Текст книги "Цена ошибки некроманта"

Глава девятнадцатая, в которой определяется главный подозреваемый

После возвращения как-то так само собой получилось, что я продолжила участвовать в расследовании вместе с Блаком. Мы приехали домой, бросили вещи, поздоровались с соскучившимися кошками, причем даже независимая Вакса маячила рядом – под ноги не лезла, сохраняя дистанцию и собственное достоинство, но взирала на нас достаточно благосклонно, хваля за возвращение. В отсутствие хозяина за ними приглядывала соседка, так что особых причин для жалоб у зверья не было, но Адриану они определенно доверяли больше. А потом я спросила, куда дальше, и некромант не стал поправлять или напоминать, что я в лучшем случае свидетель.

Сначала мы завернули в участок. Там оставили машину на стоянке, потом Блак сдал всю городскую добычу заместителю и узнал последние новости, которые, впрочем, сводились к простому «все тихо». Серьезных происшествий не было, подозреваемые вели себя прилично, подвижек в расследовании тоже никаких.

Пока мужчины обсуждали расследование и Клет готовился всерьез взяться за просмотренные мной и не начатые еще папки, я тихонько сидела на стуле, с интересом оглядываясь и ожидая, когда про меня вспомнят и отошлют уже домой.

Отношение к этой перспективе было двойственным. С одной стороны, на прописанный менталистом отдых участие в расследовании не походило, и вообще это не мое дело, хотелось бы все-таки выспаться и погулять по городу, пока погода располагала: небо потихоньку затягивали высокие светлые облака, но еще было довольно тепло и сухо. Но с другой стороны, было очень интересно наблюдать за процессом и участвовать в нем, а еще на периферии сознания постоянно пульсировала тревожная мысль о том, что меня по-прежнему хотят убить и самое безопасное по этой причине место – где-то рядом с Блаком, вызвавшимся меня защищать.

Оказалось, последнее соображение разделял и шериф, потому что на прямой вопрос заместителя, что я здесь делаю (заданный, конечно, в гораздо более вежливой форме), напомнил о нападении в отеле и заявил, что ему так спокойнее. Опять же, помощь от меня есть – я хорошо вслух читаю.

– Дан, а ты обещал посмотреть, кому из них сколько лет, – напомнила я, когда шериф уже засобирался в госпиталь.

– Точно! А он еще спрашивает, зачем мне твоя компания, – обрадовался шериф.

– Ну да, когда своя голова не тем занята, только и надежды что на чужую, – насмешливо улыбнулся Клет. Он поглядывал на нас обоих со странным выражением в глазах, как будто ему было одновременно смешно, любопытно и очень хотелось что-то сказать, но он изо всех сил сдерживался.

– Ты не зубоскаль, глянь протоколы, вопрос действительно важный, – одернул друга Блак, украдкой показав кулак, но я жест все равно заметила.

Интересное совпадение, но оба мужчины действительно оказались почти ровесниками. Зеною Донту исполнилось шестьдесят пять в начале лета, а Савину Тургу – шестьдесят четыре в его конце.

– Ну что, делаем ставки? – весело предложил Клет. – Как думаешь, кто из них?

– Если выбирать из двоих, то аптекарь, – после секундной заминки решил шериф.

– Интуиция? – не удержалась я.

– Логика, – возразил Блак. – Трагедия в Фелете случилась в конце лета, и если это был предпоследний пациент Кущина, то по возрасту как раз больше подходит он. Не за пару же дней целитель сделал все свои выводы! Хотя мог и за пару, тут не угадаешь. Но… Знаешь, Кир, возьми-ка ты их обоих за шкирку и к нам. Только поосторожнее. Они, конечно, оба нейтралы, но мало ли. Алхимик все-таки алхимик, а убийца наш уж очень ловко общается с духами. Или мне самому заняться…

– Да ладно, иди к Виту, справимся как-нибудь, – со смешком отмахнулся Клет. – Я все-таки тоже боевой некромант, а не учительница младших классов.

