Текст книги "Ледовый поход Балтийского флота. Кораблекрушение в море революции"

О Ф. У. Засимуке известно только, что он служил машинистом на эсминце «Инженер-механик Зверев».

12 мая состоялось то совещание представителей кораблей и частей флота на флагманском «Кречете», которого требовала резолюция Минной дивизии, принятая накануне. Совещание, по словам Г. Н. Четверухина, «резко осудило резолюцию Минной дивизии, подчеркнув, что она вызвана преступной агитацией лиц, покушавшихся на завоевания революции, Советской власти, и просило правительство принять необходимые меры по борьбе с врагами революции»[507]507
  Четверухин Г. Н. Указ. соч. 1990. № 11. С. 90.


[Закрыть]. К сожалению, мы не смогли обнаружить текст этой резолюции. Несомненно, что большинство моряков Минную дивизию не поддержало.

В тот же день, 12 мая, в два часа дня в помещении бывшего Морского корпуса было собрано пленарное заседание всех частей флота. Оно вошло в историю как «митинг в Морском корпусе». Митинг был созван ради «ликвидации взбудораженного настроения» Иваном Петровичем Флеровским (1888–1959) и членами совета 3-го съезда Балтийского флота[508]508
  [Показания С. Е. Сакса, высланные В. Э. Кингисеппу]. 6 июня 1918 г. // Архив УФСБ по СПб и ЛО. Д. П-86300. Л.150.


[Закрыть]. Председательствовал на нем М. И. Уманский, который «активно высказывался за свержение Петроградской коммуны»[509]509
  Обвинительный акт, составленный судом Революционного трибунала гор. Кронштадта по делу контрреволюции н провокации в Минной дивизии (1 сентября 1918 г.) // Балтийский флот в Октябрьской революции… С. 126.


[Закрыть]. Председателем этого митинга называет себя также Иван Мартынович Лудри (1895–1937)[510]510
  Четверухин Г. Я. Указ. соч. 1990. № И. С. 90.


[Закрыть]. В принципе, на заседании могло быть несколько председательствующих, исполнявших свои обязанности по очереди.

По свидетельству участника митинга, комиссара большевика П. Ф. Гуркало, «заседание… было чрезвычайно бурное и крайне реакционное, это объясняется отчасти неопределенным личным составом заседания, между прочим, присутствием на нем командиров и флагманов… Лисаневич, Засимук и целый ряд офицеров… обнаглели до того, что буквально призывали к генералу на белом коне с палкою в руках, ибо диктатура флота понималась в смысле диктатуры командного состава флота»[511]511
  Протокол показания Комиссара Балтийского флота Петра Филипповича Гуркало. 20 июля 1918 г. // РГА ВМФ. Ф. р-174. On. 1. Д. 282. Л. 204.


[Закрыть].

Газета «Новая жизнь» по горячим следам так описывала произошедшее в Морском корпусе: «В порядке дня совещания моряков был поставлен вопрос об отношении к резолюции минного отряда, направленного против Петроградской Коммуны. Резолюция эта уже обсуждалась отдельно на судах Балтийского флота, и для ее голосования было собрано специальное совещание по 2 представителя от каждого корабля Балтийского флота, как в Петрограде, так и в Кронштадте (имеется в виду совещание на “Кречете”. – К. Н.). Вторым вопросом стояли текущие дела»[512]512
  Собрание представителей Балтийского флота // Новая жизнь. 1918. 14 мая. № 89. С. 2.


[Закрыть].

Матросы пригласили на митинг представителей ЧСУФЗП, и «Новая жизнь» описывала митинг с их слов. Они опоздали к началу, поэтому не слышали речь Ф. Ф. Раскольникова. Слова же Анатолия Васильевича Луначарского (1875–1933) они передавали так: «ему странно слышать, что матросы, действовавшие во главе рабочих в дни октябрьской революции и создавшие первую в мире социалистическую республику, высказываются против Петроградской трудовой коммуны. Ведь этим они бросают вызов всему пролетариату, дают оружие в руки контрреволюции. Он никак не может допустить, чтобы революционные моряки могли выносить такие резолюции, на какие способны только контрреволюционеры. Ему тягостно подумать, что среди моряков нашлись люди, которые слушают нашептывания контрреволюционеров и подрывают Советскую власть… Помните, сказал комиссар, что каждый удар по трудовой коммуне есть удар, направленный в сердце пролетариата. Моряки прерывали комиссара замечаниями и предлагали ему вопросы: Где хлеб? Где свобода? Где Россия? Ведь мы стоим на краю пропасти, – кричали матросы. Напрасно Луначарский призывал к терпению. На западе – говорил он – поднимается уже революция. В Ревеле, по полученным сведениям, началось восстание германского флота. Под шум собравшихся Луначарский сказал: Вы хотите распустить коммуну, но ведь за коммуной идет весь пролетариат. Он любит ее и умрет за нее!»[513]513
  Речь Луначарского // Новая жизнь. 1918. 14 мая. № 89. С. 2.


[Закрыть] Вполне уместен вопрос: почему на матросском митинге выступал именно нарком просвещения? Дело в том, что в 1918 г. А. В. Луначарский фактически был пресс-секретарем СНК, постоянно давая разъяснения по политическим вопросам как журналистам, так и гражданам при непосредственном общении.

