Текст книги "Сапфирная роза"

– Кто этот человек? – произнес Эмбан словно бы в пространство, а затем взглянул на церковника. – Собирай свои вещи, – велел он. – Первым делом завтра утром ты покинешь Чиреллос. Возьми с собой теплые вещи. Хьюсдальский мужской монастырь расположен на севере Талесии, и в это время года там жгучий мороз.

Первосвященники Каммории были быстро распущены, и Эмбан ввел Спархока и его спутников в комнату, где их поджидали Долмант и Ортзел.

– Почему вы не послали вперед гонца с известием? – спросил Долмант.

– Мы думали, что Воргун позаботится об этом, – ответил ему Вэнион.

– Кто же с таким важным посланием полагается на Воргуна? Ну да ладно, рассказывайте обо всем, что произошло с вами.

Спархок, с помощью друзей, подробно рассказал обо всем, что приключилось с ними в мрачном Земохе.

– Кьюрик? – взволнованно воскликнул Долмант, прервав повествование.

Спархок кивнул.

Долмант вздохнул и в печали склонил голову.

– Полагаю, вы отомстили его убийце? – спросил он, сдерживая боль свою и гнев.

– Да, это сделал его сын, Сарати, – ответил Спархок.

Долмант знал кем доводится Кьюрику Телэн, и он с удивлением посмотрел на мальчика.

– Как ты умудрился убить закованного в сталь воина, Телэн? – спросил он.

– Я воткнул нож ему в спину, – ровным голосом ответил Телэн, – прямо в почки. Хотя потом Спархоку пришлось помочь мне всадить в него меч. У меня самого не хватило сил пробить доспехи.

– А что теперь будет с тобой, мой мальчик? – с грустью в голосе спросил Долмант.

– Пуская немного подрастет, – сказал Вэнион, – А потом зачислим его послушником в Пандионский орден – вместе с остальными сыновьями Кьюрика. Спархок обещал это Кьюрику.

– А что, меня никто не хочет спросить, что я думаю? – возмущенно заявил Телэн.

– Откровенно говоря, нет.

– В рыцари? – фыркнул Телэн. – Меня? Вы что, все разом ум потеряли?

– Да не переживай так, Телэн, – попытался увещевать его Берит. – Быть рыцарем не так уж плохо, привыкнешь со временем.

Спархок возобновил свой рассказ. Однако ко многому из того, что рассказывал рыцарь, Ортзел оказался теологически не подготовлен, и как только Спархок закончил, глаза патриарха Кадаха остекленели и он в ошеломлении уставился на него.

– Вот, кажется, и все, что произошло с нами, – заключил Спархок. – Думаю, мне самому потребуется какое-то время, чтобы все это улеглось в моей голове – возможно, на это уйдет весь остаток моей жизни – и даже тогда останется многое, что я не смогу осмыслить.

Долмант в раздумье откинулся на спинку кресла.

– Думаю, что Беллиом – и кольца – должны быть переданы на хранение Церкви, – сказал он.

– Очень жаль, Сарати, – произнес Спархок. – Но это невозможно.

– Что ты сказал?

– У нас больше нет Беллиома.

– Что же вы сделали с ним?

– Мы бросили его в море, – ответил Бевьер.

Долмант в смятении воззрился на них.

Патриарх Ортзел с возмущенным видом вскочил на ноги.

– Как? Без разрешения церкви? – почти прокричал он. – Вы даже не испросили совета у Бога?

– Мы выполнили повеление другого Бога, – ответил Спархок. – Вернее, Богини, – поправился он.

– Ересь! – гневно выдохнул Ортзел.

– Вот уж не думаю, ваша светлость, – покачал головой Спархок. – Именно Афраэль передала в мои руки Беллиом. Она вынесла его из бездны в пещере Гверига. После того как Беллиом исполнил свое назначение, мне надлежало вернуть его обратно Афраэль. Но она этого не захотела и повелела бросить самоцвет в море. Я подчинился.

– Что вы натворили! – продолжал бушевать Ортзел. – Как можно с таким могущественным и опасным сокровищем обращаться как с простой безделушкой?! Возвращайтесь назад, отыщите его и доставьте Церкви!

