Текст книги "Волчье логово"

19

Цу Чао, облокотившись о золоченые перила балкона, смотрел на стену вокруг дворца. Вместо пошлых зубцов ее украшали волнообразные возвышения, как это заведено у знатных чиадзе. В саду благоухали цветы, и нарядные дорожки вились вокруг искусственных прудов и ручьев. Здесь царила мирная, безмятежная красота.

Но эта красота надежно охранялась. По всем четырем стенам ограды расхаживали двадцать стражников с мечами и луками, в башенке на каждом углу сидел остроглазый наблюдатель. Ворота были заперты, и шестеро свирепых псов бегали по саду. Цу Чао видел одного из них, залегшего у тропы, – черная шерсть делала собаку почти невидимой.

«Я здесь в безопасности, – думал Цу Чао. – Никто не сможет повредить мне. Чего же я так боюсь?»

Он вздрогнул и плотнее запахнул свое хилое тело в подбитый овчиной пурпурный халат.

В Кар-Барзаке все идет не так, как надо. Кеса-хан до сих пор жив, и надиры дерутся на стенах как одержимые. Инникас мертв, Братство почти что разбито. Галена неожиданно убили по возвращении в Дренай. Он вошел в шатер Астена и рассказал ему о подлой измене, повлекшей за собой смерть Карнака. Астен спокойно выслушал его, потом встал, сгреб Галена за волосы, запрокинул ему голову и рассек горло. Цу Чао видел все это – видел, как умирающий Гален рухнул к ногам могучего полководца.

Цу Чао вздрогнул. Все идет не так, как надо.

И главное, где же Нездешний?

Трижды Цу Чао высылал свой дух на его поиски и трижды потерпел неудачу. «Но нынче ночью все будет иначе, – пообещал он себе. – Праздник середины зимы и сопутствующее ему большое жертвоприношение. Сила вольется в меня, Хаос меня благословит. Тогда уж я не попрошу, а потребую смерти Кеса-хана. Завтра умрет вентрийский король, и Черные Братья возглавят как его, так и дренайское войско. Покойный Гален – не единственный преданный рыцарь. Астен тоже умрет, умрет и император.

И три империи сольются в одну.

Не будет больше ни королей, ни императоров. Завладев кристаллом, я стану Божественным Цу Чао, Властелином Мира, Царем Царей».

Успокоенный этой мыслью, он посмотрел на воинов, вышагивающих вдоль гребня стены. «Сильные, верные люди. Я в безопасности», – повторил он снова.

Тут он увидел, что солдат в левой сторожевой башне сидит лицом к саду. «Спит», – с раздражением подумал Цу Чао. Он передал солдату мысленную команду, но тот даже не шелохнулся. Чародей мысленно же вызвал Касту, начальника стражи.

– Да, господин, – откликнулся тот.

– Часовой на восточной башне. Пусть его сведут во двор и высекут. Он спит.

– Слушаюсь, господин.

В безопасности! О какой безопасности может идти речь, если его охраняют подобные разгильдяи?

– Каста!

– Да, господин.

– После порки перережь ему горло. – Цу Чао повернулся на каблуках и удалился в свои покои. От хорошего настроения не осталось и следа. Ему хотелось выпить вина, но он сдержался. Ночное жертвоприношение должно пройти без единой ошибки. Он представил себе Карнака в цепях, кривой жертвенный нож, медленно входящий в грудь дреная, и его настроение немного улучшилось.

«Последний день я кому-то служу, – подумал он. – К рассвету завтрашнего дня я стану повелителем трех империй.

Впрочем, нет, надо еще получить кристалл. Лишь тогда я обрету бессмертие. Лишь тогда перестану быть калекой». Цу Чао стиснул зубы, припомнив жаркий огонь и маленький острый кинжал в руке Кеса-хана. Ненависть захлестнула его, и стыд кислотой обжег горло.

– Ты увидишь, как гибнет твой народ, Кеса-хан, – прошипел он. – Все до единого – мужчины, женщины и дети. И ты будешь знать, кто отдал такой приказ. Такова расплата за то, что ты отнял у меня!

