Текст книги "Цена ошибки некроманта"

Глава двадцать первая, в которой приходит шторм

– Да не мельтешите вы так! – не выдержал вскоре полицейский, скучавший на стуле у стены. Он, кажется, пытался дремать, но мешало мое метание от стены к стене и нервное приплясывание возле двери.

– Извините, – пробормотала невнятно, но опять прильнула к окну, силясь разглядеть за ним что-то, кроме мутной серой пелены. Порой ее разрывали отсветы пока еще далеких молний, но гром глушили толстые стены.

Прошло всего несколько минут, но я уже совершенно извелась от беспокойства. Если наша теория верна, то некромантам предстоит столкнуться с самым чудовищным созданием, какое вообще порождал Разлом. Можно ли выжить после такой встречи? В человеческих ли силах побороть столь необъяснимое, чуждое существо, пусть даже сто лет назад оно действительно было человеком?

Творец! Пусть все это окажется неправдой. Пусть Зенор Донт окажется простым убийцей и талантливым алхимиком, пусть поход этот завершится ничем. Ну не может же быть такого, чтобы один безумец оказался проницательней всех вокруг! Ладно, пусть когда-то он был гениален, но…

Мою маету и скачущие мысли оборвала внезапно распахнувшаяся дверь. Колокольчик звякнул как-то придушенно, неуверенно, а я от неожиданности отпрянула, запуталась в собственных ногах и едва не грохнулась, когда на пороге возникла темная фигура в плаще с капюшоном. Новый сполох на фоне черно-серого сумрака на долю мгновения разлетелся брызгами, окутав эту тень зловещим ореолом.

Наваждение потусторонней жути пропало, когда посетитель шагнул внутрь, обеими руками аккуратно снимая капюшон. Посетительница. Знакомая, как это ни странно.

– Аптека закрыта! – тут же всполошился полицейский. – Госпожа Дхур… – растерянно продолжил он, опознав пришелицу.

– Я знаю, – холодно, властно оборвала его женщина. Таким тоном, что бедолага потерял дар речи.

А я именно в эту минуту окончательно поверила словам Блака о биографии этой особы. Вот сейчас передо мной стояла та, что привыкла приказывать и с полным на то правом и основанием носила прозвище Железная. Я и сама еле удержала себя на месте, а не отступила еще на пару шагов, уже из опасения перед конкретным человеком, а не от неожиданности.

– Ушли уже? – мрачно спросила она, окинув полутемный зал цепким взглядом. – Чуть-чуть я не успела… – вздохнула сокрушенно, качнув головой. – А ты почему еще здесь? – требовательно уставилась на меня.

– А где должна быть? – растерялась я.

– Рядом с ним, конечно! Если тебе не все равно, – чуть сощурилась она и склонила голову к плечу, разглядывая меня с подозрением и интересом.

– О чем вы вообще? – Я наконец собралась, взяла себя в руки и ответила старой некромантке прямым пристальным взглядом.

– Адриан отправился к Голове Чайки, да? Полагаю, вместе с Киром. Хотят остановить ритуал. И если ты хочешь, чтобы Блак вернулся, мне непонятно, что ты тут делаешь. Чтобы удержать, надо быть ближе, а не на другом конце города. Душа к душе, знаешь?

– Хочу, конечно, и я бы… – согласилась озадаченно, но снова одернула себя. – А с чего вы взяли, будто у меня получится как-то повлиять на происходящее? И откуда знаете про ритуал?

– Чувствую, – отмахнулась женщина. – Силы во мне, может, и мало осталось, но на чутье пока не жалуюсь. А почему именно там – так самое сильное место в округе, где еще!

– И почему я должна вам верить? – еще больше насторожилась я, быстро нашла взглядом полицейского. Он стоял немного в стороне, с интересом и без малейшего смущения прислушивался к разговору, и такая поддержка придала мне дополнительной уверенности. – Вы подозреваемая, госпожа Дхур, и подозрений с вас никто не снимал. Откуда вы знаете про ритуал? Почему явились именно сюда? Только не надо говорить, что спросили у прохожих, там ни одной собаки нет из-за погоды!