– Думаю, он прав, Спархок, – серьезно проговорил Долмант. – Вам придется отправиться в путь и вернуть Беллиом.

Спархок пожал плечами.

– Как пожелаете, Сарати, – сказал он. – Мы сразу же последуем вашему повелению, как только вы скажете в каком море-океане нам его искать.

– Неужели вы… – растерянно произнес Долмант.

– Не имеем ни малейшего представления, – заверил его Улэф. – Афраэль привела нас на какой-то утес, возвышающийся над неизвестным нам морем, и мы забросили Беллиом в его воды. Это может оказаться побережьем любого моря или океана. Возможно, даже не в нашем мире. Кто знает, может, и на Луне есть океаны? Так что, боюсь, Беллиом навсегда потерян для нас.

Церковники, обескураженные такими речами, в смятении посматривали на них.

– В любом случае, Долмант, я не думаю, чтобы ваш эленийский Бог пожелал бы получить в свою власть Беллиом, – сказала Сефрения Архипрелату. – И даже полагаю, что Бог ваш – как и все остальные Боги – с большим облегчением узнает, что Беллиом успокоился до лучших времен. Думаю, Беллиом страшит их всех. Я знаю, что Афраэль боялась его. – Она помолчала. – Вы заметили как долго и тоскливо тянется эта зима? – спросила она. – И в каком вы подавленном настроении?

– Времена тревожные, – напомнил ей Долмант.

– Допустим, но что-то я не заметила, что вы пустились в пляс, узнав, что Азеш и Отт уничтожены. Даже это не смогло поднять ваше настроение. Стирики верят в то, что зима отражает состояние Богов. Что-то произошло в Земохе, что никогда не случалось раньше. Мы раз и навсегда обнаружили, что Боги тоже смертны. И я сомневаюсь, что весна вновь расцветет в наших душах прежде, чем Боги совладают с собой. Они сейчас слишком напуганы и пребывают в смятении от того, что произошло; и по правде говоря, пока им совсем не до нас и наших проблем. Они на некоторое время предоставили нас самим себе. И магия наша пока бессильна. Мы все сейчас одиноки, Долмант, и нам придется терпеть эту бесконечную зиму, пока Боги не вернуться. Боги.

Долмант вновь откинулся на спинку кресла.

– Ты встревожила меня, матушка, – проговорил он, и утомленно провел рукой по полуопущенным векам. – Хотя буду с вами откровенен. Последние полтора месяца меня не покидает это зимнее отчаяние. Однажды я проснулся в полночь, и слезы беспричинно текли из моих глаз. С тех пор я ни разу не улыбнулся и не почувствовал проблесков в душе моей. Я думал, что беда кроется во мне, но, видно, это не так. – Он помолчал. – Что ж, это ставит нас, как служителей Церкви, лицом к лицу с нашим долгом. Мы во что бы то ни стало должны отыскать то, что отвлечет настроения наших верующих от этого всеобщего отчаяния, то, что поставит перед ними цель – если не вернет радость.

– Можно заняться обращением земохцев, Сарати, – предложил Бевьер. – Они веками поклонялись Богу зла. Сейчас у них нет Бога. Так что может быть сейчас для Церкви важнее, как не обратить этих несчастных заблудших в истинную веру?

– Бевьер, – проговорил Эмбан с болью во взгляде. – Уж не стремишься ли ты, чтобы тебя причислили к лику святых? – Он взглянул на Долманта. – Хотя это действительно прекрасная мысль, Сарати. И дел у верующих станет хоть отбавляй.

– Вы бы лучше остановили Воргуна, ваша светлость, – посоветовал Улэф. – Он завис в Кадуме. И как только просохнет земля, он собирается отправиться походом на Земох и уничтожить все, что движется, на своем пути.

– Я позабочусь об этом, – пообещал Эмбан. – Даже если мне придется для этого поехать в Кадум и силой заставить его отказаться от своих намерений.

– Азеш… был… Богом стириков, – задумчиво проговорил Долмант. – Но все предыдущие попытки эленийских священников обратить стириков в истинную веру заканчивались неудачей. Сефрения, может, ты нам поможешь? Я даже изыщу возможность наделить тебя официальным статусом и полномочиями.