– Я, может, потому и волнуюсь, – почти серьезно возразил Дан. – Учителя – люди суровые, они кого хочешь в узел завяжут. А некроманты – существа трепетные и нервные, травмированные службой.

– Хоть бы при госпоже Шейс со своими глупостями не позорился, – укоризненно качнул головой Кириан.

И мы в конце концов все же ушли. Некромант сдержался и не сказал того, что его распирало, только вежливо попрощался. А вот я – не утерпела и на выходе все-таки задала Блаку вопрос о поведении его помощника.

Реакция оказалась неожиданной. Адриан досадливо поморщился, глянул на меня как будто виновато и заметил себе под нос:

– Мне кажется, тебе не понравится ответ. Может, пусть это остается загадкой?

– Вот уж теперь – точно нет, – еще больше заинтересовалась я.

– Ладно, только не ругайся. После твоего допроса Кир мне заявил, что декады не пройдет, как я тебя в постель затащу. Мол, я уж очень откровенно на тебя глазею, а тебя это не возмущает. Ну и учитывая, что он не один такой наблюдательный… Я, конечно, обещал кое-кому устроить сладкую жизнь, если их дури хватит на тотализатор, но почти уверен, что это не помогло.

– Ясно, – вздохнула я. – Коллектив есть коллектив.

– Не сердишься? – спросил Дан, глянув искоса.

– Неприятно, конечно, но глупо всерьез обижаться и ждать от людей чрезмерной тактичности, уж мне ли не знать. – Я усмехнулась с горечью. – Но вообще, оставаясь жить у тебя, было бы странно надеяться, что не пойдут слухи. А что, правда глазел? Я и не заметила…

– Правда, – кивнул Блак. – А ты думаешь, я про халат твой шутил, что ли? Нет, это, конечно, был удар ниже пояса, но в остальное время тоже, знаешь ли, сложно взгляд оторвать.

– А почему ты по Клари на машине не ездишь? Быстрее же, – поспешила я уйти от скользкой и совсем уж отвлеченной темы.

– Да неудобно по здешним улочкам. Кое-где, конечно, достаточно широко, но дольше придется искать, где машину приткнуть, чем пешком дойти. А в старой части и не проедешь. Тут автомобилями пользуются, если что-то крупное привезти нужно или товар в магазин.

Доктора Вистона Траса нам пришлось поискать. Оказалось, за время нашего отсутствия кое-что все-таки произошло: местный хирург, Блесс, ушел на больничный, и эксперту пришлось его подменять. Действительно больничный, а не очередной внеплановый, как они тут говорили, «заплыв». Как рассказала немолодая словоохотливая лаборантка, доктор допился до трясущихся рук и, кажется, наконец что-то осознал. Он не смог начать операцию, швырнул скальпель в угол и выскочил из операционной, бросив и пациента в наркозе, и всю бригаду.

Говорили, устроил натуральную истерику у главврача, тот отпаивал его чаем прямо как был, в стерильном хирургическом костюме и перчатках. Траса срочно вызвали проводить операцию, а Блесса отправили на больничный и в Фонт, лечиться от алкоголизма. В эффективность этого лечения лаборантка не верила, но зато верила в появление настоящего хирурга.

Дело в том, что после операции скандал закатил уже оторванный от своих дел Вист, главный врач поклялся выбить нормального хирурга и, сбросив все дела на заместителей, лично уехал в Фонт требовать специалиста. Судя по всему, его происходящее тоже достало до печенок.

Потом выяснилось, что Трас на срочной операции, и пару минут мы посидели под дверью. А потом Блак рассудил, что не судмедэкспертом единым, и пошел искать другой источник информации. И это оказалось даже к лучшему.

Первой и единственной жертвой нашего интереса стала весьма харизматичная особа, заведовавшая маленьким диагностическим отделением, которое занимало несколько комнат в подвале здания. Сослали диагностов туда из-за удивительно современной и хорошей светокамеры. Эта штуковина состояла из массивного, на вид стеклянного, ложемента, который требовал под собой надежного фундамента и такой же массивной крышки. В «коробочку» клали пациента, закрывали ее и рассматривали, что у человека внутри. Позволяла она исследовать и внешний вид органов, и даже потоки энергий. С ограничениями, конечно, но все равно – отличное подспорье.

