждал столько, сколько мог.

Я прижалась лицом к его груди, впитывая его запах, по которому так скучала. Я не могла удержаться от того, чтобы не повторить:

– Я люблю тебя.

Он удовлетворенно хмыкнул.

– Я был твоим первым, я буду твоим последним.

– Не хочешь узнать, была ли я с кем-то после тебя?

– Не была.

Он ответил так уверенно, что у меня закралось еще одно подозрение.

– Кто наблюдал за мной? – спросила я обвиняюще. – Я бы заметила Альберта. Он больше, чем дерево.

– Виктор. – Ронан даже не выглядел раскаивающимся в том, что следил за мной.

– И что бы сделал Виктор, если бы я привела к себе мужчину?

– Вышвырнул бы его в океан, – мрачно ответил он.

– А ты? – спросила я с беспокойством. Я не хотела знать, но мне было нужно. – Ты был с кем-то еще?

– Нет. Ты действительно поимела мне мозг.

Облегчение окутало и согрело сердце.

– Ты такой романтичный.

– Еще условия?

Я пожевала губу, раздумывая.

– Как насчет моего папы? Я получила от него сообщение, но кроме этого мы не общались. Но я могла бы найти его, если бы хотела, и не хочу, чтобы ты просил меня об этом.

– У меня был подготовлен великолепный диалог на эту тему, котенок, но ты все испортила, бросившись на меня.

– Это ты прилетел ко мне, – парировала я.

Он улыбнулся, потом стал серьезен и пробежал пальцем по моей щеке.

– Я больше не буду использовать тебя. Я жалею, что тебя использовал. Мне плевать, пусть Алексей живет, царя в каком-нибудь унылом сибирском городе. Переговоры окончены?

– Да, – выдохнула я. – Поехали домой.

Он собрал вещи в коробку и сцепил свои пальцы с моими по пути к машине; Хаос следовал за нами по пятам. В тот момент я знала, что с этим человеком пройду даже сквозь огненные врата ада, если только он будет держать меня за руку.

Глава пятьдесят пятая

scintilla (сущ.) – крошечная яркая вспышка или искра, едва заметный след

Мила

Восемь часов спустя я выглянула в иллюминатор частного самолета.

– Ронан… в Москве уже появилась собственная Эйфелева башня?

– Никогда не позволю подобный романтичный туризм в своем городе.

– Ха. – Я подумала. – Тогда почему я вижу Эйфелеву башню?

– Мы в Париже, – безразлично сказал он.

И это было его состояние все время полета: безразличие. Он и эти глупые восклицания «Delicious!» из игры, в которую он играл, сводили меня с ума. Альберт был ничуть не лучшей компанией. Он листал Cosmo в дальнем ряду сидений в передней части самолета.

Я не видела Ронана четыре месяца. Восемь часов я сгорала в ожидании его прикосновений, поцелуев, удобной постели в задней части дома. Но он ничего этого не сделал. Когда я устала от ожидания, оседлала его колени, пробежала губами вниз по шее и накрыла ладонью эрекцию, ставшую тверже под моей рукой.

Я думала, что, наконец, получу то, что хочу, но затем он ссадил меня с себя на диван и сказал:

– Берегу себя до свадьбы, котенок.

Я сердито взглянула на него.

Он думал, что это смешно.

Расстроенная, я встала и села на диван напротив него. С тех пор компанию мне составлял только Хаос. Он тоже, казалось, скучал со мной, но, по крайней мере, терпел мое присутствие.

– Ты такая милая, когда дуешься, – сказал Ронан.

Я вскинула бровь.

– Ты такой раздражающий, когда строишь из себя джентльмена.

Он одарил меня тяжелым взглядом, выражавшим столько всего, что я ничего не поняла.

После этого мы не сказали друг другу ни слова, пока я не заметила, что мы не в Москве, куда, как я думала, мы летели. Я хотела знать, зачем мы в Париже, но воздержалась от вопросов, зная, что Ронан, вероятно, сказал бы, что мы здесь для того, чтобы осмотреть туристические достопримечательности.

Когда мы вышли из самолета, нас ждала машина. Хаос запрыгнул на переднее сиденье, как только Ронан открыл дверь.

Я подавила смешок.

