Текст книги "Звездный прилив"

Джиллиан смеялась. Шлепала по воде, хлопнула по ближнему киберврачу, ухватила Уатттсети за вздрогнувший бок. Даже Такката-Джим умолк, захваченный этим явно сумасшедшим приступом радости. Он смотрел на неё, забыв о панических докладах с мостика.

– Том! – кричала она во весь голос. – Говорила же, ты не умрёшь! Проклятье, люблю тебя, сукин ты… ты!

Фины смотрели на неё, выкатывая глаза тем сильнее, чем лучше понимали, о чём она кричала.

Она смеялась, а слёзы катились по её щекам.

– Том, – выговорила она едва слышно. – Я же сказала тебе, что ты не можешь умереть!

И вслепую, не видя, обняла того, кто стоял ближе.

Звуки доходили до Крайдайки, плывущего в невесомости.

Он будто слушал Бетховена или пытался до конца понять кита-горбача.

Кто-то оставил аудиоканал включённым – на случай, если он снова заговорит, – но не подумал, что канал работает в обе стороны. Слова из палаты проникали в резервуар-антиграв. Они дразнили, словно призраки смысла в великой симфонии, – намекали, что композитор уловил нечто, едва передаваемое нотами, к чему никогда не приблизится речь.

Такката-Джим всплескивал и бурчал. Отчётливые тона угрозы. Так же ясна осторожная предусмотрительность в голосе Джиллиан Баскин. Если бы он только мог понять слова! Но англик бы утрачен.

Крайдайки понимал, что корабль под угрозой, а он ничем не может помочь. Древние Боги ещё не отпустили его, двигаться ему тоже не позволяли. Им хотелось ещё многое ему показать, прежде чем он будет готов служить их целям.

Теперь Крайдайки одолевали периодические приступы ужаса – он тонул в битве с громадным спрутом, потом всплывал и отдыхал, чтобы снова погрузиться в хаос. Когда они тянули ВНИЗ, его снова захлёстывал водоворот идеоглифов и бурлящих снов, дробивших мышление инженера непрекращающим ощущением чужеродности.

Эта атака была бы невозможна, если бы уцелела его речь. Крайдайки горевал об утрате слова. Он слушал звуки разговора из внешнего мира, изо всех сил стараясь сосредоточиться на жутковато-знакомой музыке.

Вскоре он решил, что потеряно не всё. Некоторые слова узнавались – то одно, то другое. Самые простые, названия предметов и имена людей, связанные с ними действия.

Вот и всё, что могли сделать его далёкие предки.

Но ему не удавалось вспомнить больше, чем три– четыре слова подряд, и он не поспевал за разговором. Он мог трудолюбиво расшифровывать предложение и полностью забыть его, начав следующее. Это было мучительно сложно, и в конце концов Крайдайки оставил напрасные попытки.

«Такой способ не годится», – заключил капитан.

«Вместо этого, – сказал он себе, – попробуй гештальт. Фокус, который Древние Боги испробовали на тебе. Охвати. Растворись… Как Бетховен, ощутивший, что погружается в тайну Концерта для скрипки.

Бормотание сердитых разумных лилось в динамики. Шумы носились по палате и осыпались горькими каплями. После страшной прелести ВНИЗУ он чувствовал лишь отвращение. Заставлял себя слушать, искать способ – самый доступный способ помочь «Броску» и его команде. Желание поглотило его, он собрался в усилии. Надо было найти центр, фокус в хаосе этой речи.

 
* Злопамятность
       Путаница
              В отбойном течении
 
 
* Забыть
       Про акул!
              Междоусобица…
 
 
* Манит
       Акула!
              Тупое предательство…
 

Крайдайки вдруг почувствовал, что против собственной воли громко щёлкает. Зная, к чему это приведёт, попытался остановиться, но щелчки возникали сами собой в его лобной полости, а вскоре к ним присоединились низкие стоны.

Звуки ссоры в палате глохли, пока его тихое пение сплетало всё более и более плотную сеть вокруг. Гудящее, потрескивающее эхо растворяло стены, создавая взамен новую реальность. Тьма сгустилась рядом с ним.

«Уходи», – беззвучно велел он ей.