Затем выступали матросы. «Отдельные представители судов минного отряда рассказывали о мучительных переживаниях моряков, связанных с последствиями Брестского мира. До такого позора ни одна страна не дошла. Минный отряд до последней минуты нес боевую работу, и он знает, на что еще способен революционный флот. Видя, что кругом все разрушено, население голодает, и на фоне всего этого происходит дикое расхищение народного и общественного достояния, что последняя надежда – боевой флот – загнан в тупик, моряки минного флота пришли к убеждению, что дальше так продолжаться не может. Один матрос выражал недоумение, как Балтийский флот, флот боевой по своему духу, толкнули сначала в Гельсингфорс, затем выпихнули из Гельсингфорса и во льдах заставили пробираться в Кронштадт, чтобы из Кронштадта упереться потом в Николаевский мост. Такой трагедии, по выражению оратора, не переживал еще ни один флот»[514]514
  Речи моряков //Там же.


[Закрыть].

В завершение митинга выступил не названный по имени представитель ЧСУФЗП, который рассказывал о давлении советских органов на собрание уполномоченных[515]515
  Доклад делегата уполномоченных // Новая жизнь. 1918.14 мая.
  № 89. С. 2.


[Закрыть].

По словам С. Е. Сакса, на митинге «выступали Лисаневич и Засимук, слишком прямо говорившие о неприспособленности советской власти, говорили о необходимости свергнуть Трудовую коммуну Петроградской области и вообще играли на таких больных сторонах бытия, как отсутствие хлеба и вообще порядка. Их речи имели успех лишь потому, что нервное настроение массы слишком воспринимает всякие новшества, и пользовались этим»[516]516
  [Показания С. Е. Сакса, высланные В. Э. Кингисеппу]. 6 июня
  1918 г. // Архив УФСБ по СПб и ЛО. Д. П-86300. Л.150.


[Закрыть].

Сохранилось свидетельство о митинге одного из его главных участников – А. В. Луначарского. «Тов. Раскольников уведомил меня о том, что ведется интенсивная эсэровская, а за нею и офицерско-белогвардейская агитация в минной эскадре флота под нелепым лозунгом “диктатуры флота в Петрограде”… Я очень хорошо помню матросское собрание на Васильевском острове [в Морском корпусе], где мне и тов. Раскольникову пришлось вступать в дискуссию перед матросскими массами с руководителями этого движения. Выступал целый ряд офицеров с горячими патриотическими речами и один молодой лейтенант, фамилии которого я не помню, она позднее была выяснена (Г. Н. Лисаневич. – К. Н.), – развивал целую определенную программу этой “диктатуры флота”… Мы доказывали, что за этой диктатурой стоит диктатура нескольких офицеров, помазанных жидким эсерством, и несколько лиц еще более неопределенных, со связями, уходившими через иронически улыбающегося Щастного в черную глубь… Настроение среди матросов минной эскадры было такое, что во время речи тов. Раскольникова нельзя было быть уверенным, что кто-нибудь не выстрелит в него или что не произойдет рукопашной. Однако ответственные руководители матросских организаций флота с такой энергией отвечали минным эсэрам и так определенно заявляли им, что “разделают их под орех” при малейшей попытке к восстанию, что шансы, казалось, уравнивались, и эсэровские подстрекатели стали говорить будто бы в примирительном тоне…»[517]517
  Луначарский А. В. Бывшие люди: Очерки истории партии эсэров. М., 1922. С. 41.


[Закрыть] Не следует удивляться тому, что А. В. Луначарский называет Г. Н. Лисаневича лейтенантом – во-первых, в то время уже не носили знаков различия, а во-вторых, среди штатских было принято называть молодых флотских офицеров лейтенантами, тогда как чин «мичман» был значительно менее известен вне флотской среды. Можно вспомнить Н. С. Гумилева: «Лейтенант, водивший канонерки под огнем неприятельских батарей…»[518]518
  Гумилев Н. С. Мои читатели.


[Закрыть]Что касается связей лидеров митингующих, «уходивших в черную глубь», то А. В. Луначарский пользовался здесь преимуществом послезнания, когда к 1922 г. вскрылась нелегальная антибольшевистская работа правых эсеров.

Главный комиссар Е. С. Блохин вовсе не понял, что произошло. Даже в начале июня он считал, «что касается [Петроградской] коммуны, то это не потому, что она не нравится, а потому, что они распоряжаются военной частью, они (авторы резолюции. – К. Н.) только против этого шли, когда им разъяснили, то они согласились. Резолюция была изменена. Лисаневича я знаю, когда он приходил в Центробалт, он говорил, может быть, не так, как нужно»[519]519
  Стенограмма показаний Е. С. Блохина и Е. Л. Дужека. 5 июня 1918 г. // Архив УФСБ по СПб и ЛО. Д. П-86300. Л. 104.


[Закрыть].