Он вспомнил жгучую боль и месяцы последовавших за этим страданий. Но кристалл все исправит. В третьей книге рассказывается, как в палату внесли рыцаря, которому отрезало руку лучевым оружием. Его уложили на кровать, подвергли действию кристалла, и через два дня из культи отросла новая рука.

Более того, в четвертой книге говорится, как с помощью кристалла омолаживались стареющие вожди Древних. У Цу Чао пересохло в горле, и он все-таки позволил себе маленький кубок вина.

– Господин! Господин! – раздался у него в голове полный страха голос Касты.

– В чем дело?

– Часовой мертв, господин! В сердце у него торчит арбалетная стрела. А на башне остался след от железного крюка.

– Он здесь! – завопил вслух Цу Чао. – Нездешний здесь!

– Я не слышу вас, господин.

Цу Чао взял себя в руки.

– Убери людей со стены. Обыщите сад. Найдите этого убийцу!

Пропитанный маслом факел бросал пляшущие тени на искривленные стены лестничного колодца, и черный дым ел ноздри сходящего вниз Ангела. Никогда еще он не испытывал такого страха. Это был страх смерти. Не своей, с ней он смирился. Но он с возрастающим ужасом представлял себе Мириэль, ее истерзанное чудовищем юное тело и мертвые невидящие глаза, глядящие вверх.

Ангел проглотил комок и двинулся дальше. Он не мог позволить себе красться медленно и осторожно и громыхал по ступенькам вовсю. Дардалион сказал, что Кристальная Палата находится в шестом этаже подземелья, но чудовище могло затаиться где угодно. Ангел сплюнул, тщетно стараясь увлажнить сухой рот, и стал молиться любому богу, который слышит его – богу света, тьмы или тени, все равно:

«Сохрани ей жизнь!

Возьми взамен меня. Я уже прожил жизнь, хорошую жизнь». Ангел оступился, стукнулся о стену, и посыпавшиеся с факела искры обожгли его голую руку.

– Осторожней, ты, болван! – сказал он себе, и слова эхом отдались в тихих коридорах.

«Куда теперь?» – подумал он, когда лестница привела его в обширный пустой зал. От панелей на стенах шел тусклый свет. Он огляделся. Все здесь было из металла – стены, пол и потолок. Металл, блестящий и не тронутый ржавчиной, вздулся и потрескался, словно был не прочнее гнилого тряпья.

Ангел содрогнулся. Все мышцы у него ныли от сырости и холода. Экодас не зря обратил внимание на то, как устал Ангел, – теперь эта усталость сказывалась. Члены точно свинцом налились, и силы таяли. Он подумал о Мириэль, вздохнул полной грудью и зашагал дальше.

Впереди показалась высокая арка, и он прошел под нее с поднятым мечом. Позади раздался шорох, он взмахнул клинком и в последний момент отвел его, едва не задев мальчика в его же собственном зеленом плаще.

– Ядра Шемака, парень! Я чуть не убил тебя!

Мальчик отпрянул, губы его дрожали, глаза расширились от страха. Ангел спрятал меч и заставил себя улыбнуться.

– Выходит, ты увязался за мной, да? – сказал он, притянув ребенка к себе. – Ну ладно, ничего страшного не случилось. На вот, держи факел. – Огонь был, собственно, больше не нужен – панели давали достаточно света. За аркой стояли железные кровати со сгнившими тюфяками. Ангел снова достал меч и вместе с мальчиком вышел в коридор, ища лестницу.

Несмотря на опасность, он был рад мальчику. Тишина и бесконечные коридоры вселяли в него тревогу.

– Не отставай, – шепнул он парнишке. – Старина Ангел присмотрит за тобой.

Мальчик не понял его, однако кивнул и расплылся в улыбке.

– Ты имеешь хоть какое-то понятие, где мы находимся? – спросил Сента Экодаса, когда тот свернул за очередной угол в лабиринте коридоров на седьмом этаже подземелья.

– Думаю, уже недалеко, – ответил Экодас, призрачно-бледный в тусклом желтом свете. Сента заметил, что он весь в поту.

– Ты здоров ли, священник?

– Я чувствую кристалл. Меня тошнит от его близости.

