Текст книги "Звездный прилив"

26
Крайдайки

Человеку, выросшему на человекоанглийском, едва понятен даже самый тщательный англик в самом тщательном произношении неодельфа. Синтаксис и многие корни те же самые, но лондонец докосмической эры счёл бы странными и звуки, и издающие их голоса.

Модифицированные дыхала неодельфов испускают свист, писк, воспроизводят гласные и несколько согласных. Щелчки сонара и многие другие звуки издаются с помощью резонирующих полостей черепа очень сложной формы. В речи эти отдельные компоненты иногда совпадают по гармоническому ряду, иногда нет. Даже в самых благоприятных случаях попадаются долгие свистящие, множественное «т», стоно-гласные. Речь – это искусство.

Тринари существовал для отдыха, создания образов и передачи личной информации. Он сменил и обогатил дельфиний праймал. Но только англик связывает неодельфов с миром причин и следствий. Англик стал языком-компромиссом речевых способностей двух рас – мостом между миром огня и рук и плывущими легендами Сна Великого Кита. Лишь с ним неодельфам удалось поравняться с человеком в аналитическом мышлении, осмыслении прошлого и будущего, составлении планов, пользовании орудиями и ведении войн.

Некоторые люди задумывались, дар ли англик для китообразных.

Два неодельфа могут говорить между собой на англике, чтобы собраться с мыслями, но не станут заботиться о достаточной английскости звуков. Они воспользуются частотами за пределами человеческого слуха, и согласные практически исчезнут. Кининк это допускает, для него главное – семантика. Грамматика, двухуровневая логика, отсчёт времени – всё из англика, но значим лишь практический результат.

Принимая доклад Хикахи, Крайдайки сознательно выбрал самую смягчённую форму фин-англика. Так он дал понять, что коснётся личного.

Он слушал её, извиваясь, прогибаясь, ныряя и носясь взад-вперёд по бассейну для упражнений. Хикахи докладывала ему о своей встрече с планетологами, упиваясь натуральным воздухом в основных лёгких. Время от времени она замолкала и проносилась пару витков рядом с ним, потом говорила снова. Теперь её речь была совсем нечеловеческой, но приличный рекордер легко бы всё перевёл.

– …его это крайне заботит, капитан. Чарли считает, что даже если «Броску» придётся уходить, следует оставить здесь исследовательскую группу и катер. Даже Брукиде его идея нравится. Меня это поразило.

Крайдайки пронёсся перед ней и выпалил вопрос:

– Что они будут делать, если мы их высадим, а нас возьмут в плен? – Прогнувшись, нырнул назад и помчался к дальней стенке.

– Чарли считает, что его и сопутствующую группу могут счесть гражданским контингентом, вместе с группой Судман – Сах’ота на острове. Говорит, прецеденты были. Так что улетим мы, или нет, часть миссии будет продолжена.

Тренировочный отсек на «Броске» занимал сектор центрального кольца, десятью градусами выше колеса. Стены изгибались, и Крайдайки приходилось быть осторожнее с мелями по левой стороне. У правого борта плавали мячи, круги и сложные тренажёры-игрушки.

Сейчас Крайдайки чувствовал себя куда лучше. Досада, возникшая после сообщения Тома Орли, отступила. По крайней мере на время он мог забыть о печали, которую ощутил, согласившись с планом человека. Всё, что требовалось – получить формальное согласие совета корабля. Он искренне надеялся, что кому-то придёт в голову идея получше, но в то же время сомневался в этом.

Крайдайки нырнул под связку шаров и вылетел из воды. Сделав пируэт в воздухе, шумно упал на спину. Скользнул под воду и тут же встал на мощно плещущем хвосте. Тяжело дыша, он поглядывал одним глазом на Хикахи.

– Я уже подумал о том же, – сказал он. – Можно было бы оставить с ними Меца и все его записи. Сбросить с наших хвостов. За такое не жаль тридцати селёдок и анчоуса на десерт.

Он погрузился обратно в воду.

– Жалко, что такое решение аморально и непрактично.

Хикахи выглядела изумлённой – она явно старалась разгадать смысл его слов.

– Вот, смотри, – объяснил он своему лейтенанту. – Статус гражданских мог сработать, если бы нас убили или взяли в плен. Но если мы сбежим, а за нами погонятся ити?

