Текст книги "Сапфирная роза"

Доми Кринг с вожделением вздохнул, когда Миртаи вошла и вместе с Сефренией медленно двинулась по проходу к алтарю.

Еще через несколько мгновений из галереи появилась, слегка опираясь на руку старого короля Облера, невеста и остановилась в самом начале прохода, чтобы дать возможность всем разглядеть то, как великолепна она в своем подвенечном наряде. Платье Эланы было сшито из белого атласа и подбито золотой парчой, а рукава его, разрезанные до локтя и почти достававшие пола, были отвернуты вверх золотом, вступавшим в мягкий контраст с белоснежной тканью. Талию королевы обхватывал пояс из золота и украшенный драгоценными каменьями, а с плеч спускалась на пол золотая накидка, добавлявшая веса блестящему атласному шлейфу. На светлых волосах Эланы покоилась корона, не обычная корона Элении, а скорее кружево из золотой проволоки, отделанное мелкими драгоценными камушками и жемчужинами. Корона придерживала фату, которая спереди доставала до корсажа и покоилась на плечах сзади, тонкая и легкая, словно дымка. В руках королева держала единственный белый цветок, и ее бледное юное лицо сияло и искрилось счастьем.

– Как они ухитрились так быстро смастерить платья? – прошептал Берит Кьюрику.

– Думаю, не обошлось без пассов Сефрении.

Долмант сурово взглянул на них, и они тут же умолкли.

Вслед за королевой Элении вошли короли Воргун, Дрегос, Сорос, принц Лэморканда, прибывший вместо отца, и посол Каммории, представлявший это королевство. Королевство Рендор представлено не было, ну а Отта из Земоха никто бы и подавно не позвал.

Процессия начала свое медленное движение по проходу к алтарю, где ожидал Спархок. Платим и Стрейджен замыкали шествие, идя с двух сторон и не спуская глаз с Телэна, который нес на белой бархатной подушечке два рубиновых кольца.

Спархок видел, как его невеста с сияющим лицом приближается к нему. В последние мгновения, пока он еще мог соображать, Спархок наконец понял то, в чем никогда не мог до конца себе признаться. Элана была его бременем, когда ему отдали ее, отдали ему на воспитание много лет назад – и не только бременем, но и унижением. То, что он не почувствовал к ней никакой вражды, было его заслугой, потому что он понял, что Элана, так же как и он, была жертвой каприза своего отца. Первый год знакомства был трудным для них обоих. Девочка, которая так радостно приближалась к нему сейчас, была пуглива и сначала разговаривала только с Ролло, маленькой, немного растрепанной мягкой игрушкой, которая в те дни была ее постоянным и возможно единственным другом. Со временем она все же привыкла к разбитому носу Спархока и к его суровому нраву, и начало их дружбе было положено, когда один высокомерный придворный допустил по отношению к принцессе Элане грубость и получил суровый отпор от ее рыцаря и защитника. Это было первый раз, когда кто-то пролил за нее кровь (нос придворного был основательно разбит), и перед маленькой бледной девочкой открылся новый мир. И с этого самого времени она во всем доверялась своему рыцарю – даже в том, о чем он предпочитал бы не знать. У юной принцессы не было секретов от Спархока, и он узнал ее так, как не знал никого в этом свете. И, конечно, это отвернуло его ото всех других женщин.

Тоненькая, совсем еще юная принцесса так переплела самое свое существование с его, что их нельзя было разделить, и это в конце концов привело к тому, что они в этот день и час оказались здесь. Если бы речь шла только о его собственной боли, Спархок заставил бы себя отказаться от этого, но он не мог вынести ее боли, и…

Гимн отзвучал. Старый король Облер подвел Элану к ее рыцарю, и молодая пара предстала перед Архипрелатом Долмантом.

– Я должен произнести небольшую проповедь, – тихо сказал им Долмант. – Так полагается, и люди ждут этого от меня. Вам не обязательно слушать, но постарайтесь, если сможете, не зевать мне прямо в лицо.

– Даже не помыслим об этом, Сарати, – уверила его Элана.