– С тобой я всегда попадаю в какие-то таинственные места, – сказал Сента, обнимая Мириэль и целуя ее в щеку. – Вулканические пещеры, заколдованные замки, а теперь вот темное подземелье в ста милях от божьего света.

– Всего в трехстах футах, – поправил Экодас.

– Это поэтическая фигура.

– Ты мог бы и не ходить с нами, – смеясь, упрекнула Мириэль.

– Как?! И пропустить все это? – с насмешливым негодованием вскричал он. – Кто же откажется от прогулки в темноте с красивой женщиной?

– И со священником, – заметила она.

– Да, вот он, пожалуй, лишний.

– Тише! – прошипел Экодас.

Искренне удивленный Сента хотел уже сделать ему выговор, но заметил, что Экодас прислушивается, вглядываясь сощуренными глазами в конец коридора.

– Что там такое? – шепотом спросила Мириэль.

– Мне показалось, будто я слышу чье-то дыхание. Померещилось, наверное.

– Вряд ли здесь есть что-то живое, – сказала Мириэль, – чем тут питаться?

– Мой Дар здесь бессилен, – сказал Экодас, вытирая пот со лба. – И я чувствую себя, словно внезапно ослепший человек.

– Твой Дар нам, к счастью, без надобности, – сказал Сента, все еще раздраженный возгласом священника. – Вряд ли здесь… – И Сента осекся – теперь и он услышал чье-то громоподобное дыхание. Он молча обнажил меч.

– Быть может, это природное явление, – прошептала Мириэль. – Ну, скажем, ветер задувает в трещину в скале.

– Откуда взяться ветру на такой глубине?

Они осторожно двинулись вперед и оказались в длинной комнате, уставленной железными шкафами. Среди угасших стенных панелей только две еще лили слабый свет на металлический пол. Рядом с перевернутым столом валялся какой-то предмет.

– Сента, – тихо сказала Мириэль, – погляди-ка туда!

Воин прошел вперед, посмотрел и тут же попятился обратно.

– Это человеческая нога, – сказал он. – Вернее, то, что от нее осталось. И лучше вам не знать, какой величины зубки потрудились над ней.

– Кеса-хан сказал, что опасности нет, – заметила Мириэль.

– Может быть, он и сам не знал, – предположил Экодас. – Кристалл вон там, за дверью. Сейчас я разобью его, а потом мы уйдем отсюда как можно скорее.

– Хорошо бы нам исчезнуть по мановению волшебной палочки, – сказал Сента. Священник без улыбки прошел в то, что осталось от двери. – Погляди-ка, – сказал Сента Мириэль. – Камни вокруг проема выворочены. Назови меня занудой, если хочешь, но мне сейчас очень хотелось бы сидеть в твоей хижине, протянув ноги к огню, и ждать, когда ты принесешь мне подогретого вина. – Легкость его слов не скрывала страха, звучащего в голосе, и когда Экодас вскрикнул, словно от боли, Сента едва не выронил меч.

Мириэль первая оказалась у двери.

– Назад! – крикнул Экодас. – Оставайтесь за стеной. Эта сила слишком опасна для вас!

Сента схватил Мириэль за руку и оттащил обратно.

– Знаешь, красавица, скажу тебе честно: я боюсь. Это со мной случается не впервые, но такого еще никогда не было.

– Мне тоже страшно, – призналась она.

С другого конца зала донесся шорох.

– Ой, чую недоброе, – прошептал Сента.

И тогда они увидели это. Существо ростом не меньше двенадцати футов. Сента в ужасе воззрился на две его головы. Чем-то, хоть и слабо, они еще напоминали человеческие, и в широко разинутых ртах виднелись кривые острые зубы. Мириэль, вынув меч, попятилась назад.

– Что бы ты там ни делал, Экодас, делай скорей! – крикнула она.

Чудовище приближалось, опираясь на две громадные ручищи, волоча на трех ногах раздутое брюхо. Сенте оно показалось похожим на гигантского белого паука. Одна из голов мотнулась влево, открыла глаза и уставилась на Мириэль. С чудовищных губ сорвался стон, глубокий и полный муки. Другая голова разинула рот еще шире и издала пронзительный вопль. Раскорячившись, точно краб, чудище со стонами и воплями двинулось к людям.