– Похоже, тебе придется ехать на заднем сиденье со мной. Надеюсь, это не помешает твоему обету воздержания.

Ронан взглянул мрачно, но без возражений сел сзади. Пока Альберт вез нас в сверхсекретное место, я игнорировала Ронана, как он игнорировал меня до этого, хотя это стало гораздо труднее, когда он положил руку на мое голое бедро и медленно задрал платье, чтобы увидеть, что надето под ним. Полагаю, он обращал на меня больше внимания, чем мне казалось. Он знал, что увидит.

Ничего.

Все знают, тонкие ткани очерчивают трусики. Ронан издал грубый рык и сжал верхнюю часть моего бедра, прежде чем опустить платье.

– Молись, чтобы не было сильного ветра.

– Мы в Париже. Тут это норма.

Он не впечатлился, так что я сцеловала раздражение с его губ.

Пока мы ехали по улицам Парижа, я придвинулась к краю сиденья, чтобы полюбоваться видами. Я никогда раньше не была тут, и хотя была бы рада вернуться в Москву, от визита в Париж я бы тоже не отказалась.

Ресторан был не вполне тем местом назначения, которое я ожидала. Конечно, я была голодна, но не хотела сидеть и есть, не зная, зачем мы тут. Альберт оставался в машине с Хаосом, а я прошла за Ронаном внутрь. Нетерпеливый вопрос готов был сорваться с губ, когда мое внимание привлекла сидящая у окна женщина.

Она пристально смотрела на меня, лицо у нее было белым как снег. Она была красива, даже на пороге шестидесяти лет, одета в блеклую белую униформу, подсказавшую, что она, должно быть, горничная. Она смотрела на меня, пока слезы бежали по ее щекам.

С наполнившей меня неуверенностью я сказала:

– Ронан…

Он взял меня за руку и подвел нас к столу.

– Mon Dieu, – выдохнула она, прежде чем встать на ноги и обхватить ладонями мое лицо. – Si belle. Tellement comme ma Tatianna… – «Так похожа на мою Татьяну».

В груди у меня все перевернулось, когда я осознала. Это была мать Татьяны.

Моя бабушка.

Она притянула меня к себе и зарыдала. Шок спадал в ее мягких объятиях. Все то время, когда я мечтала, хотела, нуждалась в семейной привязанности, промелькнуло у меня в голове, словно стоп-кадры, и каждый кадр мерк, когда мою грудь будто сшивали иглой. Я даже не знала эту женщину, но слезы побежали из глаз от боли прошлого и от чувства облегчения, когда я отпустила его.

Она отстранилась, чтобы взглянуть на меня, удивление блестело в ее влажных глазах.

– Ты, вероятно, шокирована.

Не в силах сглотнуть ком в горле, я кивнула.

– Я тоже. – Она выдохнула, чтобы собраться с силами. – Прошу, сядь. Я бы с удовольствием познакомилась с тобой и ответила на все твои вопросы.

Я нервно взглянула на Ронана, который спросил:

– Ты хочешь, чтобы я остался?

Я не была уверена, почему он говорил по-русски, и не знала, понял ли вообще, что говорил по-русски. В его взгляде вспыхнула тревога, и у меня возникло ощущение, что он может решить, будто я не нуждаюсь в нем больше, когда воссоединилась со своей семьей. Он ошибался. Но это я должна была сделать сама, так что покачала головой и ответила по-русски, надеясь, что мои слова подбодрят его.

– Не уходи далеко.

Он окинул меня долгим взглядом и отошел к бару.

После того, как я села напротив бабушки, которую не знала, она долго смотрела на меня, по ее щеке сбежала еще одна слеза.

– Прости. Ты так похожа на Татьяну. Это шокирует.

– Я понимаю.

– Вероятно, ты уже поняла, что я… была… матерью Татьяны. Меня зовут Эстель.

Все, что я смогла ответить:

– Я Мила.

– Я знаю. Этот человек, – она взглянула на Ронана у бара, – связался со мной и немного рассказал о тебе. До недавнего времени я и не знала о твоем существовании. – Она нервно теребила платок. – Я злюсь, что пропустила так много в твоей жизни, но я также счастлива, что нашла тебя наконец.

– Татьяна никогда не рассказывала вам обо мне?

