Текст книги "Стажер"

Предложение выглядело заманчивым. Мысли покинуть АТРИ посещали меня многократно. Теперь вроде подворачивался шанс. Может, призрачный, может, нет, но я был готов ухватиться за любую соломинку.

– А как же «Протокол А», разрушение мозга? – опомнился я.

Дикий отмахнулся:

– Миллиона хватит на все, в том числе и на то, чтобы вырваться отсюда, минуя все положенные процедуры. Мы живем в эпоху дикого капитализма, сынок. Все продается и покупается. Были бы деньги, а они у нас будут. Ты будешь купаться в них, как в море.

Насчет Туза мне было ясно. Но тот, кто с легкостью кинет одного, точно так же может кинуть и другого. Возможно, Жрец действительно был старым другом отца, но много ли теперь значила для него эта дружба?

– Можно оставить ее себе? – спросил я, вертя в руках фотокарточку.

– Бери. Она по праву твоя. Жаль, что ты никогда его не вспомнишь. Он был классным мужиком, твой отец, – нервно улыбнулся Жрец.

Он на секунду прикрыл глаза.

– Так ты согласен с моим предложением?

– Да, – сказал я. – Согласен. Только ответь на один вопрос: почему я? Неужели в память о моем отце?

– Он тут ни при чем. Дело в тебе. Ты упрямый и храбрый. Это то, что мне надо. И еще: ты мой козырь в схватке с шептуном. Я очень рассчитываю на твою светлую голову, Арчи.

Упоминание о шептунах подействовало на меня отрезвляюще. Минуту назад я строил помпезные планы, но теперь они рассыпались, словно карточный домик.

– Знаешь, Жрец, охотник на шептунов из меня неважный. Тебе стоит поискать другую кандидатуру.

– Не мели чушь, Арчи. Во-первых, ты будешь не один, во-вторых, у тебя не такой уж большой выбор. Начнешь упираться, и Туз тебе, – Жрец закурил, сделал глубокую затяжку и стряхнул пепел в консервную банку, – башку снесет. Так что подумай, хорошо подумай.

Фантазия услужливо нарисовала в голове яркую картинку расправы. Меня прошиб озноб.

– Короче, это можно расценить как окончательное согласие, – глядя на меня, констатировал Жрец.

– Точно, – кивнул я. – Может, и ты тогда вместе со мной на Большую землю отправишься? Денег, говоришь, много будет, еще и останется.

Жрец сокрушенно покачал головой:

– Поздно. Возраст уже не тот. Буду свой век в АТРИ доживать. С баблосами и тут можно хорошо устроиться. Даже мутанту. – Он горько усмехнулся.

– Думаешь, Туз тебе позволит?

– С такими деньгами я буду ему не по зубам. Отгрохаю себе дворец, найму роту автоматчиков для охраны, и Туз ко мне не сунется. В конце концов, кто помешает мне открыть пространственный пузырь в другом месте?

– Логично, – согласился я. – Ну, и где же мы эту суперцацку искать станем?

– Ты про Золотой голец слышал? – вместо ответа спросил он.

Разумеется, я знал эту атрийскую легенду, переходившую из уст в уста. Будто бы существует гора, на вершине которой россыпи золотых самородков. Еще говорят, что там настоящие россыпи редких и дорогих цацек. Вот только добраться до них еще никому не удалось. Те, кто пытался взять гору штурмом, погибали или исчезали навсегда.

– Слишком опасно. Смертельно опасно, – сказал я.

– А кто сказал, что будет легко? Батарейка может оказаться только в таком или… – он усмехнулся, – в другом очень похожем месте.

– Я не ослышался?

– Да, – кивнул он. – У Золотого гольца существуют, как бы правильно их назвать… филиалы, добраться до которых чуточку проще. И один такой мне известен. Он находится под хорошей охраной. Аномалий, зверья, разных тварей там по горло, но не это представляет главную проблему.

Он наклонил лицо к моему, посмотрел зрачок в зрачок и многозначительно произнес:

– Шептуны. Понятия не имею сколько, но они там есть, и я знаю это наверняка.

– Откуда?