В ведении госпожи Лунк находились (и составляли диагностическое отделение) эта самая светокамера, пара молодых артефакторов при ней, несколько приборов попроще, один врач и два практиканта. Заведующая отделением была бойкой пожилой женщиной, звонкой и круглой, как мячик, с тугими серебристыми кудряшками, собранными в небрежный пучок, и в тонких круглых очках.

Приняла она нас охотно, а когда уяснила, что именно от нее нужно, еще больше воодушевилась, с интересом углубившись в изучение краткой истории болезни. И реакция оказалась неожиданной.

– Так я все-таки верно диагноз поставила! – обрадованно воскликнула она.

Мы переглянулись.

– Я правильно понимаю, вы знаете, что это за пациент? – уточнил Блак, похоже боясь поверить в такую удачу.

– Разумеется, знаю! – с некоторой обидой в голосе отозвалась она. – За кого вы меня принимаете, милый Адриан?

– Кто? – Шериф заметно подобрался. – Зенор Донт?

– Да, конечно. А что же вы так удивляетесь, если сами все знаете? – озадачилась и явно огорчилась доктор Лунк.

– Я не знаю, мы вычислили его методом исключения. – Блак тоже заметил недовольство женщины и поспешил ее немного умаслить. – А вот ваши слова уже можно считать серьезным свидетельством. Не возражаете, если я проведу официальный допрос, с протоколом?

– Я не уверена, – растерялась доктор Лунк. – Я не могу, а как же врачебная тайна? Я, конечно, проболталась уже, но…

– Этот человек подозревается в жестоком убийстве, – перебил ее шериф. – И без ваших показаний он может уйти от правосудия. Если хотите официальную санкцию…

До официальной санкции не дошло, и на это даже я закрыла глаза. В аналогичной ситуации я и сама бы, наверное, дала разрешение. Впрочем, сейчас его никто не спрашивал, и вообще мне оставалась только работа писаря. Да и то ненадолго, потому что много доктор Лунк рассказать не смогла.

Зенор попал к ней по направлению от терапевта. Такой чудесной светокамеры тогда еще не было не только в Клари, но вообще где-либо в лепестке, лишь в столице появлялись первые образцы, гораздо менее удобные и эффективные, так что диагностика занимала куда больше времени, а отдельные вещи можно было установить только благодаря чутью и опыту врача. С Зенором Донтом случай был как раз такой, потому что жаловался он на головокружение, упадок сил, сонливость и невозможность сосредоточиться – симптомы, которые могла иметь тысяча болезней.

Анализов и обследований произвели массу, но ни один из возможных диагнозов не подтвердился. Тогда Лунк и предположила, что проблема не физиологическая, а чисто энергетическая, и по косвенным признакам диагностировала инкопотензию. А поскольку установить точно не было технической возможности, они с терапевтом отправили пациента в Фонт.

Как развивались дальнейшие события, заведующая не знала. Но через некоторое время оказалось, что Донт полностью исцелился, причем от совсем другого заболевания. Доктора Лунк смутила такая версия, но она единственная объясняла неожиданное выздоровление и, пусть с натяжкой, укладывалась в картину болезни. Копать женщина не стала, порадовалась за пациента и на том успокоилась. Но интересный случай запомнила и потому сейчас узнала результаты анализов, сделанных покойным Кущиным.

– Но как он в таком случае выздоровел? – закономерно спросила она в конце.

– А вот это – не версия? – полюбопытствовал Блак, протягивая перевернутую тетрадь.

Доктор без запинки прочитала заковыристую фразу, чем сразу завоевала еще большую симпатию, потом задумчиво нахмурилась, отчего стала похожа на обиженного совенка. Все-таки до чего у нее несерьезная наружность для такой строгой профессии!