Старая некромантка слушала меня со странным выражением лица. Не сердилась – кажется, это была смесь досады и… одобрения?

– Пойдем без лишних ушей поговорим, – сказала она, выдержав паузу, и кивнула на дверь в потайную комнату. То обстоятельство, что позвала некромантка меня не вглубь дома, а именно туда, насторожило еще больше, но повода возразить не нашлось. Не на улицу же!

А подозревать, что она попытается как-то на меня повлиять… Полицейский – нейтрал, и вряд ли у них тут есть какие-то серьезные защитные артефакты. С одинаковым успехом, если бы хотела и могла, она вырубила бы обоих.

В клетушку без окон, где с ухода Кириана продолжал гореть свет, Касадра Дхур зашла спокойно и уверенно, не выказывая удивления и любопытства. Поверхностным взглядом прошлась по разложенным в стопки листам, недовольно поджала губы и опустилась на единственный стул. Я остановилась в проходе.

– Может, зайдешь и прикроешь за собой дверь? – Женщина выразительно приподняла брови.

– Говорите так. Зачем вы пришли? – Поскольку она перестала изображать благообразную чудаковатую старушку, я тоже позволила себе строгий деловой тон.

– Я хочу помочь.

– Почему?

– Потому что после смерти Амальты я чувствую себя обязанной позаботиться о мальчике. Он хороший, но…

– Госпожа Дхур, может быть, вы опустите лирическую часть? – не выдержала я. – Я вижу, вы здесь уже бывали, расчеты вас тоже не очень-то привлекли. Может, начистоту?

Она смерила меня задумчивым взглядом, улыбнулась уголками губ.

– Все же он повзрослел… К делу, значит. Я знаю, что Зенор – одержимый. Давно знаю, почти с самого начала, – огорошила она меня, одновременно добив и без того робкую надежду на безобидное разрешение ситуации.

Отговариваться спешкой некромантка тоже не стала, вкратце рассказала эту историю. Аптекарь тогда уехал вглубь лепестка по какой-то неубедительной надобности вроде посещения дальней родственницы, но местные сплетницы вполне удовлетворились и такой формальной отговоркой. Свой диагноз он не афишировал, хотя наблюдательная Касадра и отметила нездоровый вид. Но тогда не придала значения.

Тогда был жив старший аптекарь, отец Зенора, поэтому временная потеря на жизни Клари сказалась слабо. Некромантке нравился желчный язвительный алхимик, это было взаимно, и двое стариков раз в декаду с удовольствием пропускали стаканчик в компании друг друга. В один из таких вечеров аптекарь и пожаловался приятельнице под большим секретом, что единственный сын болен и, скорее всего, не доживет до конца года. Поехал, мол, к какому-то чудо-лекарю из Зеленого лепестка, который аж у Разлома живет, но вряд ли это поможет.

Но Донт-младший вернулся здоровым. Говорил про ошибочный диагноз и собственное везение, что доктор тот оказался действительно толковым, не зря ездил. Старый алхимик вздохнул с облегчением, у него не было никаких причин не верить родному сыну, да и прочее окружение ничего такого не заметило.

Касадра уже точно не помнила, что именно натолкнуло ее на подозрения. Кажется, энергетический фон. Заметив, что Зенор приболел, она на всякий случай на него глянула, и потом, после выздоровления, тоже. Она до сих пор не понимала, что именно ее тогда насторожило – наверное, совокупность мелочей, – но присмотрелась к мужчине пристальней.

Например, перед отъездом Донт-младший всерьез подумывал о том, чтобы жениться, даже как будто нашел женщину, с которой хотел сблизиться, но болезнь испортила план. А после нее на вопросы и на шутки о свадьбе он начал реагировать очень нервно и непонятно.