: Нет. Мы Вернулись. Тебе Придётся Учиться Ещё:

«Да я знаю, что вы всего-навсего мой бред! Никто из вас не способен издать даже звука! Вы всегда говорите отражениями моего сонара!»

: Твои Эхо Когда-Нибудь Были Такими Сложными?:

«Кому известно, на что способно моё подсознание? Моя память хранит куда более странные звуки, каких не слыхал ни один китообразный! Я был там, где живые облака свистом подзывают ручные ураганы! Я слышал громы судьбы в чёрных дырах, я слушал песни звёзд!»

: Всё Больше Доказательств, Что Ты – Тот, Кого Мы Хотим: Тот, Кто Нам Нужен:

«Я нужен тут!»

: Конечно.

: Пойдём,

: Крайдайки:

Древний Бог, К-К-Кф-крии, придвинулся ближе. Тело, прозрачное для сонара, переливалось. Острые зубы сверкали. Призрак или нет, но гигант двигался, и его, беспомощного, как прежде, уносило вместе с ним.

: ВНИЗ:

Когда Крайдайки уже почти сдался, он вдруг услышал звук. Поразительно – это был не его голос, беспомощный против безумного сна. Откуда-то ещё исходил он, мощный и настойчивый.

: Не обращай внимания: Иди:

Сознание Крайдайки метнулось к нему, будто к стае кефали, хотя гул разросся до оглушающих пределов.

: Ты Стал Сенситивен: У Тебя Есть Пси-Восприятие, Которого Не Было: Ты Ещё Не Знаешь Его Пользы:

Засмеявшись, Крайдайки открылся звуку извне. Гул ворвался в него, разрушая сверкающую тьму Древнего Бога, обращая её в сонарные вспышки, мерцающие и медленно гаснущие.

: Этот Путь Не Для Тебя…:

: Крайдайки.:

Большеголовый бог исчез. Крайдайки хохотал, радуясь избавлению от мучительной иллюзии, благодарный новому звуку, освободившему его.

Но звук усиливался. Победа оборачивалась паникой – она поглощала капитана и разламывала голову изнутри, грохоча о стенки черепа, настойчиво проламывая себе путь наружу. Мир превращался в чей-то кружащийся, стонущий вопль о помощи.

Крайдайки издал отчаянный переливчатый свист, пытаясь остановить сокрушительный прилив.

50
«Бросок»

Волны псевдозвука наконец ослабели.

– Крайдайки! – вскрикнула Маканай и бросилась к контейнеру капитана. Все остальные повернулись к нему, заметив беспокойство пострадавшего дельфина.

– Что с ним? – Джиллиан уже плыла рядом с Макани. Ей было видно, что капитан пытается с чем-то бороться, издавая медленно слабеющие низкие стоны.

– Не знаю. Никто не следил за ним, когда пси– бомба набрала мощность. Только сейчас я заметила, что он встревожен.

Крупное серое тело в контейнере выглядело теперь спокойнее. Мышцы вдоль его спины слегка подёргивались, и он тихо, певуче постанывал.

Игнасио Мец догнал Джиллиан.

– Ах, Джиллиан… – заговорил он, – представьте, я так рад, что Том жив, хотя его опоздание повлечёт сложности. Всё же готов отдать в заклад голову, что его «Троянский Конёк» был очень плохо спланирован.

– Нам придётся обсудить это с советом, не так ли, доктор Мец? – холодно ответила она.

Мец прокашлялся.

– Не уверен, что заменяющий капитана позволит, чтобы. – Он съежился под её взглядом и отвернулся.

Она посмотрела на Такката-Джима. Если он сорвётся, это будет последней соломинкой, которая переломит дух «Броска». Джиллиан надо убедить Такката-Джима, что он проиграет в поединке с ней. И ему следует предложить вариант, иначе всё может обернуться гражданской войной на корабле.

Такката-Джим ответил ей взглядом, в котором смешались враждебность и расчётливость. Она видела, как звукочувствительный кончик его нижней челюсти нацелился по очереди в каждого из финов, проверяя их реакции. Новость, что Том Орли жив, победной трубой разнесётся по кораблю. Вот уже один из вооружённых стеносов, скорее всего, тщательно отобранный старшим помощником, выглядит предательски обрадованным и с надеждой перещёлкивается с Уаттасети.

«Надо действовать быстро, – поняла Джиллиан. – Он в отчаянии».