Она нахмурилась.

– Нет. Моя дочь оставила дом в шестнадцать, в поисках лучшей жизни, полагаю. Я никогда ее больше не видела… Ну, это не совсем так. Я видела ее в некоторых журналах. – Она печально мне улыбнулась. – Но почему ты говоришь о ней так, будто не знала ее?

Я сглотнула.

– Я не знала. Я видела иногда, как она приезжает к папе, когда была маленькой, но никогда не встречалась с ней.

Она покачала головой.

– О, Татьяна. Comment as-tu pu faire ça à ta fille? – Как ты могла сотворить такое с собственной дочерью? – Ты должна кое-что знать о своей матери. Она казалась нормальной внешне, но внутри… она была нездорова. – Она промокнула слезы платком. – Татьяне… не хватало чего-то внутри. Она не любила так же, как другие… На самом деле, я не уверена, что она любила вообще. Может, ее и не было в твоей жизни, но, ручаюсь, ее выбор от тебя не зависел.

Мне казалось, я прекрасно справлялась, не зная многого о собственной матери, но теперь поняла, что мне нужно было услышать это. Звучало так, будто моя мать действительно была психопаткой. Я не знала, как мне осмыслить это, так что принялась смотреть в окно на прохожих.

– Ты так похожа на Татьяну. Я решила, что это она, когда ты вошла. Но теперь я вижу, как ты не похожа на свою мать.

Я вновь посмотрела на нее.

– Как так?

– Ну, для начала, я никогда не видела, чтобы Татьяна плакала. Даже ребенком, когда она ранилась.

– Мне говорили, что я как кран.

Она рассмеялась.

– Это у тебя от меня. Я плачу по малейшему поводу.

Я улыбнулась.

– У тебя хорошие отношения с отцом? – спросила она.

Я поерзала, в груди стало тесно. Она не могла знать, что мой отец был тем, кто убил ее беременную дочь. Если она узнает, станет ли презирать меня? Живот скрутило.

Я закусила губу.

– Он всегда относился ко мне хорошо, но…

– Ты не обязана рассказывать.

Я вскинула бровь.

– В тех журналах я видела гораздо больше, чем просто фото Татьяны. Она зналась не с лучшими людьми. – Она поспешно добавила: – Особенно с твоим отцом.

Мне стало интересно, знала ли она, что человек, с которым я пришла, сам Дьявол. Она могла говорить о папе все что угодно, но я знала, что стану защищать Ронана даже ценой этих новых отношений.

Казалось, тайна задушит меня, если я не вытащу ее наружу.

– Я не знаю, что писали о ее смерти, но это не было самоубийство.

Она серьезно взглянула на меня.

– Я знаю, дорогая. Как только Татьяна оставила дом, я знала, она не вернется. – Слово «живой» осталось несказанным. – Если тебе известно о ее смерти больше, чем мне, нет нужды объяснять. На самом деле, я этого не хочу. Я и так уже давно скорблю. Но я смирилась с ее смертью и не хочу переживать это снова.

Я выдохнула, почувствовав захлестнувшее меня облегчение. Может быть, она уже имела представление о том, что случилось. Может, полные сплетен журналы были правы, когда обвинили в случившемся деньги.

– Знаете, – сказала я, – я годами мысленно декламировала французский, и теперь это имеет смысл.

– Конечно, имеет. Ты наполовину француженка. – Она рассмеялась, ее взгляд скользнул к бару. – Ну, расскажи мне о том, с кем ты пришла.

Я взглянула через плечо, чтобы увидеть, как Ронан стоит, прислонившись к бару, не сводя с меня взгляда. Женщина рядом пыталась разговорить его, но, кажется, дела у нее шли не очень. Я вновь повернулась к Эстель.

– Думаю, мы поженимся.

– Думаешь? – Она улыбнулась. – Разве ты не должна знать?

– Я не знаю. Это… сложно. – К сожалению, не было лучших слов, чтобы описать нашу ситуацию. – Все развивается очень быстро.