В работах историков звучат утверждения о том, что на митинге в Морском корпусе резолюция Г. Н. Лисаневича и Ф. У. Засимука была «в основном одобрена», звучали призывы вручить власть в городе лично А. М. Щастному, а попытки А. В. Луначарского и Ф. Ф. Раскольникова переубедить собравшихся ни к чему не привели и их чуть ли не избили[520]520
  Тонкин Ф. В. Указ. соч. С. 442.


[Закрыть]. В изложении «Новой жизни» митинг завершился иначе: «Собрание должно было приступить к голосованию резолюции минного отряда (вынесенной 11 мая. – К. Н.). Один из моряков, подводя итоги высказанному на собрании, сделал резкое заявление по адресу Раскольникова. Оскорбленная этим часть матросов заявила, что ввиду [произнесенного оскорбления комиссару они не дадут больше никому выступать и закрывают собрание. В зале поднялся такой шум, что президиум счел за лучшее прервать заседание, [митинг] так и не приступил к голосованию резолюции минного отряда»[521]521
  Закрытие собрания // Новая жизнь. 1918. 14 мая. № 89. С. 2.


[Закрыть]. Такой финал собрания подтверждает и П. Ф. Гуркало: «Я вышел на середину заседания и обратился к присутствующим с призывом, чтобы все сторонники Советской власти покинули заседание и вышли из зала, за мной пошли мои сотоварищи, а вскоре все покинули заседание, даже те, которые так яро поддерживали резолюцию [Минной дивизии]»[522]522
  Протокол показания Комиссара Балтийского флота Петра
  Филипповича Гуркало. 20 июля 1918 г. // РГА ВМФ. Ф. р-174.
  On. 1. Д. 282. Л. 204.


[Закрыть].

Таким образом, моряки не изгоняли с позором с митинга Ф. Ф. Раскольникова и А. В. Луначарского. Ни один источник не подтверждает призывов вручить власть А. М. Щастному. Этот мотив не звучит даже во время следствия и суда по его делу. Мы полагаем, что сам А. М. Щастный был бы против подобного рода лозунгов. Он вполне комфортно чувствовал себя внутри системы коллегиальных органов управления, которые фактически направлялись им, но создавали иллюзию демократических порядков. Вероятно, опыт Гражданской войны, когда белые формирования возглавили «генералы с палкой», отразился на мемуарных текстах и современники начали «вспоминать» то, чего не было, но что логически вытекало из происходившего. Возможно, что в памяти произошло смешение событий 12 мая с собраниями делегатов Минной дивизии и митингами 25, 27 и 31 мая[523]523
  РГА ВМФ. Ф. р-29. On. 1. Д. 226. Л. 9.


[Закрыть], о которых речь будет дальше.

В эти же дни в Кронштадте работал 3-й съезд моряков Балтийского флота, открывшийся 29 апреля. Согласно показаниям большевика машинного унтер-офицера эсминца «Самсон» Григория Ивановича Силина (1893–1966) на суде над моряками Минной дивизии в начале сентября 1918 г., «до открытия съезда и во время перерывов в первые дни съезда в[оенный] м[оряк] Засимук и еще делегат от яхты “Штандарт”, фамилии его я не знаю, вели определенную агитацию за свержение Советской власти. Они говорили буквально следующее: “3-й съезд Балтийского] фл[ота] имеет историческое значение, Балт[ийский] фл[от] поставил Советскую власть, он ее и должен убрать, потому что настало время»[524]524
  РГА ВМФ. Ф. р-174. On. 1. Д. 282. Л. 194.


[Закрыть]. Однако агитация Ф. У. Засимука и его сторонника не возымела действия.

13 мая съезд принял резкую резолюцию, осуждавшую выступление Минной дивизии, исключающую Г. Н. Лисаневича и Ф. У. Засимука из числа моряков и содержащую секретный пункт об их аресте и передаче в ЧК[525]525
  Постановление 3-го съезда моряков Балтийского флота в связи с вынесением Минной дивизией контрреволюционной резолюции. 13 мая 1918 г. // Балтийские моряки… С. 164.


[Закрыть]. 18 мая постановление съезда было утверждено Коллегией наркоммора, в тот же день А. М. Щастному было «поставлено на вид», что он все еще не издал приказ об увольнении двух моряков[526]526
  Предписание Коллегии народного комиссариата по морским делам начальнику морских сил Балтийского моря. 18 мая 1918 г. // Балтийский флот в Октябрьской революции… С. 121.


[Закрыть]. Заметим, что формулировка «поставить на вид» в то время означала форму взыскания, аналогичную современному выговору. Однако А. М. Щастный, пока оставался командующим, не только не издал приказ об аресте Г. Н. Лисаневича и Ф. У. Засимука[527]527
  Стенограмма допроса А. М. Щастного. 27 мая 1918 г. // Архив УФСБ по СПб и ЛО. Д. П-86300. Л. 93.


[Закрыть], но и подписал 15 мая приказ о назначении Г. Н. Лисаневича временно исполняющим обязанности эсминца «Капитан Изыльметьев»[528]528
  Мигианов В. Г. Дело Минной дивизии: Скорбные страницы истории // Андреевский флаг: Межрегиональный морской информационно-исторический вестник. 1992. № 2.


[Закрыть].