– Не знаю, вообще, похоже, но… как это возможно?

– Вы не могли бы пояснить, что именно тут написано? – попросил Блак. – Более понятными, простыми словами.

– Вы же знаете, что такое инкопотензия? – спросила она с таким подозрением, словно отрицательный ответ считался страшным преступлением.

– В общих чертах, но с удовольствием послушаю.

Возражать Лунк не стала.

Все живое находится в равновесии и постоянном обмене с окружающим миром. Мы поглощаем вещество и энергию, преобразуем и возвращаем в окружающее пространство. А болезнь эта заключалась в нарушении баланса: человек начинал выбрасывать в окружающий мир больше, чем поглощал, или не до конца усваивал поглощенное, здесь мнения исследователей расходились. Какое-то время он существовал на внутренних резервах, компенсируя потери из других источников, но постепенно вразнос шел весь организм.

Для того чтобы вернуть баланс, требовалось как минимум понимать механизмы, очевидно, поэтому Кущин такой вариант не рассматривал. Он записал два вполне логичных варианта: принудительно поддерживать нужный уровень переработанной энергии в организме, собирая то, что выделяет человек, или подключить его напрямую к энергетической линии.

Проблема в обоих способах была одна: они накачивали избыточное энергетическое давление в организме, которое ничуть не лучше исходной болезни.

– У нас есть расчеты, – подала я голос, потому что в конце рассказа шериф отчего-то молча нахмурился и пауза уж слишком затянулась. – Наверное, он пытался что-то проверить, но непонятно, к кому с этим обращаться.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовалась женщина, с недоумением поглядывая на Блака. – Любопытно… А оставьте их мне? Я попробую разобраться, – попросила она.

– Дан… – Я тронула некроманта за плечо, потому что на вопрос он не отреагировал.

– Да, забирайте, – встряхнулся Адриан. – Спасибо большое. Пойдем, – а это уже мне, – у нас еще много дел.

– Дан! Дан, да подожди ты! – не выдержала я на выходе из госпиталя, потому что шериф зашагал широко и быстро, так что пришлось догонять его вприпрыжку, а потом и вовсе ухватить за локоть. – Можешь объяснить, куда ты так бежишь? Нет, если бежать надо – беги, конечно, но я тогда лучше домой пойду.

– Почему? – нахмурился он, проигнорировав вопрос.

– Да я за тобой не успеваю! Что стряслось?

– Извини, – глубоко вздохнул он и снизил скорость. – Не нравится мне все это. Не знаешь, сумасшествие заразно?

– Насколько знаю – нет. Куда мы так спешим?

– К Донту. Мне начинает казаться, что старый целитель был совершенно прав и без духов тут не обошлось. А если так, то лучше успеть к нему мне, а не кому-то из ребят.

– Подожди, при чем тут духи? Ты так решил, потому что Кущин был помешан на одержимых?..

– Нет. Просто напрямую взаимодействовать с жизненной энергией могут только они. Стихийники управляют свободными стихийными энергиями, уроженцы Зеленого лепестка – их смесью, менталисты – разумом. Жизненной силой управляют еще некроманты, но сам Донт нейтрал, а более-менее серьезные чары собственной школы я бы на нем давно заметил.

– Может, у него просто есть какой-то артефакт с заключенным внутри духом? Иначе уж проявила бы себя потусторонняя сущность за двадцать лет, разве нет?

– Я очень на это надеюсь, – проворчал Адриан. – Что у него просто артефакт с разумным духом, и поэтому он не афиширует свое чудесное исцеление. Только вот есть одно «но».

– Какое?

– Даже малограмотный целитель поймет, что имеет дело с артефактом. Энергетическое поле выйдет искаженным. Чтобы быть незаметным, артефакт должен быть равномерно распределен по коже… – Он осекся, а через мгновение сообразила и я.

– Зелье! Он же алхимик! Какая-нибудь эссенция духа, например! Такое возможно?