– Нет, Долмант, – решительно сказала Сефрения.

– Ну почему мне все сегодня перечат? – жалобно проговорил Архипрелат. – Ну, что здесь сложного для тебя, Сефрения?

– Я не буду помогать вам в обращении стириков в эленийскую веру, Долмант, потому что не почитаю ее истинной.

– Но как? – выдохнул Ортзел.

– Для меня ваша религия отвратительна. Она жестокая, косная, непрощающая и лицемерная. Она совершенно не гуманна, я не признаю ее и не буду участвовать в вашем экуменическом движении, Долмант. Вот помогу я вам в обращении земохцев, так вы обратите свои взоры и на западный Стирикум, и тут уж я восстану против вас. – Сефрения улыбнулась удивительной мягкой улыбкой, что, казалось, озарила светом нависший мрак и уныние. – Думаю, как только Афраэль станет лучше, мне следует поговорить с ней. Возможно, она сама заинтересуется земохцами. – И она улыбнулась Долманту смеющейся лучистой улыбкой. – Это поставит нас на разные стороны, Сарати? – предположила она. – Тем не менее, я желаю тебе всего самого хорошего, старина; но, как говорится, пусть победит лучший мужчина то будет – или женщина.

Погода почти не изменилась, когда они тронулись в путь на запад. Правда дождь поливал их уже гораздо реже, но небо оставалось затянутым облаками, а неистовый ветер еще дышал на них холодом зимы. Они направлялись в Демос. Они везли домой Кьюрика. Спархок с душевным трепетом думал о предстоящей встрече с Эсладой. Он не знал, что скажет Эсладе, и втайне считал себя в ответе за смерть ее мужа. Мрак и уныние, которые окутали землю сразу после смерти Азеша, казалось, разрослись еще больше, откормленные их горем и скорбью и сгустились над ними грозовыми тучами. Оружейные мастера Пандионского замка в Чиреллосе привели в порядок оружие Спархока и его друзей и счистили почти всю ржавчину с их доспехов, а тело Кьюрика вез богато украшенный черный экипаж, запряженный лошадьми.

Они разбили лагерь в рощице неподалеку от дороги примерно в пяти лигах от Демоса. Спархок и его спутники решили в молчаливом согласии, что должны привести в порядок себя и свои доспехи, очистить их от грязи, прежде чем предстанут перед Эсладой и ее сыновьями. Удовлетворившись тем, что его снаряжение готово к завтрашнему дню, Спархок отправился через лагерь к черному экипажу, что находился на некотором расстоянии от костра. Телэн поднялся со своего места и поспешил за ним.

– Спархок, – окликнул он рыцаря.

– Да?

– Я надеюсь, ты не всерьез говорил о своем намерении?

– О каком еще?

– Ну, что собираешься отправить меня послушником в Пандионский орден?

– Нет, Телэн, об этом я говорил вполне серьезно. И так оно и будет. Я обещал твоему отцу.

– Я сбегу.

– Тогда я поймаю тебя – или пошлю за тобой Берита.

– Но это несправедливо.

– Ну что ж, жизнь не всегда обходится с нами по справедливости.

– Спархок, я не хочу учиться на рыцаря!

– Не всегда приходится делать то, что нравится, Телэн. А тут речь о том, что хотел твой отец, и я не собираюсь его разочаровывать.

– А как же я? Как насчет того, что я хочу?

– Ты еще молод. Привыкнешь. А может, тебе это и понравится со временем.

– Куда ты идешь? – спросил мрачный Телэн.

– Собираюсь навестить твоего отца.

– О, тогда я лучше вернусь к костру. Хочу помнить его таким, каким он был.

Экипаж скрипнул, когда Спархок залез в него и присел рядом с безмолвным телом своего оруженосца. Некоторое время он просто сидел молча. Печаль отпустила его, ее сменило глубокое сожаление.

– Мы прошли бок о бок с тобой долгий и трудный путь. Так ведь, старина? – наконец проговорил он. – Теперь ты едешь домой отдыхать, а я отправлюсь дальше один. – Он слегка улыбнулся в темноту. – Это было так опрометчиво с твоей стороны, Кьюрик. Я с предвкушением ждал, что мы будем вместе стареть – станем старше, чем сейчас.

