Текст книги "Звездный прилив"

45
Том Орли

Холодный океанский бриз дул с запада. Посреди ночи он проснулся в приступе дрожи. Его глаза открылись тьме и уставились в пустоту.

Он не мог вспомнить, кто он такой.

«Надо подождать, – сказал он себе. – Вспомнится».

Ему снилась планета Гарт, где моря невелики, а рек множество. Там он прожил недолго среди колонистов, людей и шимпов, в смешанном поселении, таком же богатом и удивительном, как Калафия, где вместе жили фины и люди.

Гарт был дружелюбным миром, пусть и отдалённым от других поселений землян.

В его сне Гарт захватывали. Гигантские корабли снижались над городами и извергали облака газа на его плодородные долины, заставляя колонистов в ужасе бежать. Корабли сверкали сотнями огней.

Ему с трудом удалось разделить реальность и кошмар. Том вгляделся в хрустальный купол китрупской ночи. Тело было скрючено – ноги поджаты, руки охватывают плечи – в судороге изнурения и от холода. Понемногу он заставил мышцы расслабиться. Сухожилия трещали, суставы скрипели, он заново учился двигаться.

Северный вулкан утих, оставив только слабое багровое зарево. Тучи над ним разошлись, оставив длинный просвет с рваными краями. В небе Том различал крохотные точки света.

Он подумал о звёздах. Астрономия всегда занимала его.

«Красные – значит, холодные, – размышлял он. – Эта красная может быть либо старой и ближней, либо далёким газовым гигантом, агонизирующим перед смертью. А вон та яркая может быть голубым супергигантом. Редкая штука. Есть ли такая в этом участке пространства?»

Надо повспоминать.

Том моргнул. Голубой «супергигант» двигался.

Том смотрел, как он плывёт между звёзд, пока не пересёкся с другой точкой, изумрудно-зелёной. Затем сверкнула вспышка – там, где две искры встретились. Когда голубая проплыла дальше, зелёная исчезла.

«Какова вероятность, что я мог это увидеть? Что оказался в нужном месте и в нужное время? Битва, похоже, в самом разгаре, там, наверху. И до конца ещё далеко».

Том попытался встать, но тело мешком осело назад, на кучу стеблей.

«Ладно, ещё разок».

Он кое-как перекатился на один локоть, подождал, собираясь с силами, затем оттолкнулся и встал.

Маленьких тусклых лун Китрупа не было видно, но звёздного света хватало, чтобы оглядеть мрачный ландшафт. Вода сочилась сквозь ползущую трясину. Отовсюду неслось хлюпанье и кряканье. Один раз он услышал придушенно оборвавшийся визг – видимо, какая-то некрупная дичь рассталась с жизнью.

Он благодарил своё упорство, затащившее его на этот хилый бугорок. Даже какие-то два метра сыграли роль. Ночь в этой мерзкой жиже могла убить его.

С трудом повернувшись, Том стал перебирать на санях свои скудные ресурсы. Прежде всего, согреться. Вытянув из кучи рубашку гидрокостюма, он осторожно натянул её.

Том понимал, что надо заняться и ранами, но они могли ещё немного подождать. То же самое с плотной едой – ему удалось сохранить несколько основательных порций.

Жуя питательный брикет и прихлёбывая из фляги, Том оценил невеликую горку оборудования. Важнее всего сейчас три пси-бомбы.

Он посмотрел на небо. Кроме тускло-багровой дымки возле одной яркой звезды, других признаков боя незаметно. Но и одного этого взгляда довольно. Том уже знал, какую из бомб задействовать.

Джиллиан провела несколько часов с Ниссом, прежде чем отплыть с «Броска» и побыть с ним на острове Тошио. Она подключила компьютер тимбримини к микроветви теннанинской Библиотеки, которую он раздобыл. Затем они с Ниссом разработали нужные сигналы, которыми зарядили бомбы.