18 мая С. Е. Сакс направил А. М. Щастному отношение с запросом о положении дел с увольнением Г. Н. Лисаневича и Ф. У. Засимука. А. М. Щастный и Е. С. Блохин ответили: «Командование флотом ожидало, что Коллегия Народного Комиссариата по Морским делам пришлет хотя бы отпечатанный на машинке издаваемый Коллегией приказ об увольнении из флота военных моряков Лисаневича и Засимука, так как в тексте приказов по Балтийскому флоту и Морскому ведомству может быть расхождение»[529]529
  Отношение А. М. Щастного и Е. С. Блохина представителю Коллегии НКМД С. Е. Саксу. 18 мая 1918 г. // РГА ВМФ. Ф. р-342. On. 1. Д. 115. Л. 2.


[Закрыть]. Эта отписка, иначе назвать ее трудно, сразу же вызвала критику со стороны С. Е. Сакса. Он указал, что назначение и увольнение личного состава (кроме занимающих ответственные посты) – право командования флотом, постановление съезда было подтверждено Коллегией НКМД по телеграфу, поэтому дополнительный приказ не требовался, ввиду чрезвычайной ситуации увольнение могло быть произведено не приказом, а простым предписанием начальнику Минной дивизии[530]530
  Рапорт С. Е. Сакса Л. Д. Троцкому. 19 мая 1918 г. // РГА ВМФ. Ф. р-342. On. 1. Д. 115. Л. 2.


[Закрыть].

На следствии А. М. Щастный оправдывался тем, что по техническим причинам приказ нельзя было напечатать типографским способом[531]531
  Стенограмма допроса А. М. Щастного. 27 мая 1918 г. // Архив УФСБ по СПб и ЛО. Д. П-86300. Л. 93.


[Закрыть]. Очевидна вся надуманность этой отговорки – приказ можно было написать от руки, а размножения секретного приказа в типографии вовсе не требовалась.

По поводу этого приказа Е. С. Блохин, давая показания по делу А. М. Щастного, говорил: «Вы сами понимаете, что приказы издаются только для того, чтобы их слушались, поэтому когда я вижу, что каждый день за Лисаневичем ходит 10 матросов вооруженные, они не послушаются [приказа об аресте Г. Н. Лисаневича], то я не приводил его в исполнение… время терпит, если сегодня или завтра издадим [приказ об аресте], то все равно приказа не выполним»[532]532
  Стенограмма показаний Е. С. Блохина и Е. Л. Дужека. 5 июня 1918 г. // Архив УФСБ по СПб и ЛО. Д. П-86300. Л. 104.


[Закрыть].

Можно констатировать, что Минная дивизия оказалась в состоянии вялотекущего мятежа с 13 мая, когда выяснилась невозможность ареста ее лидеров флотскими властями. Такое состояние продолжалось больше месяца, до 23 июня 1918 г., когда попытка их ареста была все же предпринята, правда, и Г. Н. Лисаневич, и Ф. У. Засимук легко скрылись, но часть кораблей Минной дивизии была разоружена.

Эта коллизия является прекрасной иллюстрацией того факта, что попытка «употребить власть» со стороны большевиков на флоте весной-летом 1918 г. могла просто провалиться. Очевидно, что А. М. Щастный учитывал данное обстоятельство и низко оценивал возможности Советской власти применить насилие. Это не могло не укреплять его уверенность, что лидер, опирающийся на поддержку моряков, способен творить политические чудеса.

Резолюция Минной дивизии сразу же вызвала большой интерес у руководства Наркомата по морским делам. 15 мая из Москвы был запрошен ее текст, который и был выслан в ночь на 16 мая[533]533
  РГА ВМФ. Ф. р-5. On. 1. Д. 109. Л. 9, И.


[Закрыть]. Однако телеграмма с резолюцией то ли была потеряна в Москве, то ли не дошла до адресата, поскольку ее снова запрашивали уже для следствия по делу А. М. Щастного 11 июня[534]534
  РГА ВМФ. Ф. р-5. On. 1. Д. 109. Л. 36.


[Закрыть]. Выслана она была только после повторного напоминания 20 июня[535]535
  РГА ВМФ. Ф. р-5. On. 1. Д. 109. Л. 40.


[Закрыть].

После митинга в Морском корпусе в Минной дивизии наступило затишье, которое было прервано лишь 25 мая. В этот день утром «общее собрание рабочих Обуховского завода и моряков Минной дивизии постановило о совместном выступлении против властей»[536]536
  Питерские рабочие и «диктатура пролетариата»… С. 115.


[Закрыть].

Затем собрание делегатов Минной дивизии на эсминце «Капитан Изыльметьев» под председательством матроса эсминца «Самсон» И. И. Балакина[537]537
  Обвинительный акт, составленный судом Революционного трибунала гор. Кронштадта по делу контрреволюции и провокации в Минной дивизии (1 сентября 1918 г.) // Балтийский флот в Октябрьской революции… С. 126


[Закрыть] отклонило требование ареста Г. Н. Лисаневича и Ф. У. Засимука, заявив, что «ответственными являются пославшие, а не посланные… Приведение в исполнение постановления съезда относительно товарищей] Засимука и Лисаневича поставит Минную дивизию… перед явной необходимостью оградить и защитить товарищей делегатов от насилий и несправедливости, использовав для этого в полной мере все доступные для Минной дивизии средства»[538]538
  Резолюция пленарного заседания делегатов… // Балтийский флот в Октябрьской революции… С. 121.


