Текст книги "Стажер"

Глава 25

Я отправил на КИП Жука просьбу о встрече. Капитан откликнулся минут через двадцать. Стрелку назначили на нейтральной территории. Так было спокойней и мне, и ему, хотя формально мы уже начали играть в одной команде.

– Зачем звал? – с заметным напрягом спросил Жук.

– Об одолжении хочу попросить.

– Ясно, – кивнул особист. – Наверное, решил, раз хабар поделил поровну, то я теперь в твоих должниках по гроб жизни ходить буду.

Я помотал головой:

– Только одно одолжение, Слава. Потом мы квиты. Нужна информация на одного человека. Добудь по своим каналам – и все, мы в полном расчете.

Успокоенный капитан перешел на деловой тон:

– Лады. Говори, кто тебе нужен.

Файл с информацией он переслал мне в тот же день. Смотреть было некогда, я собирался на еще одну встречу. Надеюсь, более приятную.

Вечер в офицерском клубе затянулся. На верхнем этаже басовито гремела музыка, горел свет, слышались возгласы и тосты.

Я курил возле чайной. Двери открывались и закрывались, выпуская загулявших офицеров с супругами, любовницами, привезенными аж из Муторая или других населенных пунктов, где все еще теплилась эрзац-жизнь, отдаленно похожая на нормальную.

У майора внутренних войск Головчанского был юбилей, отмечал он его с размахом. Накрыл царскую поляну, снял помещение офицерского клуба. В другое заведение все приглашенные майором не поместились бы. В Ванавару приехало много его коллег, свободных от дежурства. Разумеется, позвали и офицеров ОБВЕ, включая Батю. Был и гражданский персонал. Приехал даже мэр Муторая. С Петровичем официальные власти АТРИ всегда поддерживали хорошие отношения. Его охрана паслась у входа.

На территории военного городка Петровичу опасаться было нечего, наверх телохранителей не пустили, вот парни и изнывали от безделья. Один подошел ко мне стрельнуть сигарет. В другое время я бы с удовольствием поточил с ним лясы, но не хотелось упускать из виду ту, ради кого я сюда приперся. Телохранитель оказался понятливым и быстро отошел к напарнику.

Веселье уже было на излете. Изрядно подвыпившие гости расходились по домам.

Из клуба вывалилась развеселая компашка: мужчины, женщины в «боевой» раскраске. Одна мазнула по мне похотливым взглядом, липким словно патока. Я разочарованно опустил подбородок.

Нет, не она. Та, кто мне нужна, еще не выходила.

Одна из парочек вдруг остановилась. Кавалер заметил, что его спутница заинтересовалась мной, и подошел ко мне.

Это был молоденький лейтеха-вэвэшник, судя по всему, новичок вроде меня, бедовавший в АТРИ всего ничего – месячишко-другой. Только, в отличие от него, мне носить погоны уже было без надобности. Не ожидал, что демобилизоваться будет настолько легко. Спасибо подполковнику за добрый совет.

Кавалер грозно сопел, разило от него как от винокурни. Ноздри раздувались, словно кузнечные меха. Глаза налились кровью.

– Тебе чего? – набычившись, спросил он.

– Ничего. – Я неопределенно пожал плечами.

Драка не входила в мои планы, тем более никаких видов на подругу лейтенанта у меня не было. Если бы они продолжили топать туда, куда намеревались, я бы только перекрестился.

– Вали отсюда, – потребовал разгоряченный офицерик.

– Простите, товарищ лейтенант, не могу.

Я изо всех сил старался сохранять вежливость. Это могло подействовать, но только в другое время и в другом месте. И уж тем более с другим человеком.

Кавалеру то ли хотелось покрасоваться перед спутницей, то ли он накачался до такой кондиции, что все его мысли были направлены исключительно в одну плоскость. Лейтенант сжал кулаки и замахнулся. Думаю, его чему-то обучали: боксу или иному единоборству, но он принял на грудь слишком много, и от первого удара я с легкостью уклонился. Со вторым было чуть потруднее, пришлось ставить блок.

Потом стало ясно: чем чаще промахивается подпитой офицер, тем больше в нем ярости и дурного азарта.

Дамочка позади захлопала в ладоши. Хоть кто-то получал от нашего пыхтения и топтания удовольствие.