Рот Хикахи приоткрылся – мимика, перенятая у людей.

– Конечно. Теперь ясно. Ксимини – закрытая система. Всего несколько трасс входа-выхода. Один бот не сможет доставить группу обратно к населённым планетам.

– И это значит?..

– Они будут брошены на планете, опасной для жизни, почти без медицинского оборудования. Извини, мне не хватило прозорливости…

Слегка повернувшись, она подставила левый грудной плавник. Цивилизованная версия древнего жеста покорности, вроде того, когда ученик-человек склоняет голову перед наставником.

При удаче Хикахи когда-нибудь выпадет командовать кораблём, намного крупнее, чем «Бросок». Капитан и учитель в нём радовались одновременно – её скромности и её уму.

– Хорошо, мы принимаем их идею к обсуждению. На случай, если придётся реализовывать план срочно, пусть бот стоит заправленный и готовый. Но под охраной.

Им обоим было известно, что это дурная примета – принимать меры безопасности на корабле, а не за его пределами.

Пёстрое резиновое кольцо проплыло мимо. Крайдайки ощутил желание догнать его. Так же его тянуло вжать Хикахи в угол, тереться о неё носом, пока не. Он встряхнулся.

– О дальнейших тектонических исследованиях, – сказал он. – Исключено. Джиллиан Баскин отправилась на твой остров, доставить необходимое Томасу Орли и помочь Судману изучать аборигенов. Оттуда она может захватить образцы для Чарли. Пусть довольствуется этим. Нам всем хватит работы, как только Суэсси вернётся с запасными частями.

– Суэсси уверен, что на сбитом корабле нашёл то, что надо?

– Абсолютно.

– Новый план подразумевает перемещения «Броска», а включение двигателей может нас выдать. Впрочем, выбора, похоже, нет. Я займусь планом перемещения корабля.

Крайдайки понял, что у него ничего не выходит. Оставалось лишь несколько часов до прибытия Суэсси, он говорит с Хикахи на англике… и она ведёт себя всё неприступнее и осторожнее. Неудивительно, что ни намёков, ни языка тела, ни малейшего представления, как она расценит его попытку сближения – примет или оттолкнёт.

Он ответил на тринари:

 
* Только сдвинем его —
       Глубоко под водой
* До подбитой ракеты —
       Мёртвой, ждущей
*Пока эта битва
       Полыхает во тьме
* Заполняя пространство
       Визгом диких кальмаров
* В это самое время
       Орли, Рубящий Сети
* Там, вдали
       Создал
              Подмену
* Там, вдали
       Правду
              Раскроет
*Заманит акул —
       Чтоб спасти нас *
 

Хикахи не сводила с него глаз. Об этой части плана она слышала впервые. Как и множество самок экипажа, Хикахи платонически обожала Томаса Орли.

«Надо было сказать поделикатнее. А ещё лучше промолчать!»

Глаза дельфы моргнули раз, второй, потом закрылись. Медленно уйдя в воду, она слабо запела сонаром.

Крайдайки позавидовал людям – у них были руки, способные обнять. Он тихо ушёл под воду рядом, чтобы коснуться её своим бутылкообразным носом.

 
* Не грусти о —
       Сильноглазом Пилоте
* Песнь об Орли —
       Споют даже киты *
 

Хикахи печально отозвалась:

 
* Я, Хикахи —
       Почитаю Орли
* Почитаю капитана —
       Почитаю соратников
* Сделано дело
       Но по одной страдаю —
* По Джиллиан Баскин —
       Милой, Жизнь Очищающей *
* По утрате её —
       По скорби её тела *
 

Пристыженный Крайдайки почувствовал, как его окутывает тёмный саван тоски. Он тоже прикрыл глаза, и вода отозвалась эхом разделённой скорби.

Бок о бок парили они рядом, приподымаясь для вдоха и снова погружаясь.

Мысли Крайдайки были уже далеко, когда он вдруг ощутил, что Хикахи отплыла. Но потом вернулась, мягко скользнув по его боку, и нежно прикусила маленькими острыми зубами.

Почти против воли, Крайдайки понял, что возвращается тяга к жизни. Повернувшись, он испустил длинный бурлящий выдох, когда её подталкивания стали более дразнящими.