Самым важным был теннанинский сигнал бедствия. Благосклонность Ифни переменчива, но да поможет она Тому в его решающем эксперименте – выяснить, сработает ли план вообще.

Вся работа, проделанная Суэсси, Тшут и остальными для «Троянского Конька», свелась бы к нулю, если бы никого из сражающихся теннанинцев не осталось в живых. Какая польза «Броску» прятаться в выпотрошенный теннанинский корпус, подниматься в космос в этой маскировке, если все сражающиеся начнут палить по якобы уцелевшему противнику?

Том выбрал одну из пси-бомб. Округлая, она лежала в его ладони, словно глаз в глазнице. Сверху предохранитель и таймер. Джиллиан аккуратно надписала каждую. На этой она добавила затейливую подпись и маленькое сердечко, пронзённое стрелой.

Том улыбнулся и поднёс бомбу к губам.

Его слегка мучила совесть, ведь из мужского шовинизма он настоял, чтобы ему доверили лететь сюда, а ей пришлось остаться. Но сейчас он понимал, что был прав. Хотя Джиллиан сильна и подготовлена, она не такой хороший пилот, как он, и, скорее всего, разбилась бы. И уж конечно ей не хватило бы физических сил столько протащить сани.

«Дьявол, – подумал он. – Я рад, что она в безопасности, с друзьями, которые её защитят. И этого вполне достаточно. Она сможет одной рукой уложить десять бленчукских пещерных ящеров, но она – моя любимая, и я не позволю никакой беде показаться рядом с нею, пока могу».

Неспокойный вулкан громыхал и ворчал, забавно напоминая ему Монт-Деанн, когда он в последний раз наблюдал его, выплёвывающий расплавленную магму на крутые ступенчатые склоны Земли Афродиты – континента, чьи края погружены в опалённое, сухое как кость, призрачное мёртвое море. Под кислотными тучами Венеры такие же лавовые языки освещали другую долгую ночь, полную хорошо запомнившейся боли, разве что эта близкая китрупская фумарола едва вспыхивала бы на гигантских яростных склонах Деанна. К тому же на Венере ночь не кончается.

Там он тоже лежал среди камней, полумёртвый, не зная, выживет или погибнет. Сквозь лицевую пластину шлема он видел инфракрасные следы в удушливой атмосфере, оставленные медленным ливнем комет, падающих издалека и сталкивающихся с ледяными шарами, чьи отвесные траектории, казалось, вонзались в изогнутый горизонт, за пределами зрения и слуха.

Тогда он был молод и наивен, иначе не доверился бы словам чужого о том, что нанятый дирижабль полностью проверен и готов к броску через Горящие Пески Эллы… Чужого, как после вспомнилось Тому, ни разу не взглянувшего ему в глаза при подписании документов о найме. «Первое впечатление может быть ошибочным», – думал он, едва уцелев после крушения. – Но если есть сомнения, лучше довериться чувствам».

Тогда его тоже захлестнуло отчаяние и ощущуние неудачи. C информацией, которая находилась в его сумке, проект терраформинга Венеры мог серьёзно придержать иномирных советников, галактов из Института Прогресса, собиравшихся назавтра отменить как несбыточную человеческую мечту о возрождении морей, мёртвых три миллиарда лет. С их знаниями и технической поддержкой чудо могло произойти, если бы советников удалось убедить остаться в проекте. Если бы данные прибыли вовремя.

Его передёрнуло при воспоминании об этом давнем испытании. Хотя сходство обманчиво: на Венере помощь была буквально в часе пути, а проблема, пусть и серьёзная, не такая гибельная. «И на Венере всего-то требовалось не сгореть».

Холодный ветер пробрался под мокрую одежду, зубы застучали.

«Пожалуй, сейчас мне лучше держаться подальше от вулканов».