Он немного помолчал.

– Я позабочусь о твоих сыновьях, – добавил Спархок. – Ты будешь гордиться ими, особенно Телэном, хотя ему понадобится время, чтобы стать почтительным и благопристойным.

Он снова умолк.

– Я принесу эту печальную весть Эсладе как можно мягче, – пообещал он, положив свою руку на руку Кьюрика. – Прощай, мой друг.

То, чего он боялся больше всего – рассказать о постигшем их горе Эсладе – оказалось ненужным; Эслада уже обо всем знала. Она встречала их, одетая в черные сельские одежды, у ворот фермы, на которой многие годы жила она и трудилась вместе со своим мужем. Ее четверо сыновей, высокие как молодые деревца, стояли рядом со своей матерью, одетые в лучшие свои одежды. Их омраченные печалью лица сказали Спархоку, что его тщательно подготовленная речь уже не нужна.

– Позаботьтесь о своем отце, – сказала Эслада сыновьям.

Они кивнули и отправились к черному экипажу.

– Как ты узнала об этом? – спросил Спархок Эсладу, после того, как она обняла его.

– Мне рассказала о случившимся та самая малышка, которая была с вами, когда вы ехали в Чиреллос, – ответила Эслада. – Одним из вечеров она появилась на пороге нашего дома, поведала обо всем, а затем ушла.

– Ты ей поверила?

Эслада кивнула.

– Я знала, что должна ей верить. Она совсем не такая, как другие дети.

– Да, не такая. Эслада, я очень, очень сожалею. Когда Кьюрик начал стареть, мне стоило уговорить его остаться дома.

– Нет, Спархок. Это разбило бы ему сердце. Хотя не мог бы ты помочь мне в одном деле, прямо сейчас?

– Все, что попросишь Эслада.

– Мне надо поговорить с Телэном.

Спархок не знал, к чему все это приведет, но жестом попросил Телэна подойти к ним.

– Телэн, – сказала Эслада.

– Да?

– Мы очень гордимся тобой.

– Мною?

– Ты отомстил за смерть своего отца.

Телэн в удивлении уставился на нее.

– Так ты все знала? Обо мне и Кьюрике?

– Конечно, знала. И уже долгое время. Однако вот что ты должен будешь сделать, малыш, – и, надеюсь, Спархок за тобой присмотрит. Ты отправишься в Симмур и привезешь оттуда к нам на ферму свою мать.

– Что?

– Надеюсь, ты хорошо меня слышал. Я несколько раз встречалась с твоей матерью. Я поехала в Симмур, чтобы взглянуть на нее, не задолго до твоего рождения. Я хотела поговорить с ней, чтобы мы смогли решить, кто из нас будет лучшей для твоего отца. Она приятная женщина, разве что слишком худая, но ничего, я ее откормлю, как только она к нам приедет. Ей и мне здесь будет хорошо, и мы заживем славно все вместе, пока не наступит пора тебе и твоим братьям принять послушничество. А после этого мы останемся на ферме вдвоем, и нам будет о чем поговорить и что вспомнить.

– Ты хочешь, чтобы и я жил на ферме? – недоверчиво спросил Телэн.

– Твой отец наверняка этого хотел, и я уверена, что и мать тоже. И мне бы этого очень хотелось. Ты ведь хороший мальчик, и не станешь разочаровывать всех нас троих?

– Но…

– Пожалуйста, не спорь со мной, Телэн. Все уже решено. А теперь давайте пройдем в дом. Я приготовила обед, и не хочу, чтобы он остыл.

На следующий день в полдень они похоронили Кьюрика под высоким вязом на холме, с которого хорошо просматривалась ферма. Все утро небо покрывала зловещая громада серых облаков, но солнце разорвало их пугающую паутину и пролилось на землю теплым золотистым лучом, когда сыновья Кьюрика несли своего отца на вершину холма. Конечно, Спархок не так хорошо разбирался в капризах погоды, как его оруженосец, но неожиданно засиявшее солнце и ярко голубое небо, раскинувшееся только над фермой и ничуть не дальше, напомнили Спархоку об их юной Богине.