Улыбаясь, она подплыла к Такката-Джиму. Он сдал назад, а ещё послушный стенос-охранник мрачно взглянул на неё.

Джиллиан говорила тихо, чтобы остальные не слышали.

– Даже не думай, Такката-Джим. Все фины на борту уже слышали Тома Орли. Если ты думал, что сможешь до этого навредить мне, теперь даже ты понимаешь…

Глаза Такката-Джима расширились, и Джиллиан поняла, что попала в цель, сделав ставку на легенду о своих пси-способностях.

– Кроме того, я буду держаться рядом с Игнасио Мецем. Его легко одурачить, но если он станет свидетелем нанесённого мне вреда, ты его потеряешь. Тебе нужен человек-союзник, верно? Хоть один – без этого даже твои стеносы разбегутся.

Такката-Джим громко хлопнул челюстью.

– Не старайся задирать меня! Мне незачем вредить тебе. Я законный командир этого корабля. Могу посадить тебя под арест!

Джиллиан полюбовалась своими ногтями.

– Ты так уверен?

– Ты будешь подбивать команду не подчиняться законному командиру корабля? – Такката-Джим был неподдельно потрясён. Ему следовало учесть, что многие, особенно большинство турсиоп, пойдут за ней, что бы ни говорилось в законе. Но это означало мятеж и раскол команды.

– На моей стороне закон! – прошипел он.

Джиллиан вздохнула. Придётся играть до конца, несмотря на вред, который возможен, если дельфины Земли узнают об этом. Шёпотом она произнесла те два слова, которые так хотела никогда не произносить.

– Секретные приказы, – сказала она.

Такката-Джим уставился на неё, затем пронзительно вскрикнул. Встав на хвосте, он спиной вперёд рухнул в воду, а его охрана смущённо моргала.

– Я тебе не верю! – Такката-Джим вертелся, разбрызгивая кругом воду. – На Земле нам обещали! Весь «Бросок» НАШ!

Джиллиан пожала плечами.

– Запроси мостик, работают ли оружейные пульты, – предложила она. – Пусть кто-нибудь попробует выйти через шлюз. Попытайся открыть дверь в арсенал.

Такката-Джим извернулся и бросился к линку в дальнем конце каюты. Его охранники секунду глазели на Джиллиан, потом бросились за ним. Он словно кричал: «Предательство!»

Джиллиан знала, что многие в команде так не думают. Большинство, скорее всего, будет радо. Но глубоко внутри все ощутят одно и то же. Решение одной из главных задач экспедиции «Броска» – закрепление в неофинах чувства независимости и уверенности в себе – будет отсрочено.

«Был ли у меня выбор? Было ли что-то ещё, что следовало сперва испробовать?»

Она покачала головой: будь Том сейчас здесь… он решил бы всё одним язвительным стишком на тринари, пристыдив всех сразу.

«Ох, Том… – подумала она. – Мне следовало отправиться вместо тебя».

– Джиллиан!

Плавники Маканай взбивали воду, а экзоскелет жужжал. Стальным манипулятором она указывала на раненого дельфина, парящего в гравиконтейнере.

Крайдайки смотрел на них!

– Это же… Но вы сказали, что его лобные доли сгорели! – Мец не верил глазам.

Выражение предельной сосредоточенности появилось на лице Крайдайки. Он тяжело задышал и вдруг отчаянно крикнул.

– Отсюда!

– Но это невозззможно!.. – выдохнула Маканай. – Речевые центры.

Крайдайки нахмурился в усилии.

 
* Отсюда!
       Крайдайки!
* Плыть!
       Крайдайки!
 

Младенческий тринари – но странная тональность. Тёмные глаза сверкали живым умом. Телеэмпатика Джиллиан заработала.

– Плыть! – Развернувшись в контейнере, он гулко ударил в иллюминатор мощными плавниками. Слово он повторил на англике. Нисходящий тон был словно из фразы на праймале.

– Помогит-тте ему выйти! – скомандовала Маканай ассистентам. – Осторожнее! Но быстрее!

Такката-Джим летел обратно от комма, пылая гневом. Но у гравиконтейнера он резко затормозил и уставился в ясные глаза капитана.

Вот и последняя соломинка.

