Текст книги "Цена ошибки некроманта"

Глава девятая, в которой намечаются подозреваемые

Касадра Дхур, ста девятнадцати лет от роду, имела наружность и вела жизнь типичной хрестоматийной старой девы. Она держалась как старая дева, она рассуждала как старая дева и так привыкла уже за последние годы изображать из себя старую деву, что и сама порой, наверное, начинала верить в эту маску. Она жила одна, в маленьком домике с резными ставнями, собирала у себя кошек со всей округи, вела давнюю позиционную войну с соседом напротив – владельцем пары охотничьих собак. Дружила с несколькими похожими почтенными дамами, которых молодежь скопом именовала ведьмосиндикатом, и соперничала с ними за титул лучшего садовода города.

Адриан в детстве побаивался старую каргу с очень острым, пронзительным взглядом, в подростковом возрасте, как и большинство сверстников, – презирал ее вместе с подружками. А позже, вернувшись со службы, стал смотреть с большим уважением и некоторым душевным трепетом.

Мало кто в Клари знал, что старая карга на самом деле – живая легенда. Дар некромантии просыпался в женщинах редко, но уж если просыпался, с лихвой компенсировал количество качеством. Касадра Дхур, в девичестве Смеш, стала широко известна как боевой маг. За время службы – а у Разлома она провела впечатляющие тринадцать лет – Железная Каси собрала все существовавшие на тот момент боевые награды.

Вышла замуж она там же, у Разлома, за одного из сослуживцев, который был моложе ее на десять лет. Брак получился недолгим и трагическим – через три года супруг погиб, оставив жене на память двух мальчишек-близнецов.

Обычно гены в этом вопросе значат мало, но один из ее сыновей тоже оказался некромантом и тоже погиб все там же, у Разлома. А вот второй вроде как был жив до сих пор, проживал в столице, и именно к нему Касадра ездила примерно раз в год. Почему не наоборот, Адриан не знал и в душу к женщине не лез. Может, вовсе и не желал этот сын видеть свою мать, и совсем даже не к нему она ездила – Творец знает!

С возрастом когда-то легендарный дар почти угас, остались жалкие крохи, которыми Железная Каси, насколько Адриан мог судить, не пользовалась. О героическом прошлом сварливой старухи Блак узнал случайно, от наставников, и ни с кем его не обсуждал, уважая право женщины жить так, как ей хочется. Ну разве что Кира предупредил. Не задавал вопросов и самой Касадре Дхур и в беседах старался по возможности избегать темы Разлома и некромантии.

По службе Адриан пересекался с ней несколько раз, исключительно как со свидетельницей. Оценил острый ум и редкую наблюдательность, а потом… Не то чтобы сдружился, но, в отличие от большинства горожан, нашел с Железной Каси общий язык и даже почти приятельствовал. И благодарить за это стоило кошек: именно с легкой руки Касадры Дхур в доме шерифа в компанию к старой, унаследованной от матери зазнайке Ваксе добавилась Кактус. Ну а Гайка приблудилась сама всего пару лет назад. Поскольку зверье Адриан любил искренне и оно отвечало ему взаимностью, шериф заслужил от госпожи Дхур редкую оценку «хороший мальчик», со временем повысившуюся до «толкового хорошего мальчика».

Жила старая некромантка достаточно близко, широким шагом Адриана – минут двадцать. Впрочем, за что он особо любил Клари: тут все было близко, не считая раскиданных по склонам гор отдельных домиков, которые считались пригородами, и завода, но все эти места приходилось навещать редко.

К вечеру погода окончательно выправилась, развиднелось, но ветер с моря дул по-прежнему сильный. Пах он остро, сладковато и вроде бы не как обычно, чем будил непонятное и необъяснимое беспокойство. Пока шел, Адриан пытался понять, что именно в этом ветре или, скорее, внутри него самого провоцирует зудящее чувство тревоги.

