Текст книги "Демоны Вальхаллы"

– Солдаты, ваша задача – двигаться вперед, прикрывая танки, – донесся через наушники голос Рагнарссона. – И уничтожать всякого, кто будет оказывать сопротивление! К пленным относиться гуманно, – последнее слово далось майору с явным трудом, – частные задачи доведут до вас командиры подразделений.

– Как-то странно это – с ходу и в бой, – удивился Соболев. – Зачем такая спешка?

– Как сказал великий Сунь-цзы – кто является на поле сражения с запозданием и бросается в бой, тот уже утомлен и готов к поражению, – сказал Ли. – Но нам ничего не остается, как выполнять приказ! Так что вперед!

Шуршала под ногами трава, опустившаяся к горизонту луна светила в спины, бросая на землю длинные бледные тени. Поблескивая округлыми боками, осторожно ползли танки.

– Где же они, Святая Дева? – возмущался Арагонес. – Где враг?

– … – порвать с гнусными соглашателями и перейти на нашу сторону, – прорезался через БИС чей-то голос. – Солдаты и офицеры, не верьте командирам! Они обманывают вас, мы – не враги Земли! Мы хотим, чтобы наша родина была могучей и сильной, а не пресмыкалась перед чужими!

– Это еще что такое, клянусь четверкой? – голос пропал, сменившись громогласным треском, потом вернулся, в лозунгах, которые он выкрикивал, звенела искренняя ярость.

– Пропаганда называется, – доверительным тоном сообщил Цви. – Понятно, что все наши боевые информационные системы сложно защитить от тех, кто прекрасно знает их устройство…

С БИС тем временем творилось нечто странное – она то показывала, что вокруг никого нет, что взвод наступает в одиночестве, то изображала подходящие со всех сторон полчища вражеских танков, а потом и вовсе отключилась, оставив лишь слабое шуршание в наушниках.

– Идем вперед, – приказал Ли. – Приказа наступать никто не отменял!

Танк в полусотне метров загорелся, как костер, в который бросили охапку сухого сена, грохнул взрыв.

– Ага, вот нас и встречают, – Вильям пригнулся. – Никак ракеты…

С удивлением заметил, как земля впереди шевелится, точно наружу пытается выбраться здоровенный крот. На поверхность высунулось нечто блестящее, округлое, рывком подлетело на высоту полутора метров.

Вильям упал так резко, что прикусил язык. Рот наполнился кровью, но ему было не до того – прямо над головой грохнуло, тяжелое и горячее ударило по затылку.

Смог перевернуться на спину, увидеть десятками выпрыгивающие в воздух маленькие блестящие предметы. Один лопнул, выбросив тысячи осколков, не успевших упасть людей разбросало, как тряпичные куклы.

Вспыхнул еще один танк и эта вспышка оказалась последним, что Вильям видел.

Глаза, если они у Вильяма еще остались, не улавливали света, а нос щекотали резкие запахи лекарств.

– Почему вы запретили вводить ему, да и прочим регенератор, коллега? – спросил мягкий голос. Слышал Вильям прекрасно, но почему-то только с одной стороны. После некоторых усилий смог понять, что с левой. Правой части лица он не чувствовал.

Воспоминания о том, где он и что с ним случилось, были самые смутные. Хорошо помнил только посадку на Таугрос, что случилось дальше – терялось в каких-то вспышках, боли и черноте…

– Это бесполезно, коллега, – второй голос звучал тверже, с хрипотцой.

– Как так? – удивился первый. – Эти парни невероятным образом выжили после попадания на разумное минное поле. Как они там уцелели, в прошитом осколками и струями раскаленного газа пространстве, вообще непонятно! И после этого вы не хотите вводить им регенератор?

– Не хочу, потому что им он не нужен, – хриплый голос полнила уверенность. – И то, что они выжили, меня не удивляет. Посмотрите на показатели роста массы…

– Не может быть! Он регенерирует сам! Как это возможно?

Зуд окутывал Вильяма жалящим одеялом, но сильнее всего чесалось на спине и там, где раньше находилась правая нога. С ней что-то было не так, но что именно – никак не удавалось понять.