Он крутнулся вперёд и назад, не в силах выбрать нужную позу. Такката-Джим повернулся к Джиллиан.

– Всё, что я сделал, исходило из веры в лучшее для корабля, команды и нашей миссии. Я смогу оправдать себя на Земле.

Джиллиан пожала плечами.

– Надеюсь, вам дадут такую возможность.

Такката-Джим сухо усмехнулся.

– Прекрас-ссно, вынесем эту загадку на совет корабля. Прошу предоставить мне один час. Но хочу предупредить вас, не слишком напирайте, доктор Баскин. У меня пока есть ресурс-ссы. Нам следует искать компромисс. Попытаетесь поставить меня к позорному столбу и расколете команду. Тогда я начну сопротивление… – добавил он тише.

Джиллиан кивнула. Она добилась желаемого. Даже если Такката-Джим и сделал то худшее, в чём его заподозрила Маканай, доказательств не было. Оставалось идти на компромисс или потерять корабль в междоусобной войне. Старшему помощнику следовало дать шанс.

– Я запомню, Такката-Джим. Хорошо, час ваш. Я приду.

Такката-Джим развернулся, чтобы уплыть, сопровождаемый двумя верными охранниками.

Джиллиан заметила, как Игнасио Мец смотрит вслед офицеру.

– Потеряли контроль, не так ли? – сухо бросила она, проплывая мимо.

Генетик дёрнул головой.

– Джиллиан? Что вы имеете в виду? – Но лицо выдало его. Как многие, Мец переоценил свои пси– дарования. Теперь он, должно быть, соображал, читает ли она его мысли.

– Ничего особенного, – жёстко улыбнулась Джиллиан. – Поплыли, будем свидетелями чуда.

Она заскользила туда, где Маканай в нетерпении ждала появления Крайдайки. Мец в сомнении посмотрел на неё, прежде чем отправиться следом.

51
Томас Орли

Трясущимися руками он раздвинул стебли у входа в пещеру. Выбравшись из убежища, долго щурился на туманный рассвет.

Густые низкие тучи скрывали небо. Вражеских кораблей не было видно, и это уже хорошо. Он боялся, что те прибудут, пока он беспомощен, приходя в себя после взрыва пси-бомбы.

Удовольствия никакого. В первые же несколько минут психоудары пробили его гипнозащиту, смяли её и выжгли мозг диким воем. Два часа, показавшиеся вечностью, он боролся с безумными видениями, колотившимся сердцем, вспышками и звуками, порождёнными нейротканью. Тома ещё трясло.

«Конечно, я надеюсь, что теннанинцы ещё там и что они клюнули на это. Цена была слишком высока».

Если верить Джиллиан, компьютер Нисс убеждён, что подобрал верные коды в Библиотеке, снятой с разбитого теннанинского корабля. Теннанинцы, оставшиеся в системе, должны были попытаться ответить. Бомба отслеживалась на миллионы миль по всем направлениям.

Зачерпнув пригоршню грязи из лужи между стеблями, он швырнул её в сторону. Тинистая морская вода тут же заполнила её почти целиком. Другой просвет мог найтись несколькими метрами дальше – водоросли прогибались и безостановочно двигались, но Тому нужен был источник воды под рукой.

Он отгрёб слизь, насколько смог, затем вытер руки и принялся осматривать небо из своего укрытия. На коленях он пристроил оставшиеся пси-бомбы.

Счастье, что не в них был закодирован теннанинский вопль о помощи. Туда просто записали набор сообщений, который должен был разнестись на несколько тысяч километров.

Ему удалось отыскать среди обломков гелиоплана всего три бомбы с сообщениями, поэтому он мог передать только очень скудные факты. В зависимости от того, какую бомбу он задействует, Джиллиан и Крайдайки будут знать, кто из галактов явился на зов о помощи.

Разумеется, могло случиться и такое, что не входило ни в один из обсуждавшихся сценариев. Тогда ему следовало решить, посылать неполное сообщение или ничего не делать и ждать.

Возможно, лучше было взять рацию. Но при наличии неподалёку вражеских кораблей радиосообщение засекут мгновенно и сожгут его укрытие, прежде чем он скажет хоть слово. Бомба-сообщение сделает всё меньше чем за секунду, а запеленговать её куда труднее.