Интерес покойного журналиста к одержимому, который неизвестным образом привлек Виста в Клари? Может быть, потому, что при одном упоминании этих сущностей у любого некроманта холка вставала колом и в голову лезли сплошь ругательства. Даже если понятно, что никаких одержимых тут не было, иначе город давно бы уже завалило трупами.

Убийство с помощью пожирателя, тоже способного доставить массу проблем, намекающее на то, что у убийцы наверняка припрятаны другие духи? Вполне вероятно. И когда удастся прижать ему хвост, он наверняка воспользуется этим имуществом, а значит, самому Блаку надо быть вдвойне внимательным и беречь своих людей – нейтралы без специальных артефактов против духов бессильны.

А еще госпожа Шейс, которая явилась очень не вовремя и с которой непонятно что делать. И генерал Этеон Оток, не к ночи будь помянут. И неумолимо грядущая поездка в Фонт. Да и погода уж больно резко прояснилась, что для местной осени совсем нехарактерно, и значит, не к добру.

Каждое из этих обстоятельств в отдельности вполне могло послужить поводом для беспокойства, а уж все вместе…

Однако к тому моменту как Блак дошел до нужного дома и дернул за шнур старомодного звонка-колокольчика, он наконец сформулировал, что именно его беспокоило и чем пах ветер с моря. Перемены. Творец знает, что их спровоцирует и куда жизнь вывернется после, но обостренное чутье сильного мага твердило именно об этом – знакомое чувство, которого Адриан не испытывал уже несколько лет.

– Наконец-то вы соизволили явиться, юноша! – сварливо проговорила хозяйка, открывая дверь с видом учительницы, дожидающейся нерадивого ученика. – Вытирайте ноги и следуйте за мной.

– Здравствуйте, – все-таки вставил шкафообразный «юноша», послушно обивая на коврике служебные ботинки.

Из всего ведьмосиндиката, несмотря на преклонный возраст его участниц, называть так шерифа приходило в голову только Касадре Дхур, даром что все они прекрасно помнили Блака сорванцом Данни. Подчиненные дивились терпению и выдержке шерифа, который никогда не пытался ее исправить, Кир посмеивался, а сам Адриан загадочно молчал. Не объяснять же всем и каждому, что рядом с этой почтенной дамой он действительно ощущал себя зеленым юнцом, да и весь их полицейский участок, на ее взгляд, едва ли вышел из школьного возраста.

– Садитесь к столу, вы наверняка не обедали. Не забудьте вымыть руки, – прежним тоном продолжила госпожа Дхур, и Блак без возражений пошел исполнять.

Может, если бы ему приходилось общаться с этой женщиной чаще, ее манера поведения и снисходительность в итоге утомили бы шерифа. А так его уважения и некоторого шкурного интереса вполне хватало, чтобы сделать старухе приятно и лишний раз промолчать. Тем более Адриан не стал отказываться от приглашения к столу: готовила хозяйка вкусно, а то обстоятельство, что он при исполнении и пришел для допроса свидетеля и вероятной подозреваемой…

Блак отлично помнил науку старого шерифа, который вышел на заслуженную пенсию и сейчас днями просиживал на волнорезе с удочкой. Инструкции, конечно, дело славное, говорил он, способное заменить некоторым полицейским и прочим чиновникам мозг, но лучше думать головой.

Клари – маленький городок, где все друг друга знают, и полицейский для местных жителей – это в первую очередь сосед и хороший знакомый и уже только потом, где-то в-пятых, должностное лицо, связанное правилами и предписаниями. И относиться к нему все будут именно как к соседу. И если этот самый сосед не может лишний раз поздороваться и по-соседски поболтать о жизни, то и ему – как соседу – совершенно необязательно в чем-то помогать и отвечать на какие-то глупые вопросы.

Завету умного и опытного старика Адриан старался по возможности следовать и поддерживать хорошие отношения со всем городом. И если с кем-то добрососедскими отношениями можно было пренебречь, то уж точно не с госпожой Дхур.