– Коллега, посмотрите на индикатор легионера, – сказал второй голос. – На нем больше шести лет. Это первый призыв Звездного Легиона, из тех, кто прошел высадку на Тритонии. Тогда мы не умели как следует воевать и экспериментировали с солдатами и техникой как могли. Всем этим парням делали У-прививку.

Вильям попытался пошевелить рукой, но не смог.

– У-прививку? Инъекцию удачливости? – в мягком голосе звучал ужас.

– Да, хотя на самом деле это никакая не инъекция, – хриплый произносил слова медленно, чувствовалось, что ему не очень хочется вспоминать. – Без таких солдат мы бы наверняка проиграли войну. Но потом выяснилось, что их удачливые тела после знакомства с регенератором неожиданно для нас научились вырабатывать его сами…

Вильям старался понять, о чем они говорят, но не мог. Мозг будто атрофировался, превратившись в скомканную тряпку, не способную породить ни единой мысли. Хотелось пить, небо жгло, внутри тела что-то передвигалось, хрустело, текло, словно там ползали сотни горячих слизней. Сердце билось редко и судорожно, но мощно.

– Так что? Никого из них невозможно убить?

– Возможно, но очень сложно, – хриплый усмехнулся. – Если только уничтожить нервную систему как единое целое. А так даже при утрате головного мозга периферическая нервная система возьмет управление на себя и с помощью регенератора создаст новый! Вырастит все ткани, вплоть до волосяного покрова…

– Похоже… похоже, это больше не люди?

– Да, – хриплый вздохнул. – После того, как все это открылось, У-прививку тут же запретили. Но тех, кто прошел через нее, осталось достаточно. Сотни, если не тысячи, и большая их часть еще сражается.

Вильям попытался сказать что-то, двинуть губами, но к собственному ужасу, не смог вспомнить, как это делается.

– Пойдемте, коллега, – проговорил хриплый, – нам нечего тут делать. Судя по динамике показателей, самые шустрые очнутся только к завтрашнему утру.

Вильям слышал, как удаляются шаги, потом уловил какой-то хрип. Не сразу осознал, что идет он из его собственного горла. Что-то тонко запищало, вновь зазвучали шаги, на этот раз – торопливые, приближающиеся.

– Доктор, доктор, он в сознании! Быстрее сюда! – голос был женский.

«Да» – хотел сказать Вильям, но не смог. От напряжения все закружилось и он провалился в беспамятство.

Правый глаз открывался как-то неправильно, с запаздыванием, а хлынувший в него свет вызвал резь. Потекли слезы.

– Клянусь четверкой, – Вильям автоматически поднял руку к лицу и недоуменно уставился на нее, как будто видел первый раз.

Руку? Поднял? Разве такое возможно?

– Спокойнее, не делайте резких движений, – в поле зрения появилось женское лицо. Круглое и розовое, оно просто лучилось добродушием. – Вам пока лучше не шевелиться.

– Это почему? – Вильям прислушался к ощущениям и понял, что у него ничего не болит. В некоторых частях тела чувствовалось онемение, какое бывает после долгой неподвижности.

– Прошло всего три дня, как вас доставили, – глаза медсестры полнила тревога. – И еще вчера вы больше напоминали кусок мяса, чем человека…

Слово «человека» вызвало в памяти ассоциацию с недавно слышанным разговором. Что-то там было такое, про людей…

«Похоже… похоже, это больше не люди?» – произносит мягкий голос.

«Да» – отвечает хриплый.

Вильям ощутил, как закружилась голова. На мгновение прикрыл глаза, глубоко вздохнул.

– Где я? – он постарался сделать голос твердым. – И кто вчера был тут на обходе?

– Полевой звездолет-госпиталь «Пирогов», – глаза медсестры забегали. – А вчера никого не было. Вам показалось!

– Не нужно врать, – Вильям улыбнулся. – Один с таким мягким голосом, другой с хриплым. Я все слышал. Если возможно, пригласите этого, хриплого…

– Не стоит так волноваться! – в руке медсестры появился инъектор с прозрачной жидкостью. – Сейчас введу вам успокоительное…

– Клянусь четверкой, никаких уколов, пока я не поговорю с врачом! – Вильям перехватил ее за запястье, сел, преодолевая слабость. Стоящая в углу тумбочка контролера эмоционально-физического состояния разразилась негодующим свистом.