Долмант некоторое время говорил о супружеской жизни, затем заверил их, что, когда церемония закончится, они смогут следовать природному зову – и это не только не возбраняется, но и будет приветствоваться. Он настаивал, что они должны быть верны друг другу и напомнил им, что их союз – в эленийской вере. Потом он каждого из них двоих по очереди допросил о том, согласны ли они вступить в брак, делить мирские радости и горе друг с другом, обещают ли любить, чтить, слушаться, лелеять свою дражайшую половину и о многом другом. Затем, удовлетворившись ответами Эланы и Спархока, Долмант перешел к обмену кольцами, которые по-прежнему лежали на бархатной подушечке в юрких руках Телэна.

И в этот миг Спархок услышал знакомый мягкий звук, который казалось, звучал как эхо из-под самого купола. Это была легкая трель свирели, полная любви и радости. Спархок взглянул на Сефрению, и ее смеющаяся улыбка объяснила ему все. И на мгновение рыцарь задумался о том, испросила ли Афраэль разрешение у эленийского Бога присутствовать здесь и присоединить свое благословение к исходящему от него.

– Что это за дивные звуки? – шепотом спросила его Элана, стараясь не шевелить губами.

– Потом объясню, – пробормотал Спархок.

Мелодию свирели Афраэль, казалось, никто во всем залитом солнцем нефе больше не услышал. Долмант однако слегка расширил глаза и побледнел, но взял себя в руки и в конце концов объявил, что Спархок и Элана навечно и нераздельно, неизменно и несомненно объявляются мужем и женой. Затем он призвал на них благословение Божье в заключительной молитве и наконец разрешил Спархоку поцеловать свою молодую жену.

Спархок осторожно приподнял фату Эланы и нежно притронулся своими губами к ее.

За церемонией венчания немедленно последовала коронация Спархока как принца-консорта. Он преклонил колено, чтобы на его голову возложила корону, которую вынес в неф Кьюрик на алой бархатной подушечке, та самая молодая девушка, которая только что пообещала ему – среди всего прочего – свое послушание, но которая действовала сейчас как королева-властительница. Элана звонким голосом, которым, казалось, могла повелевать и горами, произнесла довольно милую речь, в которой прозвучало немало лестных слов о Спархоке, и в заключении ее возложила на его голову корону. Спархок, все еще коленопреклоненный, поднял свое лицо вверх взглянуть на Элану, и та, не удержавшись, снова поцеловала его. И рыцарь про себя отметил, что с каждым разом это получается у нее все лучше и лучше.

– Теперь ты мой, Спархок, – проговорила она, все еще касаясь губами его губ.

А потом, хотя Спархоку было еще далеко до дряхлости, Элана помогла ему подняться на ноги. Миртаи и Келтэн вышли вперед, неся подбитые горностаем мантии, чтобы возложить их на плечи королевской четы, после чего оба новобрачных обернулись, чтобы принять поздравления.

За церемонией в нефе последовал свадебный ужин. Спархок совершенно не помнил, что подавали на стол на этом ужине и даже ел ли он хоть что-нибудь. Единственное, что осталось у Спархока в памяти – то, что тянулось все это непомерно долго. Наконец новобрачные были препровождены к двери роскошно убранной палаты, высоко в восточном крыле дома, находившегося в ведении Церкви.

В комнате было много мебели. Тут стояли стулья и столы, диван и множество шкафчиков, и широкая кровать на возвышении.

– Ну, наконец-то, – с облегчением произнесла Элана. – Я думала, это все никогда не кончится.

– Да, – согласился Спархок.

– Спархок? – сказала она тогда, и в ее голосе уже не слышалась властность королевы. – Ты меня правда любишь? Я знаю, что заставила тебя это сделать – сначала в Симмуре, а потом здесь. Ты женился на мне, потому что любишь меня, или просто уступил желанию королевы? – Голос ее дрожал, и сейчас она казалась Спархоку совсем маленькой и беззащитной.

– Ты задаешь глупые вопросы, Элана, – мягко сказал он ей. – Признаюсь, сначала ты загнала меня в угол, потому наверное, что я не предполагал, каковы твои чувства. Я не слишком-то выгодное приобретение, Элана, но я люблю тебя. Я никогда никого больше так не любил и никогда не полюблю. Мое сердце несколько побито, но оно твое. – Спархок поцеловал королеву, и она снова растаяла.