Да и есть ему, чего уж там, хотелось слишком сильно, чтобы вот так отказываться, так что гость порадовал хозяйку отменным аппетитом и от чая не отказался тоже. Хотя последний оказался травяным, вызывал лекарственные ассоциации из детства и приятным не мог считаться даже с натяжкой. Зато печенье к чаю Адриану очень понравилось, он даже в очередной раз подумал, что было бы неплохо научиться печь.

До чая разговор тянулся неспешный и бессмысленный, хозяйка в основном рассказывала о саде, о новых луковицах тюльпанов, которые ждала через декаду, и выражала озабоченность тем, в хорошем ли состоянии они доберутся по почте. Разговор о деле за чаем тоже первой начала она, хотя и с неожиданной стороны.

– Адриан, ты отпустил девочек? – строго спросила Касадра, опять перескакивая на «ты».

– Каких девочек? – искренне озадачился Блак.

С ходу вспомнилась только Аротина Марс со своей неразлучной подружкой Твик, которых регулярно задерживали за нелегальное занятие проституцией, когда те попадались под горячую руку в каких-то драках, и столь же регулярно отпускали после уплаты установленного законом штрафа. Но последний раз их брали декады три назад, неужели…

– Тех, на которых ты рычал в поезде, – с готовностью напомнила госпожа Дхур.

– Отпустил-отпустил, – заверил шериф. – И девочек, и мальчиков, и даже извинился, не волнуйтесь.

Старая некромантка выразительно поджала губы, нахмурилась и укоризненно качнула головой.

– Жениться тебе надо. Жениться, – сделала женщина неожиданный вывод и, вновь качнув головой, отпила из чашки. – Пока беды не вышло.

– И как это связано? – Адриан так удивился, что даже не ощутил раздражения, какое обычно вызывали подобные наставления.

– Если ты сам – упрямый мальчишка, не способный следить за собой, то, может быть, женщина в доме к порядку приучит. От молодой жены небось не побегаешь и спать, может, нормально будешь…

– Кто? – устало вздохнул Адриан.

– Где? – не поняла хозяйка и выразительно приподняла брови.

– Обычно такие разговоры затеваются, чтобы закончить их советом присмотреться к двоюродной племяннице, соседке, помощнице мясника. Давайте не тратить время на долгий путь. Кто? Надеюсь, хоть вы не начнете сокрушаться о Луасе Амер, с которой мы были «такой чудной парой» в младшей школе? – раздраженно закончил шериф.

Касадра немного склонила голову к плечу, со странным выражением лица разглядывая гостя. Несколько секунд помолчала, а потом задумчиво, неуловимо иным тоном проговорила:

– Надеюсь, об этом тебе говорил не кто-то из моих приятельниц.

– А какая разница?

– Не хочу думать, что я общаюсь с такой дурой, – отозвалась госпожа Дхур. Изредка, вот в такие моменты, наружу из-под привычной маски выглядывала Железная Каси, и тогда Адриан испытывал нечто среднее между ностальгией и облегчением: мир представлялся надежной, устойчивой штукой, в которой все идет ровно так, как должно. – Нет, я не собираюсь никого тебе сватать. Просто пока была жива Амальта, ты был более осмотрителен, и я надеюсь, появление другой женщины в твоей жизни опять призовет к порядку. Мать, конечно, не вернуть, но жена тоже полезна. Только, конечно, не эта гулящая девка. Я хочу, чтобы ты наконец перестал вести себя как ребенок и начал более ответственно относиться к своему здоровью. И к здоровью окружающих, – добавила она со вздохом после короткой выразительной паузы. Еще помолчала, наблюдая, как исчезает с блюда очередное печенье, неопределенно хмыкнула и продолжила деловито и невозмутимо: – Так что там стряслось с этим писакой? Траванули его, что ли?

– Что значит «писакой»? – почти не удивился Блак проницательности собеседницы. – И почему вы подумали про яд?

– Про яд… Ну, кого-то к Творцу незаметно отправить – так проще всего.