– Ладно! – медсестра отступила на шаг, взгляд ее полыхнул гневом. – Я попробую! Но вам, рядовой, еще достанется за нарушение режима!

– Не впервой, – пробормотал Вильям ей в спину, разглядывая видимые под халатом стройные ножки. Попытался вспомнить, сколько не был с женщиной – получился какой-то несусветный срок.

Пока ждал, хорошенько рассмотрел палату. Стены, пол, потолок, все сверкало белизной, в углу расположился высокий шкаф, у противоположной стены виднелась пустая, аккуратно заправленная кровать. Нос тревожил обычный для госпиталя горький запах лекарств и дезинфекторов.

– Добрый день, – вошедший в палату врач был высок и сед. На плечах его красовались знаки различия майора и Вильям невольно подобрался. На мгновение пожалел о своей вспышке. – Чем могу быть полезен?

Голос был тот самый, хриплый.

– Так получилось, что я слышал ваш вчерашний разговор, – проговорил Вильям. – То, что вы тогда говорили, правда? Что мы не люди?

– Да, кто бы мог подумать, что слух и сознание восстановятся так быстро, – врач покачал головой, подвинул стул и сел. – Вопрос вы задали очень сложный. С формальной точки зрения вы несомненно принадлежите к человеческому роду. Но, смотрите сами, – он принялся загибать пальцы, – во-первых, имеется ожог шестидесяти процентов поверхности тела, во-вторых, выбит глаз, в-третьих, проломлен череп, в-четвертых, сломано пять ребер, в-шестых – оторвана нога, в-седьмых – в теле сидит пятнадцать осколков, один из них пробил желудок, три в клочья изодрали легкое… Как это называется? Травмы, несовместимые с жизнью. Именно они имелись у вас три дня назад, когда вас доставили с поля боя.

– У меня? – Вильям сглотнул, пощупал грудь. Все было цело, ничего не болело, только ужасно хотелось есть.

– Да, у вас, – кивнул врач. – И мы не делали ничего, разве что вводили питательные вещества, хотя больше для подстраховки. И теперь ответьте сами – является ли человеком существо, обладающее подобными регенеративными способностями?

– А… – слова застряли у Вильяма в горле. Вспомнилась эпидемия «смертей» в Первом Ударном Полку, закончившаяся воскрешением, случаи из собственной жизни, когда травмы и раны исчезали с необычайной быстротой. – Клянусь четверкой…

Контролер эмоционально-физического состояния вновь засвистел.

– Я думаю, смириться с новыми реалиями вам будет непросто, – сказал врач, поднимая все тот же инъектор. – Так что для начала лучше всего будет отдохнуть…

И прежде чем Вильям успел возразить, доза успокоительного оказалась у него в крови.

Глава 13.

Тестер, более всего похожий на лазерную ручку, негромко пикнул, Вильям ощутил, как тонкий и холодный, как сосулька щуп вышел из бедренной мышцы. На лице майора медицинских войск Лонорье отразилось удовлетворение.

– Ну, рядовой, – хриплый голос его, как обычно, звучал бесстрастно, – не могу не сказать, что параметры физического здоровья показывают норму…

– Отлично, – сидящий на кровати Вильям довольно ухмыльнулся.

– …но мне, как вы понимаете, не нравится ваше психическое состояние, – врач развел руками.

– И чем же именно, клянусь четверкой? – Вильям облизал пересохшие губы. Майор вел разговор в нужном только ему и не очень понятном направлении.

– Как мне представляется, информация об У-прививке и о последствиях ее применения, которую вы получили, вызвала кризис в вашей психике, – сказал полковник, – и в данный момент она представляется мне в значительной степени дезорганизованной и нестабильной.

– И что?