Устраивать гладиаторские бои я не намеревался, тем более что мужская половина компашки уже спешила на помощь лейтенанту. Меня окружили недружественные лица. Ситуацию можно было уладить разве что с помощью дипломатических ухищрений.

– Уведите его от греха подальше, – взмолился я, пока конфликт касался лишь двоих и не увлек остальных подобно снежному кому.

Эти вэвэшники были немногим трезвее раздухарившегося лейтенанта. Я не сомневался: возьмись они по-настоящему, я превратился бы в котлету. Судя по мрачным физиономиям, именно этим господа офицеры и намеревались заняться в ближайшее время. Одному против четырех матерых волчищ мне не выстоять.

Злости у меня не было. Скорее какая-то обреченность. Влипнуть в идиотский конфликт, тем более из-за девки, на которую глаза бы мои век не смотрели.

– Стойте! Не надо! Он со мной.

Женская фигурка в темно-синем пальто с капюшоном протиснулась сквозь кольцо оцепления.

– Ну, милый, чего ты застрял? – Вопрос, как ни странно, адресовался мне.

Я открыл и закрыл рот, мучительно соображая. Все складывалось по-дурацки и совсем не так, как было задумано. И вообще, это я бы предпочел быть спасителем, случись что, а тут все поменялось, встало вверх ногами и ими же принялось дрыгать.

Ирина – это была она – схватила меня под руку и потащила прочь от подгулявших офицеров.

Мы скрылись за поворотом, подошли к продскладам. Неподалеку, у грибка, маячил часовой. Он покосился на нас, но ничего не сказал. Опасности мы не представляли. Скорее помогали скрашивать серые будни службы. Нехитрое солдатское развлечение.

– Давно за мной следишь? – спросила она.

– Не очень, – признался я.

– А зачем?

Вместо ответа я попытался ее поцеловать. Она резко оттолкнула меня. В ее глазах блеснули слезы.

– По-моему, вы зарываетесь, молодой человек.

– Меня зовут Артемом.

Она кивнула:

– Знаю.

– А еще Андреем, – добавил я.

– Как это? – удивилась Ира. – Двойные фамилии вроде Мусин-Пушкин, Римский-Корсаков или, скажем, Терешкова-Николаева я знаю, а вот с двойным именем сталкиваюсь впервые.

– Ира, – попросил я, – а ты пригласи меня в гости. Я все тебе расскажу.

Никогда бы не подумал, что все произойдет именно так. Мы лежали на кровати в ее маленькой однокомнатной квартирке. Тихо играл магнитофон – настоящий анахронизм в наш век цифровых технологий: японская двухкассетная дека. Музыка была под стать. Такую можно услышать на ретро-вечеринках. Плавная, нежно-мелодичная, обволакивающая.

Начатая бутылка вина, тающие свечи, пышущая жаром печь (не камин, но все одно – здорово).

– Ты, наверное, плохо обо мне думаешь? – вдруг спросила Ира, стыдливо прячась под одеялом.

После всего, что с нами недавно было, ее поведение могло показаться странным. Но в этот миг она казалась мне самой прекрасной и чистой женщиной на свете.

– Нет, это ты плохо обо мне думаешь, – горячо заверил я. – А сейчас будешь думать еще хуже.

Я сдернул с нее одеяло, прижал к груди, стараясь быть сильным и нежным одновременно. Кажется, у меня получилось.

Спонтанно возникшее напряжение улетучилось. Девушка снова расслабилась.

– Слушай, – задумчиво протянул я, – ведь ты же психолог. Это тебе полагается всякие комплексы излечивать.

Она засмеялась:

– Сапожник без сапог. Обычное дело. У моего отца были хорошие знакомые: популярный музыкант и известный писатель. Так вот, у первого дома никогда не было его пластинок, потому что всем раздаривал, а у второго – книжек, по той же причине. И я такая. Всем помогаю, только себе помочь не могу.

– Ясно, – протянул я.

Ира ухватила меня за нос, сжала пальцами кончик:

– Никак в моей профпригодности сомневаться начал?

– Вот уж нет уж, – прогундосил я.

Мы расхохотались.

– Ты про отца своего говорила. А родители в курсе, где ты и что с тобой?