Вода начала обретать привкус счастья, и Хикахи замурлыкала знакомую песню, выросшую из древнейших сигналов праймала. Среди прочего в нём звучало и это – «Жизнь продолжается».

27
Остров

Ночь тиха.

Гравитация множества малых лун Китрупа накатывает крохотные приливы на металлические скалы в сотне метров отсюда. Непрерывно дующие над океаном ветры качают деревья и шелестят листвой.

Однако после всего, что сопровождало их месяцами, тишина давит. Нет ни вездесущих звуков работающих механизмов, не смолкавших с самого старта, неумолчного жужжания и цоканья, ни редкого треска и дымных вспышек поломок.

Свист и трели дельфиньих разговоров тоже исчезли. Даже Кипиру и Сах’ота не было. После заката двое дельфинов сопровождали аборигенов Китрупа в их ночной морской охоте.

И на самом металлоострове было слишком тихо. Только немногие звуки, казалось, вечные: шум прибоя, далёкое ворчание вулкана…

Донёсся тихий томный стон, за которым раздался едва слышный, задыхающийся всхлип.

– Опять. – вздохнула Дэнни, не слишком скрываясь от Тошио.

Звуки доносились с поляны на южной оконечности острова. Третий и четвёртый из людей на острове попытались устроиться как можно дальше от деревни и тоннеля в острове. Дэнни хотелось оказаться ещё дальше.

Смех, слабый, но внятный.

– Никогда такого не слышала, – снова вздохнула Дэнни.

Тошио покраснел и подбросил хвороста в костёр. Пара с поляны заслуживала уединения.

Нужно намекнуть на это Дэнни.

– Прямо как норки! – сказала Дэнни, пытаясь придать своим словам иронию и притворную зависть. Но получилось грустно.

Вопреки своему желанию, Тошио вдруг сказал:

– Дэнни, все мы знаем, что люди – чемпионы галактики по сексу, хотя некоторые наши клиенты легко нас обгонят.

– Что ты имеешь в виду? – Дэнни взглянула на него.

Тошио поворошил костёр веткой.

Рискованное замечание. Ночь придала ему храбрости, и захотелось снять напряжение, царившее у костра.

– Э-э-э… в старой пьесе есть слова: «О, ваш дельфин и тот не похотливей»[5]5
  У. Шекспир, «Конец – делу венец», акт 2, сцена третья. На самом деле, во фразе обыгрывается созвучие слов «дофин» – наследник французского престола и «дельфин». (Прим. переводчика)


[Закрыть]. Но и до Шекспира сравнивали двух самых дружелюбных из разумных млекопитающих. Не думаю, что кто-то придумал способ замера подобных вещей, но мне часто кажется, что это некое условие достижения разумности. Само собой, это лишь предположение. Возьмём всё, что о возвышении говорят галакты…

Он говорил и говорил, постепенно уходя от желания подразнить её, и замечал, как Дэнни едва не лишилась своей обычной сдержанности, но всё же отвернулась и уставилась в темноту.

Неужели получилось? Раунд был за ним! Победа маленькая, но в игре, которую он часто боялся даже начать. В искусстве флирта Тошио почти всегда оказывался проигравшим. Отыграть хоть немного у привлекательной женщины, да ещё постарше, в неглупом разговоре, и угадав её натуру – несомненно, выигрыш.

Жестоким он себя не считал, хотя это свойственно игре. Всё, чего ему хотелось, – чтобы Дэнни Судман не считала его мальчишкой. Жаль, если это отразится на их прежних непринуждённых отношениях.

Сах’от его не особенно заботил, но юношу позабавило, что дельфин помог ему пробить оборону Дэнни. Он был почти готов пошутить снова, но Дэнни перебила его:

– Извини, Тош. С удовольствием бы дослушала, но я лучше пойду спать. Завтра тяжёлый день, отправляем глайдер Тома. Надо показать кикви Джиллиан, поэкспериментировать с этим чёртовым роботом для Чарли. Тебе тоже не мешало бы лечь.

Она взяла свой спальный мешок, чтобы устроиться на краю лагеря, ближе к охранным устройствам.

– Да, – торопливо согласился Тошио. – Через пару минут, Дэнни. Спокойной ночи. Приятных снов.