Том подумал о «Броске». Всё нужное там – еда, сон, горячий душ, его женщина. Он усмехнулся тому, как распределились приоритеты. Ну да ладно, Джилл бы поняла.

«Бросок» мог и оставить его тут, если этот эксперимент принесёт лишь один шанс вырваться с Китрупа. Вполне достойная смерть. Он боялся не смерти – скорее, это был страх не сделать всё возможное и не плюнуть смерти в глаза, когда она придёт за ним. Последний жест всегда важен.

Другая картина всплыла перед глазами, куда менее приятная: «Бросок» уже захвачен, орбитальная битва завершена, и все его усилия бесполезны.

Тома передёрнуло. Куда лучше думать о жертве, принесённой ради чего-то.

Упорный ветер гнал облака. Они сливались и вновь разделялись на густые сырые клочья. Том прикрыл глаза от света, разгоравшегося на востоке. И вдруг ему показалось, что в восходящем из тумана солнце что-то мелькнуло. Он заполз поглубже в своё ненадёжное укрытие.

Сквозь одну из восточных туч медленно снижался тёмный предмет. Клубящиеся пары тут же скрыли его очертания и размеры, когда он завис над травяным морем.

Слабый перестук донёсся до Тома. Он сощурился, вздохнув о потерянном бинокле. Потом туман ненадолго поредел, и он отчётливо увидел снижающийся звездолёт. Похож на чудовищную стрекозу, острокрылую и смертоносную.

Мало какая раса так усердно искала в Библиотеке жуткие образцы, как беспощадные и переполненные идиосинкразиями танду. Устрашающие выступы торчали из узкого корпуса во все стороны – опознаваемый облик танду.

Однако тупой клинообразный выступ с одного конца нарушал общее впечатление беззаботной и жестокой изысканности. Он не вписывался в этот дизайн.

Прежде чем Том сумел как следует вглядеться, облака снова сгустились, укрыв парящий крейсер. Но едва слышный гул мощных двигателей становился всё отчётливее.

Том поскрёб зудевшую пятидневную щетину. Танду – скверная новость. Если они были единственными, кто появился, ему придётся задействовать инфобомбу номер три. Сообщить «Броску», что надо укрыться и быть готовыми к последнему бою.

Это враг, с которым человечество никогда не могло договориться. В засадах среди галактических топей земные корабли редко захватывали суда танду, даже при численном превосходстве. А танду, если свидетелей не было, обожали сразу начинать драку. Законы обходили любой ценой, пока советники-тимбрими не научили экипажи землян редкому умению побеждать этих мастеров бить в спину.

Если появились только танду, это значит, он встречает свой последний рассвет. Запустив инфобомбу, он почти наверняка выдал своё местоположение. У танду были клиенты, способные пси-унюхать одну-единственную мысль, если когда-то учуяли её запах.

«Вот что, Ифни, – подумал он. – Пошли-ка в эту схватку кого-нибудь другого. Не настаиваю на теннанинцах. Боевой планетоид джофуров подойдёт. Замеси тут всё хорошенько, и я обещаю тебе прочесть пять сутр, десяток «Богородица-дева, радуйся», ну, и кадиш, когда вернусь домой. Идёт? Даже брошу несколько кредитов в кружку-автомат, если хочешь».

Он представил, как из облаков появляется объединённый флот тимбрими, людей и синтиан, разносит вдребезги танду и очищает небеса от всех фанатиков. Прекрасная картина, хотя он мог привести дюжину доводов в пользу её нереальности. Прежде всего, синтиане, при всём их дружелюбии, никогда не вмешаются, пока не убедятся в успехе. Тимбрими могут помочь землянам защитить себя, но никогда не накачают на свои гуманоидные шеи слишком много забот о стайке беспризорных маугли.

«Что ж, Ифни, госпожа удачи и случая… – Том нащупал бомбу номер три. – Мне хватило бы и одного старого, потрёпанного теннанинского крейсера.»

Госпожа Бесконечность не ответила. Да он и не ждал ответа.

Гул прокатился прямо над его головой. Волосы Тома встали дыбом, когда силовое поле корабля накрыло берег. Щиты визгом отозвались на его слабую пси-защиту.