– Проще, – согласился Адриан. Ему тоже было непонятно, зачем прибегать к таким сложным средствам для убийства одного конкретного человека, а не для кровавой диверсии. Разве что от главного свидетеля – убитого – избавлялись?

– Но его убили не так?

– Не так, – задумчиво подтвердил шериф. – А вы не ответили на вопрос.

– На какой? – изобразила недоумение хозяйка. – И как именно его убили?

– Почему вы решили, что он… писака?

– Нюх у меня на эту братию, – неодобрительно скривилась женщина, отчего морщинистое лицо ее изрыли более глубокие борозды и стало оно каким-то неопрятным, перекошенным.

– Госпожа Дхур, вы так хотите из свидетеля стать первой подозреваемой? – нахмурился Блак. – Учитывая все обстоятельства, вы и так среди них, не нужно усугублять.

– Какие такие обстоятельства?

– Госпожа Дхур, хватит юлить.

– Знаю я его, – нехотя призналась женщина. – Видела пару лет назад, а на память, хвала Творцу, не жалуюсь.

– Где, как, когда? Мне каждое слово из вас вытягивать?

Касадра Дхур, по собственному признанию, не любила вспоминать молодость, потому и встречала исход жизни здесь, в этой сонной глуши, и о былых подвигах старалась никому не рассказывать. Однако спрятаться от мира совсем, когда этот мир жаждет общения, не так-то просто, и полтора года назад ее уговорили поучаствовать в мемориальных торжествах, посвященных столетию окончания Последней войны и возникновения Разлома, на которых вспоминали всех тех, кто погиб в борьбе с бесчисленными тварями из пропасти. Железная Каси, похоронившая по его вине родных и множество друзей, конечно, не могла отказаться.

Ей приходилось вспоминать и рассказывать, рассказывать… В основном атмосфера была сдержанно-доброжелательной, вполне отвечающей скорбному событию, но Морриг Вист особо запомнился. Да его сложно было не запомнить среди остальных, и было вообще неясно, как он попал на эти торжества. Мужчина истекал ядом, упирал на то, что некромантам такое положение вещей очень выгодно, и правительству выгодно – дескать, они зарабатывают на этом деньги.

Но последней каплей стал переход на личности и прямые оскорбления, когда Вист, уже набравшись, начал высказываться о том, что женщины-маги у Разлома занимаются исключительно обслуживанием мужчин и только ноги раздвигают, а лично Касадра…

Вот на этом моменте его и выставили вон.

– Премерзкий тип, и оплакивать я его не буду, – заверила женщина. – Но и убивать мне его резона не было. Даже если бы он говорил правду, я уже не в том возрасте, когда подобное прошлое может что-то испортить. Если в такие заявления вообще кто-нибудь поверит.

Адриан только задумчиво кивнул. Такую точку зрения на некроманток ему доводилось слышать, и он искренне сочувствовал коллегам по дару. В его представлении борьба с тварями Разлома была совсем не женским делом, и если бы его кто-то спросил, обеими руками голосовал бы за то, чтобы одаренных девушек избавили от этой повинности. Но разве они кого послушают?..

Заявлять подобное мог только человек, ни разу не видевший Разлома вблизи и не представляющий, каково это – постоянно находиться с ним рядом. Даже в дни отдыха секс оставался последним, о чем там думалось, и любая женщина воспринималась или объектом охраны, который хотелось поскорее спровадить подальше, или боевым товарищем, и никем больше. Хотелось крепко выспаться без сновидений, а пределом мечтаний было сгрызть крупный кусок сахара. Сладкое здорово облегчало жизнь, и исследователи даже имели какое-то убедительное объяснение, почему так и почему оно служащим объективно необходимо – настолько, что в обязательном порядке и в значительном количестве включалось в рацион.

