Текст книги "Звездный прилив"

Тошио слышал, что звуки боя приближаются. Но щупальца, словно подстёгнутые угрозой, тянули его быстрее и быстрее, туда, к пещере. Внезапно побег, весь в присосках, обвился вокруг его правой руки. Он не успел перебросить нож в левую, когда жалящий узел коснулся ладони. Тошио взвыл и сорвал стебель, но нож исчез во тьме.

Вокруг заклубились новые щупальца. В этот же миг Тошио осознал, что кто-то говорит с ним на неспешном англике!

– …сообщает о появлении кораблей. Помощник капитана Такката-Джим хочет знать, почему Хикахи не шлёт подтверждение монопульсом.

Акки говорил прямо с корабля! Но Тошио не мог ответить другу. До кнопки передатчика не достать, и вообще он чуточку занят.

– На вызов не отвечать, – любезно добавил Акки. Тошио замычал от нелепости ситуации, стараясь отодрать щупальце от визора шлема, не повредив руки. – Послать только монопульс и срочно возвращаться всей группе. Полагаем, что над Китрупом развивается бой. Похоже, чокнутые ити выследили нас и дерутся за право захвата, как тогда, при Моргране.

– Заканч-ч-чиваю. Режим радиомолчания. Возвращайтесь как можно быстрее. Акки – отбой.

Тошио ощутил, как пережало воздушный шланг. Сейчас хватка была крепкой.

– Ясно, Акки, старик… – прохрипел он, выкручиваясь. – Вот Вселенная отпустит, и я сразу домой.

Шланг зажат намертво, и он не справляется. Пластик визора запотел. Сознание меркло. Казалось, подплывали спасатели. Наяву или в бреду, он уже не понимал. Как мог Кипиру наяву примчаться первым и драться за него насмерть, не обращая внимания на жестокие ожоги?

Проще было считать, что это сон. Лазерные выстрелы слишком яркие, сазеры палят слишком чётко. Спаскоманда мчится к нему под реющими в ламинарных потоках знамёнами. Прямо кавалерия, которая за пять веков стала символом спасения для англоговорящего человека.

2
Галакты

Корабль в самом центре флота входил в фазу отрицания.

Крейсеры-гиганты взмывали из пробоя пространства и брали курс к огненной точке – мелкому красноватому солнцу. С громом один за другим проходили они полыхающий пробой. Звёздный свет, врывавшийся с ними, роился вокруг точки старта, сотнями парсеков дальше.

Правила, предотвращавшие это, существовали. Туннель не был дан природой как способ перемещения из точки в точку. Жестокая воля требовалась, чтобы так отвергать природу и породить такой проход.

Эписиарх, яростно отрицая Сущее, создал для своих повелителей-танду этот тоннель. Вход скрепляла его несокрушимая воля, его отказ признавать всё, что было Действительным.

Когда последний корабль вылетел, эписиарха умело отвлекли и вход в безмолвной злобе коллапсировал. Миг спустя лишь приборы свидетельствовали, что он существовал. Сгладилось нарушение законов природы.

Эписиарх вывел крейсеры танду к нужной звезде, намного опередив другие флоты, тоже рвавшиеся захватить корабль землян. Импульсом похвалы танду возбудил нервные центры эписиарха. Тот заскулил и благодарно затряс огромной мохнатой головой.

Танду снова подтвердили для себя пользу этого, пусть таинственного и опасного, способа перемещения. Прекрасно быть на поле боя раньше врага: выигрываешь время – получаешь тактическое преимущество.

Эписиарх желал одного – отрицать Сущее. Закончив нужное, он ушёл в своё измерение бреда, превращать звено за звеном в цепи бесчисленных и воображаемых реальностей, пока владыкам снова не потребуется его ярость. Косматая бесформенная туша выплыла из паутины сенсоров, и настороженная охрана повела его из рубки.

Когда место освободилось, Акцептор на паучьих ножках взобрался на своё место в середине сети.

Минуту он восхвалял Сущее, обнимая реальность. Акцептор сладостно проникал в этот нетронутый участок космоса, касаясь его, лаская его своим, безмерно далеко простирающимся чутьём. Он ворковал от наслаждения.

– О-о-о, какая утечка! – захлёбывался он. – Слышал, что дичь из нелепых разумных, но нельзя же так выдавать себя, определяя угрозу! Они скрываются на второй планете. Но края их психокирас твердеют медленно, им не скрыть от меня свои точные координаты. Кто их хозяева? Этих дельфинов прекрасно выучили быть добычей!