Мириэль метнулась влево, Сента вправо.

Чудовище не глядело на него – оно надвигалось на девушку, расшвыривая столы и стулья. Стремительностью оно не отличалось, но его громадная туша, казалось, заполняла всю комнату.

Сента бросился к нему, и одна из четырех рук, словно дубиной, двинула его по ребрам. Он пошатнулся и чуть не упал. Чудовище нависло над Мириэль. Она взмахнула мечом, распоров ему руку. Сента напал снова, погрузив свой клинок в громадное брюхо.

Исполинский кулак отшвырнул его на пол, заставив выронить меч. Мириэль, увернувшись от хватающих пальцев, перекатилась и вскочила на ноги. Сента, попытавшись встать, почувствовал режущую боль в боку и понял, что несколько ребер сломаны.

– Экодас! Ради всего святого, помоги нам!

Экодас стоял на коленях в золотой комнате, держа в руках кристалл, и мыслями был далеко. Все двери его разума раскрылись, и шум, доносившийся из смежной комнаты, утратил всякое значение. Вся его жизнь разворачивалась перед ним – жизнь, потраченная зря, полная глупых страхов. Священные стены храма теперь представлялись ему унылой тюрьмой, скрывавшей от него радости жизни. Он вглядывался в грани кристалла, видя свое повторенное стократ отражение, и чувствовал, как растет, набираясь сил, его душа в утлой телесной оболочке.

В один и тот же миг он видел не только бой, идущий там, за дверью, но и смертную битву на стенах крепости. Кроме того, он увидел Нездешнего, крадущегося по темным коридорам дворца Цу Чао.

Экодас засмеялся. Какое ему дело до всего этого?

Он увидел Шиа рядом с высоким Орса-ханом и дыру в решетке ворот, сквозь которую лезли готиры. «Бессмысленно», – подумал он, ощутив легкое раздражение оттого, что не сможет уже насладиться ее телом, – обострившаяся память хорошо передавала запах ее кожи и волос.

– Экодас! Ради всего святого, помоги нам!

Ради всего святого? Какая забавная мысль. Исток, как и храм, создан людьми, чтобы держать в заточении душу, чтобы помешать сильным наслаждаться тем, что дает власть. «Хорошо, что я освободился от всего этого вздора», – подумал он.

Дардалион сказал, что в кристалле содержится Зло. Экая чушь. Кристалл прекрасен, совершенен. Да и что такое Зло? Слабые люди именуют так силу, которую им не дано постичь и которой они не способны управлять.

– Теперь ты понимаешь, – прошептал в голове чей-то голос. Экодас закрыл глаза и увидел Цу Чао, сидящего за столом в маленьком кабинете.

– Да, понимаю, – ответил Экодас.

– Принеси кристалл мне, и мы познаем бесконечную власть и бездну наслаждений.

– А почему бы мне не оставить его себе?

Цу Чао засмеялся.

– Братство уже готово взять власть в свои руки, Экодас. Даже с кристаллом тебе понадобятся годы, чтобы добиться того же.

– Да, это правда. Ладно, будь по-твоему.

– Вот и хорошо. А теперь покажи мне битву, брат мой.

Экодас с кристаллом в руках подошел к порогу. Мириэль снова увернулась от чудовища, а Сента, зажимая рукой ребра, с кинжалом ковылял к ним.

Глупец. Это все равно, что пытаться убить кота иголкой.

Сента вонзил кинжал в бок чудовища. Оно мощным кулаком стукнуло человека по шее, и он беззвучно повалился на пол. Видя это, Мириэль испустила полный ярости вопль и ткнула мечом в одну из разинутых пастей, направляя его вверх, в мозг.

Экодас хмыкнул. Он знал, что никакого мозга там нет. Мозг чудовища, если этот орган можно назвать мозгом, помещается между головами, в громадном горбе на загривке.

Чудовище схватило Мириэль и подняло ее в воздух. Экодас смотрел, любопытствуя, что будет дальше: разорвет оно ее на части или просто откусит ей голову?

– Оно в полной растерянности, – сказал Цу Чао. – Часть его все еще остается Бодаленом. Он узнал эту девушку – ведь она сестра-близнец той, кого он по нечаянности убил. Смотри, оно колеблется! Чувствуешь, как поднимается гнев в душах тех, кто принадлежал когда-то к Братству?