А еще он странно двигался. То нормально, а то вдруг так, словно руки его не слушаются. В следующий раз делает что-то привычное, потом замирает, разглядывает так, словно впервые видит. Касадра списывала это на последствия болезни, но получалось плохо. Потом такие промашки кончились, но началась другая странность: он начал двигаться по-разному. И взгляд в такие моменты был разный, словно в одном теле живут два человека. Только никаких признаков душевной болезни и раздвоения личности у него знакомый менталист не нашел, когда Касадра попросила украдкой проверить.

Пару раз она подловила Зенора в разговорах. На незнании каких-то вещей или, наоборот, на уверенных ответах на вопросы, которые должны были ставить в тупик. Младший алхимик начал ее избегать.

До мысли об одержимости и вселившемся духе дошла не сразу, но как-то быстро. А потом немного наглого блефа – и Донт сам все рассказал.

В нем действительно сидел дух Этеона Отока. Благодаря инкопотензии и нейтральной сути бесконтрольное поглощение энергии извне замкнулось на собственные силы, образовался такой естественный круговорот, который еще и энергетическую структуру изменял, так что опознать в Донте одержимого было невозможно.

Первое время две сущности в одном теле еще пытались бороться, но быстро поняли, что другого шанса не будет у обоих, и договорились. Зенор, уже смирившийся с приговором, радовался каждому дню, Этеон, давно мертвый, считал роль наблюдателя гораздо лучше призрачного полунебытия, в котором генерал застрял в то злополучное утро ритуала. А там, глядишь, с естественной смертью Донта и его «пассажир» отправится на перерождение.

Касадра пожалела обоих, и никакого повода заподозрить во лжи те не давали. И женщина согласилась молчать. Вот только одно дело – покрывать безобидную разумную душу или смолчать о смерти противного человечишки, шантажиста, которого ей ни на волос не было жаль, а совсем иное – то, что они собирались сделать сейчас.

– И чего они добиваются? – хмуро спросила я.

– Я не могу сказать точно, со мной не советовались, – уклончиво ответила Дхур.

– А что вы подозреваете?

– Оток считает то, что случилось, своей собственной ошибкой и как-то обмолвился, что хотел бы ее исправить. А как – я не знаю. Не то отколоть наш лепесток от соседнего совсем, не то Разлом убрать… Он никогда не говорил, чем именно расстроен: появлением Разлома, тем, что застрял в нем, или тем, что не сумел выиграть войну.

– Ладно, и что со всем этим могу сделать я? – перешла к самому насущному.

– Адриан полезет геройствовать. Я не знаю, насколько Донт отличается от остальных одержимых и насколько он опасен, – может быть, получится справиться малой кровью. Но если нет, Дана это не остановит. Я боялась, вообще один сунется, но нет, Кира с собой позвал. Тот, если что, поймать поймает, но не вытянет один. Якорь нужен, кто-то близкий.

– Вы серьезно думаете, что ради подозрительной тетки, которую он знает несколько дней, Дан вернется с того света? – спросила я мрачно.

– Уж какая есть, других не появится, – возразила некромантка сухо и поднялась со стула. – Мать его умерла, а у кошек мозгов маловато, эти позвать не смогут. Ну так что? Решай! Отсюда точно не дотянешься.

Несколько секунд я стояла неподвижно, рассматривая ее. Собранная, хмурая, с тяжелым цепким взглядом – куда девалась чудаковатая старушка!

Вот только довериться той старушке было бы легче. А сейчас я чуяла – или намеренно искала – подвох. Касадра явно недоговаривала, и недоговаривала многое. Она знала куда больше, чем рассказала, она просто не могла не воспользоваться возможностью и не познакомиться ближе со столь неординарной личностью. Мне, которая никогда особо не интересовалась историей, и то было любопытно! И тот, кто вернулся из забвения, наверняка тосковал по нормальному общению и вряд ли мог отказаться от общества близкой по духу женщины.

Но тратить время на выяснение этих подробностей сейчас было глупо. Меня занимал один вечный вопрос: что делать?

Не поверить. Остаться здесь, ждать, надеяться на чудо и не иметь возможности ни на что повлиять. И если Адриан действительно умрет – до конца жизни терзаться вопросом, могла ли я помочь или нет?