[Закрыть]. Это была недвусмысленная угроза защитить своих лидеров силой оружия. Вопрос о партийной принадлежности И. И. Балакина представляется спорным. Во время суда по делу о мятеже в Минной дивизии защитник назвал его большевиком и близким соратником П. Е. Дыбенко по матросским отрядам, сражавшимся на суше[539]539
  Протокол судебного заседания революционного трибунала г. Кронштадта 3 сентября 1918 г. по уголовному делу № 50 (Минной дивизии) // РГА ВМФ. Ф. р-174. On. 1. Д. 282. Л. 68.


[Закрыть]. С другой стороны, согласно показанию на суде матроса эсминца «Лейтенант Ильин» Виктора Драницына, И. И. Балакин говорил, что «…готов умереть за Советскую власть, только я всегда против отдельных личностей Советской власти, а именно Ленина и Троцкого»[540]540
  РГА ВМФ. Ф. р-174. On. 1. Д. 282. Л. 191 об.


[Закрыть], что определенным образом свидетельствовало о настроениях моряков, – участники Кронштадтского мятежа 1921 г. тоже были за Советскую власть, но без большевиков.

Там же была принята резолюция «О текущем моменте», в которой говорилось о поддержке Советской власти в принципе, но поскольку руководство партии большевиков «проявляет полную нетерпимость к другим политическим партийным организациям, реагируя на их деятельность чисто полицейскими приемами, далеко оставляющими за собою приемы самодержавия… Выходом из создавшегося положения может быть только созыв всероссийского учредительного собрания на основе свободного всеобщего избирательного права… Ближайшей мерой должны быть немедленные перевыборы советов, как местных, так и Совета Народных Комиссаров»[541]541
  Резолюция пленарного заседания делегатов… // Балтийский флот в Октябрьской революции… С. 121.


[Закрыть]. По воспоминаниям Г. Н. Четверухина, «25 мая на пленарном заседании делегатов Минной дивизии была принята новая резолюция, направленная против большевиков в Советах, обвинявшая их в несостоятельности при решении стоящих задач, а также призывающая к созыву Учредительного собрания на основе свободного всеобщего избирательного права»[542]542
  Четверухин Г. Я. Указ. соч. 1990. № 11. С. 90.


[Закрыть]. Таким образом, резолюция Минной дивизии полностью исходила из лозунгов ЧСУФЗП. Ее окончательную редакцию подготовил командир эсминца «Свобода» капитан 2 ранга Петр Петрович Михайлов (1881–1931)[543]543
  Протокол показания Комиссара Балтийского флота Петра Филипповича Гуркало. 20 июля 1918 г. // РГА ВМФ. Ф. р-174. On. 1. Д. 282. Л. 205 об.


[Закрыть].

На заседании обсуждалась также телеграмма Е. А. Беренса от 21 мая о подготовке флота к взрыву, перепевалась тема назначения наград за взрыв флота. Представитель Совкомбалта комиссар гардемарин П. Ф. Гуркало не смог переспорить К. Д. Гржибовского, Л. Е. Дужека, Г. Н. Лисаневича и Ф. У. Засимука. К. Д. Гржибовский и Л. Е. Дужек заявили, что «власть думает только [о том, чтобы] взорвать флот в угоду немцам»[544]544
  Протокол показания Комиссара Балтийского флота Петра Филипповича Гуркало. 20 июля 1918 г. // РГА ВМФ. Ф. р-174. On. 1. Д. 282. Л. 205 об.


[Закрыть]. Заметим, что разговоры о взрыве флота превратились к этому времени в своего рода психическое заболевание среди моряков. Логика происходящих событий отошла на задний план, уступив место иррациональным эмоциям.

Автор глубокой исследовательской статьи о мятеже Минной дивизии А. В. Шмелев задается вопросом: «почему Гуркало их не арестовал?»[545]545
  Шмелев А. В. «Мятеж» Минной дивизии в июне 1918 года // Труды III международных исторических чтений, посвященных памяти профессора, Генерального штаба генерал-лейтенанта Николая Николаевича Головина (1875–1944). СПб., 2012.
  С. 180.


[Закрыть]. Мы полагаем, именно потому, что Минная дивизия не контролировалась флотским командованием и комиссарами и фактически находилась в состоянии мятежа. Один П. Ф. Гуркало не мог противостоять всему экипажу «Капитана Изыльметьева», несмотря на свой статус члена Совкомбалта. Можно присоединиться к оценке А. В. Шмелева, что «политическая резолюция [25 мая] значительно более зрелая, нежели резолюции 11 мая, и нет сомнений, что она уходит корнями в рабочую оппозицию в Петрограде под предводительством меньшевиков и эсеров»[546]546
  Там же.


[Закрыть].