Том запил водой последний белковый брикет. Взвесив бомбу на руке, он прикинул стратегию. Начальный план заключался в том, чтобы приземлиться у вулкана, подождать, пока глайдер зарядится для обратного полёта, затем установить бомбу и улететь, пока она не сработала. Он мог использовать тепловые потоки от вулкана, чтобы набрать приличную высоту, выбрать другой остров и с него наблюдать за результатами эксперимента. При отсутствии другого острова – просто улететь подальше, сесть на воду и через телескоп следить оттуда.

План был отличный, но его испортил налетевший шторм и неожиданные джунгли из безумных водорослей. Телескоп присоединился к слою металлических осадков на дне китрупского мира-моря вместе с большей частью обломков его гелиопланера.

Том осторожно поднялся на ноги. Еда и тепло сделали это упражнением с контролируемым уровнем боли.

Порывшись в своём скудном инвентаре, он оторвал длинную узкую полосу от грязных остатков спального мешка. Лоскут прочного изошёлка вполне подходил.

Пси-бомба в руках была весомой и основательной. Трудно представить, что этот стальной шар начинён мощными иллюзиями – супердейственная подделка, готовая выпустить их по приказу.

Он выставил таймер на два часа и вдавил спуск предохранителя, запуская детонатор. Осторожно уложил бомбу в самодельную пращу. Том понимал, что играет перед самим собой. Расстояние мало что значило. Когда рванёт, сенсоры сработают по всему Китрупу. Он мог взорвать её прямо под ногами.

Однако наверняка ничего не известно. Забросить бомбу как можно дальше может и помочь.

Несколько раз качнув пращу, чтобы приноровиться, Том стал раскручивать своё орудие. Сначала медленно, затем со странным чувством силы, хлынувшей откуда-то из груди в ноги и руки. Усталость исчезла. Он запел:

Да, мой папа был дикарь,

 
В шкурах, без штанов сражался.
Любил он в небо посмотреть на сотни огоньков,
Пока в грязи копался.
И все ваши ити, и эти ваши звёзды…
…
 
 
Да, папа храбрый был боец,
Родню бил в глаз и в спину,
О вечном мире размышлял,
Но в грязь был сбит дубиной.
И все ваши ити, и эти ваши звёзды.
 
 
Да, папа знал, что есть любовь,
Но маму бил нещадно.
Мечтал, свою смиряя кровь,
О жизни тихой, складной.
И все ваши ити, и эти ваши звёзды.
 
 
Но папа славным был вождём,
Умел он всем брехать,
И робким массам он велел Ракеты запускать.
И все ваши ити, и эти ваши звёзды.
 
 
Читать папаша не умел,
За то себя корил,
И много раз начать хотел,
Но слишком гордым был.
И все ваши ити, и эти ваши звёзды.
 
 
Однажды оступился он
И шею вдруг свернул.
Меня оставил сиротой,
А сам навек уснул.
И все ваши ити, и эти ваши звёзды…
 
 
Зови зверёнышем меня,
За шрамы презирай!
Но прежде ты мне объясни,
Кому обещан рай?
Всем вашим ити, и этим вашим звёздам?
Всем вашим иди на… и всем вашим звёздам!
 

Плечи Тома выгнулись, он сделал шаг. Руки мощно распрямились, и он отпустил конец пращи. Бомба взлетела высоко, крутясь словно мяч. Вертящийся шар коротко блеснул, набирая высоту, и исчез из виду. Том вслушался, но не различил звука падения.

Он постоял, тяжело дыша.

«Ну что ж, – подумал он. – Нагоняет аппетит. У меня два часа на еду, возню с ранами и устройство укрытия. Любое время, которое мне после этого выпадет, я – о господи! – приму со смиренной благодарностью».

Накрыв плечи куском рваной ткани, он принялся при свете звёзд готовить еду.

Часть пятая
Сотрясение

В мире, что старше и сложнее нашего, живут они, более совершенные и законченные, одарённые расширенными чувствами, которые мы утратили или никогда не имели, живя голосами, которые мы никогда не услышим… Они – иные народы, пойманные вместе с нами одной сетью жизни и времени.