Поцелуй был долгим, но через несколько мгновений рыцарь почувствовал, как маленькая ручка нежно скользит к его голове, чтобы снять корону. Он отодвинул лицо и посмотрел прямо в блестящие серые глаза Эланы, затем осторожно снял ее корону и дал фате упасть на пол. Молча они расстегнули друг на друге горностаевые мантии.

Окно было открыто. Ночной ветер раздувал легкие занавески и доносил ночные шорохи и звуки из Чиреллоса далеко внизу. Спархок и Элана не чувствовали его дуновения и внимали лишь одному единственному звуку – биению своих сердец. Свечи уже догорели, но в комнате не было темно. Взошла луна и осветила ночь своим бледным серебристым сиянием. Казалось, лунный свет запутался в колышущихся занавесках, и был он нежнее и прекраснее света любой свечи.

Было уже поздно, а если быть точным, то очень рано. Спархок дремал, но его бледная, залитая лунным светом жена не позволяла ему уснуть.

– Никакого сна, – сказала она ему. – У нас только одна ночь, и ты собираешься тратить время на сон?

– Прости, – извинился Спархок. – У меня был тяжелый день.

– И тяжелая ночь, – добавила Элана с лукавой улыбкой. – Ты знаешь, что ты храпишь как ураган?

– Думаю, это из-за сломанного носа.

– Да, это не совсем удобно, любимый. Я очень чутко сплю. – Элана уютно устроилась в его руках и удовлетворенно вздохнула. – Ах, как хорошо, – промолвила она. – Нам надо было пожениться много лет назад.

– Думаю, твой отец возразил бы на это. А если не он – то Ролло точно был бы против. Кстати, что сталось с Ролло?

– Из него вылезла вся набивка после того, как мой отец отправил тебя в ссылку. Я его постирала, а потом сложила и убрала на верхнюю полку в моем шкафу. Я его опять набью, когда родится наш первый ребенок. Бедный Ролло! Ему тяжело пришлось, когда тебя отослали. На несколько месяцев мои слезы превратили его в маленького мокрого зверька.

– Ты правда по мне так сильно скучала?

– Скучала?! Да я думала, что умру. Я и хотела умереть.

Спархок обнял ее крепче.

– Да, кстати, – неожиданно встрепенулась Элана, – ты обещал мне рассказать о тех мелодичных звуках, что мы слышали в соборе.

– Это была Афраэль. Стоит спросить об этом Сефрению, но вообще я почти уверен, что наш брак заключен по канонам более чем одной религии.

– Хорошо. Значит, ты еще больше принадлежишь мне.

– Тебе больше и не надо. Ты уже прибрала меня к рукам, когда тебе было шесть лет.

– Как мило, – улыбнулась Элана, еще крепче прижимаясь к нему. – Господи, как я старалась. – Она помолчала, а потом добавила, – Знаешь, меня немного смущает эта стирикская богиня. Она всегда где-то рядом. Может быть она и теперь невидимая где-нибудь здесь, в углу. – Элана запнулась и села на кровати. – Как ты думаешь, это может быть? – со страхом спросила она.

– Я бы не удивился, – поддразнил ее Спархок.

– Спархок!

Бледный свет луны не давал полной уверенности, но Спархок сильно подозревал, что его жена покраснела до ушей.

– Не беспокойся, любимая, – рассмеялся он. – Афраэль очень вежлива и деликатна.

– Но ведь мы же не можем быть в этом уверены? – продолжала настаивать Элана. – И потом, мне кажется, что она сильно привязана к тебе, а мне вовсе не хочется соперничество с бессмертием.

– Не говори глупостей. Она ребенок.

– Мне было пять лет, когда я впервые увидела тебя, Спархок. И я решила, что выйду за тебя замуж, как только ты вошел в комнату. – Она слезла с кровати, подошла к светящемуся окну и раздвинула легкие занавески. В лунном свете Элана была похожа на алебастровую статую.

– Может быть оденешься? – предложил ей Спархок. – Знаешь ли, ты выставляешь себя на всеобщее обозрение.

– В Чиреллосе все давно уже спят. Тем более мы на шесть этажей над улицей. Я хочу посмотреть на луну. Мы с луной очень близки, и мне хочется, чтобы она знала, как я счастлива.