Поверить. Наверное, тоже ничем не помочь и тоже терзаться, но с одним небольшим утешением: я хотя бы попыталась.

А если окажется, что Касадра Дхур заодно с одержимым и я понадобилась в качестве дополнительной жертвы или заложницы… Что ж, тут оставалось положиться только на Блака. Шантаж вряд ли его остановит, а со всем остальным некромант справится. В худшем случае я просто умру, а это, по-моему, всяко лучше мук совести.

Молча развернувшись на месте, я прошла в дальний угол зала, где на крючке висела куртка. Проку от нее будет немного, но не в одной же блузке идти!

– Как мы туда доберемся? – обернулась к ступавшей следом некромантке, тщательно застегивая пуговицы. Пальцы подрагивали. – Адриан говорил, что дорога сложная, а там еще и темно. Не говоря уже о погоде.

– Если надо – дойдем. Вот юноша нас до конца Приморской довезет, быстрее получится, – решила она и выразительно уставилась на полицейского.

– Я? – не сразу сообразил тот. – Госпожа Дхур, у меня распоряжение от шерифа, я должен…

– Ваш начальник, скорее всего, не переживет сегодняшнюю ночь. Особенно если вы продолжите пререкаться в том же тоне.

Молодой полицейский совершенно опешил, замер на несколько секунд, и глаза его заметно округлились от удивления.

– Госпожа Дхур, – наконец опомнился он. – Вы хорошо себя чувствуете?..

– Отвезите нас, пожалуйста, – поддержала я старую некромантку, которая на слова полицейского ответила странной обреченно насмешливой гримасой. – Все равно сюда никто не сунется, а вы потом вернетесь, Блак и не узнает ничего.

– Отвезите, юноша, – немного изменившимся тоном сварливо проговорила Касадра. – Не отправишь же ты двух женщин пешком?

Смена тактики с ее стороны оказалась удачным решением, полицейский вздохнул и все-таки поднялся, тихо бурча себе под нос что-то о возможном недовольстве капитана.

В открытую дверь ворвался такой порыв ветра, что ручку лишь чудом не вырвало из моей ладони. Юбка плеснула по ногам, и я с тоской вспомнила некупленные штаны. Какая разница, как они выглядят, главное, было бы так удобно…

Но сокрушалась о собственной непредусмотрительности уже на ходу, поднимая выше воротник куртки и локтем защищаясь от ветра. Творец! Ведь это мы посреди города, а каково будет на скалах?!

Ругая погоду и свою доброту, полицейский, чье имя я так до сих пор и не узнала, трусцой преодолел расстояние до припаркованной рядом машины, которую Блак, на наше счастье, не забрал. Вежливо открывать и придерживать дверь не стал – нырнул на переднее сиденье, предоставив нам рассаживаться самим. Мы предпочли сесть сзади.

– Почему Блак – капитан? – спросила я нашего водителя, когда тот угнездился наконец за рулем, подвинув себе кресло и вообще настроившись. Вопрос этот мучил меня давно, но все время забывался за более важными делами. – Он же шериф.

– Ну, повелось так, – почему-то смутился полицейский, а ответила вместо него Касадра:

– Шериф он уже после, а службу у Разлома закончил капитаном. Там слишком мало служат, офицеров старше почти не бывает, да и части маленькие.

Разговор на этом, не успев начаться, сошел на нет. Машина кралась по улицам медленно, ненамного быстрее пешехода, а водитель наш выглядел напряженным: вцепился в руль обеими руками и нервно подался вперед. Кажется, дело было не только в дожде, заливавшем лобовое стекло так, что артефакты не справлялись, полицейский вообще чувствовал себя в этом качестве неуверенно – с трудом находил нужные кнопки и рычаги, двигался порой рывками.

Касадра крепко держалась за дверную ручку и сиденье и молчала, не делая замечаний, я следовала ее примеру. Все же в такую погоду лучше плохо ехать, чем хорошо идти. А плохо идти нам еще предстоит…

Высадили нас на окраине города, там, где улица упиралась в поросший густым кустарником склон. Я в последний раз глубоко вздохнула и без напоминаний и окриков со стороны заставила себя выбраться в ненастье.