Генри Бейтсон

46
Сах'от

Вечером кикви вышли в свои охотничьи угодья. Сах’от слышал их возбуждённый писк, пока они собирались на прогалине к западу от поваленной древодрели. Охотники прошли неподалёку от пруда, направляясь к большой скальной расщелине на южном склоне острова, чирикая и шумно продувая дыхательные мешки.

Сах’от слушал, пока аборигены не ушли. Затем он погрузился на метр и раздражённо выпустил облако пузырей. Всё шло не так.

Дэнни изменилась, и ему это не нравилось. Взамен обычной прелестной пугливости она его попросту не замечала. Хуже того – выслушала два его лучших лимерика и серьёзно ответила, не отреагировав на восхитительную двусмысленность.

Не считаясь с важностью её исследований по кикви, Такката-Джим приказал ей заняться ещё и анализом системы древодрели для Чарльза Дарта. Дважды она уходила под воду, чтобы собирать образцы ниже металлохолма. Игривые подходы Сах’ота она пропускала и, что хуже, рассеянно отшучивалась.

Сах’от сознавал, что несмотря на все свои прежние попытки подчинить её, он всё-таки не хотел, чтобы она менялась. По крайней мере не так.

Огорчённый, он плыл, пока фал, пристёгнутый к одним саням, не остановил его, напомнив о худшем из оскорблений. Новая обязанность заставляла его быть постоянно связанным с этой электрической мерзостью, болтаясь в тесном пруду, тогда как его настоящая работа – в открытом море, с доразумными.

Когда Джиллиан и Кипиру уплыли, он решил, что их отсутствие сделает его свободнее. Как же! Не успели пилот и врач отбыть, как вышел Тошио и принял командование.

«Мне следовало крутиться возле него. Как только, во имя Пяти Галактик, мальчишка сумел взять верх?»

Но он был тут, прикованный к мониторингу передвижений проклятого робота, для этого чванного, эгоистичного шимпанзе, которого интересовали одни камни. Тупой мелкий робот даже не имел мозга, который позволил бы ему ГОВОРИТЬ. С микропроцессорами не побеседуешь. Им говоришь, что делать, а затем беспомощно глядишь, как они всё заваливают, поняв тебя буквально.

Экзоскелет просигналил. Пора контролировать отбор проб. Сах’от язвительно щёлкнул в ответ.

 
* Да, болван,
       Повелитель, хозяин!
* Железный дурак,
       Напасть!
* Пискни опять,
       Быстрее работай!
 

Левым глазом Сах’от контролировал экран саней. Он послал роботу импульс-код, и тот ответил потоком данных. Бот наконец переварил последний образец. Он приказал роботу слить скудную память в дата-банки саней. Тошио гонял его по управлению зондом, пока Сах’от не стал контролировать бот почти бессознательно.

Он заякорил свободный конец моноволоконного линя вокруг шершавого камня и опустился ещё на пятьдесят метров.

Прежняя версия происхождения дыры под металлохолмом была отвергнута. Древодрель не могла нуждаться в тоннеле километровой длины, чтобы находить питательные вещества. Ему просто не под силу пробить кору на такую глубину. Масса корня-сверла была слишком велика, чтобы его могло вращать скромное деревце, прежде торчавшее на вершине холма.

Количество выброшенного материала не соответствовало и десяти металлохолмам. Он обнаруживался в основании всего высокого хребта, на котором стоял холм.

Сах’ота эти тайны не занимали. Они просто ещё раз подтверждали, что вселенная причудлива, и что людям, дельфам и шимпам стоит подождать, прежде чем набрасываться на более странные загадки.

Робот закончил спуск. Сах’от заставил его дотянуться и закрепиться на стенке полости когтями с алмазными остриями, затем собрать кабель сверху.