– Язычница, – улыбнулся Спархок.

– Думаю, в этом – да, – призналась Элана. – Но все женщины чем-то связаны с луной. Она трогает нас, – и этого не понимает ни один мужчина.

Спархок вылез из кровати и присоединился к ней у окна. Мягкий свет бледного круга луны немного скрывал тот урон, что нанесла осада Мартэла Священному Городу, хотя запах гари все еще стоял в воздухе. На небе сверкали звезды. В этом не было ничего необычного, но они казались еще прекрасней в эту ночь всех ночей.

Элана обняла себя руками и вздохнула.

– Интересно, Миртаи спит у меня под дверью? – проговорила она. – Обычно она всегда так делает. Правда она была сегодня просто ослепительна?

– О, да. Я еще не успел тебе сказать, но Кринг ею совершенно очарован. В жизни не видел никого более влюбленного.

– Во всяком случае он признает это открыто. А мне приходится клещами из тебя тянуть нежные слова.

– Ты знаешь, что я люблю тебя, Элана. И всегда любил.

– Ну, это не совсем так. Пока я еще не рассталась с Ролло, я тебе только немного нравилась.

– Больше чем нравилась.

– Правда? Я помню твои уязвленные взгляды, которыми ты меня награждал, когда я была глупым ребенком, мой благородный принц-консорт. – Элана нахмурилась. – Дурацкий титул. Пожалуй, когда я вернусь в Симмур, поговорю с Лэндийским. Мне кажется где-то есть свободное герцогство, а если нет – я какое-нибудь освобожу. В любом случае я собираюсь лишить титула и владений кое-кого из приспешников Энниаса. Хотите стать герцогом, ваша светлость?

– Конечно, благодарю вас, ваше величество, но я как-нибудь обойдусь и без дополнительных титулов.

– Но я хочу награждать тебя титулами.

– Мне больше нравится титул мужа.

– Но мужем может быть любой.

– Но я единственный, кто является твоим мужем.

– О, как это мило, Спархок. Ты начинаешь делать успехи.

Элана поежилась.

– Что, замерзла? – с укором спросил Спархок. – Я же говорил, оденься.

– Зачем мне одежда, если у меня под рукой такой замечательный теплый муж?

Спархок наклонился, поднял Элану на руки и отнес обратно в постель.

– Я мечтала об этом, – произнесла Элана, когда он мягко опустил ее на кровать, присоединился к ней и накрыл их обоих одеялом. – Знаешь что, Спархок? – произнесла она, снова уютно примостившись в его руках, – Я сильно волновалась, думая об этой ночи. Мне казалось, я буду нервничать и стесняться. Но этого не случилось, и, знаешь почему?

– Нет, не знаю.

– Думаю, потому, что мы на самом деле женаты с той самой минуты, как я положила на тебя глаз. И мы только ждали, пока я вырасту и нас обвенчают в церкви. – Элана медленно его поцеловала. – Как ты думаешь, сколько осталось еще времени до рассвета?

– Часа два.

– Тогда у нас еще куча времени. Ты ведь будешь осторожен в Земохе, правда?

– Постараюсь изо всех сил.

– Пожалуйста, не строй из себя героя, чтобы произвести на меня впечатление, Спархок. Ты уже этого добился.

– Я правда буду очень осторожен, – пообещал он, уже не задираясь.

– К слову, ты хочешь сейчас взять мое кольцо?

– Думаю, тебе стоит сделать это публично. Пусть Сарати видит, что ты сдержала свое слово.

– Я вела себя с ним ужасно?

– Признаюсь, ты его несколько ошарашила. Сарати не привык иметь дело с такими особами как ты. Думаю, он немного нервничает после общения с тобой.

– И ты тоже, Спархок?

– Да нет. В конце концов я тебя воспитывал и привык ко всем твоим выходкам.

– А ты ведь действительно счастливчик, Спархок. Мало кому из мужчин доводилось воспитывать с детства свою собственную жену. Можешь поразмышлять об этом по дороге в Земох. – Ее голос прервался, и она вдруг всхлипнула. – Ой, я же поклялась, что не сделаю этого, – тут же запричитала она. – Я не хочу, чтобы ты запомнил меня зареванной.