– Люди, их хозяева, сами ещё не завершены, – ответил Главный ловчий танду. Его речь представляла собой набор быстрых щелчков и потрескиваний из храповиков в суставах ног огромного богомола. – Земляне развращены дурными верованиями и позором своей заброшенности. Съесть их, и трёхсотлетний скандал стихнет. Мы испытаем ту же охотничью радость, какая выпадает от нового места или новой вещи.

– О-о-о, это радость, – согласился Акцептор.

– А теперь проверь детальнее, – приказал Ловчий. – Битва с еретиками близится. Мне пора ставить задачи другим клиентам.

Ловчий вышел, и Акцептор, укутавшись паутиной, открыл этому новому пути Сущего свои чувства. Всё было прекрасно. Он отсылал сообщения о том, что находил, а Повелители расставляли крейсеры, но почти весь его мозг упивался другим. Он поглощал, он принимал в себя крохотное алое солнце, все его крохотные планеты, упоительную протяжённость этого пространства, которое вот-вот станет полем битвы…

Скоро он ощутил, как в систему, каждый своим маневром, вплывал флот за флотом. И каждому доставалось всё более невыгодное положение, осложнённое опередившими их танду.

Акцептор чуял вожделение клиентов-воинов и холодный расчёт старших патронов. Он нежно скользил по мощным психощитам, гадая, что происходит за ними. Он просчитывал уязвимость других воинов, которые без опаски швыряли свои мысли, оставляя принимавшим ощущать презрение к ним.

Его захлёстывали мысли о собственной гибели, когда корабли ринулись друг на друга и засверкали слепящие вспышки.

Акцептор исходил ликованием. А что ещё можно чувствовать, когда во вселенной есть такие чудеса?

3
Такката-Джим

Высоко в левом квадранте сферы командного поста «Броска» пси-оператор корчилась в своём экзоскелете. Взбивая плавниками воду, она свистела на тринари:

 
* Восьмирукий, изрыгающий чернила, спрутоглавый *
* Нас нашёл, и стаи в бою! *
 

Детектор нейтрино минуту назад подтвердил сообщение оператора. Симфония тревоги лилась:

 
*Враги вопят и жаждут —
            Победить, захватить…*
 

Другая станция уже спокойнее передавала доклад на англике – говорил дельфин.

– Отмечаем мощный гравитонный поток. Возмущения гравиполя подтверждают обширный бой вблизззи планеты, помощник Такката-Джим.

Вахтенный офицер «Броска» выслушал доклады, слегка отплывая от потока командного мостика. Струя пузырей вырвалась из дыхала, когда он глубоко вдохнул спецжидкость, наполнявшую рубку.

– Вас понял, – ответил он наконец. В жидкости ответ прозвучал монотонным гудением. Согласные казались одинаковыми. – Сколько до ближайшего контакта?

– Пять астроединиц, с-сэр. Они будут здесь не раньше часа, даже на предельной скорости.

– М-да… Ладно. Сохранять готовность. Ведите наблюдение, Акки.

Для неофина помощник очень крупный, с могучим и мускулистым корпусом, не таким, как гладкие и лёгкие тела других. Пятнисто-серый, зазубренные клыки, явные следы субрасовой линии стеносов – он и ещё несколько таких же ощутимо отличались от преобладавших турсиоп.

Человек рядом с Такката-Джимом не был потрясён скверными вестями. Они лишь подтвердили его опасения.

– Извести капитана, – сказал Игнасио Мец. Маска усилила речь в бурлящей воде. Пузырьки взлетали от его редких седых волос.

– Крайдайки предупреждали, что если мы попробуем уйти от галактов, так и будет. Остаётся надеяться, что он поведёт себя благоразумно теперь, когда не скрыться.

Раскрытая и диагонально закрытая пасть Таккаты-Джима означала энергичное согласие.

– Да, доктор Мецссс. Даже Крайдайки придётся согласиться, что вы были правы. Нас припёрли к стенке, и у капитана нет другого выбора, как слушать вассс.

Мец благодарно кивнул.

– Что с командой Хикахи? С ними связались?

– Приказал им возвращаться. Даже работающие сани – слишком крупный риссск. Если ити вышли на орбиту, у них наверняка есть детекторы.

– Инопланетники, – с профессиональным автоматизмом поправил Мец. – «Ити» – не совсем корректный термин.

Такката-Джим остался бесстрастен. Когда капитан не на вахте, за корабль и команду отвечает он. Человек обращается с ним, как с детёнышем, едва отпустившим сосок. Такката-Джим очень старался, чтобы Мец этого не замечал.

– Спасибо, доктор Мец.