– Вот сейчас поймаем и спросим, – мрачно подытожил Блак. Получилось неубедительно, он и сам явно не верил в такой простой исход. – Отправить бы тебя и правда домой, – добавил со вздохом.

– Как скажешь, – покладисто пожала я плечами.

– Что, и никаких требований поучаствовать? – Выражение лица стало мягче, губы тронула насмешливая улыбка.

– Вот уж спасибо, но – нет, – поспешила отмахнуться от такого предложения. – Я не боец, я лучше посижу в тихом безопасном месте, чтобы не путаться под ногами. А то еще меня придется спасать. Нет, мне любопытно знать, чем все кончится и как будет происходить, и я бы не отказалась понаблюдать со стороны, но ты ведь мне и так расскажешь, правда?

– Пойдем, – со смешком решил Блак. – Припрячем тебя в надежном месте. Ты же хотела в исторический музей? Ну так он совсем рядом, я тебя туда заведу, а на обратном пути – заберу.

Зенор Донт сбежал. Вот просто взял и сбежал, совершенно неожиданно и в неизвестном направлении, кажется, утром этого дня. И Блак не представлял, как к этому относиться: не то радоваться, что обошлось без стычки, которой он опасался, не то злиться на себя за промашку, не то волноваться о том, почему алхимик подался в бега именно сейчас.

В аптеку Адриан пришел, когда там уже вовсю кипела работа, Клет руководил обыском здания. Никакой паники в побеге не было, да и выглядел он очень странным. Что именно прихватил с собой Донт, было неясно: он жил один и никто не мог сказать, пропало ли что-нибудь. Зато обнаружились некоторые вещи, не взять которые с собой было попросту глупо. Например, деньги: приличная сумма нашлась в кассе и в сейфе в небольшой лаборатории.

Казалось бы, таким уходом Донт признал собственную вину, вот только ничего, способного служить уликой, в доме не оказалось. Да, в лаборатории хранились вещества и средства, требующие особых разрешений, но там и разрешения были! Аптекарь производил впечатление обычного законопослушного горожанина, и некроманты уже начали подумывать, что мужчина просто вышел на долгую прогулку, пусть прежде за ним такой привычки и не водилось.

Но неожиданно результат принес поиск тайников с помощью типовых несложных чар. На магию эту никогда особенно не рассчитывали, потому что она легко экранировалась, и спрятать что-то от поиска было нетрудно, проводили для галочки, и поэтому очень удивились успеху. Донта подвела жадность или банальная неопытность в таких делах: тайник оказался целой комнатой посреди дома. Если огибание энергетическими потоками небольшой полости в стене вряд ли почувствует даже очень талантливый и опытный маг, то не заметить такой провал – надо было постараться.

Осмотр, ощупывание и едва ли не обнюхивание стен позволили сделать предварительный вывод, что комната эта – старая и предусмотрена как потайная еще при постройке здания. Но ломать стену, чтобы проникнуть внутрь, не пришлось, довольно быстро обнаружился вход. Он бесхитростно прятался буквально перед носом, за картиной в торговом зале.

Внутри обнаружилась тесная каморка, в которую поместился шкаф, стол и стул – ветхие, потемневшие от времени, кое-где рассохшиеся. Только никакой секретной лабораторией тут и не пахло, если не считать сваленного внизу в шкафу старого оборудования, частью поломанного и представляющего собой скорее груду мусора, покрытую толстым слоем пыли.

Зато нашлись бумаги – целая кипа документов с какими-то расчетами и схемами, с многочисленными черновиками и отдельными обрывками. Все явно свежие, скорее всего, выполненные хозяином, и единственная надежда оставалась на них.

– Дан, подойди! – окликнул стоящего в торговом зале шерифа зам, который возился с добычей, но сейчас высунулся в узкий проем. Лицо его было хмурым, сосредоточенным и даже немного взволнованным.

– Ты нашел труп? – предположил Адриан с неудовольствием, но, конечно, подошел, заглянул внутрь, потому что Кир не стал ждать и опять скрылся в сумраке потайной комнаты.