– Думали, что я работаю в секретном почтовом ящике. Я им деньги каждый месяц переводила, они же у меня пенсионеры были, каждая копейка на счету. Письма писала. Это не запрещено, но вся корреспонденция проверяется. А сейчас и писать-то некому. Папы и мамы не стало три года назад. Меня на похороны не пустили. Я даже не знаю, на каком кладбище они лежат.

– Прими мои соболезнования, – искренне сказал я.

– Спасибо. Я ведь чуть было не потеряла и тебя. Когда ваша группа пропала, я вдруг почувствовала, что в моей жизни чего-то не хватает. Мне вспомнился ты, такой смешной и милый в первый день нашей встречи. Я испугалась, что ты погиб или попал в плен. – Она часто захлопала ресницами, и с каждым их взмахом моя душа отрывалась от тела и улетала куда-то высоко, в безбрежные дали.

– Ты за меня переживала? – искренне поразился я.

Вместо ответа она потянулась к моим губам. Немного погодя мы снова заговорили.

– Я дурочка, – заявила она.

– Никакая ты не дурочка.

– Не спорь. Я дурочка, которая, кажется, влюбилась в ребенка.

– В ребенка?! – обиженно вскинулся я. – Подумаешь, на пару лет меня старше. Когда тебе стукнет сто, а мне девяносто восемь, тебя такая разница в возрасте не будет волновать.

Она засмеялась. У нее был приятный нежный смех.

– Думаешь, нам удастся тут столько протянуть?

– Кто сказал «тут»? Лично я в АТРИ застревать не собираюсь, – решительно произнес я.

Ира печально вздохнула:

– Ну вот, испортил даме настроение.

– Ир, ты чего? – изумленно спросил я.

Она заморгала.

– Будто не знаешь, что нам обратного хода нет. Во всяком случае, если хотим остаться нормальными людьми. Мне лично не улыбается стать овощем.

– Не расстраивайся раньше времени, сокровище. Есть способ смыться отсюда.

– Да ну?! – Девушка бросила на меня недоверчивый взгляд.

Я кивнул:

– Да-да, есть. Тут меня все порядком достало. Удерем в хорошее место. Туда, где море, солнце, песок и пальмы. И, – я замялся, – поженимся.

Она легла на спину.

– Море, солнце… Господи, как красиво звучит! А насчет поженимся – не рано ли?

– Не рано. Считай меня старомодным. Провел ночь с девушкой, значит, надо жениться.

– Из какой же дыры тебя выкопали?

– Лучшей, чем эта.

Она уткнулась губами мне в ухо, часто-часто задышала. Я нервно сглотнул. Девушка хихикнула. Ее забавляла эта игра. Меня, признаться, тоже.

Она замерла, смешно наморщив нос. Вид при этом у нее был виноватый.

– Хочешь мне что-то сказать? – догадался я.

– Да. На откровенность пробило.

– Так это хорошо. Не люблю всякого рода недосказанности, тем более раз у нас все так получилось.

– Ага, я тоже не люблю. Ну, готовься выслушать целую порцию откровенности.

– Давай, – благодушно произнес я.

Она набралась решительности:

– Я ведь уже была один раз замужем. Тебя не смущает?

– Ни капли. И где, кстати, твой законный супруг? Не хотелось бы от него в шкафу прятаться, да у тебя и шкафа-то подходящего нет. – Я с улыбкой оглядел небогатую обстановку квартиры.

– Не знаю где. Мы познакомились, когда он еще был курсантом. Высокий, красивый, маме очень нравился.

– А тебе?

– И мне. Закончил училище, стал офицером. Свадьбу сыграли. Его по распределению прислали в АТРИ. Когда выяснилось, что у меня проблемы с возвращением, все поддерживал меня, говорил, что никогда не бросит. – Она замолчала.

– И? – Я догадывался, что услышу, но не мог не спросить.

Глаза ее снова увлажнились.

– Бросил, как только получил переводку на Большую землю. Втихаря собрал чемодан и слинял. Представляешь, возвращаюсь домой, а там ни мужа, ни его шмоток. Только записку оставил, извинялся очень.

– Обиделась на него?

– Сначала да. Неделю проревела. Потом махнула рукой. Может, оно и к лучшему.

– К лучшему, – кивнул я. – Тогда бы мы с тобой не встретились.

– Пожалуй, – сказала она, поведя плечами.