– Группе Хикахи нельзя было оставлять корабль. Тома Орли предупреждали, что подобное возможно. Мальчик Тошио… вся команда финов… так долго нет связи… Ужасно, если с ними что-то случилось!

Человек, похоже, думал, что будет ужасно, если член экипажа «Броска» погибнет не под его присмотром. Там, где он не сможет проанализировать его поведение для своих бихевиористских и генетических теорий.

– Крайдайки следовало послушаться вассс, сэр, – повторил он. – Вы всегда знаете, что сказать.

Если человек и разглядел за почтительной маской Таккаты-Джима язвительность, то не показал этого.

– Рад слышать, Такката-Джим. Знаю, у вас полно дел, так что я найду Крайдайки и сообщу ему, что преследователи нагнали нас на Китрупе.

Такката-Джим признательно кивнул, встав на хвост.

– Буду вам обязан, доктор Мецссс.

Мец хлопнул лейтенанта по шершавому боку, слово подбадривая. Такката-Джим выдержал этот покровительственный жест со всем возможным терпением и посмотрел вслед уплывавшему.

Сфера, заполненная жидкостью, чуть выступавшая на носу корабля-цилиндра, – это мостик. Его иллюминаторы смотрели на смутные очертания океанских гор, бугрившихся отложений и медленно скользивших морских тварей.

За сетчатыми перегородками горят точечные светильники над рабочими отсеками команды. Почти все они в безмолвной тьме, и только самые умелые специалисты работают, быстро и беззвучно. Кроме бульканья и посвистывания оксигенированной воды из рециклера, слышны редкие щелчки сонаров и короткие замечания операторов.

«Всё же Крайдайки отлично вытренировал группу управления, – подумал Такката-Джим. – Прекрасно работающий механизм. Разумеется, дельфины не так устойчивы, как человек. Никогда не угадаешь, что выведет неофина из строя, – моргнуть не успеешь, а он уже в разносе. Группа управления работает, как полагается, но насколько их хватит? Если они проглядят хоть одну радиационную или пси-утечку, ити сцапают нас быстрее, чем косатка спящего тюленя».

Такката-Джим подумал с досадой, что группе поиска сейчас проще, чем их соратникам на корабле. Дурак Мец – чего о них тревожиться? Небось резвятся себе!

Такката-Джим попытался припомнить, как плывёт в океане без экзоскелета, как дышит настоящим воздухом. А нырнуть так глубоко, как могут лишь стеносы, туда, где ротастые, хитрые, любящие берег турсиопы попадаются реже, чем дюгони…

– Акки, – окликнул он гардемарина-оператора электронного детектора, юного фина с Калафии, – был ответ от Хикахи? Она подтвердила возвращение?

Колонист, некрупный турсиоп серовато-жёлтого окраса, ответил не сразу. Акки только привыкал дышать и говорить в рабочей воде. Надо было пользоваться довольно странным диалектом подводного англика.

– Прощщение, помощник капитана, ответа не было. Монопульссс проверен, все каналы. Пуссто.

Такката-Джим с досадой дёрнул головой. Хикахи могла счесть рискованным даже ответ по монопульсу. Но без подтверждения придётся взваливать на себя скверное решение.

– Ссс-сэр? – Акки пригнул голову и подогнул хвост, приняв позу уважения.

– Ссс-слушаю!

– Не повторить ли сссобщение? Они могли пропустить его пессс… первый рассс.

Все калафианские дельфины гордились своим отличным англиком. Похоже, ему было стыдно говорить такими простыми фразами.

Однако помощника это устраивало. Если и есть слово на англике, точно переводящееся на тринари, это «умник». Такката-Джиму гардемарины-умники ни к чему.

– Нет, комм-оператор. У нас есть приказ. Если капитану понадобится повтор, когда он будет на мостике, ему и командовать. Пока вернись на пост.

– Хиссс… э-ээ, ессть, ссэр… – Молодой дельфин кувырком назад вернулся к своему передатчику, где можно дышать под куполом, а не качать через себя воду, словно рыба. Можно и говорить, как нормальному, пока ждёшь ответа от самого близкого друга, человека-гардемарина, из бездны огромного, чужого и враждебного океана.

* * *

Такката-Джиму хотелось, чтоб капитан явился побыстрее. Командная рубка давила теснотой и безжизненностью. Конец вахты был особенно утомителен, если подолгу дышать булькающей, сатурированной рабочей водой. Казалось, в ней не хватает кислорода. Добавочные жабролёгкие ломило от подавляемого инстинкта «всплыть-вдохнуть», а от таблеток, помогавших кишечнику усваивать кислород из воды, у него вечно начиналась изжога.