– Знаешь, когда я впервые увидела твоего деда, сразу поняла, что выйду за него. – Ее взгляд осветился улыбкой. – Он был новым монтером в отеле, где я до сих пор работаю. Я знаю, это звучит глупо, но при первом взгляде на него он показался мне внеземным… слишком идеальным, чтобы быть настоящим. – Она опустила взгляд. – Он умер несколько лет назад от рака, и теперь я жалею лишь о том, что мы не сблизились раньше. Мы потратили столько времени впустую, танцуя вокруг друг друга. Если к этому мужчине ты испытываешь подобные чувства, не теряй больше времени. Оно не вернется. – При виде ее слез я прослезилась сама.

– Я так соболезную по поводу вашего мужа.

Она рассмеялась.

– Я ожидаю много слез в нашем будущем. Но пусть они будут счастливыми.

– Мне нравится эта идея.

Она встала.

– Я опаздываю на работу, но обещай, что мы останемся на связи. Может, у меня и маленькая квартира, но, если понадобится, в ней всегда найдется место для тебя.

Я встала и приняла ее крепкие объятия.

– Большое спасибо.

Она отстранилась, провела пальцами по моей щеке и прошептала:

– Ma petite fille. – «Моя внучка». – Может, твоя мать и не могла любить тебя, как должна была бы, но я всегда буду. – Она поцеловала меня в обе щеки. – Je t’aime, Мила.

Слеза скатилась по моей щеке.

– Je t’aime.

* * *

Держа Ронана за руку, я вышла из ресторана и сделала глубокий вдох, чувствуя легкость, которой не ощущала многие годы.

Я обернулась и обняла Ронана.

– Спасибо за то, что сделал для меня это.

– Не за что, котенок.

Он приподнял мой подбородок, чтобы заглянуть в глаза.

– Как все прошло?

– Ну, у нас высокие шансы на то, что наши дети будут психопатами, но за исключением этого – отлично.

Он хохотнул.

– Хорошо. Так у них будут выше шансы пережить Кэт.

Осознав, что мы создаем затор, я отстранилась от него и пошла по тротуару, игнорируя машину на обочине.

– Ты куда?

– Осмотреть достопримечательности. Потом, может, куплю что-нибудь. – Счастье расцвело в груди, и я закончила банальностью. – Куда заведет меня Париж.

Он прищурился на мое платье.

– Лучше бы не в Barbès.

Я предположила, что это район с плохой репутацией. А поскольку Ронан игнорировал меня восемь часов, пришла пора отыграться.

Я помедлила, поджав губы.

– Barbès звучит хорошо. Кто знает, может, в конце окажусь там? – Я с озорной улыбкой пожала плечами и пошла по тротуару дальше.

Ронан разочарованно зарычал, что-то сказал Альберту, а затем последовал за мной.

– Ты такая самовлюбленная, на этот раз я не обойдусь простым похищением.

– Буду репетировать притворные крики и «Нет, прошу, нет» по дороге.

Он рассмеялся.

– Меня больше пугает то, что наши дети могут пойти в тебя, а не в твою мать.

– Ты правда хочешь детей? – спросила я.

Он пробежал большим пальцем по моей нижней губе.

– Да.

– Много?

– Сколько захочешь.

Я вскинула бровь.

– Хочу полный дом.

– Могу вынуть твою спираль в этом переулке, и сразу же начнем.

Я притворилась, будто обдумываю это.

– Заманчиво. Но это я оставлю профессионалам. – Я склонила голову набок. – Мне казалось, ты бережешь себя до свадьбы.

Он бросил пристальный задумчивый взгляд, но ничего не ответил. Я нахмурилась, не понимая его. Может, он действительно сошел с ума.

Я остановилась посмотреть витрину. Это был бутик товаров ручной работы, и все эти цвета внутри манили меня.

– Эй, Ронан?

– Да, Мила?

– Хочу зайти сюда.

Он хохотнул.

– Это вопрос, вызванный травмой?

Я обернулась к нему.

– Просто не хочу, чтобы ты скучал, пока я хожу за покупками.

– Ты сама по себе достаточное развлечение. Словно ходячий цирк.

Я игриво пихнула его в грудь и вошла в магазин.

Владелицей и продавщицей была опытная индианка, которая не стеснялась говорить, что мне пойдет, а что нет. Ронан даже покачал головой вместе с ней, когда я вышла из примерочной в платье персикового цвета.