Она молчала, сидя спиной к затухающему костру. Тошио не видел, спит ли она.

«Вот бы людям пси-качества получше, – думал он. – Говорят, у телепатии свои недостатки, но было бы здорово иногда знать, что происходит в голове у другого… Меньше тревоги. Знай я, о чём она думает, даже если бы она просто думала, что я лишь болтливый подросток».

Он посмотрел на небо. Между клубящимися облаками виднелись звёзды.

В двух местах мерцали крохотные туманности, которых раньше не было, – следы продолжавшейся битвы. Маленькие лже-скопления переливались всеми видимыми и невидимыми цветами спектра.

Тошио набрал пригоршню металлосиликатной пыли и медленно высыпал её на угли. Падавшие чешуйки металла подмигивали ему, как раскалённые конфетти или мерцавшие звёзды.

Отряхнув ладони, юноша повернулся и забрался в спальник. Закрыв глаза, он лежал, не желая ни видеть звёзды, ни разбирать лучшее и худшее в своём поведении.

Вместо этого он слушал ночной ветер и волны. Ритмичные, успокаивающие, словно колыбельная, словно море его родины.

Теперь лишь однажды с южного края поляны донеслись вздохи и тихий смех. Это были звуки полного счастья, пробудившие в нём горькое желание.

– Опять они начали… – вздохнул он про себя. – Клянусь, никогда ничего подобного не слыхал.

* * *

Влажный воздух добавлял испарины их телам.

Джиллиан слизнула полоску соли с верхней губы. Тем же способом Том убрал немного блёсток с её грудей. Влажный язык охладил круги вокруг сосков и сами соски.

Охнув, она схватила Тома за кудри на затылке, где его слегка редеющая гордость ещё вполне допускала такое. Он ответил легким дразнящим укусом, пронизавшим её дрожью до кончиков пальцев, икр и самой глубины живота.

Обхватив Тома ногами, Джиллиан вжалась тазом в его пах. Её дыхание стало громче, когда он приподнял голову и заглянул ей в глаза.

– Думал, мы уже доигрываем. – слегка охрипшим голосом шепнул он. Изобразил, что утирает взмокший лоб. – Тебе следовало предупредить, что я перехожу черту и начинаю обещать то, чего не выполню. – Он взял её руку и поцеловал ладонь, затем нежную кожу запястья.

Джиллиан погладила его по щеке, затем легко-легко коснулась подбородка, горла и плеча. Запустив пальцы в волосы на груди, шутливо подёргала их.

Она замурлыкала – не как обычная кошка, скорее, как неприрученная самка леопарда.

– Как только будешь готов, милый. Я подожду. Видно, ты просто незаконный отпрыск недомытой пробирки, но я знаю тебя лучше твоих проектировщиков. Твои ресурсы они не представляют…

Том уже собрался запротестовать, что проектировщики проектировщиками, но он-то воистину законный сын Мэри и Брюса Орли, штат Миннесота, Земная Конфедерация, но вдруг заметил, что её глаза полны слёз. Чуть обидные, легкие и поддразнивающие слова, но пальцы Джиллиан всё крепче сжимались, и она всё пристальнее смотрела ему в глаза и разглядывала лицо, словно стараясь запомнить каждую чёрточку.

Том вдруг ощутил смятение. Он так хотел быть с Джиллиан в их последнюю ночь вдвоём. Можно ли быть ближе, чем они сейчас? Он всем телом вжался в неё, втягивал ноздрями её тёплое дыхание. И отвёл взгляд, почему-то чувствуя, что бросает её в беде.

Затем он вдруг почувствовал это – нежное касание, ослабляющее давящую тяжесть в голове. Мягкое, непрекращающееся нажатие. Он понял, что борется с самим собой.

«Ведь я уйду завтра», – подумал он.

Их долгий спор, кому идти, выиграл он. Но это была горькая победа.

Он прикрыл глаза. «Я отрываю её от себя! Я могу никогда не вернуться и отрываю лучшее от себя!»

Внезапно Том ощутил себя слабым и чужим, словно брошенным в опасном месте; единственной преградой между теми, кого он любит, и грозными врагами; никаким не супергероем, а только человеком, готовым в одиночку рискнуть всем.

Он открыл глаза, почувствовав прикосновение к лицу.