Затем наползавший грохот стал медленно смещаться влево. Том посмотрел на запад. Рваные тучи отнесло настолько, что он смог увидеть крейсер танду – лёгкий истребитель, как он теперь мог определить, а не полноценный боевой корабль – всего в паре миль от себя.

Ему было видно, как тупой выступ отделился от корабля-матки и неспешно поплыл к югу. Том нахмурился. Эта штука не была похожа на разведсуда танду, которые он знал. Совершенно иная конструкция, прочная и жёсткая.

Тучи снова сомкнулись, укрыв оба корабля. Их рокочущий гул смешался с ворчанием ближнего вулкана.

Внезапно ослепительно сверкнувший поток зелёного света прошил облака там, где Том только что видел корабль танду, и в слепящем блеске вонзился в океан. А затем ударил раскат сверхзвукового грома. Сперва он решил, что танду выжигают зону посадки. Но трескучая вспышка взрыва среди туч пояснила, что истребитель танду сам оказался мишенью. Кто-то там, выше облачного слоя, вел огонь по танду!

Он был слишком занят, собирая снаряжение, чтобы тратить время на восхищение. Ему пришлось отвернуться, поэтому он не ослеп, когда истребитель ударил актиническими лучами антиматерии по атакующему. Горячая волна опалила затылок и левую руку, пока он запихивал пси-бомбу под ремень и натягивал кислородную маску.

Аннигиляционные лучи, словно солнечные, располосовали небо. Том схватил поклажу и нырнул в отверстие, которое успел проделать в толстых жгутах водорослей.

Гром неожиданно стих, пока он прорывался сквозь джунгли свисающих стеблей. Прямые столбы мерцающего огня пронзали сумрак. Том осознал, что автоматически задерживает дыхание. В этом не было смысла. Маска не позволяла терять кислород, но пропускала двуокись углерода. Он снова начал дышать, цепляясь за крепкий корень, как за якорь, но скоро ощутил, что воздуха не хватает. При таком количестве растительности он ожидал, что содержание кислорода будет высоким. Но крохотный индикатор у края маски показывал, что всё наоборот. По сравнению с обычно богатыми китрупскими водами, здешние были намного беднее. Колышущиеся реснички-жабры маски подавали лишь треть того кислорода, который был ему нужен, даже если он совсем перестанет двигаться.

Через несколько минут у него начнётся головокружение. Вскоре после этого он отключится.

Грохот боя проникал под слои водорослей тупыми ударами. Ослепительные вспышки пробивали тёмные воды сквозь отверстия между стеблями, прямо перед Орли. Даже так они до боли слепили глаза. Ему было видно, как побеги, выдерживавшие раскалённый пепел вулканов, закручивались от жара, бурели и опадали.

«А с ними и моё остальное снаряжение».

«А с ним и шанс всплыть, чтобы вдохнуть».

Зацепившись ногами за толстый корень, он стащил рюкзак и принялся рыться в нём, пытаясь что-то придумать. В густой тени Том мог различать вещи лишь на ощупь. Инерционный трекер, который Джиллиан дала ему с собой, упаковка брикетов, две фляги «пресной» воды… разрывные иглы для пистолета, набор инструментов…

Индикатор воздуха угрожающе мигал оранжевым. Том коленями зажал рюкзак и раскрыл набор. Ухватил маленький моток резинового шланга. Красные пятна уже плыли в глазах, когда ему удалось ножом отрезать кусок узкой трубки.

Он затолкал один конец в клапан питания. Уплотнитель выдержал, но он давился и кашлял водой, хлынувшей в рот из трубки.

Но было не до тонкостей. Он полз вверх по корню, пока не дотянулся до дыры между водорослями. Том зажал трубку у второго конца, но горькая маслянистая вода затекла в шланг, пока он распутывал петлю. Нанослой маски очистит жидкость, если её не окажется слишком много. Даже отвернувшись, он всё равно глотнул. Мерзость.

Том вытолкнул конец шланга над поверхностью узкой лужи, сквозь которую вспышки от выстрелов проникали до самого дна. Он усиленно сосал трубку, выплёвывая слизь и едкую металлическую слюну, отчаянно стараясь прочистить шланг.

Одна из вспышек ударила совсем близко, опалив ему пальцы, выставленные над водой. Подавив инстинктивный вопль, удержал рывок от боли. Но сознание начало мутиться, а с ним слабела воля, заставлявшая держать левую руку в огне.