Я потянулся за вином, разлил по бокалам.

– Как говорил мой друг и поэт Егор Соков: «Чтобы было приятно вспомнить и хотелось еще мечтать!» – пьем до дна!

Дэн не удивился, когда я вернулся в нашу комнату лишь через сутки. Он одобрительно заулыбался.

– По глазам вижу, что у тебя все хорошо, – сказал приятель.

– Более чем, – признался я и начал рыться в своих вещах.

– Ищешь что-то? – прищурился Дэн.

– Нет, просто заняться нечем.

– Ну-ну. – Он отвернулся.

Заветная записная книжка обнаружилась не сразу. Как и заведено, она лежала на самом видном месте, потому и нашлась в последнюю очередь. Я бегло пролистал ее, немного подправил и протянул другу.

– Это тебе. Дарю!

– Зачем? – не понял он.

Его взгляд упал на первую сделанную мной запись. Я невольно покраснел. Забыл свое творчество. Надо было вырвать страницу с нехорошим словом.

– Спасибо, – протянул Дэн.

– На это не смотри. Там у меня есть кое-какие заметки. Я по памяти восстановил, как за батарейкой топал.

– И к чему это сейчас?

– Не сейчас, потом. Думаю, если поискать, там можно найти массу дорогих вещиц. Бери, пригодится.

– Странный ты какой-то сегодня, – протянул Дэн. – Будто уезжаешь навсегда и пришел проститься.

– Почти так, – сказал я. – Извини, дружище. Мне надо отлучиться.

Он кивнул:

– Давай. Только будь осторожнее, Арчи.

Его слова догнали меня на пороге. Я обернулся:

– Мы еще встретимся, Леха.

До избушки Спая меня подбросил на моторке кочегар из котельной, не гнушавшийся подрабатывать и таким извозом. Взял он с меня по-божески. Договорились, что вернется через пару часиков, хотя я надеялся уложиться в более короткий срок.

Отшельник был в бане. Разумеется, он слышал звук мотора и давно догадался, что к нему пожаловали гости, однако выходить навстречу не стал.

Я деликатно потоптался на крылечке, не дождавшись ответа, постучался в крошечное окошко.

– Чего стоишь, заходи, – донеслось изнутри. – Банька сегодня отличная. Можешь попариться, компанию составить. У меня и бражка припасена. Можно потом тяпнуть.

Такого приглашения я не ожидал, однако не стал спорить. Баня есть баня. Что за мужик, который упустит случай прогреть косточки и похлестаться всласть распаренными вениками? Мелькнула, правда, мыслишка, насколько это комильфо парить косточки с человеком, которого в первый раз вижу. Хотя, с другой стороны, чего тут такого? Оба мы вполне нормальных наклонностей.

Зашел в теплый предбанник с мокрыми отпечатками на дощатом полу, скинул с себя одежду, что потяжелее, развесил на крючочках, полегче – сложил на дубовых полочках, пристроил заветную тяжелую коробочку-пенал так, чтобы в глаза сразу не бросалась. Нашлась и пирамидка для оружия, там поместился один из моих трофейных «калашей». Штатную «Грозу», которая нынче мне, как свободному человеку, не полагалась, пришлось сдать вместе с формой и прочими армейскими причиндалами, а безоружным разгуливать по АТРИ – все равно что сразу покончить с собой. Затем потянул ручку двери.

Еще с порога шибануло чем-то ароматным. Хозяин толк в парилке знал, подбрасывал не обычную водичку, а настоянную на душистых травах.

Спай сидел на полке, красный, весь в поту. Увидев меня, поприветствовал:

– Давай не стесняйся, служивый. Удалась банька.

Я удивился:

– Что, запомнили меня?

Мужчина засмеялся:

– А то! У меня память профессиональная, тренированная. Увидел один раз – вовек не забуду. Только чур, – он поднял руку, – пока не закончим, никаких разговоров по делу. Только о бабах, охоте и погоде.

Я хмыкнул. Пожалуй, Спай прав. Говорить в бане о делах святотатство. Вот после нее – да, можно. А мне так и нужно.

Когда со священным ритуалом было покончено, мы чинно уселись в предбаннике. Спай предложил выпить, но я отрицательно покачал головой. Серьезный разговор требовал острого и свежего ума.