– Все хорошо, Элана. Признаюсь, у меня состояние не лучше.

– Почему ночь летит так быстро? Может эта твоя Афраэль сможет остановить солнце, если ее попросить об этом? Или может ты сам сделаешь это с помощью Беллиома?

– Никто не властен над этим во всем мире.

– Тогда зачем они все нужны? – капризно проговорила Элана и расплакалась.

Спархок обнял ее и так держал, прижимая к себе, пока она не успокоилась. Потом он нежно поцеловал ее. Один поцелуй перешел в несколько и остаток ночи был проведен уже безо всяких слез.

20

– Ну почему обязательно на публике? – требовал ответа Спархок, гремя по всей комнате доспехами, которые приводил на себе в порядок.

– Люди ждут этого от нас, милый, – спокойно ответила Элана. – Ты теперь член королевской семьи и должен время от времени появляться на публике. Ты скоро к этому привыкнешь. – Элана в голубом бархатном платье, отделанном мехом, сидела у столика перед зеркалом.

– Это не хуже, чем турнир, милорд, – сказал ему Кьюрик. – Тот тоже устраивается прилюдно. А теперь хватит расхаживать взад и вперед, остановись и дай мне поправить твою перевязь.

Кьюрик, Сефрения и Миртаи явились в покой новобрачных с восходом солнца. Кьюрик с доспехами для Спархока, Сефрения с цветами для королевы, а Миртаи с завтраком. С ними пришел Эмбан с вестью о том, прощание состоится на ступенях Базилики.

– Мы мало о чем рассказали народу и солдатам Воргуна, Спархок, – предупредил маленький толстый церковник. – Так что не вдавайся в подробности, если решишь произнести речь. Мы устроим тебе пышные проводы, а ты намекни, что в одиночку отправляешься спасать весь мир. Мы привыкли лгать, так что сможем выглядеть убедительно. Все это, конечно, очень глупо, но постарайся понять нас. Ведь сейчас самое важное то, как будут настроены и о чем будут думать горожане и в особенности солдаты. – На его крупном лице появилось слегка разочарованное выражение. – Я предложил устроить для тебя что-нибудь более зрелищное с помощью магии, но Сарати наотрез отказался.

– Эта твоя страсть к зрелищности иногда переходит все границы, Эмбан, – сказала ему Сефрения. Стирикская волшебница играла волосами Эланы, ловко управляясь с гребнем и щеткой.

– Это у меня в крови, Сефрения, – ответил Эмбан. – Мой отец держал таверну и я знаю, как ублажить толпу. Народ любит красивые зрелища, так почему бы в этом не пойти навстречу?

Сефрения завернула волосы Эланы ей на макушку.

– Как ты думаешь, Миртаи? – спросила она.

– Мне нравится так, как было раньше, – ответила великанша.

– Но Миртаи, раньше Элана носила волосы, как незамужняя девушка. Теперь нам нужно показать, что она замужняя женщина.

– Поставь ей клеймо, – пожала плечами Миртаи. – Так делает мой народ.

– Поставь что? – воскликнула Элана.

– У моего народа муж помечает жену своим клеймом – обычно на плече.

– Чтобы показать, что она его собственность? – насмешливо спросила королева. – А мужа метят?

– Да, он носит метку жены. Мой народ очень серьезно относится к браку.

– Понятно почему, – с опаской пробормотал Кьюрик.

– Ешь, пока все не остыло, Элана, – скомандовала Миртаи.

– Мне не нравится жареная печенка, Миртаи.

– Это не для тебя. Мой народ считает, что первая брачная ночь очень важна. Иногда в эту самую ночь женщины становятся беременными – во всяком случае, так они говорят. Хотя, может быть, это результат того, что они занимались этим еще до замужества.

– Миртаи! – воскликнула, краснея, Элана.

– Ты хочешь сказать, что ты этого не делала? Какое разочарование…

Эмбан во время этого разговора покраснел до кончиков своих ушей.

– Пожалуй, мне будет лучше удалиться, – проговорил он. – У меня еще куча дел. – И церковник быстрее ветра вылетел из комнаты.

– Я что-то не то сказала? – невинно спросила Миртаи.