Том прижался щекой к руке Джиллиан. В её глазах по-прежнему стояли слёзы, но там же светилась улыбка.

– Дурачок, – сказала она. – Ты всегда будешь со мной. До сих пор не понял? Я буду с тобой, и ты ко мне вернёшься.

Он изумлённо покачал головой.

– Джилл, я… – заговорил было Том, но его рот закрыл жадный поцелуй. Её губы были горячими и нежными, пальцы правой руки делали немыслимые вещи.

Снова и снова опьяняя сладким запахом, Джиллиан заставила его поверить, что она права. Опять права.

Часть третья
Диссонанс

Животные создаются природными силами, которые для них самих непостижимы. Для их рассудка нет ни прошлого, ни будущего. Одно вечное длимое настоящее одного-единственного поколения, его лесные тропы, тайные пути, воздушные и морские.

Нет во вселенной ничего более одинокого, чем Человек. Он вошёл в странный мир истории…

Лорен Айзли

28
Сах'от

Всю ночь он следовал за ними. К утру Сах’от, кажется, начал понимать.

С рассветом кикви ушли с ночных охотничьих угодий и поплыли к островным укрытиям. Припрятав сети и ловушки в тайниках коралловых расщелин, они взяли свои корявые копья и заторопились прочь от крепнущего света. Дневное солнце будит лианы-убийцы и иные опасности. Днём кикви бродят в лесах на вершине металлоострова, добывая в густых кронах орехи и мелких животных.

Под водой кикви выглядят, как зелёные рыбы-собаки, но с короткими длиннопалыми руками и ногами, снабжёнными плавниками. Пара хватательных брюшных плавников помогает им маневрировать. Мощные ноги позволяют плыть, держа груз руками. Голову окружает кольцо реснитчатых жгутиков, извлекающих растворённый кислород, который пополняет упрятанный в теле каждого кикви дыхательный мешок.

Охотники-собиратели тащили две сети, полные морских существ, похожих на разноцветных металлических крабов. Кикви ухали, взвизгивали и клекотали – это была их песня.

Сах’от слушал, как они обмениваются попискиванием; крохотный словарь, скорее даже серия озвученных сигналов, координирующих передвижение. Иногда несколько кикви всплывали, чтобы подышать, сопровождая это действие хором сложного щебета.

Туземцев не заботили чужаки, плывущие следом. Сах’от держался на расстоянии, стараясь не мешать. Конечно, они ощущали его присутствие. То и дело кикви помладше посылали в его сторону сонарные импульсы, явно подозревая что-то. Странно, что старшие охотники явно его приняли.

На разгорающийся день Сах’от поглядывал с облегчением. Несмотря на тьму, ночью он старался обходиться без сонара, чтобы не потревожить туземцев. Ему пришлось действовать почти вслепую. Испугавшись, он один раз чуть не врезался во что-то… Или что-то едва не врезалось в него.

Однако жертвы были не напрасны. Он ощущал, что очень прилично овладел их языком. Структура сигнала, как и в дельфиньем праймале, строилась на иерархии стаи и частоте дыхательного цикла. Причинно-следственные связи, несомненно, были сложнее, чем в праймале, – из– за наличия рук и использования инструментов.

 
:? Слышишь, мы охотимся       охотимся?:
:? – охотились       – хорошо
:? Гляди, гляди,
              Удачу, удачу выглядывай
 
 
:?Ешь, ЕШЬ хорошо, будешь есть —
       – не будешь съеден.              Нет!
:?Над водой умри. А не в ней?..
 

Если судить только по семантике, эти создания кажутся менее созревшими для возвышения, чем были ещё нетронутые земные дельфины. Но найдутся те, кто возразит, отметив их способность пользоваться орудиями.

Разумеется, наличие рук может означать, что кикви станут не слишком приличными поэтами. Тем не менее их самовосхваление не лишено обаяния.

Ремни экзоскелета врезались в кожу, когда Сах’от всплыл для вдоха. Пусть эта проклятая штука легка и обтекаема, он бы обошёлся и без неё.

Да, эти воды опасны, ему может понадобиться её защита. И Кипиру вечно поблизости. Пусть следует инструкции держаться в стороне, но слушает всё. Кипиру откусит ему спинной плавник до позвонков, если застанет без экзоскелета.