Похороны были очень простыми и быстрыми. Местный священник, почтенный, совсем дряхлый старец, знал Кьюрика с самого детства, и повел он свою речь не о скорби и печалях, а о любви. Когда погребение завершилось и они стали спускаться с холма, к Спархоку присоединился старший сын Кьюрика, Хэлед.

– Для меня большая честь знать, что ты считаешь меня достойным вступить в Пандионский Орден, сэр Спархок, – проговорил он. – Но боюсь, мне придется отказаться.

Спархок быстро взглянул на рослого молодого человека с ясным открытым лицом, чья черная борода только начинала пробиваться.

– Это не мое решение, сэр Спархок, – заверил его Хэлед. – Просто мой отец имел на меня совсем другие виды, думал о совсем другом для меня. Через несколько недель я прибуду в Симмур в ваше распоряжение.

– Ты что же… – неуверенно протянул Спархок, захваченный врасплох сухими манерами парня.

– Да, сэр Спархок. Я возьму на себя обязанности моего отца. Это семейная традиция. Мой дед служил вашему деду и отцу, а мой отец служил вашему отцу и вам, поэтому я, как старший сын, должен заменить его теперь, когда он покинул нас.

– Но это не так уж необходимо, Хэлед. Разве ты не хочешь стать рыцарем Пандиона?

– То, что я хочу – не важно, сэр Спархок. Я обязан исполнить свой долг.

Следующим утром они покинули ферму и ее приветливую хозяйку с сыновьями. Келтэн выехал вперед, чтобы присоединиться к Спархоку.

– Хорошие похороны, – заметил он. – …Если похороны вообще могут быть хорошими. Но я бы хотел, чтобы в этот печальный миг меня окружали друзья.

– Келтэн, не можешь ли ты мне помочь?

– Да? Я думал, мы уже всех убили, кого надо.

– Можешь ли ты хоть немного побыть серьезным?

– Ты много просишь, Спархок, но я попробую. Так в чем же дело?

– Хэлед настаивает на том, чтобы быть моим оруженосцем.

– Ну и что? Все сельские парни так поступают – следуют по стопам своих отцов.

– Я хочу, чтобы он стал рыцарем Пандиона.

– Пока я не вижу к этому никаких препятствий. Давай сделай его рыцарем.

– Келтэн, он же не может быть и оруженосцем, и рыцарем одновременно.

– Почему бы и нет? Возьми, например, себя. Ты – рыцарь Пандиона, член Королевского Совета, Рыцарь Королевы и принц-консорт. У Хэледа широкие плечи, он справится с обеими обязанностями.

Чем больше Спархок об этом думал, тем больше ему это нравилось.

– Келтэн, – проговорил он, смеясь. – Ну что бы я без тебя делал?

– Наверное, до сих пор путался бы в своих мыслях. Ты всегда все усложняешь, Спархок. Попытайся быть проще.

– Покорно благодарю за совет.

– Да не за что.

…Мягкий серебряный дождь сыпался с ночного неба, свивая водяные кружева вокруг черных глыб сторожевых башен города Симмура, шипя в огне факелов, висящих по обеим сторонам широких ворот. Невдалеке показалась фигура одинокого всадника. Завернувшись в темный тяжелый плащ путешественника, он восседал на крупном чалом жеребце с длинной спутанной гривой…

– Тебе не кажется, что мы всегда возвращаемся в Симмур с дождем, Фарэн? – спросил всадник своего коня.

Чалый прянул ушами.

В это утро Спархок оставил своих друзей и выехал вперед. Все они знали, почему, и не перечили ему.

– Если пожелаете, мы можем послать вперед известие во дворец о вашем прибытии, принц Спархок, – предложил один из стражей восточных ворот. Кажется, Элана уже всех оповестила о его новом титуле. А зря, подумал Спархок, ведь он сам еще к нему не привык.

– Покорно благодарю тебя, приятель, – ответил Спархок Стражнику. – Но я хочу сделать жене сюрприз. Она еще молода, и любит приятные неожиданности.

Страж ухмыльнулся.

– Шли бы вы лучше, милейший, с дождя, а то простудитесь, – сказал ему Спархок и почувствовал, что произносил уже когда-то эти слова.

Спархок въехал в Симмур. Дождь вымочил все вокруг, и стук копыт Фарэна разнесся эхом по мощеным булыжником улицам.