27 мая на эсминце «Грозящий» произошло новое заседание делегатов 24 эсминцев и 2 канлодок Минной дивизии под председательством И. И. Балакина, его товарищем (заместителем) был капитан 2 ранга П. П. Михайлов, а секретарем собрания – Г. Н. Лисаневич[547]547
  Резолюция пленарного заседания делегатов Минной дивизии. 27 мая 1918 г. // РГА ВМФ. Ф. р-174. On. 1. Д. 282. Л. 81.


[Закрыть]. Оно заявило о непризнании И. П. Флеровского в качестве главного комиссара флота «как лицо в морском деле некомпетентное»[548]548
  Там же.


[Закрыть] и заявило о необходимости сохранить в составе Совкомбалта комиссаров Минной дивизии Е. Л. Дужека и К. Д. Гржибовского[549]549
  Там же.


[Закрыть]. Однако впечатление единства было ложным. 1 июня на пленарном собрании представителей морских частей в Кронштадте представители канонерской лодки «Хивинец», миноносцев «Лейтенант Ильин», «Самсон» и «Константин» заявили, что «их команды не участвовали в резолюции Минной дивизии, а их туда вписали без их ведома»[550]550
  РГА ВМФ. Ф. р-29. On. 1. Д. 226. Л. 6.


[Закрыть].

Анализ голосования представителей команд кораблей Балтийского флота по политическим вопросам в конце мая – начале июня 1918 г. показывает, как распределились симпатии команд. Резолюцию Минной дивизии о недоверии комиссару И. П. Флеровскому 27 мая поддержали команды эсминцев «Амурец», «Боевой», «Бурный», «Внимательный», «Внушительный», «Войсковый», «Всадник», «Гавриил», «Гайдамак», «Десна», «Изяслав», «Инженер-механик Зверев», «Инженер-механик Дмитриев», «Капитан Изыльметьев», «Москвитянин», «Орфей», «Победитель», «Свобода», «Уссуриец». Среди подписей под резолюцией также значились канонерская лодка «Хивинец», эсминцы «Константин», «Лейтенант Ильин» и «Самсон», но позднее их представители заявили, что они не поддерживали резолюцию[551]551
  РГА ВМФ. Ф. р-29. On. 1. Д. 266. Л. 6.


[Закрыть]. Представители этих кораблей голосовали за резолюцию, предложенную И. П. Флеровским с осуждением А. М. Щастного, и резолюцию, предложенную командой крейсера «Баян» с осуждением выступления Минной дивизии. Таким образом, либо они действительно не поддержали резолюцию Минной дивизии с самого начала, либо быстро откололись от мятежников. Представители кораблей, подписавших резолюцию, либо голосовали против двух последних резолюций, либо отсутствовали при голосовании, что также подтверждает их позицию. Следовательно, более-менее твердо на антибольшевистских позициях стояли команды 19 эсминцев – немалая сила, но все же не составлявшая большинства в Балтийском флоте. Команды кораблей, стоявших в Кронштадте, поддерживали существующую власть почти поголовно.

29 мая произошло чрезвычайное заседание Петроградского совета с участием красноармейской конференции, конференции Первого городского района, Центрального бюро профессиональных союзов, представителей Минной дивизии, находящейся на Неве, представителей фабрично-заводских комитетов и других организаций, посвященное аресту А. М. Щастного. На нем произошла перепалка между Г. Е. Зиновьевым и матросом эсминца «Десна» Коссаковским, который кричал, что «если флот не продан, то полупродан. Где наш адмирал, где наш выборный начальник Щастный? Нам навязывают в комиссары людей совершенно неопытных в морском деле. Где наши избирательные права? Зачем нас загоняют на Ладогу? Носятся слухи, что отдан приказ о том, чтобы взорвать флот»[552]552
  Заявление матроса // Новая жизнь: Петроградское издание: Общественно-политическая и литературная социал-демократическая газета. 1918. 30 мая. № 103. С. 3.


[Закрыть]. Правда, другой матрос – Щетинин – заявил, что Коссаковского «во время революции совершенно не было во флоте и что только теперь он явился в Петроград для агитации»[553]553
  Там же.


[Закрыть].

В обвинительном заключении по делу о Минной дивизии (от 4 сентября 1918 г.), составленном очень неаккуратно, так что часто смешиваются происходившие в разное время события, вероятно, о митинге 31 мая[554]554
  Текст построен так, что приведенное описание датировано 25 мая, но другие источники не приводят сведений о большом матросском митинге в этот день.


[Закрыть] сказано, что состоялось «общее собранно матросов Петроградского округа», на котором выступали мичман Г. Н. Лисаневич, матросы Ф. У. Засимук, И. И. Балакин, П. Г. Земский, а политику властей защищал лишь комиссар гардемарин ОГК П. Ф. Гуркало. В результате «прошли резолюции совершенно антиправительственного характера, позорящие власть советов»[555]555
  Обвинительный акт, составленный судом Революционного трибунала гор. Кронштадта по делу контрреволюции и провокации в Минной дивизии (1 сентября 1918 г.) // Балтийский флот в Октябрьской революции… С. 125.