– Эмбан – служитель Церкви, милая моя, – сказала ей Сефрения, пытаясь подавить смешок. – А церковники предпочитают поменьше знать обо всем этом.

– Какие глупости, – фыркнула Миртаи. – Ешь, Элана!

Церемония проводов на ступенях Базилики была устроена со всей возможной помпезностью, чтобы придать ей больше значимости в глазах собравшегося народа. Короли, разодетые и в коронах, придавали событию торжественность, а магистры – воинственность. Долмант начал с молитвы. За ней последовали краткие напутствия от королей, а затем подлиннее от магистров, после чего Спархок с друзьями преклонили колена, дабы получить благословение Архипрелата, и под конец все стали свидетелями прощания Эланы с ее принцем-консортом. Королева Элении, своим излюбленным тоном, напутствовала своего рыцаря пойти и победить и, в заключении своей речи, она сняла с пальца свое кольцо с алым рубином и передала его Спархоку. Тот же в ответ надел ей взамен кольцо с бриллиантом в форме сердца, которое получил от Телэна, так и не пожелавшего объяснить его происхождения.

– А теперь, мой рыцарь, – торжественно заключила Элана, – ступай вперед со своими смелыми спутниками, и знай, что наши надежды, наши молитвы и вся наша вера пребудет с вами. Возьми свой меч, мой муж и рыцарь, и защити меня и нашу веру, и дома наши от орд язычников Земоха! – И затем Элана обняла Спархока и быстро поцеловала его в губы.

– Прекрасная речь, любимая, – шепнул он ей.

– Это Эмбан написал, – призналась Элана. – Он ужасный надоеда. Спархок, посылай иногда мне весточки и, прошу тебя, будь осторожен.

Спархок нежно поцеловал Элану в лоб и затем спустился со своими спутниками к лошадям, топтавшимся у подножия лестницы. Раздался прощальный звон колоколов Базилики. Магистры Воинствующих Орденов вызвались недолго сопровождать отправлявшихся в Земох рыцарей. Внизу лестницы их поджидал и Кринг со своими конниками. Увидев, что рыцари направляются к лошадям, Кринг подъехал к тому месту, где стояла Миртаи, и его конь грациозно опустился перед ней на одно колено. Влюбленный доми и Миртаи не сказали друг другу ни слова, но заметно было, что тамульская великанша не осталась равнодушна к действиям своего воздыхателя.

– Ладно, Фарэн, – произнес Спархок, прыгая в седло. – Можешь доставить себе удовольствие.

Когда они миновали ворота, Вэнион отделился от Сефрении и подъехал к Спархоку.

– Будь бдителен, мой друг, – посоветовал он. – И держи Беллиом наготове. Все может произойти крайне неожиданно.

– Он у меня под курткой, – заверил его Спархок, пристально всматриваясь в лицо Вэниона. – Не обижайся на меня, Вэнион, но ты выглядишь сегодня просто ужасно.

– Это больше из-за усталости, Спархок. Воргун нас страшно измотал этими скитаниями по Арсиуму. Ну что ж, счастливого вам пути, и береги себя, друг мой. А теперь я хочу еще поговорить со Сефренией до того, как мы расстанемся.

Спархок вздохнул, когда Вэнион отъехал обратно к хрупкой стирикской волшебнице, обучившей уже не одно поколение пандионцев секретам Стирикума. Сефрения и Вэнион никогда не говорили об этом даже друг другу, но Спархок догадывался об их чувствах и с горечью сознавал, насколько все это безнадежно и невозможно.

Тут его догнал Келтэн.

– Ну, как прошла брачная ночь? – спросил он, весело подмигнув рыцарю.

Вместо ответа Спархок одарил его долгим недружелюбным взглядом.

– Кажется, ты не расположен говорить на эту тему?

– По-моему, Келтэн, это касается только меня и Эланы.

– Мы ведь дружим с самого детства, Спархок. У нас никогда не было секретов друг от друга.

– Значит, теперь появились. До Кадаха дней шесть пути?

– Да, около того. Если постараемся, то уложимся и в пять. Как ты думаешь, Мартэл сильно обеспокоен тем, что мы отправимся по его пятам?

– Думаю, да.