– Не знаю. Смотри. – Он кивнул на несколько листов, поверх которых лежала, кажется, конторская книга.

– На что именно?

– Почерк, – не стал долго мусолить Клет. – Конторская книга заполнена Донтом, на документах этих, из каморки, тоже только его следы. Пока предварительно, эксперты дадут официальное заключение, но ошибка практически исключена.

А почерк был разным. Совершенно. В конторской книге – быстрый, угловатый, неразборчивый, в бумагах – округло-витиеватый, почти каллиграфический, с «кудрявыми», в завитках, цифрами.

– У меня бабушка похоже писала, – припомнил Блак. Ему было сложно читать, а вот если не пытаться искать смысл в письменных завитках, никаких трудностей не возникало. И, не отвлекаясь на смысл, сравнивать почерк у него выходило лучше, чем у нормальных людей. – Может, он просто разными руками умеет писать? Здесь одной, там другой.

– Может быть, но зачем? И вот этот почерк действительно необычный, я бы сказал – старомодный. Да и слишком они отличаются, я не уверен, что так бывает у амбидекстеров. А еще мне кажется, что я его где-то видел. У тебя нет такого ощущения?

– Есть, но я же говорю, у меня бабушка примерно так писала. Может, еще кто-то из стариков. По-моему, так тогда было принято: будешь писать вот такой забор, как у Донта в книге, – чернила потекут.

– Дхур, – обронил Кириан. – У нее похожий почерк, я точно помню.

– Похожий или вот прямо этот? – поморщился Адриан.

– Сравнить надо, не поручусь.

– В любом случае непонятно. Даже если допустить, что писала именно она, почему тут только следы Донта? И почему ты в первую очередь подумал именно о ней? Потому что она тоже подозреваемая? Как-то сложно поверить, что эти двое объединились против журналиста…

– Дан, смотри внимательней, – сказал Кир резко. – Ты что, не узнаешь? Схема ничего не напоминает?

Блак хотел огрызнуться, но тут зацепился взглядом за знакомый узор. Выругался, отложил книгу и поворошил листы. Выругался еще раз.

– Ты уже понял, чего хочет добиться тот, кто это рисовал? – спросил напряженно.

– Нет, тут за пять минут не поймешь, тем более бумаги разрозненные, но явно что-то масштабное. Тут по меньшей мере пять слоев.

– Разбирайся. Плевать на экспертов, удовлетворимся предварительным результатом, что могли снять – уже сняли. Выясни, что это такое и зачем оно нужно. Мне это очень-очень не нравится.

– Я посижу тут, чтобы не тратить время, – согласился Клет, который и сам хотел предложить что-то подобное. – А то во время перевозки все еще сильнее перепутается. Заодно ребята с обыском закончат.

– А я схожу к Касадре Дхур, взгляну на ее почерк. Дай мне какую-нибудь бумажку для образца. – Получив искомое, Адриан аккуратно сложил исчерканный листок и убрал в карман. – Савина Турга уже задержали?

– Должны были, я отсюда сразу к нему ребят отправил, не хватало еще обоих упустить.

– Хорошо, тогда я от Дхур в участок. Как только что-нибудь прояснится, лови меня там.

Правда, далеко уйти он не успел, Клет опять окликнул с порога комнаты. Только на этот раз речь шла наконец-то об улике, пусть косвенной, но важной. Среди бумаг нашлось короткое письмо от Моррига Виста. Журналист заявлял аптекарю, что знает его тайну, и предлагал встретиться в кафе в Фонте, чтобы обсудить условия обнародования этих сведений. Встреча была назначена на утро в день отъезда Виста в Клари, что косвенно подтверждало предположение Блака: до посадки в поезд эти двое успели познакомиться. Жаль только, никаких намеков на суть тайны послание не содержало.

Какой все-таки ценой Зенор Донт исцелился двадцать лет назад? И выкладки по какому некромантскому ритуалу нашлись у него теперь?..