Если за время пути от аптеки к машине на мне еще оставалась какая-то сухая одежда, то теперь об этом стоило забыть. Только куртка благодаря магии пришитого к ней пузыря стойко держала удары стихии, да ботинки пока еще сопротивлялись, и я возблагодарила Творца за то, что опять предпочла их туфлям. Юбка неприятно облепила мгновенно замерзшие колени, по волосам текло, и я постаралась поправить воротник так, чтобы хотя бы не заливало за шиворот.

– Идем! – резко скомандовала Касадра и свернула на нахоженную тропу, ныряющую между кустов.

Я молча шагнула следом.

Казалось, небо, мир и даже сам Творец очень злятся на нас за что-то. Дождь лил стеной, так что ни моря, ни окрестных гор не было видно. Под ногами хлюпало и текло, и очень быстро я перестала обращать внимание, наступаю я в воду или нет. Ветер выл и рвал не только листву с деревьев, но даже черепицу с крыш. Когда мы выбирались на очередной открытый участок, приходилось пригибаться низко-низко, едва ли не цепляться за камни, чтобы не быть опрокинутой и не покатиться под откос, а то и вовсе в пропасть. Молнии рассекали небо одна за одной, так что преждевременно опустившиеся на землю сумерки не очень-то мешали идти. Первое время я вздрагивала от вспышек и взрывов грома над головой, даже инстинктивно приседала, но вскоре перестала их замечать.

Одно немного радовало: холодно мне не было. Вернее, было, но как-то странно: порой пробирала крупная зябкая дрожь, но по спине и шее тек горячий пот. Противно, но это явно меньшая из проблем.

Сначала я просто молча шла, пытаясь осознать, куда меня несет и как я до этого докатилась. Дождь, ветер, скользящие под ногами камни, хлещущие по лицу и цепляющиеся за одежду ветки – все это напоминало безумный сон под утро после прочтения какого-то особо красочного и увлекательного романа и просто не могло происходить со мной в действительности, да еще по доброй воле.

Спустя некоторое время я очень устала и принялась ругать себя (конечно, мысленно, потому что воздуха и так не хватало) за пренебрежение спортом, клятвенно обещала больше гулять и дома на свой седьмой этаж ходить исключительно пешком по лестнице. Если когда-нибудь все же вернусь в благословенную Шорру, а не сгину в этой глуши.

Особенно угнетало даже не собственное плачевное состояние, а то, как резво шагала впереди столетняя старуха. Она в три, если не в четыре раза старше меня, а чувство такое, что все наоборот. Но зато я теперь отлично понимаю, за что ее назвали Железной. Представляю, что было в молодости!

После этого я просто шла, сосредоточившись на том, чтобы переставлять ноги. Сердце колотилось где-то в горле, дыхание вырывалось из груди со свистом, и за ним я уже почти не слышала грома. В какой-то момент поняла, что просто больше не могу, и ладно бы идти, так нет – дышать!

Остановилась, оперлась ладонями о дрожащие от усталости колени, жадно глотая воздух. На льющуюся с неба воду в этот момент мне было уже плевать.

– Эй! – Окликнуть спутницу по имени я даже не пыталась, просто не смогла бы.

Думала, Касадра и этого сдавленного хрипа не услышит, но нет, обернулась. Пару секунд постояла, вернулась на несколько шагов назад, остановилась передо мной в паре метров. Странный серый сумрак, лежавший на земле, позволял идти и не запинаться о камни, но различить выражение лица женщины не дал.

А сколько вообще сейчас времени? Какое время суток? Наверное, еще не ночь, но все равно скоро стемнеет окончательно, и что делать тогда?

– Что случилось? – недовольно спросила некромантка.

– Передохнуть… надо, – выдавила сипло, чувствуя, что дыхание… Не выравнивается, до этого было далеко, но, по крайней мере, перед глазами уже не плавает предобморочная чернота.

– Нам некогда отдыхать, – проворчала она.

– Долго еще?

– Метров сто, – с сомнением проговорила Дхур, и не успела я обрадоваться и взбодриться, как она добавила: – Вверх.

– А прошли сколько? – спросила, подозревая подвох.

– Метров пятьдесят. Самых простых, – вздохнула некромантка. – Адриан мог бы найти себе и более… выносливую женщину.

– А ваш двуличный друг мог бы проводить свои ритуалы поближе к земле, – огрызнулась я.

– Мог. Один-один, – усмехнулась Касадра.

Я даже воспрянула духом и немного ожила от маленькой нежданной радости: в кои-то веки быстро нашла достаточно остроумный ответ сразу, а не через полчаса после разговора!

– Отдышалась? Наконец-то! С такой скоростью можно было вообще никуда не идти.

Эту издевку я просто проигнорировала и молча зашагала вперед, сокращая расстояние, так что некромантке тоже пришлось сдвинуться с места. А что обсуждать? Как могу, так и иду. О том, что мне предстоит совершать подвиги по скоростному восхождению на горы, следовало предупреждать года за два, тогда еще был шанс как следует подготовиться, а так… Ну не могу я идти быстрее! Я и так-то уже не могу…

Вскоре оказалось, что к дороге госпожа Дхур подготовилась не только физически, но еще и технически: после первого короткого привала она достала из сумки маленький рой огоньков, и те рассыпались под ногами текучей светящейся дорожкой. Артефактов для освещения придумана уйма, и это один из не самых популярных. Дорого, нужно нести с собой управляющий кристалл, да и света от них немного, так что в первый момент я отнеслась к огонькам с изрядным скепсисом. Но вскоре выяснилось, что для передвижения по горам они подходили отлично: высвечивали каждый камень и трещину, при этом совсем не слепили.

Такая подготовленность смутила и озадачила, но сил анализировать и сомневаться не осталось. Да вообще эта дорога выматывала так, что я вскоре с тоской вспоминала первые часы после ментального сканирования, которые до сих пор считала худшими в своей жизни. Недолго они лидировали…

Монотонное отупляющее движение по наклонной плоскости вверх вытягивало не только силы, но даже мысли, оставляя бездумный подсчет шагов, в котором я постоянно сбивалась. Пожалуй, Касадра меня в этом состоянии могла завести куда угодно, вряд ли я бы сумела воспротивиться.

Когда в какой-то момент однообразный склон кончился и пришлось карабкаться между камнями, я даже немного этому обрадовалась: все же какое-то разнообразие. В первый момент, правда, испугалась, потому что стена показалась совершенно отвесной, как можно туда взобраться? Но нет, при ближайшем рассмотрении среди камней отыскался пусть и крутой, но явно хоженый подъем. Касадра двигалась уверенно, ей даже карабкаться не приходилось, а меня скользящие под ногами камни откровенно пугали, и цеплялась я за них всеми конечностями. Оскальзывалась, но руки устали не так сильно, как ноги, и пока еще не дрожали.

Следом за подъемом опять потянулась козья тропа, лежащая вдоль скалы над обрывом, и вот тут было самое время порадоваться темноте и выбранному некроманткой способу освещения: я просто не видела глубины обрыва. В свете рассекающих небо молний угадывалась черная бездна, но отличить ее от затененных ровных участков, виденных ранее, я не могла и поэтому не так сильно боялась.

Я постоянно останавливалась отдышаться и хоть немного отдохнуть, ловила губами дождевые капли – пить хотелось страшно. Железная Каси понукала и поторапливала, то уговаривая, то ругая; в редкие просветы здравомыслия я понимала, что она пыталась подобрать оптимальный способ воздействия. Вот только проку от подобного было немного: все сказанное ею я пропускала мимо ушей – от ободрений до откровенных оскорблений.

Еще до начала этого безумного восхождения я потеряла счет времени, а теперь казалось, что оно вовсе остановилось. Шторм бушевал над головой, камни блестели в отсветах молний и отражали мокрыми гранями искорки светлячков. Ветер хлестал по спине, мокрые волосы облепили лицо щупальцами, но холода я по-прежнему не чувствовала, причем не могла понять, то ли мне правда тепло, то ли отупение бесконечной дороги сказалось и на этих ощущениях.

Когда вдруг остановилась не я с целью перевести дух, а Касадра замерла у огромного валуна, я едва не налетела на нее по инерции. Но, к счастью, отставала прилично, и заторможенное сознание все же успело отреагировать.

– Тихо! – прошипела, обернувшись ко мне, старая некромантка и двинулась вперед осторожно, крадучись.

Я несколько мгновений наблюдала за ней и пыталась понять, кого вообще вижу. Она правда ровесница Последней войны или к Железной Каси внезапно вернулась молодость?

Потом запоздало сообразила, что важно не это, а причина остановки, и сама себе не поверила: неужели пришли?!

От неожиданности и облегчения, что этот кошмар наконец закончился, я очнулась. Во всяком случае, хватило здравого смысла промолчать и двинуться за Касадрой по возможности тихо, пусть я и не понимала смысла такой осторожности: ветер здесь, на вершине, свистел так, что голоса вряд ли кто-то услышал бы.

Из-за громадного валуна мы выбрались на ровную поверхность. Шторм ударил в лицо с такой яростью, что я пошатнулась и испуганно припала к камню, отчаянно обняв его обеими руками. Последний участок подъема был очень крутым, и если оступиться, то по нему предстояло не катиться – лететь.

Мелькнула мысль о том, что камень не только холодный, но еще мокрый и грязный, и прижиматься к нему не лучшая идея. Мелькнула и пропала, потому что за твердость, надежность и несколько удобных выступов я готова была простить ему эти мелкие недостатки.

Через несколько шагов Касадра остановилась, а я к этому моменту наконец обрела равновесие и потихоньку двинулась вперед, на всякий случай придерживаясь за камень и тщательно прощупывая ботинком почву: светлячки совсем померкли и скорее угадывались внизу, чем действительно виднелись.

Я приблизилась, чтобы заглянуть женщине через плечо и посмотреть, что происходит на открытой всем ветрам вершине скалы. Ведь мы как раз до нее и добрались, да?

Видимо опасаясь, что я сунусь, куда не стоило, некромантка обернулась и схватила меня за запястье, без труда отыскав его в темноте. Твердые костистые пальцы сомкнулись, подобно кольцу наручников. Они были холодными и мокрыми, и от прикосновения этого сделалось жутко. Разом подняли голову все подозрения и опасения насчет искренности Касадры, но я постаралась себя успокоить. Если бы она была заодно с убийцей, наверное, ей бы не было смысла красться?

Впрочем, оказалось, это еще не все, и не так уж открыта эта вершина. Некоторое время некромантка тянула меня вперед, петляя между камней и колючих кустов. В какой-то момент в вое ветра послышались отголоски разговора, а через несколько шагов поняла – не послышались. Я даже узнала голос Блака – низкий, мощный, он отчетливо выделялся из общего шума. Вот только слов разобрать не удавалось.

Еще несколько шагов, и я замерла, боясь даже дышать глубоко: мы вдруг очутились слишком близко к месту действия, озаренному жутковатым бледно-зеленым светом, который испускали линии сложного рисунка, нанесенного прямо на камни. Неровности рельефа и погода явно были им не страшны.

Автор всего этого сидел к нам спиной на корточках, буквально в полутора метрах, и продолжал рисовать. Некроманты нашлись поодаль, шериф – чуть справа и ближе, его помощник – почти напротив нас и на несколько шагов дальше. Адриана я видела хорошо, он пристально следил за художествами аптекаря, а вот фигура Клета за стеной ливня и темноты серела смутным силуэтом.

– Все-таки не успели, – тихо, с досадой выдохнула некромантка почти над ухом.

Спрашивать, кто и что не успел, я не рискнула: слишком близко был одержимый.