– Не будем ходить вокруг да около, – Лонорье улыбнулся. – У меня достанет власти объявить вас психически нездоровым и упечь в соответствующее заведение. Вас признают негодным к службе, но вместо почетной отставки, солидной пенсии и уважения, положенного ветерану, вы получите комнату с обитыми мягкой тканью стенами и закрытым решеткой окном, ежедневные уколы и не совсем нормальных, мягко говоря, соседей…

– И что я должен сделать, чтобы этого не случилось? – поинтересовался Вильям.

– Забыть обо всем, что касается У-прививки, – врач наклонился ближе, голос его упал до шепота. – Сами понимаете, если что о ней всплывет, то последствия для меня будут не самыми приятными…

– Я должен поклясться?

– Нет, ну зачем такой пафос? – майор махнул рукой. – Достаточно будет, если просто дадите мне честное слово.

– И вы этим удовольствуетесь? – Вильям скептически хмыкнул.

– Не надо считать меня столь наивным, – Лонорье улыбнулся. – В вашем деле я оставлю скрытую запись о наблюдавшихся психических отклонениях. Ход ей будет дан в том случае, если я почую опасность… Вам понятно?

– Так точно.

Стоило признать, что врач предусмотрел все. Кто будет слушать солдата, чьи мозги покорежила война? Его просто упекут в психушку, а речи об У-прививке признают бреднями.

– Вот и отлично, – майор встал, сунул тестер в карман халата. – Собирайте вещи…

Через час, когда Лонорье вновь зашел в палату, Вильям был готов к выходу и едва не подпрыгивал от нетерпения. Хотя он провел на звездолете-госпитале всего четыре дня, горький запах больницы надоел ему до тошноты.

Хотелось сбежать. Неважно куда, лишь бы подальше.

– А, вы готовы? – врач кивнул. – Все документы переданы в штаб части, транспортер отбывает через сорок минут. А это, это вам в подарок…

На широкой мягкой ладони лежал осколок металла. Зазубренный и блестящий, он выглядел опасным, как зуб акулы.

– Что это? – поинтересовался Вильям.

– Кусок мины, что вывалился из вашего легкого, – Лонорье подкинул осколок и поймал его. – Держите. Мало кто может похвастаться, что в его теле побывала такая штуковина и он остался жив…

– Спасибо, – Вильям осторожно взял подарок. Весил тот не меньше килограмма, а один из заусенцев тут же радостно вонзился в палец. Выступила капелька крови, крохотная, размером с глаз божьей коровки.

И очень яркая.

Транспортер рыкнул последний раз, точно показывающая норов собака, и остановился.

– Снарк, на выход, – распорядился сопровождающий отпущенных с «Пирогова» сержант.

Вильям пробрался к люку и спрыгнул на оплавленный, покрытый рытвинами и бороздами асфальт. Поднял голову и невольно присвистнул – дом, перед которым остановился транспортер, походил на рачий панцирь, из которого с особым цинизмом выгрызли хозяина. В стенах чернели напоминающие дыры от зубов проемы, зияла оставшаяся на месте двери неровная дыра.

Соседние здания выглядели не лучше.

– И куда мне? – поинтересовался Вильям.

– Дальше по вот этой улице, там увидишь, – буркнул сержант, люк захлопнулся и транспортер с надсадным рычанием укатил.

Вильям шел, тощий рюкзак похлопывал по спине, а под ногами позвякивали куски металла и стекла, шуршал битый кирпич. Нестерпимо горьким казался запах гари.

Мрачные руины ничем не напоминали тот Таугрос, каким он был раньше. О том, что это та же планета, говорило лишь болтающееся в синеве золотое солнце да облака – мазки белой краски, вышедшие из-под кисти великого художника эпохи Возрождения.

Первый Ударный Полк расположился в здании, некогда бывшем культурно-развлекательным центром. Сейчас оно более напоминало каменный гроб, пострадавший от нападения вандалов.

И первым, на кого Вильям наткнулся в коридоре после посещения штаба, оказался никто иной как Ли.

– Так-так, кого я вижу, – сказал сержант, и на его бесстрастном лице объявилась радостная усмешка. – Как ты?

– Да ничего, клянусь четверкой, – ответил Вильям, выдавив на лицо кривую усмешку. – Вы тут как?