Так что если кто-то из некроманток и находил свою судьбу среди боевых товарищей, то это было наиболее возвышенным и лишенным плотского подтекста чувством из всех возможных, основанным на личном восхищении и уважении. Поэтому слова покойного хоть и были оскорбительны, но правды заведомо не содержали и вряд ли могли послужить мотивом. Конечно, поручиться за правдивость и откровенность госпожи Дхур Адриан не мог, но и доказательств обратного не имел. Поэтому, оставив пока ее возможную причастность, принялся расспрашивать о происшествии как свидетеля – где была, что видела, кто как себя вел.

Поскольку Касадра Дхур добиралась от самой столицы и предпочитала третий класс, в котором ей, по собственному утверждению, легче дышалось, рассказать она могла многое. И уже по одним ее показаниям количество подозреваемых можно было сократить до семи человек. Кто-то беспробудно дрых, кто-то резался в карты и не смотрел по сторонам, кто-то всю дорогу от Фонта до Клари гадал кроссворды или читал книжку. Конечно, все это предстояло проверить и сравнить с показаниями остальных свидетелей, но уже неплохой результат для первого дня расследования.

Пришлось помучиться, составляя протокол допроса – писать Блаку было так же сложно, как читать, – но зато вышло очень кратко и по существу, всегда бы так. К тому, как старательно шериф выводил буквы, словно школьник на уроке чистописания, хозяйка дома отнеслась с пониманием: об особенностях Адриана она прекрасно знала. Самой Касадре от Разлома на память остался страх замкнутых пространств и аллергия на молочные продукты.

Собственно, почти все в Клари знали, сдержанно сочувствовали шерифу и регулярно предлагали помощь. Блаку такое отношение не очень-то нравилось, но оно определенно было лучше опасения и каких-то других эмоций.

Вернувшись в участок уже в сумерках, после официального окончания рабочего дня, Адриан, к собственной радости, обнаружил там Кира. Заместитель, конечно, уже нашел улики, открытая папка перекочевала на его стол, а сам Кир с интересом изучал книгу.

– Как успехи? – одновременно заговорили они, так же одновременно усмехнулись.

– Давай я начну, – решил Блак. – Экспертизы с обыска никакие еще не приходили?

– Нет пока. Было что-то интересное?

– Как посмотреть…

И Адриан принялся вкратце пересказывать то, что должно было войти в протокол осмотра места преступления, кстати, где он?.. Обсудили, в очередной раз пришли к выводу, что отсутствие криков убитого может быть неплохим следом. Если дело не в нем самом, то следы заглушки стоило искать вокруг, а значит, экспертиза должна найти следы артефакта или зелья. Ну или не найти, и тогда еще придется поломать голову.

Версия об убийце, подбросившем брелок с пожирателем еще на станции, показалась после обсуждения еще более шаткой. Куда подбросили-то?

В чемодан судьи? Так он оставался в вагоне, который проводница, уходя, заперла и открыла только перед самым отправлением, и пролезть туда незаметно было очень трудно и совершенно бессмысленно, проще бросить в сумку. Да и некому: если бы о ее отъезде из Шорры знали, прикончили бы раньше, какой смысл столько ждать? Журналист о ее поездке в Клари тоже не знал, встретил госпожу судью в Фонте, и вряд ли кто-то успел бы подготовить подобное убийство.

В личные вещи убитого? Вероятнее, но так же неубедительно по времени, как и в вещи судьи, да и никаких посторонних проводница перед поездом не видела, там даже провожающих не было. Где-то на вокзале или раньше?

Сомнительно. Все это слишком сомнительно, потому что брелок вряд ли мог удержать пожирателя больше часа… Да и глушилка. Ее нельзя было поставить заранее. Если бы она была магической и замкнутой на духа, то следы бы сразу заметил Адриан. Время воздействия отсроченных зелий – и тех, которые Вист мог принять внутрь, и те, которые могли быть разлиты в купе, – невозможно рассчитать так точно. Сработай оно раньше – и журналист наверняка заметил бы отсутствие звука, позже толку от него уже не было. Артефакт тоже нашелся бы, если бы его подбросили. Вот и выходило, что обеззвучить купе мог только тот, кто ехал в это время в поезде.