Во дворе дворца Спархок спешился и передал поводья поспешившему к нему навстречу конюху.

– Будь осторожен с конем, приятель, – предостерег его рыцарь. – Он крут норовом. Будь любезен, задай ему сена и зерна и вычисти его.

– Я позабочусь о нем, принц Спархок. – Опять то же самое. Спархок вздохнул и решил поговорить об этом с Эланой.

– Фарэн, – обратился он к своему коню. – Веди себя прилично.

Фарэн одарил его недружелюбным взглядом.

– Ты держался молодцом все наше трудное путешествие, – проговорил Спархок, положив руку на мускулистую шею коня. – Теперь отдыхай. – Затем он повернулся и пошел вверх по ступеням во дворец. – Где королева? – спросил он у одного из стражей, охранявших вход во дворец.

– Думаю, в Палате Совета, мой лорд.

Спархок вошел во дворец и направился по длинному, освещенному свечами, коридору к палате совета.

Тамульская великанша Миртаи как раз выходила из Палаты совета, когда Спархок подошел к двери.

– Что ж так долго? – без малейшего удивления спросила она.

– Так уж дела сложились, – пожал плечами Спархок. – Она там?

– Да, – кивнула Миртаи. – Она там с Лэндийским и с ворами. Они обсуждают ремонт улиц. – Она помолчала. – Не устраивай Элане слишком бурное приветствие, Спархок, – предупредила она. – Она носит под сердцем ребенка.

Спархок в изумлении посмотрел на нее.

– Разве вы не об этом мечтали в вашу первую брачную ночь? – Миртаи немного помолчала, а потом спросила. – А что с тем кривоногим, бритоголовым?

– С Крингом? Доми?

– Что означает доми?

– Что-то вроде вождя. Он предводитель своих людей. Он по-прежнему жив и здоров, насколько мне известно. В последний раз, когда я его видел, он размышлял над тем, как заманить в западню земохцев и перебить их всех.

Взгляд Миртаи неожиданно потеплел.

– А почему ты спрашиваешь? – поинтересовался Спархок.

– Да так, просто из любопытства.

– О, понятно, – усмехнулся рыцарь.

Они вошли в Палату Совета, и Спархок расстегнул застежку плаща. По случайности, королева Элении стояла спиной к двери, когда он вошел. Все они, Элана, и граф Лэндийский, Платим и Стрейджен, склонились над огромной картой, разложенной на столе.

– Я прошлась по этому кварталу, – настойчиво говорила Элана. – Улицы там в таком ужасном состоянии, что мелким ремонтом не обойдешься. Придется все переделывать заново. – Ее богатый звонкий голос тронул сердце Спархока даже теперь, когда она обсуждала столь прозаические проблемы. Он набросил свой мокрый плащ на спинку стула.

– Но мы не сможем заняться этим до наступления весны, – заметил лорд Лэнда, – и даже тогда у нас будет слишком мало рабочих рук, пока армия не вернется из Лэморканда, и… – старец запнулся, в изумлении уставившись на Спархока.

Принц-консорт приложил палец к губам, приблизившись к столу, чтобы присоединиться к ним.

– Вынужден не согласиться с вами, ваше величество, – спокойно проговорил Спархок. – Но думаю, вам стоит уделить большее внимание подъездным дорогам, а не улицам Симмура. Плохие улицы неудобны горожанам, но если фермеры не смогут привезти свой урожай на рынки, то это будет гораздо худшим, чем простое неудобство.

– Я знаю это, Спархок, – упиралась королева, все еще не отрывая взгляда своих серых глаз от карты, – но… – Она подняла голову и изумилась. – Спархок? – произнесла она голосом едва громче, чем шепот.

– Я и правда думаю, что ваше величество должно сосредоточить свое внимание на торных дорогах и подъездных путях, – серьезно продолжал он. – Дорога между Симмуром и Демосом действительно просто в ужасном состоянии… – И это все, что Спархок успел сказать по дорожной проблеме в этот день.

– Осторожно, – еще раз предупредила его Миртаи, когда Элана бросилась в его объятия. – Помни, что я тебе говорила.

– Когда ты приехал? – спросила Элана.