– Нормально, – кивнул Ли. – Милитаристов этих победили, половину планеты разрушили, правда. Жалко, такая красота была. Пойдем, к ребятам отведу…

Зайдя в обширную комнату, где поместили его взвод, Вильям осознал, что совсем по-другому, не так как раньше, смотрит на тех, с кем прошел огонь, воду и медные трубы.

Тайное знание жгло душу, как засевший в ней раскаленный осколок, и Вильям понял, что в знакомых лицах невольно ищет нечто чужое, нечеловеческое.

– Крокодилья жопа! – рявкнул Гаррисон, и лицо его расплылось в широкой улыбке. – Это ж Снарк!

Бывший охотник походил на сверхчеловека так же как кусок мяса на роскошный торт и Вильям с облегчением вздохнул. Скользнула мысль, что Лонорье ошибся, что У-прививка – сказка, один из многих мифов, родившихся во время первой войны с чужими.

С радостными воплями налетели остальные – Лири, Арагонес, Соболев, так что Вильяму только и осталось, что отвечать на приветствия…

– Здорово, здорово, – повторял он. – Какие новости?

Официально никто ничего не сообщал, но солдат на войне всегда знает больше, чем думает генерал, так что слухи о том, что Вителлианский Союз пребывает в жутком трауре, неведомым образом просочились и на Таугрос.

– Говорят, что они хотели объявить нам священную войну! – значительно подняв палец, сообщил Арагонес. – И только какие-то другие чужаки, пригрозившие выступить на нашей стороне, не дали этому случиться… Слава Святой Деве!

Вильям представил, как изящные, блестящие как ртуть звездолеты садятся рядом с Вестминстерским дворцом, как горит Ливерпуль, и невольно содрогнулся.

– Да уж, слава Святой Деве, – пробормотал он.

– Ну что, закончили радоваться? – спросил Ли. – Тогда собирайтесь… Через час выступаем.

Через мгновение в импровизированной казарме воцарилась обыкновенная для такой ситуации и очень деловитая суета.

Голова не болела, а индикатор легионера показывал, что в пути они провели пятнадцать дней. Потянувшись, Вильям вслушался в хруст суставов, и потянулся к дверце криогенной камеры.

– Быстрее, быстрее, – подгонял Ли. – Высаживаемся…

Еще при посадке среди легионеров распространились слухи, что их отправляют на Землю, так что снаружи Вильям ожидал увидеть знакомый пейзаж Шри-Ланки, цветущую зелень и вертолеты, готовые отвезти Первый Ударный Полк к месту базирования.

Но вокруг, сколько хватало глаз, простирались горы желтого, как масло, песка. Отражающееся от него солнце больно резало глаза, а на севере, за полосой дюн, блестело море.

– Не понял, клянусь четверкой, – сказал Вильям. – Где это мы?

Воздух над взлетно-посадочным полем дрожал от жары, выступающий на коже пот мгновенно высыхал, слизанный знойным ветром. Здания космодрома выглядели обшарпанными, кое-где зияли выбитые стекла, а уходящую в барханы дорогу покрывал довольно толстый слой песка.

Серых крабов напоминали выстроившиеся вдоль покосившейся ограды транспортеры.

– Все за мной, – приказал Ли и зашагал в сторону огромного ангара, подходящего для ремонта звездолетов или содержания слонов.

– Святая Дева, куда нас ведут? – Арагонес беспокойно огляделся. – Что-то это все мне не нравится…

– И мне, клянусь четверкой, – кивнул Вильям. – Странно все.

Внутри ангара отсутствовало солнце, зато было душно, как в логове медведя, страдающего метеоризмом. Из-под ботинок поднималась пыль, копившаяся тут годами, серыми облаками клубилась в воздухе.

– Повзводно – стройся! – сквозь марево виднелась стройная фигура майора Рагнарссона. – Равняйся! Смирно!

Полк замер, десятки глаз устремились в одном направлении – к ветхой, слегка покосившейся стене, сквозь щели в которой протискивало золотые лучи солнце.