[Закрыть]. О самой резолюции 31 мая можно судить по тексту резолюции пленарного собрания представителей морских частей в Кронштадте 1 июня, которая была направлена против решений митинга 31 мая. В резолюции 1 июня говорилось: «Мы, моряки, горячо протестуем против подобных митингов, которые устраиваются… только для прочтения каких-то прокламаций явно контрреволюционного содержания с выступлением черно-белосотенных (так! – К. Н.) агитаторов и с явной целью создать ту почву, которая дала бы возможность кому-нибудь вроде Скоропадского задушить все завоевания революции, которые мы с таким трудом и потерей наших лучших сил завоевали… С болью в сердце несем мы презрение нашим товарищам, бессознательно поддавшимся провокационной агитации и ставшим уже не моряками революционного флота, а игрушкой в руках контрреволюционеров… Эти провокаторы, подобно Иуде, с сатанинским наслаждением будут любоваться, как мы будем душить друг друга… Требуем немедленного исполнения постановления 3-го съезда Балтфлота о изъятии из нашей морской семьи таких лиц, как Засимук и Лисаневич…»[556]556
  РГА ВМФ. Ф. р-29. On. 1. Д. 226. Л. 9-10.


[Закрыть]

Положение на флоте обострилось после ареста А. М. Щастного. 31 мая И. П. Флеровский, С. Е. Сакс и вновь избранные комиссары Кургало, Георгий Павлович Галкин (1896–1938) и Павел Егорович Байков (1893–1938) докладывали Л. Д. Троцкому: «Есть ряд резолюций с кораблей, требующих освобождения Щастного. Особенно отличается Минная дивизия. Чтобы войти вплотную в жизнь флота, необходимо иметь в руках реальную силу. Сейчас таковой нет (выделено нами. – К. Н.). Репрессии сейчас делу помочь не могут, лишь подольют масла в огонь и вызовут нежелательные последствия в форме возможных стычек, размеры которых в связи с общим положением в Петрограде трудно предвидеть»[557]557
  РГА ВМФ. Ф. р-5. On. 1. Д. 109. Л. 29–30.


[Закрыть].

Противостояние Советской власти с ЧСУФЗП в конце мая – начале июня 1918 г. отразилось на страницах «Вечернего слова»: «С каждым днем все глубже и глубже становится пропасть между рабочими, стоящими на платформе чрезвычайного собрания уполномоченных, и сторонниками политики государственной власти… Вот уже целую неделю на фабриках и заводах идут митинги, на которых идет ожесточенная борьба советской власти и оппозиции…»[558]558
  Среди рабочих // Вечернее слово. 1918. 4 июня. № 48. С. 4.


[Закрыть]

Белогвардеец Г. К. Граф в своих мемуарах глухо свидетельствует о том, что «на многолюдных митингах, на которых выступали и офицеры, там стали раздаваться речи против власти комиссаров и призывы к открытому восстанию. Наряду с этим, готовился и план овладения Петроградом после переворота на флоте»[559]559
  Граф Г. К. На «Новике»… С. 347.


[Закрыть].

Действительно, весной 1918 г. в бывшей столице создается множество нелегальных антисоветских организаций, прежде всего из бывших офицеров. Они готовили вооруженное восстание.

Существует прямое свидетельство об установлении связей антисоветского подполья с Минной дивизией. «В июне месяце… стала у Обуховского завода Минная дивизия, настроенная не в пользу Советской власти. Мы немедленно завязали с ней связь, и ввиду исключительной важности района назначили сюда комендантом… капитана Ганджумова, энергичного работника»[560]560
  Там же. С. 13.


[Закрыть]. Речь идет о соединенной организации «Союза защиты Родины и свободы» и «Союза возрождения». Из воспоминаний В. И. Игнатьева следует, что нелегальная работа в Минной дивизии началась еще до митинга на Обуховском заводе 27 мая[561]561
  Там же. С. 14.


[Закрыть]. Как мы знаем, Минная дивизия прошла мосты в ночь на 14 мая, поэтому правильнее будет считать, что заговорщики установили с ней контакт уже в середине мая.

Один из руководителей нелегальной организации вольноопределяющийся Виктор Борисович Шкловский (1893–1984), впоследствии известный советский литературовед, вспоминал: «Мы ждали выступления, оно назначалось неоднократно, помню один из сроков – 1 мая 1918 года… А мы собирались в ночи, назначенные на выступление, по квартирам, пили чай, смотрели свои револьверы»[562]562
  Шкловский В. Б. Сентиментальное путешествие: Воспоминания 1917–1922. М., 2008.


[Закрыть]. Силы организации, которую представлял В. Б. Шкловский, «состояли из броневого дивизиона… отдельных ячеек в [воинских] частях, рабочих ячеек, охранного караула при литейно-пушечном заводе, организованного офицерства»[563]563
  Игнатьев В. И. Указ. соч. С. 12.


[Закрыть].

В. И. Игнатьев свидетельствовал: «В отношении Петрограда мы ждали окончания организационной работы в морском дивизионе (Минной дивизии. – К. Н.), опираясь на который, а также на броневой дивизион и наши районные управы, мы считали возможным устроить переворот»[564]564
  Игнатьев В. И. Указ. соч. С. 14.


[Закрыть]. В руководство этой организации, в частности, входил последний военный министр Временного правительства генерал-майор А. И. Верховский. За заговорщиками стоял «Союз защиты Родины и свободы» Бориса Викторовича Савинкова (1879–1925) и в целом правые эсеры.