– Тогда он, пожалуй, изо всех сил погоняет своих лошадей.

– Да уж, за это можно поручиться.

– Тогда он просто загонит их, и возможно, что у нас появиться небольшой шанс нагнать его за несколько дней. Не знаю, какое твое мнение, но мне очень хочется расправиться с Адусом.

– Тут есть о чем подумать. Какие земли лежат между Кадахом и Мотерой?

– Равнина. Большей частью поля и выгоны. Тут есть и замки. Деревни. Все это очень походит на восточную Элению. – Келтэн неожиданно рассмеялся. – Ты видел Берита сегодня утром? Он с трудом привыкает к своим доспехам. Они не слишком-то хорошо на нем сидят. – Берит, худощавый молодой послушник, был возведен в ранг, редко встречающийся в Воинствующих Орденах. Он уже не был послушник, но его еще и не посвятили в рыцари. Однако ему дозволялось носить доспехи и обращались к нему теперь как к «сэру».

– Он к ним привыкнет, – сказал Спархок. – Кстати, когда мы расположимся на ночлег, отведи его в сторонку и объясни как справиться с натертыми местами. Только, прошу тебя, будь с ним помягче. Молодой парень очень горд и все близко принимает к сердцу. Тем более теперь, когда ему дозволено носить доспехи. Это пройдет, когда сойдут первые мозоли.

Когда они достигли вершины холма, откуда еще просматривался Чиреллос, магистры повернули назад. Все советы и предупреждения были даны и оставалось только пожелать Спархоку и его попутчикам счастливого пути. Мрачны были их лица, обращенные в сторону возвращающихся в Священный город магистров.

– Ну, – сказал Тиниен, – теперь, когда мы одни…

– Подожди, нужно обсудить кое-что, – сказал Спархок и громко позвал. – Доми, прошу, подойди к нам.

Кринг въехал на холм с выражением любопытства на лице.

– Вот что я хочу сказать, – начал Спархок. – Мартэл, кажется полагает, что Азеш не будет нам чинить препятствий по дороге в его логово. Но он может и ошибаться. У Азеша много слуг и он может пожертвовать хоть всеми ими, лишь бы заполучить Беллиом. Возможно, он попытается добиться этого не дожидаясь, пока мы сами явимся перед ним. Ему нужна Сапфирная Роза, а не личное удовольствие, которое он может доставить себе при встрече с нами. Я думаю, нам нужны разведчики. Никто не должен напасть на нас неожиданно.

– Хорошо, друг Спархок, – пообещал Кринг.

– Если нам придется столкнуться с тварями Азеша, я хочу, чтобы вы отошли назад и предоставили мне разбираться с ними. У меня есть Беллиом, и он поможет мне. Кстати, если вас волнует судьба Мартэла и остальных, то, думаю, если нам представится такая возможность, мы должны взять его и Энниаса живыми – Церковь хочет судить их. Сомневаюсь, что Личеас и Арисса окажут серьезное сопротивление, так что берите и их тоже.

– А Адус? – нетерпеливо спросил Келтэн.

– Адус едва может связать два слова, так что на суде от него не будет толка. Так что бери его себе и делай с ним что хочешь – это мой подарок.

Они снова тронулись в путь, но, проехав совсем немного, остановились, увидев сидящего под деревом Стрейджена.

– Я боялся, что вы можете заблудиться, – проговорил он, поднимаясь на ноги.

– Кажется, в наших рядах пополнение? – осведомился Тиниен.

– Тут ты ошибаешься, старина, – ответил Стрейджен. – Я никогда не был в Земохе и меня туда что-то не тянет. Вообще-то я – посланец королевы и ее личный посол. Я проедусь с вами до границы Земоха, если позволите, а затем отправлюсь в Симмур для доклада.

– Не слишком ли ты отошел от своих дел в Эмсате? – спросил его Кьюрик.

– На счет этого не беспокойся. Мои дела там идут сами собой. Тэл заправляет всем не хуже меня. И, вообще, мне нужен отдых. – Он похлопал себя по камзолу. – А, да, вот оно. – Он вынул из-за пазухи сложенный лист пергамента. – Письмо от твоей жены, Спархок, – сказал он, вручая его. – Это первое из тех, что я должен дать тебе, а дальше – по обстоятельствам.