– Да, я чувствую. Голод, желание, оторопь. Забавно, правда?

Позади показалась чья-то фигура.

– Новая забава, – шепнул Цу Чао. – К сожалению, я не могу больше поддерживать с тобой связь и должен буду пропустить неизбежный исход. Ты покажешь мне в Гульготире, чем все кончилось.

Чародей покинул Экодаса, и молодой монах снова сосредоточил свое внимание на гладиаторе, вошедшем в зал.

«Напрасно ты пришел, – подумал он. – Ты слишком устал для таких приключений».

Ангел, еще издали заслышавший крики, вбежал в зал со всех ног. Он сразу увидел бесчувственного Сенту и схватившее Мириэль чудовище.

Держа меч, как кинжал, Ангел ринулся вперед и вскочил на железный стол, а с него – на вздутую спину чудовища. Стоя на коленях, он вогнал меч в мякоть, надавив на него всей своей тяжестью. Чудовище встало на дыбы, и Ангел отлетел прочь. По-прежнему сжимая в руке Мириэль, оно обернулось к Ангелу. Старый гладиатор, пошатываясь, поднялся на ноги.

Маленький мальчик выскочил вперед и ткнул в чудище горящим факелом. Одна из рук метнулась к нему, но мальчик ловко увернулся. Светлые глаза Ангела вспыхнули яростным огнем. Чудовище ринулось на него. Он не побежал. Он попытался достать меч Сенты, по-прежнему торчащий из брюха. Здоровенные пальцы вцепились ему в плечо в тот самый миг, когда рука его сомкнулась вокруг рукояти. Чудовище подняло Ангела в воздух, тем самым высвободив меч. Из брюха хлынула кровь, а человек с размаху рубанул по одной из голов, раскроив череп.

Чудовище, одолеваемое болью, выронило Мириэль. Ангел ударил еще раз. И еще. Другая ручища ухватила его за ногу и потащила в пасть, к длинным, как сабли, клыкам.

Мириэль, обернувшись, увидела Экодаса. Он с кристаллом в руках стоял в дверях, наблюдая за происходящим. Подбежав к нему, она выхватила его меч из ножен и снова бросилась в бой.

– Между плеч, – светским тоном молвил Экодас. – Мозг помещается там. Видишь горб?

Держа широкий меч обеими руками, Мириэль ударила чудище по ноге чуть выше колена. Хлынула кровь, чудище пошатнулось и отпустило ногу Ангела. Гладиатор тут же рубанул по держащей его другой руке. Гигантские пальцы разжались, и он упал на пол. Из обоих голов и многочисленных ран на теле чудовища хлестала кровь, но оно не уступало.

Мириэль, видя, что Ангел пятится, поняла, что он пытается отвлечь чудовище от нее. Теперь и она ощутила на себе власть кристалла – ее Дар окреп, и она преисполнилась ярости. Она чувствовала все, что исходит от чудовища, – смятение, голод и гнев.

Но один образ выделялся из множества других. Мириэль видела Криллу, бегущую через лес, и высокого широкоплечего мужчину, преследующего ее.

Бодален!

Она все поняла. В этой отвратительной твари заключен человек, убивший ее сестру.

Ручища потянулась к ней – она отбежала влево, высоко подпрыгнула и ударила ногами по коленному суставу. Использовав его как подножку, она взлетела на спину. Снова увернувшись от шарящей руки, Мириэль с отвесно поднятым мечом стала между плеч чудовища.

– Умри! – вскричала она и вонзила меч в горб. Проткнув кожу, меч с большой быстротой устремился вниз – там не было неподатливых мускулов, и мозги брызнули наружу, точно мякоть лопнувшей дыни.

Чудовище в последний раз взвилось на дыбы, скинуло Мириэль, пошатнулось и рухнуло.

Ангел подбежал к Мириэль и помог ей встать.

– Слава Истоку! Ты жива!

Он обнял ее за плечи, но она, застыв, смотрела на неподвижного Сенту. Вырвавшись из рук Ангела, она бросилась к любимому и перевернула его на спину. Сента застонал и открыл глаза. Увидев Ангела, он попытался улыбнуться.