Борясь изо всех сил, Том был наконец вознаграждён слабой струйкой застойного воздуха. Он отчаянно всасывал его. Горячий, полный пара воздух отдавал дымом, но спасал. Том выдыхал его в маску, надеясь, что она удержит отвоёванный кислород.

Боль в лёгких утихала, уступая очередь мучительному ожогу. Когда он уже решил, что больше не выдержит, жар, идущий сверху, ослаб, померкнув до слабого свечения в небесах.

Несколькими метрами дальше был ещё один просвет в водорослях, где он мог надеяться высунуть трубку среди толстых корней, не выдавая себя. Сделав несколько вдохов, Том крепко зажал шланг. Но прежде чем он сделал всё остальное, воду вдруг пронзил ослепительный голубой свет, ярче прежнего, отбросивший повсюду резкие, слепящие тени. Затем чудовищный удар сотряс океан, и его начало швырять, как тряпичную куклу.

Что-то исполинское рухнуло в океан и разнесло его. Корень-якорь вырвало из ила и унесло в гущу бьющихся стеблей.

Волной выдернуло рюкзак. Том рванул следом и успел поймать конец ремня, но что-то ударило его в затылок, почти лишив сознания. Рюкзак унесло прочь, в гул и сумятицу теней.

Том свернулся в комок, руками удерживая маску под хлеставшими стеблями.

Затем обрушился второй водоворот – из песка и обдирающего, слепящего ветра. Воздух Венеры, куда гуще воды, рвал его тонкий скафандр и хрупкий шлем, свирепой хваткой сжимая грудь при каждом бесценном вдохе. Он уже давно перестал шагать и переползал через заносы. Наконец под защитой иззубренного базальтового клыка он лёг, чтоб дождаться смерти. Через час или спустя вечность творившегося безумия к нему неожиданно вернулось зрение.

«Так они были правы…» – мутно подумал Том, вглядываясь во вспышку настоящего света, пронзившую тьму теплового тумана Венеры, давя на свои непривычные глаза, чтоб потекли слёзы. «Древние были правы: когда приходит смерть, за тобой слетает ангел…»

Ангел нагнулся над ним. За маской, окаймлённой алмазами, виднелись русые волосы, которые он явно узнавал. «Знакомое лицо», – он словно полжизни знал его…

Губы двигались.

– Значит, это ты, мальчик Орли. – Усиленный голос успокаивал, хотя доносился явно лучше ангельского. – Не слишком приятное зрелище, по сравнению с твоим фото. Но прибережём оценку до момента, когда тебя отчистят.

– У-ухх… – хрипел он, пока руки втягивали его на носилки, а её лицо всё время было рядом. Тому казалось, что он умрёт, если оно исчезнет. Запуская инжекторы, качающие лекарства в его сосуды, она всё время мурлыкала: «Ну вот, теперь порядок… Слышишь, ты что, не узнаёшь меня? Нас не представили друг другу, но они устраивали нашу встречу и хотят нас поженить…»

В тот первый раз, под дьявольским небом Венеры, он не потерял сознания только благодаря ей. А сейчас всё, что ему оставалось, – цепляться за эту память. Сознание утекало, словно горький, неочищающийся воздух.

Первым чувством, когда он пришёл в себя, было удивление, что он ещё дышит. Тому мерещилось, что буря продолжается, пока он не понял, что дрожь, которую он ощущал, шла от его собственного тела. Гул в ушах был просто гулом в его ушах.

Нывшая левая рука запуталась в толстом горизонтальном стебле. Тинистая зелёная вода достаёт до подбородка, заплёскивая на ворсистую маску. Лёгкие ноют, воздух затхлый.

Подняв дрожащую правую руку, Том кое-как стащил маску до шеи. Фильтры не пропускали озонную вонь, но сейчас он вдохнул глубоко и с благодарностью. В последний миг он, должно быть, предпочёл жертвоприношение удушению и рванулся к поверхности. Как удачно, что бой кончился в тот момент, когда он выплыл.

Том удержался от искушения протереть зудевшие глаза: грязь на руках вряд ли полезна. Биосистемы исправно подавали слёзы, смывая прочь ослеплявший гной. Когда он снова смог видеть, посмотрел вверх.