Спархок отвел Фарэна в сторону и сломал печать письма Эланы.

«Любимый, – писала она, – ты уехал всего несколько часов назад, а я уже отчаянно по тебе скучаю. У Стрейджена есть для тебя и другие послания от меня, которые, я надеюсь, поддержат тебя, если дела пойдут плохо. А кроме того они принесут тебе мою нескончаемую любовь и веру. Я люблю тебя, мой Спархок. Элана».

– Как ты обогнал нас? – спросил Стрейджена Келтэн.

– Вы в доспехах, сэр Келтэн, – ответил Стрейджен, – я – нет. Вы бы удивились, как быстро мчится лошадь без всего этого лишнего железа.

– Ну что? – спросил Улэф Спархока. – Мы отошлем его обратно в Чиреллос?

– Нет, – покачал головой Спархок. – Он здесь по приказу королевы и теперь отправляется с нами.

– Удержите меня, если мне вдруг представиться возможность стать рыцарем какой-нибудь королевы, – сказал генидианец. – Уж слишком много хлопот, забот и политики.

Стало пасмурно, когда они ехали на северо-восток по дороге к Кадаху, но дождя, как и в прошлый раз, когда они проезжали здесь, не было. Юго-восточные приграничные земли Лэморканда были сродни пелосийским, а на вершинах холмов в округе высилось несколько замков. Поскольку Чиреллос был близко, то тут, то там попадались монастыри и общины и звон колоколов печально разносился над равниной.

– Облака плывут куда-то не туда, – ворчливо заметил Кьюрик, когда они седлали лошадей на следующее утро. – Восточный ветер в середине осени – плохая примета. Боюсь, что зима будет суровой, а это не слишком приятно для солдат на равнинах центрального Лэморканда.

Они отправились дальше на северо-восток. Примерно часа через два к Спархоку во главу колонны подъехали Кринг и Стрейджен.

– Друг Стрейджен мне тут многое порассказал об этой тамульской женщине – Миртаи, – сказал Кринг. – Ты успел с ней обо мне поговорить?

– Ну, я начал, – сказал Спархок.

– Я и боялся. То, о чем поведал мне Стрейджен, заставила меня обо всем этом крепко задуматься.

– Да?

– Ты знаешь, что у нее на коленях и на локтях кинжалы.

– Это мне известно.

– Я так понял, они выскакивают, когда она сгибает руку или ногу?

– Кажется, так.

– Стрейджен говорит, что когда она была совсем молодой, на нее напали три разбойника. Она вывернула руку и перерезала горло одному, воткнула колено в живот другому, сбила третьего с ног ударом кулака и вонзила ему нож в сердце. Что-то мне расхотелось иметь такую жену… Кстати, что она ответила тебе, когда ты с ней разговаривал от моего имени?

– Сказать честно, она просто рассмеялась.

– Рассмеялась? – удивленно воскликнул Кринг.

– Мне показалось, что ты не совсем в ее вкусе.

– Рассмеялась? Надо мной? – продолжал сетовать Кринг.

– Думаю, ты принял мудрое решение, друг Кринг, – сказал ему Спархок. – Вряд ли вы подойдете друг другу.

– Смеялась надо мной, да? – все еще сверкая глазами с негодованием проговорил Кринг. – Ну хорошо! Мы еще посмотрим!.. – Он пришпорил коня и поскакал обратно к своему отряду.

– Зря ты ему рассказал о том, что Миртаи рассмеялась тебе в ответ, – покачал головой Стрейджен. – Теперь он из кожи вон вылезет, чтобы завоевать ее. Мне он вообще-то нравится, и не хочется даже думать о том, что сделает с ним Миртаи, если он переусердствует.

– Может быть, удастся его от этого отговорить? – сказал Спархок.

– Я бы не стал на это рассчитывать.

– Скажи, Стрейджен, ты – человек вольный, но что держит тебя здесь, с нами? – поинтересовался у него Спархок.

Стрейджен посмотрел на монастырь, мимо которого они проезжали, о чем-то задумавшись.

– Хочешь услышать правду, Спархок? Или дашь мне пару минут, чтобы я успел придумать тебе сказочку?