– Снова на тебе прореха, – прошептал он. На щеке у Ангела зияла кровавая рана.

Ангел опустился на колени рядом, приметив кровь в уголках рта Сенты и неестественную неподвижность членов. Он осторожно сжал пальцы раненого – ответного пожатия не последовало.

– Дай я помогу тебе встать. – Мириэль тянула Сенту за левую руку.

– Оставь его, девочка! – тихо сказал Ангел, и она отпустила руку.

– Не слишком подходящее местечко для того, чтобы окончить свои дни, верно, Ангел? – Сента закашлялся, и изо рта у него выступила кровь. – Зато лучшей компании… я не мог бы… желать.

– Можешь ты что-нибудь сделать с ним, священник? – крикнул Ангел Экодасу.

– Нет. У него сломана шея, и хребет в двух местах тоже. А ребра вонзились в легкое, – небрежно, с полным безразличием ответил тот.

Ангел вновь обернулся к умирающему.

– Как же ты позволил этакой твари убить себя? Стыдись!

– Стыжусь. – Сента с улыбкой закрыл глаза. – Боли нет – очень мирная кончина. – Но тут глаза раскрылись опять, и в них вспыхнул страх. – Вы ведь унесете меня отсюда, правда? Не хочу оставаться здесь на веки вечные. Хочу еще раз увидеть солнце – понимаешь?

– Я вынесу тебя.

– Мириэль?

– Я здесь, – дрожащим голосом сказала она.

– Мне очень жаль… Я так… – Он снова закрыл глаза, и его не стало.

– Сента!!! – закричала она. – Не делай этого! Встань. Пойдем отсюда! – Она снова схватила его за руку, пытаясь его поднять.

Ангел обхватил ее руками.

– Не надо, принцесса. Не надо!

– Нет, надо!

Он крепко прижал ее к себе.

– Все кончено. Его больше нет.

Мириэль, с решительным лицом и горящими глазами, вырвалась от него, вытащила меч из туши мертвого чудовища и повернулась к Экодасу.

– Ах ты ублюдок! Стоял тут и смотрел. Он остался бы жив, если б не ты.

– Возможно, – согласился Экодас, – а возможно, и нет.

– Теперь умрешь ты! – Мириэль бросилась вперед. Экодас вскинул руку, и девушка со стоном остановилась, словно наткнувшись на невидимую стену.

– Успокойся, – сказал Экодас. – Не я ведь его убил.

– Разбей кристалл, священник, – сказал Ангел, – пока он не погубил тебя окончательно.

– Ты не понимаешь, – улыбнулся Экодас. – Никто не может понять, не испытав на себе его власти.

– Я ее испытываю. По крайней мере догадываюсь, что именно он внушает мне желание убить тебя.

– Да, это может быть правдой. Возможно, на разум низшего порядка кристалл влияет как раз таким образом. Мне следовало бы вернуться в крепость.

– Ну нет. Тебя послали сюда те, кто тебе доверял. Они верили, что только ты способен противостоять этому… предмету. Они ошиблись, не так ли? Кристалл пересилил тебя.

– Вздор. Он всего лишь увеличил мой и без того редкий Дар.

– Будь по-твоему, – вздохнул Ангел. – Мы уходим и будем ждать тебя в крепости. Только вот еще что…

– Что?

Сапог Ангела вышиб кристалл из рук священника. Экодас замахнулся, но гладиатор уклонился от удара и двинул локтем ему в лицо, а когда он пошатнулся, врезал левой ему в подбородок. Экодас ничком повалился на пол и затих.

Мириэль, освободившись от чар, подошла к нему.

– Оставь его, дитя, – сказал Ангел. – Нельзя его винить. Кристалл делал свое дело, суля Ангелу могущество, бессмертие и славу. – Дай-ка мне меч. – Держа клинок обеими руками, Ангел со страшной силой обрушил его на кристалл.

Во все стороны брызнули сверкающие осколки, и сильный порыв холодного ветра пронесся по залу.

Не глядя на священника, Ангел устало вернулся к телу Сенты и взвалил его на плечи.

– Вынесем его наверх, на солнце.