– Только что. Другие чуть позади. Я отправился вперед – на что у меня была одна, но очень веская причина.

Королева улыбнулась и снова поцеловала Спархока.

– Ну, что ж, – проговорил лорд Лэнда, обращаясь к Стрейджену и Платиму. – Вы не возражаете, если мы перенесем наше обсуждение на более позднее время? – Он улыбнулся. – Думаю, что вряд ли нам удастся завладеть вниманием ее величества сегодня вечером.

– Вы рассердитесь на меня за это? – произнесла Элана елейным голоском пай-девочки.

– Конечно же, нет, сестренка, – прогремел Платим и ухмыльнулся Спархоку. – Как хорошо, что ты снова здесь, дружище. Может, хоть ты сможешь отвлечь внимание Эланы, чтобы она не совала свой нос даже в те дела, где мы можем прекрасно обойтись и без нее.

– Я так понимаю, мы победили? – спросил Стрейджен.

– Ну, что-то вроде этого, – ответил Спархок и вспомнил о Кьюрике. – Отта и Азеш больше не будут беспокоить нас.

– И это самое главное. – Вздохнул светловолосый вор. – Надеюсь, позже ты посвятишь нас во все подробности вашего путешествия. – Он взглянул на лучившееся счастьем лицо Эланы. – Полагаю, что гораздо позже, – ухмыльнулся он.

– Стрейджен! – поджав губы, произнесла Элана.

– Да, ваше величество?

– Вон отсюда! – Она повелительным жестом указала на дверь.

– Подчиняюсь вашему величеству.

И Спархок со своей молодой женой поспешили в королевские покои, сопровождаемые только Миртаи. Спархок не имел ни малейшего понятия, как долго тамульская великанша намеревается оставаться в их присутствии. Он не хотел обижать ее, но…

Однако Миртаи и не собиралась задерживаться здесь надолго. Она отдала все необходимые распоряжения личной прислуге королевы, касавшихся горячей ванны, ужина, уединения и прочего интима, и наконец, полностью всем удовлетворившись, она подошла к двери и достала из-под свое портупеи огромный ключ.

– Думаю, это все на сегодняшний вечер, Элана? – спросила она.

– Да, Миртаи, – ответила королева, – и большое тебе спасибо.

Миртаи пожала плечами.

– Это то, о чем мне положено заботиться. Не забудь о том, что я тебе говорила, Спархок. Утром я вас выпущу, – заключила Миртаи. Она вышла из комнаты и закрыла за собой дверь, и тут же до Спархока с Эланой донесся громкий звук ключа, поворачивающегося в замке.

– Этакая громила, – беспомощно рассмеялась Элана. – Давай-ка лучше отправляйся в ванную, а то от тебя пахнет не поймешь чем. О, кстати, будь так добр, верни мне мое кольцо обратно.

Он вытянул вперед обе руки.

– Какое из них? – спросил он. – Хоть убей, я не могу их различить.

– Конечно же, это, – она указала на его левую руку.

– И как ты его узнаешь? – сняв кольцо и одевая его на палец королевы спросил Спархок.

– Да любой, у кого есть глаза, различит их.

– Ну, как скажешь, – пожал плечами Спархок.

По правде говоря, Спархок не привык принимать ванну в присутствие молодых леди, но Элана, казалось, ни в какую не желала лишать его своего общества. И он начал свой рассказ, принимая ванну, и продолжил его за их вечерней трапезой. Однако было и такое в долгом повествовании Спархока, что Элана не смогла понять или понимала неправильно, но основные события мирились с ее пониманием и воображением. Когда Спархок поведал ей о смерти Кьюрика, юная королева побледнела и на глазах ее выступили слезы, но выражение скорби сменилось жестокостью, едва она узнала об участи, что постигла Энниаса, ее тетку и кузена. Кое о чем Спархок умолчал, а о некотором не упомянул и вовсе. Порою рыцарь как бы невзначай замечал: «Тебе стоило бы быть там». Особенно старательно он избегал упоминание о том отчаянии и печали, что опустилась на мир и проникли людские души после смерти Азеша. Он считал, что негоже говорить об этом молодой женщине вначале ее беременности.