– Воля ваша.

Хозяин выловил из трехлитровой банки малосольный огурец и захрустел. Для меня пояснил:

– Свои, выращиваю в теплице. Лучше закуски никто еще не придумал.

Достал еще один, протянул:

– Может, будешь? Не последний. Хлебушка вот отломи. Сам пек, разве что мучица привозная, с Большой земли.

– Спасибо, в другой раз, – вежливо отказался я.

Спай, опустив взгляд, заработал челюстями. Покончив с едой, вытер рот тыльной стороной ладони:

– Ладно, говори, с чем пожаловал. Чего тебе от меня, горемыки старого, надобно?

Я, усмехнувшись, сказал:

– Во-первых, на горемыку и уж тем более старого вы не тянете, во-вторых, хочу предложить сделку.

– Какую сделку?

– Взаимовыгодную, – изрек я. – Хочу, чтобы вы помогли одному хорошему человеку свалить отсюда.

Спай откинулся к стенке, задумчиво прикрыл глаза.

– Отсюда, это я так понимаю, на Большую землю?

– Ага.

– И как же я это проделаю? – с удивлением, причем непонятно, наигранным или естественным, поинтересовался он.

– Как-нибудь, – загадочно произнес я. – Наверняка есть способы. Я тут хорошенько обдумал детали вашей биографии. Ну, помните, что нам рассказывали? Врали вы тогда немного, но в основных местах. Работали на ЦРУ и ряд других американских и не совсем американских контор. И, как положено, были не просто агентом, а агентом двойным. Служба Внешней Разведки, если я правильно понимаю.

– Вот те раз, – непритворно изумился Спай. – Флеминга, наверное, начитались, или Ле Каре.

– Кое-что другое, – улыбнулся я и выслал на его КИП файл Жука.

Спай изучал содержимое долго и внимательно, я тем временем продолжил гнуть свою линию:

– Иначе не сложилась бы у вас жизнь столь благополучно. Ну, а поскольку бывших чекистов не бывает, значит, вы до сих пор там работаете. Строчите для московского начальства отчетики, статистику всякую собираете, деньжата зарабатываете, цацки сплавляя. И зуб даю против вашей челюсти – есть у вас канал, по которому в любой момент можно уйти на ту сторону.

– Вот оно как? – обескураженно пробормотал Спай. – А ты хорошо подготовился, парень. Много накопал. Неужто из тех, кто за мной присматривает? А может, и вовсе из конкурирующей конторы?

Я улыбнулся, но говорить не стал.

Спай призадумался. Он явно не ожидал от меня, юнца, такой прыти. А я чувствовал, что если и был не прав, то самую чуточку. Это одновременно и окрыляло, и слегка пугало неизвестностью. Честно говоря, я сам не знал, насколько далеко смогу зайти и какие у меня будут перспективы.

– Хорошо, карты на стол, – произнес он. – Допустим, я могу кое в чем помочь. Но это стоит больших денег. И не потому, что я жадина-говядина. Кроме меня, есть еще люди, и они за просто так рисковать не будут: всякий риск должен оплачиваться по соответствующему тарифу.

– Тариф я готов обговорить прямо сейчас, – мягко и в то же время решительно сказал я.

– А этот человек хороший, за которого хлопочешь, ты сам или…

– Или, – кивнул я. – Это моя девушка. И мне надо, чтобы вы доставили ее в целости и сохранности, подготовили «легенду», документы, как положены, денег чтобы дали на первое время. А я заплачу, причем не обижу.

Пенал с остатками философских камней лег перед ним. Спай открыл его, удовлетворенно хмыкнул и вернул мне.

– С тобой можно иметь дело, парень. Но тут только на одного. Если надумал рвать когти вместе с зазнобой, учти: для тебя того, что мне удастся выручить, не хватит.

– Неважно, – сказал я.

Он вскинул голову:

– Не боишься, что я шмальну в тебя из секретной шпионской авторучки, а цацки себе заберу?

– Боюсь, – признался я. – Только случись со мной что, есть человек, который знает, куда я пошел и где меня, в случае чего, искать.

Признаюсь, я блефовал. Не стал ставить в известность даже Леху. Не хотел никого впутывать в свои траблы.