Мы полагаем, что В. Б. Шкловский в своих записках (изданных в Берлине в 1923 г.) пользовался старым стилем. Если это так, то заговорщики намечали восстание на 14 мая по новому стилю. Таким образом, события в Минной дивизии 11–13 мая можно поставить в контекст этого восстания. Одобрение резолюции о морской диктатуре большинством моряков Балтийского флота уже означало бы моральную победу антисоветского восстания. Отмена вооруженного выступления могла быть связана с тем, что большинство матросов и 3-й съезд Балтийского флота отвергли резолюцию.

В первых числах июня в советских газетах была опубликована информация о раскрытии заговора «Союза защиты Родины и свободы». «Есть основание полагать, что к этой организации имел прямое отношение и Савинков, который намечался во главу нового правительства – военным диктатором»[565]565
  Заговор против советской власти // Вечернее слово. 1918. № 48. 4 июня. С. 2.


[Закрыть], – сообщали газеты.

После ареста А. М. Щастного 27 мая 1918 г. волнения в Минной дивизии продолжались. Центральное руководство флота обсуждало вопрос о ее выводе из города. 4 июня Ф. Ф. Раскольников из Москвы запрашивал С. Е. Сакса о том, насколько далеко продвинулась работа в этом направлении[566]566
  РГА ВМФ. Ф. р-5. On. 1. Д. 109. Л. 31.


[Закрыть]. Полагаем, что дивизию в эти дни даже не пытались выводить из города, поскольку она находилась в состоянии вялотекущего мятежа и трогать ее было просто опасно. По данным В. И. Игнатьева, в июне в Минной дивизии действовала нелегальная организация под руководством присяжного поверенного Николая Никитича Иванова (ок. 1886 – после 1923). Она смогла представить доказательства своего влияния на матросов – якобы по ее приказу два миноносца перешли от Обуховского завода к Литейному мосту. Из контактов с И. И. Ивановым выяснилось, что его организация существует на германские деньги, но при этом во главе ее стоит Н. И. Юденич[567]567
  Игнатьев В. И. Указ. соч. С. 19.


[Закрыть]. На встрече в 1919 г. в Архангельске Г. И. Лисаневич рассказал В. И. Игнатьеву, что «матросы и он были введены в заблуждение рассказами Иванова о демократическом и антантофильском характере его организации»[568]568
  Там же.


[Закрыть]. В то же время достоверно известно, что И. И. Юденич поддерживал тесные контакты с Ф. Кроми и придерживался «союзнической» ориентации[569]569
  Bainton R. Op. cit. Р. 189.


[Закрыть]. Вполне возможно, что И. И. Иванов был связан с Ф. Кроми и британской разведкой, а о контактах с немцами рассказал, чтобы «прощупать» В. И. Игнатьева. Нельзя исключать и того, что Н. Н. Иванов был просто жуликом, вытягивавшим деньги из всех организаций, до которых мог дотянуться, поскольку имел репутацию «человека авантюрного и беспринципного»[570]570
  Мажара П. Ю. Белое движение на Северо-Западе России в мемуарах политиков и журналистов (источниковедческий анализ) // Новейшая история России. 2012. № 3. С. 64.


[Закрыть].

Кстати, в начале сентября 1918 г. на суде по делу о мятеже Минной дивизии матрос «Капитана Изыльметьева» Егор Яковлевич Цариков показал, что «некто рабочий Иванов, личность которого мне известна, давал мне газеты “Дело народа” (орган партии эсеров. – К. Н.) и разные антисоветские воззвания для распространения среди команды. Газеты он мне давал два раза, а третий раз дал завернутую гранату для передачи командиру Лисаневичу, что я и сделал»[571]571
  РГА ВМФ. Ф. р-174. On. 1. Д. 282. Л. 114 об.


[Закрыть]. Возможно, это просто совпадение, учитывая распространенность фамилии Иванов, но быть может, это указание на главу той организации, которую мы упоминали.

Г. Е. Чаплин в своих воспоминаниях отмечал, что его организация (целиком зависевшая от Ф. Кроми) создала в Минной дивизии нелегальные ячейки, якобы только лишь для подрыва кораблей при угрозе передачи их немцам[572]572
  Чаплин Г. Е. Указ. соч. Вып. 1. С. 47 (примечание).


[Закрыть].

Позднее чекисты сделали вывод, что агенты «союзников» готовили восстание в Петрограде: «У них были свои группы: во флоте – Минная дивизия, которую они все время стремились перетащить в Ладожское озеро… Здесь в Петрограде была построена правильная организация, разбитая по районам, причем в каждом районе имелся уже приготовленный комендант, который должен был в момент восстания взять власть в свои руки в данном районе»[573]573
  Антипов Н. Очерки из деятельности Петроградской чрезвычайной комиссии // Петроградская правда. 1919. 1 янв. С. 3.


[Закрыть]. Правда, сотрудники ВЧК считали, что восстание готовилось в июле – сентябре 1918 г. Мы полагаем, что эта деятельность началась по меньшей мере на два месяца раньше.