– Посмотрим, что найдут на общих силовых картах, я снимал с максимальным разрешением. А пока давай по свидетелям. Есть что интересное?

– Если под интересным ты понимаешь «видел ли кто-нибудь, как убивали журналиста», то нет, ничего такого, – улыбнулся Кир. – В остальном… Не знаю, надо схему составлять, слишком много людей и перемещений. Ты с Дхур поговорил?

Блак опомнился и передал аккуратно составленный и честь по чести подписанный протокол, рассказал о собственных подозрениях и попросил проверить в первую очередь именно тех семерых. Кириан ход начальственной мысли полностью одобрил, хотя и от шпильки не удержался:

– Ты все еще подозреваешь госпожу судью? Не страшно с ней наедине в доме оставаться?

– Страшно, а что делать! Ради общего блага можно и потерпеть, – не поддался Адриан, после чего продолжил уже серьезно: – Моя интуиция на ее стороне, но проверить надо. У нее мог быть мотив, была возможность. Конечно, способ убийства неожиданный, но мало ли что она могла вычитать в этих своих детективах! Проверить надо. И проводницу.

– И Железную Каси, – поддержал Кириан.

– И ее. Она умная, расчетливая, и ей все известно о духах. Последнее, конечно, не аргумент, потому что сейчас информации полно, было бы желание найти. Однако творец знает, в чем она могла быть замешана в те времена! Не хуже меня понимаешь, какой бардак царил у Разлома в первые лет двадцать после войны.

– Хуже, но слухи попадались, – задумчиво согласился заместитель. – И мотив там мог быть не на одно убийство.

– О чем и речь, – поддержал Адриан. – Неприятно думать на Железную Каси, но… если он раскопал подтверждение хоть чего-то, это могло ее подтолкнуть. Не ради себя – так в память о муже, ради сына или из своего понимания офицерского долга.

Слухов о тех временах действительно ходила масса, один другого мрачнее. Послевоенное время – это всегда в той или иной степени разруха, а уж когда приходится при этом противостоять новому, неожиданному врагу… Творец знает, на что могли пойти в верхах в судорожных попытках избавиться от Разлома. Например, они вполне могли попробовать для этого запрещенные ритуалы с человеческими жертвами. А что, военнопленные оставались, «потерять» десяток-другой – не столь большая цена по меркам тех времен, да еще за избавление от такой напасти. Они же не могли тогда знать, что все это не поможет!

Это потом уже к Разлому привыкли, притерпелись и научились с ним существовать. Как утверждали некоторые циники, если бы его не было, его бы стоило создать – как полигон для огранки некромантских талантов.

В Адриане подобные утверждения вызывали омерзение, но малое рациональное зерно в них все-таки было. Некроманты из-за специфики собственного дара гораздо меньше боялись смерти, чем остальные разумные, и дикорастущую молодежь, и без того безалаберную в силу возраста, это часто толкало на редкостные сумасбродства. А в нынешней ситуации… Сначала строгая дисциплина и напряженная учеба, потом – Разлом, где ни на какие глупости не тянет. Ну а после службы уже очень мало у кого оставалось желание искать острых ощущений.

– Ладно, ты лучше вот что скажи: выяснилось, зачем Вист ехал в Клари? – вернулся Блак к более насущным вопросам.

– Начал, но его записная книжка… – Кириан страдальчески скривился. – Расшифровка займет некоторое время.

– Расшифровка? – растерялся Адриан. – От кого он так прятался?

– Да ни от кого, просто бардак у него в голове. Был. Не представляю, как он сам в этих записях ориентировался!

– Странно, а вырезки очень аккуратные, по порядку, кое-где важное подчеркнуто.

– На это я тоже обратил внимание. – Кир кивнул на утыканную булавками карту. – Папка старая, бумажки тоже, может, они вообще не его. Что ты об этом думаешь? – Он опять перевел взгляд на карту.