Я накупила три пакета платьев, туфель и ювелирных изделий ручной работы. У кассового аппарата завязался долгий спор, который владелица сочла весьма забавным. Ронан навязывал мне свою кредитку. Может, я и любила его, но не хотела тратить его грязные деньги. В конце концов он выиграл, заявив, что я могу пожертвовать все свои доходы от модельного бизнеса на спасение горбатых китов, если позволю ему платить за все остальное. То, что он знал о моей любви к животным, не удивило меня.

Он буквально втолкнул меня в следующий магазин. Я посмотрела на белье на полках и одарила Ронана равнодушным взглядом.

– Зачем мы тут, если ты бережешь себя до свадьбы?

– Потому что мы женимся сегодня.

Я уставилась на него. Моргнула. Затем собралась с мыслями.

– Но мы в Париже… Тебя не раздражает вся эта романтика?

Он рассмеялся.

– Нет. У нас будет традиционная русская свадьба, когда вернемся домой.

И это было все, что он хотел сказать об этой чрезвычайно безумной идее?

– Ронан…

Тени в его взгляде взяли верх. Он схватил меня за горло и притянул к себе, его хриплый голос прозвучал мне в ухо:

– В следующий раз, когда я тебя трахну, я должен знать, что ты моя. И ты нужна мне сегодня.

Я выдохнула под его напором. Поняла, что это объясняет его «храню себя». Я снова вспомнила слова Эстель. Ронан был не такой уж простой ремонтник, но все это казалось неважным, когда он был рядом. Я хотела его всеми возможными способами. Но чего я хотела больше, так это дать ему то, что ему нужно.

– Окей.

В его взгляде вспыхнуло удовлетворение, затем он поцеловал меня в губы как раз в тот момент, когда к нам неторопливо подошел продавец.

– Puis-je vous aider à trouver quelque chose? – Могу я вам чем-то помочь?

– Quelque chose de sexy et de jaune. Et pas de soie, – ответил Ронан. «Что-нибудь сексуальное и желтое. И никакого шелка».

Конечно же, Ронан говорил по-французски.

Тридцать минут спустя я вышла с таким количеством нижнего белья, которое мне было не сносить. Нагруженные пакетами, мы шли по улице, пока Ронан не заставил меня остановиться перед ювелирным магазином.

– Не хочу кольцо, – сказала я.

– У тебя будет кольцо, – ответил он. – Не обязательно бриллиант. Может быть, другой камень.

– Ни один камень не является на сто процентов бесконфликтным.

– Зачем ты такая хиппи?

– Зачем ты такой гангстер?

Он уже почти вошел в магазин, так что я невольно последовала за ним. Пока на Ронана фактически нападали две продавщицы, я заглянула в стеклянные витрины, рассматривая кольца. Указала на мужское черное обручальное кольцо.

– Celui-là s’il-vous-plaît. – Это, пожалуйста.

Человек за прилавком вынул коробочку.

Ронан появился рядом.

– Не уверен, что оно вполне в твоем стиле, Мила.

– Да. Это для тебя.

– Я так и понял. Но тебе нужно выбрать что-то для себя, или это сделаю я.

Я ослепительно улыбнулась ему.

– У меня идея получше кольца.

Пристальный взгляд продолжался как минимум тридцать секунд прежде чем Ронан сдался, купил то кольцо, которое я выбрала, и пошел за мной по улице.

Я остановилась перед витриной тату-салона.

– Нет. – Это было твердое «нет».

Я нахмурилась.

– Ты еще даже не знаешь, чего я хочу.

Он прищурился.

– Ты хочешь татуировку. Этого не будет.

– У тебя их миллион, а я не могу позволить себе одну?

– Да.

Вздохнув, я схватила его за руку и провела пальцами по татуированному ворону.

– Хочу это. На безымянном пальце.

Мне показалось, ему понравилась эта идея, но я не стала задерживаться, чтобы выяснить это. Я открыла дверь и вошла, вальсируя. Ронан взял все на себя. Мне не нужно было произносить ни слова, когда он поговорил с татуировщиком и показал ему, что я хочу. Он не угрожал, но по его тону было понятно, он запугал мастера так, что тот не перепутает ни одной черточки.

Когда мы вышли из салона, я показала Ронану свою новую татуировку и спросила: