Текст книги "Китти"

– Одна женщина вчера тоже спросила меня, не вышла ли я недавно из тюрьмы, – сказала Китти. – Но мне показалось, она была не слишком в этом уверена.

– Я тоже не смогла бы с уверенностью сказать, осужденная вы или нет. Вы вполне здоровы и говорите слишком уж правильно. Меня смутили ваши волосы. Заключенным их подстригают, – пояснила миссис Магуайр. – В общем, лишняя пара рук мне не помешает. И Неду тоже. Он постоянно сетует на то, что сбился с ног. Я беру вас. Будете помогать Неду в пивной, а мне по хозяйству, когда понадобится. Буду платить вам три шиллинга и шесть пенсов в день. Это максимум, что я могу себе позволить.

Сердце Китти радостно затрепетало.

– Я очень рада, миссис Магуайр. Вы не пожалеете о своем решении.

– Надеюсь. Только можно вас все же предупредить? Иногда постояльцы ведут себя довольно грубо и развязно. Мужчинам нравятся хорошенькие девушки. Вокруг достаточно борделей, но наше заведение к ним не относится, поэтому я не хочу, чтобы у посетителей возникали непристойные мысли. – Миссис Магуайр кивнула на грудь Китти. – Так что прикрывайте ваше богатство, улыбайтесь и будете счастливы. Понятно?

Глава 15

Май 1840 года

На улице похолодало, и Китти купила себе и Ваи плащи с капюшонами, что миссис Дойл назвала пустой тратой денег. По ее мнению, можно было бы носить две шали сразу, как это делают остальные. Одновременно с похолоданием зарядили дожди, и Китти пришлось еще больше укоротить подолы, чтобы не испачкать их в грязных потоках, заполнявших улицы и переулки после очередного ливня.

Однако холод был еще не слишком сильным, и Ваи, по обыкновению, валялась на диване в одной сорочке, прикрыв ноги одеялом. Она была очень расстроена тем, что единственная из всех обитателей не приносит в дом денег. Две недели назад ее поясницу пронзила острая боль, и Китти пришлось позвать акушерку, рекомендованную миссис Дойл. Осмотрев Ваи, миссис Бирн, акушерка, сказала, что ребенок, возможно, лежит неправильно и поэтому давит на спину. Настойка опия поможет облегчить боль, а ребенок со временем перевернется. Пока же она запретила Ваи чрезмерные нагрузки, порекомендовав лишь понемногу гулять, когда погода наладится. После этого Хануи топнул своей огромной ногой, строго-настрого запретив племяннице работать и напомнив ей о том, что она носит под сердцем царственного ребенка, и не важно, что его отцом является безумный белый мужчина.

Поэтому Ваи угрюмо сидела на диване и штопала белье, которое брала в стирку миссис Дойл. Ваи получала по шиллингу за узел и тем самым вносила свою скромную лепту в бюджет. Если работы не было, она читала, прибиралась в доме и готовила ужин для Китти и Хануи. Китти предложила ей попробовать связать или сшить кое-какие вещи для малыша, но Ваи лишь отрицательно качала головой. Отсутствие интереса к будущему ребенку очень волновало Китти, хотя причина такого отношения была очевидна.

Вскоре выяснилось, что в доме есть еще одна особа, ожидающая прибавления. Боди, которая была раньше невероятно худой, теперь заметно округлилась и стала похожей на шар. Ваи предположила, что кошка беременна уже несколько недель, и говорила, что почувствовала, как что-то шевелится у кошки в животе. В один из своих нечастых визитов Райан подтвердил, что Боди ходила на берег вместе с Пьером, когда шхуна стояла в Корорареке незадолго до собрания в Вайтанги. Должно быть, Боди забеременела именно тогда: город изобиловал как дикими, так и домашними котами.

– Развратница, – назвала кошку Ваи, и все с ней согласились.

Теперь все ждали появления на свет котят. Ваи сказала, что хочет оставить их у себя, хотя об этом еще не сообщили миссис Дойл. Райан согласился с решением Ваи, потому что ему вовсе не хотелось обзаводиться четырьмя или пятью миниатюрными копиями Боди – хоть та и слыла ловкой истребительницей мышей, – которые станут носиться по всему кораблю, раскачиваться на снастях, гадить на палубу или, еще того хуже, под палубой.

Если во время визитов Райана Китти была дома, она непременно отдавала ему часть денег. Девушка подсчитала и записала в тетрадь все свои расходы и теперь каждую неделю откладывала часть денег в счет погашения долга и вычеркивала в тетради то, за что уже расплатилась. Райан неизменно отказывался брать деньги, и они с Китти ссорились. После этого он все же забирал деньги, да и то только для того, по мнению Китти, чтобы уязвить ее. Ведь всем было ясно, что в деньгах он не нуждается. И все же Китти вознамерилась выплатить долг полностью, хотя для этого, очевидно, ей потребуется очень много времени. Мысль о том, что она в долгу у Райана, была ей непереносима. Особенно теперь, когда она знала, что все дни и ночи он проводит в объятиях Энии Мейсон. Китти чувствовала себя маленькой несчастной горничной, с которой хозяин однажды развлекся, а потом заплатил, чтобы заставить молчать. Китти ненавидела это ощущение. Однако она часто думала о Райане, вспоминала его прикосновения, его живой ум и все то доброе, что он сделал для нее и для Ваи. Каждый раз, когда ее посещали подобные воспоминания, Китти приходила к мысли, что чем раньше прибудет груз и Райан отчалит навстречу закату, тем лучше. Вот только что она будет в этом случае делать с долгом? Наверное, придется идти к ростовщику.

Однако Хануи тоже помогал с деньгами, и возможно, они смогут рассчитаться раньше, чем предполагала Китти. К счастью, он ушел от мясника. Хануи нашел новую работу в порту. Теперь он разгружал корабли, которые прибывали почти ежедневно. Хануи казался вполне счастливым, хотя и суетился большую часть свободного времени вокруг Ваи. Китти оставалось лишь тайно жалеть о том, что у нее нет такого искреннего и заботливого дяди. Остальную же часть времени он проводил с командой «Катипо», либо в «Синице в руке», либо на шхуне, которая стояла на ремонте в доке.

Китти часто думала о том, что и она могла бы чувствовать себя счастливой. Ей поистине нравилась свобода и новая жизнь. Она испытывала облегчение оттого, что можно выходить на улицу без перчаток и даже без шляпки – ведь теперь ее волосы немного отросли, и она могла собрать их на затылке.

Кроме того, в ее прошлой жизни были вещи, от потери которых она совсем не страдала. Как же здорово, что не нужно посылать карточку хозяевам за два дня до запланированного визита или волноваться о том, дома ли хозяева или нет. Люди на Карахерс-лейн почти всегда были дома, а если нет, то непременно где-то неподалеку. Отец Китти был всего лишь учителем, поэтому они с матерью нечасто сталкивались со светскими условностями, которые Китти считала раздражающими и затруднительными. Она считала, что есть более интересное времяпрепровождение, нежели сидение в душных гостиных, беспокойство по поводу того, не слишком ли рано она сняла перчатки, и поедание дурацких крошечных канапе. Китти было скучно и неинтересно проводить время в обществе дам, громко вздыхающих при упоминании о недавних скандалах, но при этом втайне смакующих истории о несчастьях в личной жизни других людей.

Китти ужасно нравилось зарабатывать деньги. Она испытывала удовлетворение оттого, что может содержать не только себя, но и отчасти Ваи, и не представляла, что когда-нибудь вновь станет жить в зависимости от кого бы то ни было. Выйти замуж, чтобы обеспечить себе крышу над головой? Нет, для Китти это неприемлемо. Возможно, они с Ваи и малышом смогут просто остаться жить в Сиднее, что представлялось ей не такой уж ужасной перспективой. Правда, Китти предпочла бы, чтобы их жилье располагалось на менее шумной, грязной и зловонной улице. Только теперь она оценила людей, живущих по соседству. Они были особенными, в отличие от самого района Рокс. Но в городе были и другие кварталы. Например, на северной оконечности Кумберлэнд-стрит возвышались величественные дома, в которых проживали врачи, адвокаты и наиболее известные чиновники Сиднея.

Сегодня Китти предстояло скатать ковры в верхних комнатах гостиницы, стащить их на задний двор к конюшням и тщательно выбить из них пыль. После этого она должна была вымыть полы в тех местах, где лежали ковры. Работа трудная, но выполнить ее было необходимо. Обычно миссис Магуайр делала это сама, но сегодня она ушла в магазин Дэвида Джонса на Джордж-стрит, чтобы купить кое-какую посуду вместо украденной из пивной.

Китти только-только закончила выбивать первый ковер, когда ее окликнул Нед:

– У нас закончился джин. Не сходишь в «Бейкер-Армз»? Нужно купить бочонок у Ноа Келзо. – Нед передал девушке несколько монет. – Маленький. Он жадный, этот ублюдок, но если ты предложишь ему пять шиллингов сверх того, что заплачено, он согласится.

Кивнув, Китти заправила за ухо прядь волос. На ней было старое платье, теперь еще и покрытое пылью, но Китти не обратила на это внимания: «Бейкер-Армз» располагался совсем рядом, и она войдет через заднюю дверь.

Ноа Келзо был в баре и кивнул, едва только Китти просунула голову в дверь.

– Здравствуйте. Мистер Хейс попросил узнать, не продадите ли вы нам маленький бочонок джина?

Мистер Келзо потер двойной подбородок, покрытый щетиной.

– Ну, не знаю, любовь моя, – неохотно начал он. – Мне стоило немалых денег купить бочонок такого объема. Такие редко встретишь, знаете ли.

Китти кивнула – миссис Магуайр всегда покупала джин именно в таких бочонках – и теперь ждала того, что неизбежно последует дальше.

– Этак я разорюсь, если буду продавать джин по той цене, за которую купил.

Китти вновь кивнула.

– Хм… – Казалось, что мистер Келзо столкнулся с неразрешимой проблемой. Наконец он произнес:

– Но Энн Магуайр моя старая приятельница, поэтому вот что я сделаю. Обычно я покупаю такие бочонки по два фунта десять шиллингов…

Китти с трудом удержалась, чтобы не закатить глаза. Миссис Магуайр, да и другие владельцы гостиниц и постоялых дворов закупали джин по два фунта за бочонок. Лишь мистер Келзо, очевидно, был исключением.

– …поэтому я продам вам его за… э… два фунта пять шиллингов. Что скажете? Честнее быть не может.

– Конечно, мистер Келзо. Благодарю вас.

Китти отдала мужчине деньги, и они тотчас же исчезли в кармане его грязного фартука.

– Ну и как же такая крошка, как вы, понесет его в гостиницу, хотел бы я знать? – произнес мистер Келзо. – В нем ведь пятнадцать пинт, в этом бочонке.

– А нет ли у вас тачки?

– Есть, но ведь нужно учесть амортизацию.

Китти протянула мистеру Келзо еще один шиллинг.

– Этого хватит, чтобы покрыть расходы, любовь моя.

Мистер Келзо выкатил со склада тачку, а потом бочонок с джином и вернулся в бар, довольно похлопывая себя по карману.

Китти дотолкала тачку до задней двери и повернула громоздкую медную ручку. Дверь оказалась запертой, и кто-то забрал ключ.

Ну что ж, она сможет проехать через зал. А почему бы нет? В последние восемь недель ей приходилось видеть и более странные вещи. Маневрируя между столами, Китти почти достигла двери, когда заметила Райана Фаррела и Энию Мейсон. Они сидели за одним из столов и лакомились тушеным мясом со свежими хрустящими булочками.

Китти замерла, но было слишком поздно. Заметив ее, Эния Мейсон ласково прошептала что-то на ухо своему спутнику, и тот обернулся.

– Не нужна ли помощь? – спросила Райан.

– Нет, – ответила Китти и толкнула тачку с такой силой, что бочонок сдвинулся и едва не упал на пол.

Райан вскинул брови:

– Ты уверена?

– Абсолютно. Не стоит прерывать из-за меня трапезу.

Китти ужасно хотелось поскорее исчезнуть, но Райан, похоже, испытывал особое удовольствие при виде ее смущения.

– Везешь это в гостиницу? – спросил он.

– Да, – ответила Китти вслух и стиснула зубы, когда тачка врезалась в ножку стола. – Сама.

– Ну как скажешь, – произнес Райан, окуная кусок булки в подливу.

Китти осмелилась бросить взгляд на Энию Мейсон, но вопреки ожиданиям Китти той было совсем не смешно. Она сидела, неодобрительно сдвинув брови.

Перегнувшись через стол, она с силой ударила Райана ложкой по руке.

– Райан, встань и помоги девушке!

– Она не хочет, чтобы ей помогали, – проворчал Райан, но неохотно поднялся из-за стола.

Эния Мейсон бросила на Китти полный сожаления взгляд.

– Должна извиниться за своего брата, – сказала она. – Обычно он не такой грубый. По крайней мере у меня никогда не было оснований считать его грубияном.

Китти замерла на месте. Очевидно, ее состояние отразилось на лице, потому что Райан предупредительно шагнул в ее сторону.

– Она только что назвала тебя своим братом? – тихо переспросила Китти.

– Да. А что? – озадаченно ответил Райан и тут же изменился в лице. – О, Китти, я думал, ты знаешь. Ты думала, что мы с Энией… – Он осекся.

Китти не могла вымолвить ни слова. Вместо этого она вцепилась в ручки тачки и яростно протолкнула ее в дверной проем. Она едва не упустила ее, оказавшись на круто уходящей вниз улице, но все же удержала, в то время как бочонок отчаянно катался от стенки к стенке. Китти слышала, как кто-то вышел следом, и толкнула тачку еще сильнее, зная, что спасительный склад Неда находится всего в нескольких ярдах отсюда.

– Китти, подожди! – крикнул Райан, спеша следом за ней.

Китти прибавила шагу, и железные колеса тачки оглушительно загрохотали по неровной булыжной мостовой. Внезапно ручки выскользнули у нее из ладоней, и тачка завалилась набок. Бочонок грохнулся на мостовую и, стремительно вращаясь, вкатился в кондитерскую лавку миссис Рафферти.

– О дьявол! – воскликнула Китти, даже не заметив, что впервые в жизни выругалась.

– Все в порядке, – произнес Райан, ставя тачку на колеса. – Эти бочонки на редкость крепкие.

Капитан зашел в лавку, смущенно улыбнулся ошеломленной хозяйке и, заметив остановившийся у прилавка с расставленными на нем пирогами бочонок, покатил его назад к двери.

Водрузив бочонок на тачку, Райан сердито произнес:

– А теперь, пожалуйста, позволь мне помочь тебе.

– Почему ты мне не сказал? – угрюмо спросила Китти.

Райан поднял было руку, словно хотел дотронуться до нее, но не сделал этого.

– Я думал, ты знаешь.

– Откуда я могла это знать?

Райан беспомощно посмотрел на Китти:

– Я решил, что кто-то, возможно, упомянул об этом в разговоре. Мик, например.

– Он ничего не говорил.

Внезапно Китти поняла, что хотела знать именно то, что еще раньше, по ее мнению, не представляло для нее никакого интереса. В конце концов ведь это она отвергла Райана.

– Но теперь я все знаю. Она очень милая, твоя сестра. А почему она не могла взять к себе Боди?

– Из-за кошек она начинает чихать. Ты права, она действительно очень милая. Ей всего двадцать пять лет – на три года младше меня, – но она прекрасно здесь справляется. Да ты уже, наверное, поняла это. Ты же была в магазине.

Китти кивнула, чувствуя себя ужасно глупой.

– Она эмигрировала?

– Нет, ее сюда привезли.

– Она была осуждена? – ошеломленно спросила Китти. Красивая, благородная, утонченная Эния?

– Да, – ответил Райан. – Ее осудили на четыре года, а после освобождения она вышла замуж за Джошуа Мейсона. В прошлом году он умер, но оставил Энии достаточно денег, чтобы открыть свое дело. Но я хотел поговорить не об этом. Я хотел извиниться, если… если я чем-то тебя обидел.

– Ты меня не обидел, – сказала Китти, хватаясь за ручки тачки.

Рассеянно вытирая грязные руки о штаны, Райан некоторое время наблюдал за осторожно ступающей по мостовой Китти, а потом свернул в узкий переулок за гостиницей.

Ваи и Китти собрались на Джордж-стрит в поисках мясной лавки, рекомендованной миссис Дойл.

Но прежде им на глаза попалось нечто интригующее, а именно вывеска над дверью, гласившая: «Предсказываю судьбу и будущее. Миссис Пегги Турнбулл – ясновидящая прорицательница».

Ваи остановилась.

– Что это значит? Кто такая прорицательница?

Китти задумалась над тем, как получше ответить на вопрос подруги:

– Ну, такой человек может рассказать, что случилось в прошлом…

– Это может рассказать любой.

– …а также, что случится в будущем, – закончила фразу Китти.

Ваи в изумлении воззрилась на подругу:

– В будущем? Но как?

– Не знаю. Иногда они читают по твоей ладони или смотрят в хрустальный шар. А иногда гадают на чайных листьях.

– Я хочу зайти, – сказала Ваи.

– Нет, Ваи, эти люди просто шарлатаны. Большинство из них. Они обманывают, чтобы выманить деньги.

– Меня не обманут, – заявила Ваи и решительно направилась внутрь.

Помещение оказалось крошечным. Свет из узкого оконца, расположенного под самым потолком, едва освещал душную комнатку с нехитрой мебелью – деревянным креслом, несколькими табуретами и круглым столом, накрытым бахромчатым платком. На стенах ничего не было, кроме безвкусной и довольно нелепой картины, на которой был изображен олень, стоящий на окутанном туманом холме. За столом сидела очень полная женщина и читала «Сидней морнинг геральд».

Она взглянула на посетительниц, свернула газету и бросила ее на пол рядом с креслом. Как и ожидала Китти, женщина была старой, но в остальном она мало чем напоминала виденных ею гадалок. У нее не было массивных колец в ушах и цветастого платка на голове, и она не была смуглой. У этой женщины были седые волосы, прикрытые белым кружевным чепцом, румяные щеки на круглом лице, ясные голубые глаза и почти полный набор зубов.

– Доброе утро, леди, – произнесла она. – Никогда вас прежде не видела. Меня зовут Пегги Турнбулл. Чем могу служить?

Начало показалось Китти не слишком благоприятным, но она промолчала.

Заметив, очевидно, замешательство девушек, прорицательница весело продолжала:

– Хотите погадать на картах Таро или на чайных листьях?

– А что такое таро? – спросила Ваи.

– Вот, – сказала женщина, выкладывая на стол колоду пестрых карт. – Никогда еще на них не гадали? В таком случае, думаю, лучше выбрать листья. Это будет стоить шесть пенсов с каждой.

Настоящий грабеж, подумала Китти, но было слишком поздно, потому что Ваи уже протягивала гадалке деньги.

– Дайте минуту, чтобы подготовиться, – сказала миссис Турнбулл, тяжело поднялась с кресла и исчезла за занавеской, прикрывающей дверь.

Китти и Ваи уселись на табуреты и приготовились ждать. Но миссис Турнбулл вернулась совсем скоро. В руках она держала поднос с двумя чашками, расписанными китайскими узорами. Она поставила чашки перед девушками и жестом велела выпить содержимое.

– Так картина будет яснее, – пояснила она.

Ваи сделала глоток и сморщилась. И действительно, напиток напоминал на вкус прелые листья и был недостаточно горячим.

– Что это за чай? – спросила Китти.

– Специальный гадальный, – ответила миссис Турнбулл, возвращаясь в свое кресло, предостерегающе заскрипевшее под ее весом. – Пейте.

Когда с напитками было покончено, она взяла чашку Ваи и принялась болтать оставшуюся на дне гущу. Девушкам показалось, что прошла целая вечность. Наконец гадалка наклонила чашку и принялась внимательно изучать расположение листьев на дне.

– Ага, – наконец произнесла она. – Вы очень далеко от дома.

Китти с трудом подавила раздражение. Конечно же, Ваи находилась далеко от дома. С ее татуировкой, кофейной кожей и вьющимися черными волосами она выглядела экзотично.

– А еще вы беременны, – торжествующе добавила миссис Турнбулл.

«О Господи», – мысленно простонала Китти.

– С моим ребенком ничего не случится? – внезапно спросила Ваи.

Китти затаила дыхание. Впервые за все время Ваи проявила интерес к будущему ребенку.

Миссис Турнбулл вновь энергично встряхнула листья.

– У вас родится мальчик, – провозгласила она. – Здоровый. Он проживет долгую насыщенную жизнь.

Ваи улыбнулась и, казалось, расслабилась.

– Прошу прощения, но как вы могли узнать это… – Китти наклонилась к чашке Ваи, – взглянув на две дюжины сморщенных чайных листьев?

Миссис Турнбулл бросила на Китти оскорбленный взгляд:

– Мой дар получен от Бога, и я не ставлю его под сомнение. Я всего лишь его корабль на земле, указывающий верную дорогу тем, кто хочет ее узнать.

– Конечно, прошу прощения, – сказала Китти. – Что еще вы увидели?

– А как насчет меня? – спросила Ваи. – Что будет со мной?

Миссис Турнбулл вновь встряхнула чашку Ваи и наклонила ее вправо. Она смотрела очень долго, а потом нахмурилась:

– Я не слишком отчетливо вижу ваше будущее. Листья говорят мне, что вы вернетесь домой, и скорее всего навсегда. – Она посмотрела на Ваи: – Это что-то значит для вас?

Ваи изумленно взглянула на Китти.

– Откуда она это знает? – спросила Ваи, а потом вновь повернулась к миссис Турнбулл, готовая слушать дальше.

– А вы не знаете, когда это случится? Что скажет мой отец? Примет ли он меня?

Миссис Турнбулл вновь встряхнула чашку.

– Ничего не скажу о вашем отце, дорогая, но мать вас ждет.

Ваи отшатнулась:

– Мать? Но моя мать умерла!

– Так говорят листья, – сухо ответила миссис Турнбулл. Обеспокоившись, что Ваи может расстроить такой невероятный вздор, Китти подвинула гадалке свою чашку.

– Теперь моя очередь.

– Вы долго плыли по океану, – произнесла миссис Турнбулл, основательно покрутив чашку – очевидно, это был необходимый ритуал. – Хм… и, похоже, не раз. Ой, глядите-ка – безумная любовь, которая продлится многие-многие годы. Вы счастливица. – Внезапно она пытливо и пронзительно посмотрела на Китти: – Кто этот темный мужчина?

– Не знаю, – ответила Китти. Может, она имела в виду Хью Александра? Тот обладал красивыми каштановыми кудрями. – Вы хотите сказать – брюнет?

– Нет, у него темное сердце. Но он ушел из вашей жизни, так что это не имеет никакого значения, – ответила миссис Турнбулл. Она наклонила чашку Китти и, примяв листья массивным пальцем, переменилась в лице. – О Господи, мне кажется, вам вскоре придется побывать в тюрьме, дорогая моя.

Ну это уж слишком. Китти встала.

– Ваш рассказ был… э… довольно интересным, но нам пора. Идем, Ваи.

Миссис Турнбулл благосклонно кивнула.

– Вы скоро вернетесь, – сказала она и, кряхтя от натуги, подняла с пола газету.

Выйдя на улицу, Китти сказала:

– Ну вот, зря потратили шиллинг.

Ваи покачала головой:

– Нет, не зря. Теперь я знаю, что вернусь домой.

– Она все придумала, Ваи, – попыталась образумить подругу Китти. – Догадалась. – Однако, видя на лице Ваи разочарование, добавила: – Но отчасти она оказалась права. Я имею в виду твое возвращение домой.

Ваи кивнула:

– Я на это надеюсь, Китти. Здесь… здесь все по-другому. Иногда здесь очень хорошо, но все равно это не дом. Я не хочу остаться здесь навсегда.

– Знаю, – ответила Китти и взяла подругу под руку.

Они прошли Джордж-стрит, заглянули в несколько магазинов, купили мяса в лавке и яблок, а затем отправились в «Синицу в руке» за Хануи.

Но, едва переступив порог трактира, они поняли, что что-то не так. Все присутствующие тотчас же воззрились на них, а разговоры стихли, словно вместо них должен был появиться кто-то другой. Напряжение было почти осязаемым.

Все члены команды, за исключением Райана, были здесь, сидели на своем привычном месте. Но они выглядели иначе, чем прежде, и Китти задумалась почему. Наконец она поняла: никто из них не смеялся. Более того, все они были бледны, кроме Гидеона, который никак не мог стать бледным. А Пьер и вовсе готов был расплакаться.

– Что? – произнесла Китти, подходя к столу и ощущая, как расползается по груди леденящий страх. – Что случилось?

– Райана арестовали, – угрюмо произнес Ястреб.