Но Спай не знал этого, а я приложил все усилия, чтобы казаться убедительным. Тогда он кинул еще один камень наугад:

– Чего своих не попросишь? Неужели Никаноров помочь не возьмется?

Я понятия не имел, за что возьмется или нет подполковник, но ответил с такой решимостью, будто знал все расклады на свете:

– Нельзя все яйца в одной корзине держать, уважаемый коллега. Мне ли вам это говорить?

Глава 26

В небе застрекотало. Мы подняли головы. Вертолет медленно заходил на посадку. Вертушка описала несколько кругов над поляной, а затем приземлилась метрах в десяти от нас. Пилот открыл дверцу, замахал руками, приглашая внутрь.

– На этот раз никакой наркоты не будет, полетите в полностью вменяемом состоянии, – отворачивая лицо от хлещущих порывов ветра, сказал Никаноров.

Я вяло пожал плечами.

– Неужели не интересно увидеть своими глазами, как происходит переход? – изумился подполковник.

– Раньше было интересно, а сейчас не очень.

– А-а, – протянул Никаноров, – ну ладно. Пошли, хлопцы. Чего зря технику держать?

В вертолете высокий незнакомый парнишка, белобрысый, улыбчивый, протянул мне руку:

– Амикан. По эвенкийски – «медведь». Будем знакомы.

– Арчи, – сказал я.

Жук представляться не стал, только пожал руку. Похоже, они с Амиканом были знакомы. Пилот что-то прокричал нам, но из-за шума двигателей его было не слышно.

– Амикан назначается старшим группы, вы подчиняетесь только ему и мне, – принялся излагать диспозицию подполковник.

– Сколько всего человек в группе? – поинтересовался Жук.

– Все в сборе. Пилот тоже с нами, – пояснил Никаноров. – Доберемся до Ванавары, пересядем на другой борт, тогда поближе с ним познакомитесь.

– До Ванавары? – Я вопросительно посмотрел на него.

– Земной Ванавары, – со значением сказал подполковник.

Вертушка была пассажирской, имелись кресла, откидные столики. Даже шторы на иллюминаторах.

– Цивилизация, – улыбнулся Амикан. – Жаль, стюардессы в мини-юбке нет.

– Будут тебе стюардессы, – заверил Никаноров.

Вертолет качнулся и стал набирать высоту. Я глянул в иллюминатор. Внизу, под тенью крылатой машины, колыхалась трава, ветер трепал верхушки деревьев.

– Лететь далеко, пересадок будет много. Разрешаю хорошо отоспаться и слегка снять стресс.

Никаноров водрузил на столик бутылку коньяка.

Я вспомнил злополучного товарища Иванова:

– Армянский?

– А то. Настоящий, – гордо произнес подполковник.

Ну вот. Началось. Я бессильно откинулся на спинку кресла.

– Будешь? – подмигнул Никаноров.

– Зачем спрашиваете?

Удивительно, но коньяк действительно был нормальный. Может, и не настоящий, зато без всяких лишних примесей, и сознания мы не потеряли. Приговорили его за полчаса, под лимончик, извлеченный подполковником из дипломата, и пустопорожние разговоры. Тему, ради которой, собственно, мы все собрались, аккуратно обходили и старались не затрагивать. В доме повешенного не говорят о веревке. Еще будет время перетереть все детали.

Дальнейшее я воспринимал как бы со стороны, полностью абстрагировавшись от реальности. Было приятнейшее состояние полного наплевательства. Разве что в голове слегка шумело да лица выглядели смазанными. Неплохо пошел коньячок, весьма неплохо.

Когда все прильнули к окошкам и принялись рассматривать зону перехода из АТРИ на Большую землю, я демонстративно закрыл глаза и сделал вид, что задремал. Чуток погодя заснул и в самом деле.

Рация, укрепленная на плече охранника, запищала. Мужчина недовольно нажал на кнопку:

– Слушаю, Первый.

– Это Второй. Можешь подойти ко мне? Прием.

– Зачем?

– У нас тут что-то странное творится. Короче, подойди и сам увидишь. Прием.

– Ладно, буду через пару минут. Отбой.

Охранник отключил рацию и привстал. Его напарник, оторвав взгляд от монитора, покосился:

– Ты чего?

– Да Второй забеспокоился, зовет.

– Случилось что?

Мужчина пожал плечами:

– Вот схожу и узнаю.