Вдалеке он заметил Игнасио Меца. Седой учёный закрепился у переборки, головой в коммуникационном клапане для связи с Крайдайки. Когда поговорит, скорее всего захочет покрутиться тут. Что за человек? Вечно рядом, вечно следит… Ощущение, будто он тебя постоянно проверяет.

«Без человека-союзника нельзя», – напомнил себе Такката-Джим. «Бросок» под командованием финов, но экипаж лучше подчиняется офицеру, которому доверяет раса патронов. Крайдайки – с Томом Орли, Хикахи – с Джиллиан Баскин. Брукида всегда с человеком-напарником, инженером Суэсси.

Мец будет человеком Таккаты-Джима. Удачно, что им так легко манипулировать.

С дисплеев лились сообщения о космическом бое. Похоже, он превращался в настоящую битву за планету. Не меньше пяти крупных флотов.

Такката-Джим с трудом переборол порыв развернуться и рвануть кого-нибудь зубами, хлестнуть плавниками. Подраться хотелось жутко – с реальным противником! Осязаемым врагом, а не с наплывающим ужасом.

Недели полёта, и вот «Бросок» в капкане. Найдут ли Крайдайки с Орли новый трюк, чтобы вырваться и на этот раз?

Вдруг не найдут? Или куда хуже – придумают безумную кальмарью схему, с которой всем конец? Ему-то что делать?

Такката-Джим прокручивал в мозгу эту проблему, пока дожидался капитана, чтобы сдать ему вахту и уплыть прочь.

4
Крайдайки

Первый полноценный сон за столько недель. Естественно, его не могли не поднять.

Отдыхать в невесомости Крайдайки привык, паря в воздухе, насыщенном водой. Но при маскировке антигравы отключались, и единственным выходом для финов был сон в жидкости.

Всю эту неделю он пытался отдыхать, дыша рабочей водой. Результатом стали изматывающие кошмары, где он погибал от удушья. Маканай, судовой врач, посоветовала сон древних дельфинов, в дрейфе по поверхности бассейна.

Крайдайки решил испытать способ, предложенный Маканай. Он замерил, насколько велик слой воздуха до потолка капитанской каюты. Затем трижды протестировал работу сигнализаторов уровня кислорода. И лишь тогда выскользнул из экзоскелета, отключил освещение, всплыл и избавился от рабочей воды в жабролёгких.

И наступило облегчение. Однако сперва он лежал на поверхности, между водой и воздухом. Мысли путались, а кожа зудела без датчиков экзоскелета. Он знал, что это фантомный зуд. Люди докосмических времён, в примитивных и невротизированных сообществах, обнажившись, наверняка чувствовали то же.

Бедный хомо сапиенс! История человечества обильна страданиями тех нелепых тысячелетий взросления до дня Контакта, когда они в своём невежестве были ещё и отъединены от союза Галактик.

«Дельфины, – размышлял Крайдайки, – тогда блаженствовали, танцуя в своём уголке Сна Великого Кита. А когда человек наконец созрел и начал возвышать достойных животных Земли для союза с собой, дельфины, дружественный вид, легко перешли из одного почётного статуса в другой».

«Конечно, и у нас есть трудности, – одёрнул он себя. – Вот сейчас ужасно хочется почесать вокруг разъёма подключения усилителя, но без манипуляторов экзоскелета об этом нечего и думать».

Скользя по воде, посреди тьмы, капитан дожидался сна. Почти отдых, крошечные волны омывают гладкую кожу глазниц. Естественно, дышать натуральным воздухом куда приятнее, чем рабочей водой.

Но он не мог избавиться от смутного опасения… утонуть… Будто погружение во что-то, кроме рабочей воды, может ему повредить. Будто миллионы дельфинов спали так всю свою жизнь.

Мешала и привычка звездолётчика постоянно смотреть вверх. Балка потолка оказалась в нескольких дюймах от его спинного плавника. Даже при закрытых глазах сонар сигналил о преграде. Он не мог спать, не посылая эхолокационные сигналы, как шимпанзе не может спать и не чесаться.

Крайдайки фыркнул. «Выброситься на берег!» Среда корабля стала источником бессонницы! Мощно выдохнув, он начал считать пощёлкивания сонара. Начав с теноровых ритмов, медленно построил фугу, добавляя глубинные части снопесни.