– От Фишки. Раньше он был вольным бродягой, это шептун сделал его таким. Фишка каким-то чудом набрел на поляну, там были мириады цацек. Мужик чуть с ума от счастья не сошел, до сих пор, вспоминая, плачет, но тут его нашел шептун. Он и смастерил из него это.

– То есть Фишка…

– Верно, он не обычный мутант, попавший под ка-излучение. Фишка – искусственное создание.

От его слов у меня прошел мороз по коже. Если шептун сумел сотворить такое с одним человеком, что помешает ему проделать подобное и с другими? Например, со мной.

Я уже жалел, что ввязался в эту авантюру.

– Каким же образом я смогу справиться с шептуном?

– Скажи спасибо тем, кто тебя обрабатывал перед отправкой на Большую землю. Теперь твою голову не так просто заморочить. Ты сможешь устоять против шептуна. Я в это верю.

– А я нет, – сказал я чистую правду.

Мне казалось, что Жрец порядком переоценил мои возможности. Ну не наблюдал я за собой никакой такой сверхустойчивости. Упертым был всю жизнь, не спорю. Но одно дело – ослиное упрямство и совсем другое – схватка с врагом, в чьих руках могучее и непонятное оружие. Я откровенно пасовал.

– Вот этого мне не надо! – погрозил мне пальцем Жрец. – Не вздумай скисать, Арчи. Шансы не такие уж плохие. А если дело выгорит, будем в шоколаде. Ты махнешь на Большую землю, я тут как-нибудь устроюсь, но все у нас будет зашибись, и за это я предлагаю выпить.

В его руках неожиданно появилась бутылка «Столичной».

Жрец поставил на стол две мутные стопки, открыл банку консервов и высыпал в железную миску горсть сухарей.

– Угощайся, парень. Жахнем по-нашему, по сто рентген за удачу!

Старожилы АТРИ рассказывали мне, что означает этот тост. Кем бы ни был Жрец, вне зависимости от того, что с ним сотворила Зона, я выпил эту стопку до дна.

Глава 12

Болото заросло карликовой березой и тонкими, как лианы, осинами. Почему-то Жрец выбрал именно этот путь, хотя его рукотворная аномалия могла открыться в другом, не столь сложном с точки зрения маршрута месте.

Как и предполагалось, Туз не отпустил нас без сопровождения, в которое, помимо Фишки, вошли еще трое диких.

Но это не все. Буквально перед самым выходом к нам присоединился Жук: в прорезиненном плащике, старинном комплекте п/ш со стоячим воротником, в кирзачах и при пилотке. Такого рода обмундирование носили полвека назад, если не больше. Кто-то хорошо нажился, толкнув со склада старые запасы военной формы. За спиной ученого висел АКМ с обшарпанным прикладом.

На мой немой вопрос Жук спокойно ответил:

– Я по основной профессии биолог, Симбирцеву пока без надобности. Вот Туз и решил, что я могу вам пригодиться.

– И он не боится, что ты сбежишь?

Вместо ответа ученый ткнул в себя пальцем:

– У меня тут пояс шахида. Управление дистанционное, у кого кнопка, мне не сказали, но если решу дернуть – гарантированно взлечу на воздух.

Я знаком подозвал Жреца и указал на ученого:

– Слушай, я не подряжался тащить с собой гору динамита. Из этой идиотской затеи ничего путного не выйдет. Разминируйте его и оставьте в лагере.

Вместо Жреца ответил Фишка:

– Это не твое собачье дело, егерь. Твое собачье дело топать с нами за хабаром. Так что заткнись и больше не выступай.

Он выразительно похлопал по руке-хлысту. Я отвернулся и пошагал.

Немного погодя ко мне подошел Жрец:

– Не гони волну, Арчи. Там не динамит. Взрывчатка срабатывает только от сигнала. Если парень будет вести себя нормально, с ним ничего не случится.

– Извини, не верю, – сказал я и взвалил свой рюкзак на плечи, прикидывая на вес.

Кроме медикаментов, провианта и боеприпасов в нем находился некий важный предмет, о назначении которого дикие не соизволили поставить меня в известность. Жрец трясся над этой штуковиной, как над слитком золота. Все бы ничего, но дрянь, засунутая именно в мой вещмешок, весила не меньше пуда.