На севере вулканы дымили, как прежде. Облачный покров местами был прорван, уступив множеству извивавшихся разноцветных дымов. Вокруг Тома мелкие существа ползли по обугленным стеблям, возвращаясь к своему нормальному уделу – есть или быть съеденными. В небе больше не было звездолётов, сжигавших друг друга лучами звёздного огня.

Впервые за всё время Том обрадовался скучной топографии травяного ковра. Вряд ли ему стоило вылезать из воды, чтобы любоваться несколькими дымовыми столбами над медленно погружающимися обломками.

Когда он смотрел, вдали взорвался один из них. Эхо долетело несколькими секундами позже, серией глухих ударов и хлопков, асинхронно расцвеченных яркими вспышками. Тёмная груда осела глубже. Том отвернулся, спасая глаза от последнего взрыва. Когда он посмотрел туда снова, то не различил ничего, кроме облака пара и далёкого шипения, вскоре умолкшего.

Повсюду виднелись другие плавающие куски. Том медленно поворачивался, слегка даже восхищённый этой гибелью. Для стычки средних масштабов разрушений было более чем достаточно.

Он иронично рассмеялся, хотя измученным лёгким было больно. Галакты всем скопом явились на поддельный сигнал бедствия и принесли свою вражду на алтарь гуманной миссии. Теперь они мертвы, а он ещё жив. Не похоже на случайный каприз Ифни. Скорее на загадочную, изощрённую работу самого Бога.

«Значит ли это, что я снова один? – подумал он. – Ну, просто подарок. Столько фейерверков, а выжил один-единственный мелкий человечек?»

Похоже, ненадолго. Бой лишил его почти всего снаряжения, которое он с такими усилиями собирал. Том внезапно нахмурился. Инфобомбы! Он схватился за пояс, и мир вокруг словно рухнул. Остался всего один шар! Другие, наверное, выпали в борьбе с водорослями.

Когда правая рука перестала трястись, он осторожно полез за пояс и вытащил пси-бомбу, свою последнюю связь с «Броском»… и с Джиллиан.

Это был заряд-подтверждение, который следовало взорвать, если он решит, что «Троянский Конёк» может взлетать. Теперь он должен задействовать его, или нет. Да, или нет – всё, что можно сказать.

«Хотел бы я знать, чьи корабли сожгли танду».

Отложив бомбу, Том начал медленно оглядывать всё вокруг. Один обломок на северо-западе походил на надбитое яйцо. От него ещё шёл дым, но пламя погасло. Взрывов не было, и он вроде бы уже не тонул.

«Вот и ладно, – подумал Том. – Сойдёт за цель. Выглядит достаточно прочным для употребления. Может, там есть спасательное оборудование и еда. Определённо сгодится в качестве укрытия, если не очень радиоактивен».

До него, казалось, не больше пяти километров, хотя видимость могла быть обманчивой. Цель, по крайней мере, давала повод действовать. Ему требовалась информация, а подбитый корабль мог сказать ему то, что он хотел знать.

Том размышлял, идти «по земле», доверив своим измученным ногам все отношения с водорослями, или попытаться доплыть под водой, перебираясь от просвета к просвету, чтобы подышать, но рискуя встретить неведомых глубоководных тварей.

Внезапно откуда-то сзади донеслось тонкое жужжание. Он повернулся и увидел в километре от себя небольшой орбитальный корабль, медленно скользящий к северу в нескольких метрах над водой. Вокруг него мерцали защитные поля. Двигатели чихали и работали с перебоями.

Том натянул маску и приготовился нырнуть, но кораблик летел не в его сторону, смещался к западу. Из-под стасис-фиксаторов летели искры. Уродливые чёрные потёки пятнали корпус, один лист оплавился и был готов отлететь.

Том задержал дыхание, пока корабль относило дальше. Такой модели он никогда не видел, но мог предположить, каким расам свойственен этот стиль и конструкция.

Катер резко снизился, когда его умирающие двигатели закашляли. Вой гравигенератора стихал.

Команда явно понимала, что конец близок. Вираж – они попытались взять курс на остров. Том всё ещё сдерживал дыхание: он не мог не сочувствовать отчаянному пилоту чужих. Катер промчался почти над полем водорослей и скрылся за отрогом горы.