Переливы эхо, посланные лобными резонаторами, наполняли каюту. Сигналы наплывали друг на друга, сплетаясь в нежные трели и глубокие басовые подголоски. Выстраивалась сонарная модель каюты, образ другого пространства. Капитан знал, что верно подобранная мелодия может создать иллюзию исчезнувших стен.

Намеренно отойдя от строгих размеров кининка, Крайдайки погрузился в надёжный Сон Великого Кита.

 
* Сплетенья
       Циклоид
* Шепчущий зов
       Тихая память
* Тихо мурлычет
       Песню Луны
* Любимой прилива
       Сплетенья циклоид
* Шепчут и шепчут
       Тихая память *
 

Стол, картотеки, стены скрыли лживые сонарные тени. Песня начала открывать собственные, искусно посланные отражения, сплетая из них богатую и полномерную поэзию.

Крохотные создания будто скользили рядом, крохотные хвосты, стаи порождений сна. Эхо окружало его своим пространством, словно воды простирались в вечность.

 
* Сна Океан,
       Длящийся вечно,
* Шепчущим зовом
       Вспомнить поможет…*
 

Скоро Крайдайки ощутил рядом чьё-то присутствие, постепенно сливающееся из отражений песни.

Она медленно вырастала рядом, по мере того, как его инженерное сознание засыпало. Тень богини… Теперь с ним плыла Нукапайи. Призрак ряби, вызванной частицами звука. Её чёрное скользкое тело снова исчезло во тьме, и переборка его не остановила.

Видения меркли. Тёмная вода охватила Крайдайки, и Нукапайи – больше не тень, не безмолвная слушательница. Зубы-иглы сверкнули, и она запела ему свою песню:

 
* Всё ближе —
       Воды
* Сон —
       Всё безбрежнее
* И кит горбатый —
       Преждерождённый
* Песни поёт —
       Молчуньям рыбам
* Там отыщи меня —
       Брат мой странник
* Даже в этом —
       Танце людском
* Там, где все люди, —
       И все, кто ходит
* Забавляют —
       Древние звёзды… *
 

Блаженство снизошло, замедлив сердцебиение Крайдайки. Его сон был одним сном с прекрасной богиней сна. Её слегка веселило, что он инженер и видит сон в стихах на твёрдом, ясном тринари, а не на свободном праймале, языке предков.

Она позвала его в Море Порога, где хватит и тринари, где ему едва слышна буря Сна Великого Кита и всех древних богов, обитавших в нём. Такую часть этого океана сознание инженера воспримет.

Временами тринари так жёсток! Рисунки сливающихся тонов и символов были почти по-человечески точны и по-человечески же недостаточны.

Его вырастили в убеждении, что эти категории прекрасны. Участки мозга были генетически трансформированы на людской лад. Но временами беспорядочные звукообразы прорываются в него, искушая сходством с древними песнями…

Нукапайи сочувственно прищёлкнула. Она улыбалась.

Нет! Она не сухопутная мартышка! Изо всех китообразных только неодельфы умеют улыбаться ртами.

Нукапайи сделала не то. Нежнейшая из богинь, она погладила его бок и шепнула:

 
* Мир тебе *
* В Этом суть… *
* Инженеры, что от *
* Океана вдали *
* Всё равно Её слышат *
 

Напряжение последних недель наконец ушло, и он заснул. Выдохи Крайдайки собирались на потолочной балке блестящими каплями конденсата. Ветром ближнего воздуховода их сдувало в воду, словно шёл тихий дождь.

Когда в метре от него вспыхнуло изображение Игнасио Меца, Крайдайки ещё не проснулся.

– Капитан, – сказала голограмма. – Говорю с мостика. Боюсь, галакты обнаружили нас раньше, чем мы надеялись…

Крайдайки не вслушивался в этот скучный голос, пытавшийся вернуть его к работе и войне. Колышущиеся ламинарии укачивали, он вслушивался в протяжное пение ночи. Только сама Нукапайи вырвала его из снов. Уходя во тьму, она тихо напомнила:

 
# Долг, долг, честь
       Честь, Крайдайки – воспрянь
# Разделённая лишь – это Честь #
 

Одна лишь Нукапайи могла рискнуть говорить с ним на праймале. Ни вошедшей в сон богиней, ни собственной совестью нельзя было пренебречь. Одним глазом следя за нудной голограммой человека, он наконец разобрал его слова.

– Спасибо, доктор Мец, – вздохнул он. – Сообщите Такката-Джиму, я плыву. Пожалуйста, вызовите Тома Орли. Он нужен мне на мостике. Конец связи капитана.

Несколько минут он глубоко дышал, возвращая миру отчётливость. Затем изогнулся и нырнул в свой экзоскелет.