– Вольно! Солдаты, – Вильяму на мгновение показалось, что голос майора неуверенно дрогнул, но он списал это на расшалившееся воображение. – Итак, я должен довести до вашего сведения, что вчера правительство Федерации приняло постановление о роспуске Звездного Легиона…

Тишина сохранилась, никто не позволил себе даже восклицания, но Вильям физически ощутил, как вверх и в стороны плеснула волна недоумения, готовая разнести ангар в клочья.

– Я сам не до конца понимаю причин этого решения, – продолжил Рагнарссон, – но как офицер, должен выполнять приказ. А он таков, что ваши договора с Федеральным Министерством Обороны досрочно расторгаются и с сего дня вы считаетесь вышедшими в отставку по первому, высшему разряду…

Вильям невольно глянул вниз, на индикатор легионера, продолжающий невозмутимо отсчитывать секунды: 3:023:12:34:23… 22… 21… . Он прожил с этой штукой на руке почти семь лет.

Времена, когда обходился без нее, стерлись из памяти.

– Роспуск части производится в нештатном, срочном порядке, поэтому все документы вы получите сегодня же, – продолжал говорить майор, а Вильям замер в ступоре. Сознание заполнила единственная мысль – неужели война закончилась?

Вырывающие куски из времени прыжки от одной звезды к другой, пот и зудящие мышцы, пейзажи иных планет, прекрасные и ужасные, кровавые схватки – все это осталось в прошлом?

Поверить в такое оказалось сложнее, чем в У-прививку.

– Рота, стройся! – приказ дошел до сознания с запозданием, но тело выполнило его само. Вильям обнаружил, что стоит уже несколько по-другому и смотрит на лейтенанта Радукану, в руках у которого довольно толстая папка, а за спиной топчется сержант в интендантских погонах. – Первый взвод – приготовиться, остальные ждут очереди…

Вильям вышел из ангара через час, спустя много лет вновь получив на руки идентификационную карточку. Ему оставили комплект полевой и парадной формы, личные вещи, да еще рюкзак, на дне которого поместился сувенир от майора Лонорье.

– Ну что, как ощущения? – спросил ожидающий приятеля Ли.

– Не знаю, клянусь четверкой, – честно ответил Вильям. Когда-то давно он мечтал о дне, когда служба закончится, но мечты давно поблекли, а когда этот день пришел, оказалось, что радоваться нечему.

– Давайте, забирайтесь, – от крайнего транспортера махал рукой Гаррисон. – Два места осталось… Поехали!

Внутри бронированного кузова оказалось на удивление прохладно. Мягкие кресла ничем не напоминали жесткие сиденья, с которыми задница Вильяма за годы в армии сроднилась. Мотор урчал почти неслышно, тряска не ощущалась. Ничто не мешало разговаривать, но все молчали.

Примерно через час транспортер остановился.

– Прибыли, – люк распахнулся и внутрь заглянул водитель – молодой парнишка в новенькой форме. Во взгляде, обращенном на легионеров, читался ужас пополам с восхищением.

– Святая Дева, куда ты нас хоть привез? – заволновался Арагонес, первым рванувший к выходу.

– Это Триполи, – испуганно ответил водитель. – Аэропорт в двух кварталах. Можете лететь домой…

«Домой?» – услышав это слово, Вильям попытался вспомнить, что оно означает. Давно покинутую квартиру в Ливерпуле, где сейчас живет кто-то другой? Базу на Шри-Ланке? Камеру в недрах звездолета? Грязную вонючую казарму на одной из планет?

При мысли о том, что он забыл, что именно значит «дом», Вильяма продрало морозцем…

Услышал скрип, осознал, что скрипит зубами сам. Вслед за Гаррисоном пролез в люк, распрямился и обомлел. В первое мгновение не сразу понял, где находится. По ушам ударила дикая какофония звуков, глаза ослепил бьющий со всех сторон свет.

– Так-так, – пробормотал рядом Ли. – Интересно, сколько лет прошло?

Они стояли на обочине того, что можно было назвать улицей. Мечущиеся по ней туда-сюда аппараты невообразимо ярких цветов, фиолетового, изумрудного, багрового, напоминали помесь флайеров и терратанков. Каждый из них светился, как пульсар, а шум моторов заменяли десятки накладывающихся друг на друга мелодий.