Робот уйдет вниз. Эти маленькие устройства не могут подниматься. Сах’от и сам чувствовал нечто подобное, особенно когда оказался на Китрупе. Он не особенно надеялся когда-нибудь покинуть этот смертоносный мир.

К счастью, после активации забор проб делался автоматически. Даже у Чарльза Дарта не было поводов жаловаться. Пока…

Сах’от выругался. Вот снова помехи, сбивавшие зонд, как только он миновал полукилометровую отметку. Тошио и Кипиру занимались этим, но не могли найти причину.

Треск не походил ни на что, ранее встречавшееся Сах’оту. Однако он не был специалистом по помехам. В нем имелись какие-то синкопы, не слишком мерзкие на слух. Сах’от читал, что некоторым людям нравится слушать белый шум. Конечно: он лишен любых претензий.

Таймер экзоскелета начал отсчет. Сах’от слушал помехи и думал об извращениях, любви и одиночестве.

 
       * Я плыву —
кругами –              как все
       И узнаю * —
печально
       Я не вижу *—
Вздыхая –              Один…
 

Понемногу Сах’от осознал, что он подгоняет свои стихи под шум «снизу». Он затряс головой. Но когда вслушался снова, все получилось.

Песня. Это была песня!

Сах’от сосредоточился. Слушать все шесть частей фуги одновременно – вот на что это походило. Гармонии переплетались с невероятной сложностью.

Конечно, это все принимали за шум! Даже он едва смог уловить.

Таймер экзо просигналил, но Сах’от не обратил внимания. Он был поглощен тем, что пела ему планета.

47
«Бросок»

Моки и Хаоке вызвались в патруль – каждый по своей причине.

Обоим нравилось выбираться с корабля и делать передышку. Хотя ни один фин, в сущности, не рвётся подключиться к саням, часами кружащим в темных безмолвных водах за корабельными стенами.

Но дальше начинались расхождения. Хаоке приплыл, потому что считал это необходимой работой. Моки же надеялся, что обязанности дадут ему шанс что-нибудь убить.

– Я так хотел, чтобы Такката-Джим отправил меня за Акки вместо Кта-Джона, – вздыхал Моки. – Я бы не хуже отследил этого умника!

Сани Моки шли в двадцати ярдах от Хаоке, над высоким подводным обрывом, откуда просматривался весь корабль. Дуговые прожекторы ещё горели на корпусе «Броска», но вокруг теперь было пусто – запретная территория для всех, кроме немногих, отобранных старшим помощником.

Моки видел Хаоке через эластичный пузырь на носу его саней. Хаоке, как обычно, молчал, оставляя все реплики Моки без внимания.

Чванный выползок вонючего кальмара! Хаоке был из тех же умников-турсиоп, что и Крайдайки, и паскудный мелкий гардемарин Акки.

Моки создал в уме звукостатуэтку, нечто сокрушающее и терзающее, и поместил туда капитана Крайдайки в виде жертвы. Капитан, так часто застававший его за имитацией работы, раздражавшей исправлением ошибок в англике, наконец получил то, что заслуживал. Моки радовался, но теперь ему требовалась новая мишень для фантазий. Никакого удовольствия делать вид, что терзаешь неизвестно кого.

Калафианин Акки отлично подошёл на эту роль, когда открылось, что юный гардемарин предал старшего помощника. Моки надеялся, что его пошлют за Акки, но Такката-Джим отдал приказ Кта-Джону, объяснив, что задача – вернуть Акки для уставного наказания, а не совершить убийство.

Гигант казался абсолютно несведущ в столь тонких различиях и отправился на задание, взяв мощное лазерное ружьё. Похоже, Такката-Джим был не слишком уверен в своей власти над Кта-Джоном и отослал его ради собственной безопасности. Вспомнив огонь в глазах Кта-Джона, Моки не позавидовал калафианину, если его найдут.