Армейскую снарягу мне не вернули. Вместо штатной «Грозы» выдали АК-«сотку» и пять рожков с патронами, предупредив, что, если вздумаю шутить с оружием, меня тут же отправят в распыл.

– Буду пасти тебя все дорогу, – заверил Чугунок – дикий, выделенный в сопровождение.

Он поднял свой автомат дулом верх и положил указательный палец на спусковой крючок.

– Ба-бах! – со смешком произнес он.

– Очень весело, – сказал я и надолго заткнулся.

Желания общаться с подобными типами не возникало, но я украдкой наблюдал за остальными участниками нашего похода. Не знаю, как Чугунок, но его напарники Тыква и Кот вряд ли были опытными следопытами. Они относились к самой распространенной категории искателей приключений – «бычкам», или, по-другому, «пробникам». Такие мало что знают и еще меньше умеют, хотя понтов у каждого с лихвой хватит на вольного бродягу, полжизни проведшего в поисках хабара. Новичков всегда отправляли в самое пекло, ибо ценность их была прямо пропорциональна накопленному опыту. Им долгое время светила судьба «живых маркеров».

Из коротких разговоров я понял, что Тыква и Кот раньше служили во внутренних войсках и охраняли один из рудников. Парням не повезло: ка-излучение застало их на боевом посту, и они, прекрасно сознавая мрачные перспективы на будущее, дружно дезертировали, пока собственные товарищи не выдали их на расправу людям в белых халатах.

Большинство мутантов, сохранивших в себе хоть что-то человеческое, примыкало к клану Будды, но приятели проявили себя столь выдающимся образом, что изгои предпочли с ними распрощаться. В результате парочка нашла пристанище в лагере Туза.

Чугунок раньше был зэком. За грабеж, разбойные нападения и убийства, совершенные с особой жестокостью, огреб пожизненное и угодил в АТРИ. Он был тертым калачом и дал деру в тайгу, пока работа на урановом руднике не успела подорвать его здоровье. Несколько лет побыл в вольных бродягах, но впечатляющих результатов при поисках цацек не добился. Потом его приметил кто-то из местных князьков, взял в телохранители, и все бы ничего, но ка-излучение – штука коварная, подстерегает, где его не ждешь. Вот Чугунок на него и нарвался.

Босс тут же прогнал профнепригодного работника. Чугунок перекинулся к диким и явно не жалел об этом.

Мне всегда казалось, что урки изъясняются исключительно по фене, но за долгое время я практически не слышал от него блатных словечек. Чугунок был исключением.

И к двум бывшим «вованам» он относился вполне терпимо. Традиционной ненависти к тем, кто стерег его когда-то в зоне, не испытывал. Наверное, потому, что атрийские зэки видели в солдатах внутренних войск точно таких же заключенных, разве что с погонами.

Внешне эти дикие выглядели как обычные люди. Никаких признаков мутаций. Возможные уродства прятались под одеждой, необычные способности тщательно скрывались.

В принципе, наличие мутаций достаточно легко определялось лабораторными тестами, но я понятия не имел, как это делается, да и не собирался окунаться в эти дела с головой. Пусть уж она болит у тех, кто за это деньги получает.

Все трое были ярко выраженными славянами, то есть в их облике имелась широкая палитра генотипов – от татарского до скандинавского. К примеру, Чугунок был высоким рыжим блондином, место которому на рекламном плакате «Шведская семья: третий не лишний», если бы не кривые ноги и узкие глаза.

Специфический говор легко выдавал в Тыкве уроженца Южной России, черные как смола волосы и густые брови, сросшиеся на переносице, подтверждали этот вывод.

Налегавший на «а» Кот был типичным представителем сообщества «мацквичей», иногда в его манере общения мелькало столичное превосходство над провинциальными лохами. Тыква в такие моменты задорно над ним потешался и передразнивал.

Перед выходом Жрец обновил всем «прививки», чтобы его пространственный пузырь позволил нам выйти. Я опасался, что Туз не отпустит бывшего ученого, но, видимо, ценность батарейки превышала все возможные риски.