Вместо привычных глазу домов по сторонам высились клубящиеся, меняющие цвет штуковины, напоминающие не здания, а горы светящейся пены. По их стенам бежали десятки надписей, судя по всему рекламных, но Вильям не понимал и десятой части из них: «Стырки подержанные, отхреначим по полной!», «Индуал-комбайн!», «Секс-хоп в окристом плаке!».

Он ощутил, как кружится голова. Захотелось нацепить шлем, чтобы ничего не слышать и не видеть, взять винтовку и в кого-нибудь выстрелить.

– А какое сегодня число? – спросил у водителя первым сориентировавшийся Ли.

– Пятое июля, – отозвался тот, пятясь к кабине транспортера, который среди сверкающего великолепия смотрелся металлическим динозавром.

– А год, год, видят духи?

– Две тысячи сто пятьдесят третий.

Вильям ощутил, как что-то сильно, но мягко шарахнуло его по затылку, перед глазами потемнело. Сорок лет, почти сорок лет прошло с того момента, когда рядовой Снарк ступал на родную планету!

– Ни хрена себе, жопа крокодилья, – озадаченно сказал Гаррисон. – Это что, мне сейчас семьдесят девять? Я что, пенсионер?

– Святая Дева, – простонал Арагонес, – я должен выпить…

Вильям потер оказавшийся холодным и влажным лоб, огляделся. Транспортер исчез, точно его и не было, а шумному и сверкающему городу не было до кучки легионеров никакого дела.

– Поддерживаю, – проговорил Соболев, огладив усы. – Надо бы найти кабак и проверить, какие сейчас цены и сколько жалования за все эти годы набежало к нам на карточки…

Кабак уроженец России нашел в считанные мгновения, как показалось Вильяму – по запаху. Уверенно свернул в одну из многочисленных дверей, выходящих на тротуар, почему-то овальную, и спустя мгновение изнутри донесся его ликующий вопль:

– Заходи!

За овальной дверью обнаружилась полутьма, особенно приятная после буйства света на улице, шум остался за порогом. Из-за стойки выглянул смуглый тип с роскошными черными усами.

– А, солдаты? – проговорил он без особого удивления. – Выпить хотите?

– Цены покажи, видят духи, – потребовал Ли.

Через пятнадцать минут они сидели за столом, уставленным бутылками и тарелочками, а в широких бокалах плескался коньяк. Сумма, накопившаяся за время службы, оказалась велика, и хотя цены за сорок лет тоже выросли, каждый из бывших легионеров стал почти богачом.

– За тех, кто не дожил до этого дня! – проговорил Ли, поднимая бокал.

Стеклянный звон огласил помещение, на мгновение перекрыв все звуки.

В животе родилось противное ощущение, что-то в нем готовилось разорваться на части. Вильям напрягся, сдерживая тошноту, а приятный женский голос прощебетал, как показалось, в самые уши:

– До посадки осталось пять минут. Не забывайте, пожалуйста, личные вещи…

Пневмоплан, на котором Вильям летел из Лондона в Ливерпуль, больше всего напоминал поставленную на попа пулю. Как эта штука двигалась, догадаться было сложно, но расстояние в несколько тысяч километров она преодолела за считанные часы.

Вильям даже не успел окончательно протрезветь.

Напились они тогда так, что он с трудом помнил, как добрался до аэропорта. Где-то рядом, на грани видимости все время маячили полицейские в белой форме, но близко не совались.

Знали, скорее всего, что прибывшим с войны нужно время отойти.

Совершенно очумевший Вильям проводил Гаррисона, погрузился в пневмоплан до Лондона, и едва заснул, как пришло время пересаживаться. Теперь его ждал Ливерпуль, город, где он родился и прожил ту, первую жизнь, которая была до армии.

Война стала второй. Теперь предстояло начаться третьей.

– Компания ТрансАэро благодарит вас, что вы выбрали наш рейс. Удачного вам пути! – сказал все тот же синтезированный голос и дверца в стене персонального пассажирского отсека с шипением распахнулась.

Вильям с трудом отогнал мысль кувырнуться в нее головой вперед, как при десантировании.