Пусть Кта-Джон схватит Акки! Без одного маленького удовольствия от большой радости Моки не убудет.

Как здорово стать БОЛЬШИМ, изменить жизнь! В свободное от вахт время все стараются убраться с дороги Моки, будто он вожак стаи! Он уже присмотрел пару сочных самочек в госпитале у Маканай. Некоторые молодые самцы тоже недурны… Моки не слишком привередничал.

Они все скоро попадут к нему, как только поймут, куда течёт вода. Он быстро подавил желание, но до конца не удержался. Короткий победоносный вопль, да ещё в самой запретной форме.

 
# Слава! есть, есть,
              Слава!#
# Грызь есть       и Слава!
       Самки уступят! #
# Новый самец есть!       есть! #
 

Он увидел наконец реакцию Хаоке. Второй патрульный слегка дёрнулся и поднял голову, чтобы взглянуть на Моки. Однако он промолчал, когда тот ответил ему вызывающим взглядом. Моки послал сфокусированный импульс сонара прямо в Хаоке, чтобы показать, что он его тоже слушает.

Заносчивая каракатица! Хаоке он тоже обработает, после того как Такката-Джим хорошенько запустит зубы в ситуацию. А люди с Земли его никогда не осудят, потому что Большой-Человек Мец на стороне Такката– Джима и согласен со всем!

Моки издал ещё один взвизг на праймале, наслаждаясь вкусом запретной дикости. Она будила в нём что-то, спрятанное глубоко внутри. Каждый оттенок усиливал этот голод.

Пусть Хаоке щёлкает в отвращении! Моки даже хотелось, чтобы галакты попробовали спуститься сюда и вмешаться в отношения между ним и его новым капитаном.

Хаоке стоически переносил животные вопли Моки. Однако они напомнили ему, что он связался с бандой кретинов и ничтожеств.

На беду, именно кретины и ничтожества оказались правы, а самые умные на «Броске» ввязались в самоубийственную авантюру.

Хаоке отчаянно жалел искалеченного Крайдайки: капитан явно был из лучших, кого мог дать их вид. Но несчастье привело к полному и совершенно законному изменению политики, а сожалеть об этом не мог. Такката-Джим, по крайней мере, осознавал всю глупость следования безумному плану «Троянский Конёк».

Даже если «Бросок» удастся переместить незаметно к разбитому теннанинцу и если команда Тшут чудесным образом сумеет сделать всё, чтобы «Бросок» смог нести эту оболочку, словно гигантский камуфляж, и вообще стартовать при таких условиях, – какой победы они добьются?

Даже если Томас Орли сообщит, что теннанинцы все еще в бою, остается проблема, как одурачить тех теннанинцев, которые явятся спасать предположительно сбитый корабль. Шансы сомнительны.

Спорный вопрос. Орли, скорее всего, мёртв. От него уже несколько дней ни слова, а игра оборачивается отчаянным желанием.

Почему бы просто не отдать этим трижды проклятым галактам всё, что они требуют? К чему романтическая дребедень про сбережение данных для Совета Земнорождённых? С чего нам трястись над кучей давно брошенных посудин? Уж явно не наше дело, если галактам хочется драться за этот древний флот. Даже китрупские аборигены не стоят того, чтобы отдавать за них жизнь.

Всё это было ясно Хаоке. И это было очевидно для Такката-Джима, чей интеллект Хаоке уважал. Но если это очевидно, почему такие, как Крайдайки, Орли, Хикахи, не согласны? Непонимание задерживало Хаоке в подсекции машинного отделения, вместо того чтобы сосредоточиться на попытках стать сержантом или даже офицером; его тесты не скрывали происходящее.

Моки провизжал ещё одну похвальбу на праймале. В этот раз куда громче. Стенос пытался вывести его из себя.