Троица сопровождения была в какой-то степени универсальной командой. То есть стрелять, взрывать и драться парни умели. У Чугунка было богатое прошлое вольного бродяги, и в аномалиях он разбирался не хуже Гидроперита.

Кстати, о последнем. Я до сих пор на него злился. Обида засела глубоко в сердце и заставляла скрежетать зубами. Я понимал, что после драки кулаками не машут, но не мог ничего с собой поделать: давился выступавшими от гнева и тоски слезами и мечтал хоть как-то отомстить. Такое не прощается, даже если обстоятельства были против нас.

А больше всего было обидно за Дэна. Я искренне считал его другом.

Болото протянулось в бесконечность. Мы двигались черепашьими темпами. Чугунок вел нас через опасную топь, внимательно осматривал чуть ли не каждую кочку, тревожно заглядывал за чахлые березы и постоянно принюхивался, как ищейка. Он полагался исключительно на себя и свои органы чувств, обходясь даже без бинокля. Самым технологичным оборудованием, которое он использовал, был автономный, то есть не встроенный в КИП, тепловой сканер. Штука бесполезная, если придется столкнуться с кем-нибудь вроде хуги.

Мы продолжали продвигаться в глубь смертельно опасной территории. Чугунок порой задирал голову и пытался разглядеть сквозь завесу туч летающие объекты. Но вертолеты барражировали в других местах. Небо оставалось чистым.

Жрец тщательно скрывал от всех информацию о том, где находится конечная точка маршрута и сколько до нее нужно идти. Я догадывался, что он не говорит нам всей правды, мне это не нравилось, но свое мнение приходилось держать при себе. Лишь бы со мной игра велась честно. Первую партию мы по взаимной договоренности решили разыграть по плану Туза. Дальнейшее зависело от результата.

Лишь к вечеру нам удалось выбраться на сухое место. Сразу за болотом начинался покрытый осенней позолотой лес.

– Ночуем здесь, – сказал Чугунок.

Он устало опустил обтянутый суконными штанами тощий зад на упавшее дерево.

Тыква и Кот разом повеселели и стали разбивать лагерь.

Вскоре мы мы с комфортом расположились вокруг весело потрескивавшего костра. В походном котле забулькала каша из горохового концентрата. Мы вдыхали вкуснейшие ароматы, мы блаженно щурились. Разве что Фишка хмуро косился то на меня, то на Жука, давая понять, что мы у него на примете.

Ночью на открытом воздухе в АТРИ страшновато, но голод и усталость заставили забыть об опасностях. Никто не спешил атаковать нас под пологом ночи, разве что мелкий гнус, для спасения от которого Жрец опрыскал всех репеллентом. Только Фишка отрицательно помотал головой. Его тело насекомых не привлекало.

Каша сварилась, каждый набрал себе по котелку. Водичка хоть и была взята недалеко от болота, но ничем не отдавала. Видимо, я настолько оголодал, что не чувствовал даже привкус обеззараживающих таблеток.

Фишка наблюдал за нами с брезгливостью. Его организм не нуждался в еде. Энергию мутант добывал другим, неведомым мне способом.

На десерт было солдатское пирожное – хлеб из вакуумных упаковок, щедро обсыпанный сахарным песком. На полный желудок хотелось только одного – спать.

Никому не требовалось напоминать об осторожности. Ночь – это ночь. Какой бы тихой и мирной она ни казалась. Надо только позаботиться о дежурстве, но мы слишком устали.

Взгляды всех остановились на неутомимом Фишке, он правильно их истолковал и во всеуслышание объявил, что будет охранять наш покой до утра. При всей моей ненависти к нему в тот момент я испытал нечто вроде благодарности.

А потом был сон, короткий и тревожный.

Тревожный, потому что снилась всякая дрянь: восставшие мертвецы, ухающие филином призраки и прочая мистическая чепуха, а вот короткими объятия Морфея случились по одной простой причине: на нас напали.

Атрийская ночь оправдала свою дурную репутацию. Со всех сторон послышался треск – слева, справа, спереди, сзади: кто-то ломился в нашем направлении.