– Я думаю, что мне это не нравится. Совсем, – заявил Блак. – Даже если речь тут лишь о какой-нибудь старой истории. Ну, вроде открытия о появлении того одержимого по вине какого-то конкретного человека, который сейчас и убил журналиста. Мне не нравится все, что как-то касается этих тварей.

– А по существу? – вскинул брови Кириан.

– А по существу… Очень интересно, какое отношение ко всему этому имеет Этеон Оток.

Некоторое время они увлеченно строили теории, но скорее для развлечения, чем всерьез планируя на них опираться, – для серьезного обсуждения было слишком мало информации. Когда договорились до возможного заговора, направленного на воскрешение легендарного генерала с целью свержения действующего правительства, сошлись на том, что тему пора закрывать. Кириан остался поработать с показаниями свидетелей и с записной книжкой убитого, по вечерам ему лучше думалось, а шериф наконец вспомнил, что у него дома скучает взаперти «столичная штучка».

Шел вызволять гостью он со смешанным чувством неловкости и раздражения. Потому что запоздало сообразил: он ведь обещал подобрать жилье, но выкинул эту мысль из головы сразу же, как покинул дом. Конечно, оставался небольшой шанс, что судья войдет в положение и не начнет опять ругаться, но… очень небольшой.

И главное, как назло, никакие варианты не шли на ум. С кем-то она не уживется, у кого-то дом такой, что взыскательную гостью стыдно привести, а за кого-то опасался уже Адриан – вдруг все-таки чутье его обманывает и госпожа судья окажется мошенницей?

Так ничего и не придумав, Адриан дошел до дома, отпер дверь, зажег свет – и растерянно хмыкнул, оглядывая пустую прихожую. Нет, все вещи оставались на своих местах, а вот встречать хозяина никто не спешил.

Впрочем, нет, на лестнице он запоздало заметил Ваксу: черная кошка прекрасно умела становиться невидимой и не попадаться на глаза. Сейчас она не пряталась, сидела на ступеньке с независимым видом, обняв лапы хвостом.

– Привет. И где эти мохнатые нахалки? – риторически спросил Адриан, разуваясь. Ответ он и так уже знал: из-за запертой кухонной двери доносился невнятный шум, а в воздухе плыл сладкий запах выпечки. – Да ладно… – недоверчиво пробормотал мужчина, осознав последнее обстоятельство.

Аккуратно, стараясь не шуметь, он открыл кухонную дверь и шагнул внутрь. И замер на пороге, ошарашенный увиденным.

Госпожа Шейс стояла к нему спиной, чуть повернувшись боком. Винно-красный халат чуть ниже середины бедра соблазнительно обтекал складками женскую фигуру, талию подчеркивал узкий пояс. Столичная гостья была занята неожиданным делом – она месила тесто: старательно, увлеченно, налегая всем весом. Короткие волосы пушились, колыхались в такт движению и щекотали концами белую шею. Качались шелковистые складки халата, оглаживая ноги и намекая, что под халатом этим нет больше никакой одежды.

Адриан отстраненно подумал, что, кажется, ничего более эротичного он в жизни не видел. Представилось в красках – само, против воли, – как он подходит, задирает короткий подол халата…

Мужчина нервным движением дернул пуговицу, расстегивая воротник формы, который вдруг оказался тугим. Да и вообще, в кухне было как-то жарковато, наверное, разрядился регулирующий температуру артефакт.

А в следующее мгновение прямо под ногами пронзительно мявкнула Гайка, и от неожиданности некромант дернулся, чуть ли не подпрыгнув на месте. А ожившая неприличная фантазия оглянулась через плечо и, заметив хозяина дома, испуганно ойкнула.

– Добрый вечер, Адриан! – смущенно улыбнулась она, оборачиваясь. – Это ничего, что я тут немного распотрошила ваши запасы? – спросила, отряхивая руки над столом.