Несмотря на глубокую ночь, в окнах одного из домов элитного подмосковного поселка горел яркий свет, звучала музыка. Вышедший из помещения охраны человек поморщился, вполголоса произнес:

– Гуляют, заразы.

Особого пиетета к обитателям поселка он не испытывал. Насмотрелся за время дежурств всякого. Тем более, что в этом здании гульба шла уже не одни сутки. Ушедший в отпуск генерал отмечал это событие шумно. Хорошо хоть гостей не было.

Возле двухэтажного коттеджа с башенками, стилизованными под Средневековье, и красной черепичной крышей, утыканной антеннами спутникового телевидения, стоял Второй – низкий, коренастый, с фигурой бывшего борца. Как и все работники частного охранного агентства, он был одет в черную форменную куртку с разгрузкой, такого же цвета брюки, на голове вороньим гнездом взгромоздилось не по размеру большое кепи с эмблемой, на ногах скрипучие кожаные берцы с толстой подошвой.

– Что стряслось?

Второй посветил фонариком на усыпанную мелким гравием дорожку. На ней отчетливо выделялись красные следы.

– Кровь, – с ходу определил Первый.

Народ, служивший в охранной конторе, натаскивали на многое. Кровь от краски или томатного сока он отличал легко.

– Вот еще. Гляди.

Луч выхватил темный предмет с ручкой.

– Твою мать, пистолет! Интересно, кто его посеял?

С первого взгляда было ясно: пистолет настоящий, боевой.

Первый аккуратно приподнял веточкой оружие, обнюхал ствол и положил обратно.

– Давно не стреляли. Порохом не пахнет.

– Ментов вызывать будем?

– Обождем немного. Надо сначала самим разобраться.

Затрещала рация, вызывала дежурка:

– Что там у вас? Прием!

– Пока непонятно, разбираемся.

– Надеюсь, шухер поднимать не надо?

– Тоже надеюсь.

В этот момент из дома напротив вышла дама в дорогом вечернем платье, в ушах, на шее и пальцах драгоценные украшения. Молодая супруга владельца сети магазинов радиоэлектроники могла позволить себе многое.

Люди в униформе встали так, чтобы скрыть от нее пистолет и следы крови.

Слегка пошатываясь, женщина спустилась по ступенькам крыльца. Стало ясно, что она подшофе. Слегка хрипловатым голосом спросила:

– Ребята, муженька моего не видали?

– Не видели, Дарья Васильевна. А что?

– Да вот вышел свежим воздухом погулять час назад и не возвращается. Я уж вся извелась.

По виду этого было не сказать. Женщина скорее злилась, чем переживала.

«Красивая, но стерва», – подумал про себя Первый. Вслух он произнес совершенно другое:

– На мобильный звонили, Дарья Васильевна?

В другой ситуации и с другим человеком вопрос был бы идиотским по сути, однако Первый знал, что алкоголь редко способствует принятию элементарных решений. Набравшаяся дамочка могла пойти любой окольной дорогой.

Женщина вытащила из сумочки миниатюрный сотовый, больше похожий на ювелирное изделие, повертела в руках:

– Что-то сети нет. Сломался, наверное.

Она капризно вытянула губки, предлагая мужчинам заняться решением ее проблемы. Это не входило в перечень обязанностей охраны, но с клиентами стоило поддерживать хорошие отношения.

– С моего попробуйте, – предложил Первый, извлекая свой сотовый из внутреннего кармана куртки.

Он взглянул на светящийся экран.

– Странно, мой тоже не берет. Видимо, авария. Вечно с этой связью проблемы.

Женщина всхлипнула. Охранник принялся ее утешать:

– Не стоит так волноваться, Дарья Васильевна. Может, он в гости к кому зашел? Вон, видите, у Альберта Петровича веселятся. Вдруг супруг ваш на огонек заглянул, по-соседски, так сказать.

– Сейчас проверю. – Женщина решительно направилась к освещенному дому.

Она достигла крыльца, поднялась, распахнула стеклянную дверцу и зашла внутрь.

Через минуту оттуда послышался душераздирающий крик.

Первый и Второй, не сговариваясь, бросились к дому.