К счастью, Фишка не собирался исполнять устав караульной службы. Дикий поступил как любой нормальный человек со здоровой логикой. Не закричал: «Стой, кто идет?» – а сразу полоснул очередью по ближайшему источнику шума. Кто бы там ни был, но намерения рвущихся сюда отнюдь не походили на дружественные. Застучали автоматы и других мутантов. Это Кот и Тыква лупили на звук. Очереди слились в одну. Трассирующие пули оставляли за собой яркий след. Вообще ночной бой представляет собой феерическое зрелище, вот только оценить его красоту по достоинству можно, лишь оставаясь наблюдателем. В эпицентре все смотрится по-другому. Мелькают сумбурные мысли, тело при этом действует на полном автоматизме. Меня этому долго натаскивали.

Не было паники, испуганных воплей и криков. Разбуженные люди схватились за оружие и ответили шквалом огня.

Невидимый противник, однако, не поливал нас свинцовым дождем. Видимо, нападавшие не принадлежали к человеческому роду-племени. Впрочем, напора им было не занимать. Кольцо вокруг нас не распалось.

Я стрелял короткими очередями. Я не видел противника, просто доверялся интуиции и бил туда, где мелькали быстрые тени, где улавливал какое-то движение. Жаль, не было приборов ночного видения, без них я не мог определить, кто пожаловал к нам в гости.

Шестым чувством я ощутил что-то неладное, увидел пикирующую прямо с неба здоровенную тень, размахивающую прозрачными крылышками, сквозь которые было видно звезды. Не пытаясь понять, что это за тварюга, я перенес огонь на нее. Крылатое существо задергалось, как кукла на веревочке. Пули с чавканьем исполосовали летуна, брызнула пахучая до одурения жидкость, щедро оросив все вокруг. Несколько капель попали мне на лицо. Сначала я не оценил степени опасности, но, когда кожу обожгло, будто кто-то хлестнул меня по носу пучком ядреной крапивы, я едва не взвыл от боли. Подбитая тварь бухнулась в отдалении, ломая мелкие деревца, но мне было не до нее. Лицо пылало. Чтобы смыть едкую жидкость, пришлось экстренно сполоснуться водой из походной фляжки. На удивление, помогло.

Адреналин заглушил боль, хотя было ясно, что самое противное начнется после схватки, когда схлынет азарт. Это если мы выживем. Но подыхать никто не собирался.

Еще одного крылана завалили прямо на взлете. Его отбросило метров на двадцать. Больше желающих устроить воздушную атаку не нашлось, а увиденное укрепило меня в мысли, что нападавшие не имеют ни малейшего отношения к людям.

Фишка вдруг взмахнул рукой-плетью. Она вытянулась на несколько метров, превратилась в молнию и ударила в сухую сосну. Дерево вспыхнуло как порох. Никогда бы не подумал, что этот дикий способен на такое. По-моему, он был просто переполнен сюрпризами.

Языки пламени устремились вверх. Нас обдало жаркой волной. Огонь перекинулся на соседнее дерево, не менее высохшее. Вот уж полыхнуло так полыхнуло! До настоящего лесного пожара, бича любой тайги, было, разумеется, далеко, но пламя пылало не на шутку. Огненный круг разросся.

Сразу стало светло как днем. В сумерках послышались душераздирающие крики, от которых кровь стыла в жилах. Запахло жареным. Кого-то, видимо, хорошо прихватило.

Атака прекратилась так же внезапно, как и началась. Нападавшие явно побаивались света, предпочитая орудовать в темноте. В ней же они и исчезли.

– Чугунок, что это было? – недоуменно спросил Тыква.

– А я откуда знаю, – разозлился тот. – Яйцеголовый, ты же вроде биолог, что скажешь?

Плащ на Жуке развевался, превращая силуэт ученого в гигантскую летучую мышь. Напряженно всматриваясь во тьму, он произнес:

– Пока неясно. Хоть бы на трупы посмотреть.

– Еще насмотришься, – буркнул Чугунок.

От него тоже не укрылось сходство биолога с летучей мышью. Дикий ухмыльнулся и спросил:

– Что, Бэтмен, в штанишки не наложил?