А затем, когда уже смеркалось и они лежали рядом на мягкой уютной постели в теплом успокаивающем полумраке, Элана рассказала ему о тех событиях, что произошли здесь в его отсутствии.

Возможно, из-за того, что они лежали в постели, разговор зашел о сновидениях.

– Это был такой странный сон, – мягко произнесла Элана, поуютнее устроившись в его объятиях. – Яркая радуга сплошь укрывала купол небес, и мы были на острове, самом чудном и необыкновенно прекрасном. Там росли деревья, очень древние, и в их изумрудной зелени прятался мраморный дворец с изящными белыми колоннами, и я ждала там тебя и твоих друзей. И затем вы пришли, каждый ведомый диковинным белоснежным зверем. Сефрения поджидала вас вместе со мной, и казалась она совсем юной, и была там малышка, еще совсем дитя, она играла на свирели и кружилась в танце. И вела себя в точности как маленькая императрица, и каждый подчинялся ее приказам. – Элана хихикнула. – Она даже назвала тебя старым ворчливым медведем. А затем она повела речь о Беллиоме. Все это оказалось очень сложным и туманным, и я поняла лишь немногое из сказанного.

И никто из них ее слов не понял, вспомнил Спархок, а сон, значит, снился еще и Элане. Интересно, подумал рыцарь, почему Флейта позвала и ее?

– А потом мне снился еще один сон, – продолжила королева, – но ты его знаешь.

– Как?

– Ты сам только что рассказал мне его, – сказала она, – весь до конца. Мне снилось в мельчайших подробностях все, что происходило в Храме Азеша в Земохе. Моя кровь стыла в жилах, когда ты мне об этом рассказывал.

– Я бы не стал так волноваться об этом, любимая, – как можно спокойнее проговорил Спархок. – Мы стали очень близки друг другу, и нет ничего удивительного в том, что ты знаешь, о чем я думаю.

– Ты это серьезно?

– Конечно. Так всегда происходит. Спроси любую замужнюю женщину, и она скажет тебе, что ей всегда известно, что на уме у ее мужа.

– Ну-у, – с сомнением протянула Элана, – может быть. – Она прижалась поближе к нему. – Любимый, что-то ты сегодня ночью не особо внимателен ко мне, – капризно проговорила она. – Это потому, что я становлюсь жирной и безобразной?

– Конечно же нет. Я знаю, что ты в «деликатном положении». Миртаи предупредила меня, чтобы я был с тобой как можно осторожнее и обходительнее. Она вырежет мне печенку, если подумает, что я причинил тебе боль.

– Здесь нет Миртаи, Спархок.

– Но только у нее ключ от двери.

– О, нет, это не совсем так, – самодовольно произнесла королева, потянувшись рукой под подушку. – Дверь запирается с обеих сторон, и она не откроется, пока ее не отопрут и с той, и с другой стороны. – Элана вручила Спархоку огромный ключ.

– Какая интересная дверь, – улыбнулся он.

– Запри ее, Спархок. И смотри не потеряйся, когда будешь возвращаться обратно в постель.

Позже Спархок соскользнул с кровати и подошел к окну. Он задумчиво всматривался в дождливую ночь, окутавшую Симмур. Теперь все позади. Он не будет уж больше подниматься рано до зари и наблюдать, как в серебряных лучах утреннего солнца грациозные женщины Джироха с черной вуалью на лицах спешат за водой к колодцу с глиняными кувшинами на плечах, не будет скитаться в дальних землях с Сапфирной Розой у самого своего сердца. Он наконец возвратился, правда теперь он был гораздо старше, и более печальным, и уже не столь безрассудным, как раньше. Он наконец вернулся домой, и очень надеялся, что войны его завершены, также как и долгие, исполненные нужды и лишений походы и путешествия. Они называли его Анакха, человеком, который сам вершит свою судьбу, и он твердо решил, что вся его будущая жизнь пройдет в этом непривлекательном городе с бледной прекрасной молодой женщиной, которая спит спокойным безмятежным сном, раскинувшись на мягкой широкой постели, что лишь в нескольких шагах от Спархока.

Было принято решение это раз и навсегда, и, облегченно вздохнув, умиротворенный Спархок вернулся обратно под одеяло, поближе к своей жене.