Милицейский «луноход» в сопровождении микроавтобуса резво подкатил к высоченному забору. Сидевший за баранкой УАЗа Амикан надавил на клаксон. Почти сразу ворота раздвинулись, открывая проход. Появился взволнованный охранник, весь в черном. Фары осветили его испуганное лицо.

– Что у тебя стряслось, ниндзя? – спросил высунувшийся в окно Жук.

– Жопа у нас, начальник. Реальная жопа, – туманно объяснил охранник.

– Ладно, залезай.

Боковая дверь милицейского микроавтобуса отъехала в сторону. Черный забрался внутрь и сразу осел на пол. Пилот вертушки, откликавшийся на погоняло Жижа, убрал шприц-тюбик от его шеи.

– Не поторопились? – спросил я.

– Не-а, – откликнулся Жук. – От него все равно не было бы толку.

– Куда ехать-то, знаешь?

– Ясен перец. Видишь ту домину с колоннами? Наш клиент там проживает.

– Кто хоть он? Сейчас-то можешь сказать?

– Могу, – кивнул особист. – Теперь я все могу. Целый генерал-лейтенант Табуретов Альберт Петрович. Большая шишка на бугристой местности. Несколько месяцев назад у жохов купил батарейку, видать, попользоваться решил. У него вечные нелады со здоровьем, вот и сидит постоянно на «погремушках», как наркоша законченный на игле. Подзарядил цацку и, видать, приехал.

– В кого же он, интересно, превратился? – вяло спросил Жижа.

– Да кем бы он ни стал, нам от этого не легче. Главное, человечину вовсю жрать начал. Хорошо, что сотовую связь отрубили да по обычной вызов ментам перехватили, а то был бы шум на всю Европу.

– А сейчас шума не будет? В поселке ведь непоследние люди живут.

– Там, – Жук поднял указательный палец, – уже все придумано и распланировано. Нам главное – мутанта этого грохнуть да батарейку забрать. А уж под каким соусом ситуацию в прессе подадут, не наше дело. Все, мужики, погнали. Чем быстрее мы этого гада зловредного на тот свет отправим, тем быстрей отсюда уберемся.

– Думаешь, за пределы поселка он еще не вышел?

– Будем исходить из того, что не успел. Ему и тут неплохо, еды полно и берлога собственная под боком. Он ведь мутант только наполовину, сам не соображает, что творит. Знаете, как оборотни из фильмов? Утром проснулся не пойми где, почему-то голышом да и морда вся в крови, и что особенно напрягает – не собственной, – пояснил Жук.

Генеральский двор был обширный, что футбольное поле, бетонированный. Чуть под скосом – съезд в подземный гараж, сбоку – крылечко с металлическим парапетом, ведущее к прозрачным дверям из стекла, только, в отличие от американских таунхаусов, не простого, а бронированного.

Дверь была открыта. Сигнализация, если и имелась, не работала.

На первый «сюрприз» наткнулись еще в холле. На ковровой дорожке лежал труп молодой красивой женщины. Обошлись с ней жестоко, буквально разорвали на части. Кровищи вытекло не меньше ведра.

Нашлись и тела двух охранников. Мужики пытались оказать сопротивление, но у них ничего не получилось. Тварь, прикончившая их, была намного проворней. Убивала, ломая хребты. Хрусть – и пополам, хрусть – и пополам. Брр!

Больше никого в холле не было. В других помещениях первого этажа аналогично. Во всяком случае, живых.

Жижа остался на улице, на случай, если мутанту удастся вырваться из дома.

Я зашел на кухню, открыл дверцу холодильника и отшатнулся. На полке лежала голова мужчины, чуть пониже – человеческие руки, кровоточащие куски мяса.

Жук встал рядом, со злостью фыркнул:

– Запасливая тварь.

Я удивился:

– Что, прямо так, в охраняемом поселке? Убивал и по холодильникам прятал.

– Ты же сам видишь.

– А охрана? Куда она смотрела?

– Охрану больше интересует то, что происходит снаружи, а не внутри. Принцип такой. В семейные секреты хозяев не лезут. Да и орудовать тварь начала лишь недавно. Никто ничего не понял. Не успел понять.

– На первом этаже чисто, – доложил я в гарнитуру переговорного устройства.

– Понятно, – откликнулась электронная горошина в ухе голосом Никанорова. – Поднимайтесь на следующий этаж. Берегите себя.