В отличие от предельно технизированных финов «Броска», Сах’ота экзоскелет угнетал. Против компьютеров он ничего не имел, некоторые из них могли говорить и помогали общаться с другими расами. Но приспособления для хождения, ручной работы или убийства всяких вещей – это было неестественно, он мечтал избавиться от них раз и навсегда.

Сах’от ненавидел эти два коротеньких, бугристых «пальц-цца» на концах грудных плавников – ему говорили, что когда-нибудь из них получатся полноценные руки для его вида. Это было неэстетично. Он отвергал всякие изменения дельфиньих лёгких, благодаря которым дельфины стали устойчивее к сухопутным болезням и могут дышать рабочей водой. Истинные китообразные в таких мутациях не нуждаются. Нетронутые Stenos bredanensis и Tursiops truncatus, обошедшиеся без генетиков, могут в любую минуту обогнать любого «amicus».

Он не осуждал и не одобрял усиление зрительных способностей, но ведь за это было заплачено серым веществом, которое предназначалось только звуку.

Сах’от снова всплыл вдохнуть, потом погрузился и нагнал аборигенов.

В его собственной линии усиливались способности к языкам, а не к ручному труду. Ему это казалось более близким природе дельфина, чем возня со звездолётами, игра в космонавтов и инженеров. Поэтому он отказался лететь с катером, отправленным осматривать заброшенный флот у Скопления Мелей.

Даже если бы там оказался кто-то или нашлось что– то, пригодное для разговора, – а свидетельств тому не оказалось, – что бы он делал в компании клиентов-неумех? «Бросок», в одиночку пытающийся разобраться с целым покинутым флотом, – ребёнок, играющий с неразряжённой бомбой.

Экипаж презирает его, и это не возмещено даже гибелью капитанского катера.

«Презрение ничего не значит», – напомнил себе Сах’от. Он не солдат. И пока он выполняет свою работу, ему незачем себя оправдывать. Это касается и неодобрительных щелчков из-за его тяги к Дэнни Судман. Задолго до возвышения самцы-дельфины вольно заигрывали с женщинами-исследовательницами. «Многолетняя традиция», – думал он. Что было хорошо для старины Прыгуна, подойдёт и его умнику-потомку.

Англик бесил Сах’ота постоянной необходимостью самооправдания. Люди вечно спрашивают: «Почему?» Что «почему»? Есть и другие способы смотреть на мир, кроме человеческого. Любой кит вам это скажет.

Кикви оживлённо щебетали, плывя к восточному берегу острова и собираясь поднять добычу к трещине с подветренной стороны.

Сах’от ощутил мелькнувший, словно луч прожектора, импульс сонара. С севера приближался Кипиру, чтобы сопровождать его к лагерю землян. Сах’от направился к поверхности. Задрав голову, он глядел на новый день. На востоке сквозь влажную пелену поднимается солнце, а ветер пронизан шелестом уже летящего дождя.

Воздух отдаёт металлом, напоминая, что их задержка на Китрупе смертельно опасна. Нет сомнения, Крайдайки и его «инженеры» стараются придумать план, как выбраться из этой дряни. И план будет безумно отважным, гениальным… и прикончит нас всех.

Неужели не ясно, что новички в этой игре на созидание и завоевание не смогут одолеть галактов, которые играют в неё тысячелетиями? Конечно, он верен людям, но понимает: они – неуклюжие детёныши, борющиеся за выживание в убийственно реакционной Галактике. Как говаривали древние дельфины: «Все люди – инженеры, все инженеры – люди». Остроумно, но лживо.

Кипиру всплыл рядом. Сах’от медленно выдыхал, рассыпая брызги. Он лежал, любуясь восходом, пока терпение Кипиру не кончилось.

– Расссвело, Сахххот. Пора уходить. Нам надо отчитаться, а я хочу поесть и отдохнуть.

Сах’от исполнял роль рассеянного учёного, которого отвлекли от мыслей, чья глубина Кипиру недоступна.

– Что? О да! Разумеется, пилот. Непременно. У меня интереснейшие данные для отчёта. Знаешь, я, похоже, расколол их язык.

– Просто чудно. – Кипиру ответил семантикой англика, но в фонетике дельфиньего писка. Нырнув, он скользнул ко входу в пещеру.