– Нет, – с достоинством ответил Жук. – Хочешь, пойдем со мной, взглянем поближе?

– Ну-ну, – сквозь зубы процедил Чугунок. – Любопытный какой!

– Так пойдешь или нет? – вскинулся ученый.

– Щаз, шнурки поглажу, – огрызнулся дикий.

Ветер сменил направление, подул в нашу сторону. Дым начал есть глаза.

– Как бы тайгу не спалить, – с опаской заметил Кот. – Самих же живьем поджарит. Потушить надо бы, да?

Он испуганно оглядел нас. В его глазах читалась такая надежда, как будто каждый держал в карманах как минимум по пожарному шлангу с гидрантом.

– Не боись, обойдется, – сказал Фишка. – Смотри, что сейчас будет. Держитесь, мужики.

Пламя медленно, но верно подбиралось к густому лесному массиву. Вот оно осторожно лизнуло травяной ковер возле него и вдруг… Я так и не понял, что произошло. Вух! Наверное, так работает аэродинамическая труба, испытывающая самолеты. Потоки воздуха, бешено ревя, понеслись вперед, срывая листья, вздымая мох и мелкий мусор. Я моментально оглох, с трудом устоял на месте. Это стоило мне больших усилий. Огонь спрыгнул с деревьев, и полетел, его будто засосало в огромную воронку.

– Барическая аномалия, – пояснил Фишка. – Почти как «Поцелуй Борю в Зад», но гораздо круче. Я ее сразу заприметил.

– А нам чего не сказал? – возмутился Кот.

Фишка нахмурился:

– Я тебе нянька, чтобы задницу подтирать? Если в аномалиях не разбираешься, то это твои проблемы, а не мои.

– А ты знал о ней? – Кот перевел взгляд на Чугунка.

Тот спокойно кивнул:

– Конечно. Не в первый раз замужем.

– Бляха муха, и нам не говорил! – возмутился Кот.

– Можешь не бздеть. Она разрядилась, причем надолго, – заверил Чугунок. – Все, лясы не точим, а дружной толпой идем смотреть, с кем воевали.

Держа автоматы на взводе, мы подобрались к ближайшим трупам. Жук присел возле первого, ногой развернул продолговатое тело, похожее на восьмерку, с непропорционально большой башкой. Оно с хрустом перевернулось на спину. В глаза бросились мощные, почти бульдожьи челюсти, гладкое хитиновое покрытие, длинные усики-антенны.

– Я могу ошибаться, но, по-моему, это насекомые, – сказал Жук.

– Если есть животные-мутанты, почему бы не быть и насекомым. Я слышал о комарах, которые умудряются хоботками просверливать дырки в танковой броне, – произнес Чугунок.

– Все может быть. Я тоже слышал о чем-то подобном. Мы даже экспедицию на поиски снаряжали, но она вернулась ни с чем. А эти… не комары на все сто процентов. Скорее всего муравьи, только гигантского размера. Так, проверим. Коленчатые усики. Это, очевидно, метаплевральная железа. Все как по учебнику. Ну да, муравей, только размерчик необычный. Крыльев у него нет. Значит, это рабочая особь.

– А те, что с крыльями? – спросил я.

– Это самцы. Выполняют функции офицеров нижнего и среднего звена. Героям-победителям достается все, включая самку.

Он присел на корточки, потрогал муравья рукой:

– Мда, мандибулы впечатляют.

– Манда что? – вскинулся Чугунок.

– Мандибулы. В смысле, жвала. Такими руку запросто перекусить можно. Вон, полюбуйся, какая хватка.

Он схватился за челюсти, попытался их раздвинуть, но у него ничего не вышло.

– Феноменально. У кого-нибудь фотоаппарат есть? Хочу запечатлеть этот экземпляр для науки.

– Х… с твоей наукой, – ругнулся Чугунок. – Тут таких феноменов тыщи.

– Что верно, то верно, – легко согласился Жук. – И если я хоть что-то смыслю в биологии, поблизости должен находиться муравейник, и там подобных зверюшек туева хуча.

– Уходим отсюда, – приказал Чугунок и перекинул автомат на плечо. – По-быстрому. Не нравится мне тут что-то.