Хаоке вздохнул. Многие в экипаже начали вести себя так же, менее скверно чем Моки, но плохо. И дело было не в стеносах. Рушилась мораль, а с нею мотивация сохранять кининк, вести ежедневную битву с животной частью себя, вечно стремящейся вырваться из-под контроля. Неделю назад никто не смог бы предсказать, кому выпадет сдаться первым.

Разумеется, лучшие члены команды ушли вместе с Суэсси и Хикахи.

«К счастью», – подумал Хаоке. Он понимал всю иронию того, как хорошее становится дурным, а верное – неверным. По крайней мере Такката-Джим вроде понимал, каково ему, и не нападал за это. Старший помощник с благодарностью принимал его поддержку.

Он услышал, как Моки бьёт хвостом, но прежде чем разозлённый маленький стенос выдал новую насмешку, коммуникаторы их саней ожили.

– Хаоке и Моки? Офицер-связист Хиурки-пит вызывает… Подтвердить!

Вызов по корабельному передатчику от оператора слежения. То, что приходилось сочетать обязанности, показывало, насколько плохи дела.

– Приём, Хаоке слушает. Моки пока не может ответить. В ч-ччём дело?

Он слышал, как Моки давится от возмущения. Но было ясно, что фину потребуется время, чтобы переключить мозги на англик.

– У нас звуковой след с востока, Хаоке… Похоже на сани. Если вражеские, уничтожьте. Если кто-то с острова, верните назад. Если откажутся, стрелять по саням.

– Понято. Хаоке и Моки стартуют.

– Ладно, оратор, – бросил он запутавшемуся Моки и подарил напарнику долгую ехидную усмешку. – Давай проверим, чччто там. И поосторожее со спуском! Мы только сохраняем карантин. В товарищей по команде не стреляем, пока нет крайней необходимости!

Нейроимпульсом он запустил двигатель саней. Не оглядываясь, вырвался из донного ила и медленно набрал ход к востоку.

Моки смотрел, как мчится Хаоке, прежде чем повернуть свои сани следом.

 
# Искушён, искушён… искушён, Моки, да, да
# Искушение, сладко, да-да-да! #
 

Сани погружались во мрак, одни за другими. На экране пассивного сонара они выглядели маленькими мерцающими точками, медленно плывущими к тени подводной горы, а затем исчезающими в ней.

Кипиру разжал правый захват своего экзоскелета и уронил портативный акустический детектор. Тот беззвучно лёг в мягкий ил. Затем пилот повернулся к Джиллиан.

 
* Сделано, спрятано —
       Ловите нашу тень
*Вот порадуются —
       Поймав ложную дичь! *
 

Джиллиан ждала патрульных. За несколько километров до цели они оставили сани, включив автозапуск навигатора, а сами поплыли на северо-запад. Когда двигатели саней опять заработали, пловцы уже кружили в нескольких сотнях ярдов от входного шлюза.

Джиллиан дотронулась до бока Кипиру. Чувствительная кожа дрогнула под её ладонью.

– Помнишь план, Кипиру?

 
* Нужно ли спрашивать? *
 

Джиллиан изумлённо приподняла брови. Тройная восходящая трель да ещё вибрирующий вопросительный щелчок? Необычно кратко и прямолинейно для Кипиру. Он оказался способен на куда большую душевную тонкость, чем она полагала.

– Конечно, нет, мой дорогой Мчащийся-на-Гребне, прости. Я завершу мою часть и целую минуту не буду волноваться о твоей.

Кипиру взглянул на неё, будто сожалея, что на нём ДУ и он не может ответить на её собственном языке.

Джиллиан ощутила это в мягчайшем телеэмпатическом касании.

Она потрепала его по гладкому серому торсу.

– Осторожнее, Кипиру. Помни, что тобой восхищаются и тебя любят. Очень.

Пилот покачал головой.

 
* Плыть – или
       Биться
* Упреждать – или
       Спасать
* Завоевать – твоё
       Доверие *
 

Они перевалили через гребень утёса и быстро поплыли к входу на корабль.