Вообще непонятно, как нас до сих пор не заметили. Мы буквально уперлись в тонкую, едва заметную пленку, похожую на стенку мыльного пузыря, окружавшую Зенора Донта и его рисунок. Она слабо мерцала, искажая картинку, и только этим выдавала себя. Наверное, именно эта преграда и не позволяла Блаку подойти ближе.

– …Ничего страшного? – Здесь шерифа уже было прекрасно слышно. – Смерть нескольких тысяч человек – ничего страшного?

– Это всего лишь смерть, – отозвался алхимик невозмутимо: похоже, разговор его совсем не отвлекал. – Телесная оболочка ничего не значит.

– Ты один раз уже провел ритуал с непредсказуемыми последствиями, хочешь теперь продлить Разлом досюда? Сбросить в него несколько крупных городов? – Говорил Блак веско, размеренно, как будто совершенно не волновался. И медленно, текуче двигался вперед. По сантиметру, терпеливо. А Донт то ли игнорировал, то ли действительно не замечал.

– Тогда была война, и не было времени все рассчитать. И зеленых я учесть не мог… Место хранили в тайне, и знали о нем единицы, кто же мог предсказать, что один из своих решится слить сведения врагу? А потом мне хватило времени все обдумать. Я знаю, в чем была ошибка. Я ее исправлю.

– Совершив новую, более страшную?

Адриан явно заговаривал зубы одержимому с определенной целью, вряд ли ему хотелось просто побеседовать с убийцей. Я силилась рассмотреть, что делает Клет, ведь не зря же именно он не двигается с места, но темнота надежно скрадывала все движения. А магию я просто не видела.

– В этот раз я все предусмотрел. И тебя – тоже, – сказал алхимик. – Писаку вот только этого предусмотреть не смог с тем бедолагой-целителем, но что уж там. Спасибо Творцу, у меня и так все готово.

Мне очень хотелось обернуться, спросить у Касадры, что вообще происходит, зачем мы здесь стоим и почему никто нас не видит. И, главное, чем, как я могу помочь Блаку? Что задумал шериф? Почему-то я не сомневалась, что старая некромантка все это прекрасно понимала.

Но я боялась пошевелиться и привлечь неосторожным шорохом внимание, разрушив план Адриана. Стояла, остолбенев, вплотную к тонкой пленке защиты, и страх мой ширился, рос с каждой секундой. От понятной боязни быть обнаруженной к потустороннему ужасу, холодом сжимающему сердце. Пугало непонимание природы сидящего передо мной существа, пугало равнодушие, с которым оно говорило о смертях. Пугали бледные светящиеся линии на камнях и сполохи молний. Пугал дождь, который лил стеной, клокотал где-то совсем рядом, пугал ветер, жаждущий опрокинуть не только нас, но, кажется, всю эту скалу. Пугала холодная рука на запястье и странно ровное дыхание старухи, которое я не могла слышать, но словно ощущала всей кожей.

А она вообще живая?..

– Не подведи! – едва слышно выдохнула Касадра, но прежде чем я успела спросить, о чем она, хрупкое равновесие мира было разрушено сильным толчком в спину.

Одновременно с этим – или мгновением позже – лопнула радужная пленка. Адриан кинулся вперед, но я была на несколько метров ближе, и эта фора оказалась решающей. Я запнулась о камень, потом – об алхимика, рухнув прямо на него. Вскинула руки, пытаясь защититься и смягчить падение. Ударилась плечом, услышала словно издалека ругань Донта и окрик Адриана. Попыталась отодвинуться подальше от одержимого, встать… но не успела. Ничего не успела.

Между лопаток, куда пришелся толчок, вспыхнула боль – острая, резкая. Обожгла, пробила грудь насквозь, хлынула от сердца леденящей волной. Я еще успела заметить, что до нас добежал Блак, а потом окружающая темнота сгустилась, ударила в лицо густой маслянистой жижей, не давая дышать.

Навстречу надвигающейся тьме плеснул глубинный, иррациональный ужас осознания неминуемой гибели. И через мгновение я умерла.