Ливерпульский аэропорт оказался третьим, какой бывший легионер видел после возвращения на Землю, поэтому он не произвел такого впечатления, как его собрат в Триполи. Десятки взлетающих и садящихся пневмопланов, дорожки из света, указывающие пассажирам, куда надо идти, витающие там и сям транспаранты виртуальной рекламы – мимо всего этого он прошел равнодушно.

Огляделся только на стоянке такси.

Личный транспорт к середине двадцать второго века получил название автораэра, и единственное, что было в стоящих тут аппаратах знакомо Вильяму – канареечно-желтый цвет и шашечки на крыше.

Ну и таксисты, само собой.

– Поехали, куда скажешь! – первым сориентировался толстяк в футболке-сеточке, сквозь которую просвечивало красное брюхо. Лицо пузана до самого рта скрывала полупрозрачная маска-очки – очень модная штуковина, заменившая обитателям метрополии Федерации все персональные цифровые приборы.

– Нет, лучше со мной! – сбоку выскочил вертлявый тип в такой же маске. – Он тебя до ближайшего столба довезет!

– Ах ты, да я!

Речь таксистов звучала странно, будто они все наглотались горячей каши и пытались говорить, не выпуская ее изо рта. Вильям на мгновение ощутил, что попал не к себе домой, а на чужую планету. Не встревая в перепалку, он рванул к ближайшему автораэру, стоявшему с открытой дверью.

Проскользнул на заднее сиденье и дверца захлопнулась.

– Куда едем? – спросил таксист; в зеркальце заднего вида, сохранившемся неизменным, наверное, с середины двадцатого века, был виден его лоб и краешек маски.

– Вуд-стрит, – сказал Вильям.

– Такого адреса я не знаю, – таксист изумленно приподнял маску и глянул на пассажира напрямую, – а это значит, что его не существует…

– Как не существует? – Вильям ощутил, как похолодело в груди.

– Можно проверить, – таксист водрузил маску на место и, судя по мельканию бликов на ней, погрузился в информационную сеть. – Так… так… Тот район перепланировали двадцать три года назад.

– Ну, клянусь четверкой… – сердце на мгновение замерло, потом забилось в два раза быстрее. – А по имени человека сейчас можно найти?

– Э… попробуем, – таксист кинул через плечо еще один взгляд, полный удивления. – Только ты вставь карточку в сканер. Бесплатно я свое время тратить не буду… Сечешь?

– Хорошо, – Вильям спешно сунул карточку в щель сканера. Ему было все равно, сколько денег он потратит, разыскивая Джудит.

– Имя? – спросил таксист и уже через мгновение ответил. – Среди живых не значится…

– А… – Вильям почувствовал, что ему не хватает воздуха. Ощущение было такое, словно пятьдесят лет, проведенные между звезд, разом обрушились на тело, превратив цветущего тридцатилетнего мужчину в дряхлого старика. – Поехали в городской архив.

Ливерпуль выглядел точно так же как Триполи, точно так же как Лондон. Ничего не осталось от того города, который Вильям знал и любил – названия некоторых улиц да промелькнувшая между сияющими небоскребами река – полоса цвета старого серебра.

Выбираясь из такси, едва не забыл идентификационную карточку.

– Купи себе такую, – сказал таксист, прикоснувшись к переносице.

– Чего именно? – не понял Вильям.

– Онлайник! – таксист постучал по маске. – Я как понял, ты только с войны, и ничего не знаешь про невидимую рекламу.

– Нет, клянусь четверкой.

– Она всюду! – в речи таксиста прозвучал ужас. – Поглядишь не туда, и вот уже прешься в магазин, чтобы купить ненужную тебе вещь… А в онлайнике есть псевдофильтр, он эту штуковину отсекает. Сечешь?

– Ага, – Вильям кивнул. Уж о чем он думал в этот момент меньше всего, так это о рекламе.

Здание архива оказалось выстроено в манере прошлого века. Вместо светящихся силовых полей тут имелись стены из стеклобетона, окна и нормальные, сделанные под дерево двери.

С душевным трепетом Вильям ухватился за золоченую ручку.