– Какие? – Прозвучало немного сипло. Вид спереди оказался еще более волнующим. Треугольник выреза обнажал ямку между ключицами, мягкий шелк очерчивал полную грудь. Без белья, точно ведь…

– Все. – Улыбка женщины стала еще более неуверенной. – Просто я подумала… Извините, я все возмещу!

– Нет, ничего, все нормально. – Некромант с трудом заставил себя собраться и поднять взгляд на лицо гостьи. Кашлянул, прочищая горло, в котором вдруг пересохло. – Любите готовить?

– Иногда. На постоянную готовку меня не хватает – и времени жалко, и лень. А так вот, под настроение, бывает находит, особенно с тестом возиться приятно, – сообщила она, поправляя халат и отряхивая с него муку.

– А мне как раз с выпечкой сложнее всего, – рассеянно проговорил Адриан. Взгляд против воли опять переместился ниже, очень внимательно следя за тем, как пальцы женщины быстро пробегают по шелку. Мысли опять поплыли куда-то не туда.

– Хотите, я ужин подогрею? А то пирог будет позже, и он наутро вкуснее, – неуверенно предложила гостья.

– Хочу, – машинально согласился мужчина. Чего именно – уточнять благоразумно не стал.

– Тогда мойте руки и спускайтесь, я быстро! – заверила она.

Адриан послушно развернулся на месте и шагнул к выходу. Ругнулся, запнувшись о возмущенно вякнувшую Гайку, чуть не наступил на лохматую рыжую самоубийцу, но все-таки избежал столкновения и вышел из кухни, на ходу расстегивая форму и пытаясь совладать с собой. Предложение помыть руки несколько отрезвило и застучало в голове единственной оставшейся приличной мыслью: вода. Много холодной воды на голову, чтобы как-то призвать мысли к порядку.

Надо думать о чем-нибудь постороннем. О Гайке, например, которая, зараза, достала уже своей привычкой постоянно лезть под ноги. Или о погоде. Или о трупе в вагоне поезда. Или об истории возникновения Разлома… О чем угодно, кроме женщины в его кухне!

Правда, о чем угодно думалось из рук вон плохо. Зато отчетливо вспомнилось, что у него уже с полгода не было женщины: о постоянных отношениях он как-то не задумывался, а ни к чему не обязывающие разовые встречи… Не для него и не в этом городе, где все друг друга знают. Все-таки не шестнадцать лет, чтобы увлеченно прятаться от родителей и шифроваться, а если не прятаться – ему же местные болтушки спокойной жизни не дадут.

В итоге Адриан позволял себе расслабиться в редкие поездки в Фонт по делам, прибавляя к командировке пару выходных. И до сих пор его как будто все устраивало, во всяком случае, до такого не доходило ни разу. Так с чего же сейчас-то так накрыло?

Контрастный душ прочистил мозги и дал возможность обдумать собственную реакцию спокойно и взвешенно. По всему выходило, проблема крылась в стечении сразу нескольких обстоятельств. Во-первых, госпожа Шейс, на его взгляд, – действительно очень привлекательная женщина, а поскольку еще и незнакомая, не из числа привычных горожан, легко понять, почему он сразу на нее засмотрелся. Во-вторых, в этом своем халатике на голое тело, босая, на кухне – ну в чистом виде ожившая эротическая фантазия, а он все-таки живой человек. Ну и в-третьих, уж очень неожиданно обрушилось это видение, он оказался морально не готов. Попросить ее, что ли, переодеться, от греха подальше?

А впрочем… Надо ли?

Так и эдак покрутив вопрос в голове, Адриан пришел к выводу, что нет, совсем даже не надо.

И вообще, что за глупости? Что он теряется, как подросток? Она женщина взрослая, свободная, живет в его доме, пусть и временно, так почему не воспользоваться ситуацией? Нет, ну конечно не бросаться на нее с порога, но почему не попробовать познакомиться поближе? В конце концов, даже если она убийца, он же не жениться на ней собирается!