Сарказм пилота задел этнолога, но раскаиваться Сах’от не собирался.

«Пора, наверное, сочинить пару намекающих лимериков для Дэнни, чтобы отчёт был повеселее, – решил он. – Жаль, она осталась на берегу этой лужи. Может, сегодня уступит…»

Когда они достигли дна бывшего хода древодрели, освещённого сейчас небольшой фосфорной лампой, Сах’от заметил, что двое саней убрали из прохода и закрепили в нижней пещере. А ведь, по крайней мере, одни сани всегда должны быть в верхнем бассейне, если Дэнни и Тошио придётся срочно уходить. По узкому вертикальному стволу он бросился к Кипиру.

Наверху у бассейна стояли ещё двое саней. Видимо, ночью пришёл кто-то с корабля.

Тошио и Дэнни уже спустились к воде и разговаривали с Кипиру. Сах’от задумчиво поглядел на Дэнни и решил отложить начало беседы.

«Попытаюсь вечером зазвать её в море. Выдумаю предлог – что-нибудь о механике работы корня древодрели. Скорее всего, не получится, но попробовать надо, хотя бы от скуки».

Привстав на хвосте, Сах’от оглядел поляну у пруда. Плотный кустарник с южной стороны раздвинулся и выпустил двоих – мужчину и женщину.

Они подошли. Джиллиан Баскин встала у пруда на колени и просвистела приветствие на тринари:

 
* Неизменный Кипиру
       Твёрже утёса
* Косаток сражающий
 
 
* Сах’от вселикий,
       Всё отражающий
* Совсем как человек
 
 
* Даже в буре ночной
       Вас узнаю двоих
* Две стороны одного!
 

Кипиру незатейливо ответил на англике:

– Рад вас видеть, Джиллиан. И вас, Т-том.

Сах’от слегка погрузился, без удовольствия осознав, что следует отстоять репутацию. Он не Кипиру, ему придётся блеснуть приветствием не слабее, чем у Джиллиан. Хотя он предпочёл бы убраться куда-нибудь и обдумать сочинённое Джиллиан, особенно ту часть, где «совсем как люди». Комплимент, или в свисте верхнего регистра прозвучала нота жалости?

Орли спокойно стоял рядом с Джиллиан. Этот человек словно видел Сах’ота насквозь.

Сах’от глубоко вдохнул.

 
       * Только взгляните!
Единобрачия
       * Чудо!
 
 
       * Любящих двое!
Один силуэт
       * И синь бескрайнего неба *
 

Джиллиан зааплодировала и рассмеялась. Орли коротко улыбнулся: похоже, у него что-то было на уме.

– Рад, что наши фины вернулись, – сказал он. – Мы с Джиллиан приплыли вечером. Она – с «Броска», я – с участка, где разбился боевой звездолёт, вызвавший цунами на Тошио. Ребята, Джилл доставила моноволоконный кабель, так что можете держать связь с кораблём. Несколько дней она поработает с вами по самым важным аспектам кикви. Помнится, и на корабле вас просили собрать кое-какие данные кое для кого. Так, Джиллиан?

Светловолосая женщина кивнула. Напоминание о требовании Чарли Дарта не слишком обрадовало Тошио и Дэнни.

Орли продолжал:

– Другая задача Джилл – доставить нужное мне оборудование. Утром я должен уйти. Воспользуюсь солнечным глайдером.

Кипиру шумно вздохнул. Собрался возразить, но Орли поднял руку:

– Знаю, это риск. Но мне надо экспериментально узнать, сработает ли наш план спасения. А так как здесь нет никого, кроме вас, друзья, я должен попросить вас о помощи.

Сах’от забил хвостом под водой. Он изо всех сил старался сдерживаться, но это было трудно. Очень трудно!

Вот как, они и вправду попытаются уйти! А он так надеялся на Орли и Баскин. Умные, опытные, почти мифические агенты Совета Землерождённых. Мастера выживания.

А теперь они несут безумную чушь и надеются на его помощь! Им что, непонятно, что придётся разбивать стену головой?

Он всплыл рядом с Кипиру, сохраняя маску преданного и внимательного клиента. Но внутри всё бушевало, пока он слушал, какой дикий «план» должен спасти их от иномирных чудовищ.